CC BY
143
2013
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Серия 6
Вып. 3
ФИЛОСОФИЯ
УДК 340.128 С. И. Дудник
ДИАЛЕКТИКА ОТРИЦАТЕЛЬНОСТИ В НЕОМАРКСИЗМЕ
Типологическое сравнение отечественного и западноевропейского марксизма, даже самое поверхностное, позволяет без труда обнаружить одно принципиальное различие в методологическом инструментарии, применяемом к самым различным областям действительности — от социальной теории до философии искусства. Речь идет о диалектике отрицательности, или «негативной» диалектике.
Нелишним будет напомнить, что в одном из вариантов «советского» марксизма — «диамате» — диалектика отрицательности была выражена в форме одного из трех главных законов диалектики — закона отрицания отрицания. Этот закон трактовался исключительно онтологически, т. е. как всеобщий закон развития самой природы, а уж затем как следствие его отражения и как закон мышления и логики. Вообще говоря, онтологизация диалектики — это один из главных пороков «советского» марксизма, превративших его в конструкцию, лишь внешним образом напоминавшую оригинальную марксистскую теорию. Следствие такой онтологизации — крайне абстрактное, догматическое понимание диалектики как науки о законах, действующих в одной и той же схематичной форме в природе, обществе и мышлении. «Противоположное "диамату" понимание диалектики состоит в том, что она не представлена везде одинаково. Она выглядит везде по-разному. А в своем конкретном и одновременно всеобщем виде она может быть представлена только как диалектика мышления, как диалектика развития человеческого познания, то есть как логика и теория познания. Что касается истории и природы, то ее применение здесь предполагает историческую науку и естествознание: и не к предмету этих наук применяется здесь диалектика, а к самим наукам — к истории и естествознанию» [1, с. 24].
В «советском» марксизме с диалектикой произошло примерно то же, что произошло с учением Аристотеля в средневековой схоластике и метафизике ХУП-ХУШ вв. [2]. Философия из учения о мышлении и логике превратилась в отвлеченное описание бытия «как оно есть». Поэтому в «советском» марксизме не следует надеяться обнаружить хотя
Дудник Сергей Иванович — д-р филос. наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: s.i.dudnikl@mail.ru © С. И. Дудник, 2013
3
бы даже приблизительное представление о предмете данной статьи — диалектике отрицательности. В то же время следует признать, что и в западноевропейском марксизме первое систематическое изложение данного предмета появилось сравнительно поздно, когда в 1966 г. Т. Адорно опубликовал одно из важнейших своих произведений — «Негативную диалектику». Наша задача здесь будет сводиться к тому, чтобы дать общую характеристику исходных положений диалектики отрицательности в изложении Адор-но и оценить, насколько такое систематическое изложение вопроса — совершенно необходимое с точки зрения внутренней логики развития марксистской теории — оказалось удачным. Особый интерес с историко-философской точки зрения представляет тот факт, что книга Адорно, осуществившая анализ категорий «тождество», «единство», «не-тождество», «противоречие» и др., насыщена в этом отношении критическим пафосом, адресованным экзистенциалистским интерпретациям этих категорий, а также опыту построения новых онтологий у М. Хайдеггера и Ж.-П. Сартра. Важно также, что «негативная диалектика» является для Адорно теоретической основой социальной критики индустриального общества, товарно-денежной экономики и современной культуры и идеологии.
Сам Адорно указывает в качестве источника идеи «негативной диалектики» на философское завещание В. Беньямина, оставленное им в «Метакритике теории познания» (1937), где тот «высказался в том смысле, что следует целенаправленно и последовательно преодолевать границы ледников абстракции; что важно, так это достичь конкретного философствования, прийти к нему. Негативная диалектика рисует этот путь только в ретроспекции. В современной философии конкретизация по большей мере превращается в обман» [3, с. 11]. Отметим, что в понимании Адорно диалектика представляет собой особый способ осмысления противоречий. Этот способ противостоит в первую очередь формально-логическому мышлению, опирающемуся на категории «тождество» и «общее понятие». И претензии на всеобщность мысли Адорно обнаруживает не в диалектике, как это происходило в диалектическом материализме, а, скорее, именно в формальной логике. Для «диамата» советской эпохи диалектика охватывает все стороны реальности и функционирует на трех уровнях: «1. Материалистическая диалектика, как наука о закономерных связях, составляет всеобщую методологию, абстрактную науку о всеобщих законах движения. 2. Диалектика природы. <.. .> 3. Материалистическая диалектика в применении к обществу — исторический материализм» [4, с. 33]. Для Адорно всеобъемлющий характер имеет логика: «В соответствии со своим собственным понятием логика должна быть истинной; но она дистанцируется от этого требования, потому что стремится одновременно быть всем — и метафизикой, и учением о категориях; логика, беря начало в себе самой, хочет быть тем определенно существующим, в котором само ее появление и ее основания только и могут обрести легитимность» [3, с. 45].
