CC BY
223Фуад АЛИЕВ
Аспирант Научно-исследовательского института экономических реформ
при Министерстве экономического развития Азербайджанской республики (Баку, Азербайджан).
ВОЗРОЖДЕНИЕ ИСЛАМА В АЗЕРБАЙДЖАНЕ: ПРОЦЕСС И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИМПЛИКАЦИИ
Резюме
В статье рассматриваются процесс исламского возрождения в Азербайджане, его особенности, основные акторы и потенциальные тенденции развития религиозной ситуации. Предлагаются возможные акты государственной политики в ответ на вызовы времени. По мнению автора, у республики есть гипотетический шанс
использования государством религии для улучшения социально-экономической ситуации в стране, обладающей уникальной возможностью формирования новой модели сочетания секуляризма с возрождающимся исламом. А его восприятие обществом еще не находится под существенным влиянием радикальных идеологий.
В в е д е н и е
После краха официальной идеологии атеизма и коммунистической системы ценностей религия начала возрождаться «из пепла» и играть важную роль в политической, экономической и социально-культурной жизни общества практически во всех постсоветских государствах. Отличный пример такого возрождения — ситуация в республиках бывшего СССР, в которых большинство составляет мусульманское население. Значительно возросло количество людей, посещающих мечети и участвующих в религиозных церемониях; религия превратилась в предмет острых дискуссий в СМИ и научных кругах, а также стала темой социально-политических дебатов1.
В мусульманских регионах посткоммунистический переходный период в целом отличается активизацией различных религиозных групп и движений (кстати, не только исламских). Тысячи зарубежных миссионеров и проповедников с туго набитыми кошельками — вкупе с местными «борцами за веру» — всерьез намеревались изменить сложившиеся понятия и традиции религии, соответственно и образ жизни людей.
Многие черты постсоветского ислама были характерны и для других мусульманских стран, пытавшихся создать в первые годы своей независимости от колониального прав-
1 Об этом подробнее см.: Aliyev F. Crisis of Ethics under the Post-Communist Transition: Case of Political Economy of Azerbaijan. Compendium of the Conference «Caspian Sea: Relations and Cooperation». Mazandaran, Iran, October 2003.
ления новые политические институты, в то время как последние тенденции и события в исламском мире повлияли и на мусульманские нации СНГ2.
Азербайджан, будучи страной с шиитским большинством и суннитским меньшинством (тем не менее довольно многочисленным), а также с различными христианскими конфессиями и последователями иудаизма, мог бы стать моделью мирного сосуществования и сотрудничества религий. Более того, подобный исторический прецедент уже имеется: Азербайджанская Демократическая Республика (АДР) 1918—1920 годов в свое время стала пионером в деле сочетания демократии и мусульманства. Поэтому есть все основания утверждать, что Азербайджан имеет определенные религиозно-демократические традиции, которые необходимо возродить.
Ислам в советском Азербайджане
После падения АДР (1920 г.) и захвата власти большевиками тогда еще слабая советская власть не подавляла мусульманское духовенство и национальную интеллигенцию, а пыталась наладить отношения с ними. Эта власть признавала право азербайджанцев на национальную идентичность, которая включала и ислам как один из компо-нентов3. В то же время советский режим стремился ослабить эту составляющую, продвигая азербайджанское национальное самосознание в качестве замены идентификации с исламской уммой.
Советскую политику по отношению к мусульманству можно разделить на несколько стадий. Как отмечает Т. Светоховский4, вначале государство не выходило за рамки акций под лозунгом всеобщей модернизации, включавшей экспроприацию вакфов (благотворительных фондов), запрет исламских гражданских судов, школ и публичных религиозных церемоний, закрытие мечетей и принуждение женщин отказаться от покрывания головы.
Настоящая борьба против ислама (как и других религий) началась в конце 1920-х годов. Смена алфавита с арабского на латиницу, затем на кириллицу быстро ослабила влияние духовенства, мусульманских интеллектуалов, а также религиозной литературы на народные массы. Новое законодательство запрещало многие обычаи, распространенные в то время среди населения и имевшие отношение (прямое или косвенное) к религии, установив суровое наказание за их соблюдение. Массовое закрытие мечетей началось в тот же период, продолжившись в 1930-х годах. Многие представители духовенства были обвинены в панисламизме, арестованы, депортированы или казнены.
