CC BY
121
Елизаветинский Петербург (1741-1761 гг.) в записках иностранцев Petersburg of the Empress Elizabeth Petrovna (1741-1761) in the memoirs of foreigners
Артеменкова Ксения Павловна
Бакалавр истории Институт истории Санкт-Петербургский государственный университет
Россия, Санкт-Петербург [email protected]
Artemenkova Ksenia Pavlovna
Bachelor"s degree in history Department of History Saint Petersburg State University Russia, Saint-Petersburg [email protected]
Аннотация.
Данная статья посвящена анализу восприятия иностранцами облика Петербурга в период царствования императрицы Елизаветы Петровны (1741-1761 гг.). Для исследования были задействованы опубликованные и переведенные на русский язык записки, мемуары иностранцев о России - княгини Иоганны-Елизаветы Ангальт-Цербстской, французского дипломата Мессельера, придворного ювелира Позье, французского агента шевалье д' Эона. В работе освещается взгляд иностранцев на архитектуру российской столицы. Также представлена характеристика восприятия европейцами быта императорского двора (убранство, интерьеры дворцов, придворная мода). Автор определил, какие впечатления рождались у иностранных путешественников при знакомстве с Елизаветинским Петербургом. В ходе исследования было установлено, что в целом Петербург вызывал положительные впечатления у иностранцев. Мемуары европейцев представляют читателю роскошный и блестящий императорский двор Елизаветы Петровны.
Annotation.
The article is devoted to the analysis of foreign perception of the image of St. Petersburg during the reign of the Empress Elizabeth (1741-1761). For the research published, translated into Russian notes, memoirs of foreigners about Russia were used - princess Johanna-Elizabeth Anhalt-Zerbst, French diplomat Messelier, court jeweler Pauzie and the French counterspy chevalier d'Eon. The paper highlights the view look at the architecture of the Russian capital. Also presented is a characteristic of the perception of everyday life of the Imperial court (decoration, interiors of palaces, court fashion) by Europeans. The author determined what impressions appeared when foreign travelers got acquainted with Elizabethan St. Petersburg. The study found that St. Petersburg evoked positive impressions from foreigners. Memoirs of Europeans show to readers the magnificent and brilliant Imperial court within reign of Elizabeth Petrovna.
Ключевые слова: Российская Империя, Санкт-Петербург, Елизавета Петровна, Иоганна-Елизавета Ангальт-Цербстская, Мессельер, Позье, шевалье д' Эон.
Key words: Russian Empire, Saint-Petersburg, Elizabeth Petrovna, Johanna-Elizabeth Anhalt-Zerbst, Messelier, Pauzie, chevalier d'Eon.
Тема настоящей работы весьма актуальна. Об этом свидетельствуют частые обращения историков, литературоведов, культурологов, искусствоведов к отдельным строкам и небольшим пассажам из воспоминаний западноевропейских гостей Санкт-Петербурга в период правления Елизаветы Петровны (1741-1761 гг.). Их свидетельства, впечатления о Северной столице современные специалисты расценивают как важный и занимательный исторический источник. И сейчас перед историками стоит задача не только плодотворно исследовать уже давно выявленные, переведенные и опубликованные записки иностранцев, но и продолжить поиск новых источников. Применительно к нашей теме важно отметить, что исследователи, изучающие историю взаимовосприятия России и Запада, в частности, периода правления Елизаветы Петровны, продолжают открывать новые исторические документы. Так, российский ученый С.А. Мезин в 2018 г. отметил, что сочинения известного авантюриста Века Просвещения шевалье д'Эона о России в царствование Елизаветы Петровны,
получили известность совсем недавно. В 2006 г. французский историк-славист Ф. Лиштенан опубликовала «Записку о России в 1759 г. шевалье д'Эона». А в 2016 г. С.А. Мезин получил от французских экспертов по антиквариату транскрипцию рукописи «Секретные анекдоты о дворе императрицы Всероссийской», которую атрибутировали как сочинение шевалье д'Эона. С.А. Мезин подчеркнул, что вплоть до 2016 г. это произведение не попадало в поле зрения исследователей [8, с. 279]. В 2019 г. С.А. Мезин подготовил перевод и комментарии рукописи «Секретные анекдоты о дворе императрицы Всероссийской» [19].
