CC BY
38
С. АБАЧИЕВ, доцент Институт социально-экономического прогнозирования и моделирования
В своё время античный мыслитель Платон мечтал о государстве, управляемом философами. Как это ни странно покажется на первый взгляд, Советское государство было именно таковым. Правда, не в том смысле, который имел в виду Платон, а в том, что оно управлялось людьми, деятельно, подчас агрессивно исповедовавшими умозрительно-философскую доктрину.
Этот культурно-исторический феномен загодя и всесторонне был исследован русскими религиозными философами, которые действительно знали толк в историософии и которые после 1922 г. в большинстве своём оказались в изгнании. Ещё в 30-х гг. они пророчески предсказали мотивы и механизмы будущего неизбежного саморазрушения Советского Союза усилиями переродившейся партократии. Они же знали первопричину исторической трагедии, через которую наша страна прошла в ХХ столетии - порочный духовно-интеллектуальный комплекс российской интеллигенции, которая в силу особенностей развития постпетровской России к началу ХХ в. оказалась культурным маргиналом в своей стране. «Вехи» и «Из глубины», а также «Истоки и смысл русского коммунизма » и «О духовной буржуазности » Н.А. Бердяева, «Судьба и грехи России» Г.П. Федотова и др. - всё это восходит к «Легенде о Великом Инквизиторе » Ф.М. Достоевского, к «Господам ташкентцам» М.Е. Салтыкова-Щедрина, к «Дилетантизму в науке » А.И. Герцена.
В этом поистине проклятом, в пух и прах раскритикованном комплексе российско-интеллигентского менталитета едва ли не решающая роль принадлежала извращённым отношениям с научным и философским рационализмом новоевропейского
Когда и каким образом приобщать российское студенчество к философии?
типа. Уйдя из Церкви, разночинная российская интеллигенция порвала с духовно-историческими истоками национальной культуры и утратила методологическую культуру православного богословского рационализма. Свою неприкаянную религиозную энергию она переключила на сугубо светские учения, некритически заимствованные уЗападной Европы, в особенности - на псевдомессианский марксизм. С наивностью неофитов-язычников марксизм был принят тотально. Попытки давать ему творческое развитие в форме неизбежных дискуссий осуществлялись в ключе дихотомии «ортодоксия - ересь». В советскую эпоху ко всему этому прибавились сугубо инквизиторские методы и структуры ВКП(б)-КПСС на страже произвольной догматики государственной псевдонауки-псевдорелигии, которая всё более разносторонне и вопиюще расходилась с эмпирически данной жизнью в стране и в мире.
Есть все основания констатировать, что методологическое и культурологическое варварство значительной части политически активной российской интеллигенции благополучно перешло в постсоветскую эпоху, поменяв только свои «идеологические знаки ». Достаточно сказать, что даже иные бывшие видные специалисты в области марксистской логики и методологии науки теперь считают её достойной лишь пары пинков, а за образец для слепых подражаний взяли западную философию науки. Такая позиция уже начинает проталкиваться даже в книги, претендующие на статус учебников по философии науки для студентов и аспирантов. Сложное и сугубо неоднозначное марксистское обществоведение при этом тотально анафематствует-ся. Более того, замаячили призраки новых
версий «государства философов»: не единожды высказывались предложения консолидировать постсоветское российское общество на основе опять-таки умозрительно-философских концепций русского космизма, ноосферы В.И. Вернадского, богословски сомнительной историософии Л.Н. Гумилёва и др.
