CC BY
2
Вестник Томского государственного университета. 2023. № 493. С. 125-135 Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 2023. 493. рр. 125-135
Научная статья УДК 930
doi: 10.17223/15617793/493/15
Возрастание миссионерского влияния на старообрядческое население Урала повседневной деятельности православной церкви во второй половине XIX -начале XX в. (на материалах «Епархиальных ведомостей»)
Артем Евгеньевич Перебейнос1, Татьяна Геннадьевна Пташко 2
12 Южно-Уральский государственный гуманитарно-педагогический университет, Челябинск, Россия
1поз75@таИги 2рШ$Нко1%@с$ри. ги
Аннотация. Представлен анализ миссионерской работы епархий Уральского региона во второй половине XIX - начале ХХ в. Раскрыты вопросы подготовки миссионеров, в том числе открытие училищ для крестьян с целью обучения их ведению консультаций со старообрядцами. Приводятся примеры деятельности братств православного миссионерского общества, а также отдельных миссионеров - Стефана Луканина, Ксенофонта Крючкова и др. Выявлено, что результатом деятельности миссионеров стало принятие раскольниками православия, обучение детей старообрядцев в церковно-приходских школах.
Ключевые слова: старообрядцы, миссионеры, раскольники, православная церковь, миссионерская деятельность
Для цитирования: Перебейнос А.Е., Пташко Т.Г. Возрастание миссионерского влияния на старообрядческое население Урала повседневной деятельности православной церкви во второй половине XIX - начале XX в. (на материалах «Епархиальных ведомостей») // Вестник Томского государственного университета. 2023. № 493. С. 125-135. аог 10.17223/15617793/493/15
Original article
doi: 10.17223/15617793/493/15
The growth of missionary influence on the Old Believer population of the Urals in the daily activities of the Orthodox Church in the second half of the 19th -early 20th centuries (on the materials of eparchy records)
Artem E. Perebeynos1, Tatyana G. Ptashko2
12 Ural State Humanitarian and Pedagogical University, Chelyabinsk, Russian Federation
1 nos75@mail.ru 2 ptashkotg@cspu. ru
Abstract. The article reveals the features of the missionary work of the eparchies of the Ural region in the second half of the 19th and early 20th centuries. It was revealed that the reforms of the 1860s and 1870s had a significant impact on the daily life of the population, including schismatics: they were granted civil rights (issuance of a passport for free movement within the empire), permission to conduct trade and crafts, to work in icon-painting workshops, and even hold public positions, They were also allowed to carry out public prayer, fulfill the requirements and perform worship according to their rites, etc. Under the conditions of expanding the rights of schismatics, the Orthodox Church in its missionary activities had to not only improve the existing forms and methods of work, but also look for new ones. The eparchies of the Ural region, even before the adoption of these "indulgences" for schismatics, intensified their missionary activities. Based on the analysis of the materials of eparchy records, it was found that missionary activities included the creation of brotherhoods of the Orthodox missionary society, working among the Old Believers; regular trips of missionaries to parishes "infected" by the schism; the organization and conduct of Orthodox interviews ("competitions", "debatable conversations") between the missionary and the scribe (the Old Believer) on the most controversial issues in the history of the schism and Orthodoxy in the presence of schismatics; the participation of priests in missionary activities, in the parishes of which schismatics lived; the creation for missionaries and priests of special libraries, which collected all the necessary literature for conversations with the Old Believers. The issues of training missionaries are revealed: departments on the history of the Russian schism and sects were opened in theological seminaries; the number of training hours for the study of anti-schismatic courses increased; the organization in the eparchies of "anti-schismatic schools" (courses), where adult peasants from among the Orthodox or co-religionists who wished to conduct missionary work among schismatics were trained; the organization and holding of congresses of missionaries, where they would exchange views and summarize their experience in missionary work. Examples of the activities of the
© Перебейнос А.Е., Пташко Т.Г., 2023
Orenburg, Holy Trinity and other brotherhoods are given, as well as the activities of individual missionaries - Stefan Lukanin, Xenophon Kryuchkov, and others. It was revealed that, in the second half of the 19th century - early 20th century in the Urals, the Old Believers were already more tolerant of Orthodoxy; every year hundreds of people left the schism and joined the church. The result of the work of the missionaries was attracting the children of schismatics to literacy and parish schools; teaching them church choral singing, creating school choirs with the participation of schismatic children. This became possible thanks to the system of work among schismatics, which was created by the Holy Synod and the leadership of the eparchies.