Проблема поиска, перевода, изучения и осмысления путевых заметок, дневников, переписки, мемуарной литературы иностранцев о России остается актуальной и по сей день. История восприятия России за рубежом позволяет отследить процесс и увидеть механизмы постепенного формирования образа России на Западе, а главное, понять причины, истоки сложившихся представлений в Европе о нашей стране. Исследование образа мышления, стереотипов зарубежных путешественников прошлых веков о русских людях способствует хотя бы отчасти пониманию образа мыслей, настроений их потомков, живущих в современном мире. Подобная информация, наблюдения и выводы должны учитываться при налаживании политического, культурного диалога между Западом и Россией в настоящее время. Немаловажным для установления, развития русско-европейских культурных связей является вопрос восприятия иностранцами условий жизни в Санкт-Петербурге в Елизаветинскую эпоху. Таким образом, автор ставит ряд задач. Во-первых, осветить взгляд иностранцев на архитектуру российской столицы. Во-вторых, охарактеризовать восприятие европейцами быта императорского двора (убранство, интерьеры дворцов, придворная мода). В-третьих, определить, какие впечатления рождались у иностранных путешественников при знакомстве с Елизаветинским Петербургом.
Первые значительные, пространные переводы на русский язык сочинений европейцев о России в период правления Елизаветы Петровны были опубликованы во второй половине XIX столетия. Уже тогда исследователи понимали немалую значимость иностранных сочинений, документов о России, что отметил историк В.В. Андреев в 1870 г.: «Масса историческаго материала заключается в иностранных сочинениях о России, которыми обилуют XVIII и XIX столетия» [1, с. 5]. В 1862 г. известный библиограф, исследователь русской литературы и истории П.П. Пекарский подготовил издание «Маркиз де-ла-Шетарди в России, 1740—1742 годов». Книга представляет подборку и перевод депеш французского посольства в Санкт-Петербурге, открывает читателю взгляд французского посла маркиза де ла Шетарди на подробности последних лет царствования императрицы Анны Иоанновны, на правление Анны Леопольдовны и рассказывает о воцарении Елизаветы Петровны [12]. В выпусках сборника «Русского исторического общества» с 1893-1899 гг. продолжали публиковать обширную дипломатическую переписку маркиза де ла Шетарди с королем и министерством Франции во время его пребывания в России в 1739-1742 гг. [3]. В 1870 г. в «Русской старине» опубликовали перевод записок швейцарского ювелира Ж. Позье о пребывании его в России с 1729 по 1764 г. [13]. А в 1871 г. в сборнике «Русского исторического общества» появляется перевод писем Иоганны-Елизаветы Ангальт-Цербстской, матери будущей императрицы Екатерины II о ее путешествии в Россию [5]. В 1874 г. в свет выходит перевод книги «Voyage à St. Pétersbourg, ou nouveaux mémoires sur la Russie» де ла Мессельера, члена французского посольства в Российской империи при маркизе Лопитале с 1757 г. по 1759 г. [9; 25]. В 1887 г. в «Историческом Вестнике» были изданы записки Фавье, публициста, секретаря французского посольства в Петербурге, пребывавшего в столице Российской империи в 1761 г. [16]. Одновременно в дореволюционный период образовалась и плеяда историков, использовавших в своих трудах сочинения европейцев, писавших о Елизаветинской России. Среди них необходимо выделить С.М. Соловьева [15], Н.И. Костомарова [6], Н.Н. Фирсова [18], Е.М. Феоктистова [17], К. Валишевского [2], Андреева В.В. [1]. В основном, перечисленные дореволюционные авторы ссылались на издание П. Пекарского «Маркиз де-ла-Шетарди в России 1740-1742 годов» и зачастую не подвергали
подробному анализу донесения этого французского дипломата, а тем более не осмысливали его взгляды на российскую действительность. Основы критического подхода к изучению россики во второй половине XIX-начале XX вв. только закладывались. В 1874 г. журналист, писатель Зотов В.Р. с привлечением франкоязычных источников посвятил статью биографии французского дипломатического агента шевалье дч Эона и истории его пребывания в Петербурге в период царствования Елизаветы Петровны [4]. Необходимо упомянуть и В.С. Иконникова, который в труде «Опыт русской историографии» представил обзор депеш, сочинений иностранцев, побывавших в России в царствование дочери Петра Великого, - Шетарди, Дальона, Лопиталя, Мессельера и Фавье. В приложении ко второму тому этого труда была опубликована статья С. Н. Киржаева, содержащая информацию о подходах к изучению известий иностранцев о России [8, с. 277]. На рубеже веков в известном энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона также появились справки, статьи, весьма сжато, порой без ссылок на источники излагавшие биографии представителей россики - Шетарди [24, с. 537-538], Лопиталя [20, с. 7], Мессельера [21, с. 147], Позье [22, с. 237], Фавье [23, с. 225].