Эти тенденции говорят о том, что отечественная высшая школа в советскую эпоху плохо учила будущую интеллигенцию философии. Яркое тому свидетельство - нынешний всплеск спекулятивной псевдонауки, носителем и трубадуром которой является российская интеллигенция, прошедшая через курсы философии высшей школы советской эпохи. В этом нашествии «народной науки » немало даже людей с учёными степенями. Их примеру подражают многочисленные философы-любители с высшим образованием, но вообще не знакомые с методами научного познания. Действительно, советская высшая школа из рук вон плохо учила философии, если окончившие вуз люди не понимают того, что такой тип философствований - из области натурфилософии XVI-XVII веков. А чему удивляться, когда ещё лет 20 назадв нашей стране иные профессиональные «диаматчики» самозабвенно фабриковали и широковещательно пропагандировали «универсальные диалек-тико-материалистические теории» материи как таковой, развития как такового и даже движения как такового?
В постсталинские времена от «марксистско-ленинского всеобуча» тошнило не только студенчество, но и большинство педагогов. Не в бровь, а в глаз этому «всеобучу» бил и специфический советский фольклор: разница между матом и диаматом в том, что мат знают все, но это не принято афишировать, а диамата не знает никто, но все симулируют его знание. После 1991 г. специалисты и педагоги с облегчением сбросили эти идеологические вериги, хотя, как оказалось, далеко не все и не лучшим образом. Даже сейчас многим приходится доказывать, что советизированный
марксизм и марксизм классический качественно отличны в плане научной дееспособности: первый в этом плане идеологически кастрировал себя, во втором очень даже есть что конструктивно критиковать и творчески развивать в области философии науки и техники.
Ну а постсоветские учебные курсы и программы по философии, адресуемые нынешнему студенчеству - завтрашней российской интеллигенции? Выправили они это положение? Вопрос представляется риторическим. Думается, что большинство российскихпедагогов присоединятся к нашему мнению: эти учебные курсы и программы теперь и вовсе оказались без руля и ветрил. Плюс к этому средняя школа теперь массово поставляет высшей школе студентов нечитающих, неграмотных и косноязычных, поэтому на первом курсе вузов в федеральном компоненте общегуманитарного блока пришлось ввести предмет «Русский язык и культура речи », который отобрал минимум 50 часов аудиторного времени у других общегуманитарных дисциплин. В результате курс философии теперь скукожился до 30-50 часов аудиторного времени. И при этом его задача - приобщить студенчество не к диамату-истмату (который, кстати, в советские времена подавался в течение двух семестров), а ко всему мировому феномену философии с его 3000-летней историей! Вдобавок к этому в гуманитарных вузах его зачастую норовят подать на первом курсе, руководствуясь либо позитивистским диаматовским стереотипом философии как базисного и целостного научного мировоззрения, либо вовсе архаичным натурфилософским стереотипом философии как науки всех наук.
Ныне действующий Государственный образовательный стандарт для гуманитарных специальностей нефилософского профиля также не может считаться оптимально резюмирующим постсоветскую переоценку тематик и ценностей в области философии. Здесь можно квалифицированно оспаривать большинство узаконенных тем.
Прежде всего обращает на себя внимание то, что многие из них дублируют темы других общегуманитарных и общемировоззренческих дисциплин,которых не знала советская высшая школа.
Возьмём такую группу тем: «Самоорганизация бытия», «Движение и развитие. Диалектика», «Пространство и время», «Детерминизм и индетерминизм. Динамические и статистические закономерности». Но ведь это же темы дисциплины «Концепции современного естествознания». Конечно, в ней пока хватает своих недоработок, налицо своя эклектичная мешанина тематик, свои проблемы эффективной подачи материала. Но боже упаси отказаться от этой дисциплины в будущем образовательном стандарте, к чему ведут дело некоторые авторитетные учёные и педагоги! После разоблачения диаматовской мировоззренческой мифологии эта учебная дисциплина единственно способна эффективно приобщить будущую российскую интеллигенцию к реальному научному мировоззрению - плюралистичному, многоукладному, где новейший постнеклассический сектор сосуществует бок о бок даже со старинным, но несравненно более обширным классическим, которому обеспечено неопределённо долгое дальнейшее развитие и процветание. В плане массовой учебной пропаганды демифологизированного современного научного мировоззрения теперь просто не из чего выбирать. Здесь следует развивать успехи, концептуально-методически оптимизировать курс, жёстко отбирать совсем немногие естественно-научные теории, которые переросли в соответствующие научные картины мира и стали влиятельным общекультурным фактором [1].
