CC BY
577
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2008. № 1 (14). С. 204-211. © М.Х. Абдрахманов, 2008
УДК 343.1
ВРЕД ИМУЩЕСТВУ И ДЕЛОВОЙ РЕПУТАЦИИ КАК ОСНОВАНИЕ ДЛЯ ПРИЗНАНИЯ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА ПОТЕРПЕВШИМ ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ
М.Х. АБДРАХМАНОВ
Одной из новелл Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации является норма, в соответствии с которой юридические лица наделяются правом приобретать процессуальный статус потерпевшего по уголовному делу. Данная новелла по-разному оценивается учеными-процессуалистами. Однако бесспорно, что своевременное принятие компетентными органами решения о признании понесшей вред от преступления организации потерпевшей по уголовному делу служит существенной гарантией защиты прав и законных интересов юридических лиц.
Весьма существенной гарантией прав и законных интересов юридических лиц является наделение данных участников общественных отношений правом приобретать процессуальный статус потерпевшего по уголовному делу. Данное положение впервые получило законодательное закрепление в связи с принятием и вступлением в законную силу Уголовно-процессуального кодекса
Российской Федерации.
Между тем проблема признания юридических лиц потерпевшими по уголовным делам долгое время весьма оживленно обсуждалась учеными-процессуалистами. Как известно, по УПК РСФСР 1960 г. организации, предприятия, учреждения, понесшие ущерб от преступления, были уполномочены занимать процессуальное положение гражданского истца (ст. 54). Сопоставление процессуальных определений «потерпевший» и «гражданский истец» позволило многим советским специалистам прийти к выводу о том, что юридическое лицо может участвовать в деле только в качестве гражданского истца, тогда как гражданин может одновременно быть и гражданским истцом, и потерпевшим [1, с. 54]. Однако практически сразу после принятия УПК РСФСР 1960 г. некоторые исследователи обратили внимание на несправедливость данного положения. Так, Л.Д. Кокорев одним из первых указал на целесообразность распространения процессуального понятия «потерпевший» и на организации, предприятия, уч-
реждения, пострадавшие от преступления. По мнению видного ученого, «это содействовало бы лучшей защите интересов юридических лиц, потерпевших от преступления» [2, с. 6]. М.С. Строгович отмечал, что юридическое лицо может быть потерпевшим, но оно по действующему законодательству участвует в уголовном деле только в качестве гражданского истца. Авторитетный специалист обосновывал мысль о том, что «правами потерпевшего должно пользоваться не только физическое лицо, но и юридическое лицо» [3, с. 253-256]. Примечательно, что Л. Д. Кокорев и М.С. Строгович вели речь о возможности причинения преступным посягательством юридическому лицу не столько имущественного вреда, сколько вреда морального [2, с. 6;
3, с. 256]. В качестве объекта уголовно-процессуальной охраны ими рассматривались честь и достоинство организаций (учреждений, предприятий).
Именитые ученые не случайно пришли к такому весьма спорному для своего времени выводу. Их позиция базировалась на предписаниях действовавшего в 70-80-е гг. ХХ столетия гражданского законодательства. Принятые 8 декабря 1961 г. Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик установили правило, в соответствии с которым как граждане, так и организации приобретали право требовать по суду опровержения порочащих их честь и достоинство сведений (ст. 7). Появление
данной нормы дало основание специалистам в области цивилистической науки рассуждать о защите чести и достоинства коллективных субъектов. Так, О.С. Иоффе указывал, что «честь выражает общественную оценку личности или коллектива, а достоинство - самооценку их общественной значимости» [4, с. 321]. Однако уже в тот период исследователи отмечали, что упомянутыми свойствами может обладать лишь человек, поэтому говорить о чести и достоинстве юридического лица представляется возможным лишь в связи с тем, что за ним стоят живые люди, коллектив [5, с. 96]. Как известно, Гражданский кодекс (далее - ГК) РФ отказался от признания за юридическими лицами права на такие нематериальные блага, как честь и достоинство, указав на наличие последних только у граждан. Отмеченный подход российского законодателя положительно оценивается абсолютным большинством современных цивилистов [6, с. 104].
