CC BY
30
Всего этого, к сожалению, не принял во внимание (да и не мог принять в силу ограниченности своим историческим временем) русский философ. Отсюда очевидные провалы в его историософских построениях как относительно исторического процесса в целом (включая проблему исторической судьбы России), так и относительно тех или иных его конкретных «провидений» и предсказаний.
Вместе с тем в его философском творчестве осталось то, что имеет непреходящую ценность - твердая уверенность в существовании неизменных ценностей и идеалов, которым подчинена человеческая деятельность. А это и есть, по нашему мнению, главное в философии, которая в конечном счете, будучи освобождена от исторически изменчивых форм, представляет собой не что иное, как рефлексию по поводу мировоззрения, как размышление по поводу ценностей и идеалов, их изменчивости и постоянств, их определяемости условиями жизни человека и их определяющей роль и по отношению к этим условиях. Не все люди желают заниматься такой рефлексией, не все стремятся к ней. Здесь кроется источник слабости философии. Но пока существует человечество, всегда будут люди, стремящиеся к такой рефлексии. В этом залог силы и жизненности философии. Для понимания этой истины многое сделал и B.C. Соловьев.
А.Э. ВОСКОБОЙНИКОВ
Международный эколого-политический университет
ВСЕЕДИНСТВО КАК ФОРМА ВЫСШЕГО СОВЕРШЕНСТВА
В.О. Ключевский на могиле Вл. Соловьева произнес очень верные слова: «У мудрого человека главные вехи - книги, а главные события - мысли». И если мерить жизнь Вл. Соловьева такими вехами и такими событиями, то, ох, как длинна его далеко не длинная жизнь... Вл. Соловьев меньше всего был бес -страстным искателем философских истин. Скорее его можно отнести к тому типу мыслителей, духоборцев и пророков, о которых Блез Паскаль говорил, что они ищут, «вздыхая».
Творчество Вл. Соловьева опиралось на многие выдающиеся достижения мировой философии. Однако, обращаясь к трудам тех или иных мыслителей (даже наиболее великих), Вл. Соловьев всегда пропускал их идеи и концепции через призму своего оригинального видения и творчества. Высочайшая универсальность мировосприятия Вл. Соловьева приводила к тому, что он, с одной стороны, решительно выступал против любой односторонности и ограниченности во взглядах; но с другой стороны, приветливо откликался на концептуальное «многоголосие» духовной культуры, ибо видел за ним объединяющее единство. По мнению князя E.H. Трубецкого, близкого друга и единомышленника Вл. Соловьева, тот - «верующий христианин, но это не мешает ему находить элементы положительного от -кровения не только в исламе, но и во всевозможных языческих религиях Востока и Запада. Философ-мистик, он тем не менее высоко ценит ту относительную истину, которая заключается в учениях рационалистических и эмпирических»1.
Вл. Соловьев стремился придать христианству более современную форму и в то же время полнее раскрыть его гуманную сущность.
История в учении Вл. Соловьева есть единый процесс целесообразного мирового развития, магистральная линия которого - путь совместного спасения людей. Это богочеловеческий процесс, онтологическая динамика восхождения мира к Богу. В Богочеловечестве, благодаря деятельному духовному труду, человеческое начало соединяется с Божественным. Подобные идеи получат дальнейшее развитие в трудах (младшего) E.H. Трубецкого, H.A. Бердяева, Л.П. Карсавина, С.Н. Булгакова.
Первый этап этого восходящего развития Вл. Соловьев называл предзамыслом и связывал с Софией. Второй этап олицетворял Христос (индивидуальный Богочеловек2). Третий этап связан с Вселенским Богочеловечеством; с его приходом кончается земная предыстория, открывая путь всемирной космической истории.
Уже начиная с магистерской диссертации 1874 года «Кризис западной философии (против позитивистов)»3, Вл. Соловьев формирует своё учение, исходя из такого высшего онтологического принципа, как всеединство.
