CC BY
27УДК 159.942
Сенкевич Л.В.,
кандидат психологических наук, доцент, докторант кафедры возрастной психологии факультета психологии образования Московского городского психолого-педагогического университета
ВОЗРАСТНЫЕ АСПЕКТЫ СУБЪЕКТИВНОГО ОЩУЩЕНИЯ ОДИНОЧЕСТВА В ГРУППЕ НОРМЫ И ГРУППАХ РИСКА
В статье представлены данные эмпирического исследования одиночества в выборках здоровых, ал-когользависимых, наркозависимых и склонных к суицидальному поведению респондентов юношеского, молодого и зрелого возрастов. Здоровым респондентам всех возрастов свойствен низкий уровень субъективного ощущения одиночества. В группах алкогользависимых и наркозависимых одиночество с возрастом увеличивается, достигая максимальных значений у респондентов зрелого возраста. Наивысшие показатели одиночества в группе суицидентов выявлены у респондентов юношеского возраста. Ключевые слова: одиночество, группа нормы, группы риска, алкогольная зависимость, наркомания, суицидальное поведение, юность, молодость, зрелость
Senkevich L.,
PhD in Psychology, Associate Professor, Doctoral student of Chair of Development Psychology of the Faculty of Educational Psychology of the Moscow City Psychological-Pedagogical University
AGE ASPECTS OF SUBJECTIVE FEELINGS OF LONELINESS IN THE NORM GROUP AND RISK GROUPS
The article deals with the data of an empirical study of loneliness of juvenile, young and mature age's respondents of healthy, alcohol-dependents, drug-dependents are having a suicidal behavior, in selections. Healthy respondents of all ages are characterized by low level of subjective feelings of loneliness. In groups of alcohol-dependents and drug-dependents the loneliness increases with age, reaching its maximum values at the mature age's respondents. The highest rates of loneliness have been identified in respondents of juvenile age in the suicides' group. Keywords: loneliness, norm group, risk group, alcohol dependence, drug dependence, suicidal behavior, juvenility, youth, maturity
Одиночество является объектом изучения различных гуманитарных наук: антропологии, философии, психологии, социологии. В истории философско-психологической мысли осмысление и объяснение проблемы одиночества достаточно многообразно: от преклонения перед ним на Древнем Востоке до активного его неприятия в Древней Греции. Платон и Аристотель определяли одиночество как зло, путь к избавлению от которого лежит в наслаждении благом любви и дружбы. По мнению С. Кьеркегора, одиночество - это замкнутый внутренний мир человеческого самопознания, и единственным собеседником человека может быть образ Бога, который находится в нем самом. Г. Гегель рассматривал одиночество как потерю двух отношений: связи с социальным миром и связи с собой. Согласно философии Ж.-П. Сартра самопознание личности всегда сопряжено с переживанием
сш
экзистенциального одиночества как неотъемлемой части человеческого бытия. В. Франкл полагал, что состояние одиночества возникает тогда, когда человек утрачивает смысл жизни и определенные ценности [8]. Д. Рисмен и О. Тоффлер видели причину одиночества в ускорении темпов жизни в условиях научно-технического прогресса, когда человек остается «один в толпе» [3; 4; 5; 7].
В настоящее время разработано множество подходов к изучению одиночества: биологический, феноменологический, экзистенциально-гуманистический, социологический, психодинамический, интеракционистский, когнитивный, теоретико-системный. И тем не менее одиночество остается одной из самых сложных и трудноразрешимых психологических и социальных проблем.
Факторы одиночества подразделяются на внешние (кризисные события индивидуального жизненного пути: ситуации утраты, такие как развод, смерть близкого человека, феномен «опустевшего гнезда», когда выросшие дети покидают родительский дом; тяжелое хроническое заболевание; переезд в другой город; потеря работы и т.д.) и внутренние (определенные личностные свойства - застенчивость, неуверенность в себе, неадекватно заниженная самооценка, недоверчивость, подозрительность и пр.) [6; 7]. Р. Вейс различает социальное и эмоциональное одиночество, так как считает одиночество продуктом фактора личности и фактора ситуации. Он определяет одиночество как острое ощущение напряженности и беспокойства, обусловленное фрустрированной потребностью иметь теплые, глубокие, дружеские отношения [9].
