Выходцы из родов московского боярства на новгородских поместьях в конце xv - середине XVI века Текст научной статьи по специальности «История и археология»

М. М. Бенцианов

ВЫХОДЦЫ ИЗ РОДОВ МОСКОВСКОГО БОЯРСТВА НА НОВГОРОДСКИХ ПОМЕСТЬЯХ В КОНЦЕ XV -СЕРЕДИНЕ XVI ВЕКА

На рубеже ХУ-ХУ1 вв. поместья в Новгородской земле получили несколько сотен представителей родов нетитулованного московского (старомосковского) боярства. Вопреки сложившимся позднее местническим стереотипам и нежеланию признавать «захудалых» родственников («А новгородцами... ни правы, ни виноваты быть не хотим и ими не считаемся») состав новгородских помещиков этого времени включал в себя большое число выходцев из аристократических фамилий. Многие из них появились здесь в результате целенаправленных действий правительства. Анализ писцовых книг показывает, что на поздних этапах поместных раздач значительно увеличилось число представителей «дворовых» фамилий, что было связано с формированием в Новгороде полноценной служилой корпорации, ударной силы в противостоянии с Великим княжеством Литовским1. Впоследствии некоторые из них вошли в состав узкой прослойки элиты новгородского дворянства, претендуя в этом качестве на места в структуре Государева двора.

Московское боярство неоднократно становилось предметом исследований. Меньше внимания уделялось новгородскому отрезку истории «боярских» семей и фамилий. Как отдельная группа выходцы из боярских родов фигурировали у С. Б. Веселовского при изучении генеалогического состава лиц, испомещенных в Новгороде, который, в целом, не слишком высоко оценивали их социальный статус2. Г. В. Абрамович использовал более расплывчатую формулировку -«представители старых московских боярских и дворянских родов», хотя

1 Бенцианов М. М. Родовая общность в среде московского боярства в конце XV -первой половине XVI в. // Грани русского Средневековья: Сб. ст. к 90-летию Юрия Георгиевича Алексеева. М., 2016. С. 31-44.

2 «Подавляющее большинство их принадлежало к представителям слабых фамилий (отраслей) родов, сильно размножившихся, измельчавших и во многих случаях несомненно невотчинных» (Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. М.; Л., 1947. Т. 1. С. 291).

позднее акцентировал внимание именно на «старых» боярских фамилиях. Весьма фрагментарно «новгородцы» были представлены в обобщающем труде А. А. Зимина о формировании боярской аристократии3.

Общим недостатком перечисленных работ является констатация факта появления выходцев из боярских родов среди новгородских помещиков без попыток определить их место в структуре новой корпорации и проследить их дальнейшую судьбу.

Выделение среди детей боярских представителей родов нетитулованной аристократии для конца XV в. в значительной степени имеет условный характер. Московское боярство никогда не представляло собой единую, устойчивую группу. Состав прослойки «вернийших паче всех» бояр постоянно пополнялся выходцами из других территорий, некоторые из которых сумели завоевать себе место возле великокняжеского престола. Многие потомки бояр первых князей безвозвратно выпали из боярской среды, так что судить о положении их предков приходится по неполным и обрывочным данным различных источников4.

Не имели прочного характера в боярской среде традиции родовой общности. В реалиях начала - первой половины XV в. объединение различных семей и фамилий по родовому принципу не имело прочного характера. Родословные росписи имели позднее происхождение и в указанное время отличались неразвитостью структуры. Охват членов перечисляемых родов в них был далеко не исчерпывающим. Представители боярских родов с легкостью отмежевывались от неудачливых однородцев, так что, зачастую, близкие родственники находились на разных ступенях социальной лестницы.

При отсутствии закрепленных прав на привилегированное положение источником статуса выступала великокняжеская власть, что предопределяло зависимость места той или иной семьи или фамилии от близости к персоне правителя и приводило к деградации целого ряда лиц и их потомков, не сумевших проявить себя на служебном поприще.

Только к концу XV в. можно констатировать осознание первых признаков родовой общности внутри нетитулованных «боярских» фамилий. Разряд похода 1495 г. и свадьбы князя В. Д. Холмского 1500 г. перечисляют среди детей боярских несколько групп однородцев, принадлежавших к родам нетитулованного боярства. В отличие от «княже-

3 Абрамович Г. В. Поместная система и поместное хозяйство в России в последней четверти XV и в XVI в. Дис.... докт. ист. наук. Л., 1975. С. 127-128; Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV - первой трети XVI в. М., 1988.

4 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 16-20.

ской» части «боярские» группы имели здесь более размытый и неразвитый характер5.

Новгородские писцовые книги конца века содержат всего несколько примеров осознания отдаленных степеней родства. «Митей Григорьевым Русалкиным племянником» был троюродный брат М. Я. Русалки Д. Г. Племянник Филимонов6.

Существовали случаи испомещения некоторых детей боярских родственными группами за пределами семейного круга. Соседство поместий и близость их размеров свидетельствуют об одновременности появления в Новгороде пятерых Бутурлиных (двоюродные братья), а также, вероятно, их однородца М. И. Смолки Слизнева7. Новгородскими помещиками в первые годы XVI в. стали сразу несколько Солов-цовых. Вместе с ними поместье получил их родственник И. К. Ист-леньев. Немногочисленность подобных примеров свидетельствует о значительном расхождении между отдельными фамилиями, не воспринимавших себя частями одного рода8.

Серьезным стимулом для осознания родства стало становление поместной системы. В ее рамках большое значение имел вопрос перераспределения выморочных участков. Очень часто эти земли уже в конце XV века переходили к их близким и отдаленным родственникам. Г. А. Победимова отметила, что после смерти М. Я. Русалки большая часть его крупного поместья в Деревской пятине перешла в руки семьи его троюродных племянников Чеглоковых-Филимоновых. Среди Заболоцких часть поместья К. Г. Заболоцкого, оставившего свои земли, была передана его троюродному племяннику Терентию Заболоцкому. Он же «унаследовал» земли дяди, А. Н. Горбатого. Возможна родственная связь А. Б. Бекляша Игнатьева и М. Бестужева-Плещеева, получившего позднее его поместье. После И. и В.С. Колычевых земли в Деревской пятине получил Г.А. Колычев9.

Формирование чиновно-иерархической структуры Государева двора, увеличение роли местничества приводили к возрастанию значе-

5 Разрядная книга 1475-1605 гг. (далее - РК). Т. 1. Ч. 1-2. М., 1977. С. 44-47; Назаров В. Д. Нетитулованная знать по походному списку двора Ивана III в 1495 г. // Российское государство в XIV-XVII вв. СПб., 2002. С. 567-584; Сахаров И. П. Сказания русского народа. СПб., 1849. Т. 2. Кн. 6. С. 37.

6 НПК. СПб., 1859. Т. 1. Ст. 179.

7 НПК. СПб., Т. 3. 1868. Ст. 173-174, 215-221, 253-260, 260, 316-317; НПК. СПб., 1886. Т. 4. Ст. 130, 178; НПК. СПб., 1905. Т. 5. Ст. 16, 63.

8 Отрывки писцовой книги Водской пятины 1504-1505 гг. / Изд. А. М. Гневушев. Киев, 1908. С. 52.

9 Победимова Г. А. Писцовые материалы Деревской пятины как источник по генеалогии служилого сословия XVI в. // ВИД. Л., 1983. Вып. 14. С. 66; ПКНЗ. М., 2004. Т. 4. С. 120, 35; НПК. Т. 1. Ст. 118; ПКНЗ. М., 2004. Т. 5. С. 163.

ния родственных связей. Лидеры фамилий способствовали карьерному росту своих родственников, получая от них необходимую поддержку. К середине XVI в. сформировались пофамильные объединения потомков боярских родов, поддерживающих друг друга в продвижении по служебной лестнице. Этот процесс затронул и Новгородскую землю.

Писцовые книги конца 1530-1550-х гг. показывают стремление местных помещиков подчеркнуть свою связь с более преуспевшими родственниками. Сыновья А. Т. Пыжова (род Хвостовых) именовали себя «Пыжовыми-Отяевыми». Калитеевские «вспомнили» об общем происхождении с Кучецкими, Вельяминовы-Глазовы с Сабуровыми, а Ананьевы-Александровы, Хорхорины и Голенищевы с Кутузовыми, добавляя соответствующие окончания к написанию своих фамилий10.

Далеко не всегда подобные связи соответствовали интересам великокняжеской власти. В 1537 г. новгородцы Колычевы поддержали мятеж Андрея Старицкого. Казни в итоге были подвергнуты трое представителей этой фамилии: двоюродные братья Г. и В. И. Пупковы и А. В. Колычевы. Этими лицами, скорее всего, не исчерпывается список Колычевых, участников «мятежа». Среди них, видимо, были Ф. И. Колычев (будущий митрополит Филипп) и ряд других лиц. При старицком дворе в это время служили их родственники - И. Б. Хлызнев, И. И. Умной, П. А. Лошаков Колычевы, что, вероятно, стало одной из причин их «измены»11.

Выходцы из новгородской корпорации, покидавшие свои поместья, присоединялись к родственникам в других уездах. Сыновья Т. И. Заболоцкого в Дворовой тетради были записаны по Переславлю в группе с другими Заболоцкими. Среди Аксаковых по Кашину фигурировали новгородцы С. Д. Аксаков и пятеро сыновей И. И. Аксакова12.

Принимая во внимание условность родового группирования представителей семей и фамилий, связанных по происхождению с московским боярством, особенно для рубежа XV-XVI вв., стоит учитывать существующую в исторической литературе традицию, восходящую к родословным книгам. Подобное объединение, кроме того, представляет возможности для широкого историко-генеалогического анализа. Новгородские писцовые книги конца XV в. - середины XVI в. позволяют сделать своеобразный срез социального положения для различных групп служилых людей. Общность происхождения и, соответственно, близкий

10 НПК. СПб., 1910. Т. 6. Ст. 325, 340, 344, 347-348; ТКДТ. С. 101, 152; ПКНЗ. Т. 4. С. 349, 380; ПКНЗ. Т. 5. С. 51, 53, 57.

11 Веселовский С. Б. Исследования... С. 144-145; Зимин А. А. Колычевы и русское боярство XIV-XVI вв. // Археографический ежегодник (далее - АЕ) за 1963 г. М., 1964. С. 60-61, 67.

12 ТКДТ. С. 134, 139.

статус их предков, дают возможность проследить изменения в судьбе различных ветвей «боярских» родов, определить и очертить питательную среду, из которой впоследствии была сформирована нетитулованная часть московской аристократии, а также элита собственно новгородской корпорации.

При рассмотрении новгородских помещиков, выходцев из боярских родов за основу был принят принцип близости их виднейших представителей к персоне великого князя, количество их членов в Боярской Думе в конце XV в., а также в более раннее время. Тот же принцип взят за основу при обзоре отдельных боярских фамилий. После родственников и потомков великокняжеских бояр идет описание новгородских помещиков, представлявших боярские роды удельных князей московского дома, а также второстепенных родов, рано выпавших из придворного окружения.

Род Андрея Кобылы

Наиболее видное положение занимали на рубеже веков в боярской среде потомки Андрея Кобылы. Как и другие крупнейшие боярские роды, рано связавшие свою судьбу с московскими князьями, Кобылины к концу XV в. распались на несколько фамилий. Только некоторым ветвям удалось сохранить место в боярской среде. Большинство их родственников опустились в ряды малопримечательных служилых людей 13.

Младшая и наиболее успешная ветвь Кобылиных, породнившаяся с великокняжеской семьей - Захарьины-Кошкины была представлена в Боярской думе. Боярами были братья Яков и Юрий Захарьевичи. Оба они выполняли функции новгородских наместников. Во второй половине 1480-х гг. братья находились в Новгороде одновременно. Я. З. Кошкин был новгородским наместником также в начале 1490-х гг. Пожалование им поместий, очевидно, было связано с выполняемой административной деятельностью. Эти крупные наделы (у Я. З. Кошкина - «боярский» оклад более 100 обеж) были позднее потеряны ими14.

Владения их племянника Ивана Васильевича Ляцкого (от Ляд-ского погоста Шелонской пятины) были получены его отцом как приданое за дочерью новгородского боярина В. Никифорова. В отличие от менее знатных «москвичей», И. В. Ляцкий сохранил их за собой (веро-

13 Веселовский С. Б. Исследования... С. 140-161. Недостоверным, скорее всего, является происхождение Воробьиных и Мотовиловых от Федора Шевляги, брата А. Кобылы. Представители этих фамилий были связаны с Ярославским княжеством, боярство которого имело изолированный характер.

14 Зимин А. А. Формирование... С. 183-185.

ятно, на правах вотчины), хотя и не был связан с новгородской службой. Они были конфискованы после его бегства в Литву в 1534 г.15

Как и у Захарьиных должностной характер имело наделение поместьем их близкого родственника Михаила Константиновича Беззуб-цева. В первые годы XVI в. он выполнял обязанности новгородского дворецкого, и в дальнейшем не задержался в Новгородской земле16.

Колычевы были потомками Александра Елко, второго сына Андрея Кобылы, и, в отличие от многих близких родственников, сумели пробиться в ряды московской аристократии. Старшая ветвь Колычевых служила в верейском уделе. Впечатляющую карьеру сделали Андрей и Иван Лобан Андреевичи. Оба они были задействованы в новгородской службе. В 1492-1493 гг. холмский наместник А. А. Колычев участвовал в пограничной войне с Литвой. В 1501 г. он был оставлен в Новгороде во время «немецкого» похода новгородской рати. Скорее всего, именно он получил в кормление волость Кушевера в Бежецкой пятине (более 64 сох). Его брат Иван Лобан, окольничий Ивана III, в 1495 г. участвовал в походе на «свейские немцы», а затем с 1499 г. и вплоть до своей смерти в 1502 г. был новгородским наместником17.