Keywords: Old Believers, missionaries, schismatics, Orthodox Church, missionary activities
For citation: Perebeynos, A.E. & Ptashko, T.G. (2023) The growth of missionary influence on the Old Believer population of the Urals in the daily activities of the Orthodox Church in the second half of the 19th - early 20th centuries (on the materials of eparchy records). Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 493. рр. 125-135. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/493/15
В условиях современной России происходят структурные изменения во всех сферах жизни общества. Особенно глубокие сдвиги имеют место в общественной и культурной жизни россиян. В связи с этим важное значение приобретают институты гражданского общества. В условиях, когда появляются новые квазирелигии, обретают силу различного рода секты, наблюдаются конфликты между разными религиозными течениями, возрастает роль церкви. Именно сейчас важное значение приобретает деятельность Русской православной церкви по защите традиционных морально-нравственных устоев российского общества, выстраиванию диалога между разнообразными конфессиями. Опыт миссионерской работы церкви, ее методы и формы на рубеже Х1Х-ХХ вв. приобретают сегодня особую актуальность и могут быть использованы как на федеральном, так и на региональном уровне.
Изучение вопроса раскола церкви, старообрядчества в Уральском регионе всегда вызывало интерес исследователей, в этой связи первые работы представлены трудами дореволюционных православных историков (Н.М Чернавский и др.), краеведов (И.И. Желез-нов, А.Б. Карпов и др.). Авторы рассматривали быт, жизненные устои староверов. Особенности жизни старообрядцев на локальном уровне, а именно их культурные традиции и отношение к ограничению вероисповедания, вопросы социально-экономической жизни, в дальнейшем стали рассматриваться в конце ХХ в. в работах Н.А. Смирнова, В.И. Ильина [1, 2], позднее - в исследованиях Ю.В. Клюкиной [3], Я. А. Русанова [4], С. А. Белобородова [5], Ю.В. Боровик [6] и др. Исследование А. Н. Сафронова посвящено вопросу миссионерская деятельности православной церкви среди старообрядцев в XIX -начале XX в. Она написана на материалах Пермской епархии [7].
Вместе с тем стоит отметить, что в научной литературе на недостаточном уровне раскрыты аспекты обращения старообрядцев в христианство посредством миссионерской работы на Урале в целом.
Новизна настоящего исследования заключается в раскрытии вопроса принятия раскольниками христианства благодаря деятельности миссионеров, проблемы подготовки миссионеров к миссии на Урале; в сделанном обобщенном анализе обозначенной проблемы во второй половине XIX - начале XX в. на Урале, в использовании материалов «Епархиальных ведомостей» как уникального источника по исследуемой проблеме.
На основе переписи 1897 г. Центральный статистический комитет МИД к началу XX в. подсчитал, что всего в России старообрядцев, сектантов и уклоняющихся было 2 173 738 человек, или 2,49% от всего населения империи. Многие из них проживали на Урале, при этом больше всего их, по выражению тех лет, «гнездилось» в Пермской губернии - 214 725 человек [8. С. 421]. Из них в Екатерининской епархии в 1901 г. находилось, по нашим подсчетам, 55 822 человека [9. С. 126], а в Оренбургской - 86 950 человек [10. С. 24]. По социальному составу в основном это были крестьяне, казаки и мастеровые люди. Многие их них переселились из центральных губерний страны еще в первой половине XIX в. Они продолжали приезжать и обживать уральские земли и в последующие годы. Старообрядцы постоянно находились в поле зрения местной власти и православной церкви. Отношение православной церкви в целом и епархий уральского региона в частности было различным в эти годы: от непримиримой борьбы до некоторых уступок и даже определенного сближения.
Отмена крепостного права, проведение либеральных реформ 60-70-х гг. XIX в. оказывали существенное влияние на повседневную жизнь населения: менялись его интересы, возрастали запросы, появлялось больше возможностей в экономической и общественной сферах. Последующее десятилетие, 80-е гг., хотя и считаются временем контрреформ, но даже в этот период либерализация жизни общества продолжалась. Например, в первой половине 80-х гг. Государственный Совет утвердил представление МВД о даровании раскольникам некоторых прав гражданских по отправлению духовных треб. По этому документу выдавались на общих основаниях паспорта раскольникам (кроме скопцов) для свободного перемещения внутри империи. Им разрешалось вести торговлю и промыслы. Раскольники допускались к работе в иконописные цехи. Они могли даже занимать общественные должности. Им дозволялось осуществлять общественную молитву, исполнять требования и совершать богослужение по их обрядам как в частных домах, так и в особо предназначенных для этого зданиях. Раскольникам разрешалось исправлять и возобновлять службу по «разрешению губернатора» в принадлежащим им часовнях и других молитвенных зданиях, приходящих в ветхость. С согласия МВД разрешалось открытие молитвенных зданий, но без всякого торжества. При погребении разрешалось читать на кладбище молитвы, проводить обряды и исполнять песнопения.
Наставники, исполняющие духовные требы у раскольников, не подвергались за это преследованиям, но за этими лицами не признавалось духовного звания.
Как видно, послабления были существенными, они не распространялись только на скопцов. В отношении них скорее были ужесточения: им запрещалось принимать в свои семьи, под каким бы то ни было предлогом, чужих детей. За распространение ереси и совращение в свою секту скопцы лишались всех прав и состояния и ссылались в Восточную Сибирь под строжайший надзор. В условиях расширения прав раскольников православная церковь в своей миссионерской деятельности должна была не только совершенствовать имеющиеся формы и методы работы, но и искать новые. Епархии Уральского края еще до принятия этих «послаблений» для раскольников усилили свою миссионерскую деятельность.
