CC BY
24
И.В. Пешков (Москва) ORCID ID: 0000-0001-9881-3429
ВПЕРЕД В ХХ ВЕК, ИЛИ ВЕЛИЧИЕ НЕСОПОСТАВИМОГО
Рецензия на книгу: Русские литературоведы ХХ века: биобиблиографический словарь. Т. I: А—Л/сост. А.А. Холиков; под общей редакцией О.А. Клинга и А.А. Холикова.
М.; СПб.: Нестор-История, 2017. 532 с., ил.
Аннотация. Рецензирование энциклопедий, а тем более биобиблиографических словарей - особая проблема, связанная со сложностями как объективными (объем книги и многообразие персонажей), так и субъективными (невозможность оценить все области литературоведения в равной степени погружения). Диалектику частей и целого в энциклопедическом словаре можно охарактеризовать как отношения замысла и реализации, причем замышляют обычно одни люди (в данном случае главный редактор О.А. Клинг и его заместитель и составитель словника А.А. Холиков), а воплощают задуманное другие (254 автора статей). Рецензенту по силам оценить общий замысел, изложенный во вступительных статьях, но трудно адекватно оценить реализацию. Тут приходится применять метод выборочной проверки. До 2017 г. издавать такой словарь было явно рано (век должен отлежаться), а после уже могло стать поздно (забывать бы начали ушедших людей, и новые люди и теории отвлекали бы). Уместность во времени - вот где интуиция издателей проявилась в первую очередь. В том вошло 378 имен, звезды первой, второй и третьей литературоведческой величины. И если первые и вторые еще как-то были описаны в родственных энциклопедиях и словарях, то третьи (например, Э.Е. Зайденшнур, В.Г. Зинченко, А.М. Линин, Л.Я. Лившиц, Н.С. Лей-тес и многие другие) только теперь обретают библиографическое бессмертие. Особенно сложно оказалось в этом серьезном, хорошо подготовленном словаре найти неудачную статью и показать не только ошибки и просчеты ее автора, но и исправление их общей политикой издателей. Автор рецензии попытался это сделать, проанализировав статью, посвященную А.А. Аниксту.
Ключевые слова: биобиблиографический словарь; шекспироведение; А.А. Аникст.
I.V. Peshkov (Moscow) ORCID ID: 0000-0001-9881-3429
To the 20 Century, Or the Eminence of Heterogeneity
Book Review: Russian Literary Critics of the 20 Century: Biobibliographic Bictionary. Vol. 1. A-l / compiled by A.A. Kholikov; edited by O.A. Kling andA.A. Kholikov. Moscow; Saint-Petersburg: Nestor - History, 2017. 532p.: silt.
Abstract. Reviewing of encyclopedic bio-bibliographic dictionaries is connected with difficulties of two sorts. On the one hand, it is a very big volume and the extreme
variety of literary critics heading the articles, and a reviewer confronting the impossibility of evaluating all the areas of literary criticism in an equal degree of immersion, on the other hand. The dialectics of components and a whole in an encyclopedic dictionary can be described as a relationship of design and implementation, but usually some persons plot (in this case, the editor-in-chief O.A. Kling and his deputy and the compiler of the dictionary A.A. Kholikov), and the other persons embody the plan (254 authors of articles). The reviewer is able to assess the overall idea set out in the introductory articles, but hardly able to assess adequately the implementation. It is necessary to apply a selective check. Until 2017, it was obviously too early to publish such a dictionary, then it could be too late. Editors' intuition manifested itself in the time relevance. The first volume included 378 names. These are the stars of the first, second and third literary magnitude. And if the first and the second categories partly described in the other encyclopedias and dictionaries, the last (e.g., E.E. Seidenschnur, V.G. Zinchenko, M.A. Linin, L.J. Livshits, N.S. Leithes and many others) only here have acquired the bibliographic immortality. It was especially difficult to find in the long-prepared and well-done dictionary an unsuccessful article to demonstrate not only the mistakes and errors of its author, but also their correction by means of editors' general approach to the dictionary. The article was devoted to A.A. Anikst.