Братья оставили следы своей деятельности в Новгородской земле. И. Лобану принадлежало крупное поместье в Деревской пятине, которое, скорее всего, рассматривалось как «служебное» и в дальнейшем не перешло к его сыновьям. Из них только Степан Стенстур был новгородским помещиком. Его поместье было не слишком большим по размерам - 34 обжи. В отличие от братьев, успешно продвигавшихся по лестнице чинов (Иван Рудный достиг звания окольничего, позднее гандикапом через старицкий двор окольничим стал Иван Умный), он не проявил себя. Его сын Борис фигурировал среди новгородских «дворовых» в Тысячной книге. Самым известным лицом из этой линии Колычевых был Федор Степанов - будущий митрополит Филипп18.

У А. А. Колычева неизвестны владения в Новгородской земле. Землевладельцами здесь стали его сыновья Михаил и Иван Черный. М. А. Колычев, как и его двоюродный брат С. Стенстур, был испоме-щен в Деревской пятине. Его поместье составляло 67 обеж, и, видимо, было создано в конце 1480-х - начале 1490-х гг. Он неоднократно был задействован в воеводских службах. Уже в 1501 г. он был воеводой на литовской границе, под предводительством дяди И. А. Лобана. В 1502 г.

15 ПКНЗ. Т. 5. С. 128-129.

16 НПК. Т. 3. Ст. 278.

17 Зимин А. А. Формирование... С. 176; ПКНЗ. Т.1. С. 224.

18 НПК. Т. 2. Ст. 431-437; ТКДТ. С. 87.

участвовал в походе на «ливонские немцы», а затем отметился среди воевод в походах 1508-1509 гг. из Великих Лук19.

Не менее примечательной фигурой был его брат Иван Черный, зять новгородской боярыни Матрены Кривой. От нее он унаследовал крупные земельные владения (не менее 150 обеж). Ему же, конюшему, в 1505 г. были сделаны пожалования из земель Федоровской церкви20. Эти владения были приписаны к землям Матрены Кривой, образовав единую вотчину, сохранявшуюся за потомками И. Черного еще в 1580-е гг. Сам он неоднократно упоминался в разрядах. Еще в 1501 г. он был одним из воевод в Ивангороде. В 1508 г. вместе с братом Михаилом «стоял» на Великих Луках. В 1513-1514 гг. находился в походах к Бреславлю и Полоцку, а также принимал участие в злополучной Оршанской битве. В 1515 и в 1516 гг. вновь отметился на Великих Луках (наместник). И. Черный был воеводой в сражении у Опочки, а затем участвовал в полоцком походе. В 1520-е гг. он дважды ездил в Крым. Не исключено, что к этому времени он оставил новгородскую службу. Его сын Никита Немятый в 1527 г. был одним из поручителей по князе М. Л. Глинском, а внуки были отмечены по Москве, где Колычевым принадлежали родовые земли21.

Не затерялись в Новгороде также Иван Пупок и Владимир Семеновы, племянники И. Лобана и А. А. Колычевых22. В Деревской пятине им принадлежало крупное «кратное» поместье размером в 80 обеж. В Водской пятине на рубеже столетий обосновалась другая пара братьев - Андрей и Федор Ломака. Не исключено, что здесь же поместье получил их брат Иван Хромой23. И. Пупок в 1513 г. были среди воевод «с Лук», выдвинутых на Полоцк. Затем он вновь фигурировал в велико-луцком разряде в полку с двоюродным братом И. А. Черным, откуда отправился в поход на Оршу, из которого уже не вернулся обратно. Вместе с ним в плену оказались его братья Владимир и Андрей, разде-

19 НПК. Т. 1. Ст. 321-335; РК. С. 59, 67, 71, 72, 75, 98.

20 Каштанов С. М. Социально-политическая история России конца XV - первой половины XVI в. М., 1967. С. 232. В большинстве работ фигурантом этого акта считался его дядя И. А. Лобан, умерший за три года до этого события.

21 РК. С. 75, 98-99, 136, 140, 148, 151, 161, 166; Зимин А. А. Колычевы... С. 59. В 1515/16 г. он приобрел себе вотчину в Коломенском уезде (АРГ. № 124-125. С. 123124); Антонов А. В. Поручные записи 1527-1571 годов // Русский дипломатарий. М., 2004. Вып. 10. С. 9; ТКДТ. С. 65, 125.

22 В писцовой книге упоминается Василий Семенов Колычев, отсутствующий в родословных. Это, очевидно, тот же Владимир Семенов Колычев (ПКНЗ. Т. 4. С. 371, 375).

23 НПК. Т. 1. Ст. 274-285; НПК. Т. 3. Ст. 701-702. Ивашка Семенов Колачев в первые годы XVI в. получил поместье из фонда дворцовых земель. В конце 30-х гг. упоминалось поместье Михаила Колычева, его вероятного сына (Отрывки писцовой книги. С. 5; РГАДА. Ф. 137. № 5. Л. 65).

лившие его судьбу24. Позднее подключился к «стратилатским» назначениям Ф. С. Ломака Колычев. В 1524 г. он участвовал в походе новгородской рати на Казань, в 1532 г. стоял с полками на Сенкином броде, в 1534 г. участвовал в литовском походе, а в 1536 г. был назначен первым воеводой в Велиже. В 1538 г. Ф. С. Колычев был одним из новгородских «голов» в полках25.

Несмотря на разрядные назначения, Семеновы-Колычевы поддержали мятеж Андрея Старицкого. После этого события никто из представителей этой ветви не был отобран в число новгородских тысячников. Сын казненного В. И. Пупкова Данила в Дворовой тетради был записан по Москве вместе с Немятыми-Колычевыми, перебравшимися сюда в предшествующие десятилетия26.

В начале 1550-х гг. несколько Лошаковых-Колычевых владели поместьями в Шелонской пятине. Новгородским помещиком, очевидно, был еще Иван Васильевич Лошаков. Вероятно именно он фигурировал в разрядах с ошибочным отчеством «Григорьевич»27. В 1514/15 г. он был одним из воевод «с Ржевы», а в 1519 г. участвовал в походе вместе с другими новгородскими воеводами в «Литовскую землю». В 1521 г. в Торопце находился Иван Лошаков. Он же в 1522 г. был с новгородцами у Коломны, а затем участвовал в казанском походе 1524 г. Его сын Данила в 1538 г. был головой в полках из новгородских дворян, а племянник Матвей Третьяков в 1550 г. попал в число тысячников28.

В целом, можно констатировать серьезное количественное и качественное уменьшение Колычевых на новгородской службе к середине XVI в. Их отток на более привлекательную «московскую» службу начался, видимо, еще во втором десятилетии. Этому способствовало, как сохранение ими подмосковных вотчин, так и высокое положение, занимаемое в придворной среде близкими родственниками.

Основатель Кокоревых - Андрей Кокорь был родным братом Игнатия Образца, прославившегося в 1488/89 г. в эпизоде с его мнимым «поиманием» Андрея Углицкого, которому он служил. Позднее он нашел место при великокняжеском дворе, и упоминался в разрядах в ка-

24 РК. С. 134, 136, 140; Антонов А. В., Кром М. М. Списки русских пленных в Литве первой половины XVI века // Архив русской истории, Вып. 7. 2002. С. 155, 162, 170. И. Пупок числился в Вильне среди «лутчих людей».

25 РК. С. 170, 262, 276, 296.

26 ТКДТ. С. 65, 125.

27 В летописном тексте о походе 1519 г. - «Васильевич».

28 Зимин А. А. Колычевы... С. 58-59; РК. С. 146, 165, 167, 181, 185, 190, 218. В 1527 г. И. В. Лошаков и его сын Никита были среди поручителей по князю М. Л. Глинскому. ТКДТ. С. 90.

честве воеводы. Двоюродный брат А. Б. Кокоря И. И. Шишка в 1495 г. находился в свите Ивана III во время поездки в Новгород29.

Судя по размерам владений, сам А. Б. Кокорь также входил в число дворовых. Ему принадлежало внушительное «кратное» поместье в 50 обеж. Примерно равными были размеры поместий его сыновей Ивана Колоса и Михаила - 31 и 30 обеж, которые также соответствовали нормам обеспечения дворовых детей боярских. Внук А. Кокоря Алексей Курицын-Кокорев в 1550 г. был взят в число тысячников, а его родственники находились среди дворовых Деревской пятины30.

Федор Неплюй, близкий родич Колычевых (троюродный брат), состоял в родстве с Косицкими («дяди его» князья Косицкие), которые «вскормили его в Вереи» во время морового поветрия31. Все Неплюе-вы, несмотря на наличие подмосковных вотчин, были задействованы в новгородских испомещениях. Никите и Андрею Федоровым принадлежали поместья в Деревской пятине, а Гаврилу и Ивану - в Шелонской. В Деревской пятине поместья Неплюевых когда-то, вероятно, составляли единое целое. Об этом свидетельствует родство их прежних владельцев и «кратный» суммарный размер в 45 обеж. По 24 обжи принадлежало Неплюевым в Шелонской пятине. Это поместье, видимо, носило уже вторичный характер. Платежная книга 1543 г. упоминает о волос-тельстве Г. А. Неплюева. Сам он в Тысячной книге и в выписках из де-сятни 1556 г. фигурировал в качестве дворового с типичным «кратным» окладом в 30 обеж32.

Лодыгины принадлежали к старшей ветви потомков Андрея Кобылы. В отличие от именитых родственников, они к концу XV в. практически никак не зарекомендовали себя, хотя, вероятно, находились в числе «дворовых»33. В родословной при перечислении сыновей Андрея Семенова Лодыгина была сделана помета: «поместья за ними были въ Новегороде». В писцовых книгах встречаются имена трех из них -Александра (Олешки), Василия и Петра. Поместья всех братьев включали конфискованные после 1499 г. церковные земли. Каждому из них

29 Зимин А. А. Формирование... С. 175.

30 НПК. Т. 1. Ст. 766-771, 777-781; ТКДТ. С. 90.

31 Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI в. (далее - АСЭИ). М., 1958. Т. 2. № 410. С. 432.

32 НПК. Т. 1. Ст. 310-313, 372-374; НПК. Т. 5. Ст. 18, 26, 29; ПКНЗ. Т. 4. С. 470; ТКДТ. С. 88; Кротов Я. Десятни 1556-1622 гг. Десятня по Новгороду 7064 (1556) года, материалы к реконструкции (http://krotov.info/yakov/rus/17_ru_moi/desyatni/1556ngrd. html). Ф. Г. Неплюев в 1517 г. попал в литовский плен в сражении под Опочкой.

33 Позднее Лодыгины в Дворовой тетради были записаны по Переславлю-Залес-скому (ТКДТ. С. 139).

досталось более 40 обеж, что свидетельствует об их службе по «дворовому» списку34.

Коновницыны, ветвь Лодыгиных, обосновались в Шелонской пятине, где братьям Александру Слезе и Василию Грезе принадлежало крупное компактное поместье, (по «новому» 84,5 обеж), сформированное на рубеже веков. Еще одним совладельцем этого поместья был их брат Тимофей, неизвестный родословным книгам. В дальнейшем и собственно Лодыгины, и Коновницыны, раздробившие поместья в семейных разделах, не преуспели в служебном отношении35.

Вплоть до появления на новгородских поместьях Боборыкины известны только по родословным росписям. Коломенское село Боборы-кинское с начала XVI в. перешло в великокняжеское ведение. Все представители этой фамилии служили по Новгороду. В Бежецкой пятине крупное компактное поместье (74 обжи по «новому») было пожаловано Федору Боборыке и его сыновьям. Размеры этого поместья были обусловлены, видимо, его ранним формированием, а не высоким статусом Боборыкиных. Федор Федоров Боборыкин, став позднее помещиком Водской пятины, довольствовался поместьем всего в 15 обеж36.

Род Ратши

Род героя Невской битвы Гаврилы Алексича, выводящий себя от легендарного Ратши, принадлежал к числу наиболее знатных и разветвленных боярских родов Владимиро-Суздальской Руси. На московскую службу Ратшичи (ветви Ивана Морхини и Акинфа Великого) перешли в первой половине XIV в., где заняли видное положение, успешно удерживаемое ими на протяжении нескольких веков.

Среди потомков Акинфа Великого несколько фамилий имели в конце XV в. своих представителей в Боярской Думе.

Боярин Андрей Федорович Челяднин в 1498-1500 гг. исполнял обязанности новгородского наместника, что, видимо, обусловило появление у него владений в Водской и Шелонской пятинах. Это поместье имело должностной характер. Часть своих земель он мог приобрести и в предшествующие годы. В 1496 г. он был отправлен вместе с князем В. И. Патрикеевым в поход на «Гамскую землю», выполняя функции

34 Родословная книга князей и дворян российских и выезжих... (далее - Родословная). М., 1787. Ч. 2. С. 94; НПК. Т. 5. Ст. 8, 10, 12, 95-96, 109-11, 115.

35 НПК. Т. 5. Ст. 95-96, 109-111, 115.

36 Кузьмин А. В. На пути в Москву Очерки генеалогии военно-служилой знати Северо-Восточной Руси в XIII-XV вв. Т. 1. М., 2014. С. 127; ПКНЗ. Т. 1. С. 234; НПК. Т. 3. Ст. 594-506.

новгородского воеводы. Уже в первые годы XVI в. владения Андрея Федоровича пошли в новые раздачи37.

К старшей ветви Акинфовичей принадлежали Бутурлины. Эта фамилия к концу XV в. слабо проявила себя на служебном поприще, что, возможно, было связано с наличием у них крупных родовых вотчин в Переславском уезде38. Анализ владений братьев Андрея Баклана, Дмитрия Кривого и Константина Коптя Григорьевых Бутурлиных в Во-дской пятине показывает, что на троих они получили 160 обеж: Копоть - 60, а Баклан и Д. Кривой еще 100 (51 и 49). Кратные, «воеводские» оклады по 60 обеж достались в Шелонской пятине их старшему брату Ивану Закале и двоюродному брату Ивану Полуехтову Бутурлину39. Скорее всего, переселение Бутурлиных было произведено одновременно, где-то во второй половине 1490-х гг.40

Сложнее определить происхождение Марьи Андреевой жены Бутурлиной. В родословной упоминается Андрей Иванович Бутурлин, державший в кормлении Нерехту где-то в 1470-1480-е гг. Крупные размеры этого поместья (53 обжи) соответствовали статусу Бутурлиных. Это поместье перешло к Шуваловым, ее сыновьям от первого брака41.

