CC BY
121
ВЫБОРЫ В РОССИИ: ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА
(Материалы «круглого стола»)
Прошло уже больше семнадцати лет с тех пор, как состоялись выборы депутатов съезда народных депутатов, выборы, предполагающие его возможность в полном смысле этого слова. С тех пор выборы в России стали привычным явлением, но привычность не подразумевает беспроблемность. Проблема выбора и выборов остается. Тем более актуальна эта проблема сегодня, в год, знаменующий начало избирательного цикла, включающего выборы депутатов Государственной думы и президента России. Перед гражданами России вновь стоит вопрос выбора, выбора своего будущего. Способствует ли избирательная система России совершению подобного выбора, возможен ли свободный и ответственный выбор, кто и каким образом формирует политическую повестку завтрашнего дня - эти и другие вопросы стали предметом дискуссии в ходе заседания «круглого стола», состоявшегося 23 января 2007 года в Российской академии государственной службы при президенте РФ. Тема «круглого стола» «Выборы в России: вчера, сегодня, завтра», собравшего людей разных профессий - политологов, публицистов, государственных служащих и представителей консалтинговых структур, отражает главное - их обеспокоенность за судьбу выборов в России как важнейшего инструмента демократии.
Эта обеспокоенность основывается на многолетнем практическом опыте участия в организации и проведении избирательных кампаний.
Представителями экспертного сообщества в области избирательных технологий была предпринята попытка проанализировать, как происходила эволюция избирательной системы России. Что и каким образом оказало влияние на нее, каков итог этой противоречивой эволюции, что ожидают власть и общество от грядущих выборов и насколько перекликаются эти ожидания. Каковы возможные стратегии развития грядущего электорального цикла 2007-2008 годов и их возможные последствия. В настоящем обзоре мы представили фрагменты наиболее интересных выступлений.
Редакция
С. В. УСТИМЕНКО,
доктор философских наук, профессор
Политическая практика большинства стран мира позволяет сделать убедительный и однозначный вывод о том, что несмотря на многообразие национальных особенностей, существует закономерный переход к выборам органов государственной власти и самоуправления как итог социального поиска формирования властных структур.
История конкурентных выборов в органы власти в России в начале 90-х годов свидетельствует о том, что именно они оказали доминирующее воздействие на трансформацию авторитарной политической системы и формирование гражданского общества. Эта же история говорит и о том, что процесс перехода к выборности органов политической власти в нашей стране сложен и противоречив. К середине 90-х годов практика выборности в России распространилась на большинство институтов государственной власти и местного самоуправления, начиная от всенародных выборов президента страны, двух палат Федерального собрания, региональных органов власти и заканчивая выборами органов местного самоуправления. В стране сложилась система всеобщности выборов властных органов. Они стали, пусть и с элементами определенной формальности, подконтрольны гражданам — избирателям.
Но уже к концу 90-х годов обозначились такие особенности «выборов по-российски», как «технологии административного ресурса», криминализация избирательного процесса, засилие манипулятивных технологий с грязным оттенком, активное участие в избирательных гонках крупных экономических субъектов, всевластие телевидения (синдром Доренко) и другие. Что во многом подорвало в общественном мнении отношение к выборам как к демократическому институту.
Выступая на «круглом столе» в 2001 г. «Избирательные технологии и избирательное искусство» («Власть», № 3, 2001 г.), многие участники задавали и пытались ответить на
вопрос: «Что привнесет в избирательную историю и практику «эпоха Путина»?». Но вряд ли кто-нибудь из нас мог предположить, что произойдет с выборами в России на самом деле.
Формирование государственной вертикали власти, укрепление исполнительных институтов привели в 2000-х годах к радикальному ограничению института выборности. Назначение членов СФ региональными властями под присмотром федерального центра. По сути дела назначение губернаторов. Переход к пропорциональной системе выборов законодательных органов власти как в регионах, так и в центре.
Одновременно с этим — бесспорные успехи страны в социально-экономическом секторе. Всенародная поддержка курса президента.
Возникает закономерный вопрос: чем, благом или ошибкой обернулась всеобщность выборов для России? Если благом, зачем понадобилось сводить ее к нынешнему «урезанному» состоянию? Если источником новых противоречий, несовместимостью российской ментальности с выборами, то логика сокращения выборности оправдана высшими государственными и общественными интересами.
Значительные проблемы, которые возникают при развитии института выборов в органы власти и в нашей стране корреспондируются со следующими проблемами: становлением гражданского общества в России, развитием партийной системы, направленностью реформирования политической системы в стране в целом.
За прошедшие годы в России сформировался целый социальный слой профес-сионалов-специалистов по выборным технологиям: что им теперь делать, куда направить свой опыт? Кто они сегодня
— политконсультанты, политтехноло-ги, политологи, социологи, политические журналисты — статисты, сторонние зрители происходящего политического спектакля или все-таки его актеры и драматурги?