Хотя сам термин «всеединство» впервые введен в отечественную философскую литературу Вл. Соловьевым, исходные соображения об этом принципе встречаются еще у досократи-ков. Можно вспомнить гераклитовское: «И из всего - одно, и из одного - всё». Анаксагор: «Во всём есть часть всего». И снова Гераклит, который переносит этот принцип и на познание: «... мудрость в том, чтобы знать всё как одно» (последнее см.: фр. 50ДК).
В настоящее время под всеединством понимают прежде всего принцип (и выражающее его учение), в соответствии с которым человек, бытие и сверхбытие образуют единое нерастор -жимое целое («органичное единство»). Сверхсущее непременно наличествует в сущем, включая любую единичную вещь. В то же время сущее во всем своем многообразии наличествует в порождающем его сверхсущем (в Абсолюте) или в посреднике между сущим и сверхсущим4.
Прежде чем перейти к анализу соловьевского всеединства, спросим себя: — Почему, как правило, так несчастен современ -ный человек? Зачастую потому, что он душевно расщеплен, внутренне расколот. В нем борются между собой знание и вера, чувства и разум, осознанная воля и бессознательные влечения, ускользающее прошлое и неопределенное будущее. Причем борются непримиримо. Не избегая противоречий (они неизбежны), важно научиться эффективно преодолевать их, вновь и вновь устремляясь к гармоничной целостности. В учении о всеединстве Вл. Соловьев как раз и разрабатывал соответствующую, но несравненно более фундаментальную проблематику на универсальном онтологическом уровне.
Учение о всеединстве изложено Вл. Соловьевым прежде всего в «Философских началах цельного знания» (1877), докторской диссертации «Критика отвлеченных начал» (1880), незавершенной «Теоретической философии» (1897 — 1899).
А.Ф. Лосев обратил внимание на то, что, несмотря на свою православную религиозность, Вл. Соловьев мог излагать учение о всеединстве без специфических христианских понятий. «То, что все совпадает в одном единстве, то, что это единство везде присутствует, и то, что каждый элемент бытия является носителем всего бытия и потому не может быть изъят из бытия, как не
может быть изъят отдельный орган из организма без уничтожения самого организма, — все подобного рода конструкции можно излагать, не касаясь религиозных проблем, и вполне можно ограничиваться только одной правильно сконструированной системой основных категорий»5. Для Вл. Соловьева оказались неприемлемыми «отвлеченные начала» как традиционного материализма, так и традиционного идеализма.
Именно всеединство, которое многообразно проявляется везде и во всем, служит мыслителю методологической «нитью Ариадны».
В онтологической сфере принцип всеединства помогает преодолеть дуализм материального и духовного; он открывает взаимопроникновение субстанций (вплоть до их тождественности). Важнейшим проявлением принципа «все во всем» является всеобщая одушевленность, но трактуемая в духе христианского монотеизма, а не традиционного пантеизма.
Абсолют, по Вл. Соловьеву, есть «положительное всеединство»6. Онтологически оно раскрывается в благе, истине и красоте, гносеологически - в системе цельного знания, «свободной теософии».
«Основание материального начала есть стремление к утверждению себя. В божественном начале каждое существо стремится войти во все, внести их в себя, стать богом в Боге. Стремление материального мира - стать всем вне всего. Стремление божественного мира - быть всем во всём»7.
Но как связаны миры материальный и божественный («органический»)? «Всякое существо имеет то общее со всеми остальными, что оно есть... Существо всецелое говорит: «я есмь все». Это определяет сферу бытия божественного. Существо частное говорит: «я есмь это», чем обусловливается материальная сфера бытия». Данные утверждения несовместимы. «Соединить божественное начало с материальным может только такое существо, которое скажет: «я есмь это и все». Такое существо есть человек»8.
В общекультурной сфере принцип всеединства устремляет различные культуры к плодотворному синтезу, а также роднит религиозную веру, научную истину и моральные императивы.
Вл. Соловьев выступал против теорий, прямо или косвен-
но отрицавших само существование единого человечества, «общего плана всемирной истории», солидарности «племен и культурно-исторических типов в общей исторической работе»9.