В ходе такой оптимизации в «Концепции...» переходит и тема «Научные и философские картины мира». С разъяснения специфически философской природы научных картин мира этот курс должен начинаться - и тогда изначально становится понятно, какие совсем немногие концепции современного (и существенно много-
укладного) естествознания действительно достойны массовой учебной популяризации в высшей школе. При этом в те же «Концепции...» из курса философии уйдёт и такая группа тем: «Структура научного познания, его методы и формы. Рост научного знания. Научные революции и смена типов рационализма. Наука и техника ». Где, как не в «Концепциях.», можно детально и систематически разъяснить многообразие форм естественно-научного рационализма? Где ещё можно обстоятельно разъяснить его многоукладность, когда научные революции типа квантовой или синергетической не то что преемственно связаны с классикой, но и на неопределённое время оставляют ей право безраздельно господствовать и развивать успехи в своих обширных секторах? Где, как не в «Концепциях.», есть возможность внятно разъяснить сущность и специфику интеграционных процессов в физике, химии и биологии до создания квантовой теории атома и после него? Где, как не в «Концепциях. », можно убедительно показать, что единое научное мировоззрение если и возможно, то только как общекультурный эпифеномен межотраслевых интеграционных процессов по типу былого превращения всей химической отрасли естествознания в квантовую физику атомов и молекул? А что внятного по этому поводу можно сказать студентам в курсе философии, когда многотемье и дефицит аудиторных часов оставляют здесь «на всё и про всё» те же полчаса. Да ещё нынешним первокурсникам, которым нередко приходится заново растолковывать законы Ньютона!
Пройдя таким образом по темам, определённым для курса философии, можно выявить аналогичные дублирования тем религиоведения, культурологии, социологии, психологии и педагогики, политологии, основ правоведения, этики делового общения, эстетики - дисциплин, которые определены образовательным стандартом в федеральном и региональном компонентах или в роли читаемых по выбору студентов.
Возникают естественные вопросы. Зачем нужно такое дублирование? Не сигнализирует ли оно о том, что ныне действующий образовательный стандарт в плане концептуально-методической увязки тематик курса философии проигрывает даже позитивистски односторонним и схоластизиро-ванным учебным курсам философии советского периода? А что если радикально разгрузить современные курсы философии от такого дубляжа? Может быть, тогда они станут результативными в пределах тех же 30-50 часов аудиторного времени? А что если учебный курс философии перевести из ранга открывающего блок общегуманитарных дисциплин в ранг венчающего этот блок даже не на втором, а на третьем курсе? А что если и не ставить перед этим учебным курсом других задач, кроме приобщения к современной методологической культуре философского мышления? Ведь философия (как, впрочем, и культурология) явно не из тех дисциплин, которые можно выучить.
Не будем обманываться: в ранге учебного курса, открывающего блок общегуманитарных дисциплин, нынешний курс философии более чем неэффективен. Он контрпродуктивен в том же, увы, традиционном смысле, что формирует у подавляющего большинства обучаемых пожизненное отторжение философии как абстрактной схоластической зауми, никоим образом не связанной с реальной жизнью и профессиональной деятельностью. А если кого-то из нынешних студентов в будущем «потянет на философию », то это почти наверняка будет опять-таки архаичная и методологически необузданная философская партизанщина, весьма чреватая для человека сваливанием в штопор психопатической философской интоксикации. Во всяком случае, нынешние учебные курсы философии приобщают к современной методологической культуре философского анализа ничуть не эффективнее советских.
