CC BY
46
Абачиев Сергей Константинович
S. K. Abachiev
Институт Г осударственного управления, права и инновационных технологий College of the Government, the right and innovative technologies Кандидат философских наук, и. о. профессора The candidate of philosophical sciences who is performing the duties the professor
E-mail: [email protected]
Время разбрасывать камни прошло. Пора их собирать
No more throwing stones. Time to pick them up
Аннотация: В статье предпринимается попытка оживить профессиональный интерес специалистов в области логики и методологии науки к проблеме научно-теоретической систематизации теории познания. Отмечается драматичная актуальность этой проблемы в современных условиях, когда уже и фундаментальное естествознание без высокой методологической культуры может неосознанно инициировать глобальные катастрофические процессы. Проблема освещается с позиций понимания того, что научные новации с необходимостью обременены пережитками устаревших понятий, терминов, методов исследования и заблуждений. В теоретической науке их устранение осуществляется с трудом и только поэтапно. Предлагается конструктивно-критический возврат к соответствующим разработкам советских авторов. Подчёркивается жизненная необходимость полного и бесповоротного избавления этой проблематики от пережитков идеологического противоборства марксизма и антимарксизма.
The Abstract: The article speaks about an attempt to revive the professional interest of specialists in the sphere of logic and methodology towards the problem of scientific and theoretical systematization of the learning theory. The article stresses out the major importance of this problem in current circumstances when the fundamental natural science with insufficient methodological culture can voluntarily initiate global disasters. The problem is being considered on the basis that scientific innovations are urgently complicated with outdated terms, conditions, research methods and mistakes. Their removal within the theoretical science is troublesome and should happen on the step-by-step basis. The article proposes the constructive and critical return to corresponding research of Soviet authors. It also points out the need for full-scale and direct withdrawal of this problem out of remains of ideological struggle of Marxism and anti-Marxism.
Ключевые слова: философия науки, логика, теория познания, научная теория, пережитки, марксизм, постпозитивизм.
Key words: рhilosophy of a science, logic, the theory of knowledge, methodology of a science, the scientific theory, vestiges, marxism.
***
Данная статья посвящена вопросу о том, что такое эволюционная гносеология, где её искать и как её представлять в качестве оптимально систематизированной научной теории, а не философского трактата.
Наша аргументация, в основном, логико-методологическая. И это естественно: претендуя на роль общенаучного методологического регулятива, драматично обретаемое научное самосознание науки, в первую очередь, должно со своих позиций навести первичный методологический и методический порядок в своей собственной области. (Как сказано ещё в Библии, врач, сперва исцелись сам.) А иначе она и впредь не найдёт массового интереса и понимания
со стороны учёных-естественников, отсутствие которого пока приходится констатировать как в нашей стране, так и за её пределами [1]. Между тем, продуктивное идейное взаимодействие естествознания и методологии науки из благого пожелания объективно стремительно разрастается в категорическое веление времени. Теперь каждый год промедления в этом деле увеличивает вероятность бесславного конца истории человечества уже в ближайшие десятилетия и уже по многим возможным сценариям глобальных катастроф, спектр которых продолжает расширяться [2], [3].
До 70-х гг. ХХ в. само понятие «эволюционная теория познания» связывалось исключительно с гегелевско-марксистским направлением разработки логики и методологии науки. На Западе рядом исследователей (К. Лоренцем, Г. Фоллмером и др.) у этого направления заимствован лишь термин, а на деле их концепции не имеют с ним ничего общего. Достаточно сказать, что в одноимённой книге Г. Фоллмера [4] ни Г егель, ни марксистские классики даже не упоминаются.
Не даёт системы эволюционной теории познания и постпозитивистское направление западной методологии науки. «По определению» системы знаний научно-теорети-ческого качества, в роли первопосылок такой эволюционной гносеологии должны выступать общенаучные законы познавательно-практической деятельности людей. До такого уровня радикально не дотягивает ни одно из классических произведений постпозитивистской методологии науки. Это констатировалось ещё советской философией науки, которая противопоставляла себя немарксистской как «буржуазной». Но и после отбрасывания этой «идеологической нагрузки» эпохи холодной войны такая констатация остаётся справедливой. Так, классическая «Структура научных революций» Т. Куна - это всё же исследование сугубо эмпирического уровня научной зрелости. Парадигмальность научного мышления - важный фактор развития науки, но смена парадигм не является законом этого развития такого же качества, как хотя бы основные законы формальной логики. Сосредоточившись на социально-психологических аспектах феномена парадигм и их качественных смен, Кун систематически упускал из вида фактор органической преемственности в развитии научных знаний, в их качественных обобщениях 1. Между тем, в подлинно наиболее общих законах научного познания, которые должны идти существенно дальше законов формальной логики, преемственность и качественная изменчивость научных знаний должны отражаться в своём объективном органическом единстве.