Чувство одиночества всегда субъективно и сугубо индивидуально. Оно различается по типу (одиночество среди «своих», «значимых других», при широком круге общения, переживаемое как чувство непонятости, инакости, отгороженности; одиночество как отсутствие социальной поддержки; так называемое «истинное» одиночество, когда субъективный и объективный пласты этого ощущения сливаются воедино - человек действительно одинок, он живет один, у него нет родных и близких, нет друзей; «одиночество отчаяния» [1] после психотравмирующих кризисных событий индивидуального жизненного пути), по длительности (эпизодическое - хроническое), по интенсивности переживания (от легкой грусти до витальной тоски). Одиночество свидетельствует о фрустрации социальных смыслов личности [2], таких как общение, принятие, признание. Чтобы избежать одиночества, могут предприниматься попытки ухода в мир алкогольных или наркотических грез, за спасительным порогом которого никакого спасения нет. «Одиночество отчаяния» может толкнуть человека на предельный и безвозвратный акт самодеструкции - суицидальную попытку. Особенно уязвимыми в этом плане являются молодежь и юношество.
Организация исследования
Эмпирическое исследование субъективного ощущения одиночества в группе нормы и так называемых «группах риска» проводилось в течение 2011-2014 гг. Всего в исследовании приняли участие 1345 респондентов юношеского, молодого и зрелого возрастов. Группа нормы включала в себя 948 условно здоровых испытуемых с нормативным поведением: 437 мужчин и 511 женщин, из них лица юношеского возраста (17 лет - 23 года) были представлены юношами и девушками в количестве 241 человек, в выборку молодого возраста (24 года - 35 лет) вошли 259 человек, число здоровых респондентов зрелого возраста (36-60 лет) составило 448 человек. Условно здоровые обследуемые набиралась на базах Государственной классической академии имени Маймонида и Московского городского психолого-педагогическо-
сш
го университета. В эту выборку вошли студенты гуманитарных факультетов, слушатели различных программ профессиональной переподготовки и курсов повышения квалификации, их родственники и знакомые. Три группы риска были представлены лицами с аддиктивным и суицидальным поведением, относящимися к тем же периодам онтогенетического развития - юности, молодости и зрелости. Выборка алкогользависимых респондентов составила 103 человека юношеского, молодого и зрелого возрастов: 78 мужчин и 25 женщин. В группу лиц с химическими зависимостями (страдающих опийной наркоманией и полинаркоманиями, из них 94 мужчины и 77 женщин) вошли 57 юношей и девушек, 70 респондентов молодого и 43 респондента зрелого возрастов - всего 171 испытуемый. Третью группу риска составили 123 суицидента, в жизненном анамнезе которых было от 1 до 4-х суицидальных попыток, 41 респондент юношеского возраста, 43 - молодого и 39 - зрелого, из них 45 мужчин и 78 женщин. Эмпирическими базами для «групп риска» послужили Московский научно-практический центр наркологии, Центр психологической помощи Евгения Полякова, Наркологическая клиническая больница № 17, Психиатрическая клиническая больница № 4 им. П.Б. Ганнушкина Департамента здравоохранения г. Москвы, Московский научно-исследовательский институт психиатрии (филиал ФГБУ «ФМИЦПН») Минздрава России. Необходимо отметить, что у всех респондентов, стационированных в острые отделения ПКБ № 4 им. П.Б. Ганнушкина, а также в отделения аффективной патологии МНИИ психиатрии, на фоне наркотических и алкогольных психозов или суицидальных попыток было диагностировано отсутствие эндогенной симптоматики, о чем свидетельствовали данные историй болезни, пато- и нейропсихологических заключений и результаты бесед с лечащими врачами и медицинскими психологами. На момент обследования все аддикты были выведены из психозов с помощью адекватной и эффективной психофармакотерапии и находились в ясном сознании.
