CC BY
13
DO1 10.18522/2500-3224-2022-1-135-150 УДК 930
ВСЕПОДДАННЕЙШИЕ ОТЧЕТЫ ОРЕНБУРГСКИХ ВОЕННЫХ ГУБЕРНАТОРОВ 30-Х ГОДОВ XIX ВЕКА В АДМИНИСТРАТИВНОЙ ПРАКТИКЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Семенова Наталия Леонидовна
Стерлитамакский филиал Башкирского государственного университета, Стерлитамак, Россия [email protected] Любичанковский Сергей Валентинович
Оренбургский государственный педагогический университет, Оренбург, Россия;
Самарский федеральный исследовательский центр РАН,
Самара, Россия
Аннотация. В статье рассматриваются всеподданнейшие отчеты оренбургских военных губернаторов и их роль в конструировании административной практики Российской империи. Актуальность выбранной темы определяется тем, что отчеты главных начальников Оренбургского края, ставшие важнейшим каналом коммуникации между центром и регионами, специально не изучались. Хронологические рамки работы включают 1830-е гг., когда составление отчетов стало устойчивой административной практикой. Источниковую базу исследования составили всеподданнейшие отчеты оренбургских военных губернаторов, отложившиеся в фондах центральных архивов, делопроизводственные материалы, многие из которых впервые вводятся в научный оборот. Авторы приходят к выводам, что всеподданнейшие отчеты оренбургских военных губернаторов отражали все предметы их ведения: гражданское, военно-пограничное управление. В отличие от ежегодных губернаторских отчетов, они носили «надведомственный» характер, представляли собой комплексный взгляд на состояние Оренбургского края с четкой фиксацией его специфики и особенностей. В силу этого отчеты военных губернаторов играли особенную роль в конструировании модели регионального управления.
Ключевые слова: Российская империя, Оренбургский край, военный губернатор, гражданский губернатор, всеподданнейший губернаторский отчет, гражданское управление, военно-пограничное управление.
IMPERIAL REPORTS OF THE ORENBURG MILITARY GOVERNORS OF THE 1830s IN THE ADMINISTRATIVE PRACTICE OF THE RUSSIAN EMPIRE
Semyonova Nataliya L.
Sterlitamak Branch of the Bashkir State University,
Sterlitamak, Russia
Lyubichankovskiy Sergey V.
Orenburg State Pedagogical University,
Orenburg, Russia;
Samara Federal Research Center Russian Academy of Sciences,
Samara, Russia
Abstract. The article deals with imperial reports of the Orenburg military governors and their role in the construction of the administrative practice of the Russian Empire. Relevance of the topic is determined by the fact that reports of the major superiors of the Orenburg region has become an important channel of communication between the center and the regions, but have not been studied by historians. The chronological boundaries of the study includes the 1830s. During this period, compiling imperial reports became stable administrative practice. The source of the research includes the imperial reports of the Orenburg military governors preserved in the funds of the central archives, office-work materials, many of which are being introduced into scientific circulation for the first time. The authors conclude that the imperial reports of the Orenburg military governors reflected all the subjects of their jurisdiction: civil, military border management. Unlike the annual governors' reports, they were "supra-departmental" character, represented a comprehensive view of the state of the Orenburg region with a clear fixation of its specifics and features. Therefore, the reports of the military governors played an important role in the construction of the regional government model.
Keywords: Russian Empire, Orenburg Territory, military governor, civil governor, imperial governor's report, civil administration, military border administration.
Цитирование: Семенова Н.Л., Любичанковский С.В. Всеподданнейшие отчеты оренбургских военных губернаторов 30-х годов XIX века в административной практике Российской империи // Новое прошлое / The New Past. 2022. № 1. С. 135-150. DOI 10.18522/2500-3224-2022-1-135-150 / Semyonova N.L., Lyubichankovskiy S.V. Imperial Reports of the Orenburg Military Governors of the 1830s in the Administrative Practice of the Russian Empire, in Novoe Proshloe / The New Past. 2022. No. 1. Pp. 135-150. DOI 10.18522/2500-3224-2022-1-135-150. © Семенова Н.Л., Любичанковский С.В., 2022
Важной задачей Российского государства на всех этапах его развития являлось создание эффективных механизмов административной коммуникации между центром и отдельными регионами в условиях обширного и гетерогенного имперского пространства, которые позволили бы не только получать объективную информацию о состоянии местного управления и осуществлять контроль за деятельностью учреждений и должностных лиц, но и выступать инструментом конструирования региональной политики. Одним из способов решения данной задачи стало введение практики составления губернаторских отчетов, отдельные элементы которой утвердились во второй половине XVIII в. После проведения административных преобразований Екатерины II и учреждения должности генерал-губернаторов «государеву наместнику» полагалось представлять императрице информацию о состоянии местного управления в форме всеподданнейших рапортов и отчетов.
В отечественной историографии исследовательское внимание ученых традиционно было сосредоточено на изучении губернаторских отчетов, которые оценивались как один из самых подробных источников по социально-экономическому развитию России в XIX-начале XX в. и как особый вид делопроизводственной документации [Бражникова, 2013; Минаков, 2016]. Дореволюционный исследователь И.А. Блинов рассматривал губернаторские отчеты как средство надзора над деятельностью начальника губернии, подчеркивая, что после учреждения министерств губернаторы «по одним и тем же вопросам представляли отчеты и генерал-губернаторам (если данная губерния была подчинена генерал-губернатору) и министрам» [Блинов, 1905, с. 238-239]. Автор не выделил отличия этих отчетов, но подчеркнул, что такая многочисленная и сложная отчетность «страшно обременяла губернаторов» и являлась средством «формального», а не фактического контроля.