В статье [6] мы делаем особый упор на эту преемственность научных новаций со старыми знаниями и парадигмальными стандартами. Она гораздо шире взаимоотношений новых теорий со старыми в методологическим ключе принципа соответствия. Последний регулирует и резюмирует интертеоретические отношения лишь тогда, когда познание поэтапно осваивает относительно автономные комплексы явлений, которые объективно находятся в отношениях тесной иерархии или структурно-генетического единства. Но несравненно шире область проявлений в человеческом познании пережитков старых понятий, терминов и методов в новых концепциях, поскольку в познании нового человеческое мышление в любом случае использу-
1 Это бросается в глаза не только части профессиональных исследователей в области логики и методологии науки, но и учёным-естественникам, которым не чужды размышления над общеметодологическими аспектами своей деятельности. Одним из последних наблюдений такого рода является статья Д. Ю. Манина [5]. Но мы не согласны с основным прицелом этой статьи на обличение классиков западной методологии науки в отдельных проявлениях дилетантизма по поводу собственно естественнонаучных знаний, над которыми они надстраивают свою методологическую рефлексию. «Проколы» такого рода, конечно, их произведения не украшают. Но надо понимать, что профессиональный методолог науки никогда не сравняется здесь с профессиональным физиком: у того и у другого совсем разные предметы и методы исследования. Отметим также, что подобных «проколов» не допускали ведущие советские специалисты в области истории и методологии естествознания - Б. М. Кедров, Н. И. Родный, Г. А. Свечников, Э. М. Чудинов, Л. Б. Баженов, И. А. Акчурин и др. Даже в «Материализме и эмпириокритицизме» В. И. Ленина физики находили лишь высокоизбирательные и корректные апелляции к физическим знаниям своей эпохи. А как соблазнительно было в то время поспекулировать по поводу новорождённой теории относительности, если даже сейчас методологически дикие псевдоноваторы от науки не могут оставить её в покое!
ет в качестве интеллектуального инструментария старые, ранее выработанные и обоснованные знания. Наличие таких пережитков в первородных версиях новаторских концепций является верным индикатором их научной добротности. Ни одна новаторская концепция в науке не рождается сразу же в своей канонической форме, в которой она впоследствии прописывается в учебниках. Изживание подобных пережитков в науке - процесс длительный, многоэтапный и сугубо коллегиальный как в пространстве определённого этапа познания, так и во времени
В современных поисках научно-теоретической системы эволюционной гносеологии мы предлагаем руководствоваться, в первую очередь, именно таким пониманием взаимоотношений новых концепций со старыми. И с таким пониманием мы предлагаем конструктивнокритически вернуться к нашей исконно отечественной традиции, т. е. к гегелевско-марксистской. Она изначально, с самого Гегеля и марксистских классиков, взяла за основу своей философии науки эволюционный подход. Поэтому ей просто по естественному праву первопроходца, опередившего евро-американскую постпозитивистскую философию науки на полтора столетия, принадлежат ключевые понятия и честь открытия общенаучных законов познания, которые идут существенно дальше законов формальной логики. Дело только за окончательным устранением пережиточного понятийно-терминологического наследия гегельянства и классического марксизма.
Прежде, чем приступить непосредственно к теме избавления эволюционной гносеологии от пережитков спекулятивных философствований, отметим острейшую необходимость полной, безоговорочной и бесповоротной деидеологизации всей этой проблематики. И это относится, в первую очередь, к идеологически ценностным сшибкам марксизма и антимарксизма в вопросах общенаучной методологии познания. То, что в отечественной логике и методологии науки в постсоветскую эпоху пресловутый маятник после крайности советизированного марксизма не остановился в положении равновесия, общеизвестно. Пора его остановить. Какое-то время на разбрасывание камней «диамата-истмата» в этом комплексе вопросов было необходимо, но не для того, чтобы собирать камни по стандартам и проектам евро-американской философии науки. От мотива «у советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока» надо переходить к мотиву «у нас своя мощная национальная традиция, и грех отказываться от её результатов тотально, нигилистически».
В этой связи снова вспомним книгу Г. Фоллмера «Эволюционная теория познания» [4]. Её автор пытается «вывести» эволюционную гносеологию из теории биологической эволюции, этологии, физиологии мозга. Но вот прямой методологический аналог такой установки из истории физики: попытка создания кинетической теории тепла в эпоху М. В. Ломоносова, когда ещё не было и в помине химической атомистики, а в теплофизике базисное понятие «температура» отождествлялось с понятием «количество тепла» 2. Физики-то прекрасно понимают, что' такое первичные, заведомо грубые и заведомо сильно ограниченные феномено-
2 В идеологической кампании «борьбы с космополитизмом в науке» на излёте сталинской эпохи дело именно так и представлялось: М. В. Ломоносов, мол, более чем на столетие опередил Дж. К. Максвелла, Л. Больцмана и У Гиббса, так что Россия - родина кинетической теории тепла. Методологическое варварство этой версии очевидно. В ней элементарно не различались первые количественные прикидки нашего великого соотечественника в рамках атомистической модели газов и систематически достоверная количественная теория идеальных газов. Для создания последней требовалось многосложное развитие физики, химии и математики как раз в течение того столетия, на которое он «опередил» евро-американских физиков. Между тем, в методологическом плане заявка на теоретическое «выведение» эволюционной гносеологии из понимания биологии человека и глубинной, физиологической природы его мыследеятельности сродни именно заявке на построение микроскопической теории тепла до того, как физика разобралась с его макроскопической природой. Да и вообще, в самой логике и методологии науки до сих пор нет чёткого и систематического различения гносеологического статуса собственных умопостроений, их дифференциации по степеням научной зрелости. Всё без разбора метится абстрактным клеймом «теория» и фигурирует «на равных».