Однако разгоревшийся во второй половине XIX-начала XX в. интерес к мемуарам, запискам иностранцев был погашен советской властью с середины 1930-х годов [11, с. 4]. Следовательно, изучение и упоминания в советской историографии записок французских, британских, немецких путешественников применительно ко времени правления Елизаветы Петровны значительно сократилось. Лишь немногие исследователи продолжали в незначительных объемах ссылаться на подобные исторические документы. Но в последние десятилетия началось интенсивное обращение к историческим свидетельствам европейцев о Елизаветинском Петербурге (1741 -1761 гг.). Эта тенденция коснулась как ученых, специализирующихся на истории правления Елизаветы Петровны и историков, занимающихся проблемами взаимовосприятия России и Запада в XVIII в., так и широкого круга исследователей истории повседневности и быта Санкт-Петербурга XVIII в., истории интерьера, русских балов, образования, педагогики, истории искусства.
К начальному периоду царствования Елизаветы Петровны относятся записки Иоганны-Елизаветы Ангальт-Цербстской, приехавшей в Россию в 1744 г. с дочерью принцессой Софией Августой Фредерикой, будущей императрицей Екатериной II. Выбор русской императрицы невесты для ее племянника, наследника российского престола Петра Федоровича пал именно на Софию Августу Фредерику. В конце 1743 г. принцессе прислали приглашение прибыть в Петербург. 10 января 1744 г. принцесса Фике в сопровождении матери Иоганны-Елизаветы отправилась в путь. Поездка была строго секретной, и поэтому мать Софии Августы Фредерики приехала в Россию под псевдонимом графини Рейнбек [10, с. 18]. Записки княгини, посвященные ее путешествию в Россию, ценны для исследователей подробным и многообразным описанием нравов, традиций, быта русских. 4 февраля 1744 г. «в час по полудни» Иоганна-Елизавета прибыла в столицу. Княгиня, известная своей наблюдательностью и даже скрупулёзностью в описании разнообразных деталей русского быта, мало строк посвятила рассказу о достопримечательностях Елизаветинского Петербурга и лишь сухо перечисляла увиденные ею здания: «У подъезда зимняго двора (Зимнего дворца. - К.А.) нас приняли четыре дамы. <...> Только что я вышла из саней, как меня приветствовал залп с гласиса адмиралтейства». Княгиня более не останавливалась на описании впечатлений от города и кратко рассказывала о своем приеме при петербургском дворе, который показался иностранной гостье весьма оживленным и многолюдным: «Целый день было множество народа» - так характеризовала мать невесты Петра Федоровича один из своих первых приемов. Иоганна-Елизавета была приятно удивлена и гостеприимством русского двора, отметив в записках: «Я обедала одна с дамами и мужчинами <...> мне прислуживали как королеве» [5, с. 19]. Иностранка, несмотря на сильную усталость, была довольна окружением множества придворных дам и мужчин, встречами с духовенством, монашеством и
военными чинами Российской Империи, и в нескольких словах выразила общее впечатление от знакомства с высшим русским обществом: «я должна сказать в похвалу русских, что это умные люди» [Там же, с. 20].
