CC BY
23
Б01: 10.31249/аре/2022.04.07
Трунов Ф.О.1, 2022
Вызовы для военного присутствия Германии в зонах нестабильности в Азии и Африке
Аннотация. В настоящее время имеются две основные формы военного присутствия государства за пределами его национальных границ: во-первых, военное присутствие на территории союзников, стратегических партнеров из числа стабильных стран; во-вторых, различные способы использования вооруженных сил для урегулирования вооруженных конфликтов в зонах нестабильности. Во втором случае по мере завершения вооруженного противостояния внешние игроки могут сохранить свое военное присутствие в стране происхождения конфликта, готовящейся вступить или уже вступившей в стадию постконфликтного развития, закрепив за собой роль внешних гарантов ее национальной системы безопасности и обороны.
Задача данной статьи - показать основные результаты использования бундесвера в зонах вооруженных конфликтов в Азии и Африке по состоянию на начало 2020-х годов, выявляя особенности и проблемы этого процесса в динамике.
В статье анализируется использование бундесвера на следующих направлениях: Афганистан - изучается участие ФРГ в деятельности Международных сил содействия безопасности (МССБ) и миссии НАТО «Решительная поддержка», показывается детерминированность вынужденного стратегического выхода сил
1 Трунов Филипп Олегович - кандидат политических наук, ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН (1trunov@mail.ru). 160
Альянса из этой страны; Ближний Восток - рассматривается участие бундесвера в реформе сектора безопасности в Ливане и Ираке в контексте антитеррористической борьбы, выявляются ошибки при применении военного потенциала бундесвера в Сирии; Африканский рог - анализируются три стратегические попытки ФРГ закрепиться на территории Сомали и их последствия для использования бундесвера на африканском континенте в целом; Северная и Западная Африка - сравнивается применение военных сил ФРГ для «огораживания» зоны нестабильности в Ливии и для урегулирования конфликта в Мали, раскрываются принципиальные сложности сохранения присутствия Германии в этом регионе.
Ключевые слова: Германия, урегулирование, реформа сектора безопасности, поддержание мира, Афганистан, Ирак, Ливан, Сирия, Сомали, Ливия, Мали.
На протяжении «классической» холодной войны ФРГ оставалась в положении второстепенного игрока в сфере обороны и безопасности, «ведомого» партнерами по НАТО: Боннская республика добровольно отказалась от использования бундесвера вне зоны ответственности Альянса, сосредоточив свое внимание исключительно на «сдерживании» его оппонентов. В постбиполярных реалиях объединенная Германия, утвердившись в положении региональной европейской державы, продолжила движение к положению полновесного глобального игрока. Поэтому в развитии бундесвера с начала 1990-х и до начала 2010-х годов основной упор делался на его применение вне зоны ответственности НАТО - особенно для борьбы с угрозами, исходящими из зон нестабильности [The Bundeswehr ..., 2009, p. 28-29].
Существует два основных типа развертывания войск государства за пределами его национальных границ: первый - развертывание войсковых подразделений на территории и (или) с опорой на порты государства-союзника (стратегического партнера) с целью дополнения и усиления его военного потенциала; второй -направление военных сил в зоны нестабильности, часто - с принятием функций гаранта безопасности для страны происхождения конфликта, стремящейся обрести мир и внутренний порядок. Каждый из этих типов развертывания войск может дополнять дру-
161
гой, но не способен компенсировать его отсутствие (или резкое сокращение объемов и (или) сужение географического охвата). В первом случае военные силы используются в мирных (или условно мирных) реалиях. Второй случай, напротив, связан с применением войск (пусть де-юре и небоевым) в районах вспышек организованного насилия и сопряжен с риском потерь, что во многих «западных демократиях», включая и ФРГ, обычно дает основания для жесткой общественной и парламентской критики и бывает чревато отзывом парламентского мандата заграничных военных миссий. Вместе с тем использование военных сил в зонах нестабильности имеет ряд преимуществ - прежде всего это дает возможность противодействовать угрозам нестабильности на дальних подступах к собственной территории, непосредственно бороться с самими источниками нестабильности, что существенно повышает эффективность применения военного инструментария. В этом случае каждая рота целенаправленно задействованных бойцов вдали от родины эквивалентна использованию нескольких рот на ее границах. Значимы и имиджевые дивиденды: демонстрируя возможность технически сложного и финансово затратного использования своих войск в отдаленных зонах нестабильности, государство утверждается в роли миротворца на глобальном уровне, -правда, лишь до тех пор, пока оно способно полноценно выполнять данные функции.
До 1990 г. ФРГ не имела возможности учредить ни один из указанных типов военного присутствия: бундесвер использовался только на территории Боннской республики. В 1990-е - начале 2010-х годов Германия стала создавать военные механизмы обоих типов, отдавая безусловное предпочтение второму. В условиях двух современных «новых» холодных войн - между «коллективным Западом» и РФ, а также между США, растущей группой их партнеров и КНР - ситуация для Германии существенно изменилась. Официальный Берлин сосредоточился на создании группировок первого типа: различных видов войск, в т.ч. наземных, в составе многосторонних сил НАТО в Восточной Европе (постояно с 2016 г.), Северной Европе (хронологически дискретно с 2018 г.) и в целом внутри зоны ответственности Альянса для «сдерживания»
162
РФ. Решению аналогичной задачи в отношении КНР служит стартовавшее в 2021 г. развертывание ВМС ФРГ в акваториях Индийского и особенно Тихого океанов [Sakaki, Swistek, 2022, S. 1-3].
С середины 2010-х годов наблюдалось существенное сокращение объемов использования бундесвера в зонах нестабильности (т.е. вне Евро-Атлантического сообщества). Если в 2013 г. в зонах нестабильности находилось около 7 тыс. военнослужащих бундесвера [Die Auslandseinsätze ..., 2018, S. 10-11], то к 2019 г. их число сократилось до 3,5 тыс., а в начале 2020-х годов не превышало 2,5 тыс. с возможностью дальнейшего уменьшения (особенно это касается наземной составляющей) [Anzahl ..., 2021]. Почему? С одной стороны, сказалась необходимость выделения (или резервирования) существенной части боеспособных войск ФРГ для включения их в состав группировок НАТО в Европе (чем, среди прочего, объясняется также и «отставание» Германии в подключении к «сдерживанию» КНР в военном плане); дополнительные сложности в решении этой задачи связаны с длительными и масштабными редукциями бундесвера в 1990-х годах. С другой стороны, ФРГ была вынуждена демонтировать или редуцировать военные механизмы своего присутствия в ряде зон нестабильности из-за существенного изменения обстановки в этих регионах: речь в данном случае идет не только об активизации радикальных незаконных вооруженных формирований (НВФ), особенно террористических группировок, но и о том, что в ряде случаев власть в этих странах де-факто перешла к силам, в принципе не заинтересованным в дальнейшем участии стран «коллективного Запада» в урегулировании. Представляется, что официальный Берлин, де-юре неизменно следующий по пути отказа от силового использования бундесвера (кроме случаев самообороны), но находящийся в определенной зависимости от партнеров по НАТО и ЕС, осуществляющих силовые операции против НВФ, полагает, что преодолеть первую группу трудностей (прежде всего посредством роста всех основных параметров бундесвера [Regierungserklärung ..., 2022]) будет значительно легче, чем вторую.