логические теории многоуровневых объектов. Они прекрасно понимают методологическую приоритетность построения теорий такого качества, когда речь идёт о первичной эффективной теоретизации опытных знаний. Они понимают, что логическими первоосновами таких теорий являются постулаты. Их объяснение является делом более глубоких теорий, которые могут появиться очень нескоро, но к которым в принципе невозможно продвигаться без систематической опоры на феноменологические теории. Этой методологической культуре они обучились (особенно, в ХХ в.) на собственном опыте, а не у людей, профессионально занимающихся философией науки. Из последних лишь сравнительно немногие исследователи, посвятившие себя истории и методологии физики, понимают эту методологию познания многоуровневых объектов. И этой методологии необходимо срочно подучиться всем методологам науки, ибо человеческая мыследеятельность, несомненно, имеет ту же многоуровнево-иерархичную природу, в которой разные «ярусы», с одной стороны, находится в структурно-генетическом единстве, а с другой - обладают своей относительно автономной качественной спецификой. В меру последней и становится возможным построение научных теорий, адекватных одному «ярусу» многоуровневого объекта, при долговременном непонимании природы более глубоких «ярусов». Концептуальная перестройка химии XIX в. на основе периодической системы Д. И. Менделеева и её выдающиеся открытия при незнании внутренней структуры атомов - хрестоматийная тому иллюстрация. В современной методологии науки дело только за систематическим и, понятно, творческим культивированием этой методологии в вопросах своего собственного самоисследования.
Контрпродуктивность спекулятивных теоретизирований в неотработанных и ложных понятиях была впервые разносторонне проанализирована Ф. Бэконом, который разработал конструктивную альтернативу - основы методологии такого познания, в котором эксперимент ставился на первое место как поставщик наиболее надёжных знаний для поэтапного индуктивного формирования содержательных понятий возрастающей общности. Метод идеализаций и концептуальных схем, оптимально ограничивающих предмет теоретического анализа, трудами Р. Декарта, Г. Галилея и И. Ньютона стал вторым краеугольным камнем научного познания современного исторического типа. Великий русский философ И. А. Ильин образно и удивительно точно назвал его интеллектуальным аскетизмом теоретизирований научного качества: как ни собла-знительны спекулятивные теоретизирования по широчайшему кругу вопросов и тем, в науке следует от них систематически уклоняться, держась в сравнительно узкой предметной области, которая достоверно выявлена опытом и достаточно разносторонне изучена на эмпирическом уровне. Это сознательное самоограничение в эффективно тео-ретизируемой науке - главное методологическое условие изгнания пережитков спекулятивности, главная профилактика её рецидивов.
На гегелевско-марксистском направлении философии науки осознание всего этого началось с естественным запаздыванием. Для того, чтобы философы впервые поставили вопрос о методологическом самосознании науки нового исторического типа, в которой с эпохи Ньютона математизированная теория идёт рука об руку с экспериментом, сама наука такого типа должна была достигнуть известной степени исторического развития. И. Кант впервые поставил вопрос о выведении философских теорий на научный уровень и для этого предлагал, по примеру научных теорий, резко ограничить предмет философии «наукоучением». Тем не менее, его философия оставалась во многом спекулятивно всеохватной. Будучи основоположником протестантской религиозной философии, он стремился охватить традиционную триаду христианской философии - Онтологию (в смысле Бытия Бога), гносеологию (как Богопозна-ния, в том числе, через познание природы) и этику. Гегель предпринял первую попытку систематически развернуть эволюционную гносеологию как логику наиболее общего типа. Считать эту версию сколь-нибудь научно-теоретической, каковой её считал сам Гегель, нет никаких оснований, ибо она была исходно религиозно-философской [7]. Как и Кант, Гегель отри-
цал прямодушную спекулятивную метафизику модели ХУ1-ХУП вв. с её формальнологическими «системами природы». Но, будучи изгнанной немецким классическим идеализмом через парадный вход, спекулятивная натурфилософия вернулась в него через чёрный ход гегелевского панлогизма [8, с. 193-195]. Такова была сила даже этого пережитка традиционных методов философских теоретизирований в рамках направления, устремлённого к идеалу теоретизирований научного качества.