Возвращаясь к проблеме признания юридических лиц потерпевшими по уголовным делам, надлежит отметить, что большинство исследователей советского времени относили юридических лиц к категории субъектов, не управомоченных занимать процессуальное положение потерпевшего [7, с. 6; 8, с. 4]. На то обстоятельство, что юридические лица не могут быть признаны потерпевшими, обращал внимание и Пленум Верховного Суда СССР. В случае причинения юридическим лицам имущественного вреда высшая инстанция в системе судов общей юрисдикции постановила признавать таковых гражданскими истцами [9, с. 335].
Незадолго до принятия УПК РФ М.В. Танцерев, детально исследовав вопрос о возможности признания юридического лица потерпевшим по уголовному делу, отметил, что юридическим лицам невозможно причинить физический и моральный вред, однако им может быть причинен вред имущественного характера. В связи с этим автор настаивал на том, что «отказ юридическим лицам в признании потерпевшими вступает в конфликт с принципом равенства перед законом и судом (в частности, с равенством незави-
симо от формы участия в экономической деятельности)» [10, с. 55].
Если М.В. Танцерев пришел к заключению, что юридическим лицам возможно причинение лишь имущественного вреда, то некоторые другие специалисты придерживались принципиально иной позиции и указывали, что в результате совершения преступных деяний юридическим лицам может причиняться и неимущественный вред. Так, Л.В. Брусницын обратил внимание на то, что «запрет на признание юридических лиц потерпевшими, с одной стороны, очевидная недостаточность комплекса процессуальных прав гражданского истца для защиты интересов нематериального характера - с другой, создают ситуации, когда юридические лица, фактически становясь участниками правоотношений, регулируемых уголовным законом, лишены необходимых процессуальных средств защиты своих нарушенных прав» [11, с. 70]. В.В. Хатуаева также высказалась за необходимость охраны неимущественной сферы интересов юридических лиц и в качестве уголовно-процессуального средства защиты последней предложила использовать институт компенсации морального вреда, причиненного распространением порочащих деловую репутацию сведений [12, с. 13-14].
Таким образом, развитие научных воззрений позволило современному законодателю изменить традиционный подход к определению понятия «потерпевший» и наделить возможностью занимать процессуальное положение упомянутого участника не только граждан, но и организаций (юридических лиц). Отныне в случае причинения преступлением вреда имуществу и деловой репутации юридического лица последнее должно быть признано компетентными органами и должностными лицами потерпевшим по делу (ч. 1 ст. 42 УПК РФ).
Отмеченная новелла большинством специалистов оценивается весьма положительно [13, с. 40-41; 14, с. 18]. Как справедливо замечает С.В. Круглов, именно в наши дни норма о придании статуса потерпевшего юридическому лицу имеет огромное значение, поскольку крупные предпринимательские объединения неизбежно привлекают
внимание преступных элементов, которые посредством создания лжепредприятий,
изощренных мошеннических схем завладевают контрольными пакетами акций, зданиями, оборудованием, продукцией и тем самым причиняют ощутимый вред имуществу и деловой репутации добросовестных участников гражданского оборота. В связи с этим «признание потерпевшим юридического лица, - по мнению С. В. Круглова, - выражает истинный смысл данного правового института» [15, с. 59-60]. Отдельные ученые оценили комментируемое новшество не иначе как «безусловное достижение российского уголовного судопроизводства» [16, с. 43].