Теперь обратимся к теме «Смысл человеческого бытия». На что в этом плане мо-
жет претендовать учебный курс философии? На подачу студенту готового решения этой вечной проблемы? А если студент верующий, по-христиански просвещённый и воспитанный? Тогда для него этой проблемы просто не существует: ему яснее ясного, что смысл человеческой жизни в спасении своей бессмертной души (подчас -ценой физической смерти), а спасение общества выше человеческих сил и посильно только Христу-Богу. Темы «Будущее человечества. Глобальные проблемы современности » будут говорить ему лишь о том, что мировая история ступила непосредственно на порог эсхатологического разрыва, поскольку глобальные проблемы с эмпирически данной очевидностью неподъёмны для человечества - вконец обезумевшего, безмерно разделённого, горделивого и погрязшего в пороках. Всё это лишний раз убедит верующего студента в том, что водимый Святым Духом апостол Павел высказал истину на все времена: мудрость мира сего - безумие перед Богом. По отношению к темам атеистического экзистенциализма, к светским версиям выхода человечества из глобального кризиса у такого студента будет ценностное отторжение. А учебный курс философии будет настаивать: нет, изволь сперва ознакомиться с мудрствованиями Сартра и Камю, а уж потом получишь право судить о современном состоянии проблемы смысла человеческой жизни; твои представления о смысле и перспективах мировой истории - равные среди равных со светскими версиями Римского клуба, с теорией ноосферы Вернадского, с историософией Гумилёва...
Сегодня в среде российского студенчества десятки тысяч верующих христиан, мусульман, иудеев, буддистов. И по рассматриваемым тематикам курса философии у них свои чёткие позиции, которые менее всего нуждаются в корректировках со стороны светских наукообразных концепций. Конечно, эти позиции в зависимости от конфессиональной принадлежности существенно разные и критические по отноше-
нию друг к другу. Но курс философии не может за час аудиторного времени растолковать их суть, привить верующим (да и неверующим) студентам уважительное отношение к иным конфессиональным и культурным ценностям, к другим национальным менталитетам. Очень желательно, чтобы в ходе ознакомления с философией студенты уже обладали этими качествами. И в этой связи в высшей степени уместны учебные курсы религиоведения и культурологии, которых также не знала высшая школа советской эпохи. Причём освоение религиоведения должно предшествовать освоению культурологии, ибо все основные типы культур мира и поликультурной России исторически органично связаны с соответствующими религиозными вероучениями. (Понятно, что курсы религиоведения при этом должны быть избавлены от «научно-атеистической» методологии, которая систематически профанирует его предмет.) Вот тогда при освоении ценностно конфликтных тем в курсе философии у студентов могут быть в наличии как должный интерес, так и должный запас веротерпимости.
В курсе философии открытость проблем и ценностные сшибки начинаются уже с первых и основополагающих тем: «Предмет философии. Место и роль философии в культуре. Основные направления, школы философии и этапы её исторического развития». Да здесь сами профессиональные российские философы находятся в ценностных оппозициях друг к другу! Профессиональным философам хорошо известно, что комплекс элементарно-основополагающих вопросов о природе философии был и остаётся вечным, по сей день во многом открытым и остро дискуссионным. Но опять же обратимся к первым темам ныне действующего образовательного стандарта по философии. Их формулировка предполагает, что на тот комплекс вопросов, на который пытались дать свои ответы едва ли не все крупные философы от Сократа до «грузинского Сократа» М.К. Мамардашви-ли, есть готовые ответы. И современные
учебные программы в духе косной учебни-ковой догматизации продолжают давать на него «готовые ответы », как будто мы имеем дело не с основоположениями философии, а с основоположениями, скажем, теории государства и права. И в этих «готовых ответах» в силу понятной парадигмаль-ной инерции продолжают царить диама-товские стереотипы - вплоть до «основного вопроса философии».