Задача данной статьи - проанализировать направленность, детерминированность, особенности и последствия данных процес-
163
сов по состоянию на начало 2020-х годов с учетом предшествующего опыта ФРГ по использованию бундесвера. Исследование выстроено по географическому принципу (Средний Восток, Ближний Восток, Африканский рог, Западная и Северная Африка) вдоль так называемой дуги нестабильности, где ФРГ принимала участие в стабилизации очагов нестабильности с использованием не только политического, но и военного инструментария. Методологически работа опирается на положения теории урегулирования вооруженных конфликтов; использованы методы сравнительного и ивент-анализа.
Многие исследователи проявляют заметный интерес к участию ФРГ в урегулировании вооруженных конфликтов. Обычно в центре внимания находится деятельность Германии по прекращению одного-двух конкретных конфликтов (см., напр.: [Hanish, 2015; Tull, 2019]). Попытки оценить действия Германии по противодействию угрозам нестабильности в широком географическом контексте до сих пор почти не предпринимались.
Средний Восток: вынужденный уход из Афганистана
ФРГ предприняла две попытки, направленные на стратегическое закрепление в Афганистане: сначала под эгидой Международных сил содействия безопасности (МССБ) (2002-2014; под руководством НАТО - с 2003 г.), затем в составе миссии НАТО «Решительная поддержка» (англ. Resolute Support, 2015-2021). С 2003-2004 гг. основные усилия ФРГ были сосредоточены в северных провинциях (Кундузе, Бадахшане, Балхе) [Antrag ..., 2018b, S. 5-6]. При этом в данных провинциях проживало значительное число представителей этнических меньшинств (таджики, узбеки, хазарейцы), которые традиционно весьма критически настроены по отношению к афганскому «Талибану»*. Соответственно, первый фактор существенно осложнял деятельность ФРГ, второй, напротив, значительно облегчал. Уже на начальных этапах работы МССБ на севере Афганистана Германия взяла на себя роль «рамочной нации» (т.е. координатора многосторонних усилий, вносящего наибольший удельный вклад) [The Bundeswehr ..., 2009, p. 80] и сохранила эти функции в ходе осуществления операции
164
«Решительная поддержка» [Antrag ..., 2018b, S. 5-6]. Но если в первом случае основными задачами бундесвера были участие в реализации мер по миротворчеству и поддержанию мира, а также подготовка афганских сил безопасности, то во втором - их дальнейшее обучение, консультирование, оказание необходимой поддержки (англ. train, advance, assist - TAA) [Ibid.]. Соответственно, различались и «потолки» численности германского контингента: так, «пиковое» значение для МССБ составляло свыше 5,3 тыс. военнослужащих, а для операции «Решительная поддержка» -1,3 тыс., притом что к исходу первого пятилетия участия ФРГ в каждой миссии финансирование операции было примерно равным (300-350 млн евро) [The Bundeswehr ..., 2009, p. 80-82; Antrag ..., 2018b, S. 3-4]. Интересно, что если в составе МССБ силы бундесвера среди контингентов стран-участниц по численности были максимум на третьем месте (после США и Великобритании), то в операции «Решительная поддержка» к концу 2010-х годов ФРГ вышла на вторую позицию [Antrag ..., 2018b, S. 5].
Следует отметить, что, всецело поддержав развертывание I западной антитеррористической коалиции во главе с США осенью 2001 г. в рамках операции «Несокрушимая свобода» (англ. Enduring Freedom), ФРГ уже к середине 2000-х годов сосредоточила свои усилия именно на афганском направлении [The Bundeswehr ..., 2009, p. 76-80]. Последующее снижение интереса Германии к поддержке этой операции сочеталось с дальнейшим повышением ее интереса к миротворческой деятельности в составе МССБ. Участие ФРГ в операции «Решительная поддержка» де-факто представляло собой поддержку усилий II западной антитеррористической коалиции (с осени 2014 г.), но де-юре не было признано таковым. По мнению автора данной статьи, уже с середины 2000-х годов первоочередное значение для детерминированности присутствия ФРГ в Афганистане стали играть не только мотивы обеспечения безопасности, но и геополитические аспекты.
Безусловно, ключевым партнером ФРГ в Афганистане были США. Вплоть до начала 2020-х годов данное направление сотрудничества было буквально «всепогодным»: важность диалога сохранялась даже в случае возникновения разногласий (например, на
165
фоне иракских событий 2003 г.), которое обычно сопровождалось наращиванием усилий Германии по преодолению возникавшей отчужденности. В военном отношении деятельность бундесвера на севере Афганистана была «завязана» на силовые действия США на юге, проводившиеся в рамках операции «Несокрушимая свобода» (хронологически и географически осуществлявшейся параллельно с деятельностью МССБ), а затем в рамках операции «Решительная поддержка» [Antrag ..., 2018b, S. 5-6].
По задействованным военно-людским и финансовым ресурсам афганское направление стало наиболее значимым (и самым восточным) регионом приложения масштабных усилий ФРГ в сфере урегулирования конфликтов в 2000-2010-е годы. На протяжении этого периода в Афганистане находились наземные войсковые контингенты бундесвера и многочисленные группы военных инструкторов и советников. Германия последовательно проявляла заинтересованность в сохранении своих позиций в этой стране - и в период запуска миссии «Решительная поддержка», и на всех этапах пролонгации ее мандата. Особенно явно желание ФРГ «удержаться» в Афганистане проявилось во время подготовки администрацией Д. Трампа «сделки» с афганским «Талибаном»*, предполагавшей полный вывод с территории Афганистана войск США (а значит, и сил их партнеров, включая ФРГ) [Glatz, Kaim, 2020, S. 1-3]. В 2017-2018 гг. власти ФРГ надеялись, что даже при администрации Д. Трампа Германия сможет сохранить полноценное сотрудничество с США на афганском направлении, поскольку поначалу США нарастили свой боевой потенциал в Афганистане для борьбы с «Талибаном»* [Glatz, Kaim, 2019, S. 1-2], на что Германия ответила симметричным шагом [Antrag ..., 2018b, S. 3-5]. Но надежды не оправдались: в конце концов 45-й президент Соединенных Штатов решил уйти из Афганистана и, как обычно, проявил приверженность унилатерализму в противовес многосторонности: переговоры с «Талибаном»* велись без учета мнения большинства партнеров [Новикова, 2020, с. 177-184]. США и «Талибан»* подписали мирное соглашение 29 февраля 2020 г.
Но даже после подписания этого соглашения Германия еще надеялась на пересмотр или дезавуирование договоренностей.