Начался период серьезной угрозы судьбе ислама в Азербайджане. Тем не менее вера, имевшая к тому времени достаточно глубокие корни, смогла выжить. В этой связи Т. Светоховский отмечает: «С его больше не соблюдаемыми публично ритуалами, ислам был приватизирован, ограничен рамками семьи — самого консервативного института в Азербайджане - • • В советский период наблюдалось возрождение традиции тагиййа — отступничества от веры под угрозой — на ее исторической родине»5.
Это давление ослабло в годы Второй мировой войны, когда советское правительство постаралось мобилизовать все силы для объединения людей перед лицом иностранной интервенции. В результате, несмотря на идеологию воинствующего атеизма, было
2 Cm.: Ro'i Y. Islam in the CIS: A Threat to Stability? // Central Asian and Caucasian Prospects, RIIA 2001.
3 Cm.: Swietochowski T. Azerbaijan: the Hidden Faces of Islam // World Policy Journal, Fall 2002, Vol. XIX,
No. 3.
4 Cm.: Ibidem.
5 Ibid. P. 72.
разрешено функционирование официальных «независимых» мусульманских религиозных структур: Духовного управления мусульман европейской и сибирской части СССР (с центром в Уфе, Башкирская АССР); Духовного управления мусульман Северного Кавказа (в Буйнакске, затем в Махачкале, Дагестан); Духовного управления мусульман Закавказья (Баку, Азербайджан). Перечисленные образования не выступали против советской власти, даже пытались найти схожие черты между коммунистической идеологией и такими исламскими ценностями, как равенство, свобода вероисповедания, право на безопасный труд, право на обладание землей теми, кто ее возделывает, и пр., которые большевики декларировали после Октябрьской революции6.
Закавказская мусульманская элита действовала в условиях, существенно отличавшихся от ситуации в остальных советских республиках, большинство населения которых составляли мусульмане. Бакинское духовное управление состояло из азербайджанцев и работало с азербайджанскими общинами в Армении (до того как они подверглись массовым убийствам и депортации), в Грузии (где большинство мусульман также являлось этническими азербайджанцами) и в Дагестане.
До обретения независимости в Азербайджане было зарегистрировано 54 объекта «религиозного культа», включая 11 шиитских, 2 суннитские и 2 смешанные мечети. Да и число образованных духовных лиц было невелико. Фактически в стране не было ученых в области ислама, получивших образование в известных зарубежных центрах.
Ислам в постсоветском Азербайджане
Развал СССР значительно ускорил процесс исламского возрождения в бывших атеистических республиках. Самоидентификация многих слоев населения с исламом, не типичная для конца советского периода, может служить индикатором определенной реис-ламизации общества7. Этот процесс может обладать политическими импликациями в силу ухудшения социально-экономической ситуации и разочарования в светских, но коррумпированных и недемократических режимах.
В Азербайджане смешение религиозных и национальных обычаев с идентичностью — распространенное явление, так как в восприятии многих граждан страны понятие «мусульманин» совпадает с понятием «азербайджанец»8. Как показывают некоторые исследования, отдельные обычаи, выдаваемые за исламские, весьма часто являются просто местными обычаями, «предшествующими или противоречащими исламу», то есть народные и исламские обычаи смешаны. Это позволяет определить этнос, регионализм, язык и ислам как основные источники национального самосознания9.
Согласно Р. Мотике, в первой декаде переходного периода от 4% до 6% населения могли бы называться активными верующими, что означает факт их следования правилам поведения в соответствии с исламом; 87—92% считали себя мусульманами, но следовали лишь части (как правило, очень малой) религиозных предписаний; всего 3% называли себя атеистами10.
6 Cm.: Saroyan M. Minorities, Mullahs, and Modernity: Reshaping Community in the Former Soviet Union. Berkeley: University of California, 1997.
7 Cm.: Ro'i Y. Op. cit.
8 Cm.: Motika R. Islam in Post-Soviet Azerbaijan. Archives De Sciences Sociales Des Religions [http:// www.ehess.fr/centres/ceifr/assr/Sommaire_115.htm], March 2002.
9 Cm.:Tohidi N. The Intersection of Gender, Ethnicity and Islam in Soviet and Post-Soviet Azerbaijan // Nationalities Papers, 1997, Vol. 25, No. 1.
10 Cm.: Motika R. Op. cit.
Другим важным фактором выступало то, что Духовное управление в Баку было правопреемником религиозной администрации, учрежденной еще в царское время, потому даже в советские времена обладало определенной исторической легитимностью среди населения. Еще более существенно то, что мусульманское сообщество Азербайджана в своем большинстве шиитское. В отличие от суннитского ислама, формальная религиозная иерархия не чужда историческому развитию шиитского ислама. Таким образом, функционирование официальных институтов, регулирующих религиозную жизнь, можно рассматривать как составную часть шиитского наследия Азербайджана11.