Наш анализ миссионерской работы епархий Уральского региона во второй половине XIX - начале XX в. показывает, что начиная с середины 70-х гг. и через 810 последующих лет была создана система миссионерской деятельности среди раскольников. Она успешно функционировала до осени 1914 г. и включала следующие составляющие:
1. Создание братств и епархиальных комитетов православного миссионерского общества. Эти институты православной церкви и вели миссионерскую работу среди старообрядцев. Были утверждены штатные должности епархиальных миссионеров и подобраны хорошо подготовленные специалисты для этой деятельности.
2. Регулярные поездки миссионеров в приходы, «зараженные» расколом, для индивидуальных и групповых бесед со старообрядцами. Организация и проведение в присутствии раскольников и православных собеседований («состязаний», «дискуссионных бесед») между миссионером и начетником (глаголемым старообрядцем) по наиболее спорным вопросам истории раскола и православия.
3. Обязательное участие священников в миссионерской деятельности, в приходах которых проживают раскольники. Слабо подготовленным приходским священникам для этой сложной специфической деятельности практическую помощь оказывали штатные миссионеры, которые снабжались противораскольниче-ской литературой. Создание специальных кружков из числа приходских священников для ответов на вопросы старообрядцев и православных по проблемам раскола.
4. Создание для миссионеров и священников особых библиотек, в которых собиралась вся необходимая литература для бесед со старообрядцами.
5. В целях увеличения числа миссионеров и улучшения их профессиональной подготовки было сделано следующее: а) в духовных семинариях открывались кафедры по истории русского раскола и сект; увеличивалось число учебных часов на изучение противорас-кольнических курсов; б) организация в епархиях «про-тивораскольнических училищ» (курсов), где обучались взрослые крестьяне из числа православных или
единоверцев, желавших вести миссионерскую работу среди раскольников.
6. Привлечение детей раскольников в школы грамоты и церковно-приходские; обучение церковно-хо-ровому пению, создание школьных хоров с участием в них детей раскольников.
7. Организация и проведение съездов миссионеров, где бы они обменивались мнениями и обобщали накопленный опыт по миссионерской работе.
В создании такой системы существенную роль сыграло состоявшееся в июле 1885 г. в Казани собрание епископов Поволжья и некоторых смежных с ним епархий. В нем приняли участие епископы Вятской, Оренбургской, Пермской и Уфимской епархий, которые собрались «для общего соборного рассуждения о местных церковных нуждах и потребностях». В собрании епископов работали три комиссии, одна из которых обсуждала проблемы борьбы с расколом.
Основополагающей целью этой комиссии было «установление желаемых правильных отношений духовенства к расколу, которые должны состоять преимущественно в духовном воздействии на старообрядцев, в привлечении их к церкви примером доброй жизни, безукоризненном поведении, чинимым отправлением церковных служб и словом вразумления. Обращать внимание на наиболее правильную и твердую работу миссионерского дела в епархиях» [11. С. 586]. В принятом собранием архиепископов постановлении был раздел, подготовленный данной комиссией, который назывался «О расколах и сектах и о мерах к ослаблению раскольнической пропаганды». В нем было много интересных практических предложений, большинство которых вошли в «Правила об устройстве миссии и о способе действия миссионеров и пастырей по отношению к раскольникам и сектантам». Этот документ был утвержден Святейшим Синодом 25 мая 1888 г. [11. С. 586].
В соответствии с «Правилами... » становится обязательным в епархиях, где проживали раскольники или последователи рационалистических сект, иметь одного или несколько епархиальных миссионеров. Кроме этого, по усмотрению епископов на местах можно было утверждать еще две категории миссионеров: уездных и окружных. Зарплата для них изыскивалась из местных средств. В случае нехватки этих средств можно было просить пособие у Святейшего Синода. Данные факты говорят о том, что роль миссионеров в конце 80-х гг. заметно возросла. Штатные миссионеры должны были выполнять основную долю работы среди раскольников. Понимая это, Святейший Синод шел на увеличение численности миссионеров.
Наряду с увеличением числа миссионерских кадров возрастали и требования к их качественному составу. Святейший Синод предписывал епископам на должности епархиальных миссионеров назначать священнослужителей, основательно знакомых с расколом и «местными лжеучениями, обладающих даром слова и вполне благонадежных по своим нравственным качествам». На эту должность рекомендовалось назначать
лиц, «окончивших курс в духовных академиях или семинариях».
Понимая всю важность и сложность миссионерской деятельности, Святейший Синод требовал, чтобы епархиальные миссионеры были освобождены от обязанностей приходских священников и других служебных по епархиальному ведомству занятий. В «Правилах» отмечалось, что с утверждением епархиальных уездных и окружных миссионеров приходские священники «отнюдь не освобождаются от миссионерской деятельности». При этом очень подробно расписывалось, как должны строиться отношения между миссионерами и приходскими священниками.