166
Тому потенциально мог бы способствовать ряд факторов: известная переменчивость взглядов Д. Трампа, вероятные нарушения соглашения талибами, разрастание эпидемии COVID-19, приведшей к частичному «замиранию» мирополитических процессов, ожидаемая смена администрации в Белом доме. Действительно, после того как на президентских выборах в ноябре 2020 г. победил Дж. Байден, его аппарат взял паузу для ревизии «сделки». Руководство ФРГ восприняло это как «сигнал» о возможном пересмотре соглашений и в конце февраля 2021 г. Бундестаг санкционировал очередную пролонгацию мандата бундесвера в составе МССБ на один год без уменьшения «потолка» контингента (1,3 тыс. военнослужащих) [Antrag ..., 2021a, S. 3-4]. Вместе с тем определенное сокращение финансирования (с 427 млн евро в 2020/2021 гг. до 382 млн евро в 2021/2022 гг.) свидетельствовало о некотором снижении активности бундесвера в условиях вывода из страны значительной части войсковых сил США и активного продвижения талибов на север Афганистана. Однако в целом вопреки мнению экспертов [Glatz, Kaim, 2020, S. 1-3] Германия по-прежнему рассчитывала сохранить свое присутствие в Афганистане, пусть и в «урезанном» виде. Поэтому решение администрации Дж. Байдена выполнить «сделку» с «Талибаном»* оказалось весьма болезненным для официального Берлина. Экстренная эвакуация германского контингента [Gemischte Bilanz ..., 2021], как и контингента США, была завершена к 1 июля 2021 г. При этом сугубо тактическим преимуществом ФРГ оказалась ее минимальная практическая вовлеченность в хаотическую организацию вывоза заинтересованных афганцев из аэропорта Кабула в западные страны во второй половине августа 2021 г. В имиджевом плане официальный Берлин постарался смягчить негативный эффект сложившейся ситуации активным участием в обсуждении «афганской проблемы» с партнерами по G7 и в целом по Евро-Атлантическому сообществу [Pressekonferenz ..., 2021]. Но невозможно было скрыть масштабы потерь - ни в смысле объемов вложенных ресурсов (военно-людских и финансовых), направленных в Афганистан как в рамках предоставления официальной помощи развитию, так и для финансирования деятельности МССБ и миссии «Решительная
167
поддержка» (на эти цели ФРГ ассигновала 10,6 млрд евро)1, ни в смысле «запятнанной» репутации ФРГ как глобального миротворца. Примечательно, что немецкие аналитики уделили довольно ограниченное внимание стратегическому уходу ФРГ из Афганистана и его последствиям. Некоторые авторы полагают, что одним из аргументов в пользу развертывания военного присутствия ФРГ на Дальнем Востоке с августа 2021 г. стало стремление частично компенсировать утрату ее позиций на Среднем Востоке [Sakaki, Swistek, 2022, S. 1-3].
В чем же причины провала усилий стран - участниц НАТО, в том числе ФРГ, в Афганистане? Для Германии уход из Афганистана оказался довольно чувствительным ударом, так как именно под ее эгидой был запущен Боннский процесс (декабрь 2001 г. -сентябрь 2005 г.) по созданию новых органов управления этой страной. Кроме того, ФРГ приняла участие в организации двух групп по восстановлению провинций (англ. provincial reconstruction teams; всего в стране было создано 26 таких групп), действовавших в качестве механизмов воссоздания органов власти на местном уровне в период активности МССБ [The Bundeswehr ..., 2009, p. 80-81]. На практике же задачи МССБ были решены не в полной мере: так, процесс создания массовых армии и полиции был запущен только в конце 2000-х годов, т.е. с заметным опозданием. В результате основная масса правительственных войск имела весьма низкую боеспособность. Миссия «Решительная поддержка» во многом была направлена на «дореализацию» задач, не осуществленных МССБ. Тем не менее выстроенный при поддержке стран -участниц НАТО институт государственной власти Афганистана оказался недостаточно жизнеспособным и не выдержал давления «Талибана»*.
Ближний Восток: нисходящая тенденция?
Военные усилия Германии по стабилизации на Ближнем Востоке были сосредоточены в зонах нестабильности, располо-
1 Рассчитано автором на основе данных Бундестага.
168
женных между Израилем, Турцией, Ираном и в относительной близости от монархий Аравийского полуострова.
Первое направление - иракское. ФРГ последовательно дистанцировалась от участия в военных кампаниях США и их партнеров в Ираке, проводившихся в 1991 и 2003 гг. Однако если в первом случае позиция официального Берлина была нейтрально-положительной, то во втором - резко отрицательной, причем звучавшая со стороны Германии критика была весьма жесткой и проводилась с использованием самых разных международных площадок. Это позволило ФРГ снять с себя ответственность за глубокую деградацию института власти в Ираке (как и позднее Ливии в 2011 г.), облегчая последующую задачу участия в урегулировании. По окончании обеих военных кампаний - в 1991 и в 2003 гг. - ФРГ сразу же подключалась к урегулированию, используя разные формы небоевого участия в процессе стабилизации (инспектирование частичного разоружения Ирака в 1991 г., участие в реформе сектора безопасности Ирака в середине 2000-х годов) [The Bundeswehr ..., 2009, p. 52], но полностью исключив наземное войсковое применение бундесвера. Германия и до 2003 г. рационально воспринимала Ирак как очаг напряженности, однако по мере роста сепаратистских настроений в этой стране, появления и укрепления террористических группировок официальный Берлин все более солидаризировался с партнерами по ЕС в осознании того, что из этого очага исходит возрастающая угроза безопасности. Первоначально ФРГ не присоединилась к II западной антитеррористической коалиции (создана по инициативе США в сентябре 2014 г. для борьбы с «Исламским государством»* (ИГ*)), но в национальном качестве развернула военно-тренировочную миссию на севере Ираке и начала направлять туда стрелковое оружие, легкие вооружения, боеприпасы и предметы военного снабжения. Обучение и поставки осуществлялись с опорой на базу в Эрбиле в Иракском Курдистане одновременно в интересах отрядов пешмерга и правительственных войск [Antrag ..., 2016, S. 5-6]. Тем самым ФРГ посылала «сигнал» об одновременной приверженности сохранению территориальной целостности Ирака и обеспечению прав курдов. Направление групп немецких военных инструкторов на базу в
169
Эрбиле служило также другим «сигналом» - о неприятии укрепления позиций Турции в регионе, особенно за счет проведения силовых операций против местных курдов.
К весне 2018 г. в подходе ФРГ к использованию бундесвера в Ираке произошли существенные изменения. «Точкой бифуркации» стало завершение тяжелого штурма Мосула (март 2016 -июль 2017 г.) отрядами пешмерга и войсками центрального правительства, в юрисдикцию которого город и был передан при поддержке коалиции западных стран. Во-первых, от соразмерной поддержки отрядов Иракского Курдистана и военных сил официального Багдада Германия перешла к преимущественной поддержке правительственных войск [Antrag ..., 2018a, S. 1-5]. Причиной этого прежде всего стало проведение в Иракском Курдистане референдума о независимости (сентябрь 2017 г.), что было негативно воспринято в ФРГ. Во-вторых, Германия согласилась ввести свою военно-тренировочную миссию в состав сил II западной антитеррористической коалиции с ведущим участием США и одобрила полноценное использование механизма НАТО для деятельности этой коалиции [Ibid., S. 3-5], хотя ранее этому противилась.
Чем были обусловлены данные изменения? С одной стороны, это был шаг навстречу администрации Д. Трампа, предпринятый в попытке убедить Белый дом уменьшить давление на ФРГ, т.е. продиктованный скорее субъективными обстоятельствами. С другой стороны, существовали и значимые объективные причины. На фоне результативной операции коалиции РФ - правительства САР - ИРИ на сирийском направлении и без того ограниченные возможности использования здесь военного инструментария стран - участниц НАТО в целом и ФРГ в особенности еще более сократились. Официальный Берлин стремился компенсировать ослабление позиций в этом регионе, а также купировать риск утраты влияния в Ираке (по мере укрепления в этой стране сил, ориентированных на ИРИ, притом не только на шиитском юге), наращивая все более тесное сотрудничество с США. С третьей стороны, несмотря на взятие Мосула (что западные союзники считали своим несомненным успехом), обстановка в Ираке продолжала деградировать, террористическая активность росла: боевики
170
ИГ*, понеся существенные потери и утратив контроль над обширными районами на севере Ирака, вернулись к повстанческим тактикам (теракты, налеты, организация засад) [Antrag ..., 2020, S. 6-7]. Войска центрального правительства, прошедшие подготовку под руководством западных инструкторов, не могли достаточно эффективно противодействовать боевикам. В этой ситуации ФРГ оказалась заинтересована в помощи старшего партнера, военно-силовые акции которого создавали благоприятные рамочные условия для обширной тренировочной и консультационной деятельности бундесвера.