Во многом на эти вопросы дадут ответ предстоящие вскоре парламентские и президентские выборы. Хотелось бы надеяться, что исключительность России не относится к неприемлемости выборов как лучшего института создания системы политического представительства и соци-
альной ответственности. И все болезни избирательного процесса в России — это болезни роста новой российской государственности.
А. В. БОРИСОВ,
кандидат философских наук, доцент
...Я думаю, что специфичность выборов в России не более чем индикатор специфичности российской политики, для описания которой с недавних пор применяется термин «суверенная демократия». Он служит оправданием ущербности «демократии по-русски», демократии вне институтов и без демократов.
Проблема, по всей видимости, заключается в том способе перехода к иной форме политического бытия, который был избран правящей элитой СССР во второй половине восьмидесятых годов и который получил наименование «перестройка».
Выбор демократии в качестве ориентира развития был продиктован, во-первых, надеждой на скорое экономическое благополучие, а во-вторых, попыткой изменить легитимационную модель, лежавшую в основании режима. Возможность поставить под вопрос монополию КПСС на власть, составлявшую сущность режима, отвергалась и институционально блокировалась. Уже первые выборы, которые предполагали выбор, а именно — выборы депутатов съезда народных депутатов СССР показали имитационную ущербность отечественной политики — конкуренция ограничивалась административно, «меню», предложенное гражданам, было предельно ограничено, в том числе и смыслово. Эти выборы закладывают электоральную традицию, ту, которую мы обсуждаем сегодня, а именно — половинчатость избирательной реформы, проявившейся в специфическом способе выдвижения кандидатов и предвыборной агитации, напоминающей дискуссию по поводу суверенной демократии дня сегодняшнего.
Практически все последующие реформы избирательного законодательства предполагали обеспечение предсказуемости выборов для той или иной политической силы, обладающей на тот момент необходимым ресурсом и способной обеспечить принятие нужных ей законодательных новелл. Естественно предположить, что предсказуемость удавалось
обеспечить не всегда, но это объяснялось лишь слабостью власти и/или ее ресурсной несостоятельностью в силу распыленности ресурсов. Консолидация же ресурсной базы, получившая наименование «строительство вертикали власти», привела к административному диктату на выборах, что и нашло отражение в избирательной реформе 2004—2006 годов. По сути произошло возвращение к исходному рубежу — 1989 году.
Имитация выборов не более чем продолжение имитации политики, а это ведет к нежелательным последствиям, которые начинают осознаваться, в том числе и властью. Недавние события в Кандопоге, Русский марш в Москве, рост межэтнической и межконфесси-ональной напряженности, коррупция, роль нашей страны на международной арене — вот далеко не полный перечень проблем, которые составляют повестку дня для России. Возможно ли решение этих проблем административным путем?
Мне кажется, что консервация современного состояния российской политики приводит к отказу от возможностей, которые кроются в будущем и его приватизации узким (предельно узким) слоем лиц, которые именуются политическим классом. Согласится ли общество на подобное положение вещей? Вряд ли ответ на этот вопрос будет положительным. Но дальнейшее блокирование политической активности общества может привести к нежелательным последствиям, в том числе и для самой власти. Это осознается и самими администраторами — отсюда игра в политику, проявляющаяся в создании проектов «Единая Россия» и «Справедливая Россия», формировании общественной палаты, созывах гражданских форумов. Но подобная имитация лишь маскирует существующее положение дел и не способствует разрешению проблем, стоящих перед обществом, властью, страной. И мне кажется, что проблемы, которые заявлены сегодня, не будут сняты с повестки дня в обозримом будущем. Но решать их придется. Но произойдет ли это в результате согласия элиты на самоограничение в рамках закона и согласие на диалог либо подобное изменение произойдет в результате революции снизу? Выбор невелик.
А. Н. КОЛЕСНИКОВ,
доктор социологических наук, профессор
Е. А. РОЖКОВА,
кандидат социологических наук
.Человечество за фиксированную в социальной памяти историю накопило значительный опыт преодоления социальных патологий. Задача наших элит состоит даже не в том, чтобы что-то изобретать новое, а в том, чтобы использовать опыт и наработки человечества применительно к трансформирующемуся российскому обществу.
Сегодня наше общество минуло период романтического восторга демократией. В определенном смысле нам так и не удалось с первой попытки взять ее рубежи. С одной стороны — это удовольствие оказалось нам не по карману, с другой стороны — мы слишком пренебрежительно отнеслись к багажу, наработанному во времена социализма, зачастую выплескивая с обмывками и детей, наконец с третьей стороны — новые да и прежние элиты не сумели оптимально использовать ранее наработанный багаж. Попытка же все начать с чистого листа привела нас к необходимости изобретать новые формы «управляемых» и «суверенных» демократий. Можно, конечно, попытаться убедить мир в благих намерениях правящих элит, однако едва ли можно обмануть реальность. А она такова, что требует незамедлительного стратегического пересмотра значительного спектра векторов жизнедеятельности. В противном случае мы скатимся к невиданным до селе извращенным формам бытия.