В республике наблюдаются различные элементы исламского возрождения, характерные для других постсоветских стран. Здесь были и салафитские, и радикальные ваххабитские движения, которые появились позже и не смогли добиться такого прогресса, как, например, в республиках Центральной Азии и на Северном Кавказе. Финансируемые Ираном группы также пытались бросить вызов сложившемуся статус-кво, однако в Азербайджане (в отличие от ряда других стран) никто открыто и радикально не противостоял идее светского государства.
Что касается отношений между правительством и исламом, то, несмотря на принятие некоторых внешних атрибутов религии и на ее защиту как части национальной идентичности, власть еще не готова видеть импликации мусульманского возрождения и приветствовать деятельность, связанную с исламом, над которой она не имеет прямого контроля. В этой связи, говоря о правительствах мусульманских стран СНГ, Рои отмечает: «Как их советские предшественники, пропагандируя разделение государства и церкви, они создали административную машину для обеспечения того, что всякая религиозная деятельность была под надзором и наблюдением»12. Фактически все религиозные проявления и структуры, не подчиненные официальным религиозным институтам, правительство считает подозрительными.
Продолжающаяся оккупация армянскими вооруженными силами Нагорного Карабаха и прилегающих к нему других азербайджанских территорий, свыше 1 млн беженцев и вынужденных переселенцев, тысячи ветеранов войны и семьи шахидов также создают благодатную почву для распространения религии среди обездоленных людей, страдающих от проблем, с которыми столкнулась страна. Вопрос в том, кто формирует восприятие ислама верующими и какой ислам будет считаться истинным?
Интеллектуалы могли бы оказать существенное влияние на становление будущего облика мусульманства. Примечательно, что все акторы (за исключением радикальных ваххабитов и малых экстремистских шиитских групп) пытаются минимизировать различия между суннитским и шиитским исламом, найти пути для объединения различных сект и движений.
Кроме того, следует отметить региональную многообразность исламских идей. Баку и примыкающие к нему территории большей частью прошиитские, хотя салафиты тоже находят своих сторонников в столице и в Сумгаите. Ваххабиты более сильны в северных районах страны, где компактно проживают дагестанские суннитские меньшинства. Регионы, граничащие с Ираном, находятся под определенным влиянием иранской модели ислама.
В настоящее время ислам не играет значительной роли в политической жизни Азербайджана, хотя мусульманская риторика усиливается с каждым днем. Более того, до нынешнего времени политическая роль ислама была существенно слабее, нежели в республиках Центральной Азии. В 2000 году в нескольких государствах ЦА и в Азербайджане проводили опрос общественного мнения. Согласно его результатам, 60% мусульман Узбекистана и 33% — Таджикистана и Казахстана утверждали, что ислам имеет весомость в
11 См.: Saroyan M. Op. cit.
12 Ro'i Y. Op. cit. P. 51.
политической жизни их стран; в Азербайджане этот показатель был ниже — 20%13, хотя за последние пять лет роль ислама в политике существенно увеличилась14.
Основные акторы
Духовное управление мусульман Кавказа (ДУМК) является единственным среди аналогичных институтов в других республиках, «выжившим» и получившим развитие после горбачевских реформ и краха СССР. Престиж и влияние этого официального религиозного истеблишмента Азербайджана, которое с 1980-х годов возглавляется Шейх-уль-исламом Аллахшукюром Пашазаде, постепенно снижаются, а уважение и воздействие на общественное мнение некоторых членов неофициального мусульманского духовенства находятся на подъеме. Это говорит о том, что ислам становится отправной точкой для разочарованных, обездоленных, безработных, даже просто тех азербайджанцев, которые отвергают многие аспекты западной культуры.
Во время переходного периода ДУМК уже не играет роли единственного актора в исламском возрождении. У него имеются следующие «конкуренты»:
• Популярные и признанные шиитские религиозные лидеры, выступающие против официального центра: например, Гаджи Шахин, Гаджи Игбал и наиболее известный Гаджи Ильгар Ибрагимоглу — так называемый «имам-джамаат»15 мечети «Джума», азербайджанский представитель Международной ассоциации религиозной свободы, правозащитник. Он не подчиняется ДУМК, критикует как его, так и правительство.