В проведенном исследовании решались следующие задачи:
• сопоставить показатели субъективного ощущения одиночества условно здоровых респондентов с нормативным поведением, алкогользависимых испытуемых, лиц с наркотической зависимостью и суицидентов;
• сравнить уровни субъективного ощущения одиночества и особенности отношения к смерти респондентов всех четырех выборок на разных возрастных этапах: в юности, молодости и зрелости.
Для решения поставленных задач в эмпирическом исследовании использовалась Шкала одиночества (иКЦ Д. Рассел и М. Фергюсон в адаптации Н.Е. Водопьяновой {1].
Результаты эмпирического исследования и их обсуждение
В таблице 1 и на рис. 1 представлены среднегрупповые значения показателей одиночества в группе нормы и группах риска.
Таблица 1.
Среднегруповые показатели уровней одиночества условно здоровых, алкогользависимых, наркозависимых респондентов и респондентов
с суицидальным поведением
Группа испытуемых Среднегрупповое значение Стандартное отклонение N
Норма 18,4706 10,00791 948
Алкоголики 27,0746 11,76192 103
Наркоманы 36,3182 13,97998 171
Суициденты 29,8217 16,71753 123
Всего 21,8116 12,88443 1345
Как видно на графике 1, самый высокий уровень субъективного ощущения одиночества (36,32 балла) зафиксирован в выборке лиц, страдающих опийной наркоманией и поли-наркоманиями, самый низкий (18,47 балла) - в группе нормы.
Группа испытуемых
Рис. 1. Уровни субъективного одиночества в группе нормы и группах риска
Статистический анализ полученных данных выявил достоверные, на высоком уровне значимости, различия в показателях субъективного ощущения одиночества между группой нормы и всеми тремя группами риска (см. табл. 2): одиночество в выборке условно здоровых респондентов с нормативным поведением существенно (при р<0,001) ниже, чем в группах респондентов с алкогольной зависимостью, наркозависимостью и суицидальным поведением. Также выявлены достоверные различия в показателях одиночества между группой наркозависимых и всеми остальными выборками: субъективное ощущение одиночества значительно (при р<0,001) выше в группе наркоманов, чем в группе нормы, группе алкогользависимых и выборке суицидентов.
Таким образом, наркозависимые личности в наибольшей степени склонны к переживанию субъективного одиночества. Анализ протоколов ответов этих респондентов к «Шкале одиночества» показал, что в большинстве случаев отметками «часто» помечались следующие утверждения опросника: «Я испытываю недостаток в дружеском общении», «Никто из окружающих не разделяет моих интересов и мыслей», «Вокруг меня нет людей, кто искренне готов меня поддержать», «У меня нет глубоких привязанностей (глубоких чувств)», «Я несчастен(а) оттого, что мне не хватает общения с понимающими и интересными мне людьми».
Попарные сравнения продемонстрировали отсутствие достоверных различий в уровне одиночества между двумя группами риска: алкогользависимыми и суицидентами: сред-негрупповые показатели в обеих выборках примерно одинаковы (27,07 и 29,82 балла соответственно).
Анализ ответов к опроснику «Шкала одиночества» лиц, страдающих алкоголизмом, и респондентов, совершивших суицидальные попытки, свидетельствует об их недовольстве семейной жизнью, отсутствии необходимой социальной поддержки, чувстве непонятости,
Таблица 2.
Различия в показателях одиночества
Множественные сравнения
Зависимая переменная: Одиночество
НЗР
(I) Группа Ш Группа Средняя Стандарт. Значимость 95% доверительный
испытуемых испытуемых разность (И) Ошибка различий интервал
Нижняя Верхняя
граница граница
Норма Алкоголики -8,6040* 1,43434 0,000 -11,4178 -5,7901
Наркоманы -17,8475* 1,05289 0,000 -19,9131 -15,7820
Суициденты -11,3511* 1,06364 0,000 -13,4377 -9,2644
Алкоголики Норма 8,6040* 1,43434 0,000 5,7901 11,4178
Наркоманы -9,2436* 1,70429 0,000 -12,5870 -5,9001
Суициденты -2,7471 1,71095 0,109 -6,1036 ,6094
Наркоманы Норма 17,8475* 1,05289 0,000 15,7820 19,9131
Алкоголики 9,2436* 1,70429 0,000 5,9001 12,5870
Суициденты 6,4965* 1,40663 0,000 3,7370 9,2560
Суициденты Норма 11,3511* 1,06364 0,000 9,2644 13,4377
Алкоголики 2,7471 1,71095 0,109 -,6094 6,1036
Наркоманы -6,4965* 1,40663 0,000 -9,2560 -3,7370
Основаны на наблюдаемых средних.