И дело не только и не столько в нелепостях выборного законодательства последних проб. Сентенции списочности, запреты на критику, поспешность с институализацией монопартийности и т. п.
— это не самое страшное из современных реалий. Эти несуразности Россия перемолола бы. Куда страшнее появление цензуры, по умолчанию, на уровне провинциальных городов. Это страшное явление, уничтожающее один из главных иммунных механизмов — региональную журналистику, несомненное последствие пресловутого закона о неограниченном продлении полномочий региональных лидеров.
Опасность усугубляется монополизацией экономической власти на местах региональными кланами. Это ведет к
ограничению перспектив для наиболее активной части нарастающего малого и среднего бизнеса. Как одно из следствий такого положения — бегство его из регионов в столицу. Последняя же и так превращена в анклав с избыточным финансовым и социально-профессиональным потенциалом. Но монополизация экономической власти углубляет и без того немалый разрыв между уровнем жизни богатых и бедных. И генеральному коммуникатору все труднее удерживать ситуацию только с помощью средств массмедиа.
Не надо быть гениями, чтобы понять, есть фундаментальные критерии благополучия сообщества — продолжительность жизни, суициидальность, демографические показатели. И тот факт, что после могообещающих дотаций роженицам ситуация не приведет к демографическому взрыву, должен заставить представителей правящих элит понять, что причина нежелания россиянок рожать не только и не столько в материальном факторе, а в неверии мужу, власти и в конечном счете государству. В неверии в их способности гарантировать будущим поколениям благополучие и безопасность. И если другими социальными патологиями можно до поры пренебречь, то патологическое нежелание россиянок реализовывать свой основной инстинкт ведет к самоуничтожению сразу нескольких этносов. Данное обстоятельство уже сегодня ставит под сомнение способность россиян контролировать оставленные им в наследие их отцами несметные богатства и территории.
Перечень проблем, связанных с социальными патологиями и механизмами социального иммунитета, можно продолжать до бесконечности. Сегодня очевидно, что проблема воспроизводства и реализации механизмов социального иммунитета для российского общества должна стать приоритетной задачей.
П. Я. МЕШКОВ,
кандидат философских наук, доцент
.Выборы как кульминация политического процесса являются в этом процессе по сути фактором вторичным. Они лишь отражение, иллюстрация развития основных базисных явлений в обществе и прежде всего отношений собственности.
Экономическое содержание политического процесса современной России можно выразить одной короткой фразой
— передел собственности. Можно выделить три основных варианта развития ситуации — жесткий передел, мягкий передел и сохранение статус кво.
Анализируя доминирующее состояние поддерживающих эти направления сил, можно достаточно достоверно прогнозировать развитие событий на ближайшие 5—10 лет (учитывая высокую инерционность политических процессов в России), что в свою очередь позволяет понять и объяснить многие эволюции как среди базисных явлений, так и в избирательном процессе, партийном строительстве, взаимодействии элит.
Самое опасное направление развития
— жесткий передел собственности — «все отобрать и переделить по справедливости» (носит, как правило, репрессивный характер), на сегодня не имеет широкой организационной базы, хотя и обладает относительно большой социальной поддержкой. Здесь в какой-то степени смыкаются интересы крайних флангов политического спектра, которые сейчас весьма слабы и инструментов для реализации их интересов практически нет.
Второе направление — мягкий передел собственности — в наибольшей степени присутствует в повседневной риторике большинства умеренных, реформистски настроенных партий и политических лидеров. Именно эта цель декларируется как реализуемое направление субъектами политического процесса, которые рассчитывают на какую-то поддержку электората. Однако честный, непредвзятый анализ текущей ситуации показывает, что это магистральное, определяющее для общества направление развития — постепенное реформирование управленческого базиса, оптимизирующее отношения собственности в стране, по сути лишь декларируется или имитируется. Во всем мире подобные, умеренные преобразования реализуются, как правило, партиями политического центра (чаще всего социал-демократическими). Не вдаваясь в тонкий анализ ситуации, можно отметить, что партийное строительство было организовано в России таким образом, что именно в центре политического спектра, к сожалению, образовалась лакуна политического бессилия.
Так что же по сути реализуется доминирующим политическим истеблишментом страны? Отчетливо просматривается мощнейший потенциал политических акторов, активно обороняющих экономические, политические, социальные и электоральные позиции в формате, сложившемся к 1996 году. И имя им легион.