В последние десятилетия всеподданнейшие отчеты генерал-губернаторов стали объектами внимательного анализа историков. Е.Л. Пономарева изучила порядок подготовки, структуру отчетов генерал-губернаторов Восточной Сибири в 50-80-е гг. XIX в., справедливо заключив, что долгое время их содержание и формуляр не имели четкого законодательного определения [Пономарева, 2008, с. 113]. Они представляли собой коллективный труд чиновников, каждый из которых работал над своей частью, исходя из общей задачи, поставленной генерал-губернатором, и понимания основных внешне- и внутриполитических приоритетов государства в данный период [Пономарева, 2008, с. 113]. Содержательно отчет включал информацию о всех сторонах жизни края.
Новейшие исследования Н.П. Матхановой и Н.Н. Родигиной наметили целую программу изучения всеподданнейших отчетов сибирских генерал-губернаторов второй половины XIX в. [Матханова, Родигина, 2019]. По их мнению, сложность структуры отчетной документации генерал-губернаторов была обусловлена «запутанностью» системы управления окраинами и «серьезными властными полномочиями» начальника края [Матханова, Родигина, 2019, с. 46]. Авторы сделали ряд принципиально важных выводов: структура генерал-губернаторских отчетов
отличалась изменчивостью; адресатами являлись не только император, но и главы министерств и ведомств, от которых зависело принятие решений по региону.
Целью нашей статьи является анализ отчетов оренбургских военных губернаторов, составленных в 1830-е гг. Исследование проблемы предполагает изучение особенностей структуры и содержания всеподданнейших отчетов, их оценку как важнейшего канала коммуникации между центром и регионом, определение места и роли в разработке и осуществлении региональных административных стратегий и тактик. Особое значение имеет сопоставительный анализ всеподданнейших отчетов военных и гражданских губернаторов, который позволит составить более четкое представление о механизмах управления обширной Оренбургской губернией, которая была достаточно глубоко интегрирована в административное пространство Российской империи, имела официальный статус внутренней губернии, но вместе с тем сохраняла серьезные особенности в системе управления. Выбор данных хронологических рамок обусловлен тем, что в 1830-е гг. составление всеподданнейших отчетов стало устойчивой административной практикой, благодаря этому в фондах центральных архивов отложились довольно полные комплекты отчетов оренбургских военных и гражданских губернаторов. Источниковую базу исследования составили всеподданнейшие отчеты оренбургского военного губернатора В.А. Перовского за 1833, 1834, 1835, 1836-1837 гг., за весь период управления краем - 1833-1842 гг.
Основы губернаторской отчетности были заложены в «Наставлении губернаторам» от 21 апреля 1764 г. [ПСЗ-I, 1830, № 12 137]. Губернатор, как «опекун» «врученной» от императора территории, должен был получать от всех подчиненных ему мест в губернии «рапорты и подробные о должностях и порядках их известия, точные обо всем сведения иметь» [ПСЗ, 1830, № 12 137]. Все полученные сведения ему полагалось представлять в Сенат и императору, «предлагать мнения свои ясно и основательно... и ожидать на то Нашего решительного указа». Кроме того, каждые три года губернатору следовало объезжать вверенную ему территорию, «примечая и выведывая, все ли начальники Провинциальных, Воеводских и приписных канцелярий. и прочих Правлений, в исполнении своих должностей исправны и о благе общем радетельны, все ли наблюдают закон и правосудие» [ПСЗ I, 1830, т. 16, № 12 137].
Губернаторы направляли свои отчеты также генерал-губернатору, как «главному местному начальнику». Так, в декабре 1789 г. уфимскому и симбирскому генерал-губернатору О.А. Игельстрому поступило донесение симбирского губернатора А. Карпова, в котором при характеристике губернии основное внимание было уделено состоянию урожая во вверенной губернии с представлением ведомостей и тому, могут ли «... обыватели себя обеспечить хлебом» [РГАДА, ф. 16, оп. 1, д. 937, л. 51]. Среди других вопросов, которые нашли отражение в «донесении» губернатора - «спокойствие в губернии», результаты дворянских выборов.
При Екатерине II сохранялось многообразие форм губернаторских отчетов: донесения, рапорты. Генерал-губернаторская и губернаторская отчетность не сложились
в систему: не были установлены единые название, структура, порядок, механизмы составления и сроки предоставления. Однако уже в этот период четко прослеживается специфика всеподданнейших донесений и рапортов генерал-губернаторов, связанная с их особым статусом «государева наместника». Анализ всеподданнейших донесений и рапортов уфимских и симбирских генерал-губернаторов последней четверти XVIII в. показывает, что центральная власть рассматривала «государевых наместников» как главных экспертов и «помощников» при проведении реформ. Например, на уфимского и симбирского генерал-губернатора И.В. Якоби была возложена вся подготовительная работа по открытию Уфимского наместничества, а фактически - по реализации губернской реформы Екатерины II: определение границ, размеров уездов и учет количества населения [РГАДА, ф. 16, оп. 1, д. 932, л. 4-5об]. Для правительства было важно учесть специфику каждой губернии. И.В. Якоби считал необходимым назначить в казенную палату Уфимского наместничества, в отличие от других, одного советника для горных и одного асессора для соляных дел, «прибавить им на жалованье и на расходы, т.к. прочим чинам без этих двух будет очень трудно управиться» [РГАДА, ф. 16, оп. 1, д. 932, л. 7].