Несколько хвалебных строк перед отбытием в Москву княгиня посвятила самому городу. Величие столицы ассоциировалось у нее, прежде всего, с личностью Петра Великого. Княгиню в Петербурге более всего привлекала его история, царь Петр I и его сподвижники. Иоганна-Елизавета, судя по ее рассказу, имела честь увидеть современников Петра Великого и заслушивалась их рассказами о русском царе: «Я встречаю старинных генералов, которые видали Петра Великаго, следовали за ним и помогали ему. Не чувствую усталости слушать их рассказы об их творце, как они называют его». Заинтриговала княгиню и современная история столицы -дворцовый переворот 25 ноября 1741 г., в результате которого на престол вступила Елизавета Петровна. О своем неподдельном интересе к этому событию Ангальт-Цербстская гостья писала: «Я велела показать себе место, откуда Ея Величество отправилась для осуществления своего намерения, весь путь, сделанный ею и знаменитую казарму преображенцев». Судя по словам матери Фике, Петербург произвел на нее, действительно, хорошее впечатление: «вчера я видела этот прекрасный город, пользующийся известностью, которой действительно заслуживает» [Там же]. Скудность описания облика города в записках путешественницы объясняется как личными, так и официальными причинами. С одной стороны, по приезде княгиня жаловалась на холод, а позже и на сильную усталость после придворных обедов и приемов [Там же, с. 19, 21]. И вероятно, она не имела достаточно сил в деталях описывать знакомство с Петербургом. С другой стороны, ее время пребывания в столице было строго ограничено, и 9 февраля, накануне дня рождения великого князя Петра Федоровича, Иоганна-Елизавета с дочерью Фике прибыли в Москву, куда двумя неделями раньше въехал императорский двор [10, с. 19].
2 июля 1757 г. в составе французского посольства маркиза Лопиталя прибыл один из его секретарей Луи-Александр Фротье де ла Мессельер, занимавший высокий пост во французском посольстве в 1757-1759 гг. [8, с. 280]. В 1772 г. Мессельер приступил к написанию воспоминаний о путешествии в Россию. В мемуарах он подробно рассказывал об императорском дворе, нарисовал портреты государственных и военных деятелей, а также упомянул о русской армии, участвовавшей в Семилетней войне. Особенно ценными для настоящего исследования являются оставленные Мессельером описания облика столицы Российской империи, погодных условий, характеристики увеселительных мероприятий, очевидцем которых посчастливилось оказаться французскому дипломату. Первое, на что Мессельер указал в воспоминаниях о знакомстве с Петербургом и что, вероятно, сильно поразило его воображение, - это удивительная история создания новой столицы в считанные десятилетия в трудных природных условиях и ее преображение в великолепный город. Эту мысль француз выразил следующими словами: «Когда знаешь, что местности этого города нет и пятидесяти лет, как была непроходимым болотом, то при первом взгляде на него можно поверить, что он создан волшебством». Архитектурный облик Петербурга вызывал у иностранца самое приятное впечатление: «Великолепныя здания, широкия улицы, золоченыя колокольни и кровли многих дворцов, представляют картину достойную восхищения». Удивили Мессельера климатические особенности города, особенно в период «белых ночей» летом: «так как в это время, - отметил автор мемуаров, - в Петербурге не бывает ночей, то я очень удивился, увидя, что, при еще высоко стоящем солнце, закрывают ставни и ворота домов». Путешественник не задумывался о причинах подобного природного чуда, зато с удовольствием отметил разницу в расписании захода и восхода солнца летом и зимой [9, с. 968].