... Практически все события и акции последнего времени так или иначе связаны с процессами разделения властей и прежде всего формирования и функционирования законодательной и исполнительной ветвей власти. Они укладываются в рамки достаточно ясной и логичной функции — сохранение сложившихся экономических и политических приоритетов в процессе перераспределения материальных благ и прежде всего в отношениях собственности, предельно политизированных в России. Ситуация мгновенно и жестко меняется везде, где возникает «опасность» подлинного позитивного реформирования. В нашем случае — трансформация избирательной системы, просматривается реакция на возможный неконтролируемый рост протестного потенциала избирателей. Он мог выразиться в избрании внесистемных лидеров исполнительной власти и их теперь назначают или в неконтролируемом формировании органов представительной власти и теперь протестовать против чего-либо в ходе выборов практически невозможно. Все очень логично. Побочный продукт такого достаточно простого анализа — первичный прогноз развития ситуации: власть оценивает ситуацию на электоральном поле, власть блокирует воздействие протестного потенциала на реализацию властных функций, по-видимому, власть ожидает рост протестного потенциала. Протестный потенциал населения резко возрастает в условиях системного кризиса, значит, он где-то рядом.
Последние десятилетия показали, как вместе с некоторыми трансформациями структур, реально реализующих властные функции в стране (речь идет о субъектах политического процесса, в распоряжении которых находится основная масса собственности), происходили и некоторые изменения в партийном строительстве, которые не меняли сути системы. От «Нашего дома России» через «Отечество», «Единство», к «Единой России» и при
этом какие-либо иные новые партии практически не создавались. Сейчас произошла селекция и в этом скудном наборе, например, сотворена «Справедливая Россия». Все это опять-таки отражает основное целеполагание — сохранение статус кво.
Таким образом, основным негативным фактором развития существующей социально-экономической и политической ситуации в стране является торможение процессов постепенного вызревания элементной базы объективно необходимых реформ (и прежде всего реформ отношений собственности). Крайне медленно происходит становление широкой ассоциации свободных собственников
— необходимого условия формирования гражданского общества в стране. Все это может привести к обвальному росту неуправляемого протестного потенциала населения, спровоцированного каким-либо значительным внутренним или внешним фактором.
Вместе с тем на том же самом электоральном поле наблюдаются достаточно высокие рейтинги целого ряда наиболее ярких представителей исполнительной власти (во главе с президентом) да и «Единая Россия», безусловно, лидирует практически во всех регионах России, а системная оппозиция в стране практически самоликвидировалась. Как это объяснить? Низкой политической культурой населения, его политической внушаемостью? Думается, что это происходит во многом потому, что кроме всего прочего, нынешний формат власти объективно выполняет востребованную на данный момент функцию — обеспечивает передышку, переходный период, стабильность между циклами реформ, то есть серьезными изменениями базовых правовых актов, в ходе которых формируются новые правила игры, новые собственники.
С. Д. БАРАНОВ,
кандидат социологических наук, доцент
Многие действия нынешней правящей группы являются явно избыточными с точки зрения сохранения контроля над политической ситуацией в стране. Чем это вызвано? В чем мотивы такого подхода? Каковы будут его последствия?
Обычно ссылаются на реставрацию советского и самодержавного ментали-
тета. Но это объяснение для недалеких иностранных наблюдателей. Я себе сформулировал это так: нынешнее поколение менеджеров сложилось в 90-е годы при ельцинском режиме и привыкло мыслить категориями сиюминутной выгоды и максимальной эффективности здесь и сейчас. И эта логика, этот операционный код поведения остался как знак успеха, успешности действий. Отмена выборов и их упрощение за счет списков, а также ужесточение правил игры в предвыборном законодательстве — это простой вариант, который является суперэффек-тивным решением, но только на текущий период развития. Народ, конечно, принимает все это позитивно, так как он был социально и биологически «замордован» предыдущей эпохой 1990-х и сейчас получил возможность отдышаться.
Но в перспективе происходит накопление социального «пара» внутри общества, который переходит в новое несистемное качество, то есть качество, не управляемое уже обычными демократическими методами: выборами, референдумами, обсуждениями. То есть негативное политическое отношение и социальная неприязнь переходят в социокультурную, антропологическую сферу.
Основное проявление: стабильный повсеместный рост бытового национализма, начиная с середины 1990-х годов (где-то самый конец 1993-го, 1994, 1995 годы) и до самого последнего времени. Бытовой национализм отличается от окультуренного национализма и патриотизма партий и даже интеллигентов
— это скинхеды, насилие, ненависть. Он присущ именно молодежи, которая отличается от старших поколений именно бытовой озлобленностью, которой трудно что-либо объяснить, а также именно расистским настроем. Национализм стал единственной интегральной идеологией в стране, все остальные утратили мобилизующую ценность. Власть вынуждена плыть по течению, то есть считаться с этим, использовать национализм в собственной риторике и программах, сейчас уже чистить рынки и т. д. Особенно четко это наметилось с избирательного цикла 1999 года — прихода к власти В. В. Путина.