Учреждение министерств при Александре I положило начало формирования системы ежегодной губернаторской отчетности, которая в начальный период была приведена в соответствие с отчетностью Министерства внутренних дел и имела целью подчинить губернаторов министерству [Литвак, 1979, с. 142].
С 1804 г. подготовка ежегодных губернаторских отчетов по Оренбургской губернии была сосредоточена в канцелярии гражданского губернатора и осуществлялась под его началом. Военный губернатор должен был «руководствовать гражданского губернатора в деле доставления в полной мере необходимых сведений» и оказывать ему помощь [ГАОО, ф. 6, оп. 2, д. 1319, л. 2]. Копии ежегодных отчетов оренбургских гражданских губернаторов представлялись на рассмотрение императору, министру внутренних дел и военному губернатору, что определялось его статусом начальника края и соединением всех частей управления - военно-пограничного и гражданского [ГАОО, ф. 6, оп. 2, д. 1319, л. 1].
В первой трети XIX в. составление всеподданнейших отчетов оренбургских гражданских губернаторов не стало регулярной практикой, во многом зависело от исполнительской дисциплины начальника губернии, времени его пребывания в должности. Анализ их содержания подтверждает вывод Б.Г. Литвака о том, что в начале XIX в. МВД не интересовали выводы губернатора о своей деятельности, поскольку формуляр проявлял интерес к экономической жизни губернии, к обеспечению ее хлебом, фуражом и т.п. [Литвак, 1979, с. 143]. Так, отчет оренбургского гражданского губернатора А.А. Врасского за 1804 г. содержал сведения «о состоянии разных ветвей управления хозяйственному их попечению порученные» и не включал никаких предложений, инициатив по улучшению системы управления. Тем не менее вывод Б.Г Литвака может быть уточнен на основе материалов других губерний, которые свидетельствуют о том, что даже в первые десятилетия XIX в. содержание губернаторских отчетов определялось собственными представлениями
начальников губерний о правилах и особенностях их составления. Например, отчет казанского губернатора за 1804 г. «на треть состоял из предложений и инициатив начальника губернии» [Бикташева, 2011, с. 167-168].
Во второй четверти XIX в. ежегодные губернаторские отчеты стали представлять собой не только информационно-ведомственный документ, но и средство контроля за действиями самих гражданских губернаторов. В соответствии с именным указом от 30 апреля 1828 г. о порядке представления ежегодных отчетов гражданским губернаторам следовало включать в отчет характеристику своих действий по управлению, а также «предложения к лучшему оных устройству» [ПСЗ II, 1830, т. 3, № 2007].
С 1837 г. губернаторский отчет приобрел статус «всеподданнейшего», установились его четкий формуляр, виды статистических таблиц и ведомостей, порядок сбора сведений. Губернаторские отчеты стали представляться регулярно, отражать все стороны жизни губернии, т.е. его ведомственная структура была пересмотрена. За гражданским губернатором закрепилась личная ответственность за состояние губернии, в том числе за порядок делопроизводства и работу присутственных мест. В отчетах большее внимание уделялось характеристике их административной деятельности.
Анализ всеподданнейших отчетов оренбургского военного губернатора В.А. Перовского за 1833, 1834, 1835, 1836-1837 гг., за весь период управления краем -1833-1842 гг. показывает, что главные начальники края стремились ежегодно составлять отчеты о состоянии края. В условиях обширной и пограничной Оренбургской губернии причинами нерегулярного представления всеподданнейших отчетов начальниками края являлись командировки военных губернаторов по делам службы на пограничную линию либо в столицу. Так, например, в «Отчете по управлению оренбургского военного губернатора и командира Отдельного Оренбургского корпуса за 1836 и 1837 гг.» В.А. Перовского говорится, что «... по случаю поездки военного губернатора в ноябре 1836 г. по делам службы в столицу, отколе возвратился он в мае 1837 г., всеподданнейший отчет за 1836 г. не мог быть подготовлен в свое время, ныне же предлагаются на рассмотрение Вашего величества за оба последние года вместе» [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, л. 10].
Всеподданнейший отчет главного начальника Оренбургского края представлялся на рассмотрение императора, отдельные его части отправлялись в соответствующие министерства: по гражданскому управлению - в министерство внутренних дел, по военному - военному министру [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129]. Первый отчет составлялся сразу после приезда в край военного губернатора и его знакомства с делами. В своем отчете за 1833 г. В.А. Перовский писал, что до 20 мая Оренбургским краем командовал П.П. Сухтелен, а после его внезапной смерти «дела по управлению гражданской частью поступили в ведение гражданского губернатора, а военною и пограничною частью заведовал бывший начальник штаба оренбургского отдельного корпуса генерал-майор Мистров» [РГИА, ф. 1409, оп. 2, д. 5898, ч. 1, л. 1].
Формуляр, сроки представления и содержание всеподданнейших отчетов военных губернаторов и генерал-губернаторов в этот период не были определены специальным указом. На них распространялись установленные законом принципы отчетности гражданских губернаторов.