Вместе с тем в научной литературе встречаются и иные взгляды относительно рассматриваемой нами новеллы уголовнопроцессуального закона. Так, Е.Е. Кондратьев полагает, что «с приданием юридическому лицу статуса потерпевшего возникает немало проблем с реализацией множества других положений самого же УПК РФ» [17, с. 50]. Помимо Е.Е. Кондратьева, с резкой критикой анализируемой нормы выступила И. В. Коркина, которая отметила, что «необходимости наделения юридического лица правами потерпевшего не имеется» [18, с. 14]. Причиной для подобных суждений послужило то обстоятельство, что авторы видят в таком участнике уголовного процесса, как потерпевшем, лишь человека с присущими ему качествами, в частности, способностью испытывать нравственные и физические страдания. Юридическое лицо, безусловно, обладает спецификой, правами потерпевшего (равно как и всеми другими субъективными правами) оно может пользоваться лишь посредством действий физических лиц, выполняющих функции его органа, работника или представителя. Однако данный факт, на наш взгляд, не должен трактоваться в качестве основания для ограничения права юридических лиц самостоятельно участвовать в уголовном судопроизводстве для полноценного отстаивания принадлежащих им прав и законных интересов.
Уголовно-процессуальный закон в качестве оснований для признания юридического лица потерпевшим установил причинение преступлением вреда его имуществу и дело-
вой репутации. Внимательное изучение многочисленных комментариев к Уголовно-процессуальному кодексу РФ позволяет отметить, что понятие вреда имуществу и деловой репутации юридических лиц их авторами не раскрывается [19, с. 123; 20, с. 89].
Между тем, с нашей точки зрения, принятие правильного и своевременного решения о признании юридического лица потерпевшим является существенной гарантией охраны прав и законных интересов такого лица. Учитывая изложенное, полагаем, что необходимо более подробно остановиться на основаниях признания юридического лица потерпевшим.
В научной литературе термин «имущественный вред» толкуется неоднозначно. Одни авторы понимают под ним уничтожение или уменьшение имущественного блага, а также иные нарушения имущественных прав граждан, явившиеся результатом преступления [21, с. 85]. Другие исследователи понимают под этим понятием совокупность объективно произошедших в результате совершенного преступления негативных изменений в имущественной сфере лица, признаваемого потерпевшим [10, с. 8]. Приведенные определения отличаются одним общим недостатком, а именно - в качестве субъектов, могущих претерпевать вред от неправомерных действий, называются лишь граждане (физические лица), в то время как в круг таковых надлежит включать также коллективные образования (в частности, юридических лиц). Кроме того, из обозначенных дефиниций не вполне ясно, входит ли в понятие имущественного вреда так называемая упущенная выгода. Аналогичный изъян присущ определению, предложенному А.М. Беляковой. По её мнению, вред, причиненный имуществу, состоит либо в стоимости утраченного имущества, либо в сумме, составляющей разницу между стоимостью имущества до и после его повреждения [22, с. 8]. В этом смысле более предпочтительным представляется определение имущественного (материального) вреда, которое содержится в работе Л. Д. Кокорева. Под данным понятием известный процессуалист понимал «как реальный ущерб в имуществе, так и всякое ли-
шение материальных благ, в какой бы форме оно ни проявлялось» [2, с. 7].
Основная полемика, развернувшаяся среди процессуалистов, состоит в том, включать ли в содержание имущественного вреда недополученные доходы (упущенную выгоду). Некоторые ученые утверждают, что в рамках уголовного судопроизводства возмещению подлежит лишь реальный имущественный вред, причиненный преступлением, поскольку установление упущенной выгоды ведет к затягиванию производства по уголовному делу [7, с. 6; 13, с. 33]. Действительно, как верно замечают практикующие юристы, дела о взыскании убытков в виде упущенной выгоды относятся к одной из самых трудных категорий судебных дел [23, с. 124], однако подобный довод не должен ставиться во главу угла, поскольку при таком подходе складывается парадоксальная ситуация: лицо, совершившее гражданско-правовой деликт, вынуждено возмещать убытки в полном объёме, в то время как лицо, совершившее преступление, освобождается от возмещения убытков в виде недополученных доходов [24, с. 44]. Более того, как тонко подмечает И.Н. Поляков, судебно-следственные органы зачастую сталкиваются в своей деятельности с крайне сложными и запутанными делами, однако никто не предлагает оставлять такие преступления нерасследованными [25, с. 54].