На новом месте службы Бутурлины активно проявили себя. В 1501 г. И. Г. Закала был одним из воевод в Ивангороде. В 1506 г. он наместничал на Двине. Позднее воеводой стал Д. Г. Кривой, принявший участие в походе на «Литовского» 1519 г. и в казанском походе 1524 г. Он же стоял с полками «на берегу» в 1532 г. Известны были разрядам сыновья И. П. Бутурлина Данила и Андрей. В 1536 г. братья находились с войсками возле Великих Лук и Торопца. Тимофей Закалин Бутурлин в 1534 г. был наместником Вельи. В 1539 г. он был головой в полках. Трое новгородцев Бутурлиных были записаны в Тысячной книге42.

37 Зимин А. А. Формирование... С. 172; Временник общества истории и древностей российских (далее - ВОИДР). М., 1851. Кн. 11. С. 119-131, 136, 153-158, 212-216; НПК. Т. 4. Ст. 7-8.

38 В начале XVI в. братья Никитины Бутурлины получили ряд разрядных назначений, а их потомки вошли в состав Боярской Думы (Зимин А. А. Формирование... С. 170-171).

39 НПК. Т. 3. Ст. 173-174, 215-222, 253-265; НПК. Т. 4. Ст. 130-132, 178; НПК. Т. 5. Ст. 16, 22, 63; Бенцианов М. М. Формирование поместной ситстемы в Новгородской земле в конце XV в. // ДРВМ. № 1 (59). 2015. С. 44.

40 Г. М. Тучин - единственный прежний владелец земель И. Г. Закалы и И. П. Меньшого Бутурлиных еще в 1493 г. подписывал договор с Ливонским Орденом. Копоть Бутурлин владел землями «новосведеного» Я. Федотова, а его брат Баклан - Д. Нера-дова.

41 НПК. Т. 1. Ст. 697-703; ПКНЗ. Т. 4. С. 419.

42 РК. С. 91-92, 146, 169-170, 190, 198, 277; Радзивилловские акты из собрания Российской национальной библиотеки: первая половина XVI в. (далее - Радз.) // Памятники истории Восточной Европы. М.; Варшава. 2002. Т. 6. № 46. С. 115; ТКДТ. С. 83, 91.

Бутурлины, таким образом, вошли в состав элиты новгородской корпорации, хотя их успехи здесь и были скромнее, чем у родственников, оставшихся в центральных уездах.

Слизневы не принадлежали к числу выдающихся фамилий потомства Акинфа Великого, но место в составе Государева двора занимали довольно прочно. Копоть и Ташлык Ивановы и их двоюродный брат Иван Булгак в 1495 г. находились в свите Ивана III. Слизневы также были крупными вотчинниками Переславского и Бежецкого уездов43.

Михаил Иванов Смолка Слизнев владел поместьем в Шелонской пятине. Всего ему принадлежало не менее 52 обеж, и по этому показателю он соответствовал младшим Бутурлиным, земли которых примыкали к его владениям. В 1502 г. он погиб в сражении с ливонцами, не

44

оставив потомства .

Родословные книги путаются в происхождении Замыцких. Им принадлежали крупные вотчины в Переславском уезде45. В составе Государева двора Замыцкие занимали прочные позиции. Василий Чешиха в годы Феодальной войны был московским наместником Ивана Можайского. В 1471 г. он был волостелем на Двине. Его племянник Тимофей в 1483 г. производил земельный разъезд владений Ивана III и Бориса Во-лоцкого. В 1495 г. он ездил с посольством к волошскому воеводе. Различные придворные поручения, в том числе, доверительного характера выполняли и его сыновья Константин и Василий Шумиха46.

В Новгородской земле поместья достались сыновьям Т. П. Замыц-кого. В Деревской пятине обосновались Иван и Федор, а в Шелонской -Андрей и Михаил. Рядом с землями последних располагалось поместье его брата Степана, которому принадлежало 53 обжи. То же количество земли досталось его племянникам: 33 и 20 обеж. Первоначально, видимо, эти поместья принадлежали Т. и С. П. Замыцким. Во второй половине 1480-х гг. братья, возможно, находились на «годовой» службе в Новгороде. В 1486/87 г. Т. П. Замыцкий описывал земли Вяжищского монастыря47. Позднее, он, передав земли своим сыновьям, не задержался на новгородской службе. Собственные поместья в Деревской пятине были затем отделены И. и Ф. Т. Замыцким.

43 РК. С. 45-46; АСЭИ. М., 1952. Т. 1. № 371. С. 270-271; Т. 3. № 187. С. 200. Бутурлины и Слизневы были расписаны рядом в Дворовой тетради.

44 НПК. Т. 5. Ст. 16, 27; ПСРЛ. СПб., 1859. Т. 8. С. 241.

45 Алексеев Ю. Г. Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV-XVI вв. Переяславский уезд. М.; Л., 1966. С. 190-191.

46 ПСРЛ. Т. 8. С. 120; АСЭИ. М., 1964. Т. 3. № 15. С. 31; Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.; Л., 1950. № 77. С. 290; Сб. РИО. Т. 35. С. 175, 221. По сообщениям родословной В. Шумиха достиг звания окольничего.

47 НПК. Т. 1. Ст. 691-695; НПК. Т. 2. Ст. 623-628; НПК. Т. 5. Ст. 13, 18; Акты новгородского Вяжищского монастыря конца XV - начала XVII в. М., 2013. С. 161.

Замыцкие не затерялись на новгородской службе, хотя и не получали здесь разрядных назначений. В 1505 г. с посольством в Швецию был отправлен С. П. Замыцкий. В 1510 г. он ездил «приводити свеян к целованию». В 1509 г. С. П. и И. Т. Замыцкие среди новгородских «бояр» подписывали русско-ливонский договор. В 1539 г. сын Степана За-мыцкого Шарап был послом в «Немецкую землю». Двое Замыцких в 1550 г. были отмечены среди новгородских тысячников48.

Многочисленные Пушкины, потомки Ивана Морхини, к концу века распались на несколько слабо связанных друг с другом семей и фамилий, имевших различный статус. Их переселение на новгородские поместья совершалось отдельными группами, что отразилось на размерах их землевладения.

Товарковы были наиболее успешными из Пушкиных. Федор Товарок в 1433 г. был боярином Василия Темного. Его потомки неоднократно встречались в разрядах, достигая думских званий. Отец Григория Борисова Шушлепы служил боярином у Юрия Дмитровского. Сам он в первые годы XVI в. получил поместье в Водской пятине размером в 60 обеж, которое соответствовало воеводскому окладу. Трудно сказать, как сложилась бы его судьба, но в 1514 г. он попал в плен во время Оршанской битвы и уже не вернулся на родину49.

В 90-е гг. XV в. в нескольких мелких поручениях были задействованы Мусины-Пушкины. В 1493 г. грамота в Новгород была отправлена с «Мусиным сыном», в следующем 1494 г. Иван Мусин упоминался на приеме у литовских послов. Поместье в Деревской пятине досталось, видимо, уже самому Михаилу Мусе. Его старшие сыновья к моменту писцового описания имели собственные поместья, а младшие жили вместе с матерью50.

Отец помещика Шелонской пятины Степана Тимофеева Пушкина был наместником трети московской. Это поместье, вероятно, могло принадлежать к числу наиболее ранних51.

48 Казакова Н. А. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения, конец XIV -начало XVI вв. Л.: Наука, 1975. С. 246; Опись архива Посольского приказа 1626 года. М., 1977. Ч. 1. С. 244; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 3. С. 616; ТКДТ. С. 88, 90.

49 Зимин А. А. Формирование... С. 162; НПК. Т. 3. Ст. 15-17, 914-918, 943; ПСРЛ. Т. 17. С. 187; Помимо новгородского поместья ему принадлежала «купля» в Волоколамском уезде.

50 Сборник Русского исторического общества (далее - Сб. РИО). СПб., 1882. Т. 35. С. 88, 123; НПК. Т. 1. Ст. 836-842; НПК. Т. 2. Ст. 47-62. Тимофей Пушкин (Мусин-Пушкин) в 1514 г. попал в плен в сражении у Орши.

51 Антонов А. В. Новая полная грамота XV века // РД. Вып. 6. С. 9-13); НПК. Т. 4. Ст. 184-186, 221; НПК. Т. 5. Ст. 7, 83.

Среднее по размерам поместье досталось Игнатию Васильеву Пушкину. Всю эту ветвь родословцы считали вымершей, хотя его потомки продолжали владеть поместьями в Водской пятине52.

В последние десятилетия XV в. существовало сразу два Пушкиных с одинаковым набором имени и отчества - Василий Никитин (дядя и племянник), что затрудняет их идентификацию. Вероятно «старший» в 90-е гг. был судьей в Московском уезде. Появление Василия и Андрея Никитиных в Новгородской земле произошло, скорее всего, уже в 90-е гг. В конце 1530-х гг. земли В. Н. Пушкина перешли к его родственнику Г. И. Пушкину53.

Значительное количество других Пушкиных отсутствует в родословных, так что их родство с другими представителями фамилии можно представить только гипотетически. Некоторые из них владели крупными поместьями. Василию Константинову принадлежало, например, не менее 54 обеж. Кратными «дворовыми» поместьями размером по 40 обеж из бывших владычных земель распоряжались Иван и Василий Ивановы Пушкины. И. И. Пушкин был одним из «новгородских бояр» при подписании договора с немецкими городами 1514 г. Их братом был, вероятно, Захарий, пленник Оршанской битвы 1514 г. Все три имени: Иван, Василий и Захарий - встречались в родословной Пушкиных, но были отнесены к сыновьям В. В. Александрова. Вполне вероятно, отчество братьев было перепутано54.

В 1502-1503 гг. поместье было пожаловано трем братьям Андреевым Пушкиным55.

Итоги пребывания Пушкиных на новгородской службе были не слишком утешительны. Из всех представителей этой многочисленной фамилии только трое были отмечены в новгородской части Тысячной книги среди «дворовых»: Дмитрий Шафериков, внук С. Т. Пушкина, а также дети «новгородского боярина» Федор и Андрей Ивановы56.

52 НПК. Т. 3. Ст. 122-127, 171-173; РГАДА. Ф. 1209. Оп. 3. № 17145. Л. 23об., 177об. - 179об.

53 В Государевом родословце Никита Никитин Пушкин показан бездетным, в Патриаршем списке родословной книги - у него 2 сына: Василий и Андрей. ВОИДР. Кн. 10. С. 99, 420, 447; Кн. 12. С. 37, 87; НПК. Т. 3. Ст. 381-385, 420-421; АСЭИ. Т. 1. № 404. С. 414, № 405. С. 417; РГАДА. Ф. 137. № 5. Л. 111.

54 ПКНЗ. Т. 4. С. 425; СГГиД. М., 1894. Ч. 5. № 65. С. 60; Антонов А. В., Кром М. М. Списки русских пленных. С. 156; Родословная. М., 1787. Ч. 1. С. 310. По родословной служили новгородской кафедре.

55 Отрывки писцовой книги. С. 67-78.

56 ТКДТ. С. 88, 92.

Ховрины

Как и другие представители высшей знати, казначей и шурин князя И. Ю. Патрикеева Дмитрий Владимирович Ховрин был пожалован поместьями в Новгородской земле. Общий размер этих поместий соответствовал «боярскому» окладу, превышая 100 обеж. Не участвуя напрямую в «новгородской службе», он вскоре лишился их. Это событие произошло не позднее начала XVI в.57

Тушины

Старинный боярский род Морозовых заметно возвысился во второй половине XV в. Менее заметны были их младшие родственники Тушины, среди которых выделялась фигура дворецкого Михаила Яковлевича Русалки. Как и другие высшие должностные лица, он получил поместье в Новгородской земле. Часть владений этого вельможи составили земли «новосведеного» М. Ф. Карповского, которые, видимо, были «придачей», осуществленной в 1490-е гг.58 Без них его поместье имело «кратный» размер в 90 обеж. Сам М. Я. Русалка не был прямо связан с новгородской службой. После смерти его крупное поместье перешло в руки Чеглоковых-Филимоновых.

На родство Дмитрия Григорьева Племянника с М. Я. Русалкой указывает сделанная при описании приписка: «Русалкин племянник». Этот его «племянник» (троюродный брат) довольствовался скромным поместьем в 25 обеж59.

Чеглоковы-Филимоновы первых поколений известны только по родословным росписям. Помещиками Шелонской пятины были три сына Ивана Чеглока - Иван, Афанасий и Михаил. Можно предположить, что их поместья были образованы в конце 80-х - начале 90-х гг. XV в. Впоследствии их потомки служили по Пскову и Торопцу60.

В Деревской пятине обосновались сыновья Федора Иванова Чег-локова, которые получили земли, принадлежавшие М. Я. Русалке. Внушительное по размерам поместье было разделено в итоге на 7 частей, после чего некоторые из Чеглоковых довольствовались скромными на-

57 НПК. Т. 6. Ст. 310-316; НПК. Т. 2. 439-440. Небольшое поместье в Деревской пятине должно было, видимо, обеспечивать потребности городского двора (НПК). Часть его земель принадлежала позднее сыновьям В. Тонкого Жиборова, одного из «людей» князя И. Ю. Патрикеева.

58 Веселовский С. Б. Исследования... С. 197, 208-210; НПК. Т. 1. Ст. 467-469.

59 НПК. Т. 1. Ст. 179-181.

60 НПК. Т. 4. Ст. 179, 187; НПК. Т. 5. Ст. 56, 59, 62, 65-67, 263; ТКДТ. С. 101.

делами, опустившись до уровня рядовых детей боярских. Истоме и Со-нше принадлежало всего по 15 обеж, а Андрею Федорову - 15,5.61

Бяконтовичи

Потомки черниговского боярина Федора Бяконта появились на московской службе в начале XIV в. Рано раздробившиеся на несколько ветвей Бяконтовичи утратили родовое единство. Наиболее видные позиции среди них занимали Плещеевы, имевшие нескольких представителей в Боярской Думе и в верхних эшелонах Государева двора, хотя и их служебные достижения существенно разнились. Собственно «боярской» была ветвь Михаила Борисовича Плещеева, «старого боярина» Василия Темного. Уже его братья и их потомки были не слишком примечательны, не говоря уже о других Плещеевых и их отдаленных род-ственниках62.