Key words: bio-bibliographic dictionary; Shakespeare studies; A.A. Anikst.
Рецензировать энциклопедические издания дело рискованное и, пожалуй, двусмысленное. Диалектика частей и целого в энциклопедическом словаре всегда не простая, ее можно в некотором приближении охарактеризовать как отношения замысла и реализации, причем в данном случае замышляют в основном одни люди (главный редактор О.А. Клинг и его заместитель и составитель словника А.А. Холиков), а воплощают задуманное преимущественно другие (авторы статей в количестве 254 человек), хотя эти другие и сами что-то замышляют. Рецензенту по силам оценить общий замысел, к тому же изложенный во вступительных статьях главного редактора и заместителя главного редактора, но едва ли по силам вполне адекватно оценить реализацию, прочитать хотя бы всю массу статей. Тут приходится применять метод выборочной проверки, брать статьи о литературоведах, в работах которых сам рецензент кое-что понимает.
Итак, сначала о замысле в целом. Замыслили и издали словарь очень своевременно. Двадцатый век прошел, и уже пятая часть двадцать первого почти прошла, а специального словаря о российских литературоведах ушедшего века до сих пор не имелось. Но до 2017 г. издавать такой словарь было явно рано (век-то должен отлежаться!), а после 17-го стало бы поздно (забывать бы начали людей, да и новые люди и теории, новые научные градации отвлекали бы своим постепенным или революционным зарождением от спокойного созерцания века минувшего). Уместность во времени - вот где интуиция, помноженная на теоретические познания издателей, проявилась в первую очередь. Остановись, мгновенье двадцатого века! В именах и жизнях отечественных литературоведов ты
поистине прекрасно. Издатели это мгновенье останавливали семь лет и пока только половину мгновения остановили, так что мы можем оценить лишь период полуостановки мгновения. До буквы «М» исключительно вошло 378 имен, звезды первой, второй и третьей литературоведческой величины. И если первые и вторые еще как-то были описаны в родственных энциклопедиях и словарях, то третьи (Э.Е. Зайденшнур, В.Г. Зинченко, А.М. Линин, Л.Я. Лившиц, Н.С. Лейтес и многие другие) только теперь обретают окончательное библиографическое бессмертие.
Теперь об общем замысле в частностях, а именно в трех частях. Последняя часть - традиционная, техническая: как выстроена статья словаря и как ее читать. Первая - вступительная статья главного редактора (О.А. Клинга), который дает краткую и очень емкую характеристику истории литературоведения в ХХ в. Емкость доходит до художественных обобщений, вполне уместных в свете некоторых утверждений общего подхода к литературоведческому и писательскому труду, принятому в словаре:
«...так называемое советское литературоведение - это сложная конструкция. Первый уровень и господствующий - официоз, то литературоведение, которое должно было проводить идеологические взгляды партии на культуру. Этот официоз занимал лидирующее положение в целом ряде структур - как академических, так и учебных. Следующий уровень - самовоспроизводящееся массовое советское литературоведение, которое тиражировало идеи социалистических псевдотитанов науки о слове. Еще один уровень - своего рода мансарда - состоит из ученых, которые, занимая скромные (а порой и высокие) должности в научных институтах, вузах, остались верны кодексу исследовательской этики. Другой уровень -ближе к пристройке к большому дому - литературоведы, существовавшие вне официальных структур. На жизнь зарабатывали внутренними рецензиями, редактурой, критикой и т.п., но именно они двигали науку о слове вперед. Ближе к подвалу или в подвале - диссидентское литературоведение, печатавшееся в сами тамиздате» [Клинг 2017, 7].
«Словарь, таким образом, высвечивает историю науки "поверх барьеров"» [Клинг 2017, 5].