Так, например, отмена выборности губернаторов, которые вполне могли бы избираться, как, например, в США, и
угрозы целостности страны в этом никакой нет. Теперь будущему президенту придется иметь дело практически напрямую с населением регионов.
Или перевод всех выборов законодательной власти на выборы по спискам, которые фактически сводят выборы к назначению кандидатов в списки административным путем и путем торгов между бюрократическими структурами.
Следует отметить также, что закручивание» политических и социальных «гаек» в условиях растущего контроля над ситуацией в обществе гораздо проще и эффективнее, чем их вынужденное «откручивание» назад под давлением обстоятельств утрачивающегося контроля над обществом. Ведь недовольные уже привыкнут жить в условиях закрученных социально-политических гаек и им будет проще действовать, чем властям.
Ю. В. ЯРМАК,
доктор политических наук, профессор
.Мне думается, легко увидеть, что формирование традиций демократии в России на почве выборов тесно связано с более фундаментальными и долговременными обстоятельствами объективного и субъективного формата. Здесь замешаны и присутствуют как определяющие факторы политических традиций и ментальности россиян. Это и демократический опыт, и стиль поведения представителей власти по отношению к согражданам, и наличие в стране права выбирать, а также существование ресурсов интеллекта, которыми пользуются выбирающие и предлагающие политический товар его держатели.
Даже если взять в этом контексте разные социальные группы, то в каждой из них будут определенные уровни того общего для всех, что называется рефлексией: ожидания, надежды, разочарования, которые в разной форме проявятся на избирательных участках в нынешний и следующий год.
Все перечисленное, а также социологические исследования и факты сегодняшней российской политической жизни подталкивают нас к тому, чтобы считать и систему российских выборов, и состояние демократии далеко неоднозначными. Они пока еще, мягко говоря, далеки до наших мечтаний и выглядят как недове-денный до нужной кондиции продукт.
Укажу некоторые причины такой оценки. Мы лишь заканчиваем адаптацию к мыслям о том, что только сами должны и способны наши представления о своей демократии правильно соотносить с теми представлениями, которые давно сложились в цивилизованном мире. Мы всего 15 лет в поисках (хотя уже что-то стали соображать) подходящих форм рынка и рыночных отношений разного масштаба и для разных сфер. Мы только на пол-пути вживаемости в правовое поле и в законность как непременные атрибуты зрелой демократии. У нас продолжается негласная борьба между малым числом лидеров-государственников и массой квази-элиты, пекущейся о своих узкокорыстных интересах, и т. д. На указанные процессы накладываются сложнейшие проблемы из сферы элитообразования, реальности настоящего выбора действительно достойных представителей из узкого списка лидеров и партий. Здесь ощущаются суженность возможностей, ограниченность того коридора, по которому приходится двигаться в верном направлении. Положительные сдвиги в этих областях могут происходить только эволюционно.
Выход, по-моему, лежит в плоскости осуществления долговременных (10—15 лет) программ формирования новой политической элиты и лидеров-государст-венников. Жесткими ценностями в этом могли бы быть критерии нравственности, политического профессионализма, приоритета государственных интересов. Именно такие люди реально, а не на словах удержали бы процесс обновления общественно-политического организма страны и экономики, материализовали устойчивую динамику нашего развития.
И. А. ЕРМОЛАЕВ, политолог
Анализ развития избирательных кампаний в России после 1991 года позволяет выделить два крупных этапа: романтический и технологический.
Романтический этап продолжался до 1999 года. Это не означает, что после этой даты романтические характеристики полностью исчезли из практики развития избирательных кампаний. Так, например, избирательная кампания по выборам губернатора Красноярского края в 2002 году (победа А. Хлопонина), несмотря на
весьма «грязный» характер, тем не менее содержала в себе все признаки романтической кампании. Однако эта кампания стала одной из последних успешных. Попытка СПС сыграть в романтику на выборах 2003 года закончилась полным провалом.
Различия двух типов кампании состоят в том, что в романтичесой кампании главное — энергичный, внешний, эмоциональный PR-ход, а в технологической
— преимущественно рутинная, трудная, повседневная работа по сбору голосов при не очень выигрышном внешнем фасаде.
Один из ярких примеров уже на фоне затухания романтических кампаний
— выборы в Законодательное собрание Иркутской области. Партия «Родина» провела яркую, негативно-критиканскую, но типично романтическую кампанию против «Единой России». Денег затрачено много — результат слабый. На этом фоне сама «Единая Россия» провела кампанию неброскую, в СМИ так вообще слабую, но активную на уровне агитационной сети и работы одномандатников. Слоган был простой и скорее рациональный: «Достойная жизнь на богатой земле». Один специалист охарактеризовал эту кампанию как «на удержание». Результат — достойная победа с результатом 30% (один из самых высоких для «ЕР» периода осени 2004 года).