Упоминая гегелевскую версию эволюционной гносеологии, следует вспомнить о специфическом советском гегелеведении. Вопрос о гносеологическом статусе гегелевской диалектики в отечественной литературе советского периода был чудовищно запутан по известным причинам идеологически ценностного порядка. И эта великая путаница начиналась с советской традиции письменного начертания Бога со строчной буквы, хотя при этом никому не приходило в голову подобное написание даже такого одиозного имени собственного, как Адольф Г итлер, и такого вымышленного, как Чебурашка. С прописной буквы писались имена языческих богов и божков, Единого Бога мусульман Аллаха, а вот для Пресвятой Троицы христиан делалось особое исключение. Интересная советская грамматика русского языка! (Кстати, напоминающая о себе по сей день.) Что касается Гегеля, то он так писать не мог ни как веровавший, ни как писавший на немецком языке, где вообще все имена существительные пишутся с прописной буквы. Эта традиция перманентно провоцировала систематические смешения понятий о Духе Божием и о духовном ядре человеческой личности, а то и вовсе об общественном сознании и о сознании человеческого индивида. В советской философии с её гегелеведением дело заходило так далеко, что даже Э. В. Ильенков в 70-х гг. объявил Гегеля историческим материалистом в душе, который использовал богословскую терминологию в порядке идеологический мимикрии. (См., напр.: [9, с. 127-129].) Действительно, правдоподобно: Л. Фейербах, мол, заявил широковещательно о своём атеизме - и погубил свою карьеру университетского философа. Тем не менее, не всё правдоподобное соответствует действительности. Даже тексты советских переводов Гегеля с Творцом и Вседержителем, пониженным редакторами на письме до уровня бездушной табуретки, требуют изрядной доли атеистически ценностной предвзятости для того, чтобы усмотреть в них исторический материализм, упакованный в религиозно-философскую оболочку ради идеологической конспирации. (См. по этому поводу [8, с. 186-195].)
Спекулятивные «системы природы» были вовсе не в чести у родоначальников марксизма. К. Маркса сама его систематическая сосредоточенность на вопросах экономической теории и её методологии удерживала от таких теоретизирований, а «Анти-Дюринг» Ф. Энгельса был методологическим смертным приговором гегелевско-мар-ксистского направления всем пережиткам и рецидивам подобного рода. Тем не менее, и этот марксистский классик предавался спекулятивным теоретизированиям в вопросах антропогенеза, истории государства и права, феномена наций, не говоря о религиоведении, которое в его атеистической версии стало убогим и до мозга костей идеологизированным. Обществоведческая направленность научных интересов и политическая деятельность держали на почтительном удалении от натурфилософских спекуляций также и классиков отечественного марксизма - Г. В. Плеханова и В. И. Ленина. В советизированном марксизме спекулятивное системотворчество дало мощный рецидив, но и в его условиях часть советских философов стойко держала оборону на рубежах, обозначенных Энгельсом. В сталинскую эпоху это было пассивное сопротивление натиску натурфилософии «нового типа» тех, кто занимался историей и методологией теоретического естествознания и знал цену теоретизированиям научного и спекулятивного типов. В постсталинские времена такие советские философы открыто позиционировали себя как принципиальные противники «онтологии» в философии марксизма, которая должна систематически заниматься только вопросами теории познания. Это было творческим кредо И. В. Кузнецова, Н. И. Родного, Б. М. Кедрова, П. В. Копнина, Г. И. Наана, Л. Б. Баженова, И. А. Акчури-
на, Э. М. Чудинова, В. С. Тюхтина и др.
Свои пережитки спекулятивных теоретизирований были на гегелевско-марксист-ском направлении также в вопросах собственно эволюционной теории познания, в которых оно было и остаётся наиболее продвинутым. Что касается Гегеля, то он как веровавший христиа-нин-лютеранец, чуждый церковного оформления своих мистических интуиций, горделиво считал себя пребывавшем в Святом Духе в награду Свыше за своё интеллектуальное дерзновение. Эта мистическая сторона творчества Гегеля грубо отстраняется с глаз долой при ценностном подходе с позиций фанатичного атеизма, завещанного В. И. Лениным, но она является ключевой. Свои спекулятивные «безудержные теоретизирования» Гегель считал духоносными, т. е. «особой статьёй» по сравнению со спекуляциями философов ХУ1-ХУ11 вв. Наряду с этим, многие специалисты по логике и знатоки её истории изначально уличали и продолжают уличать Гегеля в поверхностном знании формальной логики Аристотеля, в принижении её возможностей, общеметодологического потенциала и общекультурного значения 3. Кроме того, пред-метом спекулятивных теоретизирований с равным успехом можно сделать и саму человеческую мыследеятельность, включая её противоречивость. Именно это и произошло в гегелевском панлогизме, который Ф. Энгельс преобразовал в панлогизм «диаматовский» - атеистически «приземлённый», грубо материалистический и примитивный.
О разработке проблем эволюционной гносеологии с её общеметодологическим компонентом в лоне «диаматовской» традиции следует сказать особо. С диктаторской подачи И. В. Сталина (1938 г.) в ней, в лице «объективной диалектики», рецидивировало прямодушное натурфилософское системотворчество образца ХУ1-ХУ11 вв. Но и в разработке того, что' тогда именовалось «субъективной диалектикой» (т. е. гносеологией), царило своё методологическое бескультурье «в награду» за высокомерное пренебрежение к «диалектически снятой» (вернее, смятой) формальной логике. Здесь даже такими яркими авторами, как Э. В. Ильенков, эвристически стимулирующий закон противоречия хронически подменялся нормативным законом исключения третьего. Нормативные дихотомии «либо - либо» взамен стимулирующего «и - и» были вездесущими: философ может быть либо материалистом, либо идеалистом, и третьего не дано; факторы общественного развития могут быть либо объективными, либо субъективными, и третьего не дано; идеология может быть либо коммунистической, либо буржуазной, и третьего не дано; субъектом познания в науке выступает либо человеческий индивид, либо человечество, и третьего не дано. И т. д. и т. п. Такова была «достойная замена» диалектической логики по-гегелевски диалектической логикой по-советски. Она сплошь и рядом вырождалась в фактическую апологетику элементарной логической неряшливости, которая «списывалась на диалектику».