Вторая вступительная статья (зам. главного редактора А.А. Холикова, он же составитель словника) посвящена жанру биографии литературоведа, как в общетеоретическом плане, так и в плане задания пределов словника (кого собственно считать литературоведом и какой уровень достижений человека обеспечивает присутствие его имени среди заглавных статей), а также сути и границ содержания каждой статьи (каковы принципы отражения жизни и творчества литературоведа в словаре).
Кроме всех этих жанрово-ограничивающих и направляющих определений у словаря есть еще и сверхзадача (пусть отчасти и выходящая за его рамки, как скромно заявляет составитель): «дать профессиональную, освобожденную от каких бы то ни было
Новый филологический вестник. 2018. №3(46). --
научных мод оценку основополагающим закономерностям развития литературоведения ХХ столетия» [Клинг 2017, 8]. Эта сверхзадача - как путеводная звезда, свет которой заметен в большинстве статей словаря, и вполне можно согласиться, что «жизнеописания таких исследователей, как А.П. Скафтымов, В.Б. Шкловский, Ю.Г. Оксман, М.М. Бахтин, Л.Я. Гинзбург, Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман, М.Л. Гаспаров - это в свернутом виде история отечественного литературоведения» [Холиков 2017, 11] прошлого века. Если в этом списке имен выделить одно, наиболее показательное для века, то, несомненно, это имя «Михаил Бахтин», имя, ставшее знаковым не только для литературоведения, но и для всей отечественной гуманитарии. И отрадно (и гарантия качества), что статья о М.М. Бахтине написана ведущими специалистами по его трудам и продолжателями его замыслов Н.Д. Тамарченко и В.И. Тюпой [Тамарченко, Тюпа 2017, 96-100].
Что хорошо, то хорошо. Но в руках у редакторов словаря даже то, что плохо, порой оказывается хорошо. И это не ирония. Большинство статей, как и статья о Бахтине, очень хороши и по жанру и по стилю. И главный критерийздесь,кромедемонстрациитехнических,филологическихумений, честность и точность. Но вот что значит торжество правильного замысла: даже откровенно плохо написанные статьи, главному критерию очевидно не отвечающие, все равно служат делу справедливой оценки героя статьи. Я имею в виду, например, статью об А.А. Аниксте [Макаров 2017, 57-58]. Ее автор попал в незавидную ситуацию. Вроде бы надо хвалить: у Аникста репутация перворазрядного ученого, причем очень разностороннего. (Не исключено, кстати, что в этой разносторонности и кроется секрет самой репутации. Специалисты по Гете лишь снисходительно улыбнутся по поводу его работ о Гете, зато уж в других областях он силен, подумают они, пряча улыбку. Та же история и со специалистами в других областях.) Но пора, наконец, признать, что, хотя Аникст - прекрасный популяризатор и талантливый организатор гуманитарной науки, самобытным ученым его назвать трудно, особенно в литературоведении (или, по крайней мере, в литературоведении). Автору энциклопедической статьи, видимо, не хватило смелости, чтобы прямо и адекватно оценить мэтра, чьи работы выходили в нашей стране миллионными тиражами. Но направляющая редактура великая вещь: предположительно даже оставляя авторский текст в неприкосновенности, издатели одновременно дают читателям все возможности для честной оценки героя статьи (каким образом - пусть останется небольшой интригой до конца рецензии).