Между тем вечность вопроса о природе философии не того качества, что вечность проблем добра и зла, войны и мира и т. п. Здесь можно говорить только о количественном аспекте в смысле количества веков, в течение которых на него пытаются ответить. В новоевропейской культуре с XVII в. бурно прогрессирует эффективно теоретизируемое естествознание. С Х1Х-ХХ вв. пошла в рост обществоведческая отрасль науки. С этого же периода формируется зрелое логико-методологическое самосознание науки. Поэтому неуклонно возрастают возможности давать чёткие и однозначные ответы на комплекс вопросов о природе философской отрасли мировой культуры, быстро и эффективно кончать с неадекватными стереотипами, исторически оправданными в эпохи неразвитого обществоведения и слабого логико-методологического обеспечения рациональной человеческой мыследея-тельности. В частности, культурология даже в её нынешнем, сугубо эмпирико-описательном состоянии способна эффективно покончить со многими ходячими стереотипами.
А уж современная логика и методология познания в этом исходном комплексе вопросов, по существу, призвана в кратчайшие сроки расчистить авгиевы конюшни! Это чувствовал ещё Гегель, хотя его еретическая религиозно-философская версия эволюционной гносеологии была безмерно далека от современной, существенно научной. Соответствующей была и результативность его титанических усилий в этом направлении. Но теперь достаточно несколь-
ких бесспорных положений современной логики и методологии познания, чтобы раз и навсегда изгнать из этого основополагающего комплекса вопросов пережитки стойких ложных стереотипов и не допустить их рецидивов. И в первую очередь - в учебниках и учебных программах.
С лёгкой душой продемонстрируем лишь несколько образцов сокрушения властных позитивистских мифов относительно природы философии, ибо в этом вопросе, как всегда, «ломать - не строить», т. е. опровергать - не доказывать. Тем не менее, не проделав этой разрушительной работы, невозможно производить и работу созидательную - осознание и, тем более, эффективное представление студенчеству грандиозного феномена мировой философии в его реальных, исторически изменчивых качествах. Вот лишь начальная фаза вышеупомянутой расчистки авгиевых конюшен.
1. Философия не есть наука уже потому, что она имеет историю в два с половиной тысячелетия, а наука - продукт западноевропейской культуры Нового времени.
2. Сила науки приобретается ценой узкой специализации её дисциплинарных единиц, чёткой осознанностью узких предметных областей эффективности. За свою многовековую историю философия забросила на донаучной стадии познания все предметы, которые ныне являются предметами частных научных дисциплин. В этом проявилось бесспорное «распочкование»в Новое время философии на спектр совре-менныхестественно-научных и обществоведческих дисциплин, на что делает упор марксистская история философии и в чём она права. Неправа она в том, что при этом представляет натурфилософию Нового времени, равно как и античную, целостной. На деле философия как целое во все времена была плюралистичной и концептуально аморфной.
3. Философия не есть наука постольку, поскольку она даже в Западной Европе не сводилась и не сводится к рационалистическому направлению. Тем более под такое
понимание не подпадает философия буддийского, индуистского, даосистского Востока - религиозная по содержанию, утончённо-мистическая по методам.
4. Философия не есть наука постольку, поскольку вечные религиозные проблемы, вопреки лжепророчествам Конта - Энгельса, никуда не ушли и не собираются уходить даже из западноевропейской философии и даже в начале третьего тысячелетия христианской эры.
5. Философия не есть наука постольку, поскольку русская философия вплоть до начала советизации марксизма была исключительно религиозной, предпочитая к тому же изъясняться методами православной иконографии («умозрения в красках» - по глубоко содержательному определению Е.Н. Трубецкого) и методами художественной литературы.
6. Философия не есть наука постольку, поскольку она вплоть до Х1Х-ХХ вв. не могла дисциплинировать свои рациональные умопостроения зрелой логикой и методологией познания, которые, в свою очередь, могли сформироваться только на основе обобщений исторического опыта экспериментальной и эффективно теоретизи-руемой науки Нового времени. Поэтому рационалистические умопостроения философии более ранних эпох в плане методологической самодисциплины человеческой мыследеятельности весьма несовершенные, а зачастую и просто варварские. Последнее относится не только ¡{спекулятивным «системам природы», стимулировавшим альтернативную программу Ф. Бэкона, но и к «аксиоматической этике » Б. Спинозы.
