CC BY
52
Вступление на российский престол императрицы Елизаветы Петровны в освещении
западноевропейской прессы
Accession to the Russian Throne of Empress Elizabeth Petrovna in reflection of the European
press
Артеменкова Ксения Павловна
Бакалавр истории Институт истории Санкт-Петербургский государственный университет
Россия, Санкт-Петербург [email protected]
Artemenkova Ksenia Pavlovna
Bachelor"s degree in history Department of History Saint Petersburg State University Russia, Saint-Petersburg [email protected]
Аннотация.
Данная статья посвящена истории восшествия на трон дочери Петра Великого Елизаветы Петровны 25 ноября 1741 г. по материалам западноевропейской периодики. В работе дана характеристика образа новой российской самодержицы и восприятия его читающей публикой в Западной Европе. Был проведен сопоставительный анализ известий о перевороте 25 ноября 1741 г., помещенных в зарубежной прессе и записок петербургских современников этого события. Также дана оценка достоверности сведений, приводимых журналистами об истории воцарения Елизаветы Петровны.
Annotation.
This article is devoted to the history of the accession to the throne of Peter the Great's daughter Elizabeth on November 25, 1741 based on the materials of European periodicals. The paper characterizes the image of the new Russian ruler and its perception by the reading public in Europe. The article gives a comparative analysis of the news of the overthrow of November 25, 1741, placed in the foreign press and notes of St. Petersburg contemporaries of this event. Much attention is given to assessment of the reliability of information published journalists about the history of the accession of Elizabeth.
Ключевые слова: Российская империя, Елизавета Петровна, переворот 25 ноября 1741 г., Анна Леопольдовна, Иван VI, французская пресса, британская пресса, нидерландская пресса.
Key words: Russian Empire, Elizaveta Petrovna, the overthrow on November 25, 1741, Anna Leopoldovna, Ivan VI, the French press, the British press, the Dutch press.
В настоящее время нет исследований, посвященных проблеме восприятия императрицы Елизаветы Петровны в период ее царствования в зеркале западноевропейской прессы. Однако в отечественной науке растет интерес к этой малоизученной проблематике, о чем свидетельствует волонтерский проект НИУ ВШЭ «База данных "Россия в западноевропейской прессе XVIII века"». По утверждению разработчиков, база включает в себя «обратно-хронологический перечень переводов известий о России в западноевропейской прессе 1700-1800 гг.». Этот же ресурс знакомит читателя со студенческой курсовой работой «Приход к власти императрицы Елизаветы Петровны в российских и зарубежных новостных изданиях», подготовленной в 2017 г. студенткой НИУ ВШЭ А.С. Рябиченко [8]. Автор, исследовав материалы 42 номеров зарубежной периодической печати, французской, нидерландской и британской, справилась с поставленными целями и пришла к верным и логичным выводам, что переворот 25 ноября 1741 г. вызвал значительный интерес со стороны западноевропейской общественности и был охарактеризован как «великое событие». Справедливо и мнение об образе Елизаветы Петровны в зарубежной прессе как о милосердной и миролюбивой императрице. Однако в поле зрения А.С. Рябиченко не попали такие весомые франкоязычные периодические издания как «Mercure Historique et Politique», «Gazette» и англоязычные
как «The London Gazette». Более того, выпуски газет, на которые автор указывала в списке литературы, изучены не полностью, что не позволило автору охватить весь спектр мнений зарубежных обозревателей о столь значительном событии в истории России как переворот 25 ноября 1741 г. А.С. Рябиченко рассмотрела не все аспекты истории восшествия Елизаветы Петровны на российский престол, на которые указывала западноевропейская периодика. В ее работе отчасти высказан критический подход к оценкам зарубежных журналистов о характере переворота и образа Елизаветы Петровны. Важно отметить, что не приводятся сведения о ссылке членов Брауншвейгской фамилии.