И ныне ничуть не утратили своей актуальности попытки Вл. Соловьева значительно расширить «мосты» между Востоком и Западом, знанием и верой, гуманитарной правдой и научной истиной. Когда философские и общедуховные учения Запада и Востока соприкасаются и даже переплетаются между собой, это не является только совпадением противоположностей. Психотехническая практика Махамудры близка методу феноменологической редукции; бытие-ничто у позднего Хайдеггера созвучно идее шуньяты и т.п.
Анализируя возможные пути единения современной духовной культуры, трудно избежать прямого или косвенного влияния идей Вл. Соловьева. Так, например, некоторые отечественные культурологи выделяют соборно-синтетическую форму интеграции, способствующую внутреннему единству при сохранении своеобразия различных культурно-географических миров и сфер духовной культуры.
Духовный мир человека связан с многообразными социально-историческими, национально-языковыми, социально-ролевыми «контекстами». Думается, что они не только «создают атмосферу» для сознательного существования человека, но и входят в сущностную основу последнего как важнейшие системообразующие атрибутивные характеристики, взаимодополняющие друг друга.
В нравственной сфере принцип всеединства непреложно утверждает абсолютную мораль, единую для всех. Высшая благая истина не может быть истиной только для кого-то, она - для каждого и всех. Устремленность к общечеловеческим ценностям пронизывает одно из наиболее значительных произведений Вл. Соловьева «Оправдание добра. Нравственная философия». Не только философски мудры, но и филигранно афористичны многие соловьевские мысли из этого капитального труда: «Дух
сильнее крови»... «Люби все другие народы, как свой собствен-~ 10 ный» .
Что касается морального аспекта спасения, то принцип всеединства понимает его не как индивидуальную участь, а как
общее соучастие в праведных деяниях: «Спасающий спасется. Вот тайна прогресса - другой нет и не будет»11. А самозабвенно занимаясь спасением, важно не забыть и ее - священную старину предания. Ее «непривлекательные формы» обманчивы, и как не почтить ее седину, как не пожалеть ее немощи... Даже тот, кто «не верит в будущность старой святыни, должен все-таки помнить ее прошедшее». Идя вперед, не отвергать былого, «взяв на себя всю тяжесть старины»12.
Высочайшая ответственность и перед будущим, и перед прошлым - один из ведущих нравственных мотивов в творчестве и жизненной деятельности мыслителя.
Как со всем этим созвучны идеи таких русских мыслителей, как Н.Федоров, Н.Бердяев и др. (Бердяев: «Это русская идея, что невозможно индивидуальное спасение, что спасение коммюнитарно, что все ответственны за всех»).
В религиозной сфере принцип всеединства взывает к воссоединению православия и католицизма, радикальному сближению различных вероисповеданий, церквей и конфессий.
Что касается религиозной веры, то Вл. Соловьев выделял три ее постепенно сменяющихся уровня: детская (или слепая) вера; развитие рассудка и отрицание слепой веры; сознательная вера, основанная на развитии разума. Другими словами, на высшем уровне религиозная вера становится разумной, ибо в ней гармонично объединяются те характеристики, которые на более низких уровнях отвергали друг друга.
В социальной сфере принцип всеединства открывает путь к ненасильственному, подлинно свободному объединению людей. Меньше всего подобное объединение должно напоминать огромный «муравейник». Подлинное человеческое всеединство зиждется на добром согласии и свободе.
Критикуя те идеи славянофилов, которые могли привести к национальному чванству и культурному изоляционизму, Вл. Соловьев тоже прежде всего исходил из принципа всеединства: «Поклонение своему народу как преимущественному носителю вселенской правды; затем поклонение ему как стихийной силе, независимо от вселенской правды; наконец, поклонение тем национальным односторонностям и историческим аномалиям, которые отделяют наш народ от образованного человечества, т.е.
поклонение своему народу с прямым отрицанием самой идеи вселенской правды, - вот три постепенные фазы нашего национализма, последовательно представляемые славянофилами, Катковым и новейшими обскурантами. Первые в своем учении были чистыми фантазерами; второй был реалист с фантазией; последние, наконец, - реалисты без всякой фантазии, но также и без всякого стыда»13.