Среди новгородцев Плещеевых трудно выделить сколько-нибудь заметных лиц. Большинство из них довольствовалось скромными наделами, характерными для дворовых детей боярских невысокого ранга.

Наиболее крупным по размерам было поместье Михаила Андреева Торха в волости Велиле - 86 обеж, которое он делил с четырьмя сыновьями, образованное в 1490-е гг. После 1506 г. Торх Плещеев перешел на службу к царевичу Петру (Худай-Кулу), а его поместье перешло к новым владельцам63.

Уже после 1499 г. поместья были пожалованы племянникам М. Торха - Григорию Мешку, Алексею Третьяку и Михаилу Собаке. Старшим Безстужевым на двоих досталось поместье размером в 51 обжу, их брат М. Собака распоряжался близким по размерам поместьем (в пересчете на одного владельца) в 24 обжи. Афанасий Мешков Плещеев позднее служил по Вязьме, так что, вероятно, уже его отец оставил свое поместье 64

Семен Яковлев Бельский и Андрей Петров Плещеев были испо-мещены на бывших владычных землях. С. Я. Бельский «служилъ Владыке Новогородскому». Не исключено, что они первоначально служили

61 Победимова Г. А. Писцовые материалы. С. 66; ПКНЗ. Т. 4. С. 381-382.

62 Зимин А. А. Формирование... С. 195-201.

63 НПК. Т. 2. Ст. 736-745; Антонов А. В. Памятники истории русского служилого сословия. М., 2011. С. 87. В Петре Федоровиче некоторые историки видели боярина П. Ф. Челяднина (Кобрин В. Б. Материалы генеалогии княжеско-боярской аристократии XV-XVI вв. М., 1995. С. 145).

64 Их отец Безстуж, вопреки, мнению сложившемуся в историографии, носил имя Алексей, а не Григорий (Антонов А. В. Памятники истории. С. 87). ПКНЗ. Т. 4. С. 343; ТКДТ. С. 77, 188.

архиепископской кафедре, откуда перебрались на службу к Ивану III. Их смежные поместья были невелики по размерам. С. Я. Бельскому принадлежало 23,5 обжи, а Андрею Петрову Плещееву - всего 15.65

Брат С. Я. Бельского Федор и Тимофей Семенов Слепой получили примерно равные поместья (35 и 36 обеж) в Деревской пятине. Чуть меньше (27 обеж) было поместье Василия Васильева Булгака Плещеева (отсутствует в родословной), размещенного по соседству с Ф. Я. Бельским66.

Неполнота данных по Шелонской пятине не позволяет определить время появления здесь других Плещеевых. В Псковской земле помещиками стали потомки И. Ресницы Игнатьева Плещеева, который в конце XV в. вероятно также был испомещен здесь. Псковские Плещеевы служили по «дворовому» списку67.

Все Константиновы (Жеребцовы) получили поместья в Деревской пятине. Поместья Григория и Василия Клыка Ивановых были расположены по соседству друг с другом. Общий их размер составлял «кратное» число - 60 обеж. Можно предположить единовременность их испомещения где-то в 90-е гг. XV в. Чуть больше - 42 обжи - составляли размер поместья Михаила Жеребца, ставшего основателем новой фамилии, к которой приписались потомки его братьев. Невежа Михайлов Жеребцов в конце 1540-х гг. держал в кормлении Кобылье. Его другой сын Константин Шаблыка был отмечен в Тысячной книге. Потомки Г. И. Константинова в середине XVI в. служили по Кашину. После смерти Ивана III и образования дмитровского удела он, вероятно, перебрался на удельную службу68.

По родословным данным сыновья Игнатия Константинова «были на поместьяхъ на Коломне». Семену Игнатьеву Константинову досталось поместье в волости Велила. Размер этого поместья - 38 обеж был в целом типичен для Бяконтовичей. Позднее здесь же придачу из земель Торха Плещеева получили Иван Вороной Игнатьев и его сын Матвей Нехош. Большое число Игнатьевых обосновалось на поместьях в Торопецком уезде69.

Александр Ананьин Петров был потомком Ананьи Петрова, конюшего великой княгини Марии Ярославны. Большое число его родст-

65 НПК. Т. 5. Ст. 68; Родословная. Ч. 2. С. 303; А. П. Плещеев погиб в 1501 г. в сражении с ливонцами.

66 НПК. Т. 1. Ст. 587-591, 596-600; НПК. Т. 2. Ст. 396-401. Ф. Я. Бельский, как и его родственник И. Т. Слепого Плещеев, погиб в битве под Оршей в 1514 г.

67 Родословная. Ч. 2. С. 288-289; ТКДТ. С. 99.

68 НПК. Т. 1. Ст. 402-407, 436-443, 546-553; АСЗ. Т. 1. № 203. С. 236; ТКДТ. С. 87, 136; БенциановМ. М. Служилые люди князя Юрия Дмитровского // Древняя Русь. Вопросы медиевистики (далее - ДРВМ) № 2 (40). 2010. С. 52.

69 Родословная. Ч. 2. С. 278; ПКНЗ. Т. 4. С. 334-335, 512, 622, 660; ТКДТ. С. 101.

венников было пропущено в родословной. Они, очевидно, утратили статус дворовых детей боярских. Судя по размерам поместья А. А. Петров, похоже, также котировался не слишком высоко70.

В целом положение Плещеевых и их родственников на новгородской службе не слишком изменилось за несколько прошедших десятилетий. Никто из них не сумел занять здесь сколько-нибудь заметное место, а некоторые покинули свои поместья.

Протасьевичи-Вельяминовы

Древний род тысяцких Протасьевичей-Вельяминовых к концу XV в. значительно сдал позиции, хотя и был представлен в боярской среде. Наибольшие успехи были связаны со службой двух его ветвей: Воронцовых и Вельяминовых. Большинство других Протасьевичей не были заметны на служебном поприще. Некоторые ветви Вельяминовых не получили отражения в родословных книгах71.

Иван Васильев Сухой Вельяминов принадлежал к семье, давшей в конце XV - начале XVI в. нескольких значительных лиц. Его старший брат Иван Шадра был окольничим, а младший - Иван Обляз сделал карьеру на удельной службе. В отличие от них И. Сухой никак не проявил себя, что, возможно, было связано с ранним появлением на новгородских поместьях. Ему принадлежало крупное поместье размером более 70 обеж в смежных погостах Водской и Шелонской пятин, которое могло быть сформировано в 1480-е гг. После его бездетной смерти оно перешло к новым владельцам72.

Предки Аксаковых еще в первой четверти XV в. были представлены среди великокняжеского боярства. Иван Федоров Аксак был послухом в сделке своих племянников Ивана Шадры и Ивана Сухого. Все его сыновья переселились в первые годы XVI в. на новгородские поместья, где им достались внушительные наделы. По новому письму Ивану Иванову Аксакову принадлежало 50,5 обеж, другим братьям - 93 обжи. Несмотря на это Аксаковы не вошли в состав элиты местной корпора-

70 АСЗ. Т. 1. № 7. С. 14-15, 325; НПК. Т. 1. Ст. 574-579.

71 Веселовский С. Б. Исследования... С. 211-229; Зимин А. А. Формирование... С. 157; Воронцов-Вельяминов Б. А. К истории ростово-суздальских и московских тысяцких // История и генеалогия. М., 1977. С. 124-139; Кучкин В. А. Вельяминовы на службе у московских князей в XIV - начале XV в. // Кулешов А. С. Аксаковы. История разбитых судеб. М., 2009. С. 286-287.

72 Зимин А. А. Формирование... С. 160-161; НПК. Т. 3. Ст. 118-119, 155-156, 166-171, 224; НПК. Т. 4. Ст. 123-124, НПК. Т. 5. Ст. 21, 29.

ции. Из них только С. Д. Аксаков был упомянут среди новгородских тысячников73.

Аксаковы сохранили подмосковные вотчины. Их родственники Вельяминовы, служившие в дмитровском уделе, были на хорошем счету в кашинской корпорации. Это облегчало для Аксаковых возможность ухода с новгородской службы. Семен Александров Аксаков был записан в Тысячной книге по Кашину. В конце 1530-х гг. он еще был новгородским помещиком. Грамота 1556 г. говорит о потери им новгородских земель как о недавнем факте. По Кашину служили также пять сыновей И. И. Аксакова74.

Соловцовы отсутствуют в официальной родословной Протасье-вичей. В конце века представители этой фамилии были задействованы в придворной службе75. На новгородские поместья Соловцовы и их родственник Иван Константинов Истленьев, перебрались в первые годы XVI в. Они обосновались на смежных поместьях в Водской пятине. Сабуру Соловцову принадлежало более 40 обеж. Он, таким образом, входил в группу «добрых» детей боярских. Двое Соловцовых в это же время получили земли в Деревской пятине. Здесь их владения были меньше. Федору Фомину Соловцову принадлежало «кратное» поместье в 25 обеж. Небольшим было и поместье Леонтия Афанасьева Соловцова, перебравшийся позднее в Псковскую землю76.

Ф. Л. и А. И. Соловцовы в конце 1540-х гг. держали в кормлении Кобылье. В Тысячной книге по Водской пятине и по Пскову были отмечены четверо Соловцовых77.

Башмаковы, хотя и были упомянуты в родословной, но не расписывались в ней поименно. Данила Башмак в 1446/47 г. был отправлен к сторонникам Василия Темного в Мстиславль с вестью о его освобождении. Его сын Иван Шадра (в честь именитого родственника?), получил

73 АСЭИ. Т. 1. № 546. С.424; НПК. Т. 3. Ст. 299-306; ВОИДР. Кн. 11. С. 91-96. И. И. Аксаков, возможно, уже в последние годы XV в. стал помещиком. ТКДТ. С. 84. Ф. Д. Аксаков в 1555 г. был ладожским наместником.

74 БенциановМ. М. Служилые люди князя Юрия Дмитровского. С. 53; «Семена Аксакова пожаловали есмя поместьем в московских городех; а Семеновым бы естя людем дали срок, как им мочно вывезтись из того поместья»; РГАДА. Ф. 1209. Оп. 3. № 17145. Л. 151 об., 161 об.; Дополнения к актам историческим. СПб., 1846. Т. 1. С. 111; ТКДТ. С. 134.

75 Предком Соловцовых был Федор Соловец Истленьев. Григорий Соловцов в 1495 г. был среди детей боярских в свите великой княжны Елены, а его сын Федор участвовал в приеме литовского посольства (Сб. РИО, Т. 35. С. 134, 164).

76 Отрывки писцовой книги. С. 52-67; ПКНЗ. Т. 4. С. 391, 401; Писцовая книга Водской пятины 1539 г. Новгород, 1917. С. 290-292; Ф. Ф. и А. Г. Соловцовы попали в плен в сражении у Орши в 1514 г.

77 АСЗ. Т. 1. № 263. С. 236; № 264. С. 236; ТКДТ. С. 85, 99.

небольшой участок в Деревской пятине. Основная часть его владений находилась в Бежецкой пятине78.

К этому же роду принадлежал, возможно, Никита Вельяминов. Ему принадлежало кратное поместье в 25, составленное из земель «но-восведеного» М. И. Секирина79.

Сорокоумовы-Глебовы

Сорокоумовы-Глебовы, потомки легендарного касожского князя Редеди, были старым родом великокняжеских бояр, которые перейдя на московскую службу, сохранили свое видное положение. Во второй половине XV в. Григорий Криворот и его брат Иван Ощера входили в состав боярской думы Василия Темного и Ивана III. Постельничими были Иван Море и его племянник И. Д. Бобров. Менее известны были их младшие родственники, хотя большинство из них в конце века также входило в состав Государева двора80.

Несмотря на родство с рядом видных лиц при дворе (его отец -родной брат Ивана Ощеры) Федор Семенов Головин Глебов не проявил себя на служебном поприще. При описания Водской пятины ему было передано не менее 42 обеж из фонда церковных земель. Судя по размерам поместья, он входил в число «дворовых»81.

Василий Ильин Объед Глебов во второй половине 80-х гг. XV в. был волостелем в Вышгороде. Всего ему вместе с четырьмя сыновьями досталось 90 обеж в «чернокунском» Холмском погосте. «Кратный» размер этого поместья свидетельствует о появлении этой семьи в Новгороде в 90-е гг. XV в., тем более, что значительную часть поместья составили выморочные владения. Потомки В. И. Объеда укоренились на новгородских, а позднее торопецких, поместьях82.

Меньшим по размеру было поместье его племянника Ивана Григорьева Кропотки Ильина-Глебова. Всего ему принадлежало 20 обеж. Невысокий «оклад» объяснялся, вероятно, его молодостью. В дальнейшем он получил придачу, так что его поместье достигло 25

78 Савосичев А. Ю. Дьяки и подьячие XIV - первой трети XVI вв.: происхождение и социальные связи. Опыт просопографического Исследования... Орел, 2013. С. 104-112; НПК. Т. 1. Ст. 146; НПК. Т. 6. Ст. 326-327.

79 НПК. Т. 3. Ст. 806-808. Вероятно одно лицо с Никитой Никитиным Вельяминовым, послухом в полной грамоте Козлянинова.

80 Веселовский С. Б. Исследования... С. 287-292, 324-330.

81 ВОИДР. Кн. 11. С. 5-10.

82 АСЭИ. М., 1952. Т. 1. № 532. С. 409; НПК. Т. 2. Ст. 826; 836, 841; Ф. В. Объедов в 1514 г. попал в литовский плен.

обеж. Не ранее первого десятилетия был испомещен Лапоть Григорьев

Ильин83.