7. Философия не есть наука постольку, поскольку она от века и доныне исследует вечные мировоззренческие проблемы и вечные проблемы общественного бытия, к которым наука со своими узкоспециализированными методами на деле не способна и подступиться.
8. Философия не есть наука постольку, поскольку она стремилась и стремится одноактно познать сложный предмет до пос-
ледних оснований, в то время как теоретизирования научного качества осваивают такие предметы сугубо поэтапно, «послойно », довольствуясь долговременно необъ-яснёнными постулированиями своих основоположений.
9. Философия не есть наука постольку, поскольку в своих теоретических умопостроениях в силу разных причин не имеет возможности капитально обосновать достоверными опытными знаниями каждое понятие, систематически контролировать и периодически корректировать свои умопостроения достоверным опытом так, как это эффективно делает теоретическая наука.
10. Философия не есть наука постольку, поскольку наука с эмпирически данной очевидностью однозначно прогрессирует, а критерии прогресса философии не только непонятны, но могут даже ценностно исключать друг друга.
11. Философия не есть наука постольку, поскольку мировая наука (прежде всего - естествознание) неуклонно сращивается межотраслевыми интеграционными процессами в единое концептуальное целое, в то время как мировая философия в целом была и остаётся концептуально полиморфной.
12. Философия не есть наука постольку, поскольку научно-исследовательская деятельность столь жёстко и всесторонне регламентируется общественно-необходимыми детерминантами, как, пожалуй, ни одна другая область коллегиальной человеческой деятельности. Свидетельства тому - обречённость на отвержение и на переоткрытие потомками таких научных открытий, которые резко опережают свою эпоху, а также независимость и одновременность многих научныхоткрытий, когда наука к ним всесторонне готова. Философские поиски и находки радикально менее регламентированы общественно-необходимыми детерминантами.
Эта дюжина перечисленных признаков, по которым философия не есть наука, сродни апофатической методологии святооте-
ческого и современного православного богословия, которое многообразием отрицательных определений Божией Личности по сравнению с феноменом личности человека «сжигает мосты» богословского возврата к античному и эллинистическому антропоморфизму в понимании Духовного Космологического Первоначала. Оно со святоотеческой эпохи не питает иллюзий относительно того, что таким путём можно выйти на «остаточные» позитивные человеческие понятия о непостижимой Онтологии Пресвятой Троицы. Но в светских областях человеческой мыследеятельности подобный апофатизм выводит на чёткие понятия и адекватные концепции. В частности, в современном самопознании философии уже можно чётко выделить ряд наиболее существенных отличительных черт философии как феномена мировой культуры по сравнению с наукой. Укажем на некоторые из них, которые можно уверенно популяризировать в действительно современных, действительно эффективных учебных курсах философии, венчающих блок общемировоззренческих и общегуманитарных дисциплин на 3-м курсе.
1. Философия в целом - сверхсложная, существенно многоукладная и крайне своеобразная область человеческой культуры, причём не только интеллектуальной, но и духовной. Последнее удостоверяется многообразием и вечностью религиозно-философских проблем.
2. Методы философского мышления были и есть самые разные и чаще всего весьма далёкие от узкоспециализированных, «интеллектуально аскетичных» методов эффективных теоретизирований научного качества, систематически контролируемых и периодически корректируемых достоверными опытными знаниями.
3. С научным и философским рационализмом философия неразрывно связана лишь в своём западноевропейском секторе, начиная с эпохи средневековой схоластики и особенно - в лоне секулярных процессов Нового времени. Именно в этом сек-
торе мирового историко-философского процесса набирали силу экспериментально-теоретическая наука и её логико-методологическое самосознание, которое в настоящее время в своём логико-гносеологическом ядре можно считать «отпочковавшимся » от философии в весьма зрелом научно-теоретическом качестве.