Напомню некоторые рассуждения Вл. Соловьева о сближении верующих и неверующих в сенсационном выступлении на заседании Московского Психологического общества 19 окт. 1891 (оно называлось «О причинах упадка средневекового миросозерцания»). Чтобы показать, что о человеке важно судить не по одним словам и неискренним действиям, а по глубоко выстраданным поступкам, Вл. Соловьев обращается к евангельской притче о двух сынах: «...один сказал: пойду - и не пошел, другой сказал: не пойду - и пошел. Который из двух, спрашивает Христос, сотворил волю Отца?»14. (Чуть позже Вл. Соловьев вновь обращается к Евангелию, напоминая историю двух апостолов: Иуды Искариота и Фомы. «Иуда словом и лобзанием приветствовал Христа. Фома в лицо заявил ему своё неверие. Но Иуда предал Христа и «шед удавися», а Фома остался апостолом и умер за Христа»15).
Вл. Соловьев отмечает, что социальный прогресс последних веков совершался «в духе человеколюбия и справедливости, т.е. в духе Христовом», причем неверующие соучастники «новейшего прогресса действовали в пользу истинного христианства, подрывая ложное средневековое мировоззрение с его антихристианским догматизмом, индивидуализмом и спиритуализмом. Христа они не могли обидеть своим неверием, но они обидели ту самую материальную природу, во имя которой многие из них действовали. Против лжехристианского спиритуализма, видящего в этой природе злое начало, они выставили другой столь же ложный взгляд, видящий в ней одно мертвое вещество, бездушную машину16. И вот, как бы обиженная этой двойною ложью, земная природа отказывается кормить человечество. Вот общая опасность, которая должна соединить и верующих и неверующих. И тем и другим пора признать и осуществить свою солидарность с матерью-землею, спасти ее от омертве-
ния, чтобы и себя спасти от смерти»11.
Из христианской веры в Бога как в безграничное добро вытекает признание его объективного воплощения и соединения с самим существом человеческой природы как по духу, так и по плоти, а через последнюю и с природным миром.
Вл. Соловьев боготворил природу как в прямом, так и в переносном смысле. Он считал природу живым существом и допускал душу мира.
Вл. Соловьев выделял три эволюционно-исторических этапа взаимодействия природы и человечества: 1) страдательное подчинение ей; 2) отрицательно-деятельное отношение (борьба с ней, стремление ее покорить); 3) положительно-деятельное отношение (утверждение ее идеального состояния, того, чем она должна стать через человека)18.
Идеи философа прекрасно согласуются с современными представлениями о взаимодействии природы и общества. В рамках современного универсального эволюционизма особую роль играет коэволюция. «Общая» коэволюция включает коэволюцию биологических систем, генно-культурную коэволюцию, коэволюцию человеческой психики и духовно-психической жизни социокультурных сообществ, коэволюцию природы и общества, коэволюцию различных концепций и учений и т.п.
Вл. Соловьев «повенчал» не только веру и свободу, но также веру и знание. Однако знание не бесчеловечное, механистичное. А знание разумное, такое, которое помогает человеку стать благороднее в жизни и возвышенней во всех своих интенциях.
«Люди смотрят в микроскопы, режут несчастных животных, кипятят какую-нибудь дрянь в химических ретортах и воображают, что они изучают природу!..»19. Далее он цитирует «Фауста» и восклицает, присоединяясь к великому творению
Гете: «Вместо живой природы они целуются с ее мертвыми ске-
20
летами» .
Развитие цельного знания и цельного человека - вот важная основа общественного прогресса.
Памятуя о том, что всеединство в своей завершенной и совершенной полноте реализовано в трансцендентном мире, но признавая его потенциальную мощь и сладостные муки нарож-
дения в мире посюстороннем, остановимся на некоторых его проявлениях.
Одна из наиболее неоспоримых и наглядных форм существования одного в другом - это информация. Собственно говоря, информация является количественной характеристикой гораздо более традиционной философской категории идеальное. Говоря об идеальном, Гегель, в частности, отмечал, что это бытие одного в другом. В связи с современными философскими и специально-научными информационными разработками большой интерес представляют софиологические взгляды Вл. Соловьева.