Свержение 25 ноября 1741 г. Анны Леопольдовны и ее малолетнего сына, императора Ивана VI единогласно в зарубежной прессе было названо «революцией». Используя такое определение, издатели, вероятно, предполагали, что приход к власти Елизаветы Петровны сулил резкие изменения в общественно-политической жизни России, а также в отношениях империи с зарубежными государствами. Как установил историк Е.В. Анисимов, к осени 1741 года о готовящемся путче Елизаветы знали уже многие как в Петербурге, так и за границей [3, с. 11]. Поэтому весьма преувеличенными выглядят удивления британских газетчиков о характере свершившегося переворота, который в «The Scots Magazine» расценивали как «очень неожиданную революцию» [21, p. 561]. В «The Gentleman's Magazine» и вовсе восхитились чрезвычайно высоким уровнем секретности при подготовке переворота [15, p. 668]. В «The Newcastle Courant» также промелькнула мысль, что «5 числа <.. .> волнение произошло в городе Петербурге по причине, о которой никто не мог знать». С подобных строк начиналось и известие о перевороте в «Mercure historique et politique» [14, p. 72-73]. По-видимому, высказывать далекие от действительности мысли издателей побуждала необходимость использовать сенсационные материалы о перевороте в Санкт-Петербурге для привлечения внимания читателей к переменам в России и, соответственно, для увеличения тиражей своих газет.
За первыми вестями о перевороте последовали весьма обширные рассказы о его причинах, о подготовке и ходе. В каждом упомянутом зарубежном издании публикации о переменах в Санкт-Петербурге могли достигать 2-3 газетных страниц. Ярким примером может служить первый выпуск парижской газеты «Gazette» [10, p. 1-6.]. «Le Courrier d'Avignon» прямо заявила о политическом интересе со стороны Франции к ситуации в России, в частности, не только из-за возможных изменений в отношениях государств, но из-за начавшейся русско-шведской войны, в развязывании которой французы были заинтересованы. Еще в 1740 году французская дипломатия подстрекала Швецию к войне с Россией с целью отвлечь последнюю от театра военных действий в Европе, от помощи Австрии - противнику французов в войне за Австрийское наследство (1740-1748 гг.) [2, с. 165]. В «Le Courrier d'Avignon» писали, что «революция - один из тех непредвиденных переворотов, последствия которых влияют на общую систему дел» [11]. И в венских новостях не скрывали негативного отношения к обретению короны дщерью Петра и охарактеризовали переворот как «печальные новости о Царстве Московского Иоанна II (Ивана VI. - К.А.)». Газетчики опасались, что «эта революция нанесет ущерб делам королевы (Марии-Терезии. - К.А.)» [12]. Причина тревоги в Вене была не случайна. В 1741 г. Австрия терпела поражения от прусского короля Фридриха Великого в ходе первой Силезской войны (1740-1742 гг.). Россия воздерживалась от вступления в конфликт, в частности, правительство Анны Леопольдовны не решалось разорвать оборонительный союз с Фридрихом Великим и послать воинский корпус на театр военных действий в помощь австрийцам [2, с. 164]. Вероятно, тогда в Вене понимали, что правительство Елизаветы Петровны не окажет помощь Австрийской монархии. Та же газета «Le Courrier d'Avignon», ссылаясь на отрывок из лондонских новостей, намекнула и на значительные, скорее негативные последствия переворота 25 ноября для Британской короны: «Неприятное известие о русской революции <...> может вызвать серьезные изменения в планах Его Величества (Георг II. -КА.)» [13].
