CC BY
21
УДК 882.09+929(Расселл+Кассиль)
Посвящается 90-летнему юбилею моего отца Иосифа Брука (Боруха) Расселла
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ШВАМБРАНИЮ1
Джеймс Р. Расселл
Гарвардский университет, Кембридж, США
To my father, Joseph Brooke (Boruch) Russell,
on his 90th birthday
BACK TO SHVAMBRANIA
James R. Russell
(Cambridge, United States)
Дед мой, Сидни Расселл (Ашер Зелиг Рубенцал; 1901-1991), сын еврейских иммигрантов из Галиции (некогда это была восточная провинция Австро-Венгерской империи, ныне — Западная Украина), родился в Нью-Йорке, в трущобах южной части (Нижний Ист-Сайд / Lower East Side) острова Манхэттен. Дома говорили на языке идиш, английскому он учился только в школе и на улицах огромного города. Окончив среднюю школу, дед работал типографщиком на печатном дворе, а после работы играл в бейсбол и посещал лекции знаменитого марксистского экономиста Торстейна Веблена в новопостроенной «Новой школе» (New School for Social Research). Иногда он добирался вечером до дальнего кампуса Колумбийского университета пешком. В обеденный час в издательстве русской газеты, прямо напротив места работы, Сидни Расселл слушал выступления Льва Давидовича Бронштейна (Троцкого), который работал в Бронксе и мечтал о мировой революции. Мой дед рассказывал о том, что Троцкий пренебрегал американскими со-
1 Публикация текста — А.А. Синицын.
219
циалистами, обзывал их партией зубных врачей и адвокатов, одним словом, буржуями.
Когда разразилась Первая мировая война, дед примкнул к маленькой группе социалистов, осуждавших эту войну как конфликт эксплуататоров пролетариата. Америка вступила в войну только в 1917 г. После Великой Октябрьской социалистической революции делегация антивоенных социалистов во главе с журналистом Джоном Ридом смогла попасть в военную Москву, где участники делегации совещались с В.И. Лениным и добились признания Коминтерном новой, подлинной Коммунистической партии США. Дед занимался изданием марксистской литературы и оставался верным членом партии до ХХ съезда КПСС, на котором произошло «разоблачение культа личности» Сталина.
Моя бабушка Берта (урожденная Броня Зангер; 1900-1981) родилась в Польше, дремучем местечке Вулька Туребска ^о1ка Ти-rebska), неподалеку от г. Кракова. В 1906 г. вместе с семьей она иммигрировала в США. Бабушка писала на изящном идише, любила пестроту Америки. Ее предки принадлежали к великому хасидскому роду мудрого раввина Калонимоса Кальмана Эпштей-на (поэтому у моего отца второе имя Борух, т. е., «благословенный», в честь прадеда). Сидни Расселл и Броня Зангер венчались в 20-х годах прошлого века.
Бабушка работала учительницей всемирной истории в средней школе имени Лафайетта в Бруклине и принимала активное участие в деятельности профсоюза. Бабушка была моим лучшим другом детства. Мы вместе гуляли по городу, и она рассказывала об исторических достопримечательностях, показывала те места, где сама в детстве играла с товарищами, вспоминала о «Титанике», забастовках, пожарах, угощала международными блюдами нью-йоркских ресторанов, поощряла учиться и мечтать.
Мой отец, Иосиф Брук Расселл, родился 10 августа 1927 г. Когда папе было 8 или 9 лет, родители подарили ему английский перевод «Швамбрании» — знаменитого романа великого советского детского писателя Льва Кассиля. Старшие друзья папы в те дни шли воевать против фашистов в Испании, откуда большин-
ство из них не вернулись. Сам он несколько раз пытался убежать на войну, жаждал подвигов и приключений.
В 1930-е годы папа вел переписку с двоюродными братьями, жившими в Кракове. А потом началась Вторая мировая война, и настала зловещая тишина. От братьев не было ни слуху, ни духу (позже мы узнали, что немцы их убили в концлагере Бухенвальд). Их отец, свидетель гибели своей семьи, уцелел. Мой папа был тогда совсем еще молодым, но, как и многие его сверстники, соврал о своем возрасте и пошел служить во флот.
Мир тогда казался манихейским: с одной стороны Страна Советов — союзник Америки в Великой войне — строила новую жизнь социального и национального равенства; с другой — Кишиневский погром, военщина империалистов, угнетенные негры и рабочие, газовые камеры Освенцима. Выбор был простым. На плакатах кричали сурово-красивые комсомольцы, храбрые бойцы РККА: «Кто честен, с нами вместе!» Мировоззрение упрощенное, а доля правды в этом есть.
Я родился в октябре 1953 г., через несколько месяцев после смерти И.В. Сталина. Шла уже третья — холодная — война. Продолжались гонка вооружения и соперничество в космосе. Подходили к концу пятидесятые годы, начинались шестидесятые. Блестящий советский Спутник, портреты простоватого мужика Никиты Хрущева, подвиг Юрия Гагарина и его невинная, добрая улыбка, белый шлем с гордыми буквами «СССР». Все это герои моего детства. В 1961 году отец передал мне заветную книжку Кассиля. Я, конечно, не столько читал, сколько перечитывал (так и надо поступать с настоящей книгой, — как повторял В.В. Набоков, — так обязан делать хороший читатель), представляя себе заснеженные переулки Покровска, деревянные избы, кипящие самовары, суп, черный хлеб, заботливую Аннушку, вещего отца-доктора, дни Революции, жертвы Гражданской войны, конец детства, рассвет нового мира...