Ключевой момент композиции сочинения Адорно — противопоставление негативной диалектики диалектике позитивности. Здесь сразу же стоит указать, что Адорно, выдавая диалектику Гегеля за образец диалектики позитивности, опирается на явно одностороннюю интерпретацию гегелевской философии. Сам Адорно приводит следующее определение диалектики позитивности из гегелевской «Науки логики»: «Если, впрочем, еще и теперь скептицизм часто рассматривается как непреодолимый враг всякого положительного знания вообще и, следовательно, также философии, поскольку последняя имеет дело с положительным познанием, то следует возразить, что скептицизм опасен лишь для конечного, абстрактно-рассудочного мышления, и лишь оно не
4
может устоять против него; философия же, напротив, содержит в себе скептицизм как момент, а именно, как диалектическое. Но философия не останавливается на голом отрицательном результате диалектики, как это происходит со скептицизмом. Последний ошибочно понимает этот результат, беря его лишь как голое, т. е. абстрактное отрицание, ибо отрицательное, получающееся как результат диалектики, именно потому, что оно представляет собой результат, есть вместе с тем и положительное, так как содержит в себе как понятие того, из чего оно происходит, и не существует без последнего. Но это уже составляет определение третьей формы логического, а именно, спекулятивной или положительно-разумной формы»1 [5, с. 210]. Таким образом, если отрицательное рассматривается как результат диалектики, то уже в силу того, что это результат, это отрицательное оказывается положительным. Более того, скептицизм, с которым Гегель связывает такого рода диалектику отрицательности, сам является необходимым моментом положительно-разумной формы. В этом отношении Адорно как раз и противопоставляет негативную диалектику гегелевской положительно-разумной форме.
Но в гегелевской философии негативности отводится более сложная роль. Негативность является выражением отрицания человеческой индивидуальности, и именно этот аспект во многом определяет место проблемы негативности в философии Гегеля. Эта проблема играет ключевую роль в «Феноменологии духа», содержанием которой является поступательное преодоление исторически определенных форм мышления, изживающих свои внутренние противоречия, а также в «Философии религии», так как религия, согласно Гегелю, является той формой духа, где представление исчерпывает себя и уступает место положительно-разумной форме в лице философии.
В той мере, в какой в «Феноменологии духа» представлена диалектика сознания, где одни формы духа уступают место другим, более развитым, предметом этой феноменологии с необходимостью становится конечность духа, его временность, т. е. негативность. Негативное полагает отрицание конечности сознания, так как это «чистое общее движение, превращение всякого устойчивого существования в абсолютную текучесть, есть простая сущность самосознания, абсолютная негативность, чистое для-себя-бытие, которое таким образом присуще этому сознанию» [6, с. 141]. Но такое отрицание не ведет к ничто, а предполагает развитие сознания в самосознание. Такое отрицание не противостоит полаганию, так как оно не уводит в «дурную бесконечность» повторения одного и того же, но дает дорогу более развитой форме духа. Частный, но весьма значимый пример негативности самосознания — так называемая диалектика Господина и Раба. Отрицание другого как своей противоположности рождает отношение к другому как к равному, так как признание субъективной свободы может быть получено не по принуждению, но только свободно, т. е. по внутреннему закону самого сознания. Это взаимное признание означает рождение в сфере духа человека как личности. Существование человека-личности возможно только через отношение к другому как к самому себе. В основе правовой формы лежит это бытие личности, рассматриваемое как внешнее самому себе. Рассматриваемое как внутреннее отношение самого себя к самому себе, как выражение своей внутренней природы, это отношение олицетворяется понятием свободы. В любом случае негативность предстает как необходимый и существенный момент становления духа.
1 В работе «Негативная диалектика» Т. Адорно приводит эту цитату из «Науки логики» Гегеля в разделе «Спекулятивный момент» [3, с. 25].
5
Более того, в диалектике Господина и Раба категория негативности занимает центральное положение, так как играет роль структуры, определяющей отношение человека к миру. Примеры того, что негативность наделяется центральной ролью, можно обнаружить в различных разделах «Феноменологии духа». Например, в четвертом разделе «Истина достоверности себя самого», изображающем становление индивидуального самосознания, речь фактически идет о переходе человека от его природного существования к существованию в модусе свободной самостоятельной личности. Переход от обусловленности человека природными факторами к разумной определенности сознания возможен, если природные влечения будут опосредствованы понятиями. Негативность выступает в форме страха смерти, страха перед опасностью, и в этом аспекте она не только отрицает непосредственность природных влечений, но и полагает саму возможность понятийных определений. Другую форму негативности Гегель анализирует в разделе, посвященном духу. Определяя дух в форме свободной субъективности, Гегель допускает, что в этой форме свобода может становиться абсолютной свободой, а значит может оборачиваться и абсолютным злом. Здесь негативность рассматривается как безусловный предел абсолютной свободы, но осознание любого предела уже является осознанием возможности его преодолеть. Поэтому индивидуальность, осознающая свой предел, свою конечность, может его преодолевать. Правда у Гегеля такое преодоление олицетворяет террор Великой французской революции, подтверждающий, что абсолютная свобода негативна и может породить лишь ужас перед лицом смерти.