3 Так, в середине 50-х гг. ХХ в. немецкий историк логики Г. Шольц отмечал, что вред, нанесённый логике её неграмотной критикой Гегелем, настолько велик, что даже спустя сто с лишним лет его трудно переоценить. [10, 8. 9.] Плохое знание основ традиционной формальной логики стало недоброй традицией гегелевско-марксистского направления. Эта традиция, начиная с Гегеля, развивалась по нарастающей. Своей кульминации она достигла в советизированном марксизме, где формальная логика была изъята из учебных программ высшей школы и заменена на «диамат-истмат». Её плохое знание при этом сменилось знанием на уровне обыденного стихийного здравомыслия вкупе с высокомернопренебрежительным отношением к ней. Мол, что' нам примитивная и «метафизичная» логика Аристотеля, когда мы владеем диалектической логикой. В лучших случаях такое незнание наукообразно обосновывалось тем, что формальная логика включена в диалектическую «в снятом виде». Результат таков, что по сей день даже часть отечественных профессиональных исследователей логики и методологии науки не знает азов традиционной формальной логики. Это положение можно будет считать выправленным, когда, по крайней мере, учебный курс традиционной формальной логики будет прописан в Государственном образовательном стандарте как базисный с обязательным экзаменом для высшего образования любого профиля. Ведь стихийное здравомыслие - это прямой логический аналог стихийной грамотности, которой каждый человек овладевает ещё до того, как начинает изучать грамматику в школе. Интеллигенцию оно так же не украшает, как людей без высшего образования в наше время не украшает неграмотность.
Разработка проблем эволюционной гносеологии с её общеметодологическим компонентом в советской философии была не просто капитально погружена в диалектическую логику такого качества. Понятия «эволюционная гносеология» и «диалектическая логика» с подачи В. И. Ленина в «Философских тетрадях» отождествлялись между собой и с понятием «диалектика». Расхождения между советскими философами были только в вопросе либо буквального отождествления трёх понятий, не оставляющего места для «диалектикоматериалистической онтологии», либо в таких заумных интерпретациях, которые оправдывали грубый рецидив натурфилософии в лице «объективной диалектики». Лукавый термин «диалектика» был в ходу и у особо результативных разработчиков эволюционной гносеологии - у Б. М. Кедрова, П. В. Копнина, Э. В. Ильенкова, Ж. М. Абдильдина и др. Даже выдающийся советский физик П. Л. Капица сравнивал диалектику как инструмент мышления со скрипкой Страдивари, которая в неумелых руках фальшивит, как обычная скрипка.
Даёт ли всё это повод в наше время нигилистически браковать всю творческую продукцию советской эпохи в вопросах эволюционной гносеологии? Отнюдь нет! Всё это было, за исключением злостной идеологизации, естественными пережитками неадекватных понятий и терминов при поступательном наращивании научной результативности, уж во всяком случае, в области методологии естествознания. Такие пережитки естественны, исторически оправданы даже в зрелом теоретическом естествознании. Достаточно вспомнить эпохальные открытия термодинамики Х1Х в., погружённой в ложную базисную концепцию теплорода. Эта концепция была окончательно отброшена трудами М. Планка только на рубеже Х1Х-ХХ вв., но законы термодинамики остались навсегда. Обременённость эволюционной гносеологии в её марксистской версии пережитками спекулятивности, неадекватных понятий и терминов исторически оправдана вдвойне, поскольку эта обществоведческая теория научного качества вырастала не из теоретической науки, а из европейской философии. И в настоящее время остаётся только окончательно избавить её от этих пережитков, систематически перевести её позитивные результаты на язык современного научного мировоззрения, современной логики и методологии науки.
Такая задача в советскую эпоху ставилась рядом авторов, и её решение связывалось с переходом к пониманию объектов человеческого познания и практики как многоуровнево-иерархичных систем. (См., напр.: [11, с. 135-160, 161-179], [12], [13], [14], [15] и др.) Нами предложена версия эволюционной гносеологии, систематически выдержанная в этом ключе, полностью деидеологизированная и избавленная от пережитков спекулятивности [16]. Опубликована также наша версия традиционной формальной логики как специфически опытной науки [17]. Вторая книга является концептуально-методическим ключом к первой, так как старинная проблема концептуальной соподчинённости формальной логики и логики наиболее общего типа впервые решена нами в ключе принципов соответствия, отношения части и целого, единства исторического и логического. Две книги дают первую версию учебного курса современной логики, который базисно решает проблему одновременной фундаментали-зации и гуманитаризации высшего образования любого профиля [16, с. 631-652], [18].
Теперь марксистскую гносеологию модно критиковать за узость охвата феномена человеческой мыследеятельности на фоне многообразия изощрённых учений евро-американской философии науки. Эта узость берёт начало от Гегеля, видевшего в эволюционной гносеологии Логику, т. е. логику наиболее общего типа по сравнению с традиционной формальной логикой. На марксистском направлении гегелевская позиция была усвоена и получила дальнейшее развитие.