София (греч. «мудрость», мастерство), Премудрость - в иудаизме и христианстве личностно олицетворяет божественную мудрость. В латинской христианской литературе термин София вытеснен мистически трактуемым понятием «Церковь»21. Софиология как таковая в католицизме не развита. Зато в византийской традиции образ Софии символизировал теократический принцип. Образ Софии со временем сближается с образом девы Марии как просветленной твари, в которой становится софий-ным, облагораживается весь космос22. Сам Вл. Соловьев говорит, что по народной вере Богородица являет божественное на-
23
чало, выражающееся в «вечном стремлении» во всей природе .
С современных научных позиций софийность может быть рационально интерпретирована как единая материально-идеальная или энергоинформационная субстанция, порождающая все материальное разнообразие жизненных форм и обеспечивающая их информационную упорядоченность и взаимодействие. Таким путем можно объяснить органичное единство идеально-сущих и материально-несущих составляющих сознания, а также онтологический статус его идеально-смысловых форм. Следуя подобной логике и выражая определенные традиции отечественной философской мысли, А. Иванов обосновывает тезис, что онтология может быть только единством антропологии и космологии - антропокосмологией.
В нынешнее время многие вещественно-энергетические запасы планеты уменьшаются прямо на глазах. Однако выход есть, и он в том, что безграничные возможности дальнейшего развития открывает информация. Ее резервы превращаются в
базовое национальное богатство. Продуктивность ее использования во многом определяет экономическую и технологическую мощь страны. Встает непростая проблема информационной собственности. Информация превращается в метаресурс (ресурс ресурсов), причем резко возрастает ценность ее воспроизводства через образование. Информатизация выходит за пределы чисто технической сферы. Происходит интеграция информатики и общества, которую изучает новая наука - социальная информатика. Со временем (после резкого уменьшения вещественно-энергетических ресурсов) человек и природа будут взаимодействовать преимущественно информационно. Подобной стратегии будет придерживаться общество, оптимизируя и гармонизируя своё экоразвитие.
Переходя к сфере искусства, буду понимать под эстетической гомеомерией «интенсивную бесконечность»24, внутреннюю неисчерпаемость по-настоящему талантливого художественного произведения, его способность потенциально нести в себе огромное многообразие эстетических образов, смыслов и значений, выражающих мировые целостности самого высокого порядка25. Прекрасные строки Уильяма Блейка пояснят эту идею: «В одном мгновенье видеть вечность, / Огромный мир - в зерне песка, / В единой горсти - бесконечность, / И небо - в чашечке цветка».
Некоторое сходство эстетической гомеомерии со смысловой многозначностью художественного произведения при более пристальном рассмотрении сменяется довольно радикальными различиями. Ведь смысловая многозначность в большей мере выражает принцип «или - или», а эстетическая гомеомерия -принцип «и - и». Гораздо ближе к нашему понятию лосевское истолкование художественного символа, который истолковывается одновременно как «образ, взятый в аспекте своей знаково-сти», и как «знак, наделенный неисчерпаемой многозначностью
образа». «Суть символа будет утрачена, если закрыть его беско-
26
нечную смысловую перспективу... » .
Весьма актуальным явилось отношение Вл. Соловьева к категории относительного. Философским прологом к самой зна -менитой естественнонаучной теории XX века может предстать соловьевский анализ универсума: «Тот самый универсализм,
который заставлял Соловьева восставать против идолов, обусловливал его чрезвычайно высокую оценку относительного. В его глазах относительное только тогда становится ложью, когда возводится в безусловное, становится на его место; напротив, относительное, утверждаемое, как таковое, составляет необходимую часть целой, вселенской истины»27.