Эти особенности гегелевского учения о диалектике негативности были по достоинству оценены и Марксом. Обращаясь к заключительной главе «Феноменологии духа», Маркс оценил как величайшее достижение гегелевской диалектики открытие им негативного принципа, заключенного в человеческой практике: «Величие гегелевской "Феноменологии" и ее конечного результата — диалектики отрицательности как движущего и порождающего принципа — заключается, следовательно, в том, что Гегель рассматривает самопорождение человека как процесс, рассматривает опредмечивание как распредмечивание, как самоотчуждение и снятие этого самоотчуждения, в том, что он, стало быть, ухватывает сущность труда и понимает предметного человека, истинного, потому что действительного, человека как результат его собственного труда. Действительное деятельное отношение человека к себе как к родовому существу, или проявление им себя на деле как действительного родового существа, то есть как человеческого существа, возможно <. > только тем путем, что человек действительно извлекает из себя все свои родовые силы (что опять-таки возможно лишь посредством совокупной деятельности человечества, лишь как результат истории) и относится к ним как к предметам, а это опять-таки возможно сперва только в форме отчуждения» [7, с. 627].
Более того, в своем понимании принципа негативности Маркс идет и дальше, и глубже Гегеля: негативность, как и труд, является фактором духовно-практического самопорождения человека. Но если у Гегеля самодвижение духа венчается абсолютным знанием, то у Маркса эта завершающая гегелевскую философию точка совпадает с переходом к действительной общественно-исторической практике человечества, в которой человек освобождает себя и открывает дорогу для свободного и всестороннего развертывания сущностных сил человека. Там, где у Гегеля самодвижение духа исчерпывает свои возможности на ступени абсолютного знания, у Маркса только еще должна начаться истинная история человеческой свободы. «Лишь после того как великая социальная революция овладеет достижениями буржуазной эпохи, мировым рынком
6
и современными производительными силами и подчинит их общему контролю наиболее передовых народов, — лишь тогда человеческий прогресс перестанет уподобляться тому отвратительному языческому идолу, который не желал пить нектар иначе, как из черепов убитых» [8, с. 230].
Причем, как бы заранее соглашаясь с Адорно, Маркс именно в недостаточной развитости момента негативности усматривает чуть ли не главный порок гегелевской системы. По крайней мере, его критика гегелевской диалектики основывается именно на силе диалектики отрицательности. «В своей мистифицированной форме диалектика стала немецкой модой, так как казалось, будто она прославляет существующее положение вещей. В своем рациональном виде диалектика внушает буржуазии и ее доктринерам-идеологам лишь злобу и ужас, так как в позитивное понимание существующего она включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществленную форму она рассматривает в движении, следовательно, также и с ее преходящей стороны, она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна» [9, с. 74].
Заимствуя у Маркса и критику гегелевской системы с ее недостаточно выраженным моментом негативности, и социальную направленность применения принципа негативности, Адорно сообщает этим аспектам совершено иной смысл. Целью Адорно становится стремление разобраться в глубинных причинах социальных и политических катастроф первой половины двадцатого столетия. Какой бы грандиозной и всеобъемлющей ни была система философии Гегеля как венец спекулятивных творений человеческого разума, она все же не смогла предотвратить ужасы Дахау и Освенцима. Этот факт дает Адорно право не только поставить под сомнение возможности гегелевской философии в деле объяснения сущего, но и выразить подозрение в отношении рационалистической традиции и человеческого разума вообще. Идея «негативной диалектики» выдвигается им как альтернатива предшествующим формам рациональности, в отличие от Маркса, который, как известно, был убежден, что диалектическое мышление является закономерным и необходимым итогом всей истории человеческого мышления. Если у Гегеля способностью постижения истины наделялось спекулятивное мышление, то Адорно противопоставляет ему нечто принципиально новое — так называемое констелятивное мышление. Идея Адорно заключается в том, что необходима новая диалектика, не диалектика тотальности, акцентирующая приоритет целого над частями, но диалектика, исходящая из равноправия целого и составляющих его частей. Такое отношение целого и части будет справедливым, и такая же справедливость должна распространяться и на соотношение единичного, особенного и всеобщего, тогда как диалектика тотальности устанавливала безусловное господство всеобщего над единичным и особенным. Кроме того, классическая