Феномен человеческой мыследеятельности сложный, многоуровневый и многоаспектный. Если он и охватывается какой-то одной теорией, созданной одноактно и одним автором, то такая теория в любом случае спекулятивна по своему методу. Она может быть всеохват-
ной, как в «духоносном» гегельянстве, не имевшем ничего общего с интеллектуальной аскезой научно-теоретического подхода. Она может ставить во главу угла какой-то важный аспект человеческого познания и даже его существенные закономерности, но не его непреложные законы общенаучного уровня общности. Таковы теории познания евро-американской философии науки, начиная с инструментализма Д. Дьюи, конвенционализма А. Пуанкаре и кончая концепциями Т. Куна, И. Лакатоса, К. Поппера, М. Полани, С. Холтона и др. Суть дела не меняется и в случае целых направлений такого рода - логического позитивизма, герменевтики, постмодернизма и др. Гипотетические версии теории познания - вот подлинный гносеологический статус таких концепций. По своему гносеологическому статусу они суть не более чем эмпирические теории 4. Такие теории сильно ограничены «по определению» самих человеческих знаний эмпирических уровней зрелости. Обобщаться на более или менее широкие области они могут только методами спекулятивных теоретизирований 5.
Наука логики имела и имеет дело только с вербальной человеческой мыследеятельно-стью, которая является сугубо общественно-исторической по своей природе. Это особенно очевидно в настоящее время на фоне многообразия научных и философских исследований невербальных и внелогических аспектов человеческого мышления. Всё более чёткая сосредоточенность философии науки гегелевско-марксистского направления только на этом, наименее глубоком «ярусе» феномена свидетельствует о прогрессировавшей ограниченности такого подхода, но это был путь к оптимальной идеализации феномена и к первичной научной теоретизации знаний о нём. В настоящее время можно со всей определённостью говорить об эволюционной гносеологии как о логике полных циклов рационального человеческого познания, в которую формальная логика включается в качестве частной теории познания в их зрелых фазах, когда логическая дедукция выдвигается на роль доминирующего метода дальнейшего приращения объективно-истинных знаний. Как и формальная логика, эволюционная гносеология систематически изучает только взаимодействие абстрактности и конкретности вербального человеческого мышления, принимая остальные его аспекты лишь на уровне своей феноменологической открытости или эмпирических фактов, не пытаясь их систематизировать и объяснять.
Действительно, эта первичная научная теория человеческой мыследеятельности - наиболее ограниченная и грубая на фоне всех потенциально возможных в неопределённом будущем. Но эта грубость и ограниченность в гносеологическом плане - прямой аналог грубости и ограниченности периодической системы Д. И. Менделеева, созданной задолго до открытия внутренней структуры атомов. Нам неизвестно, задавались ли её автору вопросы о причинах самого' периодического закона, но он имел полное право парировать такие вопросы спекулятивно философствующих оппонентов ньютоновской формулой: «Я гипотез не измышляю».
Сознательная и систематическая интеллектуальная аскеза эволюционной гносео-
4 Понятие «эмпирическая теория» поныне многими профессиональными методологами науки воспринимается как еоШгаЖеШт т definitum по типу несусветных понятий «травоядная кобра» или «пятилетний аспирант». Это свидетельствует лишь о том, что высокая методологическая культура современного естествознания в своём общенаучном компоненте ещё не стала регулятивом в наведении внутреннего порядка в самой философии науки. В отечественной методологии теоретического естествознания это понятие разработано давно, как и понятие «феноменологическая теория». (См., напр.: [19], [20], [21].) В поэтапном выстраивании иерархии логических первопосылок всё более высоких уровней общности, венчаемых вновь открываемыми абстрактно-всеобщими законами познаваемого объекта, заключается самая суть его эмпирико-индуктивного познания на пути к его научным теориям.
5 Этот момент периодически подчёркивается в учебном пособии В. А. Канке [22]. Оно представляется нам добротным учебным введением в современную евро-американскую философию науки, но никак не в философию науки вообще. См.. [8, с. 532-538].
логии - это второе важнейшее условие её окончательного освобождения от всех пережитков спекулятивности. Наипервейшим условием, как уже отмечалось, является немедленная, полная, безоговорочная и бесповоротная деидеологизация всей проблематики, связанной с эволюционной теорией познания как веками искомой логикой наиболее общего типа.
В отечественной философии имеется большой задел для приведения знаний эволюционной гносеологии в научно-теоретическую систему. Он восходит к фрагменту «К вопросу о диалектике» ленинских «Философских тетрадей» и представлен работами советских авторов [23], [24], [25], [26], [27], [28] и др.
В наше время нет ничего проще, чем поднять всё это на смех вместе со всем гегелевско-марксистским направлением разработки теории познания: «Хорошее «направление», если оно кульминационно разродилось анекдотическим лепетом «вождя мирового пролетариата», призывавшего искать потаённые фундаментальные «диалектические смыслы» в банальных простых категорических суждениях «Иван есть человек» и «Жучка есть собака»! И Кедров рабски туда же! И Ильенков со своими учениками!»