Помимо указанных лиц поместьями в Бежецкой пятине владело несколько представителей Сорокоумовых-Глебовых. Крюковы-Соро-коумовы числились среди «дворовых». Представители этой фамилии, видимо, должны были войти в новгородский «выбор» в конце 1530-х гг.84

Род Прокши

Потомки новгородца Прокши принадлежали к числу боярских родов, которые в конце XV в. претендовали на попадание в Боярскую Думу. Близким к великому князю, «боярином» был Ю. И. Шестак Кутузов. Чина окольничего достиг Б. В. Кутузов. Заметны при Государевом дворе были и некоторые другие Кутузовы. Высокие служебные перспективы имели значение для ограниченного числа представителей этого рода. Большинство Кутузовых и их однородцев не выделялось из массы служилых людей85.

Хронологически первыми из Кутузовых оказались в Новгородской земле, видимо, Константин и Михаил Клеопа Васильевичи, служившие в боярах у архиепископа Геннадия. Их потомки не были связаны по службе с новгородской корпорацией86.

Братья Василия Зверя были задействованы в придворных службах и дипломатических поручениях. Самому В. С. Зверю было пожаловано крупное «кратное» поместье в 60 обеж. Его сыновья получили позднее ряд «придач». Кто-то из Зверевых-Кутузовых был отмечен среди «дворовых» в десятне 1556 г.87

Из других Кутузовых помещиком Водской пятины стал Федор Андреев Глебов. Размеры поместья (31 обжа) говорят о его принадлежности к «дворовым» невысокого ранга88.

Родственниками Кутузовых были дмитровские вотчинники Антон и Иван Александровы Мисины (Мисиновы). В Новгороде им достались крупные поместья в Шелонской пятине. И. А. Мисинов владел не

83 НПК. Т. 1. Ст. 867-869; ПКНЗ. Т. 4. С. 432, 447, 460, 619-622. К нему позднее по созвучию фамилии приписались Лаптевы.

84 НПК. Т. 6. Ст. 306-309; Лихачев Н. П. Указ. соч. С. 43, 53-55. Ф. В. Крюков в 1555 г. получил ясельничее в кормление. Бенцианов М. М. Новгородские источники Тысячной книги 1550 г. Опыт ретроспективного анализа // ДРВМ. 2013. Вып. 4 (54). С. 35-36.

85 Зимин А. А. Формирование... С. 258-261; Чернов С. З. Волок Ламский. С. 218-223.

86 Родословная. Ч. 2. С. 2; НПК. Т. 1. Ст. 738-740.

87 Сб. РИО. Т. 35. С. 163, 178, 278; НПК. Т. 2. Ст. 647-654; ПКНЗ. Т. 4. С. 463, 483484; Кротов Я. Указ. соч.

88 НПК. Т. 3. Ст. 127-131.

менее 64 обжами, а его брат - 55. Размеры их поместий, очевидно, увеличились за счет придач в 1490-е гг. И. А. Мисинов упоминается среди новгородских воевод. В 1513 г. он участвовал в походе на Бреславль. В 1515 г. был выдвинут с полками к Полоцку, в 1517 г. стоял с полками у Великих Лук. В 1519 г. разряды упоминают его у Ржевы, а в 1521 г. - в Торопце. Его бездетная смерть закрыла новгородскую страницу в истории этой фамилии, тем более что, Антон Мисинов оставил свое поме-

89

стье .

Целая группа Онаньиных (Александровых) была испомещена в Деревской пятине после завершения описания конца 1490-х гг. Среди них были братья Михаил и Григорий Яковлевы Хорхорины, а также сыновья Данилы и Василия Голенища Александровых. Им достались «кратные» поместья величиной по 25 обеж. Замятня Кутузов (Александров) в Тысячной книге находился среди дворовых Деревской пятины. По «дворовому» списку в Торопце служили Голенищевы-Кутузовы90.

Их близкий родственник Василий Данилов Александров в конце века был помещиком Бежецкой пятины. Ему принадлежало среднее поместье размером в 36 обеж (по «новому)91.

Род Дмитрия Зерно (Сабуровы, Годуновы и Вельяминовы-Глазовы)

Род костромских вотчинников, потомков Дмитрия Зерно (Зер-нова), принадлежал к числу наиболее древних боярских родов СевероВосточной Руси, известных с начала XIV в. К концу XV в. потомки Дмитрия Зерно разделились на несколько фамилий, наиболее известной из которых были Сабуровы. Все они оставались в орбите Государева двора92. Несмотря на «шатость» М. Ф. Сабурова в годы Феодальной войны, он сохранил свои позиции в боярской среде. По правдоподобным сообщениям родословных книг он был боярином и дворецким Ивана III. Несколько Сабуровых известны в конце XV в. среди лиц, получавших различные поручения, характерные для членов Государева

89 НПК. Т. 5. Ст. 11, 12, 39; РК. С. 124, 146, 149, 170, 181; АРГ. № 264. С. 258-259. В писцовой книге 1550/51 г. уточняется судьба одного из владений А. А. Мисинова: «деревня... а осталасе у писцов за делом была пуста 20 лет. А запустела после Онтонья Мисинова».

90 ПКНЗ. Т. 4. С. 380, 509-510, 512; Семен Данилов Кутузов получил 7 обеж из поместья Никифора Васильева Кутузова. ТКДТ. С. 102. М. Я. Хорхорин в 1514 г. попал в литовский плен в битве у Орши.

91 ПКНЗ. Т. 1. С. 236.

92 Веселовский С. Б. Исследования... С. 162-195.

двора. Их положение укрепилось после брака Василия III на Соломонии Сабуровой93.

Появление Семена Иванова Вислоуха Сабурова в Новгородской земле произошло за несколько лет до этого события. В первые годы XVI в. он вместе с сыновьями получил поместье в Водской пятине. Полноценные поместья достались и его сыновьям. Без придачи поместье Бориса Семенова Сабурова составляло «кратное» число в 40 обеж. Федор Семенов Папа Сабуров в 1543 г. был наместником Себежа. По Водской пятине и Пскову в Тысячной книге были отмечены сразу несколько Вислоуховых-Сабуровых94.

Известные впоследствии Годуновых в конце XV в. практически не были представлены в источниках. Появление Годуновых в Новгороде произошло достаточно поздно. Василию Григорьеву Годунову достались конфискованные в конце века монастырские земли. Размер его поместья составил 50 обеж. Его брату Петру принадлежало «кратное» поместье в 40 обеж. В последующие годы Годуновы были новгородскими воеводами. В 1509 г. П. Г. Годунов возглавлял отряд «с Лук» к Торопцу. В 1515 г. в качестве воеводы у тех же Великих Лук известен был В. Г. Годунов. В 1518 г. он участвовал в походе к Витебску. К этому времени его брат Петр находился в литовском плену («на Луках пойман»). Его дети Афанасий и Василий «были на поместье въ Новего-

роде»95.

Из 9 сыновей Федора Вельяминова-Глазова только трое - Андрей, Юрий и Дмитрий получили поместья в Новгородской земле. К этому времени Глазовы были рядовыми членами Государева двора96. Им достались поместья в Холмском погосте Деревской пятине, по «старому» 103 обжи. Позднее их потомки Вельяминовы-Сабуровы служили среди «дворовых» по Торопцу97.

Заболоцкие

История появления и службы Всеволожей-Заболоцких, потомков смоленских князей, при московском дворе изучена достаточно подробно. Несмотря на то, что Заболоцкие долго находились «в тени» более влиятельных Всеволожей, среди них были примечательные лично-

93 Зимин А. А. Формирование... С. 191-194.

94 Отрывки писцовой книги. С. 93; РГАДА Ф. 137. № 5. Л. 100-102об.; Сб. РИО. Т. 59. С. 242; ТКДТ. С. 84, 99.

95 НПК. Т. 3. Ст. 553-557, 695-698, 933-935; РК; Антонов А. В., Кром М. М. Списки русских пленных. С. 156; Родословная. Ч. 1. С. 246. А. П. Годунов в 1555 г. бил челом об осадном дворе в Новгороде.

96 Т. В. Глазов присутствовал среди детей боярских на свадьбе князя В. Д. Холмско-го, а его брат Григорий Стерляг входил в 1495 г. в свиту великой княжны Елены.

97 НПК. Т. 2. Ст. 844-853; ТКДТ. С. 101.

сти. Заметной фигурой был Григорий Васильевич Заболоцкий, новгородский наместник конца правления Василия Темного. Со второй половины XV в. Заболоцкие встречаются в источниках, связанных с деятельностью Государева двора. Двое из них - Петр Лобан и Константин Григорьевичи «доросли» до звания окольничих98.

Оба брата владели новгородскими поместьями, хотя, видимо, получили их в разное время. Основная часть поместья К. Г. Заболоцкого была составлена из земель Б. В. Есипова, пошедших в раздачу в начале 80-х гг. XV в. С учетом придачи его поместье достигло «кратных» 40 обеж. Крупнее было поместье П. Лобана - 56 обеж, которое, скорее всего, было пожаловано ему в конце 1480-х гг. Будучи одним из доверенных лиц великого князя, он рано оставил его. Это поместье перешло в разряд оброчных земель уже к моменту проведения писцового описания. Его примеру позднее последовал и К. Г. Заболоцкий99.

Из старшей ветви, потомков Василия Губастого, помещиками Де-ревской пятины стали Андрей и Иван Горбатый Никитины. Судя по компактности и размерам их поместий - 42 и 43 обжи, они обосновались здесь в конце 80-х - начале 90-х гг. XV в. Поместье А. Н. Заболоцкого в дальнейшем перешло к Терентию, сыну Ивана Горбатого100.

Терентий Заболоцкий в 1525 г. был судьей в Обонежской пятине. В 1538-1539 гг. он был головой при воеводах в полках на Коломне. Сохранилось упоминание о его местническом споре с В. Сназиным. Четверо его сыновей в Дворовой тетради были записаны по Переславлю и Дмитрову, другие оставались в Новгороде101. Брат Терентия Петр в 1534 г. возглавлял отряд новгородцев на Красном. Он служил по Пскову, где в середине XVI в. был записан его сын Павел Паук102.

Племянник А. и И. Н. Горбатого Заболоцких Василий Андреев Немого получил поместье в 25 обеж в первые десятилетия XVI в.103

Из Кислеевских помещиками стали Племянник и Павел Волк Семеновы. Им принадлежало совместное поместье (возможно полученное от отца) в Шелонской пятине размером не менее 60,5 обеж. Кроме того,

98 Веселовский С. Б. Исследования... С. 331-358; Зимин А. А. Формирование... С. 223229; Кузьмин А. В. На пути в Москву. Т. 1. С. 64-86.

99 НПК. Т. 1. Ст. 153-158, 516-523. К. Г. Заболоцкий сажал в своем поместье починки после «письма», то есть, потерял его, видимо, уже только в XVI в.

100 НПК.Т. 1. Ст. 118-120, 470-474; ПКНЗ. Т. 4. С. 353. Ему же перешла часть земель К. Г. Заболоцкого.

101 ПКНЗ. СПб., 1999. Т. 2. С. 4; РК. С. 277, 288; ТКДТ. С. 66, 139; ПКНЗ. Т. 5. С. 248-250. М. Т. Заболоцкий, будучи совладельцем новгородского поместья, фигурировал в Дворовой тетради. В 1550/51 г. ему было 9 лет. Часть вотчин Т. И. Заболоцкого была передана в Троице-Сергиев монастырь (Веселовский С. Б. Исследования... С. 357).

102 Радз. № 46. С. 115; ТКДТ. С. 99.

103 ПКНЗ. Т. 4. С. 392.

П. Волку было пожаловано собственное поместье в 26 обеж. Вопреки мнению С. Б. Веселовского размеры поместий Кислеевских свидетельствуют об их высоком статусе104.

На рубеже веков поместье в Водской пятине досталось Ивану Федорову Черленому с сыном. Размер их поместья составил «кратное» число в 50 обеж. Именно он, «новгородский боярин» подписывал в 1522 г. договор с Ливонским Орденом. Его внук в Тысячной книге фигурировал среди «дворовых»105.

Несмотря на уход наиболее значительных представителей, Заболоцкие в новгородской корпорации заняли видные, хотя и не главенствующие, позиции, удерживаемые ими на протяжении всего рассматриваемого периода.

Квашнины

История Квашниных изучена достаточно подробно. Основателем этого рода был «киевский вельможа» Родион Нестерович (или его отец Нестор), выехавший на службу в Москву в начале XIV в. Его сын Иван Квашня был одним из приближенных Дмитрия Донского. Квашнины следующих поколений служили в боярах у удельных князей106. В конце XV в. Квашнины служили в составе Государева двора. С. Я. Родионов Квашнин состоял в свите великой княжны Елены в 1495 г., а его дядья Степан Самара, Прокофий Розлада и Иван Пищаль присутствовали на свадьбе князя В. Д. Холмского107.

В Новгородскую землю Квашнины переселялись большими группами. Для многих их них были характерны идентичные размеры поместий.

Наиболее полно была представлена ветвь Рубцовых-Квашниных. Помещиками здесь в конце XV в. были шестеро сыновей Василия Рубца, а также внук Иван Никифоров. Не исключено, что родовые земли были потеряны ими при переселении в Новгород108. В Деревской пятине Михаил и Александр были размещены в погостах, где располагались земли их однофамильцев из местных вотчинников. М. В. Квашнину

104 НПК. Т. 5. Ст. 10, 21, 24, 119-121. Веселовский С. Б. Исследования... С. 352-353. В 1502 г. он погиб в сражении с ливонцами.

105 НПК. Т. 3. Ст. 67-72, 99; СГГД. Ч. 5. С. 94; ТКДТ. С. 84.

106 Веселовский С. Б. Исследования... С. 263-284; Чернов С. З. Волок Ламский. С. 48.

107 Сб. РИО. Т. 35. С. 164; Сахаров И. П. Сказания... С. 37.

108 Сын Александра Квашнина Андрей приобрел себе часть родовой вотчины в 1532 г. Веселовский С. Б. Исследования... С. 271 («А за ним подмосковные деревни не было»).