Погрешность - Средний квадрат (Ошибка) = 129,087.
*Средняя разность значима на уровне 0,05.
изолированности от окружающих. В ответах суицидентов, кроме того, прослеживается ощущение неспособности улаживать отношения с окружающими, стремление не раскрывать перед ними глубины своих чувств и переживаний.
В группе нормы зафиксирован низкий уровень одиночества, во всех группах риска - средний.
Теперь проанализируем возрастную динамику одиночества во всех четырех выборках. На рис. 2 представлены возрастные различия в показателях одиночества в группе нормы, группах алкогользависимых и наркозависимых и в группе суицидентов.
Юность
Молодость Возрастная группа
43,5
41,46
_ 30,09
29 26,25
24,6
22,88 21,2
♦ --♦ 18,33
18,39 --* 16,82
Зрелость
Норма . Алкоголики , Наркоманы , Суициденты
Рис. 2. Возрастные различия в уровнях одиночества в группе нормы и группах риска
45
40
35
30
25
20
□ю
Как видно на рис. 2, здоровым респондентам без признаков отклоняющегося поведения свойственен устойчиво низкий уровень субъективного ощущения одиночества на всех трех этапах онтогенетического развития: в юности, молодости и зрелости. Наблюдается незначительное снижение уровня одиночества от юности к молодости и затем незначительное повышение этого показателя в зрелости. Достоверных возрастных различий в показателях одиночества в группе нормы не обнаружено (см. табл. 3). Выявлены различия на уровне тенденции по этому параметру между здоровыми респондентами молодого и зрелого возрастов: в группе нормы самый низкий показатель субъективного ощущения одиночества свойственен молодым людям.
В группах как алкогользависимых, так и наркозависимых респондентов возрастная динамика переживания одиночества сходна: в юности в обеих группах риска лиц с аддикция-ми зафиксированы наиболее низкие значения по этому параметру, в молодости показатели одиночества возрастают и еще более высокий уровень одиночества зафиксирован в этих выборках у испытуемых зрелого возраста. Вместе с тем если в группе лиц с алкогольной зависимостью, как и в группе нормы, не выявлено статистически значимых возрастных различий в показателях одиночества (различия на уровне тенденции обнаружены лишь между алкого-лизирующимися испытуемыми молодого и зрелого возрастов), то в выборке обследуемых с опийной наркоманией и полинаркоманиями достоверные различия выявлены между всеми возрастными подгруппами. Достоверные, на высоком уровне значимости (р<0,003), различия обнаружены между наркозависимыми юношеского и молодого, юношеского и зрелого возрастов. Также выявлены достоверные, на пятипроцентном уровне значимости, различия в показателях субъективного ощущения одиночества между молодыми и зрелыми наркозависимыми (см. табл. 3). Если у наркотизирующихся респондентов юношеского и молодого возрастов показатели одиночества не превышают среднего уровня, то у химически зависимых зрелого возраста субъективное одиночество достигает высокого уровня (значение средне-группового показателя в подгруппе наркозависимых среднего возраста превысило 43 балла).
Таблица 3.