Структура ежегодных всеподданнейших отчетов оренбургских военных губернаторов рассматриваемого периода была довольно устойчивой. Отчеты представляли собой «обозрение» всех трех частей управления, подведомственных начальнику края: гражданского, военного, пограничного, - которые официально закреплялись в названии его должности - «оренбургский военный губернатор, управляющий гражданской частью и Оренбургским пограничным краем, командир Оренбургского Отдельного корпуса».
В отчетах оренбургского военного губернатора за 1830-е гг. четко выделены следующие части: вступление, раздел по внутреннему управлению, куда входили характеристика «управления гражданского», т.е. состояние делопроизводства губернских присутственных мест; «суд, полиция», где давалась оценка работе земской полиции, приводились сведения о поощрениях чиновников и взысканиях с них, о податях и недоимках, рекрутских наборах, «беспокойстве» поселян, состоянии больниц; «часть духовная», включавшая данные по богоугодным заведениям, мусульманскому духовенству; «часть хозяйственная», описывающая деятельность статистического комитета, промышленность, торговлю, сельское хозяйство, заводы, города, тюрьмы, почтовые дома [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2].
Следующая значительная часть ежегодного всеподданнейшего отчета оренбургского военного губернатора - характеристика «военной части» края, которая включала анализ регулярных войск с описанием состояния кавалерии, пехоты, линейных батальонов, результаты инспекторских осмотров [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2, л. 76об.-100]. Далее шло описание «Войск нерегулярных»: общие донесения и распоряжения по части военного управления казачьими войсками, «обозрения» казачьих войск - Уральского и Оренбургского, Башкиро-мещерякского, Ставропольского калмыцкого войск [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2, л. 101-211].
Третью часть всеподданнейшего отчета составляла «Часть пограничная», в которой начальник края анализировал «отношения правительственного и местного начальства к киргизам; отношения с областями Средней Азии; управление Внутренней Ордой» [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 1, л. 17]. Аналогичную структуру имел отчет военного губернатора В.А. Перовского за весь период управления краем с 1833 по 1842 г. [РГИА, ф. 1281, оп. 4, д. 146; Гвоздикова, 2010].
Особенность всеподданнейших отчетов начальника Оренбургского края по гражданскому управлению состояла в том, что, в отличие от отчета начальника губернии, он включал анализ работы учреждений, которые не подчинялись МВД - например, канцелярии начальника края. В отчете за 1836-1837 гг. В.А. Перовский приводил данные о количестве «вышедших номеров» из его канцелярии и числе
прошений, адресованных начальнику края, заключив, что «число прошений, поступивших непосредственно на имя военного губернатора, уменьшается, по мере того, как остальное делопроизводство увеличивается» [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 1, л. 211]. Анализ «Ведомости о количестве бумаг канцелярии оренбургского военного губернатора» за 1836 г. показывает, что подавляющее большинство поступающих и исполненных дел были «по гражданской части» - 5 997 и 6 001 соответственно; «по пограничной» - 1 989 и 2 004; «по отделению прошений» - 784 и 782 [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 1, л. 211]. Следовательно, вопросы гражданского управления занимали важное место в деятельности оренбургского военного губернатора. В.А. Перовский отмечал за отчетный период сокращение нерешенных дел в уголовной палате и, напротив, их рост в дворянской опеке, полициях, земских судах.
Большие нарекания начальника края в 1836-1837 гг. вызвало управление государственными имуществами, которое, «принадлежа к казенной палате и, не будучи подчинено главному местному начальству, терпело множество злоупотреблений», «казенные земли и угодья не были приведены в известность, толпы бродяг отыскивали место для поселения. Истребление лесов, захват чужих имений, самоуправство, бесконечные тяжбы, разорение крестьян стали следствием такого порядка» [РГИА, ф. 1281, оп. 3, д. 51, л. 14]. По мнению В.А. Перовского, изменить положение можно было путем расширения власти военного губернатора, которому «.дана была некоторая власть над палатой, столь отдаленной от своего непосредственного начальства» [РГИА, ф. 1281, оп. 3, д. 51, л. 14об.].
Критические оценки военного губернатора, приведенные в отчете, не только обратили на себя внимание Николая I, но вызвали его немедленную реакцию и инициировали ревизию. Император распорядился отправить «особых чиновников» для проверки оренбургской палаты государственных имуществ, «для сбора сведений по казенным землям и составления под руководством военного губернатора предложения о удобнейшем способе переселения и водворения поселян» [РГИА, ф. 1281, оп. 3, д. 51, л. 14об.]. На оренбургского военного губернатора возлагалось рассмотрение донесений чиновников и составление «примечаний относительно средств к исправлению недостатков». В 1837 г. В.А. Перовскому было поручено «приступить к проверке казенной палаты» [РГИА, ф. 1281, оп. 3, д. 51, л. 15]. Но, поскольку военный губернатор «не мог отлучиться в Уфу», а «назначение советников или заседателей из палат затруднительно и неудобно по личным отношениям сослуживцев, посему дело это и возложено на гражданского губернатора, чье постоянное пребывание в Уфе согласуется с этим занятием.» [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2, л. 25об.]. В 1837 г. в Оренбургскую губернию прибыл полковник Бунин «для приведения в известность казенных земель».