Знакомство Мессельера с русским двором началось с бала, проходившего в день празднования Петрова дня в Летнем дворце императрицы. Рассказ о событии 15 -летней давности получился насыщенный, эмоциональный и подробный, однако не лишенный ряда ошибок и преувеличений. Величие империи, ее столицы
сочинитель усматривал в том числе и в пышном празднестве, участником которого он оказался в 1757 г. С восторгом Мессельер вспоминал, как Елизавета допустила членов французского посольства «к своему двору, окруженная всем блеском и великолепием, отличающими ея Империю». Убранство дворца, одеяния приглашенных дам и вельмож удивили европейского дипломата своей роскошью. Поэтому он записал: «Знатные господа и дамы наполняли апартаменты и блистали уборами и драгоценными каменьями. Красота апартаментов и богатство их изумительны», а затмило все это «приятное зрелище 400 дам вообще очень красивых и очень богато одетых» [Там же, с. 969]. Вскоре после бала в Летнем дворце Мессельера и остальных французских кавалеров ждал праздник на Каменном острове, устроенный канцлером А.П. Бестужевым-Рюминым, так как остров в то время был его частной собственностью. Записки француза содержат детальное представление о достопримечательностях Елизаветинского Петербурга и о праздниках петербургского дворянства. Мессельера не покидали восторженные воспоминания о его первых днях пребывания в российской столице. Он постоянно обращал внимание на богатство и роскошь, сопровождавшие празднество петербургской знати. Так, по его словам: «в назначенный день придворныя яхты и гондолы, богато убранныя, были готовы, и все пустились в путь». Француз вспоминал, что получил большое удовольствие от участия в этом мероприятии, и его хорошее настроение только приумножалось благодаря увиденному живописному виду города: «Праздник, - сообщал дипломат, - был полнейший во всех отношениях, и мы испытали много удовольствия, находя, во время прогулки, местами Китайские киоски в рощах, бальныя залы, карусели и воздушные театры» [Там же, с. 974]. На страницах мемуаров Мессельера с описаниями облика столицы, праздничной культуры высшего русского дворянства ощущается безудержный восторг и удивление автора. Петербург в восприятии французского дипломата - это город богатства и роскоши.
С 1729 по 1764 г. в Петербурге жил швейцарский придворный ювелир Жереми Позье. В 1729 г. он с братом и отцом прибыли из Женевы в Петербург. В Петербурге молодой иностранец 7 лет обучался ювелирному делу в мастерской француза Граверо. Вскоре Жереми исполнял важнейшие заказы по изготовлению ювелирных изделий и обрел известность при дворе императрицы Анны Иоанновны. С того времени карьеру Позье можно считать весьма успешной, поскольку он стал получать заказы у представителей императорского двора, начиная от Анны Иоанновны до Екатерины II. Благодаря покровительству императриц Позье разбогател и стал приближенным при петербургском дворе. Позье в январе 1764 г. покинул навсегда Петербург и обосновался в Женеве, где написал «Записки» о пребывании в России с 1729 по 1764 гг. [14, с. 276-277]. Несмотря на то, что мемуарист прожил в России около 35 лет, себя он считал иностранцем и не забывал о своей швейцарской родине: «Я благодарил Бога за милость его, дозволившаго увидеть мою родину мне» [13, с. 127] - заключал швейцарец.
Придворный ювелир посвятил царствованию Елизаветы Петровны отдельную главу. Автор в подробностях описал дворцовый переворот, восшествие царицы на престол, ее придворное окружение и кратко рассказал о праздничной придворной культуре в Петербурге. Позье нарисовал весьма лестный образ императрицы, он подчеркивал её высокие нравственные качества на фоне мрачного придворного окружения: «Елисавета Петровна была от природы добра и необыкновенно приветлива в обращении со всеми, <.. .> вместе с тем отличалась безукоризненной красотой». Но люди, которые окружали императрицу, вспоминал выходец из Швейцарии, «были, к несчастию, мало образованы и отличались дурными правилами, которыя крепостное право вселило в эту нацию». По убеждению Позье, именно крепостное право могло привить русскому человеку привычку постоянной наживы и воспитало в нем чувство власти и агрессии. Поэтому автор с явным неприятием охарактеризовал петербургских дворян, которые «были злы, не имели никакой честности, и были расположены только к тем, кто старался удовлетворять их жадность к подаркам» [Там же, с. 67].