Но возникли вопросы. Ведь роман автобиографический, а что же дальше, то есть, после зари? Кем стали Лев и Оська? Как выглядит Покровск сейчас? Мне тогда было девять лет, я увлекался научной фантастикой, выдуманными языками, тайнописью, сказками. А как со взрослыми? Они, казалось бы, серьезные люди,
где-то на жизненном пути они либо расстались с воображением, либо покинули его нехотя. Я знал, что папа когда-то играл в Швамбранию, как и я, а теперь он работал вполне респектабельным адвокатом (как довоенные социалисты Троцкого).
Каждое утро мы все рано вставали. В память врезались зимние дни, когда чуть свет, мама готовила завтрак, пахло кофе и жареным маслом, папа брился, повязывал опрятно галстук, надевал пиджак, шляпу, уходил на работу и возвращался точно в шесть. Он подарил мне еще иллюстрированную книжку С.Я. Маршака «Вот какой рассеянный». И этот чудак, надев сковороду, уходил на работу. Я тогда знал кириллицу совсем чуть-чуть. И мечтал, что, когда стану большим, тоже буду гулять по Ленинграду таким вот господином. М-м-м-да!..
И в школе — в поучительных проповедях учителей, на страницах учебников — мелькало холодное будущее, тоже деловое, серьезное. К нам в гости приходила подруга мамы, Тесса Абрам-ская, химик, родом из г. Гродно (в Белоруссии). Она говорила по-русски и носила шубу. Помню, что я отождествлял мягкие, ласкательные согласные ее непонятной мне русской речи с мехом, с таинственным запахом инея, когда зимним вечером она входила в переднюю. И, как уже сказал, я любовался снимками Хрущева, Гагарина — взрослых людей, казалось бы, которые не боялись мечтать. Мне нравились их украшения: золотая звездочка медали, фуражка с кокардой, космический шлем.
Вот тогда я взял и написал, скорее, нарисовал разноцветными карандашами письмо Льву Кассилю со своими детскими вопросами. Да только куда ж его отправить? Ведь никакого Интернета тогда не было, чтоб загуглить писателя, живущего за тридевять земель. Папа обратился в Союз Писателей СССР с письмом по адресу: Moscow, USSR. Он объяснил, в чем дело, вложил в конверт мое детское послание и отправил его в Советский Союз. Мы всей семьей ждали ответ.
А в это время американская разведка обнаружила советские ракеты на Кубе. Опаснейший кризис развернулся в конце октября 1962 г. (совпадая, кстати говоря, с моим днем рождения), когда мир стоял буквально на пороге ядерной войны. Многие ныне позабыли этот Кубинский ракетный кризис или вовсе о нем не зна-
ют, что, по-моему, очень опасно. Память и есть опыт, и этот смертельный эпизод решительно нельзя забыть.
Помню, как в один прекрасный день, должно быть, во вторник или в среду той роковой недели, папа собирался в командировку. Он брился в уборной, а мама, вопреки всем правилам семейного утреннего ритуала, не возилась на кухне. Родители спрятались тогда в уборной и говорили друг с другом, причем шепотом. Я, разумеется, сразу же подкрался и прислушался. Они прощались, говорили, что, может быть, навсегда.
После занятий я сидел дома, смотрел телевизор, скучные дебаты в ООН прерывались яростными речами советских и американских делегатов. Но Кеннеди с Хрущевым умудрились спасти нас с вами от окончательной гибели. Я вернулся к научной фантастике и иероглифам Планеты Икс. Но с тех пор всегда боялся войны.
И вдруг, несколько месяцев спустя — только представьте! — как метеор с Планеты Икс, или хотя бы с Марса, свалился конверт с символами серпа и молота, со славянскими иероглифами и Швамбранской печатью внутри. Это был ответ Льва Кассиля.
Значит, Швамбрания существует!
Друг папы, господин Федор Мельничук, любезно перевел нам текст этого письма с русского языка. И вот заветный документ перед нами. Значит, я не напрасно мечтал!
Я рос, получил образование, выучил русский язык. И вот сбылась моя мечта: летом 1969 г. я впервые попал в СССР. В июле того года наследники Юрия Гагарина, американские астронавты, высадились на Луне. Наша группа школьников тогда была в Ялте. Советские мальчишки и девчонки хлопали нас по плечам, кричали «Молодцы!» и угощали лимонадом. (Помните ли вы газированную воду с сиропом за три копейки?!)
В этом году папе исполнится 90 лет. Мой славный товарищ, русский ученый Саша Синицын, который сам из города Энгельса (ныне Покровск — город Льва Кассиля — носит имя великого немецкого деятеля, где живут и поволжские немцы, народ мирный и трудолюбивый), знал по моим рассказам историю с письмом из Швамбрании. Мы с ним решили в честь моего папы сканировать
письмо Кассиля и с этими пояснительными строчками передать его Дому-музею писателя, о котором мне рассказывал Саша. Делаем это для того, чтобы и мы, и потомки наши воображали и творили, не убирая ладони со лба, как завещал Булат Окуджава, чтоб никогда не расставались со своими мечтами «сделать жизнь на самом деле радостной, счастливой и веселой», как утверждает в своем письме девятилетнему американскому мальчику адмирал флота Швамбрании Арделяр Кейс, наш общий друг Лев Кассиль.
г. Фресно, штат Калифорния, США,
июнь-июль 2017 г.