Все это свидетельствовало о безусловном стремлении ФРГ обеспечить свое существенное и по возможности долгосрочное стратегическое присутствие на севере Ирака. Это подтверждалось также масштабом военно-тренировочной деятельности Германии: с 2018 г. на территории Ирака действовали два военно-тренировочных лагеря - на базе в Эрбиле и на базе Таджи под Багдадом; при общем «потолке» в 800 военнослужащих для участия в операциях II западной антитеррористической коалиции (на 2018 г.) около 2/3 от их общей численности использовались в Ираке [Antrag ..., 2018a, S. 1-5].
В данном случае можно утверждать, что действия Германии были в равной степени продиктованы требованиями обеспечения безопасности и мотивами геополитического характера. Безусловно, очаг нестабильности на севере Ирака представлял определенную опасность для ФРГ и ее партнеров по ЕС. Однако «иракская проблема» представляла меньшую угрозу безопасности ЕС (в первую очередь в силу географических особенностей), нежели «сирийская» или «ливийская», особенно в смысле неконтролируемого прибытия массы беженцев в Европейский союз.
В военном плане решение ориентироваться на США с неизбежностью ставило ФРГ в зависимость от действий американских партнеров, хотя до 2018 г. Германия последовательно стремилась этого избегать. Так, в мае 2019 г. Германия, как и ряд других стран западной коалиции, была вынуждена эвакуировать своих военных инструкторов из Ирака: причиной было не только возрастание террористической угрозы, но и риск боестолкновений между
171
США и ИРИ после убийства одного из военачальников КСИР К. Сулеймани. После относительной нормализации обстановки, даже несмотря на пандемию COVID-19, власти ФРГ вернули свои военно-тренировочные миссии в Ирак. Однако их численность снизилась: общий «потолок» для участия бундесвера в деятельности II западной антитеррористической коалиции сократился до 500 военнослужащих [Antrag ..., 2020, S. 4-5], из которых к северу от Багдада и в Эрбиле действовала примерно половина [Ibid., S. 3-6]. Возвращая своих военных инструкторов и советников в Ирак, Германия стремилась решить несколько задач: сохранить контроль одновременно над войсками центрального правительства и отрядами пешмерга, внести свой вклад в борьбу с ИГ*, ограничить влияние Турции и Ирана в Ираке, продемонстрировать поддержку США уже при администрации Дж. Байдена.
Второе направление - ливанское, хронологически следующее за иракским. По окончании войны между Израилем и движением «Хезболла» (2006) ФРГ подключилась к развертыванию миссии временных сил ООН на юге Ливана (англ. United Nations Interim Force In Lebanon, UNIFIL). При этом, принимая крайне ограниченное участие в операциях на суше (во многом из-за опасения втянуться в боестолкновения с «Хезболлой»), бундесвер вносил основной вклад в операции на море. ФРГ взяла на себя функции «рамочного государства» для многостороннего соединения кораблей UNIFIL, ответственного за безопасную проводку гражданских судов (т.е. за снятие морской блокады Ливана со стороны официального Тель-Авива) и их досмотр на предмет контрабанды [The Bundeswehr ..., 2009, p. 92-93]. Одновременно ФРГ участвовала в создании боеспособных сил охраны ливанского побережья, предоставляя им катера, РЛС и обучая персонал [Antrag ... , 2013b, S. 47]. Эти усилия в какой-то мере помогли смягчить миграционный кризис 2015-2016 гг., однако полученный результат не следует преувеличивать: в любом случае основные потоки беженцев и мимикрировавших под них боевиков из Сирии и Ирака направлялись в сторону ЕС сухопутным путем через Турцию.
В целом помощь ФРГ в реформе сектора безопасности была ориентирована на поддержку официального Бейрута, силы кото-
172
рого были весьма ограничены (в отличие от влиятельного проиранского движения «Хезболла») [Antrag ..., 2013b, S. 4-7]. С политической точки зрения использование бундесвера на юге Ливана, де-факто ограничивавшее потенциальную военную активность официального Тель-Авива в этом регионе, было одной из составляющих комплексного подхода ФРГ к урегулированию арабо-израильского конфликта в целом.
Третье направление - сирийское, географически и содержательно тесно связанное с иракским. В 2011-2015 гг., после начала вооруженного конфликта в Сирии, превратившегося в гражданскую войну, ФРГ избегала использовать потенциал бундесвера в наступательных операциях и, как следствие, отказалась присоединиться к II западной антитеррористической коалиции в военном плане. Террористические акты в Париже 13 ноября 2015 г. побудили Германию скорректировать свой подход, хотя принципиальное нежелание использовать бундесвер для прямого участия в бое-столкновениях по-прежнему сохранилось. ФРГ присоединилась к II западной антитеррористической коалиции для поддержки Франции (но не США) на основании статьи договора ЕС (а не НАТО) о праве на коллективную самооборону. При этом Германия планировала использовать бундесвер исключительно для «разгрузки» партнеров, непосредственно ведущих боевые действия, оказывая им содействие на море, в воздухе (разведка, дозаправка) и в космосе.
По сути, усилия ФРГ привели к весьма ограниченным результатам, и уже к концу 2010-х годов активность официального Берлина на сирийском направлении заметно снизилась. С одной стороны, это объяснялось прекращением миграционного кризиса и общим заметным снижением террористической угрозы для стран - участниц ЕС (хотя это произошло прежде всего благодаря усилиям коалиции РФ - правительства САР - ИРИ, а не II западной антитеррористической коалиции [Манойло, 2020, с. 146-149]). С другой стороны, ФРГ стремилась избежать военных инцидентов, в которые могли быть вовлечены присутствующие на территории Сирии вышеуказанные незападные игроки (особенно с учетом де-факто спорной легитимности военного присутствия ФРГ в САР).
173
Именно этим объясняется отказ от использования наземных сил бундесвера в Сирии: Германия не пыталась развернуть на территории Сирии свою военно-тренировочную миссию (как в Иракском Курдистане), а база ВВС, на которую опиралась разведывательная авиация ФРГ, действовавшая в воздушном пространстве Сирии, сначала располагалась в Турции (2015-2017), затем по мере падения уровня доверия между Турцией и ФРГ была перемещена в Иорданию.