Но к самой императрице ювелир испытывал искренний восторг и почтение. И эти добрые чувства, которые он смог пронести сквозь года, взывали его к светлым воспоминаниям о Елизаветинском Петербурге. Одной из положительных сторон царствования дочери Петра Великого Позье считал праздничные мероприятия, проводившиеся в годы ее правления. Увеселения, праздники при петербургском дворе, по словам современника, отличали помпезность, блеск и богатство. Иностранца сильно впечатлила роскошь проводившихся в Петербурге маскарадов, убранство императорского дворца: «Маскарады эти были роскошны и давались в императорском дворце», где раскрывались «все парадные покои, ведущие в большую залу. <...> Не легко описать впечатление, -вспоминал придворный ювелир, - которое зала эта производит с первого взгляда по своей громадности и великолепию; по ней двигалось бывало бесчисленное множество масок в богатейших костюмах <...> все покои бывали богато освещены» [Там же, с. 86-87]. Позье поражала красота костюмов, украшений придворных дам, являвшихся на подобные маскарады, балы и приемы: «Придворныя дамы не мало способствовали к блеску этих собраний. <...> Наряды дам очень богаты». По мнению иностранца, обычай дорого и нарядно одеваться был присущ женской части петербургской знати и в обычное время: «Они даже в частной жизни никогда не выезжают, не увешанные драгоценными уборами». Позье, знавший толк в драгоценных металлах, камнях, вероятно, справедливо отмечал, что ни одна из европейских государыней не превосходила по роскоши украшений Елизавету Петровну: «я не думаю, чтобы из всех европейских государынь была хоть одна, имевшая более драгоценных уборов, чем русская императрица». Благожелательно отозвался автор записок и о придворном театре, похвалив его отделку: «Придворный театр очень хорош, великолепно раззолочен». Очевидно, что Позье, как и Мессельера привлекали и радовали в Елизаветинском Петербурге изумительные интерьеры, роскошная отделка императорских дворцов, дорогие, пышные наряды дам. Даже несмотря на неприязнь иностранца к бывавшему на балах, маскарадах и празднествах придворному окружению Елизаветы, он признавал, что нельзя вообразить «более величественнаго двора», чем петербургский двор [Там же, с. 87].
В августе 1756 г. шевалье дЭон де Бомон прибыл в Россию в качестве агента французского дипломата шевалье А.П. Макензи Дугласа, находившегося в Санкт-Петербурге с целью восстановления русско-французских дипломатических отношений. Летом 1757 г. д'Эон ненадолго вернулся в Париж с дипломатическим поручением. Как установил С.А. Мезин, в июне 1757 г. шевалье во французской столице приступил к написанию сочинения о России - «Секретные анекдоты о дворе императрицы Всероссийской». В основу этой работы автор положил сведения, собранные им во время его пребывания в Петербурге с августа 1756 г. по июнь 1757 г. [7, с. 50, 53]. Француз сосредоточился на подробной характеристике личности императрицы Елизаветы Петровны, на рассказе о ее повседневной жизни. Он приводил описания обычаев, связей, интриг придворного окружения царицы. В том числе дЭон зафиксировал свои впечатления о петербургской культуре: архитектура, придворный быт, театр.
Иностранец в отличие от своих современников описывал петербургскую культуру без излишнего восторга. В самом начале книги он сухо перечислял дворцы Елизаветы Петровны: «у императрицы есть два больших деревянных дворца в Петербурге; в одном она живет летом, а в другом зимой». Кратко упомянул дч Эон о строительстве современного Зимнего дворца на Дворцовой набережной: «Третий строится из кирпича на итальянский манер» [Там же, с. 101]. Сдержанной похвалы д'Эона удостоились дворец А.Г. Разумовского, дворец И.И. Шувалова. Шевалье характеризовал эти здания как «прекрасные кирпичные особняки» [Там же, с. 108], а также «прекрасный дворец князя Меншикова в Петербурге» [Там же, с. 137]. Богатство убранства, предметы быта императорского двора удивляли французского агента, как и других заграничных путешественников. Он писал о публичных обедах с «удивительной сервировкой» и отметил, что «во Франции покажется невероятным имеющееся у нее (у Елизаветы Петровны. - К.А.) количество золотой и серебряной посуды» [Там же, с. 101]. С любопытством д'Эон описывал наряды фрейлин императрицы, однако не столько делал акцент на роскоши
платьев, уборов, сколько на особенностях моды придворных дам: «они одеты наполовину по-французски, наполовину по-русски». Подметил иностранец и скабрезные детали, изъяны в нарядах дам: «они носят платья, покрытые золотом и серебром, но часто чулки у них не очень белые, а белье не слишком чистое». Но в целом у шевалье впечатление о фрейлинах царицы сложилось скорее приятное: «Фрейлины напоминают маленькую группу нимф, достойную интереса иностранцев» [Там же, с. 115]. Зато слегка высмеял дЭон умение одеваться у русских вельмож: «золотые и серебряные ткани у них украшены шитьем и двойными галунами, так что костюмы их больше похожи на броню, чем на богатую и элегантную одежду» [Там же, с. 115-116].