Известно, что такое философское и общенаучное учение, как антропокосмизм, уподобляло «микрокосмос» человека «макрокосмосу» Вселенной. Интересным проявлением универсальной взаимосвязи и единства на уровне целостной Вселенной является антропный принцип. Первым его сформулировал, как космообразующий принцип, Г.И.Идлис (1960), но обрел этот принцип известность благодаря ученому Картеру. Согласно ан-тропному принципу, Вселенная планировалась и развивалась с изначальным учетом того, что в ней появится жизнь и ее венец -человек. Религиозные мотивы такого подхода несомненны. Создатели подобной картины нашей Вселенной явно или косвенно подразумевают действия Высшего Создателя нашего мира.
Считается, что Вселенная именно такая, а не другая, в силу того, что существует именно такой ее обитатель и наблюдатель, появившийся на определенном этапе ее развития. Для доказательства используются некоторые совпадения так называемых «больших чисел» и наличие определенных критичных фундаментальных констант28.
Всеединство проявляется, в частности, в том, что более простые эволюционные формы и процессы становятся базовым основанием для более совершенных29. А прошлое в «снятом виде» живет в настоящем и будет жить в будущем. Вот почему продолжает с нами жить - благодаря своим творениям - великий русский религиозный философ Владимир Сергеевич Соловьев.
1 Трубецкой E.H. Миросозерцание В л. Соловьева. Тома 1-2. М., 1913. Т.1. С. 27-28. См. также: Евгений Трубецкой. Личность B.C. Соловьева // Наше наследие. 1988. № 2. С. 76. 2Высоко почитая Сократа и Платона, Вл. Соловьев всё же говорит о том, в каком направлении следует выходить за пределы их учений:
«Чтобы идти дальше и выше Сократа, - не в умозрении только и не в стремлении только, а в действительном жизненном подвиге, - нужно было больше, чем человека. После Сократа, и словом, и примером научающего достойной человека смерти, дальше и выше мог идти только тот, кто имеет силу воскресения для вечной жизни. Немощь и падение «божественного» Платона важны потому, что резко подчеркивают и поясняют невозможность для человека исполнить свое назначение, т.е. стать действительным сверхчеловеком, одною силою ума, гения и нравственной воли, - поясняют необходимость настоящего существенного богочеловека» (Соловьев B.C. Собр. соч. в 10 томах. Т. 9. С. 240-241).
3 Еще до этой диссертации Вл. Соловьев опубликовал статью «Мифологический процесс в древнем язычестве» (журнал «Православное обозрение», ноябрь 1873 г.).
4 Совр. филос. словарь / Под ред. В.Е.Кемерова, 1996,. С. 93.
5Лосев А.Ф. Вл. Соловьев. М., 1983. С. 58.
^Характеризуя учение гностиков, Вл. Соловьев относит к одному из важнейших достоинств то, что абсолютное начало они считали положительным и представляли как полноту (плерому). Иная позиция у буддистов, представлявших в данном случае нирвану (начало пустое, чисто отрицательное).
7Вл. С. Соловьев. Лекции по истории философии // ВФ. 1989. № 6. С. 78.
8Там же.
9 Рецензия В л. Соловьева на книгу В.В. Розанова «Место христианства в истории». М., 1890.
10Соловьев Вл. С. Соч. В 2 т. Т.1. С. 379.
11 Соловьев В. С. Тайна прогресса. Соч. В 2 т. Т. 2. С. 621.
12 Там же. С. 620.
13 Соловьев B.C. Национальный вопрос в России. Выпуск второй //Соловьев B.C. Соч. В 2 т. Т.1. С.477.
14 Соловьев B.C. Соч. В 2 т. Т. 2. С. 354.
15 Там же. С. 355.
16Вл. Соловьев не только в обсуждаемом выступлении, но и в других работах, а также письмах подчеркивал, что «разумные убеждения» не могут выводиться из одной только «положительной науки». Последняя изучает «только внешнюю действительность, одни факты и больше ничего». Однако постигнуть истинный смысл факта, дать разумное объяснение природы и человека «позитивная наука» не способна. (См. Письма Вл. С. Соловьева. T.III. С.75).
17 Там же. Часть текста выделена мною - A.B.
18Соловьев B.C. Собр. соч.. Т. 1, 1988. С. 427.
19Письма Вл. С. Соловьева. T.III. С.64.
20 Там же. С. 65.