С самого начала конфликта в САР ФРГ оказывала политическую поддержку сирийской оппозиции - сначала по линии «Группы друзей Сирии», затем установив разветвленные контакты с оформившейся Национальной коалицией сирийских революционных и оппозиционных сил (НКСРОС). Логично, что в этом контексте ФРГ оказывала поддержку и «Свободной сирийской армии» (ССА), хотя на деле структуры НКСРОС могли контролировать ССА лишь в достаточно ограниченных масштабах. В июне 2016 г., во время зачистки Алеппо от радикальных НВФ силами коалиции РФ - правительства САР - ИРИ был зафиксирован случай точечного использования сил специальных операций бундесвера для поддержки НВФ, в симбиотических отношениях с которыми оказался ряд формирований ССА [СМИ : немецкий спецназ ..., 2016]. Осенью 2016 г. МИД ФРГ неоднократно обвиняло силы коалиции, штурмующие Алеппо, в затягивании военных действий, создании гуманитарной катастрофы, т.е. де-факто содействовало сохранению формирований ССА. Та же тактика в полной мере реализо-вывалась и во время боев в Идлибе - сирийской провинции, куда отошли остатки радикальных НВФ и подразделений ССА. Ситуация, сложившаяся в Идлибе, показала, что ФРГ по-прежнему не готова к выстраиванию полноценной кооперативной модели безопасности с участием незападных держав (РФ, ИРИ) [касЬепко, 2021, Б. 18-22].
В целом в начале 2020-х годов наблюдалась тенденция к сокращению вовлеченности ФРГ в реформу сектора безопасности в Ливане и Ираке. Скорее всего с точки зрения официального Берлина невозможность занять сколько-нибудь существенные стратегические позиции в Сирии как минимум на среднесрочную пер-
174
спективу означает, что в ближневосточной «дуге нестабильности» остается «зазор» - территория, где Германия не сможет обеспечить свое военное присутствие.
Африканский рог: неудачные попытки стратегического закрепления в Сомали
ФРГ предприняла три попытки стратегического проникновения в зону Африканского рога - во всех случаях посредством подключения к решению так называемой сомалийской проблемы. В 1992-1994 гг. в состав миротворческой миссии ООН в Сомали (англ. United Nations Operation in Somalia II, UNOSOM II) Германия выделила воинскую группировку численностью около 2,5 тыс. человек, в т.ч. 1,7 тыс. военнослужащих сухопутных сил [The Bundeswehr ..., 2009, p. 53]. Это была самая крупная операция германских войск вне Европы (исключая Балканы) в 1990-е годы, и вплоть до начала 2020-х годов она оставалась примером самого масштабного использования бундесвера на африканском континенте. Однако уже весной 1994 г. на фоне быстрого разрастания гражданской войны в Сомали ФРГ была вынуждена экстренно эвакуировать своих военнослужащих с территории этой страны.
По мнению автора данной статьи, этот в целом негативный опыт оказал долгосрочное влияние на подход ФРГ к использованию бундесвера в Африке. В 2000-е годы и в начале 2010-х годов Германия ограничивалась выделением лишь вспомогательных частей (в основном транспортной авиации и медицинских служб для предотвращения гуманитарных катастроф), групп наблюдателей, инструкторов, а также групп ВМС. Иначе говоря, ФРГ принципиально отказывалась предоставлять подразделения бундесвера для развертывания в составе наземных войсковых сил, которые де-факто являются ключевой составляющей международной деятельности по поддержанию мира. Эта практически абсолютная приверженность концепции «стратегической сдержанности» в Африке оставалась неизменной вплоть до 2016 г. (когда бундесвер стал принимать участие в наземных операциях в Мали).
В полной мере все вышесказанное относится к деятельности бундесвера в районе Африканского рога. Вторая попытка Герма-
175
нии обозначить свое присутствие в регионе была гораздо менее масштабной: в 2002-2009 гг. в рамках операции «Несокрушимая свобода» она направила оперативную военно-морскую группу в акватории Аравийского моря, Оманского и Аденского заливов для пресечения перемещений боевиков «Аль-Каиды»* и дружественных им сил [The Bundeswehr ..., 2009, p. 76]. В этом случае ФРГ применяла тактику «огораживания» зоны нестабильности с моря, не подкрепляя свои действия усилиями по урегулированию на суше, что де-факто способствовало затягиванию решения «сомалийской проблемы». В 2010-е годы схожая тактика, реактивная по своей сути, была реализована в Средиземном море в отношении «ливийской проблемы».
Третья попытка ФРГ закрепиться в области Африканского рога включала использование бундесвера в составе военно-морской миссии EC «Atalanta» для борьбы с пиратством в Аденском заливе и особенно у берегов Сомали (с 2008 г.) в сочетании с участием ФРГ в деятельности двух тренировочных миссий ЕС в самой стране происхождения конфликта (с начала 2010-х годов): миссии по обучению кадров правительственной армии Сомали (англ. European Union Training Mission in Somalia, EUTM Somalia) и миссии по созданию пограничной морской охраны (англ. European Union Maritime Capacity Building Mission Nestor, EUCAP Nestor). При этом первоначально (до середины 2010-х годов) «потолок» численности германского контингента в составе сил миссии «Atalanta» был весьма значительным - 1,4 тыс. военных [Antrag ... , 2013a, S. 3-4]. Аналогичная схема - использование многочисленной патрульно-мониторинговой компоненты ВМС в сочетании с направлением групп инструкторов в саму зону конфликта - уже была опробована прежде, при урегулировании конфликта на юге Ливана. При этом EUTM Somalia действовала также с учетом опыта реформы сектора безопасности в Афганистане, адаптированным для применения в реалиях северной части Африки (Северная Африка, Сахаро-Сахельский регион, Африканский рог). После реорганизации имевшихся воинских частей (с целью формирования новых «смешанных» подразделений из представителей разных племенных групп, а также увеличения числа «активных штыков» за
176
счет сокращения нестроевого личного состава) проводилась длительная (обычно более года) переподготовка, включавшая боевую и политико-просветительскую компоненты. Боевая подготовка строилась по принципу перехода от меньшего к большему: индивидуальная работа с бойцом - обучение мелких подразделений -взаимодействие на уровне роты - работа по «сколачиванию» частей батальонного уровня; политико-просветительская часть переподготовки включала разъяснение социокультурных ценностей и принципов западной демократии с целью выработки у бойцов правительственных войск приверженности государственным институтам [Antrag ..., 2017, S. 6-7].
Следует отметить, что именно в Сомали проявились основные недочеты военно-тренировочной деятельности ЕС: изъяны количественного характера - низкие темпы подготовки и недостаточные общие объемы вновь обученных правительственных войск -и недостатки качественного плана - не слишком высокий уровень боеспособности переподготовленных частей. Так, в 2010-2016 гг. в центре переподготовки EUTM Somalia прошли обучение менее 5,5 тыс. солдат и офицеров армии официального Могадишо [Antrag ..., 2017, S. 6-7], или менее 1 тыс. в год, - явно недостаточное количество для охраны центральных районов страны, борьбы с «Аш-Шабааб»* на юге и контроля над Пунтлендом и Сомалилен-дом, где чрезвычайно сильны сепаратистские устремления. Одна из причин небольших объемов проделанной работы - ограниченный вклад самой ФРГ (не более 20 военных инструкторов) [Ibid., S. 3-4], что было следствием вышеупомянутого принципа «стратегической сдержанности».