• Самопровозглашенные муллы и религиозные лидеры, выступающие против шиизма, а значит, и Управления. Наиболее заметный представитель этой группы — Гаджи Гамет Сулейманов, которого считают салафитом. У данного контингента есть свои мечети, где собираются его последователи. В середине 1990-х годов правительство Азербайджана относилось к салафитам терпимо, опасаясь, что непримиримость может вызвать недовольство богатого духовенства стран Персидского залива. В период с 2001 по 2003 годы ситуация кардинально изменилась: власти начали преследовать салафитов. Одной из основных причин такой смены политики стало растущее количество салафитских мечетей. Другой причиной было желание салафитских общин самим выбирать своих лидеров (вместо согласия на то, чтобы это делало Управление). Их присутствие и влияние особенно значительны в северных регионах республики, преимущественно среди этнических меньшинств.
• Протурецкие исламские движения и организации (например, нурчулар). Они занимаются в основном строительством мечетей, благотворительностью, образовательными программами, созданием «сети» последователей и т.д.
• Проиранская Исламская партия Азербайджана, официально зарегистрированная в 1992 году. В 1996-м ее лидеров арестовали по обвинениям в шпионаже в пользу Ирана и в направлении молодежи в ИРИ для прохождения военного обучения. В партии, по ее собственной информации, насчитывается до 70 тыс. членов, но ее не поддерживают ни Управление, ни интеллектуалы.
• Мусульманские интеллектуалы, которые могут рассматриваться как исламские реформаторы и модернисты. В эту категорию можно включить таких людей, как
13 См.: Ibidem.
14 См.: Times.az news portal (2006) [www.times.az], февраль — март 2006.
15 Руководитель коллективной молитвы.
Ильгар Ибрагимоглу, Нариман Гасымоглу и др. Следует заметить, что мусульманские интеллектуалы имеют порой весьма разнящиеся, даже противоположные взгляды по вопросам, связанным с исламом и его ролью в азербайджанском обществе.
Обобщая изложенное выше, можно заключить, что в переходном периоде ислам в Азербайджане находился преимущественно под контролем официального Управления, которое, в свою очередь, контролировалось государством. Одна из наиболее важных особенностей — трансформация мусульманства в часть национальной самоидентификации, что послужило упрочению «традиционного ислама». Однако недостаточность у населения религиозных знаний, а также невежество и коррупция в среде духовенства создали благодатную почву для появления и усиления новых религиозных движений и сект, причем не только исламского толка.
Некоторые эмпирические данные
Чтобы получить более ясную картину исламского возрождения в Азербайджане, рассмотрим некоторые последние эмпирические исследования по данной теме.
В 2001 году в пяти регионах страны был проведен опрос различных социальных и демографических слоев населения. Религиозными считали себя 62,7% респондентов, а 6,4% — очень религиозными. Второй наиболее крупной группой были лица, «колеблющиеся» по поводу своей религиозности, — 10,6%. Лишь 16,3% опрошенных, которые представились религиозными, регулярно совершали молитвы. На вопрос о роли религии в повседневной жизни 25,7% респондентов ответили, что она играет важную роль, 41% — умеренную, 11% — очень важную, 11,9% — незначительную, а 10,5% — никакой роли. Большинство (77,4%) весьма интересовалось религией, значительная часть (71,7%) также заявила, что обладает общими знаниями о религии, а 7,3% сказали, что знают о религии достаточно. Интересно, что 13,3% респондентов не смогли ответить на этот кажущийся легким вопрос.
Осведомленность об исламе подразумевает и знание мусульманского права — шариата. Здесь большинство также заявило, что обладает некоторыми общими знаниями (57,1%), 14,9% — знают много, 23% — не знают ничего. Небольшая группа (5,2%) отметила, что обладает очень хорошими знаниями о принципах шариата. Согласно результатам опроса, 71,6% респондентов не играют в азартные игры, 62,6% — не едят свинину, 49,3% — не употребляют алкоголь. Интервьюированным также был задан вопрос о чтении Корана: 49,9% сказали, что никогда его не читали; 19,8% — не читали, но намеревались прочитать; 10,4% — читали время от времени; 9,9% читали часто; 5,6% начали читать недавно; а 4,6% — не только читали, но и изучали Священную Книгу.