21 Мифы народов мира. Энциклопедия. (В двух томах). М., 1982. Т. 2. С. 465.
22 Там же.
23 Соловьев B.C. Соч. В 2 т. Т.1. М.: Правда, 1989. С . 41.
24 Под интенсивной бесконечностью понимают внутреннюю бесконечность (бесконечность «вглубь») в отличие от внешней, экстенсивной бесконечности.
25Не знаю, употреблялось ли раньше в эстетике данное выражение в смысле, схожем с моим. Однако напомню изречение о том, что невозможно придумать такую глупость, которую кто-то уже не высказал в истории философии...
В то же время и люди бесспорно мудрые (особое место среди них занимает Вл. Соловьев, чье учение о всеединстве было главным сюжетом данной статьи) обращали внимание на то, что существует поразительная возможность увидеть в самом уникальном нечто самое универсальное (а последнее несравненно шире эстетически типичного). Эта возможность заложена в диалектике как мира самого по себе, так и его духовного воспроизведения субъектом. Вспомним лосевские рассуждения о едином и многом, развивающие соответствующие гегелевские идеи: «Как бы мне ни вколачивали в голову, что единое не есть многое, а многое не есть единое, - все равно я, пока нахожусь в здравом уме и в свежей памяти, вижу шкаф сразу и как единое и как многое. А если я еще и диалектик, то я еще и пойму, как это происходит» (Лосев А. Ф. 1993. С. 618). Идею единства бытия как отражения всего во всем развивал Гете и другие великие философы прошлого, а в глубокой древности - Анаксагор (преложивший принцип гомеометрии), буддийские мудрецы. Говоря о психологии, нельзя не вспомнить КГ. Юнга с его концепцией архетипов коллективного бессознательного и их взаимосвязи с индивидуальным бессознательным; в ней по сути дела развивались (хоть и на другой основе) родственные идеи. «В одном и том же индивиде может существовать множество личностей» (Юнг К.Г. Психологические типы. С. 507). И, наконец, удивительные открытия современной теоретической и экспериментальной физики, а также астрофизики и релятивистской космологии говорят о таких парадоксальных вещах, как «принцип зашнуровки» или стянутые в точку для внешнего наблюдателя вселенные. Вот где поистине Малое, в котором прячется Необъятное...
26 Эстетика: Словарь. - М.: Политиздат, 1989. С.311-312.
27 Трубецкой Е. Личность B.C. Соловьева // Наше наследие, II, 1988. С. 76.
28 Даже не принимая антропный принцип в его «сильной форме», придется согласиться с его менее радикальным вариантом: картина мироздания, воссоздаваемая человеческой культурой, существенно зависит от положения человечества в этом мироздании.
29 «Распадаясь на микрочастицы, Жизнь ушедшая не умерла.
И когда-то погибшие птицы
Пролетают сквозь наши тела» (Вадим Шефнер)
М.В. МАКСИМОВ
Ивановский государственный энергетический университет
МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ИСТОРИОСОФИИ ВЛ. СОЛОВЬЕВА
Фундаментальное значение для понимания основных концепций Вл. Соловьева, как и учения в целом, имеет его метафизика. Не является исключением и историософия мыслителя: ее важнейшие идеи и сам метод историософских построений имеют глубокие метафизические основания. Выяснение этой зависимости и составляет цель нашего исследования.
Следует отметить, что в существующей литературе о В. Соловьеве эта проблема специально не рассматривалась, хотя метафизике в целом уделено серьезное внимание такими отечественными исследователями как E.H. Трубецкой, В.А. Кувакин, В.В. Сербиненко, П.П. Гайденко, А.П. Козырев. Большая часть зарубежных авторов, изучающих творчество Вл. Соловьева, ограничивается фрагментарным описанием его метафизики, сосредотачиваясь на анализе таких аспектов, как учение о Богоче-ловечестве1, Софии и душе мира2 . Предметом специального рассмотрения стала диалектика триипостасного единства в религиозной философии мыслителя3. Для ряда работ характерно стремление выявить истоки его метафизических построений4. Признавая важность и ценность подобных исследований, мы