Основополагающей организационно-психологической установкой для миссионеров и приходских священников было то, что они при исполнении своих обязанностей должны проникнуться «живым сознанием единства их действия и оказывать друг другу братскую любовь и взаимопомощь в достижении цели, предупреждая всякие личные недоразумения, избегая всего, что может служить ослаблению и подрыву их деятельности во вред святой церкви».
Далее шли рекомендации по совместной работе приходского священника и миссионера во время собеседований последнего с раскольниками. Они носили методический характер и в то же время затрагивали субординационные моменты и были весьма любопытны. Так, прибывший на собеседование миссионер, «хотя бы он по своим познаниям и положению стоял выше местного священника, должен оказывать ему, как настоятелю церкви и пастырю прихода, полное братское уважение». По приезде в селение миссионер «...прежде всего, должен явиться к приходскому священнику... с тем, чтобы условиться о месте и времени беседы». В свою очередь, священник в начале встречи должен представить миссионера и открыть собеседование. Местному священнику представлялось произнести и заключительное слово по окончании беседы. Оно должно быть кратким и не затрагивать вопросы, могущие вызвать раскольников и сектантов на новые словопрения. Беседу вел миссионер, а священник должен обязательно присутствовать на ней. Но участвовал в беседе лишь в том случае, когда «Сам миссионер признает нужным обратиться к нему за содействием».
«Правила» напоминали миссионеру и священнику, что им «более всего следует заботиться о том, чтобы неуместным замечанием или противоречием друг другу не подать повода совопросникам упрекнуть в чем-либо защитников православия».
Затем давалось несколько практических советов непосредственно миссионеру. Во время собеседования он в отношении раскольников и сектантов должен «соблюдать спокойствие, кроткое обращение и снисходительное терпение, не смущаться их дерзости, но брато-любовно обличать их неприличие». Миссионер должен являться на беседу с «хорошо придуманным планом собеседования». Каждое собеседование должно начинаться и оканчиваться, а может и прерываться общим пением молитв и псалмов.
Ввиду нерасположения раскольников к так называемому партесному пению, а также предубеждения их
против икон, нового итальянского письма, приходские священники должны были соблюдать, чтобы в православных храмах и особенно среди раскольнического населения пение приближалось, по возможности, к древним церковным напевам, а «иконы были письма более соответствующего греческим подлинникам». Кроме того, приходские священники должны заботиться, чтобы и домах прихожан не было икон, писанных неправильно, как дающих повод сектантам «к глумлению над святынию». Миссионеры и местные священники должны были исходить их того, что «ничто не должно было препятствовать сближению православных и единоверцев». Надо разъяснять прихожанам, что «единоверие не представляет особого, какого-либо отличающегося от православия исповедания. Они составляют одну церковь» [11. С. 588].
Рассмотрим влияние некоторых элементов этой системы на религиозно-нравственное состояние раскольников, на их взаимоотношения с православным населением и представителями церкви.
В 1870-е гг. при большинстве епархий Уральского края были созданы комитеты православного миссионерского общества. Они существовали на правах отделений Московского православного миссионерского общества, которое начало свою деятельность с 1870 г. [12. С.573].
Так, во второй половине 1870-х гг. в Вятской епархии существовавшая миссия сосредоточила свою работу по противодействию расколу. Ее штат состоял из главного миссионера и трех миссионеров-священников.
В 1875 г. начал свою деятельность Оренбургский епархиальный комитет православного миссионерского общества. Его членами в первые годы работы было более 120 человек, а в 1893 г. в его рядах насчитывалось более 215 членов [13. С. 248].
Работу среди староверов вели практически все братства, находившиеся в то время на Урале. Так, «делу вразумления раскольников в Уфимской епархии служило Свято-Троицкое братство, активно действующее в 1870-е гг. в г. Златоусте и Кусинском уезде [14. С. 252]. Дальнейшему улучшению миссионерской деятельности среди раскольников и сектантов в Оренбургской епархии способствовало создание 8 ноября 1886 г. Михайло-Архангельского братства. Оно было образовано по инициативе Макария, епископа Оренбургского и Уральского [15. С. 874]. Одной из основных задач братства было «примирение раскола с православной церковью» [16. С. 388]. Численность его быстро росла, членами братства становились как священники, так и светские люди: купцы, чиновники, крестьяне, мещане. Но это были люди, изъявившие желание материально поддерживать миссионерскую деятельность. А ведь еще нужны были хорошо подготовленные миссионерские кадры. Вот что по этому поводу говорил Его Преосвященство Макарий, епископ Оренбургской и Уральской епархии. 12 сентября 1886 г. на заседании Оренбургской Духовной Консистории он предлагал привлечь к миссионерской деятельности священников, окончивших курс семинарских наук, изучивших раскол в тех его видах, в каких он существовал в Оренбургском крае, и желающих принять
звание епархиальных миссионеров. Изъявившие данное желание могли бы для успешной работы с расколом выписать все необходимые книги и пособия, на счет церкви [17. С. 768].