Положительно отозвался автор о группе итальянских певцов, комедиантов, танцовщиков, музыкантов, которые обеспечивали театрально-музыкальные представления и банкетную музыку при императорском дворе: «Здесь имеется музыкальный ансамбль и итальянские музыканты, весьма хорошие» [Там же, с. 116]. Однако придворный театр сильно разочаровал французского агента, который посвятил небольшой пассаж своего сочинения критике мастерства актеров, качества театральных представлений. Осмеянию подверглись даже французские комедианты: «большинство французских комедиантов очень плохи и не достойны выступать в Париже». д Эон с раздражением указывал на их непрофессионализм, вероятно, и на отсутствие должного таланта: «некоторые были поварами в Вене, а переехав в Петербург, возомнили себя актерами. Они скверно декламируют стихи». Не понравилась иностранцу ни немецкая комедия, ни русская опера. Русских актеров он оценивал как малоспособных, поскольку те не выезжали за рубеж и не были знакомы с подлинной театральной культурой, поэтому «они декламируют, поют и жестикулируют самым смехотворным образом» [Там же, с. 126127]. Основная цель автора «Секретных анекдотов» состояла в том, чтобы обеспечить руководителей французского внешнеполитического ведомства, короля полезной, занимательной информацией о дворе Елизаветы Петровны. Поэтому он старался снабдить текст произведения не только благоприятными суждениями о Петербурге, но и резко критическими замечаниями, которые могли быть учтены во французском правительстве. С одной стороны, бытовая, музыкальная культура двора, архитектура города положительно удивляла дЭона. С другой стороны, очевидно, что автор не пребывал в состоянии восторга, восхищения Петербургом и критически осмысливал внешность, манеры придворных дам и вельмож, негативно отзывался о придворном театре. Видно, что на оценки автора влияли его убеждения о превосходстве западноевропейской, в том числе и французской культуры над русской.
Задействованные в работе записки, мемуары иностранцев, приезжавших, живших в Петербурге в царствование Елизаветы Петровны показывают, что заграничные гости испытывали приятное впечатление при знакомстве со столицей. Однако оно не было одинаковым у всех путешественников. Так, французский дипломат Мессельер и немецкая княгиня Иоганна-Елизавета открыто давали только положительные, даже восторженные характеристики столице. Были и те европейские современники, среди которых особенно выделяется французский агент д Эон, не выражавший особого восхищения городом и подходивший достаточно критично к оценке культурной, придворной жизни в Санкт-Петербурге. Объединяет таких иностранцев как Позье, д Эона, Мессельера то, что их поражала красота, блеск убранства, интерьеров дворцов Елизаветы Петровны, и все отмечали их богатство и роскошь. Подобные наблюдения наталкивали европейцев, в частности Позье и дч Эона на мысли о том, что в некоторых отношениях, начиная от кухонной утвари, заканчивая украшениями императрицы, петербургский двор по богатству превосходил даже западноевропейские дворы. Иностранцы также с интересом рассматривали, подробно описывали костюмы, наряды придворных дам и вельмож. Каждый из них, Позье, д Эон, Мессельер, обращали внимание на дорогие, пышные платья фрейлин, на наличие великолепных драгоценных украшений с большим количеством бриллиантов. Однако более дотошные, привередливые европейцы находили у окружения Елизаветы Петровны и какие-то недостатки в умении
безупречно одеваться. Так, именно дЭон высмеивал вельмож за отсутствие у них утонченного вкуса в моде. Позье, дч Эон, Мессельер были свидетелями устраивавшихся при дворе русской царицы празднеств, увеселений (балов, маскарадов). Если у Позье и Мессельера прослеживается подлинное восхищение петербургской праздничной культурой, то д Эон скорее хвалит отдельные ее элементы, например, такие как итальянский музыкальный ансамбль. Архитектура, дворцы императрицы, частные здания также в целом привлекали путешественников и не вызывали у них каких-либо негативных оценок. Таким образом, можно утверждать, что записки иностранцев представляют читателю роскошный и блестящий императорский двор Елизаветы Петровны.