Император приказал проверить оренбургскую казенную палату, деятельность которой также вызывала недовольство начальника края. Одна из причин состояла в том, что в 1836 г. 400 человек переселенцев самовольно заняли «лучшие места на землях Бузулукских, Оренбургского войска, калмыков» [РГВИА, ф. 846, оп. 16,
д. 1129, ч. 2, л. 23]. «Беспорядочные» действия казенной палаты привели к возникновению «бесполезной» переписки, и военному губернатору «стоило большого труда свести поселян с самовольно занятых ими казачьих земель».
После введения министерской реформы управления все распоряжения министров по всем вопросам отправлялись в губернию «не иначе как через генерал-губернаторов», военных губернаторов [Свод законов, 1832, т. 2, ч. 1, ст. 328]. Закон особо подчеркивал, что «никакая новая мера, или особое распоряжение, относящиеся до благоустройства, общей пользы и казенного интереса в крае, не предпринимаются иначе, как по предварительном истребовании соображений и заключений генерал-губернатора» [Свод законов, 1832, т. 2, ч. 1, ст. 329]. В первой трети XIX в. сложился порядок, согласно которому главный начальник края «По всем вопросам государственного управления ... предоставляет своему усмотрению представление тех дел, в коих он признает нужным изложить и собственное свое мнение» [Свод законов, 1832, т. 2, ч. 1, ст. 327]. Тем самым правительство признавало, что из центра невозможно просчитать последствия того или иного шага, учитывая значительную гетерогенность империи, поэтому главный начальник рассматривался как эксперт по всем вопросам, касающимся местного управления.
Одной из таких проблем являлась политика в отношении мусульманского духовенства. Так, в 1835 г. министр внутренних дел Д.Н. Блудов просил В.А. Перовского высказать свое мнение по поводу того, «можно ли заменить не сообразные с нашими узаконениями приговоры мусульманского духовного собрания за прелюбодеяния» [РГИА, ф. 1281, оп. 3, д. 51, л. 25]. Военный губернатор подтвердил, что аналогичное дело поступило на утверждение начальника края, поскольку «духовный приговор должен быть утвержден светской властью. Изменение подобных приговоров не представляет никакого неудобства» [РГИА, ф. 1281, оп. 3, д. 51, л. 25]. Министр довел до сведения В.А. Перовского, что прошение Оренбургского духовного магометанского собрания о разрешении определения к мечетям «более двух мулл» и о том, чтобы они «не были перемещаемы губернским правлением без желания приходов», может быть удовлетворено, «чтобы существующие уже мечети нигде не были уничтожаемы, несмотря на малое число прихожан, но чтобы не допускать построения новых мечетей, если в приходе менее 200 душ» [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2, л. 37об.-39].
Еще одна важная особенность всеподданнейших отчетов оренбургского военного губернатора заключалась в том, что они содержали оценку и анализ деятельности гражданского губернатора. Например, в отчете за 1837 г. В.А. Перовский оценил службу оренбургского гражданского губернатора А.П. Гевлича вполне удовлетворительно, особо отметив его большую работу по проведению ревизии присутственных мест губернии. В 1836 г. начальник Оренбургской губернии осмотрел присутственные места 9 уездных городов: в 5 уездных судах нашел «значительные беспорядки и упущения, в ратуше и магистратах дела в отличном порядке, ... по полициям и городническим правлениям - в трех - отличный порядок, в двух - противное» [РГИА, ф. 1281, оп. 3, д. 51, л. 4-4об.]. В шести земских судах обнаружили хороший
порядок, в трех - медленность. Ревизия гражданского губернатора имела конкретные результаты: «в двух полициях сделаны новые назначения городничих, в Уфимской полиции дела по бедности и недостаточности положения не в надлежащем устройстве» [РГИА, ф. 1281, оп. 3, д. 51, л. 4-4об.]. Для предупреждения злоупотреблений при проведении рекрутских наборов военный губернатор предложил А.П. Гевличу «составить особые правила для отдатчиков» и разослать их во все присутственные места [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2, л. 22].
Всеподданнейшие отчеты оренбургских военных губернаторов демонстрируют наличие диалога между центром и начальником края по вопросам управления: все высказанные недостатки, замечания и предложения вызывали реакцию и обсуждение на самом высоком уровне, которое довольно часто заканчивалось принятием предлагавшегося решения. 3 мая 1838 г. выписка из всеподданнейшего отчета В.А. Перовского за 1836-1837 гг. о состоянии гражданского управления в Оренбургской губернии была прочитана с «особенным удовольствием» министром внутренних дел Д.Н. Блудовым, который писал: «поспешаю принести Вам благодарность» [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2, л. 49]. 9 ноября 1838 г. выписка была заслушана на заседании Комитета министров, где приняли решение «... о даровании Оренбургскому краю тех преимуществ, коих удостоена Астраханская губерния» [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2, л. 86]. Речь шла о «преимуществах» чиновникам, которые отправлялись на службу в Оренбургскую губернию.
Таким образом, всеподданнейшие отчеты начальников Оренбургского края по гражданскому управлению представляли собой серьезные аналитические документы, лишенные «клише», общих фраз, содержащие комплексную характеристику всей системы местного управления. Обращает на себя внимание тот факт, что военный губернатор фокусировал свое внимание на анализе основных проблем, определял свое отношение и намечал пути их решения. Отчеты выполняли несколько функций: являлись источником сведений для правительства о состоянии местного управления, выступали средством контроля за деятельностью всех присутственных мест и чиновников губернии, независимо от их ведомственной принадлежности, представляли собой инструмент конструирования административной стратегии и тактики в этом обширном регионе. Военный губернатор, имея более широкие властные полномочия, чем гражданский губернатор, выступал силой, объединяющей и контролирующей все нити управления в крае.