Несомненным проявлением интереса к этому великому событию и к русской истории служили историко-биографические статьи, опубликованные в британских изданиях «The Scots Magazine» [21, p. 561] и «The Gentlemans Magazine» [15, p. 668]. Они рассказывали о родословной Елизаветы Петровны, начиная от времени царствования Петра Великого. Одно из таких сочинений в шотландском журнале «The Scots Magazine» появилось для разъяснения читателю причин восшествия на престол Елизаветы. Авторы публикации выражали симпатию русской императрице, которая, в свою очередь, была дочерью Петра Алексеевича, как отметил журнал, справедливо прозванным великим. Журналисты также стремились показать, что после смерти выдающегося правителя против его прямых потомков и наследников, истинно легитимных монархов постоянно плели козни ловкие и коварные царедворцы в период с 1725-1730 гг. Если в 1730 г. британская пресса критиковала решение «верховников» избрать на российский престол племянницу Петра I Анну Иоанновну [19, p. 77]. То теперь в Британии на фоне царившего в последние десятилетия в России беззакония в Елизавету открыто признавали по-настоящему легитимной правительницей, воцарения которой ожидали патриотически настроенные круги России еще со времен Анны Иоанновны: «Русские патриоты с того времени устремили свои глаза на Принцессу Елизавету, дочь Петра I». И во время короткого правления Брауншвейгского семейства, по мнению шотландских журналистов, русские «люди хотели только подходящей возможности обнаружить свою преданность Принцессе Елизавете» [21, p. 561]. С одной стороны, эти утверждения опровергали слова составителей материалов о внезапности переворота, они наводили на мысль, что определенная часть русского общества заблаговременно знала о возможности его осуществления и о подготовке к нему. Однако «патриотический фактор» в истории свержения правительства Анны Леопольдовны, на котором так настаивала английская, шотландская печать, отрицается в российской историографии, а именно отвергают наличие в России массовой патриотической проелизаветинской клики такие маститые историки как И.В. Курукин [4, с. 330-333] и Е.В. Анисимов [3, с. 180]. Поэтому приводимые в зарубежных журналах пассажи о духе патриотизма, побудившего часть русского общества поддерживать вступление на престол дочери Петра I отражают стремление британских газетчиков представить новую императрицу в самом выгодном свете.
Далее зарубежные журналисты публиковали результаты своего расследования о приготовлениях Елизаветы и ее сподвижников к перевороту. Эти газеты четко не называли членов «партии» Елизаветы. В «The Scots Magazine» промелькнула мысль о том, что «необходимые меры для осуществления русской революции были согласованы, в основном, заинтересованными людьми», то есть узким кругом заговорщиков [22, p. 40]. Редакторы английской газеты «The Newcastle Courant» со ссылкой на Гаагу опубликовали информацию, согласно которой, было получено письмо от «Жителя в Петерсбурге», который предположил, что «Революция, произошедшая накануне, была тайно согласована между Гвардией, Сенатом и Главами Духовенства» [20]. Уверенно британская пресса окрестила одним из руководителей переворота генерал-фельдмаршала Гессен-Гомбургского, который, действительно, был приверженцем Елизаветы Петровны и принимал участие в событиях переворота после взятия Зимнего дворца. Е.В. Анисимов отмечает, что Елизавете предстояло подчинить себе столицу и гвардию и размещенные в Санкт-Петербурге полевые полки [1, с. 25]. И принц Гессен-Гомбургский на этом этапе дал приказ о сборе гвардейцев. Следовательно, неточно писали в «The Scots Magazine», что «Принц Гессен-Гомбург <...> был главным проводником этого переворота» [22, p. 1-2].
Какое же представление сложилось у западноевропейской читающей аудитории о перевороте 25 ноября 1741 года? Ни в одном из исследуемых периодических изданий не было представлено полной картины этого события. Совпадают с данными Манштейна строки «The London Gazette» о начале акции и о главных сообщниках будущей императрицы [6, с. 232-233]: «Принцесса Елизавета пошла Вчера Утром около Десяти (в полночь. -К.А.) часов к Казармам Преображенской (Проеображенской) Гвардии; сопровождаемая только <...>
Ворантцоффом, Лестоком её Хирургом, и Шварцом <.. .> и поставив себя во Главе 300 Гренадеров того Полка с их Штыками и Гранатами в руках <...>, она направилась прямо ко Дворцу (Зимнему Дворцу. - К.А.)» [17]. Нидерландская газета «Gazette d' Amsterdam» подтверждала данные «The London Gazette» и добавляла, что перед тем, как Елизавета отправилась в казармы Преображенского полка, «вечером 5,7 или 8 Представители Гвардейцев отправились во дворец Принцессы Елизаветы, чтобы убедить ее» взять власть «над Правительством» [9]. Вероятно, это сообщение схоже с описанием «Краткой реляции», где упоминается, как Елизавета 23 ноября послала за участвовавшими в заговоре гренадерами, которые подтвердили свою готовность выступить [2, с. 226].