Таким образом, на наш взгляд, правы те ученые, которые высказываются за рассмотрение упущенной выгоды в качестве обязательной составляющей имущественного вреда в российском уголовном процессе [16, с. 48]. Весьма оригинальную позицию по рассматриваемому вопросу занял О.В. Голиков, который утверждает, что упущенная (утраченная) выгода может и должна возмещаться лишь в тех случаях, когда бесспорно доказано (выделено нами. - М.А.), что отмеченные доходы лицо смогло бы получить при обычных условиях (если его права не были бы нарушены преступным посягательством) [26, с. 93]. Вместе с тем, указание на бесспорность представляется неоправданным, поскольку убытки в виде упущенной выгоды могут быть доказаны лишь с известной долей вероятности.
В свете изложенного следует поддержать мнение Т. В. Тетериной, в соответствии с которым имущественный вред есть хищение, повреждение и уничтожение имущества и других материальных ценностей. При этом данный вред, с её точки зрения, может выражаться и в затратах, связанных с ликвидацией последствий совершения преступления, а также в недополученных доходах, которые потерпевший получил бы при обычных условиях имущественного оборота [27, с. 17].
Таким образом, вред имуществу как основание для признания юридического лица потерпевшим по уголовному делу можно определить как негативные последствия нарушения преступным посягательством имущественных прав и законных интересов соответствующего лица, выразившиеся в уничтожении, повреждении или похищении материальных ценностей, неполучении доходов, которые потерпевшая организация извлекла бы при обычных условиях гражданского оборота, а также финансовых потерях, возникших в связи с необходимостью восстановления нарушенных прав и ущемленных интересов.
Наряду с имущественным вредом уголовно-процессуальный закон основанием для признания юридического лица потерпевшим признает причинение вреда деловой репутации последнего. Весьма интересно, что внимательное изучение теоретического материала, а также детальный анализ законопроектной документации свидетельствует об отсутствии у законодателя весомой базы для внедрения в действующее законодательство конструкции «вред деловой репутации юридического лица». Таковая впервые в уголовно-процессуальной сфере появилась лишь в 2001 г. с принятием УПК РФ (ч. 1 ст. 42). Во многом данное законодательное новшество продиктовано ходом развития российской правовой системы.
Личные неимущественные права и нематериальные блага приобретают для участников имущественного оборота всё большую важность. Реагируя на данное обстоятельство, законодатель в последние годы существенно повысил удельный вес правовых норм, регламентирующих неимущественные отно-
шения. В Гражданском кодексе РФ вопросам регламентации нематериальных благ и их защиты посвящена отдельная глава. Многие деяния, посягающие на неимущественную сферу интересов физических и юридических лиц, образуют соответствующие составы преступлений. Не стал исключением из общего ряда и уголовно-процессуальный закон. Именно в уголовно-процессуальной области наиболее ярко проявляется конфликт интересов государства, общества, с одной стороны, и отдельных лиц (в том числе юридических), с другой. Сфера уголовного судопроизводства несет большую потенциальную опасность нарушения частных интересов неимущественного характера.
На первый взгляд, в сравнении с конструкцией «вред деловой репутации юридического лица» более обыденной выглядела бы формулировка «причинение юридическому лицу морального вреда». Такое положение содержится не только в одном из проектов УПК РФ (подготовленном Министерством юстиции РФ), но и в уголовно-процессуальном законодательстве ряда иностранных государств (в частности, Республики Казахстан). Однако российский законодатель предпочел использовать конструкцию «вред деловой репутации юридического лица», что представляется вполне оправданным шагом.