Второе отличие технологической кампании от романтической — опора на СМИ и внешнюю рекламу или на работу агитационной сети. Сегодня все большее значение приобретает именно агитационная сеть, которая при грамотном ее построении может заменить собой и такие направления кампании, как социологический мониторинг (как в его количественной части, так и в качественной), сбор и анализ слухов.
Третье отличие технологической кампании — опора на ассоциативно-эмоциональные месседжи, слоганы, лозунги и т. д. или сочетание рациональных и эмоциональных посылов с перевесом первых. Это, конечно, скучнее и требует большей тщательности и тотальности.
В романтической кампании можно позволить себе использовать лишь несколько форм донесения обращения к избирателю. В технологической это недопустимо: только тотальное присутствие
во всех формах. И побеждает тот, чье присутствие масштабнее. Наиболее яркий пример — референдум в Красноярском крае в 2006 году.
Информационный ресурс в двух типах кампании образно можно сравнить с системой «кастрюля-горелка». В романтическом типе кампании в кастрюле что-то варится, а СМИ — горелка, подогревающая процесс. И качество, и успех кампании зависят от ингредиентов в кастрюле и мастерства повара. В технологическом типе информационный ресурс — и кастрюля, и горелка. И качество кампании зависят от силы огня и мастерства кочегара. Наиболее яркий пример — победа «Единой России» в 2003 году, что называется, «за явным преимуществом». Основной посыл кампании был очень прост: «Партия президента». Конечно, в нем есть эмоциональная составляющая, но без тотальной технологической составляющей только на нем выиграть было бы невозможно. Победу обеспечила тотальность единой мобилизации всех, и информационных в первую очередь, ресурсов.
Период технологической скуки, тесно связанный с периодом стабилизации в стране, продлится еще не менее одного избирательного цикла. Вялое желание некоторых современных политиков видеть «больше креатива» неактуально и вредно для результатов кампаний. Чем проще, но тотальнее — тем эффективнее. Тем более что креатива-то в политической составляющей по сути нет. А есть лозунговый популизм. Причем у «Единой России» даже более сдержанный и разумный, чем у ее оппонентов. Сегодня востребована общественная потребность в простых разъяснениях гражданам сути происходящего и их прав в отношении всех сфер жизни. Какая из политических партий первой сумеет «оседлать» это направление, та получит максимум дивидендов в обозримом будущем.
А. М. ЦУЛАДЗЕ, политолог, публицист
Приближается сдвоенный цикл выборов — парламентские и президентские. На первый взгляд, никаких неожиданностей быть не должно — ситуация в стране управляемая и выборы пройдут так, как решат власти. Однако уход Путина с поста президента по завершении его вто-
рого срока является мощным фактором, способным стать фактором политической дестабилизации. Путин не просто президент, а элемент выстроенной за эти годы политической системы. Более того, он стержень этой системы. Выньте стержень и получите кризис. Поэтому в реальности события будут развиваться далеко не так гладко, как может показаться на первый взгляд.
Возможные сценарии развития ситуации мы подразделили на три группы: инерционный, катастрофический и мобилизационный сценарии. Эти сценарии являются комбинацией внутренних и внешних вызовов политической системе. В свою очередь внутренние вызовы можно подразделить на системные и внесистемные. Одним из главных системных вызовов, безусловно, является уход Путина с поста президента. Как уже отмечалось выше, Путин стал элементом политсистемы и без него ей грозит дисбаланс. К внесистемным вызовам можно отнести разного рода форс-мажорные события, как то: забастовки, всплески национальной розни (типа событий в Кондопоге), теракты и проч.
Матрица сценариев выборов
Усиление внутренних вызовов Ослабление внутренних вызовов
Усиление внешних вызовов Катастрофический сценарий Мобилизация вокруг отражения угрозы «внешнего врага»
Ослабление внешних вызовов Мобилизация вокруг отражения угрозы «внутреннего врага» Инерционный сценарий
Катастрофический сценарий может реализоваться в случае одновременного усиления внешних и внутренних вызовов. Среди потенциальных внешних вызовов, которые могут послужить спусковым крючком политического кризиса в России, самой реальной угрозой является снижение цен на нефть. Среди внутренних вызовов можно назвать возможный раскол в элитах, спровоцированный уходом президента со своего поста. Выборный процесс перестанет быть контролируемым и направляемым из единого центра (выборы пройдут по модели 1999 года, когда две «партии власти» жестко конкурировали между собой), последствия такого хода событий могут быть самые непредсказуемые.