Один из полных, скорее достоверных рассказов о захвате Елизаветой и гренадерами Зимнего Дворца появился в «The Scots Magazine». Выступление Елизаветы на подступах к Дворцу в восприятии иностранцев, читателей этого журнала оказалось легким и одновременно триумфальным. Сначала тогда еще цесаревна «с небольшим сопровождением направилась к гауптвахте, и сама встала во главе 141 гренадера <...> Затем она последовала к другой страже». Следующая часть повествования в другой редакции в целом повторяла версию Шетарди [7, с. 645-646]. Речь Елизаветы была величественна: «Знайте, что я дочь Петра, и ваша законная государыня: храните молчание и ступайте за мной. Пораженные её присутствием и авторитетом, они подчинились». Это обращение словно убеждало иностранную публику в законности действий дочери Петра Великого не только из-за ее происхождения, но и потому, что она как сильный монарх одним словом привела подданных в повиновение. Вступление Елизаветы в Зимний Дворец было также незатруднительно, и она «вошла в него только с несколькими из её сопровождающих» и пришла к комнате, «где ожидали офицеры». У покоев княгини-правительницы цесаревну ожидал неприятный сюрприз, сначала она обратилась к стоявшим там офицерам: «Глядите <...>, ваша законная государыня», но нашелся один «Капитан (в «Реляции о перевороте» Шетарди унтер-офицер. - К.А.), который был более смелым, чем остальные, попытался схватить её, но был остановлен одним из её спутников, который хотел убить его». Этот случай «открыл глаза» читателям «The Scots Magazine» на благородство, храбрость Елизаветы, строго запретившей своим солдатам проливать кровь: «Пощади его жизнь,-обратилась Елизавета к своему спутнику,-кровь не должна быть пролита в моем случае» [22, p. 40]. Приведенный текст шотландского журнала, по большей части, совпадал со сведениями Шетарди в «Реляции о перевороте» [7, с. 654.]. Кроме того, что «столкновение» с непокорным унтер -офицером или капитаном произошло у покоев Анны Леопольдовны и ее мужа, а не в покоях, как утверждал французский дипломат. Однако, как показал Е.В. Анисимов, Шетарди не раз противоречил сам себе. В этом своеобразном отчете Шетарди о роковой ночи в Зимнем Дворце приводил данные о том, что когда Елизавета вошла в покои, то она застала «великую княгиню-правительницу еще в постели, а фрейлину Менгден почивающую рядом с ней». Журналисты «The Scots Magazine» представили версию ареста правящей четы скорее из «Краткого Донесения» французского посланника: «Затем она (Елизавета Петровна. - К.А.) последовала в комнату, где регентша находилась в постели с её мужем; которым она в спокойной <.> манере предлагала встать и покинуть дворец», поскольку «это её собственность» [21, p. 561].
В настоящий момент, судя по различным свидетельствам современников, остается спорным вопрос, сама ли Елизавета возглавила арест Анны или же послала кого-то из своих сподвижников. В «Gazette d'Amsterdam» придерживались первого варианта, упоминаемого Шетарди, что Елизавета не входила в покои брауншвейгской семьи. Журналисты писали: «Принцесса отправила несколько отрядов Гренадеров в покои юного императора (Ивана VI. - К.А.), принцессы, его сестры, принцессы-регентши (Анны Леопольдовны. - К.А.) и принца ее мужа (Антона Ульриха Брауншвейгского. - К.А.), с приказами отвести их в свой дворец» [9]. В публикации «Le Courrier d'Avignon» описывали, как Елизавета приходила в комнату регентши. Газетчики писали о милосердии цесаревны к своим «врагам». Так, «Принцесса Елизавета взяла с Гвардейцев клятву не угрожать жизни регентши и жизни
ее семьи». Сотрудники того же французского издания сообщали похожие на художественный вымысел сведения о чуткости и трепете Елизаветы по отношению к Ивану VI: «Она прошла в комнату Царя, и <.. .> нежно целовала его и просила», чтобы позаботились о том, «чтобы с ним не случилось несчастного случая» [13].