В 2005 году организация «FAR-Centre» провела еще один опрос в 12 регионах республики. Выборка включала разные слои населения, потому была репрезентативной. На вопрос: считают ли они себя религиозными, 87,1% респондентов ответили положительно, 9,6% — «больше религиозны, нежели атеисты»; 0,6% — «атеисты; 0,4% — не смогли дать четкого ответа. Что касается мусульманской ритуальной молитвы — намаза, то опрошенные ответили следующим образом: «молятся каждый день» — 19,9%, «нерегулярно» — 13,2%, «не молятся» — 63,6%. Более 50% респондентов выразили желание жить по правилам шариата — как полностью (23,2%), так и частично (28,9%). Кроме того, около 76% опрошенных сообщили, что не хотели бы иметь президента-немусульманина.
Респонденты высказали свое мнение о причинах слабости демократии в мусульманском мире. В числе этих причин: колониальное наследие — 5,5% ответов, зарубежные силы и враждебное отношение других государств — 14,3%, коррумпированные лидеры и
чиновники — 27,8%, сами граждане, их лень и отсутствие принципиальности — 16,6%, культура и традиции — 6,3%, не знаю — 24,6%, другие факторы — 4,9%. Следует отметить, что люди не делали акцента на деструктивной роли ислама в демократическом строительстве, а наиболее близкий вариант — «культура и традиции» — имел очень низкий показатель.
Большинство (65,5%) респондентов не считали для себя кого-либо религиозным авторитетом; ответы тех, у кого таковой был, не выявили выдающихся лидеров. Ведущая пятерка религиозных деятелей выглядит следующим образом: Шейх-уль-ислам Аллах-шукюр Пашазаде — 4,1%, Гаджи Сабир (ректор Азербайджанского исламского университета) — 3,3%, Васиф Маммадалиев (переводчик Корана на азербайджанский язык, член Управления) — 1,8%, Гаджи Ильгар Ибрагимоглу — 0,7%, аятолла Хаменейи (религиозный лидер Ирана) — 0,7%.
Последний опрос был организован в 2006 году автором этой статьи (при поддержке Кавказского ресурсного центра исследований). Мы провели анкетирование о роли этики и религии в экономическом поведении отечественных бизнесменов. Выборка включала 200 предпринимателей из трех регионов (Баку, Гянджа и Ленкорань). С респондентами «лицом к лицу» беседовали профессиональные интервьюеры; в числе опрошенных 70,5% — мужчины, 29,5% — женщины; большинство (60%) — люди с высшим образованием; 98,5% респондентов представились мусульманами.
Опрос показал, что для 40% деловых людей страны источниками системы ценностей являются образование и воспитание, в то время как для каждых 24,5% — соответственно религия либо традиции. Интересно, что неверие (атеизм) респонденты отметили в числе четырех основных отрицательных черт человека из восьми предложенных. Это подчеркивает наличие у населения страны формальной приверженности к религии. На вопрос о негативных качествах предпринимателя, атеизм также был одним из часто упоминавшихся вариантов ответа.
Когда респондентов попросили оценить по шестибалльной шкале основные принципы, которых они придерживаются в повседневной жизни, были получены следующие усредненные ответы:
1) допустимое (по-азербайджански — «халаллыг» в значении «халал»: нечто, разрешенное исламским правом; часто используется в азербайджанском языке в отношении чего-то правильного, этичного);
2) достоинство;
3) эффективность;
4) профессионализм;
5) прибыльность;
6) экономность.
Эти результаты поражают, так как бизнесмены сделали ударение на «неделовые» ценности в качестве основных в их повседневной деятельности. Тем не менее эксперты подвергли сомнению результаты опроса деловых людей, учитывая высокий уровень коррупции, обмана, невозвращенных долгов и взаимного недоверия в бизнес-среде, а также кризис этики в Азербайджане. Скорее всего, большинство респондентов выдало свои желаемые принципы за действительные.
На вопрос: насколько вы религиозны, 72% респондентов ответили, что умеренно, 14% — очень, 12,5% — не уверены, 1,5% — неверующие. В ответах присутствовали некоторые региональные различия. Большинство наиболее религиозных предпринимателей были из Ленкорани, умеренных — из Баку, неуверенных — из Гянджи. Еще один интересовавший нас вопрос — роль религии в повседневной жизни: 47,5% респондентов оцени-
ли ее как умеренную, 25% — важную, 22,5% — небольшую, 5% признали, что религия не играет в их бизнесе никакой роли.