Миссионеры выбрали основной формой работы со старообрядцами собеседования, т.е. беседы-дискуссии по наиболее спорным проблемам православия и старообрядчества. Миссионер «состязался» с начетчиком или, как еще тогда говорили, глаголемым раскольником. В их числе выступали представители как местного раскола, так и специально по приглашению из Москвы и других городов России. Последние были, по существу, идеологи раскола, знающие историю православия и староообрядчества, умеющие вести дискуссии, поднаторевшие на этих встречах.
Состязающимся важно было одержать победу в этом противостоянии. Собеседование шло при большом скоплении православных староообрядцев, которые внимательно следили за ходом дискуссии, после чего определяли, кто был лучше, убедительнее. Они в конечном счете определяли «кто победил». Собеседование было крупным событием в жизни раскольников и православного населения. Иногда под влиянием этих дискуссий раскольники принимали решение о переходе в единоверчество.
Действительно, миссионеру было очень важно победить в этой «брани». В противном случае вместо ожидаемой победы он потерпит поражение и тогда его беседа принесет уже не пользу, а громадный вред как самому миссионеру, так и всему приходу, особенно тем прихожанам, у которых зародились сомнения. Они, увидев миссионера или своего пастыря бессильным отстоять учение православной церкви, могут «предать себя в руки "хищных волков"». В подтверждение данного вывода можно привести интересный приговор, вынесенный жителями хутора Самарского Орского уезда. Они на общем собрании постановили донести епископу Оренбургской и Уральской епархии следующее: «в начале января 1895 г. в наш хутор Самарский прибыл давно ожидаемый епархиальный миссионер Головкин, где он вел собеседование с нашими молоканами в продолжение 5 дней, дважды в день - утром и вечером. Беседы его оказали весьма благотворное и влияние: по отъезде его молоканы совершенно растерялись, не зная чем оправдать свое ложное учение, мы же, православные, торжествовали. Теперь мы на деле видели и вполне осознали, насколько наши сектанты увлечены ложным молоканским учением, которое до сего времени силою навязывалось нам. Ныне же спокойно и со смирением затаиваю: свое учение в сердце своем... Сердце рвется сказать Вашему Преосвященству сыновнюю благодарность за посольство к нам многоуважаемого миссионера Головкина». Этот приговор подписали 52 человека [18. С. 156].
В начале 1880-х гг. Оренбургская епархия, не найдя пока достойной кандидатуры на должность епархиального миссионера, часто приглашала для проведения собеседований со старообрядцами лучших миссионеров пермской и других епархий. Так, по инициативе Преосвященного Вениамина, епископа
Оренбургского и Уральского в сентябре 1882 г. состоялось 12 миссионерских бесед, которые проходили с трех до семи часов вечера. На них речь шла о расколе старообрядчества. Их проводил миссионер Пермской епархии священник Стефан Александрович Луканин. Для Оренбургской епархии это было новой формой миссионерской деятельности. Ведь впервые проходила встреча в форме дискуссии между представителем православия и защитником русского раскола. Беседы вызвали большой интерес и проходили при большом скоплении народа, как православного, так и раскольников. Много было людей и из ближайших деревень [19. С. 715].
Чаще других в Оренбургскую епархию приглашали, пожалуй, лучшего миссионера, специалиста по расколу, священника Пензенской епархии Ксенофонта Крючкова. Вскоре он станет Оренбургским епархиальным миссионером, а позже - ведущим миссионером Святейшего Синода. На Урале он, по мнению епархиальной прессы, «блестяще» вел дискуссии с лучшими начетчиками раскола. Это признавали и сами старообрядцы. Насколько яркими и убедительными были выступления Ксенофонта Крючкова в ходе этих встреч-дискуссий с представителями раскола, говорит тот факт, что часто после них некоторые раскольники присоединялись к православию. Например, только в ноябре 1884 г. в Оренбурге таких было 11 человек. Причем двое их них, и это было очень важно для епархии, пользовались особым влиянием в кругу местных раскольников. Это были так называемые глаголемые старообрядцы [20. С. 74].