После переворота Елизавете Петровне было необходимо установить контроль над армией и гвардией в столице. Главную роль сыграли фельдмаршал П. П. Ласси и командующий гвардейским корпусом принц Людвиг-Вильгельм Гессен-Гомбургский. Как отметил И.В. Курукин, одна из их основных задач состояла в том, чтобы стянуть к Зимнему дворцу части гарнизона и гвардейские полки [5, с. 11]. Британцы высказывали интересную мысль, что для установления и упрочения нового режима Елизаветы Петровны на руку сыграла «Война со Швецией <...> ибо она обязала двор собирать воедино свои отряды в окрестностях Петербурга», которые подчинялись фельдмаршалу Ласси. Если о действиях главнокомандующего русской армии ничего не говорили, то Людвиг-Вильгельм наоборот был главным исполнителем воли новой власти: «все военные предприятия в городе будут подчинены Принцу Гессе-Гомбургу» [21, p. 561]. Одновременно сановники А.П. Бестужев-Рюмин, А.М. Черкасский, А. Б. Куракин, Н.Ф. Головин, Н.Ю. Трубецкой сочиняли манифест о вступлении Елизаветы на престол. О собрании вельмож и о манифесте 25 ноября 1741 года писали все изучаемые западноевропейские издания [10, p. 1-2; 14, p. 74-75; 15, p. 668; 13]. И утром дщерь Петра I была провозглашена императрицей при громком ликовании людей [15, p. 668; 10, p. 2]. Материалы англоязычной и франкоязычной периодики дают ответы на вопросы о восприятии прихода к власти Елизаветы Петровны, насколько оно было легитимно, какие перспективы оно сулило для России. Вместе с этим рассуждали о причинах поражения свергнутой с престола правительницы и ее семьи. В «Le Courrier d' Avignon» со ссылкой на новости из Петербурга подчеркивали, что удивительный характер русской «революции» обусловлен ее стремительностью, ибо произошла она «почти в одно мгновение». И это стало возможно, по мнению французских журналистов, главным образом, из-за того, что правительство Анны Леопольдовны не приняло мер для срыва планов «заговорщиков». В известии «Le Courrier d'Avignon» сообщали, что «Регентша России была предупреждена, что против нее была сформирована партия <...> и она не предприняла никаких мер предосторожности [13].
Однако сочувствия к судьбам бывшей регентши и малолетнего императора западноевропейские издания не выражали. Практически единогласно рассматриваемые газеты и журналы прославляли воцарение Елизаветы. Наиболее льстивые, положительные оценки смены власти в России доминировали в британской печати, мелькали они и в нидерландской печати, реже во французской. Во-первых, писали в «The Newcastle Courant», что сами жители Петербурга восприняли переворот, охарактеризованный как «счастливая Революция» или во французской «Gazette» как «великая революция» [10] крайне положительно и радовались тому, что эта «революция» восстановила «Преемственность на престоле этой Империи в своем естественном Порядке». Текст заметки далее гласил, что петербургские горожане «рассматривают это Событие как <.> Эру, своего Счастья и Процветания. У них есть принцесса <...> которая, помимо личных чар, имеет самые привлекательные качества и достижения». Издания не только выражали преувеличенные симпатии Елизавете, но и признавали легитимность ее императорской власти. Газета продолжала: «Принцесса своим хитрым поведением <...> показала, что она достойна носить корону своих предков» [20]. Во франкоязычной прессе не высказывались против законности воцарения Елизаветы, но выражались более резко и прямо, что Принцесса «во главе значительного отряда» фактически захватила «трон» [11]. Многочисленные комплименты сопровождали одинаковые прогнозы о счастливом правлении новой императрицы [20; 15, p. 668], которое позволит народу «забыть времена партий, интриг, которые раздирали Россию в течение нескольких прошедших лет» [20].