Важным рамочным условием функционирования EUTM Somalia, а также участия ФРГ и ее партнеров по ЕС в восстановлении вертикали власти в Сомали были силовые операции войск США против радикальных НВФ, особенно группировки «Аш-Шабааб»*. К концу 2010-х годов администрация Д. Трампа интенсифицировала усилия на этом направлении [Пархоменко, 2020]; но тем не менее весной 2018 г. официальный Берлин достаточно неожиданно (т.е. вопреки своим заявлениям 2017 г. [Antrag ..., 2017, S. 3-4]) отказался от участия в деятельности EUTM Somalia (сама
177
миссия продолжила функционировать) и одновременно сократил до минимума свой вклад в проведение операции «Atalanta». Чем была обусловлена эта, на первый взгляд, парадоксальная ситуация? Возможно, причиной стал «ледниковый период», наступивший в отношениях ФРГ и США при Д. Трампе: Германия стремилась выйти из фарватера администрации 45-го президента, в частности, опасаясь требований по расширению вовлеченности в сомалийское урегулирование (в т.ч. запросов на участие бундесвера в силовых акциях антитеррористической направленности). Однако и после прихода к власти Дж. Байдена подход к «сомалийской проблеме» остался прежним: ФРГ не только не возобновила участие в деятельности EUTM Somalia, но и почти полностью прекратила участие в операции «Atalanta» (пять военнослужащих бундесвера на момент окончания «эры» А. Меркель) [Anzahl ..., 2021]. Поэтому ключевыми основаниями для «смены курса» представляются иные причины, обусловленные стагнацией (если не деградацией) самого процесса урегулирования в Сомали: сложностями фактического возвращения Пунтленда и особенно Сомали-ленда под юрисдикцию официального Могадишо, а главное - частичным восстановлением потенциала «Аш-Шабаб»* с последующей активизацией ее деятельности, чем, собственно, и была обусловлена интенсификация действий войск США в регионе.
Тем не менее в борьбе с пиратством были достигнуты значительные успехи, что привело к повышению уровня безопасности судоходства в Аденском заливе. Его акватория имеет большое геоэкономическое значение, и это особенно важно для ФРГ - мирового экспортера промышленной продукции, особенно с учетом ее стремления к выстраиванию межрегиональных логистических цепочек во внешней торговле. Тем самым официальный Берлин как минимум на среднесрочную перспективу решил значимую тактическую задачу, но стратегически, как и в 1994 г., под влиянием деградации обстановки вновь был вынужден отступить, опасаясь быть втянутым в боевые действия с радикальными НВФ.
178
Западная и Северная Африка: возможная утрата позиций?
Подходы ФРГ к использованию бундесвера в Северной Африке и Сахаро-Сахельском регионе (ССР) существенно различались. ФРГ отказалась от прямого военного участия в силовой операции НАТО в Ливии (2011), а по мере возникновения и развития здесь зоны нестабильности ограничилась участием в ее «огораживании» с моря.
Таким образом, на севере данного региона, т.е. в акватории Средиземного моря, оперативные группы ВМС ФРГ действовали в составе параллельных военно-морских миссий НАТО и ЕС [Antrag ..., 2021b]; на юге, т.е. в Мали, подразделения бундесвера использовались также в составе двух военных механизмов - под эгидой ЕС и ООН. Сам факт, что германские военные были задействованы сразу в четырех (!) военных миссиях, направленных на купирование «ливийской проблемы», показывает, что германский истеблишмент воспринимал данную проблему достаточно остро.
Действительно, «ливийская дверь» представляла собой широкую (т.е. растянутую по географической широте) прореху в «ограждениях», выстроенных ЕС по периметру «дуги нестабильности». В свою очередь, меридионально ориентированные «малийские ворота» обладали огромной пропускной способностью для перемещения на север масс беженцев и мимикрирующих под них боевиков. Учитывая масштаб и болезненность миграционного кризиса 2015-2016 гг., вызванного дестабилизацией обстановки в Сирии и Ираке, стремление ФРГ не допустить повторения подобного сценария в Северной и Западной Африке выглядит совершенно логично. Именно поэтому Германия c 2015 г. наращивала усилия по урегулированию в Мали, при этом активно содействуя проведению реформы безопасности не только в Мали, но и в государствах «Сахельской пятерки» («G5 Sahel»), прежде всего в Нигере и Буркина-Фасо [Hanish, 2015, p. 1-2].
В отличие от Ливии, где с 2014-2015 гг. шла полноценная гражданская война между двумя структурами умеренных сил -Правительством национального согласия (ПНС) и Ливийской национальной армией (ЛНА), - в Мали имел место другой тип конфликта. Против центральных властей действовали сепаратисты-
179
туареги, а также террористические группировки «Ансар ад-Дин»* и «Аль-Каида в Исламском Магрибе»*, которые еще в 2012 г. существенно укрепили свои позиции в этом регионе. Возрастание террористической угрозы побудило Францию при поддержке группы партнеров по ЕС (среди которых была и ФРГ, вносившая очень весомый вклад) провести в Мали несколько силовых антитеррористических акций - операции «Сервал» (2013-2014) и «Бархан» (2014 -н.в.). Тем самым были созданы рамочные условия для начала работы учебно-тренировочной миссии ЕС (англ. European Union Training Mission in Mali, EUTM Mali) и использования бундесвера в Мали. В миссии EUTM Mali Германия сразу же (с 2013 г.) приняла на себя роль «рамочного государства», координируя процесс переподготовки кадров армии официального Бамако.
В июне 2013 г. в Мали также начала работу миротворческая миссия под эгидой ООН (англ. United Nations Multidimensional Integrated Stabilization Mission in Mali, MINUSMA). В этом случае ФРГ изначально ограничилась лишь точечным использованием бундесвера для «разгрузки» партнеров (в основном, для логистической поддержки). Подход изменился только после заключения межмалийских договоренностей о примирении между официальным Бамако и умеренными туарегами (май-июнь 2015 г.), при подписании которых Германия и Франция де-факто приняли роль гарантов [Unterrichtung ..., 2020, S. 1-2]. В 2016-2018 гг. официальный Берлин существенно увеличил «потолок» численности своего воинского контингента в миссии MINUSMA (со 150 до 1100 военнослужащих, из которых примерно 500 солдат и офицеров были направлены в наземные войска для патрулирования). Кроме того, ФРГ приняла на себя роль «рамочного государства» в вопросах охраны и функционирования основной базы MINUSMA «Лагерь Кастро» в Гао, а также проведения в интересах миссии наземной и воздушной разведки (с использованием мало- и дальне-высотных БПЛА) [Ibid., S. 12-13].
К началу 2020-х годов территория Мали стала одним из основных направлений использования бундесвера вне зоны ответственности НАТО: здесь действовали сразу две миссии, в которых участвовали значительные воинские контингенты бундесвера, и
180
ФРГ играла роль «рамочной нации» (что возлагало на нее повышенную ответственность за урегулирование в целом).
Первая Берлинская конференция по Ливии, состоявшаяся 19 января 2020 г., открыла путь к примирению между ПНС и ЛНА. При этом Германия получила возможность в большей степени осуществлять контроль над ситуацией в Ливии, в т.ч. через запуск военно-морской миссии ЕС (англ. European Union Naval Force Mediterranean Operation IRINI, EUNAVFOR MED IRINI) [Antrag ..., 2021b, S. 1-5]. Наконец появилась надежда перекрыть «коридор нестабильности» в северной части Африки и сделать это при активном участии ФРГ, выступающей в роли одного из ключевых гарантов национальной безопасности одновременно в Ливии, Мали, а также в Буркина-Фасо и Нигере.