Значимость возрастных различий в показателях одиночества в группе нормы
и группах риска
Зависимая переменная: Одиночество
Группа нормы
(I) Возрастная Ш Возрастная Средняя Стандарт. Значимость 95% доверительный
группа группа разность (I-J) Ошибка различий интервал
Нижняя Верхняя
граница граница
1 (юность) 2 (молодость) 1,5636 1,00693 0,121 -0,4124 3,5395
3 (зрелость) 0,0625 0,89812 0,945 -1,7000 1,8249
2 (молодость) 1 (юность) -1,5636 1,00693 0,121 -3,5395 0,4124
3 (зрелость) -1,5011 0,86147 0,082 -3,1916 0,1894
3 (зрелость) 1 (юность) -0,0625 0,89812 0,945 -1,8249 1,7000
2 (молодость) 1,5011 0,86147 0,082 -0,1894 3,1916
Группа алкогользависимых респондентов
(I) Возрастная (J) Возрастная Средняя раз- Стандарт. Значимость 95% доверительный
группа группа ность (I-J) Ошибка различий интервал
Нижняя Верхняя
граница граница
СШ
1 (юность) 2 (молодость) -1,7111 4,48506 0,704 -10,6710 7,2488
3 (зрелость) -7,2020 4,33877 0,102 -15,8697 1,4657
2 (молодость) 1 (юность) 1,7111 4,48506 0,704 -7,2488 10,6710
3 (зрелость) -5,4909 3,05919 0,077 -11,6024 0,6205
3 (зрелость) 1 (юность) 7,2020 4,33877 0,102 -1,4657 15,8697
2 (молодость) 5,4909 3,05919 0,077 -0,6205 11,6024
Группа наркозависимых респондентов
(I) Возрастная Ш Возрастная Средняя раз- Стандарт. Значимость 95% доверительный
группа группа ность (И) Ошибка различий интервал
Нижняя Верхняя
граница граница
1 (юность) 2 (молодость) -7,9895 2,61281 0,003 -13,1590 -2,8200
3 (зрелость) -14,5299 2,76559 0,000 -20,0017 -9,0581
2 (молодость) 1 (юность) 7,9895 2,61281 0,003 2,8200 13,1590
3 (зрелость) -6,5404 2,86660 0,024 -12,2120 -0,8688
3 (зрелость) 1 (юность) 14,5299 2,76559 0,000 9,0581 20,0017
2 (молодость) 6,5404 2,86660 0,024 0,8688 12,2120
Группа суицидентов
(I) Возрастная Ш Возрастная Средняя раз- Стандарт. Значимость 95% доверительный
группа группа ность (И) Ошибка различий интервал
Нижняя Верхняя
граница граница
1 (юность) 2 (молодость) 20,2491 3,19852 0,000 13,9189 26,5794
3 (зрелость) 15,2070 3,25872 0,000 8,7576 21,6564
2 (молодость) 1 (юность) -20,2491 3,19852 0,000 -26,5794 -13,9189
3 (зрелость) -5,0421 3,23975 0,122 -11,4540 1,3697
3 (зрелость) 1 (юность) -15,2070 3,25872 0,000 -21,6564 -8,7576
2 (молодость) 5,0421 3,23975 0,122 -1,3697 11,4540
Иная возрастная динамика одиночества наблюдается в группе суицидентов. В этой выборке также выявлены достоверные, на высоком уровне значимости, возрастные различия по этому параметру: между респондентами юношеского и молодого (р<0,001), юношеского и зрелого (р<0,001) возрастов. Но в данной группе риска наивысший уровень одиночества зафиксирован в подгруппе юношей и девушек с суицидальным поведением (41,46 балла), в подгруппе молодых суицидентов этот показатель почти в два раза ниже (21,2 балла), в зрелости незначительно повышается (26,25 балла). Таким образом, экзистенциальное одиночество может быть одним из главных факторов суицида именно в юношеском возрасте.
Выводы
1. Здоровым респондентам с нормативным поведением как юношеского, так и молодого, и зрелого возрастов свойствен низкий уровень субъективного ощущения одиночества; возрастные различия в показателях одиночества в группе нормы выражены незначительно.
2. При алкогольной зависимости одиночество нарастает от одного этапа онтогенетического развития к другому: если у алкогользависимых респондентов юношеского возраста одиночество соответствуют низкому уровню выраженности, то у молодых и зрелых ал-коголизирующихся испытуемых субъективное ощущение одиночества достигает среднего
уровня. В наибольшей степени одиночество выражено у алкоголиков среднего возраста: с нарастанием алкогольного дефекта утрачиваются социальные контакты, разрушаются профессиональные, дружеские и родственные связи, круг общения крайне сужается, будучи обусловленным доминирующей биологической мотивацией. Возрастные различия в этой группе риска выражены на уровне тенденции.