4. Мировой массив философских знаний в целом представляет собой колоссально сложное, существенно многоукладное и концептуально хаотическое образование, подавляющую часть которого составляет всевозможная архаика и мифология. Он никак не может считаться «неисчерпаемым кладезем мудрости » и в принципе не может быть охвачен некоей единой теорией историко-философского процесса на манер гегельянства или марксистской теории «главныхфилософских направлений».
5. Концепция научной философии отрабатывалась лишь в одном из секторов европейской рационалистической философии от эпохи немецкого классического идеализма как «наукоучения » до эпохи советской философии науки. Её отработка увенчалась «отпочкованием» эволюционной гносеологии как теории научного качества, которое, тем не менее, не означает упразднения философии науки за дальнейшей ненадобностью [2].
6. В настоящее время понятие «научная философия» существенно изменило свой смысл. Во-первых, с ним следует связывать многодисциплинарную философию науки, во-вторых, - философские обобщения ключевых открытий науки в научных картинах мира, приобретающих общекультурное значение. В этом плане научную философию можно определить как научно-мировоззренческий арьергард науки. В-третьих, можно говорить о натурфилософском авангарде науки в том смысле, что у науки всегда были и будут передовые рубежи соприкосновения с непознанным, где методам философских умозрений временно нет альтернатив. Но, в отличие от эпох спекулятивного натурфилософского сис-
темотворчества, здесь философствующие умы должны отдавать себе полный отчёт в том, что их творческой продукцией являются сугубо рабочие гипотезы, подготавливающие постановку исследований на научные рельсы.
7. Философия традиционно имеет дело с особо сложными объектами и пытается одноэтапно постигнуть их до последних оснований. Эту нацеленность можно понимать в двух существенно разных смыслах. Во-первых, в смысле религиозной философии. Для неё эти последние основания исходно ясны - догматика соответствующих вероучений, с которой философ пытается систематически увязать своё понимание многосложных реалий бытия (особенно -общественного). Во-вторых, в смысле светской философии, которая пытается своими методами возместить недостатки научно-теоретического освоения особо сложных объектов - его узкую специализиро-ванность, медлительную «пошаговость» и т. д. Здесь первостепенно важна современная методологическая культура рационального анализа в условиях особо сложных и плохо структурированных проблем, ибо в противном случае такой анализ быстро и незаметно вырождается в архаичное спекулятивное системотворчество [3].
8. В философии были и есть проблемы двух основных и существенно разных типов. Во-первых, преходящие, которые после первичного философского исследования с преимущественно гипотетической результативностью далее передавались и передаются в ведение науки. (Эволюционная теория познания, окончательно переведённая в лоно науки логики, - новейший тому пример.) Во-вторых, непреходящие, вечные проблемы, которые из эпохи в эпоху ставились и ставятся в новых конкретно-исторических формах подобно проблеме добра и зла в эпоху современной социально-экономической и культурной глобализации. При ближайшем рассмотрении они оказываются религиозно-философскими.
В общем виде целевые установки, оптимальный подбор тематик и их концептуальная субординация в первой, историко-ме-тодологической половине учебного курса философии, венчающего блок общемировоззренческих и общегуманитарных дисциплин, представляются нам следующим образом.
ЦЕЛЕВЫЕ УСТАНОВКИ УЧЕБНОГО КУРСА «ФИЛОСОФИЯ: ИСТОРИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ ВВЕД ЕНИЕ В ПРЕДМЕТ»
Первая часть учебного курса философии призвана дать студентам не более чем адекватное исходное представление о мировой философии в качестве исключительно сложной, своеобразной и исторически изменчивой отрасли духовной и интеллектуальной культуры.
В первую очередь она должна служить искоренению пережитков и профилактике рецидивов позитивистских и идеологически мифологизированных версий философии, которые культивировались в отечественной высшей школе советской эпохи.