Однако в августе 2020 г., а затем в мае 2021 г. малийские военные дважды отстраняли от власти гражданскую администрацию в Бамако (постоянную, затем переходную). Не только поводом, но и основной причиной этих событий было укрепление радикальных НВФ - на этот раз на юге Мали, а также в приграничных районах Буркина-Фасо [Unterrichtung ..., 2020, S. 5-6]. Дополнительным фактором стало растущее недовольство по поводу присутствия в Мали войсковых контингентов западных стран (прежде всего Франции, но также Германии и других государств - членов ЕС) и, в частности, по поводу реального качества оказываемой ими военной помощи. Вновь проявились «узкие места» в работе миротворческих и военно-тренировочных миссий: даже суммарно задействованных международных сил миссии MINUSMA и правительственных войск было недостаточно для обеспечения мира и безопасности на огромных территориях Мали (почти 1,25 млн кв. км) [Tull, 2019, S. 2-3]. Недостаточным был и уровень подготовки большинства малийских частей, прошедших переобучение в рамках EUTM Mali; кроме того, в их тактическом использовании были допущены существенные ошибки [Unterrichtung ... , 2020, S. 10-15].
После второй смены власти в Мали (май 2021 г.) Франция окончательно свернула операцию «Бархан», стремясь изыскать другие возможности для сохранения присутствия (пусть и в уре-
181
занном виде). Аналогичной тактики придерживается и ФРГ, особенно с учетом утраты позиций в Афганистане.
*к*к*к
В начале 2020-х годов ФРГ либо утратила свои позиции в зонах нестабильности в Азии и Африке (Афганистан, Сомали), либо столкнулась с угрозой их вероятной утраты (Мали), либо была вынуждена существенно сократить свое присутствие (Сирия, Ливан, Ирак). В некоторых случаях это объяснялось восстановлением потенциала радикальных НВФ (в интенсивных боестолкновениях с которыми ФРГ не была готова участвовать), в других - «национализацией» урегулирования, т.е. переходом инициатив по урегулированию к органам управления и силам безопасности самой страны происхождения конфликта (что, как правило, сочеталось с критическим отношением к присутствию на территории страны военных сил Германии и ее западных партнеров), иногда - обоими данными факторами. Тактики, которых придерживался официальный Берлин в своей деятельности по поддержанию мира и реформе сектора безопасности, продемонстрировали недостаточную эффективность. Сложности, связанные с преодолением этих проблем, усугубляются тем, что ФРГ вынуждена выделять значительные ресурсы на проведение политики «сдерживания» в ходе двух нынешних «новых» холодных войн (см.: [Regierungserklärung ..., 2022]).
В 2010-е годы ФРГ неоднократно пыталась возобновить или нарастить свое военное присутствие в зонах нестабильности в Азии и Африке. Но в начале 2020-х годов стало понятно, что возможности для реализации такого сценария предельно ограничены, особенно на Среднем Востоке. Не исключено, что ФРГ постарается укрепить свои позиции в дружественном Нигере в качестве частичной компенсации за неудачи в Мали.
Литература/References
Манойло А.В. (2020). Конфликт в Сирии и внешняя политика России // Актуальные проблемы Европы / ИНИОН РАН. - Москва. - № 2. -С. 145-172 [Manoilo A.V. (2020). Conflict in Syria and Russian foreign policy
182
activism [Konflikt v Sirii i vneshnyaya politika Rossii] // Current problems of Europe / INION RAS. - Moscow. - N 2. - P. 145-172] (In Russian). DOI: 10.31249/ape/2020.02.06.
Новикова О.Н. (2020). Сложность мирного процесса в Афганистане // Актуальные проблемы Европы / ИНИОН РАН. - Москва. - № 2. -С. 173-194 [Novikova O.N. (2020). Understanding the complexity of peace process in Afghanistan [Slozhnost' mirnogo protsessa v Afganistane] // Current problems of Europe / INION RAS. - Moscow. - N 2. - P. 173-194] (In Russian). DOI: 10.31249/ape/2020.02.07.
Пархоменко В.К. (2020). США - Сомали : эскалация американского участия в войне против «Аш-Шабааб» // США и Канада : экономика, политика, культура. - Москва. - № 12. - С. 100-113 [Parkhomenko V.K. (2020). USA - Somalia : escalation of US participation in the war with al-Shabaab [SShA - Somali: eskalatsiya amerikanskogo uchastiya v voine protiv «Ash-Shabaab»] // USA & Canada : economics, politics, culture. - Moscow. - N 12. - P. 100-113] (In Russian). DOI: 10.31857/S268667300012651-6
СМИ : немецкий спецназ переброшен на север Сирии. (2016) // Военное обозрение. - Москва. - 15.06. - URL: https://topwar.ru/96781-smi-nemeckiy-specnaz-perebroshen-na-sever-sirii.html (дата обращения: 06.08.2022) [Media : German special forces deployed to northern Syria [SMI : nemetskii spetsnaz perebroshen na sever Sirii]. (2016) // Military review. -Moscow. - 15.06. - URL: https://topwar.ru/96781-smi-nemeckiy-specnaz-perebroshen-na-sever-sirii.html (date of access: 06.08.2022)] (In Russian).
Antrag der Bundesregierung : einsatz bewaffneter deutscher Streitkräfte zur nachhaltigen Bekämpfung des IS-Terrors und zur umfassenden Stabilisierung Iraks. (2018a) / Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. - Berlin. -07.03. - 12 S. - (Drucksache 19/1093). - URL: https://dserver.bundestag.de/ btd/19/010/1901093.pdf (date of access: 06.08.2022).
Antrag der Bundesregierung : fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte am NATO-geführten Einsatz Resolute Support für die Ausbildung, Beratung und Unterstützung der afghanischen nationalen Verteidigungs- und Sicherheitskräfte in Afghanistan. (2018b) / Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. - Berlin. - 07.03. - 8 S. - (Drucksache 19/1094). -URL: https://dserver.bundestag.de/btd/19/010/1901094.pdf (date of access: 06.08.2022).
Antrag der Bundesregierung : fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte am NATO-geführten Einsatz Resolute Support für die Ausbildung, Beratung und Unterstützung der afghanischen nationalen Verteidigungs- und Sicherheitskräfte in Afghanistan. (2021a) / Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. - Berlin. - 24.02. - 8 S. - (Drucksache 19/26916). -
183
URL: https://dserver.bundestag.de/btd/19/269/1926916.pdf (date of access: 06.08.2022).
Antrag der Bundesregierung : fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der durch die EU-geführten Operation EUNAVFOR MED IRINI. (2021b) / Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. - Berlin. - 17.03. -8 S. - (Drucksache 19/27661). - URL: https://dserver.bundestag.de/btd/19/ 276/1927661.pdf (date of access: 06.08.2022).
Antrag der Bundesregierung : fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der EU-geführten Ausbildungs- und Beratungsmission EUTM Somalia. (2017) / Deutscher Bundestag, 18. Wahlperiode. -Berlin. - 22.02. - 8 S. - (Drucksache 18/11273). - URL: https://dserver. bundestag.de/btd/18/112/1811273.pdf (date of access: 06.08.2022).
Antrag der Bundesregierung : fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der EU-geführten Operation Atalanta zur Bekämpfung der Piraterie vor der Küste Somalias. (2013a) / Deutscher Bundestag, 17. Wahlperiode. - Berlin. - 17.04. - 8 S. - (Drucksache 17/13111). -URL: https://dserver.bundestag.de/btd/17/131/1713111.pdf (date of access: 06.08.2022).
Antrag der Bundesregierung : fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der United Nations Interim Force in Lebanon (UNIFIL). (2013b) / Deutscher Bundestag, 17. Wahlperiode. - Berlin. - 05.06. -8 S. - (Drucksache 17/13753). - URL: https://dserver.bundestag.de/btd/ 17/137/1713753.pdf (date of access: 06.08.2022).