Дело в том, что применимость категории морального вреда к существу юридического лица у многих ученых вызывает серьезные сомнения. Большинство юристов полагают, что моральный вред (понимаемый как физические или нравственные страдания) в силу определения этого понятия, содержащегося в ст. 151 ГК РФ, противоречит сущности юридического лица. Оно, как известно, не может испытывать ни физических, ни нравственных страданий [28, с. 44-46; 29, с. 2425]. Несмотря на то, что существует группа ученых, придерживающаяся мнения, в соответствии с которым моральный вред может причиняться не только физическому, но и юридическому лицу [30, с. 103; 31, с. 32-33], мы считаем, что более правильным вариантом разрешения проблемы является введение в действующее законодательство норм, связанных с предоставлением юридическим ли-
цам права на компенсацию нематериального вреда для защиты их деловой репутации. Применительно к гражданскому праву такие суждения уже прозвучали. Так, например, Е.М. Дьяченко инициирует внесение изменений в ГК РФ, где наряду с компенсацией морального вреда гражданину в качестве способа защиты гражданских прав предлагается закрепить компенсацию репутационного вреда юридическому лицу [32, с. 11-12].
Мысль автора вполне ясна и представляется продуктивной, вместе с тем вряд ли можно согласиться с предлагаемой Е.М. Дьяченко терминологией. Понятие «репутационный вред» не в полной мере соответствует требованиям законодательной техники, поскольку, во-первых, в русском языке отсутствует слово «репутационный», во-вторых, как справедливо отмечал В. М. Савицкий, главной в совершенствовании языка законодательных актов является проблема упорядочения, стандартизации терминов [33, с. 10]. В связи с этим считаем более предпочтительным использование термина «вред деловой репутации юридического лица», который употребляется в нормах гражданского, уголовно-процессуального и иных отраслей современного российского законодательства. Кроме того, конструкция «вред деловой репутации юридического лица» точнее отражает суть обозначаемого им понятия.
Уголовно-процессуальный закон признает в качестве основания для признания юридического лица потерпевшим причинение преступлением вреда его имуществу и деловой репутации (ч. 1 ст. 42 УПК РФ). Исходя из буквального толкования приведенной нормы, юридическое лицо может претендовать на обретение процессуального статуса потерпевшего лишь в случае одновременного причинения преступлением вреда и его имуществу, и его деловой репутации. В связи с этим И.В. Мисник предложила заменить в анализируемой норме союз «и» на союз «или», аргументируя это изменение тем, что преступлением организации может причиняться исключительно имущественный вред [16, с. 57].
Вместе с тем, необходимо отметить, что в результате совершения некоторых преступлений (например, воспрепятствование закон-
ной предпринимательской деятельности; незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну) юридические лица могут понести вред, главным образом, неимущественного характера. Наиболее характерным примером преступного нарушения нематериальных интересов юридических лиц является незаконное использование товарного знака. Анализ судебной практики позволил убедиться в правильности нашего мнения. Так, некий гражданин М. совместно с неустановленным следствием лицом на протяжении длительного периода времени изготавливал кустарным способом и распространял спиртосодержащую жидкость в бутылках двух известных на территории Омской области производителей водочной и ликероводочной продукции, используя товарный знак данных предприятий. В обвинительном заключении сторона обвинения констатировала, что своими действиями М. и неустановленное следствием лицо причинили ООО «О.» и ОАО «О.» моральный вред. В заявленном в ходе производства по данному уголовному делу гражданском иске одно из понесших вред юридических лиц отметило, что действиями М. предприятию нанесен «труднопоправимый вред деловой репутации» [34].
Наше мнение о самостоятельности вреда деловой репутации как основании для признания юридического лица потерпевшим может быть подкреплено результатами исследований, проведенных другими специалистами. В частности, Ю.В. Ерошкин утверждает, что заведомо ложной рекламой, незаконным использованием товарного знака, разглашением сведений, составляющих коммерческую или банковскую тайну, преднамеренным и фиктивным банкротством непременно причиняется вред деловой репутации пострадавшего юридического лица [35, с. 104-105].
Таким образом, с помощью конструкции «возмещение вреда деловой репутации юридического лица» представляется возможным обеспечивать уголовно-процессуальной защитой и некоторые другие неимущественные права данного участника правовых отношений. Вред деловой репутации юридического
лица, возникший в результате преступного посягательства, должен возмещаться в рамках производства по уголовному делу и, на наш взгляд, средствами, содержащимися в УПК РФ. Учитывая сказанное, в комментируемую норму целесообразно внести коррективы, связанные с возможностью признания юридического лица потерпевшим в случае причинения преступлением вреда его имуществу и (или) деловой репутации.