3. Достоверные, на высоком уровне значимости, возрастные различия в уровнях одиночества выявлены в группе наркозависимых респондентов. Показатели одиночества молодых людей, употребляющих наркотики, существенно превышают эти параметры у наркотизирующихся респондентов юношеского возраста, хотя и остаются на среднем уровне; субъективное ощущение одиночества у химически зависимых зрелого возраста достигает высокого уровня. Таким образом, с возрастом у наркоманов нарастают чувства ненужности, изолированности, отгороженности от окружающих, ощущения беспомощности, безнадежности, личностной неадекватности.
4. Выраженные возрастные различия в показателях одиночества свойственны лицам с суицидальным поведением, при этом уровень субъективного ощущения одиночества в этой группе риска достигает максимальных значений у суицидентов юношеского возраста, значительно снижаясь от юности к молодости.
Список литературы
1. Водопьянова Н.Е. Психодиагностика стресса. СПб.: Питер, 2009. С. 171-186.
2. Государев Н.А. Суицидальный исход потери смысла жизни // Жизнь как главная ценность человека: сборник научных статей по материалам конференции по профилактике суицидов (10 сентября 2007 г., Москва, РГСУ) / Под ред. Е.А. Петровой. М.: Изд-во РГСУ, 2008. С. 30-38.
3. КинодоЖ.М. Приручение одиночества: Сепарационная тревога в психоанализе. М.: Когито-Центр, 2008. - 254 с.
4. Корчагина С.Г. Психология одиночества: учебное пособие. М.: Московский психолого-социальный институт, 2008. - 228 с.
5. Крюкова Т.Л. Связь субъективного одиночества и суицидального поведения как деструктивного копинга // Социально-психологическая профилактика и психотерапия суицидального состояния личности: сборник научных статей по материалам Ш Всероссийской научно-практической конференции / Под ред. Е.А. Петровой и Т.И. Бонкало. М.: Изд-во «Академия имиджелогии», 2014. С. 84-89.
6. Лабиринты одиночества: пер. с англ. / Сост., общ. ред. Н.Е. Покровского. М.: Прогресс, 1989. - 624 с.
7. Слободчиков И.М. Современные исследования переживания одиночества // Психологическая наука и образование. 2007. № 3. С. 27-34.
8. ФранклВ. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990. - 196 с.
9. Weiss R.S. Loneliness: The Experience of Emotional and Social Isolation. Cambridge MIT Press, 1973. P. 6-21.
Reference list
1. Frankl V. Man's Search for Meaning. M.: Progress, 1990. - 196 p.
2. Gosudarev N. Suicidal outcome of the loss meaning of life // Life as the human core value: A
□Ш
collection of scientific papers based conference materials connected with suicide prevention (10th of September, 2007, Moscow, RSSU) / Under the editorship of A. Petrova. M.: Publishing by RSSU, 2008. P. 30-38.
3. Kinodo Zh. The taming of loneliness: Separation anxiety in psychoanalysis. M.: Kogito-Center, 2008. - 254 p.
4. KorchaginaS. Loneliness Psychology. Textbook. M.: Moscow Psychological-Social Institute, 2008. - 228 p.
5. Krukova T. The relation of subjective loneliness and suicidal behavior as destructive coping // Socio-psychological prevention and psychotherapy of suicidal state of the individual: A collection of scientific papers based on materials of All-Russian scientific and practice conference / Under the editorship of E. Petrova and T. Bonkalo. M.: Publishing house "Akademiya imidzheologii", 2014. P. 84-89.
6. Slobodchikov I. Modern research of loneliness experiences // Psychological science and education. 2007. № 3. P. 27-34.
7. The labyrinth of loneliness: Translation from English / Athour, general editing and introduction by N. Pokrovskiy. M.: Progress, 1989. - 624 p.
8. Vodop'yanova N. Psychodiagnostics of stress. SBR.: Piter, 2009. P. 171-186.
9. Weiss R.S. Loneliness: The Experience of Emotional and Social Isolation. Cambridge MIT Press, 1973. P. 6-21.