Второй основной целью первой части данного учебного курса является эффективное ознакомление студентов с современными критериями уместности философских методов исследования и в первую очередь - с теми областями познания, в которых наука не вытеснила философию и не может с ней конкурировать.
Несмотря на крайнюю сжатость и мно-готемье, современный курс философии при опоре на результаты курса логики должен и может увести мышление студентов от интеллектуальных соблазнов и привить им элементарные навыки современной культуры философского мышления.
В результате изучения первой части дисциплины «Философия» студент ДОЛЖЕН ЗНАТЬ:
• основные отличительные особенности философии какобласти познания;
• основные отличительные особенно-
сти философии как отрасли духовной и интеллектуальной культуры;
• основные исторические этапы развития европейской философии от античности до настоящего времени;
• главные направления разработки философских проблем в современной западно-европейской культуре и в азиатском культурном регионе;
• главные направления разработки философских проблем в отечественной философии досоветского, советского и постсоветского периодов;
УМЕТЬ:
• ориентироваться в многообразии философских учений;
• распознавать спекулятивные «безудержные теоретизирования», не поддаваться на этот интеллектуальный соблазн, на который традиционно склонна поддаваться российская интеллигенция;
• распознавать вечные и исторически преходящие философские проблемы;
• распознавать актуальные и надуманные философские проблемы;
ИМЕТЬ ОПЫТ:
• корректных философских дискуссий в пределах тем семинарских занятий;
• реферирования философской литературы, предусмотренной учебной программой;
ВЛАДЕТЬ:
• критериями различения философских концепций по степени их актуальности и добротности;
ИМЕТЬ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ:
• о реальной многоплановой сложности феномена мировой философии;
• об исторической изменчивости предметной ориентации и методов философии;
• об историческом взаимодействии философии с религией и с экспериментально-теоретической наукой Нового времени, а также об основных результатах этого взаимодействия в плане зрелого самосознания науки и философии;
• о национально-культурном характе-
ре философии в отличие от космополитизма науки;
• об основных отличиях европейских философских традиций от философских традиций Востока;
• о национальном своеобразии отечественной философии.
В условиях современного кризиса, связанного со статусом философии в отечественной высшей школе, иной раз предлагается вообще заменить учебный курс философии учебными курсами «философий чего-то »: философией права для будущих юристов, философией науки и техники для будущих учёных-естественников и инженеров, философией образования для будущих педагогов и т. п. Мы такую позицию разделяем лишь отчасти. А именно: такая конкретизация представляется нам уместной только во второй половине двухсемест-рового учебного курса философии на основе историко-методологического введения в предмет в его первой половине. Эта версия современной эффективной подачи учебного курса философии обеспечена нашим экспериментальным учебным пособием, представляющим философию как феномен культуры с позиций современной логики и методологии познания [4].
Российская высшая школа сейчас на
пороге принятия долговременного Государственного образовательного стандарта 3-го поколения, и есть основания опасаться, что в области общемировоззренческой и общегуманитарной подготовки будущей российской интеллигенции он узаконит далеко не лучший подбор дисциплин, их далеко не лучшую концептуально-методическую субординацию.
Необходимо всем российским научно-педагогическим миром довести долговременный образовательный стандарт до таких кондиций, в которых бы он действительно резюмировал постсоветскую переоценку ценностей в нашей стране. И послужил гарантией от возможного возврата к новым версиям «государства философов», которые неизбежно стали бы кровавыми, как и их исторический прецедент.
Литература
1. Абачиев С.К. Концепции современного ес-
тествознания. (Конспект лекций. Толковый словарь). - Москва; Балашиха, 2001.
2. См.: Абачиев С.К. Эволюционная теория
познания. (Опыт систематического построения). - М., 2004.
3. См.: Абачиев С.К., Делия В.П. Теория и
практика аргументации. - М., 2004.
4. Абачиев С.К. Современное введение в фи-
лософию. (Методы философии, её предметы и реальные возможности). - М., 2006.