Население Миасского завода впервые присутствовало на беседе миссионера отца К. Крючкова 17 февраля 1885 г. В храме, где была хорошая акустика, собралось 1 000 человек. Сюда пришли представители местных сект. Дискуссию с миссионером вел представитель австрийской секты Задубровский. Вот что писали «Оренбургские епархиальные ведомости» об этом собеседовании: «Поражение австрийцев было полное. Впечатление на публику громадное. Возражатели безмолвствовали, поникнув головами, неласково оглядывая своего несчастного пастыря... А представители беспоповщинской секты не стали выступать в роли возражателей ни 17, ни 19 февраля» [21. С. 221]. Вскоре 3 марта 1885 г. состоялась новая беседа-дискуссия К. Крючкова с вызванным старообрядцами из г. Хвалынска начетчиком раскольнической австрийской «лжеепархии» Климом Перетрухиным. Местом дискуссии был определен второй этаж дома купца Зубова. На беседу шли люди разных званий и состояний: одни - за разрешением религиозных и иных вопросов, другие - из простого любопытства. В большом зале купеческого дома было установлено две кафедры для собеседников. Беседа проходила в течение двух дней. И в этих словесных прениях убедительнее был отец К. Крючков [21. С. 224].
Событием в Оренбургской епархии стали встречи лучшего миссионера К. Крючкова с сильнейшим начетчиком раскола Онисимом Швецовым. О. Швецов, или, как его называли раскольники, Арсений -личность, пользовавшаяся широкой известностью не
только в раскольническом мире, где его считали непоколебимым столпом и защитником «древле православной», но и среди православных, живущих в одном районе с раскольниками. Достаточно известен он был и в Оренбургском крае.
Интерес к одной из первых встреч подогревала и пресса. В мае 1888 г. «Оренбургские епархиальные ведомости» писали об этом так: «...публичное состязание с известным расколоучителем О. Швецовым проходила в Манеже при юнкерском училище. Большая масса народа, занявшая Манеж, в течение 5-7 часов внимательно слушала дискуссию. Это было одним из центральных событий 1888 г. Ибо Онисим Швецов среди раскольников считался лучшим расколоучителем» [22. С. 11].
При этом О. Швецов, давая оценку результатам этой встречи, везде говорил, что он победил отца Крючкова. Однако «Оренбургские епархиальные ведомости» писали о том, что не О. Швецов, а православный миссионер был убедительнее и ему по праву принадлежит победа.
В соседней с Оренбургской губернией Уральской областью К. Крючков еще раз в 1889 г. успешно провел дискуссию с О. Швецовым. О результате этой встречи можно судить по тому, что православные слушатели этого собеседования преподнесли миссионеру икону Спасителя и адрес, «коим засвидетельствовали, что остались вполне и «довольны беседой с О. Швецовым» [23. С. 50]. А судя по тому, что в последующем Швецов, приезжая в Оренбургскую губернию, всякий раз отказывался от открытых встреч с К. Крючковым, можно смело предположить, что в прошедших ранее дискуссиях действительно победа была за последним.
В начале 1890-х гг. такие собеседования, как форма воздействия на раскольников, продолжали оставаться на вооружении миссионеров Оренбургской епархии, где насчитывалось 97 965 старообрядцев и сектантов. Часто они сами были инициаторами таких «состязаний». Так, самарские старообрядцы приглашали начетчика Машкова, проживающего в Самарской губернии, челябинские раскольники звали начетчика из Саратова, миасские - из Нижнего Новгорода.
По-прежнему тесные связи с Оренбургской епархией поддерживал и отец К. Крючов, ставший уже к этому времени синодским миссионером. А в 1903 г. он даже временно исполнял обязанности оренбургского епархиального миссионера [24. С. 25].
Вместе с тем в Оренбургской епархии были люди, которые задавались вопросами: По какому праву житель Нижне-Новгородской губернии О. Швецов ездит по делам раскола то в Москву, то в Петербург, то на Дон, то на Урал? Какая церковная власть, признанная законом, представляет ему такие поездки и дает такое право? И отмечали, что такой власти нет. «Пусть О. Швецов свободно пребывает в своем нижегородском уезде, пусть он является на беседы с православными даже во всех уездах Нижегородской губернии, но предоставлять ему полную свободу разъезжать по всем концам Российской империи для пропаганды раскола нельзя» [23. С. 50]. Это был, по существу, призыв не разрешать в лице О. Швецова идеологам раскола
разъезжать по стране и вести пропаганду старообрядчества. И это предлагалось в условиях, когда православная церковь взяла курс на некоторые уступки расколу и на сближение с ним. Поэтому церковь в целом и епархии Уральского региона в частности избрали правильный путь: не уклоняться от дискуссии с идеологами раскола, а тем более пресекать их выступления, не используя административно-властные ресурсы. Был взят курс на проведение бесед-дискуссий или, как тогда называли их, «состязания» с приглашением на них как раскольников, так и православных.
Церковь выставляла против идеологов раскола достойных противников из числа лучших миссионеров, специализирующихся на истории раскола. Иначе и быть не могло, ибо поражение миссионера в таких состязаниях означало подрыв авторитета православия.
На встречи и собеседования миссионеров и священников Пермской епархии раскольники являлись охотно. Часто результатом их было присоединение к православию. Только в одном 1875 г. 272 раскольника присоединились к церкви. Из них 152 - безусловно, и 120 - на правах единоверия. Этот результат, как отмечал граф Д. Толстой в своем отчете, был весьма высоким, ибо «раскол в Пермской епархии более чем где-либо, упорен и поддерживается как наставниками, так и географическими особенностями губернии» [25. С. 406].