Принято считать, что основные достижения Аникста лежат в шекспироведении как отрасли литературоведения. Но ни до уровня работ Л.Е. Пинского, ни даже до уровня работ М.М. Морозова написанное Аникстом никак не дотягивает, а ведь Морозов жил на поколение раньше Аникста и работал в несколько более сложных исторических обстоятельствах. Но критика не должна быть голословной (как и похвала, впрочем), поэтому принарядим слова кавычками:
«Цикл его шекспировских работ открывается биографией Шекспира, вышедшей в серии "ЖЗЛ" (1964). Автор максимально деидеологизирует биографию драматурга, перенеся основной акцент на историю его жизни (детство и проблема образования, "потерянные годы", Шекспир как пайщик театральной компании, возвращение в Стратфорд и т.д.). После значительного перерыва в рос. науке А. вернулся к проблеме "шекспировского авторства", предложив критический анализ антистратфордианских гипотез». [Макаров 2017, 57]
Что же нам предлагается считать здесь достижениями? Аникст, по мысли автора статьи, деидеологизировал биографию Шекспира, которую никто даже в официальном советском литературоведении и не особенно идеологизировал. Да и под какую идеологию можно подвести факты биографии, никак с творчеством драматурга не связанные? Стоит ли традиционный набор биографических штампов о жизни Шекспира (а если быть точным, то Уильяма Шакспера из Стратфорда), который в западном шекспироведении давно уже не принято подавать как цельную «историю его жизни», считать неким достижением? А вот если оторваться от этого стратфордианского биографического набора и обратиться к творчеству Шекспира, то тут в работах Аникста ни на какую деиделогизацию ничего похожего нет. Вот что, например, написано в предисловии к его книге, вышедшей на год раньше издания в ЖЗЛ:
«Особенно остро стоят идеологические проблемы в современной Шекспировской критике. Всевозможные реакционные течения пытаются использовать Шекспира в своих целях. Мы сталкиваемся то с фашиствующими трактовками политических драм Шекспира, то с вчитыванием в пьесы Шекспира религиозно-мистического смысла, то с превращением Шекспира в декадента начала XVII века, то в выразителя философии экзистенсиализма.
Трудно перечислить все разновидности антиисторических извращений Шекспира в духе реакционных идей, распространенных в современном буржуазном обществе. Отголоски их встречаются подчас даже в трудах солидных ученых, чья эрудиция и фактологические изыскания заслуживают внимания» [Аникст 1963, 8-9].
Впрочем, возможно, автор статьи это как раз понимает как критику идеологизации Шекспира. Если так, то да: это достижение Аникста. Остается проблема шекспировского вопроса, к которой Аникст якобы вернулся после долгого перерыва (в предыдущей версии биографии Шекспира в ЖЗЛ шекспировский вопрос также затрагивается [Морозов 1947]), да еще и предложил «критический анализ антистратфордианских гипотез»! Никакого сколько-нибудь серьезного анализа этих гипотез мы в упомянутой книге (как и в других работах Аникста) не найдем, найдем лишь огульную, редко мотивированную критику нестратфордианства, причем эта редкая мотивация присутствует лишь в его критике наиболее слабых направлений нестратфордианского крыла шекспироведения. Вот
типичное обобщение Аникста: «антишекспировские теории представляют собой попытки подставить вместо недостаточно ясной для нас личности Шекспира фигуру кого-нибудь из его современников, чья биография позволила бы установить более близкое соответствие между личностью художника и содержанием его творчества. Так как в наибольшей степени сохранились биографические данные о знатных людях, у которых были семейные архивы, то легче всего такие подстановки делать, используя биографии вельмож» [Аникст 1962, 113]. Уже само определение нестрафордианских подходов как антишеспировских свидетельствует в лучшемслучаеонезначительныхзнанияхАникставобластишекспировского авторства: трудно найти нестратфордианца, который бы выступал против Шекспира. Признание того обстоятельства, что Шекспир - псевдоним (или Шакспер - живая маска) не делает человека антишекспиристом, как и клеймление подобными ярлыками своих научных оппонентов не делает еще клеймящего серьезным шекспироведом. Впрочем, сам Аникст до термина «антишеспиристы» все-таки не опустился. По нынешним временам, тоже достижение. Однако автор статьи в словаре пытается найти и другие достижения: «Книга А. "Театр эпохи Шекспира" (1965) начинается с критики концепции, считающей Шекспира "писателем вообще", "случайно связанным с театром". Поэтому, по мысли А., изучение творчества драматурга невозможно вне связи с современными ему театральными практиками и театром последующих эпох» [Макаров 2017, 57]. Пропускаем несколько запутанные причинно-следственные связи данного тезиса, пропускаем загадочные упоминания о концепции Шекспира как писателя вообще, случайно связанного с театром, хотя и есть сомнения, чтобы такие концепции где-то имели хоть какое-то влияние в науке или пользовались хоть каким-то вниманием шекспироведов. Перейдем прямо к мысли Аникста о том, что «изучение творчества драматурга невозможно вне связи с современными ему театральными практиками и театром последующих эпох». Это почему же невозможно? Не просто возможно, а так делается часто. Текст на каком-то этапе анализа изучается без всякой связи с театральной практикой. Вероятно, этого этапа недостаточно, но само по себе такое изучение необходимо. Однако получается, что для Аникста оно просто «невозможно», наверно потому что «Шекспир для А. - прежде всего человек театра, познавший "законы сценического воздействия", а его пьесы несут на себе отпечаток коллективной театральной работы и не являются исключительно лит. текстом» [Макаров 2017, 57].