Наоборот — инерционный сценарий возможен в том случае, если внутренние и внешние вызовы ослабнут. Иными сло-
вами, «нефтяная подушка безопасности» будет по-прежнему ограждать от сильных внешних воздействий, президент сохранит контроль над соперничающими группировками, раскола элит не произойдет. Путин не уйдет из активной политики. Возможны два варианта. Первый: внесение поправок в Конституцию и снятие ограничения двумя сроками, что позволит Путину переизбраться на третий срок. Второй путь
— политическая реформа по типу украинской: Путин становится премьер-министром с большими полномочиями, а на должность президента выдвигается неприметная личность, своего рода Фрадков № 2. В любом случае Путин сохранит контроль над политическими группировками и сможет продолжать свою политику балансирования между ними. На думских выборах уверено победят «Единая Россия» и «Справедливая Россия».
При усилении внутренних вызовов на фоне ослабления внешних мы имеем дело со сценарием «мобилизация вокруг отражения угрозы «внутреннего врага». Внутренние угрозы могут быть искусственно сконструированными. Например, вместо реальной угрозы терроризма вполне возможно раздуть истерию вокруг ожидаемых терактов и перепугать население. Такой сценарий выгоден прежде всего силовикам. Создав в стране напряженность и ожидание новой волны терактов, силовики спровоцируют в обществе запрос на нового лидера-«защитника», который сменит Путина. Тем самым они перехватят инициативу в борьбе за «преемника».
При усилении внешних вызовов на фоне ослабления внутренних реализуется сценарий «мобилизация вокруг отражения угрозы «внешнего врага». Внешняя угроза также может быть сконструирована. При слаженной работе пропагандистского аппарата сконструировать внешнюю угрозу будет несложно. Внешняя угроза хороша тем, что сплачивает нацию вокруг своих лидеров, поднимает в стране патриотическую волну. В этих условиях президент вполне может назначить своего «преемника», за которого проголосуют большинство. Правда, и этот сценарий выгоднее силовикам, поскольку вновь рождает запрос на лидера-«защитника».
На наш взгляд, наиболее вероятными являются мобилизационные сценарии. Катастрофический сценарий вряд ли возможен, поскольку у политической сис-
темы накоплен достаточный запас прочности. Инерционный сценарий также маловероятен, поскольку противоречия в элитах слишком велики, а ставки слишком высоки.
А. Л. ГУТОРОВА,
кандидат политических наук, доцент
В рамках дискуссии о сценариях развития России и возможных стратегиях в преддверии электорального цикла 2007— 2008 годов хочется задаться вопросом, а есть у России сегодня долгосрочная стратегия развития на государственном уровне? Это же актуально и в отношении партийного строительства.
Административные реформы2000—2003 годов и принятие закона «О политических партиях» 2001 г. открыли новый этап развития российской государственности и положили начало формированию новой партийной системы по модели, заданной «сверху». Преобладающую тенденцию развития современной партийной системы можно обозначить как колебания между «коалицией доминирования» одной партии власти и «коалицией кооперирования» двух-трех партий, близких к власти (например «Единая Россия» и «Справедливая Россия») при ослаблении влияния реальной оппозиции и сохранении многообразных мелких и радикальных партийных группировок.
Мероприятия, направленные на централизацию, реинтеграцию Федерации и укрепление вертикали власти, заставляют предполагать, что на государственном уровне у России появилась долгосрочная стратегия. При этом стратегия, реализуемая по модели «доминирования одного актора», вызывает в обществе опасения за судьбу слабых ростков демократии, формирующихся в России. Дальнейшие поправки в избирательном законодательстве и сокращение электорального поля в Российской Федерации усиливают эти опасения. В результате нарастание неопределенности, непредсказуемости и неясности может способствовать росту социальной напряженности и деструктивных настроений в обществе.
Можно ли говорить о существовании у российского государства четко определенной стратегии развития и какая она, эта стратегия? Эксперты, ученые и политики спорят о сценариях будущего. На первый взгляд, проводимые меро-
приятия выглядят частью стратегического плана, но не является ли это планированием в рамках очередного электорального цикла? И насколько это будет соответствовать долгосрочным интересам и ожиданиям общества в дальнейшем?
Стратегический менеджмент на современном этапе предполагает с одной стороны — долгосрочное планирование, с другой стороны — не пассивное ожидание со стороны общества, но сознательное участие в определении целей и основных направлений устойчивого развития страны в динамичной конкурентной среде. Одним из признаков стратегического менеджмента на государственном уровне должно быть не создание искусственных сценариев, а конструктивный диалог власти, бизнеса и общества.
Опыт ряда стран, которые также переживают переходный период, лишь усиливает аргументацию в пользу необходимости отхода от стереотипов по поводу российской специфики и перехода к идеологии долгосрочного стратегического планирования на государственном уровне.
ф
В. С. БОНДАРЕВ, политолог, журналист
Для эффективного разыгрывания «левой карты» «Справедливой России» наряду с социально-экономической программой необходимо заняться оформлением соответствующей идеологии. «СР» как «актуально левая» просто обязана «приватизировать» все позитивное, что связано со строительством социализма и Октябрьской революцией. Гагарина, Победу, Т-34, Калашникова, балет и т. д. можно и нужно отобрать у КПРФ. Учитывая очевидный просчет власти с бессмысленным и даже вредным внедрением 4 ноября как некоего праздника и отмены 7 ноября, «новые левые» могут объявить борьбу за возвращение народу, особенно старшему поколению привычной им красной даты календаря.