«Оренбургские епархиальные ведомости» писали, что в 1876 г. число присоединившихся раскольников к церкви в Оренбургской епархии составил 477 душ [26. С. 254]. А в целом по стране только в 1875 г. в лоно православной церкви в результате «просветительного действия к вразумлению коснеющих в расколе было возвращено... 2 746 человек... более значительное присоединение совершили Оренбургская и Пермская епархии» [26. С. 254].
Процесс присоединения старообрядцев к православной церкви происходил и в последующие годы. Так, в 1899 г. в Екатеринбургской епархии к церкви присоединилось безусловно 238 и на правах единоверия 209 раскольников [26. С. 171]. А в 1900 г. в этой же епархии присоединились на тех же условиях соответственно 325 и 239 человек [27. С. 127]. Совет братства Святого Семона Верхотурского чудотворца с 19 апреля 1901 г. открыл сбор на создание фонда для людей, оказавшихся в затруднительном положении из-за перехода от сектантства и православие [26. С. 198].
Приходские священники по указанию епархиального начальства Уральского региона, несмотря на большую занятость повседневными делами, занимались миссионерской деятельностью среди раскольнического населения своего прихода. Эта обязанность с них не снималась даже тогда, когда возросло число штатных миссионеров в епархиях. Однако, как показывала практика, многие местные священники были слабо подготовлены к миссионерской деятельности среди старообрядцев. Им не хватало знаний по истории раскола, методике ведения дискуссий с раскольниками и т.д. Они должны были заняться самообразованием.
Святейший Синод, епархии стали готовить для них необходимую литературу. Например, чтобы освобо-
дить их от поиска в старопечатных книгах доказательств против раскольников, для них делались специальные выписки из этих книг с соответствующими комментариями. Говоря современным языком, это была своего рода методическая литература. К ней относились выпущенные в тот период книги и (брошюры): «Увещевание в познании истины», «Беседы к глаголемому старообрядцу», «О древнеистинной церкви». Данная литература показывала, как необходимо применять свидетельства старопечатных книг в беседах и давались практические советы, как вообще лучше организовать беседу с раскольниками.
Штатные миссионеры епархий должны были оказывать местным священникам необходимую помощь. На это их нацеливал и Святейший Синод. Так, обер-прокурор Святейшего Синода граф Д. Толстой, курирующий ведомство православного исповедания, в итоговом отчете и 1874 г. отмечал, что в местах «наиболее зараженных расколом, чтобы сильнее оказывать влияние на заблудших, миссионеры привлекали приходских священников к благому воздействию на раскол, снабжая их старопечатными церковными книгами, брошюрами и полемическими сочинениями, необходимыми при борьбе с коноводами раскольниками для обличения неправоты раскольнических мнений» [28. С. 376].
В Оренбургской епархии в конце 1880-х гг. успешно вели миссионерскую деятельность среди раскольников и сектантов приходские священники Д. Неополитанович, П. Фролов, П. Ерофеев, П. Бирясн и др.[23. С. 11]. В начале 90-х гг. в «Оренбургских епархиальных ведомостях» была введена рубрика «О присоединении к святой церкви раскольников». Здесь сравнительно регулярно публиковалась информация о том, когда, в каком приходе и сколько раскольников присоединилось к православной церкви. Как выглядел рапорт православного священника, можно увидеть на примере донесения священника Каменской слободы Челябинского уезда Павла Комарова. Он рапортом от 7 января 1890 г. сообщал епархиальному начальству, «что в течение минувшего года обращено из раскола поморской беспоповщинской секты к православию семейство крестьянина деревни Язевой Семена Ивановича Бабушкина, состоящее из пяти человек и сына крестьянина Моисея Лужкова» [29. С. 53]. А священник села Косолапово Макарий Лушников информировал епархиальное начальство, что в течение 1890 г. «присоединил от раскола к святой церкви 28 человек». Священник Мухрановской Свято-Троицкой церкви Павел Беляев доносил, что «в течение второй трети 1890 г. им присоединено из раскола разных лет 13 человек: 6 мужчин и 7 женщин» [30. С. 63]. Жаль только, что в этой краткой информации не было сведений о формах и методах работы с раскольниками, в результате которых священникам удалось добиться их ухода из раскола.