Между тем стоит отметить, что ни в одном из изученных нами уголовных дел, юридические лица не признавались потерпевшими по критерию умаления преступным посягательством деловой репутации. На наш взгляд, данный факт можно объяснить тем, что практические работники склонны учитывать лишь имущественный вред, который более очевиден, его доказывание представляется менее затруднительным. Кроме того, в качестве объяснения приведенной статистике можно сослаться на консервативность мышления, присущего подавляющему большинству должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство.
Переходя к характеристике понятия «вред деловой репутации юридического лица» как самостоятельного основания для признания юридического лица потерпевшим по уголовному делу, хотелось бы указать на специфическое содержание данной разновидности вреда. Многие исследователи склонны проводить параллель между вредом деловой репутации, наносимым преступлением юридическому лицу, и моральным вредом, причиняемым преступным посягательством гражданину. Деловая репутация юридического лица является разновидностью нематериальных благ, соответственно, умаление данного блага должно влечь за собой наступление неимущественного вреда. Однако абсолютное большинство исследователей склонны рассматривать вред деловой репутации юридического лица в качестве неимущественного вреда, тесно связанного с имущественным [36, с. 96]. Посягательство на деловую репутацию юридического лица, как правило, имеет следствием не только ухудшение общественного мнения о деятельности соответствующей организации, утрату имид-
жа добросовестного контрагента, потерю доверия со стороны населения, но также может выразиться в оттоке клиентуры, разрыве договорных отношений и иных негативных последствиях, суть которых сводится к имущественным затратам (в частности, в виде недополученной прибыли). В связи с этим нельзя не согласиться с О.А. Пешковой, которая утверждает, что «любое незаконное использование товарного знака, информации, интеллектуальной собственности, раскрытие коммерческой или служебной тайны негативно отражается прямо или опосредованно на деловой репутации юридического лица, которому принадлежат эти неимущественные права, а также на его финансовом положении» [37, с. 79].
Таким образом, вред деловой репутации как основание для признания юридического лица потерпевшим по уголовному делу можно определить как негативные последствия умаления преступным посягательством данного нематериального блага, выразившиеся в ухудшении общественного мнения о коммерческой и иной деятельности соответствующего лица, утрате доверия со стороны населения, потере имиджа добросовестного контрагента и иных потерях неимущественного и имущественного характера.
Подводя итог проведенному исследованию, хотелось бы отметить, что наделение юридических лиц правом занимать процессуальное положение потерпевшего является весьма позитивной новеллой действующего уголовно-процессуального законодательства, а своевременное принятие компетентными органами решения о придании понесшей вред от преступления организации статуса потерпевшего служит существенной гарантией защиты прав и законных интересов юридических лиц.
1. Мазалов А.Г. Гражданский иск в уголовном процессе. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Юрид. лит., 1977.
2. Кокорев Л.Д. Потерпевший от преступления в советском уголовном процессе. - Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1964.
3. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса: В 2 т. - М.: Наука, 1968.
4. Иоффе О.С. Советское гражданское право. -М.: Юрид. лит., 1967.
5. Белявский А.В., Придворов Н.А. Охрана чести и достоинства личности в СССР. - М.: Юрид. лит., 1971.
6. Эрделевский А. О компенсации морального вреда юридическим лицам // Хозяйство и право. - 1996. - № 11.
7. Савицкий В.М., Потеружа И.И. Потерпевший в советском уголовном процессе. - М.: Юрид. лит., 1963.
8. Божьев В.П. Потерпевший в советском уголовном процессе: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 1963.
9. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 1 ноября 1985 г. № 16 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве» // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам / Сост. С.Г. Ласточкина, Н.Н. Хохлова. - 4-е изд., перераб. и доп. - М.: Велби: Проспект, 2006.