Чтобы определить уровень осведомленности о религии, мы задали вопрос о чтении Корана и другой духовной литературы. Выяснилось, что 30% респондентов не читали, 26,5% — читали иногда, 21,5% — редко, 14,5% — регулярно, 7,5% — очень часто. Хотя предприниматели из Ленкорани больше других заявляли о своей религиозности, выяснилось, что бакинцы стоят на первом месте по чтению религиозной литературы. Это обусловлено относительно более высокой долей образованных людей и преобладанием среди бакинских респондентов городских жителей.
Для проверки базовой осведомленности о религии был задан вопрос о знании «Кел-меи-шехадата»16. Хотя большинство и сообщило, что знает его, однако для мусульманской нации достаточно странно, что 36,5% не знакомы с этим столпом своей веры. Основная часть бизнесменов (85%) не совершала мусульманских ритуальных молитв, однако 50% из них выразили желание начать молиться в будущем. 11% — молились каждый день, 4% — нерегулярно. В этом плане отмечены серьезные региональные различия: если в Ленкорани 45,5% молилось регулярно, то в Баку и Гяндже только 8%. Сравнивая полученные результаты с итогами более ранних исследований, можно заметить увеличение доли «практикующих» мусульман (менее чем 10 лет).
Схожие результаты получены и относительно паломничества в Мекку. Его еще не совершили, но собираются совершить в будущем 41,5% опрошенных; значительная часть даже не планирует (37%); 13,5% — не думали об этом; 5% — не считают паломничество важным; только 3% — осуществили его.
Очень редко (менее чем 10 раз в год) посещают мечети или места поклонения 47% респондентов, 23,5% — вовсе не посещают, 19,5% — иногда (1—2 раза в месяц), 10% — регулярно.
Как правило, деловые люди не осведомлены об исламских экономических принципах, практике беспроцентных кредитов, товариществах на основе разделения прибыли, выплате закята и т.д. Тем не менее большинство респондентов полагает, что эти принципы необходимо внедрить в азербайджанскую экономику, 30,5% — не смогли дать ответа, 11% ответили отрицательно. При этом 40,5% опрошенных не верят в возможность введения исламской экономической практики, 30,5% — не уверены в ней.
Судные проценты считают отрицательным явлением и не участвуют в подобных операциях 58% опрошенных; 11% сказали, что были вынуждены «связываться» с процентами, однако также оценивают их негативно; 27% — не возражают против ссудного процента, хотя и не участвовали в таких операциях; только 4% не имеют моральных проблем с выплатой и взиманием ссудных процентов.
В сравнении с другими наиболее парадоксальными были ответы на вопрос об отношении к внедрению шариата. Так, 30% считают, что шариат необходимо ввести во все сферы жизни, 25,5% — частично (включая бизнес-среду), 21% — частично (исключая бизнес), 19% — не могли ответить, 4,5% — дали отрицательный ответ. Это означает, что подавляющее большинство опрошенных — сторонники внедрения (в той или иной степени) шариатских норм.
Есть несколько возможных причин подобной противоречивости ответов:
1. Большая часть деловых людей не особенно задается экзистенциональными вопросами, в результате чего отвечает непродуманно и противоречиво.
2. Отсутствие образования и религиозных знаний, например о значении шариата, его внедрении и импликациях.
16 Утверждение мусульманской веры на арабском языке, которое подтверждает приверженность исламу. Переводится как «Я утверждаю, что нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад — Его Посланник».
3. Стремление представить собственную персону лучше и умнее, чем это есть на самом деле (путем обмана интервьюеров или самих себя).
4. Чувство отчаяния и недоверие к существующей модели политико-экономической системы страны, не способной урегулировать разрастающиеся социальные проблемы.
Наиболее «свежий» опрос социологической службы «ПУЛЬС-Р» также выявил интересные аспекты. Численность сторонников большего участия исламских ценностей в общественно-политической жизни Азербайджана увеличилась более чем в два раза — с 6,2% в 2004 году до 14,5% в 2005-м. Вместе с тем отмечено более чем четырехкратное повышение количества респондентов, которые выступают за активизацию сотрудничества с Организацией Исламская конференция (с 2,3% до 10,5% соответственно), в то время как симпатии к НАТО значительно уменьшились (с 12,4% в 2004 г. до 7% — в 2005-м). Более того, среди стран, считающихся «друзьями Азербайджана», по числу набранных голосов Иран впервые опередил Соединенные Штаты17.
Заключительные ремарки: включение ислама
В целом можно сделать следующие выводы:
1. За последние 10 лет в массовом мышлении и поведении произошли большие изменения. Религиозное самосознание характеризует широкая и многогранная природа соответствующих целей, мотивов и интересов. С каждым днем все больше граждан проявляют интерес к религии и становятся ее последователями. Вместе с тем сознание современных религиозных людей в Азербайджане довольно противоречиво.