Такая позиция существует и она популярна отнюдь не только у части логиков, которые «с порога» отвергают всякую идею о том, что традиционной формальной логике есть ещё какие-то качественно новые альтернативы помимо логики символической и математической. Но у её сторонников просто нет элементарного исторического такта, подобающего деятелям науки.
В этой связи надо ещё раз подчеркнуть, что в науке всё новое вырастает из старого и в своих первородных версиях, как правило, отягощено пережитками старых понятий, терминов, методов и, естественно, заблуждений. Так, собственно коперниковский гелиоцентризм был выдержан в пережиточном ключе геоцентрического метода эпициклов, от которого был избавлен лишь И. Кеплером. Химическая атомистика в первородной версии Дж. Дальтона постоянно смешивала понятия атома и молекулы и лишь к 30-м гг. Х1Х в. была доведена другими химиками до кондиций современных школьных курсов. Эпохальный «Трактат об электричестве и магнетизме» Дж. К. Максвелла был весь во власти наивных механистических моделей электромагнитных явлений. Эту громоздкую теоретическую конструкцию приводили к канонической форме четырёх уравнений на языке векторного анализа другие физики мирового класса - Г. Герц, П. Тэт, О. Хэвисайд и др. И никому из них не приходило в голову даже приписать своё имя к уравнениям Максвелла. Согласно же «методологии» и «научной» этике современного нигилизма по отношению к гегелевско-марксистскому направлению разработки теории познания, эти физики должны были забросить Максвеллов «Трактат...» куда подальше и разрабатывать свои собственные теории электромагнетизма.
В отличие от советского, в наше время никто и ничто не заставляет говорить эзоповым языком о естественных наивностях, недоработках и заблуждениях марксистских классиков в вопросах теории познания. Никто и ничто не препятствует их сколь угодно жёсткой критике. Никто и ничто не препятствует переводу их концепций с «диалектического» языка на язык современных многоуровнево-системных моделей объективного мира и рациональных человеческих знаний. Никто и ничто не препятствует постановке заново и обсуждению вопроса о том, что такое диалектическая логика и совпадает ли она с теорией познания, как это считал В. И. Ленин 6. И антимарксистский нигилизм в этом круге вопросов - совсем не та «экономия
6 Такие обсуждения велись в 90-х гг., но, к сожалению, «заглохли». (См., напр., [29], [30], [31], [32], [33].) Есть веские основания считать, что диалектическая логика является неотъемлемой частью традиционной формальной логики. Вопреки ленинскому тезису, она сугубо не совпадает с эволюционной гносеологией. Она прямо связана с культурой формального оперирования релятивными понятиями, а также с культурой использования законов тождества, противоречия и исключения третьего [17, с. 140-162].
мышления», которую А. Пуанкаре связывал с выработкой адекватных понятий и оптимальной терминологии.
Приближаясь к завершению данной статьи, упомянем статью [34]. В ней констатировался ряд качеств профессионального сообщества тогда ещё советских философов. По социальной психологии и этике коллегиального творчества эти качества делают его весьма далёким от тех качеств, которыми обладают профессиональные сообщества людей науки. Творческий индивидуализм, нежелание вдумчиво работать с творческой продукцией коллег, игнорирование их аргументации и критики, неумение и даже нежелание работать «в команде» оборачивается в интегральном итоге отсутствием самих целевых установок на поступательное, коллегиальное и конструктивно-критическое наращивание объективно-истинной результативности. Конечно, философия в целом далеко не сводится к философии науки, от которой драматично «отпочковывается» эволюционная гносеология научного качества. Для других секторов многопланового и многообразного феномена философии такое положение дел традиционно, терпимо и даже нормально: их задача не в научно доказательном решении проблем, а в их постановке и дальнем поиске. Однако в области логики и методологии науки нормой было бы следование соответствующим образцам самой науки. Тем не менее, этого как не было двадцать с лишним лет назад, так нет и теперь. Да и саму статью [34] постигла всё та же прискорбная участь гласа вопиющего в пустыне.
Удивительно ли, что перспективные разработки даже ведущих советских философов не набирали «критической массы» заинтересованных коллег, желающих «подхватить и развить»?
Упомянем эти разработки. Концепция структурных уровней объектов познания и практики как общемировоззренческая, онтологическая «несущая конструкция» гносеологии (Б. Я. Пахомов, И. Д. Панцхава). Уже упоминавшаяся программа систематического перевода понятийного аппарата марксистской гносеологии на язык современного учения о многоуровнево-иерархичных системах (В. С. Тюхтин, В. И. Свидерский, О. С. Зелькина). Программа исследований логики становления и развития марксистской экономической теории с извлечением общенаучных методологических уроков (М. М. Розенталь, Б. М. Кедров, Э. В. Ильенков и его ученики). Концепция многоуровневой и разнокачественной рефлексивности и методологич-ности рационального мышления В. А. Лекторского и В. С. Швырёва. Программа В. Ж. Келле и М. Я. Ковальзона, нацеливавшая на систематическую подстройку методологии обществоведения под современную системно-историческую научную картину мира. Проблема ограниченной применимости в теоретическом обществоведении реалистской методологии, стимулированная работами Э. В. Ильенкова и корректно поставленная В. П. Копп. Исследования Б. М. Кедрова, отделившие закон развития познания в три фазы от гегельянского религиознофилософского контекста и представившие его в качестве основного закона эволюционной гносеологии. Можно продолжать этот список «заглохших» и даже вовсе забытых концепций, перспективных в своё время.