досталось сельцо Квашнино, принадлежавшее прежде Т. Квашнину109. Оба брата где-то в 1490-е гг. получили идентичные поместья по 55 обеж. Несколько ранее, вероятно, обосновались в Шелонской пятине их старшие братья. У некоторых из них размеры поместий были близки к обозначенной цифре. По «новому» 55 обеж принадлежало Никифору Васильеву. 52,5 обеж составляли поместье Ивана Квашни. Чуть меньше по «старому» было поместье Федора Васильева - 44,5 обжи, хотя по «новому» письму (55,5 обеж) оно также вписывается в этот ряд.110 Особняком стоит поместье Ильи Квашнина. Большую его часть составили «приданые» земли, полученные от Арины Федоровой Хромого, благодаря которым он стал одним из крупнейших землевладельцев. Меньшая часть его поместья (чуть более 20 обеж) была образована из

«боярщин» Марфы Исаковой и, вероятно, была первоначально передана

111

ему .

Из этой семьи несколько человек получили «стратилатские» назначения. В 1501 г. одним из воевод в Ивангороде был Ф. В. Квашнин. Наиболее успешным из Квашниных был его племянник Мешок (Василий Иванов). В 1534 г. он был воеводой на Великих Луках, в 1536 г. нес службу в Ржеве Пустой. После строительства крепости Велиж ему предписывалось остаться здесь с отрядом детей боярских. В 1538 г. головами в полках из числа новгородцев были тот же Мешок, а также его двоюродные братья Андрей и Яков Ильины. Вероятно именно

A. И. Квашнин ранее в 1534 г. был наместником в Опочке. Позднее

B. И. Мешок был записан в Тысячной книге среди дворовых Шелон-ской пятины высокой 1-й статьи112.

Александр Квашнин был боярином у архиепископа Макария. В конце 1530-х гг. его сын Андрей получил поместье в Тверском уезде, так что, вероятно, покинул новгородскую службу еще раньше своего отца. Позднее он сделал придворную карьеру, дослужившись до звания окольничего. Часть поместья А.В. Квашнина перешла к его сыновьям Семену и Ивану113.

109 О восприятии Квашниных в Новгороде см.: БенциановМ.М. Новгородские бояре - новгородские дети боярские. К вопросу о преемственности // Studia histórica europae orientalis. Исследования по истории Восточной Европы. Минск, 2016. С. 138-139.

110 НПК. Т. 2. Ст. 187-198, 224-233; НПК. Т. 4. Ст. 21-24, 32-35; НПК. Т. 5. Ст. 1-2, 35, 46, 51, 54, 58-59, 64, 66, 234-235.

111 НПК. Т. 4. Ст. 190-191; НПК. Т. 5. Ст. 66; Мятлев Н. Родство Квашниных с новгородцами // Известия русского генеалогического общества. СПб., 1909. Вып. 3. С. 36-60.

112 РК. С. 75, 248, 262, 273; Радз. № 46. С. 115; ТКДТ. С. 83.

113 Писцовые материалы Тверского уезда XVI века (далее - ПМТУ). М., 2005. С. 94; ПКНЗ. Т. 5. С. 5, 6, 8, 10, 12, 14. По сведениям родословных книг «Ондрей да Иван служат в Новегороде у владыки» (ВОИДР. С. 92). Это известие, вероятно, является ошибочным.

Поярок (Петр Ильин) Квашнин, сын новгородского помещика (вотчинника), в 1542 г. участвовал в приеме литовских послов. В начале 1540-х гг. он был писцом в Костромском уезде, а в 1547 г. упоминался среди стряпчих, оставив новгородскую службу. Его сын Иван в Дворовой тетради числился по Клину114.

Четверо Самариных находились на новгородских поместьях. Наиболее крупное поместье досталось Ивану Степанову, насчитывавшее 58 обеж, и сопоставимое с размерами поместий Квашниных. Значительно меньше по размерам были поместья его братьев Алексея, Андрея и Ивана Лысого. Смежные поместья Андрея и Алексея были описаны вместе по «старому» письму и, вероятно, прежде составляли единое владение. Их размер достигал 64 обеж. В этом случае они находятся в соответствии с поместьем И. С. Лысого - 29,5 обеж (данные по «новому»). Поместье сыновей И. Лысого в конце 1530-х гг. XVI в. составляло 55 обеж, то есть приблизилось к размерам поместий, характерных

для Квашниных115.

Розладины были одной из малозначительных ветвей Квашниных. Поместья Константина и Дмитрия Родионовых находились на нижней грани уровня дворовых детей боярских. 30 обеж принадлежали Проко-фию Прокофьеву Розладину. Близким по размерам было поместье их брата Иваки. Смежные поместья Розладиных в Шелонской пятины и близость их размеров были обусловлены, вероятно, их одновременным испомещением, произошедшим где-то в 90-е гг. XV в.116 Вплоть до середины XVI века Розладины были незаметны на служебном поприще. В злополучной оршанской битве 1514 г. в литовский плен попали П. П. Розладин и, вероятно, также его сын Василий117. Тысячник Василий Васильев Розладин, его внук, был дворовым по Деревской пятине. Именно с ним («муж зело храбрый и разумный») связано возвышение этой фамилии.

Тушины также не слишком высоко котировались среди представителей своего рода. Размеры их владений были характерны для «дворовых» низшего и среднего ранга. Не исключено, что Василий Михай-

114 Сб. РИО. Т. 59. С. 148-149; Назаров В. Д. О структуре «государева двора» в середине XVI в. // Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 52.

115 НПК. Т. 5. Ст. 16, 55, 140-144; НПК. Т. 4. Ст. 435-439.

116 НПК. Т. 5. Ст. 14, 16-19, 140, 255; ПКНЗ. Т. 1. С. 138. Розладины сохранили за собой подмосковные вотчины. Акты феодального землевладения и хозяйства: Акты московского Симонова монастыря. Л., 1983. №2. С. 8. И. П. Розладину принадлежали земли «новосведеного» И. Д. Парфина.

117 Антонов А. В., Кром М. М. Списки русских пленных. С. 156. Еще один Василий Прокофьев Розладин в 1537 г. возглавлял отряд, выступивший против Андрея Стариц-кого. Это - младший брат Прокофия Прокофьева. (Тихомиров М. Н. Малоизвестные летописные памятники XVI в. // Исторические записки. Т. 10. М., 1941. С. 87).

лов Шитой Тушин получил свое поместье еще в начале 80-х гг. Это поместье отличалось скромными размерами и едва ли превышало 20 обеж. Каждому из его братьев досталось чуть более 30 обеж. Федор Тушин, получив новгородские поместья, был, видимо, устранен из раздела родовой вотчины. Впоследствии ему пришлось приобретать эти земли у других Тушиных118. В 1501 г. Ф. М. Тушин был среди воевод в Иванго-роде (вместе с Ф. В. Квашниным). Он попал в плен в битве под Оршей в 1514 г. Его сын Андакан также отметился на служебном поприще. В 1535 г. он возглавлял отряд новгородцев и псковичей в Себеже, а в 1550-е гг. привлекался к воеводским службам. Его брат Василий в 1530 г. ездил с посольством в Колывань. Иван Васильев Тушин в Тысячной книге был записан среди «дворовых»119.

Овцыны-Володимеровы

Овцыны-Володимеровы были потомками боярина Владимира Даниловича Снабди Красного. Этот род в XV в. был не слишком заметен, а его дальнейшие служебные достижения были связаны с новгородскими представителями120.

Все сыновья Ивана Васильева Овцына были связаны с Новгородом. Наиболее крупные владения принадлежали им в Водской пятине. Совместное поместье Семена и Федора насчитывало 82 обжи. Не исключено, что именно это поместье первоначально было пожаловано всем Овцыным (или их отцу), часть из которых затем перебралась в Шелонскую пятину. Поместье Василия Овцы здесь составило «кратные» 30 обеж (по «новому»). Чуть больше - 39 обеж принадлежало его брату Андрею, поместье которого позднее увеличилось за счет конфискованных церковных земель. В первые годы XVI в. какие-то земли в Шелонской пятине были пожалованы Семену Овцыну. Поместья получили и остальные братья - Остафий и Иван Колмак. Последний владел им еще в 1550/51 г. Каждому из них досталось по 30 обеж121.

Из этой семьи В. Овца регулярно получал разрядные назначения. Первое его упоминание относится к 1513 г., когда он был одним из воевод, направленных из Великих Лук к Полоцку. «На Луках» он нахо-

118 НПК. Т. 4. Ст. 93-95; НПК. Т. 5. Ст. 5, 14, 20. Владения возле села Всходня сохранились в линии новгородского помещика В. Шитого и И. М. Тушиных (Веселов-ский С. Б. Исследования... С. 279-280).

119 РК. С. 75; Антонов А. В., Кром М. М. Списки русских пленных. С. 155-156; ПСРЛ. М., 2009. Т. 29. С. 25; Чумиков А. А. Акты Ревельского городского архива 14501610 гг. // ЧОИДР. М., 1898. Кн. 4. С. 16; ТКДТ. С. 91.

120 Веселовский С. Б. Исследования... С. 458-459. В Дворовой тетради Овцыны были записаны по Коломне.

121 ВОИДР. Кн. 11. С. 44, 84, 87-90, 268-273, 446-447; НПК. Т. 5. Ст. 51, 54, 60, 230231; НПК. Т. 4. Ст. 368-369; ПКНЗ. Т. 6. С. 8-9.

дился с полками в 1514, 1515 и 1517 гг. В 1519 г. он участвовал в походе в «Литовскую землю». В 1521 г. он был одним из воевод у То-

ропца. Его сын Иван в 1550 г. был включен в число тысячников Шелон-

122

ской пятины .

Хвостовы

Потомки тысяцкого середины XIV в. Алексея Петровича Хвоста «потерялись» после Феодальной войны. Особенно отчетливо эта тенденция проявилась на старших ветвях.

Наиболее успешной ветвью Хвостовых были Отяевы. Федор Дудка, служивший Михаилу Верейскому и Ивану Можайскому, на великокняжеской службе был наместником трети московской. Его сын Иван Ерш был постельничим Ивана III123.

В Деревской пятине довольно крупное поместье (49 обеж) принадлежало Семену Федорову Отяеву и его сыновьям. Скорее всего, он получил его во второй половине 80-х гг. В 1543 г. Семен Семенов Отяев был одним из наместников в Себеже. Его родственник Федор Зубатый был среди псковских «дворовых» в Тысячной книге124.

Семен Иванов Белкин, сын постельничего, попал в литовский плен, «на Луках же пойман». Его сын Петр: «былъ на поместье въ Нове-городе». Позднее он, вероятно, оставил поместье и, судя по частной родословной был наместником трети московской. Другие его сыновья в середине XVI в. служили по Боровску125.

Поместье Александра Федорова Шафрова располагалось в Во-дской и Шелонской пятинах и могло быть образовано во второй половине 80-х гг. XV в. Всего к началу XVI в. ему принадлежало не менее 46,5 обеж, часть из которых могли быть «придачами» более позднего времени. Его сын Михаил в 1517 г. был приставом у имперского посольства, а племянник Никита Андреев в 1543 г. был воеводой на Себеже126.

В конце 1530-х гг. помещиками в Бежецкой пятине были сыновья Александра Тимофеева Пыжова. Он, скорее всего, обосновался здесь после 1505 г., когда прежние владельцы - братья Нелединские вернулись в Бежецкий уезд на службу к Семену Калужскому. Это поместье

122 РК. С. 140, 148, 149, 153, 155, 161, 167, 169, 181; ТКДТ. С. 91.

123 Веселовский С. Б. Исследования... С. 244-246. По родословным данным Иван Белка Отяев ездил с посольством в Рязань.

124 НПК. Т. 1. Ст. 443-451; Сб. РИО. Т. 59. С. 235; ТКДТ. С. 99.

125 Антонов А. В., Кром М. М. Списки русских пленных. С. 156; Родословная. Ч. 2. С. 262; Кузьмин А. В. На пути в Москву. М., 2015. Т. 2. С. 178; ТКДТ. С. 173.

126 НПК. Т. 3. Ст. 175-177; НПК. Т. 4. Ст. 64; НПК. Т. 5. Ст. 5, 27, 29; Памятники дипломатических сношений России с державами иностранными. СПб., 1851. Т. 1. Ст. 194; Сб. РИО. Т. 59. С. 243, 245.

насчитывало порядка 60 обеж, что подтверждает его высокий статус. В середине века Пыжовы-Отяевы были отмечены по дворовому списку127.

Среди собственно Хвостовых все сыновья Елизара Алексеева к началу XVI в. оказались на новгородских поместьях. Алексею и Ивану Шипению принадлежало совместное неразделенное поместье в 60 обеж. Соседними участками земли владели Иван Долгой и Иван Ушак. Вероятно все братья Хвостовы были переселены сюда где-то во второй половине 1490-х гг. В Тысячной книге и в отрывках псковской десятни 1556 г. Хвостовы были записаны как городовые дети боярские128.

В Водской пятине вскользь упоминаются поместья еще одной семьи Хвостовых, которая, вероятно, происходила из рода кашинских вотчинников129.

Волынские

Некоторые потомки знаменитого воеводы Дмитрия Донского, несмотря на участие в Феодальной войне на стороне сыновей Юрия Звенигородского, в конце XV в. претендовали на попадание в Боярскую Думу. Более скромное положение занимали остальные представители этого рода, опустившись до уровня рядовых детей боярских130.

Иван Михайлович Волынский на протяжении последнего десятилетия XV в. исполнял обязанности новгородского дворецкого. Ему были отданы в поместья крупные массивы земель в Водской и Шелонской пятинах - не менее 105 обеж, которые пошли в раздачу в первые годы XVI в., не доставшись его сыновьям131.

Савелий и Василий Игнатьев Волынские не оставили следов своей деятельности. Оба брата довольствовались средними по размерам поместьями. Несколько большими были поместья их дяди Владимира Семенова и его сына Семена132.

Четверо Полуектовых-Волынских были испомещены в Дерев-ской пятине. Поместье каждого из них отличалось весьма скромными

127 НПК. Т. 6. Ст. 340-350.

128 НПК. Т. 3. Ст. 501-507, 601; ВОИДР. Кн. 11. С. 448-459; ТКДТ. С. 100; Кротов Я. Указ. соч. Бухара Хвостов был взят «в двор». («Под именем его написано в двор»). БенциановМ. М. Новгородские источники... С. 38.