диалектика обвиняется Адорно в злоупотреблении категориями «тождество» и «отождествление», злоупотреблении, которое в конечном счете оборачивается в философии нивелированием идеи личности и индивидуальности. Подлинное диалектическое мышление, по убеждению Адорно, требует, чтобы именно уникальность, неповторимость, «инаковость» моей и всякой другой личности, их «нетождественность» друг другу, были бы выдвинуты на первый план. Такого рода диалектика неизбежно потребует и иных категорий. Еще одной важной проблемой является характерное для классической диалектики противопоставление субъекта и объекта: «Антагонизм, который философия вырядила в слова субъект и объект, не может быть истолкован как изначальный порядок вещей. Иначе дух превратится
7
в просто другое относительно тела, что противоречит имманентно соматическому телесного. Этот антагонизм нельзя расплавить исключительно посредством духа — дух виртуально снова одухотворит его, вдохнет в него жизнь. В антагонизме обнаруживается именно то, что имеет преимущество перед субъектом и в этом своем преимуществе ускользает от него — ибо вечность нельзя примирить с субъектом; ускользает, словно превращенная форма и образ преимущества и приоритета объективности» [3, с. 177]. Очевидно, что классическая диалектика отдавала предпочтение субъекту, тогда как задача новой, негативной диалектики состоит в том, чтобы вернуть философию к простой и неопровержимой идее, согласно которой объект всегда предстоит перед субъектом в своей инаковости. Вместе с тем приоритет объекта не следует интерпретировать так, как это делает упрощенный «экономический материализм».
Основной принцип негативной диалектики Адорно — это принцип отрицания тождества. В связи с этим переосмысливаются также и имеющие отношение к диалектике отрицательности категории снятия и отрицания. Если в гегелевской диалектике именно отрицание являлось движущим моментом, в соответствии с которым происходило развертывание противоречия и его снятие, то для Адорно отрицание — это твердое и непреложное отрицание, которое более не должно приводить к снятию противоречия. Отрицание, развертывающее противоречие, а затем его снимающее, согласно Адорно, ведет к оправданию существующего порядка вещей, к примирению с ним. Истинная негативная диалектика осуществляет рефлексию над своим собственным движением. «Если негативная диалектика требует саморефлексии мышления, то из этого очевидно следует, что мышление, для того чтобы быть истинным, сегодня обязано всякий раз мыслить в антитезе к самому себе. Мышление, которое испытывает недостаток во внешнем (понятие избегает всякое внешнее), имеет преимущество выдержать шум и грохот музыкального аккомпанемента, которым эсэсовцы любили глушить крики своих жертв» [3, с. 326].
Такой предстает диалектика отрицательности после переработки этого гегелевского и марксистского понятия у Т. Адорно. Реальный гуманизм Маркса отрицает мир присвоения и отчуждения, он утверждает действительный процесс самовоспроизводства человека, происходящий вопреки всей его противоречивости по восходящей линии. Очевидно, что само понятие негативной диалектики Т. Адорно унаследовал от Гегеля. Неоспоримо также, что Марксу он обязан стремлением выйти за рамки гегелевской концепции. Но Адорно ищет новые ориентиры: «..от гегельянца Маркса вплоть до Беньямина с его идеей спасения индукции; апофеозом этого процесса могло бы стать творчество Кафки» [3, с. 326]. Нельзя не признать и правомерность утверждения Адор-но, что теперь при любых размышлениях о мире и человеке следует учитывать уроки гуманистической катастрофы и не забывать о клубящемся из крематориев Освенцима дыме. Но нельзя не заметить, что негативная диалектика Адорно не редуцирует вопрос о ее эффективности и связи с действительностью. Не окажется ли так, что его негативная диалектика объясняет мир, отталкиваясь от факта, что преобразование мира завершилось неудачей?
Литература
1. Мареев С. Н. Из истории советской философии: Лукач—Выготский—Ильенков. М.: Культурная революция, 2008. 448 с.
2. Потемкин А. В. Метафилософские диатрибы на берегах Кизитеринки. Ростов-на-Дону: Госиздат, 2003. 576 с.
8
3. Адорно Т. Негативная диалектика. М.: Научный мир, 2003. 374 с.
4. Деборин А. М. Диалектика и естествознание. М.; Л.: Государственное издательство, 1929. 354 с.
5. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М.: Мысль, 1974. 452 с.
6. Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. М.: Наука, 2000. 495 с.
7. Маркс К. Критика гегелевской диалектики и философии вообще // Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.: Госполитиздат, 1956. 690 с.
8. Маркс К. Будущие результаты британского владычества в Индии // Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.: Госполитиздат, 1956. 690 с.
9. Маркс К. Капитал. Т. 1. М.: АСТ, 2001. 809 с.
Статья поступила в редакцию 12 марта 2013 г.
9