Постепенно в начале 1742 г. поток известий о России снижался. Тогда, в основном, по политическим соображениям публиковали новости, воспевающие Елизавету. В «The Gentleman's Magazine» появилось
распространенное описание ее собирательного образа: «В ее поведении так много нежности, смягченной величием, что все стремятся приблизиться к ней». Говорили о ее особой связи с преображенцами, словно строгой, но справедливой матери со своими сыновьями: «Один из них, совершив чересчур ужасное преступление был Прощен, Императрица приказала, чтобы он был понижен до ранга рядового солдата...Тогда она таким образом сама обратилась ко всей Компании. "Учитесь на примере вашего Друга, <...> покажите себя достойными называться моими детьми"». Эта поучительная история демонстрировала законность действий нового правительства, а также показывала читателю, что Елизавета Петровна имела прочную опору власти -преданных ей гвардейцев [15, p. 110]. В начале 1742 г. зарубежные газеты создавали образ милосердной российской правительницы Елизаветы Петровны. В «The Scots Magazine» была опубликована обширная статья о грядущих казнях «Остермана, фельдмаршала Мюника (Миниха. - К.А.), Головкина, президента Менгдена, великого маршала Левенвольде, и Секретаря». Однако гнев императрицы сменился на милость, и изменение наказания «на изгнание было <...> объявлено каждому» [22, p. 89]. Милосердие Елизаветы подтверждали раннее промелькнувшие в британской печати заверения, что если «ее императорское величество будет вынуждено наказать Лжецов, она сделает это таким образом, который покажет ее Милосердие и справедливость, а не с помощью кровавых казней» [20]. Христианская забота Елизаветы о своих подданных была описана в «The London Gazette» в эпизоде, когда после богослужения в «Кафедральном Соборе», Елизавета «раздала 1500 бедным людям, 1500 Кошельков» [18]. Вероятно, такие точные данные были отчасти художественным вымыслом с целью показать масштабы щедрости правительницы.
По политическим соображениям иностранная пресса не давала отрицательных оценок перевороту 25 ноября 1741 г. Особенно британская, нидерландская пресса положительно освещали приход к власти Елизаветы Петровны. Иностранные газетчики были заинтересованы в публикации материалов с высказываниями благожелательного, льстивого характера в отношении дочери Петра I. Обилие известий из Петербурга косвенно свидетельствовало, что зарубежные журналисты были хорошо информированы о ходе дел в России за исключением некоторых неточностей, специальных преувеличений, и обнародованные известия о восшествии новой императрицы на престол скорее были достоверными, во многом совпадали с заметками французского посланника Шетарди.
Благородным выглядело и дело ссылки членов Брауншвейгской фамилии, соперников Елизаветы за трон. В западноевропейских газетах, в основном, предлагали версию мирного возвращения Анны Леопольдовны с семьей в Германию. Такой вариант информации газетчики почерпнули из первых заявлений Елизаветы Петровны. В действительности, в первое время воцарения Елизаветы их судьба не была окончательно решена. После раскрытия летом 1742 г. дела Ивашкина и Турчанинова, которые хотели организовать заговор против Елизаветы Петровны с целью отстранения ее от власти и возвращения на трон свергнутого семейства, императрица решила держать пленников в тюрьме без определения срока, вечно на территории Российской Империи [2, с. 244-245]. После переворота четыре дня находившуюся во дворце Елизаветы под арестом семью повезли по Рижской дороге [2, с. 235]. И в декабрьском выпуске 1741 г. «The Gentleman's Magazine» об этом писали, что «Герцог Энтони Улрик Брунсвик (Антон Ульрих Брауншвейгский. - К.А.), и Принцесса его Супруга, последняя Герцогиня Регеншта (Анна Леопольдовна. - К.А.), вместе с их Детьми, Принцем Иваном, и Принцессой Екатериной, отправились из Петербурга <...>, утром с хорошей Стражей для их Возвращения в Германию». Кроме того, путешествие арестантов, согласно зарубежным новостям, сопровождалось милостивыми почестями: «Нас уверяют что они имели большой Подарок наличных Денег от Императрицы, -писали газетчики, - и что Хоффман <...> имел 30000 Рублей чтобы оплатить их Затраты на поездку» [15, p. 668]. Ходили слухи и об обеспечении русской императрицей будущего материального благополучия изгнанников. В
«The Newcastle Courant» на этот счет промелькнула заметка, что «ее императорское величество назначит им пенсии» [20]. Читатели, не посвященные в интриги при русском дворе за последние десятилетия, действительно, могли уверовать в то, что Брауншвейгское семейство со многими почестями как свободные путешественники возвращаются на родину. В действительности, свергнутая с престола семья первоначально была отправлена в Ригу, а позже содержалась под стражей в Дюнамюнде, Раненбурге и в Холмогорах.