129 НПК. Т. 3. Ст. 690; АСЭИ. Т. 3. № 138. С. 164.

130 Акинф Волынский возглавлял в 1536 г. двор Дмитрия Шемяки, после «поимания» которого перешел к Василию Косому. Кузьмин А. В. На пути в Москву. Т. 1. С. 135.

131 В 1495 г. упоминается дворецкий Новгорода В. М. Волынский. Это, скорее всего, тот же И. М. Волынский. ВОИДР. Кн. 11. С. 11-15, 60-61; НПК. Т. 4. Ст. 9; НПК. Т. 5. Ст. 33.

132 НПК. Т. 1. Ст. 255-257. Ст. 285-291; ВОИДР. Кн. 11. С. 76-78. С. В. Волынский промелькнул в 1507 г. на докладе полной грамоты.

размерами, не дотягивая до «дворового» уровня. Федору Иванову Волынскому принадлежало всего 20 обеж. Андрей Никитин Волынский попал в литовский плен в 1514 г. в сражении у Орши. Один из его сыновей Федор Попадья в Дворовой тетради был записан по Ржеве рядом с родственниками Вороными-Волынскими, которые, видимо, взяли его под опеку. Уже в начале XVI в. поместье было пожаловано Якову Васильеву Волынскому133.

Такое же скромное поместье принадлежало в Бежецкой пятине Микуле Селиванову Волынскому и его сыну134.

Волынские в конце XV в. котировались весьма невысоко, и не сумели поправить свое положения, перейдя на новгородскую службу.

Монастыревы

Монастыревы владели крупными родовыми вотчинами на территории Белозерского уезда. Еще до перехода Белозерья под власть Москвы представители этого рода вошли в состав великокняжеского боярства. Д. А. Монастырев был воеводой Дмитрия Донского в сражении на Воже. На протяжении нескольких поколений они занимали ключевые посты в управлении Белозерья. Боярином и белозерским наместником Михаила Верейского был Г. И. Монастырев. Боярином был также А. Д. Монастырев.

Другие Монастыревы в последней четверти XV в. также были задействованы на службе в верейско-белозерском уделе, в качестве должностных лиц разного уровня. Менее успешно сложилась судьба Мона-стыревых после ликвидации верейского удела. На «государевой службе» успехи для них пришли только в XVI в. и были связаны с проникновением в дьяческую среду135.

Василий Безнос Монастырев служил нескольким удельным князьям - Михаилу Верейскому, Андрею Вологодскому и великой княгине Марии Ярославовне и «не стало его в боярех». Его сын Тимофей получил поместье в Бежецкой пятине. Позднее земли Т. В. Безносова перешли к другому выходцу из Белозерья М. А. Ергольскому. В середине XVI в. А. В. Безносов (Безсонов) служил по Бежецкому Верху. Вероятно после смерти Ивана III его предки перешли на службу к Семену

Калужскому136.

Иван Ципля во второй половине 1470-х гг. был волостелем Михаила Верейского. Впоследствии он стал дьяком при верейском дворе,

133 НПК. Т. 1. Ст. 120-124, 285-291; НПК. Т. 2. Ст. 351-356; Антонов А. В., Кром М. М. Списки русских пленных. С. 154; ТКДТ. С. 179; ПКНЗ. Т. 4. С. 383.

134 ПКНЗ. Т. 1. С. 230.

135 Веселовский С. Б. Исследования... С. 376-377, 391.

136 ПКНЗ; ТКДТ. С. 81.

открыв, перед своими потомками и родственниками возможности карьерного роста в приказной среде137.

В самом конце 1490-х гг. его сыновья Семен и Елизар получили поместья в Водской пятине. Большая часть их поместий была сформирована из конфискованных церковных земель. Оба брата получили примерно равные наделы. С. И. Циплятеву досталось по «новому» письму 41 обжа, а Елизару - 40,5 обеж138.

Е. И. Циплятев уже в 1506 г. засветился на придворной службе. В этом году он был приставом в Москве на приеме литовского посольства, а затем исполнял обязанности великокняжеского дьяка. К этому времени Е. И. Циплятев, очевидно, оставил поместье, чему способствовало сохранение им родовых вотчин139. С. И. Циплятев остался на новгородской службе. Его сын Григорий в 1550 г. был среди дворовых детей боярских, взятых в число тысячников. Циплятевы числились также среди дворовых в алфавите десятни 1556 г.140

В писцовой книге Бежецкой пятины 1538/39 г. упоминается Иван Романов Ян (Ен) Мусоргский: «держал ту слободку по Васильеву писму Наумову» из младшей ветви Монастыревых. Судя по пожалованию ему слободки, это поместье было сформировано достаточно поздно. Позднее Мусоргские служили по дворовому списку141.

Фоминские

Родословная роспись Фоминских содержит существенные лакуны. Выпущенными в ней оказались многие лица и целые линии, связь которых с возможными родственниками устанавливается гипотетически. Некоторые представители Ржевских, потомков князей Фоминских, в конце XV в. служили в составе Государева двора142. В Водской пятине известны были Борис Федоров («Пристанищев брат») и Иван Григорьев Ржевские, получивших поместья в первые годы XVI в. В Деревской пятине поместьем владел Василий Степанов Ржевский. Позднее здесь же

137 АСЭИ. Т. 2. № 230. С. 252; Савосичев А. Ю. Дьяки и подьячие. С. 243-248.

138 НПК. Т. 3. Ст. 45-48, 73-75, 90-91; С. И. Циплятев упоминался на суде в Белозерском уезде в 1493 г. и, очевидно, еще не был связан с Новгородской землей.

139 Сб. РИО. Т. 35. С. 480; Копанев А. И. История землевладения Белозерского края XV-XVI веков. М.; Л., 1951. С. 172, 174.

140 ТКДТ. С. 85; Кротов Я. Указ. соч.; Н. Неудачин Циплятев позднее стал дворецким у архиепископа Пимена. Архиепископской кафедре служил, видимо, также Г. С. Циплятев. (Кистерев С. Н. Частный случай родового выкупа в середине XVI века // РД. Вып. 3. С. 78).

141 НПК. Т. 6. Ст. 464-466; ТКДТ. С. 92. В 1517 г. Ян Мусоргский во время осады Опочки попал в литовский плен.

142 Помимо М. М. Ржевского - сына боярского в свите великой княжны Елены, кормленщиком в Покровской волости в начале 1490-х гг. был неизвестный родословцам Т. Ржевский (АСЭИ. Т. 3. № 183. С. 197).

известно поместье Ивана Дмитриева Ржевского143. Все Ржевские получили небольшие поместья в 25-30 обеж, что говорит об их не слишком высоком статусе.

Интересная помета сохранилась при описании поместья Осипа Скрябина-Травина: «у Шаблыки взято, а отдано Осифу Скрябину Травина и Скрябин сын постригся». По созвучию фамилии его принимали за одного из «послужильцев» И. И. Салтыка Травина. А. А. Зимин видел в нем брата Щавея Скрябина, казненного в 1497 г. после заговора Владимира Гусева. В родословных росписях он отсутствует. Всего О. Скрябину досталась 21 обжа, уровень рядового сына боярского144.

Осинины

Осинины выводили свое происхождение от князей Галицких, согнанных Дмитрием Донским со своих «княжений» и потерявших княжеский титул. Борис и Федор Галицкие были боярами Дмитрия Ше-мяки, а последний в 1447 г. наместничал в Москве. По итогам Феодальной войны Галицкие утратили позиции в среде московского боярства145.

В Бежецкой пятине Ивану и Борису Третьяку Осининым досталось внушительное поместье размером в 114 обеж. Новгородским помещиком, видимо, был также их брат Григорий, который в 1501 г. он был в «товарищах» у воеводы князя И. Темки Ростовского. Все сыновья С. Б. Осины Галицкого, таким образом, были связаны с Новгородом146.

Осинины заняли в составе новгородской корпорации заметные места. Преуспел по службе Иван Борисов Ляпун. В 1527 г. он был отправлен с посольством к «цесарю». В 1538-1539 гг. отметился среди «голов» в полках на Коломне из числа знатных новгородцев. Закончил свою карьеру Ляпун Осинин на «владычной» службе, будучи боярином у архиепископа Пимена. Выписки из десятни 1556 г., показывают, что Осинины находились среди дворовых детей боярских147.

Порховские

Ранние страницы истории Порховских, потомков смоленских князей, детально рассмотрены С. Б. Веселовским и А. В. Кузьминым. Уже в первой трети XV в. эта фамилия, представители которой встречались на

143 НПК. Т. 3. Ст. 112-113, 30-32, 34-35; НПК. Т. 2. Ст. 255-263; ПКНЗ. Т. 5. С. 112,

115.

144 НПК. Т. 3. Ст. 812; Зимин А. А. Формирование... С. 232.

145 Веселовский С. Б. Исследования... С. 418-420.

146 ПКНЗ. Т. 1. С. 228; ПСРЛ. СПб., 1913. Т. 21. С. 575.

147 РК. С. 200, 273, 276; Бенцианов М. М. Дети боярские. С. 269-271; Родословная книга. Ч. 2. С. 36, 232; Кротов Я. Указ. соч.

московской и на литовской службе, распалась на несколько ветвей, некоторые из них, видимо, котировались весьма высоко148.

В начале XVI в. поместье в Водской пятине было пожаловано Семену Юрьеву Порховскому и трем его сыновьям. Это поместье, составленное из разрозненных частей, насчитывало не менее 146,5 обеж. В дальнейшем, в 1508/09 г. он фигурировал в разрядах в качестве одного из новгородских воевод. Сохранилось глухое упоминание о местническом споре 1514 г. между Темиром и Мятлем Порховскими и И. С. Пупком Колычевым «в Оршинское дело на Друцких полях». Вероятно это - сыновья С. Ю. Порховского149. В последующие десятилетия Порховские, утратив владения в Водской пятине, заметно сдали свои позиции и опустились до уровня рядовых помещиков.

Станищевы

Род боярина Филиппа начала XIV в. распался на несколько фамилий, некоторые из которых находились в боярской среде еще в середине XV в. Боярином на службе у Василия Серпуховского был Зиновий Алексеевич Станищев. Его сыновья в конце века занимали прочные позиции в Государевом дворе. Брат З. А. Станищева Лазарь стал основателем Лазаревых. Младшей ветвью этого рода были Кучецкие150.

В конце XV в. Лазаревы отметились в нескольких ответственных поручениях. Дмитрий Лазарев в 1474 г. ездил в Большую Орду. Он же получил от великого князя жалованную грамоту на владения в Юрьевском уезде151. Его племянники Андрей и Григорий Даниловы получили небольшие смежные поместья в Шелонской пятине, которые позднее были увеличены за счет новых пожалований. Позднее поместья были пожалованы также Петру и Ивану Даниловым Лазаревым. Поместье И. Д. Лазарева было типично для «дворовых» невысокого уровня. Владения Лазаревых были разделены между наследниками, а сами они опустились до уровня рядовых детей боярских152.

Кучецкие владели крупными вотчинами в Юрьевском уезде. Наиболее примечательны в конце XV в. были Афанасий и Федор Михай-

148 Веселовский С. Б. Исследования... С. 372-373; Кузьмин А. В. На пути в Москву. Т. 1. С. 151-172.

149 НПК. Т. 3. Ст. 423-428, 579-580, 605-611, 645-647, 681-686; Разрядная книга 1475-1605. Т. 1. Ч. 1. С. 55, 67, 81, 106. Кузьмин А. В. На пути в Москву. Т. 1. С. 166.

150 Веселовский С. Б. Исследования... С. 424-425; Чернов С. З. Три семьи радонежских бояр // Российское государство в XIV-XVII вв. М., 2012. С. 657-666.

151 Веселовский С. Б. Исследования... С. 426; АСЗ. Т. 1. № 137. С. 107, № 140. С. 109. Позднее его внук А. М. Лазарев получил в кормление волости в Старицком уезде.

152 НПК. Т. 5. Ст. 65, 68; ПКНЗ. Т. 6. С. 56; НПК. Т. 4. Ст. 292.

ловы, дети боярские «с постелею» в новгородском походе «миром» 1495 г. Позднее Ф. М. Кучецкий стал постельничим великого князя153.

Новгородскими помещиками стали потомки Ивана Шило. Их появление в Новгороде происходило в разное время. В судебном разбирательстве 1499 г. в Юрьевском уезде объяснялось отсутствие среди участников процесса Ивана Кривого: «брата своего сказали в Новегороде в Великом на поместьи». Очевидно, что он перебрался туда незадолго до суда. Через несколько лет поместье в Водской пятине получил Константин Кучецкий. В судебном разбирательстве не фигурирует Михаил - старший из братьев Ивановых Кучецких, который, скорее всего, к этому времени давно был помещиком. Его поместье в Деревской пятине, в котором он жил с тремя своими младшими детьми, насчитывало 62 обжи. Отдельные поместья (30 и 29 обеж) с одним прежним владельцем принадлежали его старшим сыновьям Ивану и Михаилу154.

В Водской пятине К. И. Кучецкий получил поместье вместе с суз-дальцем И. С. Шишоловым. Всего ему досталось 12,5 обеж, уровень, свойственный для рядовых детей боярских155. В служебном отношении Кучецкие как-то быстро растеряли свои позиции и опустились до уровня рядовых детей боярских.

Первые упоминания о Калитеевских отражают новгородский отрезок их истории. Помещиками Бежецкой пятины были Дмитрий и Михаил Афанасьевы. На двоих им принадлежало 36,5 обеж, которые, видимо, были унаследованы от отца. Они были здесь не единственными представителями своей фамилии. В первые годы XVI в. поместье было передано Федору Калитеевскому (после князя Д. А. Пенко). После присоединения Пскова часть Калитеевских перебралась сюда на службу. В этой корпорации все они числились городовыми детьми боярскими, и в этом качестве были представлены среди тысячников. Вполне вероятно, что этот статус распространялся на других членов фамилии156.

Беклемишевы и Княжнины

Беклемишевы и Княжнины были ветвями боярского рода, известного со второй половины XIV в. Наиболее заметной фигурой среди Беклемишевых последней четверти XV в. был Никита Васильевич, который был задействован в «татарских» делах. При Государевом дворе служили и его сыновья, в том числе, хорошо известный Иван Берсень.