Список используемой литературы:
1. Андреев В.В. Представители власти в России после Петра I. СПб.: Типография М. Хана, 1870. 428 с.
2. Валишевский К.Ф. Дщерь Петра Великого. М.: ВААП-ИНФОРМ, 1989. 562 с.
3. Донесения Шетарди // Сборник Русского исторического общества: в 148 т. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1893. Т. 86. 650 с.; СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1894. Т. 92. 604 с.; СПб.: Тип. А. Траншеля, 1896. Т. 96. 774 с.; СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1897. Т. 100. 740 с.; СПб.: Тип. А. Траншеля, 1899. Т. 105. 716 с.
4. Зотов В. Р. Сказания иноземцев о России XVIII столетия. Кавалер дч Эон и его пребывание в Петербурге // Русская старина, 1874. Т. 10. № 8. С. 743-771; Т. 11. № 12. С. 740-745.
5. Известия, писанные княгиней Иоганной-Елизаветой Ангальт-Цербстской, матерью императрицы Екатерины, о прибытии ее с дочерью в Россию и о торжествах по случаю присоединения к православию и бракосочетания последней. 1744-1745 годы // Сборник Русского исторического общества, 1871. Т. 7. С. 7-67.
6. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М.: А/О «Книга и бизнес», 1992. 720 с.
7. Мезин С.А. Неизвестное произведение французской Россики середины XVIII века «Секретные анекдоты о дворе императрицы Всероссийской». Вводная статья, текст, комментарии. СПб.: Изд-во «Европейский Дом», 2019. 156 с.
8. Мезин С.А. Французская россика середины XVIII века // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: История. Международные отношения. 2018. Т. 18. № 3. С. 276-282.
9. Мессельер Г. де ла. Записки о пребывании его в России с мая 1757 по март 1759 года // Русский архив. М.: Тип. В. Готье, 1874. Т. 1. С. 952-1032.
10. Павленко Н.И. Екатерина Великая. М.: Молодая Гвардия, 2003. 495 с.
11. Партаненко Т.В., Ушаков В.А. Взаимовосприятие России и Запада (XVIII-первая половина XIX века). СПб.: Нестор, 2006. 156 с.
12. Пекарский П. Маркиз де-ла-Шетарди в России 1740-1742 годов. СПб.: тип. Иосафата Огризко, 1862.
638 с.
13. Позье И. Записки придворного бриллианщика Позье о пребывании его в России. С 1729 по 1764 г. / Сообщ. и пер. А.А. Куника // Русская старина, 1870. Т. 1. Изд. 2-е. СПб.: Печатня В.И. Головина, 1870. С. 42127.
14. Русский биографический словарь. Том XIV. СПб.: Тип. И.Н. Скороходова, 1905. 802 с.
15. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Книга пятая. Том XXI-XXV. СПб.: Товарищество «Общественная польза», 1851-1879. 782 с.
16. Фавье Ж.Л. Записки секретаря французского посольства в С.-Петербурге // Исторический Вестник. СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1887. Т. 29. С. 384-405.
17. Феоктистов Е.М. Отношения России к Пруссии в царствование Елисаветы Петровны. М.: Университетская Типография, 1882. 204 с.
18. Фирсов Н.Н. Вступление на престол императрицы Елизаветы Петровны. Казань: Тип. Императорского Университета, 1887. 175 с.
19. Фонд имени Д.С. Лихачева. URL: http://www.lfond.spb.ru/chronicle/780/ (дата обращения 06.07.
2020).
20. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Том. XVIII. СПб.: Семеновская Типолитография, 1896. 500 с.
21. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Том. XIX. СПб.: Семеновская Типолитография, 1896. 491 с.
22. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Том. XXIV. СПб.: Семеновская Типолитография, 1898. 497 с.
23. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Том. XXXV. СПб.: Семеновская Типолитография, 1902. 482 с.
24. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Том. XXXIXA. СПб.: Семеновская Типолитография, 1903. 494 с.
25. Frotier de La Messelière L.A. Voyage à Pétersbourg ou Nouveaux mémoires sur la Russie. Paris: Chez La Ve Panckoucke, 1803. 262 p.