Известия англоязычной, франкоязычной прессы только облагораживали и возвышали образ российской царицы Елизаветы, а первая критика была крайне скудна и осторожна. Так, в «The Scots Magazine» журналисты недоумевали стремлению Елизаветы приблизить к себе своего племянника, ее же соперника за трон, Карла Петера Ульриха. Осуждение легкомысленных действий правительницы приводилось в следующей новости: «21 Февраля, День Рождения Герцога Гольштейна <...> был отпразднован в Петербурге с пышным великолепием, <...> Многие полагают, что это было не совсем верно для Царицы посылать этого принца в Россию, -подчеркивали авторы текста, - поскольку он предполагаемый наследник Императорской короны, что может повлечь за собой заговоры или революции в его пользу» [22, p. 134-135].
Список используемой литературы:
1. Анисимов Е.В. Афродита у власти. Царствование Елизаветы Петровны. М.: Аст, 2008. 605 с. [Электронный ресурс]. URL: https://www.litmir.me/br/?b=209132&p=25 (дата обращения: 20.06. 20).
2. Анисимов Е.В. Иван VI. М.: Молодая гвардия, 2008. 394 с.
3. Анисимов Е.В. Елизавета Петровна. М.: Молодая гвардия, 2005. 426 с.
4. Курукин И. В. Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России. 1725-1762 гг. Рязань: П.А. Трибунский, 2003. 570 с.
5. Курукин И.В. Дворцовый переворот 1741 года: причины, "технология", уроки // Отечественная история. 1997. № 5. С. 3-23.
6. Манштейн X. Г. Записки Манштейна о России. 1727-1744. СПб: Тип. В.С. Балашова, 1875. 399 с.
7. Сборник Русского исторического общества. Том 96. СПб.: Тип. А. Траншеля, 1896. 774 с.
8. Рябиченко А.С. Приход к власти императрицы Елизаветы Петровны в российских и зарубежных новостных изданиях. [Электронный ресурс]. URL: https://hist.hse.ru/rwp/Nashiraboty (дата обращения: 20.06. 20).
9. Gazette d'Amsterdam. 1742. Du 5. Janvier.
10. Gazette. 1742. №1.
11. Le Courrier d'Avignon. 1742. №III.
12. Le Courrier d'Avignon. 1742. №IV.
13. Le Courrier d'Avignon. 1742. №VI.
14. Mercure historique et politique. 1742.
15. The Gentleman's Magazine. 1741.
16. The Gentleman's Magazine. 1742.
17. The London Gazette. 1741. Numb. 8078.
18. The London Gazette. 1742. Numb. 8185.
19. The New Political State of Great Britain Including The Public Affairs of Foreign Courts. Vol. I. London: Printed by A. Campbell in King-Street, 1730. 614 p.
20. The Newcastle Courant. 1742. Numb. 2507.
21. The Scots Magazine. 1741.
22. The Scots Magazine. 1742.