2. Все существующие исследования демонстрируют рост религиозности азербайджанцев. В последнее время этот процесс протекает достаточно интенсивно и динамично: он характеризуется возрастающим числом считающих себя религиозными, а также увеличением количества «практикующих» верующих. В то же время численность не определивших свое отношение к религии (колеблющихся) также достаточно высока. Рост религиозности населения может быть понят в контексте изменения систем мотивов, ценностей и интересов людей. Эти перемены, в свою очередь, происходят благодаря идущим более глубоким и широким социальным изменениям.
3. В массовом сознании религия по-прежнему воспринимается больше как культурный и морально-этический феномен. Для основной части людей это некий абстрактный источник каждодневных поведенческих норм и традиций и ничего более. Со стороны населения наблюдается огромный спрос на детальную, объективную, правдивую информацию, даже на специализированное образование. Несмотря на то что объем сведений подобного рода увеличился, они носят случайный, порой ненадежный характер или получают их путем попыток самообразования, что отрицательно сказывается на качестве религиозных знаний и приводит к фрагментарности таковых. Рост религиозности не вызвал серьезного расширения качественных знаний в сфере религии. Относительная слабость духовенства и недостаточная престижность местных религиозных институтов усугубляют положение.
4. Ислам начал оказывать больше влияния на общественное сознание, сложилась тенденция к его усилению, и она, скорее всего, в ближайшие годы сохранится, что, в свою очередь, приведет к серьезным политико-экономическим последствиям.
17 См.: Today.az news portal (2006) [www.today.az], февраль — март 2006.
Последние выборы в Иране, Ираке, Египте, Ливане и в Палестине продемонстрировали повышение роли ислама в политической жизни мусульманских стран. Правда, становление и развитие в мусульманском мире националистических идеологий (особенно философии нации-государства) ослабили роль религии, разделив умму на разобщенные народы. Однако в последнее время ускорение процесса глобализации «работало» в обратном направлении и снова выдвинуло ислам на передний план.
Как реагировать на эти процессы? Существует ли здесь опасность для светского государства, особенно если оно пока слабо и не преодолело сложности переходного периода? Должно ли оно бояться религии (особенно ислама) и пытаться препятствовать ее развитию? Весь предшествующий опыт человечества учит, что борьба против объективных процессов, отмена которых выше человеческих сил, — ошибочный путь.
Принципиальным преимуществом Азербайджана является то, что в стране преобладает мирная и толерантная версия ислама. Однако, как отмечает А. Велиев, некоторые элементы религиозной ситуации в республике схожи с теми, что были типичны для Ирана в начале 1970-х годов: коррумпированные элиты, относительно тяжелое социально-экономическое положение и некоторая разочарованность в демократии. Если ситуация не изменится, то религиозные организации с достаточным зарубежным финансированием смогут привлекать все больше последователей. Во время иранской революции значительная часть населения, не симпатизировавшая какому-либо типу мусульманского режима, объединилась под исламистским руководством, чтобы избавиться от шахского правления18.
Единственно верным подходом к взаимоотношениям светского государства (особенно переходного типа) с исламом является философия управления, выражаемая слоганом «Включи ислам в себя!» Уже действуют некоторые модели (например, в Малайзии), где уживаются значительное немусульманское население, светское государство и национальная идеология, основанная на исламе.
Жизненно важно, чтобы политику включения ислама начали проводить еще до маргинализации и радикализации исламских возрожденческих движений и групп. Причина неудачного введения мусульманской компоненты в политико-экономическую сферу Судана, Пакистана, Алжира, а также ряда других государств и заключалась именно в том, что для достижения своих политических целей правительства упомянутых стран попытались использовать уже существовавшие радикальные религиозные группировки, которые затем начали выступать против самих же властей.
В Азербайджане ситуация совершенно иная: радикализация ислама еще слаба, а ряды сторонников и ресурсы радикальных групп недостаточно велики, чтобы изменить статус-кво. Так что правительству и гражданскому обществу еще не поздно включиться в «битву за ислам» и выиграть ее.
Для достижения успеха государственная политика включения ислама должна содержать институциональные, образовательные и стимулирующие компоненты. Институциональное направление, призванное создать фундамент новых взаимоотношений, подразумевает:
• Поправки в законодательство, отменяющие дискриминацию по отношению к верующим и обеспечивающие их полновесное участие в общественной, политической и экономической жизни страны.