Antrag der Bundesregierung : fortsetzung der Beteiligung deutscher Streitkräfte zur Ausbildungsunterstützung der Sicherheitskräfte der Regierung der Kurdistan-Irak und der irakischen Streitkräfte. (2016) / Deutscher Bundestag, 18. Wahlperiode. - Berlin. - 06.01. - 8 S. - (Drucksache 18/7207). -URL: https://dserver.bundestag.de/btd/18/072/1807207.pdf (date of access: 06.08.2022).
Antrag der Bundesregierung : fortsetzung des Einsatzes bewaffneter deutscher Streitkräfte - Stabilisierung sichern, Wiedererstarken des IS verhindern, Versöhnung fördern in Irak und Syrien. (2020) / Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. - Berlin. - 09.09. - 12 S. - (Drucksache 19/22207). -URL: https://dserver.bundestag.de/btd/19/222/1922207.pdf (date of access: 06.08.2022).
Anzahl der an internationalen Einsätzen beteiligten deutschen Soldaten der Bundeswehr. (2021) // Statista. - Berlin. - 13.12. - URL: https://de.statista. com/statistik/ daten/studie/72703/umfrage/anzahl-der-soldaten-der-bundes wehr-im-ausland/ (date of access: 06.08.2022).
184
Die Auslandseinsätze der Bundeswehr in Wandel. (2018) / Glatz R., Hansen W., Kaim M., Vorrath J. ; German Institute for International and Security Affairs ; Stiftung Wissenschaft und Politik. - Berlin. - 52 S.
Gemischte Bilanz des 20-jährigen Bundeswehreinsatzes in Afghanistan. (2021) / Deutscher Bundestag. - Berlin. - 23.06. - URL: https://www.bundes tag.de/ dokumente/textarchiv/2021/kw25-de-aktuelle-stundeafghanistan-846928 (date of access: 06.08.2022).
Glatz R., Kaim M. (2019). Der Wandel der amerikanischen AfghanistanPolitik / Stiftung Wissenschaft und Politik. - Berlin. - 28.02. - URL: https://www.swp-berlin.org/10.18449/2019A11/ (date of access: 06.08.2022). DOI: 10.18449/2019 A11
Glatz R.L., Kaim M. (2020). Mandat verlängern - Abzug vorbereiten : die Folgen des Abkommens der USA mit den Taliban vom Februar 2020 / Stiftung Wissenschaft und Politik. - Berlin. - 11.03. - URL: https://www.swp-berlin.org/10.18449/2020A18/ (date of access: 06.08.2022). DOI: 10.18449/ 2020 A18
Hanish M. (2015). A new quality of engagement : Germany's extended military operation in northern Mali : security policy working paper / Bundesakademie für Sicherheitspolitik. - Berlin. - 5 p.
Isachenko D. (2021). Türkei und Russland : die Logik einer konfliktträchtigen Zusammenarbeit / Stiftung Wissenschaft und Politik. -Berlin. - 30.09. - 32 S. - URL: https://www.swp-berlin.org/publications/ products/studien/2021S16_TuerkeiRussland.pdf (date of access: 06.08.2022). DOI: 10.18449/2021 S16
Pressekonferenz von Bundeskanzlerin Merkel nach der G7-Videokon-ferenz zur Lage in Afghanistan. (2021) / Bundeskanzleramt. - Berlin. - 24.08. -URL: https://www.bundesregierung.de/breg-de/suche/pressekonferenz-von-bundeskanzlerin-merkel-nach-der-g7-videokonferenz-zur-lage-in-afgha nistan-am-24-august-2021-1953680 (date of access: 06.08.2022).
Regierungserklärung von Bundeskanzler Olaf Scholz. (2022) / Bundeskanzleramt. - Berlin. - 27.02. - URL: https://www.bundesregierung. de/breg-de/suche/regierungserklaerung-von-bundeskanzler-olaf-scholz-am-27-februar-2022-2008356 (date of access: 06.08.2022).
Sakaki A., Swistek G. (2022). Return from the choppy waters of the Indo-Pacific : implications of the deployment of the Frigate Bayern / Stiftung Wissenschaft und Politik. - Berlin. - 8 p. - URL: https://www.ssoar.info/ ssoar/bitstream/handle/document/79442/ssoar-2022-sakaki_et_al-Return_ from_the_choppy_waters.pdf (date of access: 06.08.2022). DOI: 10.18449/2022 C22.
185
The Bundeswehr on operations : publication to mark the 15 th anniversary of the first parliamentary mandate for armed Bundeswehr missions abroad. (2009) / Federal ministry of defense. - Berlin. - 120 p.
Tull D.M. (2019). UN peacekeeping in Mali : time to adjust Minusma's mandate / Stiftung Wissenschaft und Politik. - Berlin. - 4 S. - URL: https://www.swp-berlin.org/publications/products/comments/2019C23_tll. pdf (date of access: 06.08.2022). DOI: 10.18449/2019 C2
Unterrichtung durch die Bundesregierung : Bericht der Bundesregierung zur Lage und zum deutschen Engagement in Mali/Sahel : aktuelle Lage, Ziele und Handlungsfelder des deutschen Engagements. (2020) / Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. - Berlin. - 25.03. - 17 S. - (Drucksache 19/18080). -URL: https://dserver.bundestag.de/btd/19/180/1918080.pdf (date of access: 06.08.2022).
DOI: 10.31249/ape/2022.04.07
Trunov Ph.O.1, 2022 Challenges for maintaining the presence of the Bundeswehr in zones of instability in Asia and Africa
Abstract. Currently, there are two main forms of a state's military presence outside its national borders: first, military presence on the territory of allies, strategic partners from among stable countries, and second, various ways of using the armed forces to resolve armed conflicts in areas of instability. In the second case, if and then military confrontation is over, external players can maintain their military presence in the country of origin of the conflict, which is about to enter or has already entered the stage of post-conflict development, preserving the role of external guarantors of its national security and defense systems.
The goal of the article is to show the main results of the use of the Bundeswehr in the zones of armed conflicts in Asia and Africa by the early 2020 s, revealing the features and «bottlenecks» of this process in dynamics.
The article analyzes the use of the Bundeswehr in the following areas: in Afghanistan, examines Germany's involvement in the International
1 Trunov Philipp Olegovich - Ph.D. in Political Sciences, Leading Researcher INION RAS (1trunov@mail.ru). 186
Security Assistance Force (ISAF) and the NATO «Resolute Support» mission, showing the determinism of the forced strategic exit of the Alliance forces from this country; in the Middle East, examines the involvement of the Bundeswehr in the reform of the security sector in Lebanon and Iraq in the context of the anti-terrorist struggle is considered, the «bottlenecks» in the use of the military potential of the Bundeswehr in Syria; in the Horn of Africa, analyses three strategic attempts of Germany to gain a foothold on Somalia as well as their consequences for using the Bundeswehr on the African continent in general; in North and West Africa, the use of military tools for «fencing» of instability zone in Libya and for resolution of armed conflict in Mali are compared, the fundamental difficulties of maintaining Germany in this region are revealed.
Keywords: Germany, conflict resolution, security sector reform, peacekeeping, Afghanistan, Iraq, Lebanon, Syria, Somalia, Libya, Mali.
Статья поступила в редакцию (Received) 2.04.2022. Доработана после рецензирования (Revised) 22.04.2022. Принята к публикации (Accepted) 25.05.2022.