Раздел всеподданнейших отчетов по военной части в 1830-е гг. по объему был значительно больше, чем по гражданскому управлению, поскольку начальник края являлся командиром Отдельного Оренбургского корпуса и «попечителем войск», которые несли военную службу на пограничных линиях [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2, л. 60-100].
В отчетах главного начальника Оренбургского края по военной части за рассматриваемый период можно выделить несколько основных тем. Во-первых, В.А. Перовский был занят подготовкой проектов управления Оренбургским и Уральским
казачьими войсками, в которых должны быть установлены единообразные организационные, хозяйственные и правовые принципы [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2, л. 101]. В 1834 г. завершился процесс образования Башкиро-мещерякского войска, начавшийся еще при П.К. Эссене [ПСЗ II, 1838, т. 12, № 9242/а]. Военный губернатор подчеркивал специфику иррегулярных войск края; он писал, что «общее Положение о войсковом дежурстве», которое планировалось ввести во всех казачьих войсках, в Оренбургском крае следует вводить только в Уральском войске, а в «Башкирском и Ставропольском учреждение преждевременно и неудобно» [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2, л. 101об.].
Во-вторых, всеподданнейшие отчеты отразили позицию главного начальника края по вопросам военной службы башкир и мещеряков и трансформации кантонной системы управления. В.А. Перовский писал, что до этого времени все «войсковые обыватели употребляемы были только для исправления службы, преимущественно линейной, но польза от этого не соответствовала той, которую правительство может требовать от столь значительного числа своих подданных», поэтому начальник края «имеет цель извлечь из военных сословий большую пользу. и, между прочим, употребить башкир и батальоны в разные казенные и общественные работы» [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2, л. 4]. В отчете за 1834 г. В.А. Перовский обосновал свое предложение о необходимости передачи военному суду военно-служилое население края - отставных казаков, башкир, тептярей, мещеряков, калмык - тем, что «присутственные места лишают возможности решать их в скорости». Предложение обрело силу закона 26 февраля 1834 г. [ПСЗ II, 1835, т. 9, № 6852].
Большое внимание В.А. Перовский уделял проблемам в организации военной службы башкир и казаков. Так, в 1837 г. он писал, что «сборные точки» для казачьих войск расположены неудобно и неравномерно: от 300 до 700 верст от некоторых станиц, что было очень обременительно для казаков, поскольку они «должны дойти до них за собственное иждивение» [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2, л. 103]. В отчете за 1835 г. военный губернатор приводил сведения о «весьма значительной смертности среди башкир и мещеряков по линейной службе», которая была вызвана тем, что получив от казны «кормовые и подложные деньги на руки, расходовали их без всякого расчета и потому нередко впадали к концу года в крайнюю нужду и недостаток» [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2, л. 91].
Третьей проблемой, которая оставалась актуальной для местной администрации, стали «поземельные отношения» башкир, мещеряков, которые «находились в сомнительном и затруднительном положении и обращают на себя главное внимание начальства» [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 1, л. 9]. Позиция В.А. Перовского состояла в том, что споры прекратятся только тогда, когда будет проведено размежевание башкирских земель и угодий, «выдача на них книг, чертежей», что будет способствовать реализации указа от 10 апреля 1832 г. Военный губернатор писал, что в 1835 г. в Сенат последовало представление о необходимости разрешить пересмотр всех заключенных с башкирами до указа 1832 г. сделок и договоров,
«многие из которых оказывались вовсе незаконными», но решения пока не последовало [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1129, ч. 2, л. 144].
Содержание всеподданнейших отчетов военного губернатора за 1830-е гг. «по военной части» показывает, что главный начальник края выступал инициатором всех реформ и нововведений в войсках Оренбургского края. Его предложения были основаны на понимании специфики войск, особенностях их устройства и функционирования, важности задач по охране пограничных линий.
Отчеты по пограничному управлению содержали преимущественно общие принципы и методы решения проблем, стоящих перед главным начальником края по пограничному управлению, в Казахстане и Средней Азии. Обсуждение более конкретных вопросов, деталей готовящихся операций происходило в рамках специальных рапортов, адресованных лично императору, военному министру. Главные задачи начальника Оренбургского края состояли в обеспечении безопасности восточной границы империи, укреплении позиций в Средней Азии, развитии караванной и Каспийской торговли.
Как свидетельствуют материалы всеподданнейших отчетов, В.А. Перовский выступал сторонником активного утверждения России в Казахстане и Средней Азии, полного прекращения набегов на русские владения. В его первоначальные планы входила организация регулярных экспедиций в Степь и Среднюю Азию с целью сбора сведений, установления контактов, что должно было способствовать утверждению России в регионе. В отчете за 1833 г. военный губернатор представил конкретные предложения и получил «Высочайшее разрешение посылать в степь по усмотрению Главного Начальства военные наблюдательные и экзекуционные отряды» [Гвоздикова, 2010, с. 82-83]. Отряды снаряжались ежегодно по несколько раз «в разных частях линий и все без исключения оканчивали свои походы свои успешно» [Гвоздикова, 2010, с. 82-83].