153 РК. С. 47. А. М. Кучецкий известен также как гонец в 1492 г.

154 Акты феодального землевладения и хозяйства XIV-XVI вв. М., 1951. Ч. 1. № 157. С. 138; ВОИДР. Кн. 11. С. 123-131; АСЭИ. Т. 1. № 615. С. 527-529; НПК. Т. 1. Ст. 337340, 353-358, 582-587.

155 ВОИДР. Кн. 11. С. 123; РГАДА. Ф. 137. № 5. Л. 415об. - 419.

156 ПКНЗ. Т. 1. С. 221; НПК. Т. 6. Ст. 325; ТКДТ. С. 100. Иван Калитеевский в 1519 г. был гонцом из Пскова.

С. В. Беклемишев, наместник Малого Ярославца, в 1472 г. был воеводой в Алексине и возглавлял набег на Любутск157.

В Новгородской земле поместья получили сразу несколько Беклемишевых. Среднее по размерам компактное поместье в 40 обеж принадлежало в Водской пятине Никите Михайлову (Михину) Беклемишеву. Он вместе со своими родственниками в 1495 г. находился в свите Ивана III и, видимо, в это время еще не был тесно связан с новгородской службой158.

Помещиками Шелонской пятины были Федор Александров и Василий Владимиров Сабля Головин Беклемишевы. Оба они распоряжались небольшими поместьями. В. Сабля фигурировал также среди помещиков соседней Деревской пятины. Пожалование земель на смежных территориях разных пятин говорит о его раннем появлении в Новгороде, что подтверждается и размерами поместья (порядка 50 обеж)159.

Другими помещиками Деревской пятины были братья Петр и Афанасий Григорьевы Беклемишевы. Им принадлежало совместное поместье, доставшееся, видимо, еще от отца. Его размер составлял всего 47 обеж и был недостаточен чтобы обеспечить службу двух взрослых дворовых детей боярских160.

По «дворовому» списку в конце XV в. служили Княжнины (Афанасьевы). Василий Захаров Афанасьев появился в Водской пятине в первые годы XVI в. Размеры его поместья соответствовали нормам рядовых дворовых детей боярских161.

Меликовы

Одним из воевод Дмитрия Донского на Куликовом поле был Семен Мелик, занимавший видное положение при великокняжеском дворе. Менее заметны были его потомки. Семен Меликов был кормленщиком в Богаевской волости при Василии III162.

Все сыновья Федора Меликова: Сайка, Мурза и Александр известны как новгородские помещики. Сайке в Шелонской пятине при-

157 Веселовский С. Б. Исследования... С. 167, 455, 474. Позднее был наместником в Старой Руссе.

158 НПК. Т. 3. Ст. 507-511; РК. С. 46.

159 НПК. Т. 4. Ст. 61-63; НПК. Т. 5. Ст. 5, 46, 49, 51, 230; НПК. Т. 2. Ст. 594-597. В выписке из писцовой книги В. В. Сабля ошибочно назван Колычевым.

160 НПК. Т. 2. Ст. 510-516.

161 Т. М. Афанасьев присутствовал в 1500 г. на свадьбе великой княжны Феодосии с князем В. Д. Холмским. Большое число Княжниных было отмечено позднее в Дворовой тетради. НПК. Т. 3. Ст. 105-110.

162 С. Мелик был женат на дочери Д. А. Монастырева. АСЗ. М., 2002. Т. 3. № 302. С. 246. По родословным данным М. И. Меликов, дядя Сайки, Александра и Мурзы был сокольничим. Меликовы служили по Москве и Дмитрову

надлежало 36 обеж, что косвенно говорит о принадлежности к «дворовым». В Деревской пятине уже после проведения переписи поместья получили его братья. Общая сумма их поместий составляла 70 обеж163.

Другая ветвь Меликовых была помещиками Бежецкой пятины. В писцовой книге конца 1530-х гг. были описаны три поместья - Истомы и Шарапа Васильевых, а также шестерых сыновей Ивана Васильева Меликовых. Обращает внимание кратность этих поместий: 25, 25 и 20 обеж, созданных в рамках сложившейся окладной системы, ниже уровня типичного для дворовых детей боярских. В Тысячной книге Ф. А. Меликов был отмечен по торопецкому «дворовому» списку164.

Софроновские

Софроновские были ветвью Мининых, известных с первой трети XIV в. В первой трети XVI в. ловчим Василия III был их родственник Д. Г. Проесть165. Не исключено, что поместья Софроновские получили в обмен на земли в Коломенском уезде. Село Софроновское позднее числилось как поместное, а представители этой фамилии не были известны за пределами Новгорода. Поместье в Бежецкой пятине принадлежало Андрею Михайлову Софроновскому и его сыновьям. Это поместье, видимо, было образовано в последние годы XV в. Новгородским помещиком был также его брат Федор, получивший поместье князя В. И. Волоха Пужбольского. Представители этой фамилии в середине XVI в. находились среди дворовых166.

Нащокины

Нащокины были выходцами из тверского боярства, перешедшими на службу к московским князьям, в начале XV в. В 1445 г. в сражении на Суходреве в литовский плен попал Филипп Нащокин, дворецкий Михаила Верейского. Не занимая выдающегося положения, этот род к концу XV в., был на хорошем счету167. В Водской пятине поместье в 1490-е гг. досталось Федору Филиппову и его сыновьям. Его имя «с меншими детми» было приписано к тексту писцовой книги. Размер от-

163 НПК. Т. 5. Ст. 51, 228-230; ПКНЗ. Т. 4. С. 390, 459, 482. Мурзе Меликову достались земли князя В. Д. Холмского. Это пожалование могло состояться после 1501 г.

164 НПК. Т. 6. Ст. 165-171; ТКДТ.

165 Веселовский С. Б. Исследования... С. 237-240. В Дворовой тетради Минины были записаны по Коломне.

166 ПКНЗ. Т. 1. С. 235; НПК. Т. 6. Ст. 72-79; ТКДТ. С. 94.

167 Кузьмин А. В. На пути в Москву. Т. 1. С. 305-312. Сын Филиппа Алферий в 1480 г. был наместником трети московской. В 1495 г. он входил в состав свиты великой княжны Елены, а в 1500 г. был в наряде на свадьбе князя В. Д. Холмского. В 1506 г. А. Ф. Нащокин был воеводой в казанском походе. АСЭИ. Т. 3. № 417. С. 425; Сб. РИО. Т. 35. С. 164; Сахаров И. П. Сказания... С. 37; РК. Ч. 1. С. 88.

дельного поместья Федора Федорова составлял «кратное» число - 40 обеж, а позднее, видимо, увеличился за счет участков, конфискованных у монастырей168.

В Шелонской пятине Нащокиным принадлежали очень крупные поместья. Ивану Андрееву и его брату Даниле Ветреному с сыном Степаном по «новому» письму принадлежало по 85 обеж. Еще 65 обеж составляли поместье Булгака Андреева. Поместья братьев были, вероятно, созданы в 90-е гг. XV в.169

Шестеро Нащокиных в Тысячной книге числились среди дворовых детей боярских. Среди них были представители обеих новгородских ветвей фамилии170.

Сназины

Помещики Шелонской пятины Иван и Григорий Даниловы Мику-лины происходили из тверского боярского рода. Тверские вотчины Сназины сохраняли еще в середине XVI в. Согласно тверской дозорной книге вотчинник Федор Григорьев Сназин «служит царю и великому князю из Новагорода из Великого»171. Его вотчина существенно уступала новгородскому поместью.

Каждый из братьев Микулиных Сназиных владел довольно крупным поместьем. И. Д. Микулину принадлежало 59 обеж. По «новому» письму Г. Д. Микулину принадлежало 40,5 обеж172. На двоих братья получили (или должны были получить) порядка 100 обеж.

Ф. Г. Сназин в 1540 г. был одним из новгородских голов в полках и участвовал в местническом споре с Т. Заболоцким. В Тысячной книге среди дворовых он был записан с двоюродным племянником Василием Ивановым Сназиным173.

168 НПК. Т. 3. Ст. 157-162, 714-718, 848-850; ВОИДР. Кн. 11. С. 432. Еще в 1493 г. Федор Федоров Нащокин покупал для отца холопов в трети московской. РГАДА. Ф. 137. № 5. Л. 50-50 об.

169 НПК. Т. 4. Ст. 99-102; НПК. Т. 5. Ст. 8, 10-12, 14, 15, 18, 20, 94. В духовной грамоте П. М. Плещеева упоминаются земли в Верейском уезде, приобретенные у Данилы Малого Андреева Нащокина. АСЭИ. Т. 2. № 408. С. 427; АРГ. № 59. С. 63. В 1494 г. И. А. Нащокин был послухом в Московском уезде и, вероятно, еще не был связан с новгородской службой. Данила Нащокин (Ветреный или его брат) участвовал в 1502 г. в сражении с ливонцами (ПСРЛ. Т. 8. С. 242).

170 ТКДТ. С. 85, 91-92; И. С. Ветреного Нащокин в 1542 г. был отправлен в Пронск «с вестью» от воевод. (ПСРЛ. Т. 12. С. 438).

171 ПМТУ. С. 145.

172 НПК. Т. 4. Ст. 107-112, Т. 5. Ст. 21, 56, 59. За Ф. Г. Сназиным по числилось позднее 41,5 обжи (НПК. Т. 4. Ст. 268-270. В итоговом описании ошибка - 42 обжи): «переходит за ним и з придачею в пустых обжах пол-2 обжи» (Бенцианов М. М. Формирование поместной системы. С. 48).

173 РК. С. 288. Иван Иванов Сназин погиб в 1527 г. в походе на Свиягу. ТКДТ. С. 90, 91. Возможно был наместником на Вороначе в 1534 г. (Радз. № 46. С. 115).

Общий обзор появления представителей боярских родов в Новгородской земле показывает, что до определенного времени процесс их испомещения имел стихийный характер, что приводило к существенному разнообразию размеров поместий. Становление окладной системы в 1490-е гг., наделение помещиков «правильными» окладами, привязанными к десятичному делению, совпало с привлечением к новгородской службе на рубеже веков большого числа выходцев из «дворовых» фамилий. Одновременно из числа местных помещиков выбыл ряд лиц, связанных прямо или косвенно с выполнением различных административных поручений (Я. и Ю. З. Кошкины, М. К. Беззубцев, А. Ф. Челяд-нин, И. А. Лобан Колычев, Д. В. Ховрин, М. Я. Русалка, И. М. Волынский) поместья которых не были унаследованы их потомками. «Оставили» новгородские земли близкие к великому князю братья П. Лобан и К. Г. Заболоцкие и, видимо, Т. П. Замыцкий.

Новгородская корпорация за счет этого приобрела более функциональный, но менее представительный вид. В состав сформированной элиты, выделявшейся среди других помещиков, по размерам поместий и получавшей разрядные назначения вошли Колычевы и Лоша-ковы-Колычевы, Бутурлины, И. А. Мисинов, Годуновы, Заболоцкие (ветви Черленых и Горбатых), Квашнины, Овцыны-Володимеровы, Порховские, возможно, также Замыцкие некоторые из Пушкиных, Вис-лоуховы-Сабуровы, Тушины, Отяевы и Сназины.

Некоторые из них сумели поправить свое положение за счет новгородской службы, обеспечив в будущем для потомков необходимые местнические прецеденты (Квашнины, Овцыны-Володимеровы).

Процесс ухода представителей московской аристократии с новгородских поместий значительно усилился после смерти Ивана III. Причинами его были, видимо, удаленность Новгорода от придворной жизни и связанного с ней карьерного роста, а также особенности обязательной службы, обременительной для некоторых представителей знати, распоряжавшихся крупными наследственными вотчинами в центре страны. По отрывочным данным писцовых книг выясняется, что среди них были И. А. Черный Колычев, сыновья В. И. Пупкова, М. А. Торх и Г. А. Мешок Плещеевы, Г. И. Константинов (Жеребцов), С. А. Аксаков, А. А. Мисинов, П. С. Белкин, Т. И. Безносов, Е. И. Цыплятев, И. А. Рудного-Картмазов174 В изменившихся условиях конца 1530-х - 1550 гг., при недостатке земли для несения службы использовалась несколько иная тактика: часть сыновей отправлялась в центральные уезды, остальные получали отцовские поместья в Новгороде. Такая линия пове-

174 БенциановМ. М. Новгородские источники... С. 41-42, 45-47.

дения была характерна для Т. И. Заболоцкого, И. И. Аксакова, А. В. и И. В. Квашниных.

Некоторые именитые боярские фамилии пресеклись, другие, раздробив пожалованные им когда-то крупные массивы в семейных разделах, опустились до уровня рядовых детей боярских.

В результате, складывалась парадоксальная ситуация: личный состав новгородской корпорации после широкомасштабных поместных раздач рубежа XV-XVI столетий практически не пополнялся новыми лицами, в то время как наиболее значимые ее представители переходили на службу в «московские города». В значительной степени эта ситуация была спровоцирована пассивной ролью центрального правительства, не предпринимавшего должных мер для сохранения созданного им в начале круга лиц, которые должны были находиться во главе новгородской корпорации. Проблема осложнялась тем, что после окончания «стародубской» войны Новгород на долгие годы оказался в стороне от театров военных действий. В конце 1530-х гг., было намечено осуществить более широкое привлечение новгородцев к поручениям общегосударственного масштаба. Новгородские головы присутствовали в полках на Коломне. В это же время были составлены списки «выбора», получившие отражение в новгородской части Тысячной книги. Эти мероприятия были реализованы, однако, только в 1550-е гг. По наблюдениям многих исследователей, проводимая в это время тысячная реформа привела к выдвижению большого числа новгородцев не слишком знатного происхождения. С началом Ливонской войны существенно выросла роль местной корпорации в целом. Процесс формирования новгородской элиты получил в эти годы дополнительный стимул, хотя объективные проблемы, по закреплению ее статуса, не были решены и вновь появились на повестке дня в последующие десятилетия XVI столетия.