— Подобные изменения не означают отказа от конституционного принципа разделения религии и государства, закрепленного в статье 18 Основного закона. Тем не менее следовало бы отменить запрет религиозным деятелям выступать
18 Cm.: Veliyev A. Azerbaijan: Islam in a Post-Soviet Republic // MERIA, December 2005, Vol. 9, No. 4, Article 1.
в качестве кандидатов в депутаты парламента, содержащийся в статье 85 Конституции (важно отметить, что для данной категории азербайджанских граждан нет ограничений, касающихся их участия в президентских выборах на правах претендентов; им также разрешается занимать должности чиновников и судей). Отмена упомянутой запретительной нормы помогла бы демаргина-лизировать и включить в общественно-политическую жизнь страны духовенство (при условии принятия всеми его представителями азербайджанской государственности и Конституции).
— Важно разработать и принять законодательство о вакфах (благотворительных фондах, основанных на собственности религиозных общин). Это позволит четче определить границы собственности религиозных общин и преобразовать места поклонения (так называемые пиры) в цивилизованные, прозрачные, отчитывающиеся и эффективные благотворительные фонды; привлечь больше пожертвований и исламских «налогов» (закят, хумс); субсидировать местные, а затем и национальные проекты социально-экономического развития. В конечном счете уменьшилась бы зависимость религиозных общин от финансирования из-за рубежа.
— Позитивную роль сыграло бы изменение действующих законов о Центральном банке, о коммерческих банках и банковской деятельности, о кредитных союзах, о микрофинансировании и пр. таким образом, чтобы создать правовую базу для беспроцентного кредитования в соответствии с принципами ислама.
• Структурные изменения и усиление потенциала Государственного комитета по работе с религиозными образованиями (ГКРРО), а также Духовного управления мусульман Кавказа. Сегодня Госкомитет больше похож на карающий государственный институт с неясными статусом и кругом обязанностей, а Управление является реликтом советской эпохи, не соответствует ни традиционно исламской, ни светской организационным структурам.
— Целесообразно трансформировать ГКРРО в государственный орган, ответственный за лицензирование, контроль и регулирование религиозной деятельности и религиозных организаций, включая вышеупомянутые вакфы. Он должен активнее пропагандировать веротерпимость, просветительство, продвигать религиозную составляющую идеологии Азербайджана.
— ДУМК следовало бы преобразовать в консультативный орган (ассоциацию), включающий различные мусульманские общины, сохраняющие свою автономность. Он должен обладать собственностью, считающейся вакфом. Его экспертов, как и специалистов других официальных конфессиональных институтов, можно (и должно) привлекать к работе ГКРРО.
• Включение и продвижение исламских экономических и финансовых принципов, которые на концептуальном уровне подразумевают искоренение бедности и социальную справедливость, что (помимо прочего) способствовало бы привлечению в страну исламских финансовых институтов.
— Правительство могло бы включить продвижение указанных структур в свои нынешние и будущие программы (например, по снижению уровня бедности, по дальнейшему социально-экономическому развитию регионов и пр.).
— Руководство страны сможет в большей степени рассчитывать на поддержку и финансирование со стороны Исламского банка развития и других международных доноров в целях развития институтов вакфов, закята и исламских финансов, и таким образом усилить их.
— В то же время правительство будет в состоянии контролировать деятельность названных учреждений и предотвращать любые скрытые незаконные устремления.
Образовательное направление новой государственной политики также должно носить многомерный характер. Базовой является идея о том, что основы религии следует преподавать в школах. Это позволит лучше удовлетворять растущую потребность подрастающего поколения в религиозных знаниях, формировать у него прогрессивное восприятие ислама, свободное от какого-либо радикализма, тем более — экстремизма. Данную учебную дисциплину целесообразно предусмотреть в виде специального курса по сравнительному религиоведению.
Что же касается стимуляционного направления, то оно должно основываться на пропаганде этичного поведения, использовании коранических стихов и традиций Пророка Мухаммада, имамов и сподвижников, а также на сотрудничестве (особенно в вопросах разработки и реализации различных проектов в данной области) с ведущими религиозными лидерами (в первую очередь — интеллектуалами) и гражданским обществом.
Предложенный политический подход (при условии его быстрого и эффективного применения) способен сыграть позитивную роль в исламском возрождении, а также в предотвращении потенциальных конфликтов между исламом и светским государством.