Более того, в связи с 90-летием Февральской и Октябрьской революций лидеры «Справедливой России» могут инициировать общественную дискуссию о судьбах русского социализма, о позитивных результатах строительства социализма. Здесь могут быть проведены конференции, «круглые столы», подготовлены книги и фильмы для раскрутки пар-
тийной идеологии на фоне исторических событий начала прошлого века. Кстати, можно разыгрывать и уже внедренное сокращение «эсеры» — ведь именно эсэры (социалисты-революционеры начала прошлого века) представляли большинство, именно за них проголосовали большинство граждан демократической России в ноябре 1917 года и именно они имели большинство в Учредительном собрании.
Но ничего этого не делается.
Для привлечения интеллектуальной элиты представляется перспективным обращение к постреволюционному интеллектуальному и художественному опыту СССР. Наследие Родченко, Мельникова, Малевича, Шагала, Эйзенштейна, Мейерхольда и т. п. может быть использовано как художественное обоснование левых идей. Необходима реабилитировать Маркса, обращаться к практике Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина, Че Гевары и Фиделя Кастро, Сартра и Маркузе, современных антиглобалистов и т. д. В качестве конкретной акции целесообразно взяться за восстановление памятников Дзержинскому на Лубянке, «Рабочего и колхозницы» вместе с реставрированием зданий конструктивизма 30-х годов, разваливающихся на виду всего цивилизованного мира Дома коммуны Наркомфина, дома Мельникова и т. д. Подобные действия позволили бы создать имидж современной левой партии с национальными корнями и высоким интеллектуальным уровнем.
Но ничего этого не делается.
90-летие Октябрьской революции, которое будет совсем незадолго до выборов, «СР» могла бы представить как время национального примирения, как завершение столетней Гражданской войны. Здесь партия могла бы использовать потенциал президента Путина и представить его как лидера нации, который, собственно, и привел Россию после многолетнего раскола к объединению, примирив левую и правую идею, красных и белых.
Но ничего этого не делается. А делается совсем другое. Кто же вы, «новые левые»?
О. И. ЛАПШЕВА, социолог
В условиях перехода к пропорциональной системе выборов главными
субъектами избирательного процесса на федеральном и региональном уровнях становятся политические партии. Речь идет не только о выборах депутатов Государственной думы, но и депутатов Законодательных собраний субъектов Российской Федерации.
Весенние выборы в 14 регионах — это генеральная репетиция федеральной избирательной кампании декабря 2007 года. Они знаменуют собой переход от мажоритарно-пропорциональной выборной системы к пропорциональной. В 14 крупнейших регионах России выборы проведены по партийным спискам. Если в 11 регионах депутаты будут избраны по смешанной системе (50 на 50), то в трех (Республике Дагестан, Санкт- Петербурге, Московской области) планируется апробировать пропорциональную систему выборов.
В соответствии с требованиями закона «О политических партиях» каждая партия, идущая на выборы, представляет свою предвыборную программу. Пропорциональная система предполагает «борьбу программ», борьбу основных идей различных политических партий и объединений.
В последнее время конкуренция между партиями обострилась именно на поле партийных программ. Появились многочисленные обвинения партиями друг друга в использовании их собственных идей и терминов оппонентами.
Уже на раннем этапе работы над партийной программой, задолго до начала официального старта избирательной кампании в отдельных случаях начинается
скрытая борьба за электорат. Вынесение на всенародное обсуждение основных положений будущей партийной программы, организация сбора замечаний и предложений от населения — все это является формой пропагандистской работы.
В период осенних выборов 2006 года в выборных регионах проводился ряд социологических опросов. Представляется интересным анализ факторов, влияющих на выбор избирателями партии при голосовании. Социологами были выделены следующие основные факторы, определяющие выбор избирателями партии: программа партии, личные качества лидеров списка, отношение к исполнительной власти, агитационная кампания, оценка партии в СМИ, мнение других людей о партии. По схожей методике опросы были проведены в 7 выборных регионах (Республика Карелия, Республика Тыва, Еврейская автономная область, Пермский край, Астраханская область, Свердловская область). В результате анализа ответов респондентов были получены следующие результаты. Во всех регионах, где был проведен опрос, на первом месте оказалась программа партии. Разброс ответов составил от 50% (Республика Тыва) до 27% (Свердловская область). Личные качества лидеров партийного списка как фактор, влияющий на выбор партии избирателями при голосовании, занял второе место.
Полученные результаты свидетельствуют о возрастающем значении программных документов партий, участвующих в выборах, по сравнению с другими факторами, определяющими выбор избирателей.