При такой коллективной работе Шекспир, в трактовке Аникста, закономерно превращается в ремесленника (монография «Шекспир: Ремесло драматурга» (1974): «А. показал, как "законы сценического воздействия" выходят за рамки "идейного и психологического содержания пьес", определяя отбор сюжетов, функции характеров, риторические приемы и типы конфликтов в его комедиях, трагедиях и исторических драмах. В сов. условиях критика А. "погони за общими идеями и
концепциями" и призыв "начинать с элементарного внимания к тексту" означали деидеологизацию шекспироведения (отсюда полемика по поводу термина "ремесло" в заглавии книги)» [Макаров 2017, 57].
Опять не вполне ясны логические связи внутри периода. Сначала снова о законах сценического воздействия и вдруг - переход к советским условиям, в которых критика Аникста погони за общими идеями соседствует с элементарным вниманием к тексту, хотя чуть нам вроде бы дали понять, что текст для драматурга не главное... Однако, конечно, нельзя не согласиться, что к тексту переходить надо, как автору статьи, так и самому Аниксту: на одних законах сцены определенной эпохи (тоже достаточно гипотетических, кстати) долго не продержишься. Но и в книговедении от Аникста [Аникст 1974] театроведение доминирует над литературоведением: «Текстуальные расхождения в разных изданиях шекспировских пьес А. предложил рассматривать как следствие театральной работы над текстом». Впрочем, идеям, теориям и концепциям достается и в театроведении: «"Законы сценического воздействия", по мнению А., вырастают прежде всего из театральной практики, а дискуссии о драме в каждую из эпох ее развития заостряют внимание лишь на нескольких наиболее актуальных сторонах изменчивой практики театра» [Макаров 2017, 57]. Аникст приводит в «пример шекспировскую Англию, где "теории. почти не существовало"» [Макаров 2017, 57]. Итак, практика - критерий истины. Тезис известный. Но вот беда: большая часть сведений об этой практике черпается как раз из текстов пьес.
Вот и все достижения. Не считать же всерьез достижением то, что Аникст «предвосхитил популярные в последующие десятилетия исследования "шекспиризма" рус. лит-ры.» [Макаров 2017, 57]. Да и в какой мере предвосхитил? XIX в. тоже этим занимался. Вообще пресловутый шекспиризм русской литературы - самая доступная для отечественных шекспироведов область, не требующая знания ни языка Шекспира, ни языков, на которых пишут о Шекспире.
Кажется, место Аникста в отечественном литературоведении определилось. Причем пусть и не совсем автор статьи (хотя и его неуверенность в описании шекспироведческих достижений Аникста сыграла свою роль), но издатели-редакторы словаря это место сумели определить адекватно: в отличие от выдающихся литературоведов места ему уделено в разы меньше. Т.е. тут с точки зрения большого литературоведения почти не о чем писать - и это правильная, по-редакторски мудрая оценка.
Рецензируемый словарь тем и хорош: и великие литературоведы, и несопоставимые с ними по величине ученые присутствуют. Все на своих местах.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аникст А.А. Творчество Шекспира. М., 1963.