В нашей версии системы эволюционной гносеологии эти концепции конструктивнокритически сведены воедино и систематически работают в единой концептуальнометодической связке [16], [17]. Мы считаем свою версию добротным «затравочным кристаллом». Коллегиальными усилиями из него в короткие сроки можно вырастить современную систему эволюционной гносеологии, в которой методы философских трактатов, наконец-то, будут заменены на методы «интеллектуально аскетичных», зато систематически доказательных теоретических построений научного качества.
В такой нашей заявке нет какой-то претенциозной «подачи себя». Во-первых, интерес к поднятой проблеме в постсоветскую эпоху практически утрачен, так что кто-то его должен оживить. Во-вторых, этой заявкой мы хотим лишь привлечь к предлагаемой версии широкий
профессиональный интерес коллег, особенно - в форме конструктивной критики. На такую критику мы имеем много готовых ответов, но нам хотелось бы потрудиться и над новыми. Только была бы реакция коллег!
ЛИТЕРАТУРА
1. Пружинин Б. И. Ratio serviens? // Вопросы философии, 2004, № 12.
2. Турчин А. В. Война и ещё 25 сценариев конца света. - М., 2008.
3. Абачиев С. К. Наука и жизнь // В сб. «Будущее фундаментальной науки: концептуальные, философские и социальные аспекты проблемы». - М: Ин-т философии РАН- URSS, 2011.
4. Фоллмер Г. Эволюционная теория познания. - М., 1998.
5. Манин Д. Ю. Наука в кривом зеркале: Лакатос, Фейерабенд, Кун // В защиту науки. Бюллетень Комиссии Президиума РАН по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований, № 3.
6. Абачиев С. К. Подлинная наука и спекулятивная псевдонаука // В защиту науки. Бюллетень Комиссии Президиума РАН по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований, № 3.
7. Кричевской А. В. Учение Гегеля об абсолютном духе как спекулятивная теология // Вопросы философии, 1993, № 5.
8. Абачиев С. К. Современное введение в философию. (Методы философии, её предметы и реальные возможности.): Курс лекций. - М., 2006.
9. Ильенков Э. В. Философия и культура. (Из серии «Мыслители ХХвека» - М., 1991.
10. Scholz H. Zarys historii logiki. - Warszawa, 1956.
11. Современные проблемы материалистической диалектики. - М., 1971.
12. Тюхтин В. С. Системно-структурный подход и специфика философского знания // Вопросы философии , 1968, № 11.
13. Тюхтин В. С. Отражение, системы, кибернетика. - М., 1972;
14. Панцхава И. Д., Пахомов Б. Я. Диалектический материализм в свете современной науки. - М., 1971.
15. Кибернетика и диалектика. - М., 1978.
16. Абачиев С. К. Эволюционная теория познания. (Основные понятия и законы. Гносеологическая теория труда и техники.) - М., 2013.
17. Абачиев С. К. Традиционная логика в современном освещении. (Формальная логика как опытная наука.): Учебный курс. - М., 2006.
18. Абачиев С. К. К проблеме фундаментализации и гуманитаризации высшего образования // У ниверситетская книга, 2001, № 1.
19. Горский Д. П. Вопросы абстракции и образования понятий. - М., 1961.
20. Маилов А. И., Хасанов Н. Х. Описание и объяснение. (Проблема феноменализма в диалектической логике.) - Ташкент, 1969.
21. Рузавин Г. И. Научная теория. (Логико-методологический анализ.) - М., 1979.
22. В. А. Канке. Основные философские направления и концепции науки. - М., 2004.
23. Ильенков Э. В. Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» Маркса. - М.,
24. Абдильдин Ж. М. Проблема начала в теоретическом познании. - Алма-Ата, 1967.
25. Абдильдин Ж. М., Нысанбаев А. Н. Диалектико-логические принципы построения теории. - Алма-Ата, 1973.
26. Кедров Б. М. О методе изложения диалектики от абстрактного к конкретному // Вопросы философии, 1978, №№ 1, 2.
27. Кедров Б. М. О чём мы спорим? (Вместо заключительного слова) // Вопросы философии, 1979, № 6.
28. Кедров Б. М. О методе изложения диалектики. - М., 1983.
29. Сорина Г. В., Меськов В. С. Логика в системе культуры // Вопросы философии, 1996, № 2.
30. Непейвода Н. Н. Вызовы логики и математики ХХ в. и «ответ» на них цивилизации // Вопросы философии, 2005, № 8.
31. Смирнова Е. Д. Логика и философия // Вопросы философии, 2000, № 12.
32. Смирнов Б. А. К. Поппер прав: диалектическая логика невозможна // Вопросы философии, 1996, № 1.
33. Швырёв В. С. Как нам относиться к диалектике? // Вопросы философии, 1995, № 1.
34. Розов М. А. Философия без сообщества? // Вопросы философии, 1988, № 8.
1960.