10. Танцерев М.В. Потерпевший и его функция в уголовном процессе России: Дис. ... канд. юрид. наук. - Томск, 1999.
11. Брусницын Л.В. Потерпевший: уголовно-процессуальные аспекты // Государство и право.
- 1995. - № 9.
12. Хатуаева В.В. Проблемы возмещения морального вреда в уголовном процессе России: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Волгоград, 2000.
13. Колдин С.В. Защита прав и законных интересов потерпевшего по Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации: Дис. . канд. юрид. наук. - Саратов, 2004.
14. Анощенкова С.В. Уголовно-правовое учение о потерпевшем / Отв. ред. Н.А. Лопашенко. -М.: Волтерс Клувер, 2006.
15. Круглов С.В. Развитие правового положения потерпевшего в уголовном процессе // Следователь. - 2006. - № 1.
16. Мисник И. В. Потерпевший в российском уголовном судопроизводстве: Дис. . канд.
юрид. наук. - Иркутск, 2005.
17. Кондратьев Е.Е. Новый УПК: защита свидетелей, потерпевших и других участников уголовного процесса // Государство и право. -2003. - № 8.
18. Коркина И. В. Процессуальное положение потерпевшего в досудебном уголовном судопроизводстве: Дис. . канд. юрид. наук. - М., 2006.
19. Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. проф. В.М. Лебедева; науч. ред. проф. В.П. Божьев. - М., 2002.
20. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. и науч. ред. проф. А.Я. Сухарева. - М.: НОРМА, 2002.
21. Гуреев П.П. Защита личных и имущественных прав. - М.: Наука, 1964.
22. Белякова А.М. Имущественная ответственность за причинение вреда. - М.: Юрид. лит., 1979.
23. Сметанников А. Проблема доказывания упущенной выгоды // Хозяйство и право. - 2006.
- № 10.
24. Фликер С. Возмещается ли только реальный ущерб или упущенная выгода? // Социалистическая законность. - 1968. - № 2.
25. Поляков И.Н. Имущественный вред, причиненный преступлением: понятие, проблемы возмещения // Советское государство и право. - 1989. - № 6.
26. Голиков О.В. Совершенствование российского законодательства в сфере защиты потерпевшего в уголовном процессе: Дис. . канд. юрид. наук. - М., 2003.
27. Тетерина Т.В. Проблемы обеспечения имущественных, иных прав и законных интересов потерпевшего в уголовном процессе: Дис. ... канд. юрид. наук. - Н. Новгород, 2004.
28. Боннер А. Можно ли причинить моральный вред юридическому лицу? // Российская юстиция. - 1996. - № 6.
29. Голубев К., Нарижный С. Защита деловой репутации юридических лиц // Российская юстиция. - 1999. - № 7.
30. Малеина М.Н. Нематериальные блага и перспективы их развития // Закон. - 1995. - № 10.
31. Афанасьева И.В., Белова Д.А. Компенсация морального вреда юридическому лицу // Юрист. - 2002. - № 8.
32. Дьяченко Е.М. Деловая репутация юридических лиц: Дис. . канд. юрид. наук. - Краснодар, 2005.
33. Савицкий В.М. Язык процессуального закона (вопросы терминологии) / Под ред. А.Я. Сухарева. - М.: Наука, 1987.
34. Уголовное дело № 19763 // Архив Кировского районного суда г. Омска. - 2006.
35. Ерошкин Ю.В. Компенсация морального вреда юридическим лицам в свете положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // Проблемные вопросы применения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: Материалы на-уч.-практ. конф. - Саранск: Красный Октябрь, 2002.
36. Беспалов А.В. Честь, достоинство и деловая репутация как объекты гражданских прав: Дис. ... канд. юрид. наук. - Краснодар, 2004.
37. Пешкова О. А. Ответственность и защита при причинении вреда неимущественным правам и нематериальным благам граждан и юридических лиц: Дис. ... канд. юрид. наук. - Волгоград, 1997.