2. Аникст А.А. Кто написал пьесы Шекспира? // Вопросы литературы. 1962. № 4. С. 107-125.
3. Аникст А.А. Первые издания Шекспира. М., 1974.
4. Клинг О.А. Русское литературоведение ХХ века: история в лицах // Русские литературоведы ХХ века: биобиблиографический словарь. Т. I: А-Л. М.; СПб., 2017. С. 8-20.
5. Макаров В.С. Аникст // Русские литературоведы ХХ века: биобиблиографический словарь. Т. I: А-Л. М.; СПб., 2017. С. 57-58.
6. Морозов М.М. Шекспир. М., 1947.
7. Тамарченко Н.Д., В.И. Тюпа. Бахтин М.М. // Русские литературоведы ХХ века: биобиблиографический словарь. Т. I: А-Л. М.; СПб., 2017. С. 96-100.
8. Холиков А.А. Теоретико-методологические замечания // Русские литературоведы ХХ века: биобиблиографический словарь. Т. I: А-Л. М.; СПб., 2017. С. 8-11.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Anikst A.A. Kto napisal piesy Shekspira? [Who Wrote the Plays of Shakespeare?]. Voprosy literatury, 1962, no. 4, pp. 107-125. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
2. Kling O.A. Russkoye literaturovedeniye 20 veka: istoriya v litsakh [Russian Literary Studies in the 20 Century: Persons of the History]. Russkiye literaturovedy 20 veka: biobibliograficheskiy slovar' [Russian Literary Critics of the 20 Century: Biobibliographic Dictionary]. Vol. 1: A-L. Moscow; Saint-Petersburg, 2017, pp. 8-20. (In Russian).
3. Makarov V.S. Anikst [Anikst]. Russkiye literaturovedy 20 veka: biobibliograficheskiy slovar' [Russian Literary Critics of the 20 Century: Biobibliographic Dictionary]. Vol. 1: A-L. Moscow; Saint-Petersburg, 2017, pp. 5758. (In Russian).
4. Tamarchenko N.D., Tyupa V.I. Bakhtin M.M. [Bakhtin M.M.]. Russkiye literaturovedy 20 veka: biobibliograficheskiy slovar' [Russian Literary Critics of the 20 Century: Biobibliographic Dictionary]. Vol. 1: A-L. Moscow; Saint-Petersburg, 2017, pp. 96-100. (In Russian).
5. Kholikov A.A. Teoretiko-metodologicheskiye zamechaniya [Theoretical Methodological Remarks]. Russkiye literaturovedy 20 veka: biobibliograficheskiy slovar' [Russian Literary Critics of the 20 Century: Biobibliographic Dictionary]. Vol. 1: A-L. Moscow; Saint-Petersburg, 2017, pp. 8-11. (In Russian).
(Monographs)
6. Anikst A.A. Pervyye izdaniya Shekspira [First Shakespeare's Editions]. Moscow, 1974. (In Russian).
7. Anikst A.A. Tvorchestvo Shekspira [Shakespeare's Work]. Moscow, 1963. (In Russian).
8. Morozov M.M. Shekspir [Shakespeare]. Moscow, 1947. (In Russian).
Пешков Игорь Валентинович, ИЦ «Вентана-граф».
Доктор филологических наук, ведущий редактор. Шекспировед, переводчик «Гамлета», издатель наиболее полных комментариев к этой трагедии на русском языке, автор нескольких монографий и многочисленных статей о произведениях Шекспира. Член Шекспировской комиссии при АН РФ.
E-mail: [email protected]
Peshkov Igor V., publishing house "Ventana-graf'.
Doctor of Philology, acquiring editor.
Specialist in Shakespeare, author of the greatest commented translation of the "Hamlet" to Russian, the author of the books and articles about Shakespeare's plays, a member of Shakespearean Commission in Russian Academy of Sciences (RAS).
E-mail: [email protected]