Военный губернатор полагал, что безопасность границ Российской империи нельзя обеспечить «без устройства Киргизского управления», которое напрямую зависело от «водворения спокойствия» [ОР РНБ, ф. 571, д. 13, л. 70об.]. Он планировал расширить полномочия органов пограничного управления, установить дополнительные правила для приграничных жителей. Рекогносцировки, сделанные во время экспедиций, доставили необходимые сведения о Степи, «устранение же своевольства по линии возродило в кайсаках доверенность к правительству и указало источник значительного дохода» [ОР РНБ, ф. 571, д. 13, л. 7]. В результате казахам было разрешено кочевать в 15-верстной «нашей» полосе от пограничной линии, за «непосредственное покровительство» они должны были платить денежный сбор, который представлял выгоды государственной казне.
Отношения со среднеазиатскими ханствами в 1830-е гг. продолжали оставаться серьезной проблемой. Правители ханств, по словам оренбургского военного губернатора, либо «хитрили» (бухарский эмир), либо «явно враждовали против
России» (хивинцы). По инициативе В.А. Перовского в 1836 г. император Николай I приказал задержать на юго-восточной границе всех хивинских купцов, «секвестировать их товары и прекратить отношения с Хивой, объявя хану, что меры сии отменены будут лишь по возвращении их Хивы пленников наших» [ОР РНБ, ф. 571, д. 13, л. 76]. Однако эта мера не имела ожидаемого результата, и в 1839 г. император одобрил инициативу военного губернатора об организации военной экспедиции в Хиву, чтобы «положить конец недобросовестным действиям ханского владельца».
Оценивая результаты Хивинского похода как «ничтожные», военный губернатор все же отмечал, что была разбита лучшая часть войск хана, хан запретил под страхом смертной казни грабить и «полонить русских», освободил часть невольников, с Бухарой «открыты новые деятельные сношения». Все это благотворно повлияло на состояние русской торговли, для более успешного развития которой в будущем В.А. Перовский предлагал запретить азиатским купцам торговать внутри империи и установить на караванных путях Оренбургской и Сибирской линий право беспошлинной торговли. Принятие этих мер имело особое значение, учитывая появление в регионе «великобританских агентов».
Таким образом, содержание всеподданнейших отчетов оренбургских военных губернаторов, подготовленных в 1830-е гг., отражало главные предметы их ведения, за которые они несли ответственность перед императором: гражданское, военно-пограничное управление. В отличие от ежегодных губернаторских отчетов, они носили «надведомственный» характер, представляли собой комплексный взгляд на состояние Оренбургского края с четкой фиксацией его специфики и особенностей. В силу этого отчеты военных губернаторов играли особенно важную роль в конструировании модели регионального управления.
Порядок обсуждения отчетов по гражданскому, военному или пограничному управлению в министерствах, Комитете министров, реакция императора показывают, что понимание региональной специфики позволяло начальнику края выступать экспертом по всем вопросам, касающимся внутреннего управления, состояния регулярных и иррегулярных войск и военно-служилого населения, пограничных дел. Роль эксперта была обусловлена особыми правами и полномочиями главного начальника Оренбургского края. Инициативы военного губернатора, как правило, поддерживались центральной властью.
Всеподданнейшие отчеты начальников края носили аналитический характер, были сосредоточены на способах решения существующих проблем. Они не были подчинены установленному формуляру, имели свободную, но достаточно устойчивую структуру, лишенную «клише» и унификации. С одной стороны, это позволяло главному начальнику края представить свое собственное понимание и интерпретацию важности стоящих перед ним задач, но с другой - его мнение было ограничено политикой центральной власти, поскольку военный губернатор выступал транслятором имперской политики.
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Бикташева А.Н. Губернаторский отчет как персональный текст (первая половина XIX в.) // Власть. 2011. № 3. С. 167-169.
Блинов И.А. Губернаторы: историко-юридический очерк. СПб.: Типо-лит. К.Л. Пент-ковского, 1905. 360 с.
Бражникова А.С. Губернаторский отчет: изучение источника в отечественной историографии // Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 12(303). История. Вып. 55. С. 83-89.
Гвоздикова И.М. Отчет Оренбургского военного губернатора В.А. Перовского по управлению краем (1833-1842). Документальная публикация. Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 2010. 124 с.
Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). Ф. 6. Оп. 2. Д. 1319. ЛитвакБ.Г. Очерки источниковедения массовой документации Х!Х-начала XX в. М.: Наука, 1979. 294 с.
Матханова Н.П., Родигина Н.Н. Всеподданнейшие отчеты как источник для изучения представлений сибирских генерал-губернаторов второй половины XIX. о регионе // Гуманитарные науки в Сибири. 2019. Т. 26. № 19. С. 45-51. Минаков А.С. Всеподданнейшие отчеты губернаторов Российской империи: современные проблемы историографии // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2016. № 2(38). С. 5-24. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 571. Д. 13. Полное собрание законов Российской империи. Собрание I (ПСЗ I): в 45 т. СПб.: Тип. II Отделения С.Е.И.В. канцелярии, 1830. Т. 16. № 12137. Полное собрание законов Российской империи. Собрание II (ПСЗ II): в 55 т. СПб.: Тип. II Отделения С.Е.И.В. канцелярии, 1830. Т. 3. № 2007. ПСЗ II. СПб.: Тип. II Отделения С.Е.И.В. канцелярии, 1835. Т. 9. № 6852. ПСЗ II. СПб.: Тип. II Отделения С.Е.И.В. канцелярии, 1838. Т. 12. № 9242/а. Пономарева Е.Л. Всеподданнейшие отчеты генерал-губернаторов как источник по истории Восточной Сибири в 50-80-е гг. XIX в. // Известия Алтайского государственного университета. 2008. № 4/1. С. 112-115.
Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 16. Оп. 1. Д. 932. РГАДА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 937.
Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 846. Оп. 16. Д. 1129. Ч. 1.
РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 1129. Ч. 2.
Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1281. Оп. 2. Д. 126. РГИА. Ф. 1281. Оп. 3. Д. 51. РГИА. Ф. 1281. Оп. 4. Д. 13. РГИА. Ф. 1281. Оп. 4. Д. 57а.
РГИА. Ф. 1281. Оп. 4. Д. 146. РГИА. Ф. 1409. Оп. 2. Д. 5898. Ч. 1.
Свод законов Российской империи: в 15 т. СПб.: Тип. II Отделения С.Е.И.В. канцелярии, 1832. Т. 2. Ч. 1.
REFERENCES
Biktasheva A.N. Gubernatorskii otchet kak personal'nyi tekst (pervaya polovina XIX v.) [Governor's report as a personal text (first half of the 19th century)], in Vlast'. 2011. No. 3. Pp. 167-169 (in Russian).
Blinov I.A. Gubernatory: istoriko-yuridicheskii ocherk [Governors: Historical and Legal Essay]. St. Petersburg: K.L. Pentkovsky Publ, 1905. 360 p. (in Russian). Brazhnikova A.S. Gubernatorskii otchet: izuchenie istochnika v otechestvennoi istoriografii [Governor's report: the study of the source in the Russian historiography], in Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta. 2013. No. 12 (303). History. Vol. 55. Pp. 83-89 (in Russian).
Gvozdikova I.M. Otchet Orenburgskogo voennogo gubernatora V.A. Perovskogo po upravleniyu kraem (1833-1842). Dokumental'naya publikatsiya [Report of the Orenburg military governor V.A. Perovsky on the management of the region (1833-1842)]. Ufa: IIL UC RAS, 2010.124 p. (in Russian).
State Archives of the Orenburg Region (GAOO). F. 6. Inv. 2. D. 1319. Litvak B.G. Ocherki istochnikovedeniya massovoi dokumentatsii XIX-nachala XX v. [Essays of the source study of mass documentation of the 19th-early 20th centuries]. Moscow: Nauka Publ., 1979. 294 p. (in Russian).
Matkhanova N.P., Rodigina N.N. Vsepoddanneishie otchety kak istochnik dlya izucheniya predstavlenii sibirskikh general-gubernatorov vtoroi poloviny XIX v. o regione [Imperial reports of the governors as a source for the study of representations of the Siberian governor-generals of the second half of the 19th about the region], in Gumanitarnye nauki v Sibiri. 2019. Vol. 26. No. 19. Pp. 45-51 (in Russian).
Minakov A.S. Vsepoddanneishie otchety gubernatorov Rossiiskoi imperii: sovremennye problemy istoriografii [Imperial reports of the governors of the Russian Empire: modern problems of historiography], in Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedenii. Povolzhskii region. Gumanitarnye nauki. 2016. No. 2(38). Pp. 5-24 (in Russian). Department of Manuscripts of the Russian National Library (OR RNB). F. 571. D. 13. Polnoe sobranie zakonov Rossiyskoy imperii [Complete set of laws of the Russian Empire] Sobranie I. (PSZ I). St. Petersburg: V tipografii II Otdeleniya Sobstvennoy E.I.V. Kantselyarii, 1830. Vol. 16. No. 12137.
Polnoe sobranie zakonov Rossiyskoy imperii [Complete set of laws of the Russian Empire] Sobranie II. (PSZ II). St. Petersburg: V tipografii II Otdeleniya Sobstvennoy E.I.V. Kantselyarii, 1830. Vol. 3. No. 2007.
PSZ II. Vol. 9. No. 6852. PSZ II. Vol. 12. No. 9242/a.
Ponomareva E.L. Vsepoddannejshie otchety general-gubernatorov kak istochnik po istorii Vostochnoj Sibiri v 50-80-e gg. XIX v. [Imperial reports of the general- governors as a source on the history of Eastern Siberia in the 50-80s 19th century], in Izvestiya Altajskogo gosudarstvennogo universiteta. 2008. No. 4/1. Pp. 112-115 (in Russian). State Archive of Ancient Acts (RGADA). F. 16. Inv. 1. D. 932. RGADA. F. 16. Inv. 1. D. 937.
Russian State Military Historical Archive (RGVIA). F. 846. Inv. 16. D. 1129. Part 1.
RGVIA. F. 846. Inv. 16. D. 1129. Part 2.
Russian State Historical Archives (RGIA). F. 1281. Inv. 2. D. 126.
RGIA. F. 1281. Inv. 3. D. 51.
RGIA. F. 1281. Inv. 4. D. 13.
RGIA. F. 1281. Inv. 4. D. 57a.
RGIA. F. 1281. Inv. 4. D. 146.
RGIA. F. 1409. Inv. 2. D. 5898. Part 1
Svod zakonov Rossijskoj imperii: v 15 t. [Code of Laws of the Russian Empire]. St. Petersburg: V tipografii II Otdeleniya Sobstvennoy E.I.V. Kantselyarii, 1832. Vol. 2. Part 1.
Статья принята к публикации 31.01.2021