Очень часто сложными были отношения между приходскими священниками и старообрядцами. Не сразу местным священникам удавалось добиться успеха в своей миссионерской работе. Нужна была вы-
держка, терпение, знание особенностей жизни раскольников и т.п. Вот как описывал свою миссионерскую деятельность священник Бударинской станицы Пимен Ерофеев, поступивший в 1886 г. на службу в единоверческий приход. Здесь было 450 душ православных и 1 811 человек раскольников разных сект. Ознакомившись с приходом, он начал вести беседы о вере и церкви, «не оставляя при этом без внимания и единоверцев, так как некоторые из них враждебно смотрели на православные церковные обряды». На первых порах он «встречал грубости, дерзости». Раскольники на собеседованиях, которые он проводил, «не могли хладнокровно говорить о делах веры и церкви, а на задаваемые вопросы отвечали со злобой. Бывали случаи, что раскольники, не находя ответа на эти вопросы, с шумом уходили с собеседования, крича: «Что ты нам толкуешь, мы не желаем ходить в церковь» [31. С. 27]. Единоверцы же «слепо держались старых обрядов и опирались на авторитеты прежде бывших и настоящих единоверческих священников, ратовали против введения обрядов православных». Священник, чтобы расположить к себе раскольников, занялся прежде всего лечением телесных недугов. Сначала они «дичились» священника и заболевшие приходили к нему за помощью в сопровождении кого-нибудь их православных. Но, осмелев, стали приходить без всяких спутников. Некоторым больным священник помогал сам, а других уговаривал обратиться к врачу.
Пимен Ерофеев, зная негативное отношение раскольников к прививкам против оспы (по их мнению, это была печать антихриста), начал прививать оспу детям православных. Вскоре к нему стали обращаться некоторые раскольники. Среди них были даже самые «грубые» раскольники, «прося, чтобы он привил ее их детям».
Раскольники стали обращаться к Пимену Ерофееву с разными просьбами о помощи в любое время. Священнику было приятно, что если раньше его староверы считали еретиком, антихристом, то теперь приходили и просили помощи. Когда они «привыкли» к нему, он начал наряду с «телесным» лекарством предлагать и «душевное». Раскольники слушали, задавали вопросы, высказывали и свои убеждения. Теперь уже не было той грубости, с которой сталкивался священник, когда был в опале. За полгода такой его работы 13 человек раскольников обратились в православие [31. С. 27].
Подобную «методику» работы в старообрядческой среде избрали приходские священники Оренбургской и других епархий на Урале. И она давала положительные результаты.
Совет Оренбургского Михайло-Архангельского братства в своем решении от 26 марта 1887 г. для более успешной и плодотворной работы с расколом рекомендовал образовать в каждом благочинии епархиальный кружок, состоящий из 2-3 священников, которые бы в любое время были готовы давать ответы на все возражения раскольников и «недоумения» православных [32. С. 337]. Это решение позволяло священникам объединить свои усилия в деятельности против раскольников и воздействия на колеблющихся православных. К началу 1890-х гг. в Оренбургской епархии успешно
действовало уже 27 кружков, сформированных из приходских священников. Это были своего рода консультационно-методические центры [32. С. 27].
В результате деятельности штатных миссионеров и приходских священников, осуществляющих миссионерскую работу, участились случаи перехода раскольников в православие или единоверчество. И это можно считать высшим проявлением успеха. Но кроме этого, в исследуемый период приходские священники отмечали, что заметно улучшилось среди старообрядцев отношение к православной церкви и ее представителям. В отчетах, поступающих к епархиальному начальству, приходские священники писали, что раскольники «смягчились... исконной неприязни и ожесточенности старообрядцев против святой церкви» уже не наблюдается» [14. С. 254]. В Оренбургской епархии отмечалось, что «напряженность и фанатизм раскола... становится слабее и по некоторым признакам раскол наклоняется к сближению с православной церковью» [14. С. 355].
Активизация миссионерской деятельности среди раскольником и сектантов требовала и наличия в гораздо большем количестве специальной литературы в помощь тем, кто непосредственно проводил эту работу. Им нужна была не только методическая литература, но и старые церковные книги, которые были весьма почитаемы у старообрядцев. Однако они из-за своей редкости и ценности стоили весьма дорого. Большинство миссионеров и уж тем более приходские священники не в состоянии были их купить на свои деньги. Учитывая это, Святейший Синод и епархиальное начальство взяли на себя не только приобретение необходимой противо-раскольнической литературы, но и создание из нее библиотек. Совет Оренбургского Михайло-Архангельского братства создал такую библиотеку при Оренбургской духовной семинарии. Она ежегодно хорошо пополнялась нужной для миссионерской работы литературой. Миссионеры и приходские священники имели свободный доступ к этим книгам.
Все приходские библиотеки также пополнялись противораскольнической литературой. А при 27 учрежденных кружках для миссионерской деятельности на средства Оренбургской епархии были также созданы библиотеки [31. С. 23]. Все местные священники имели необходимую противораскольническую литературу для повседневной работы.
Успешно решались проблемы увеличения числа миссионерских кадров и их профессиональной подготовки. Помимо подготовки миссионеров через традиционную форму обучения на Урале была найдена новая. Еще в 1876 г. из церковных средств Вятской епархии на «противораскольническое училище» было отчислено 1289 руб. А губернское земское собрание ассигновало из сумм губернского сбора учащимся этого училища 150 руб. на проезд из места их проживания до г. Вятка и обратно.
Первыми учащимися стали 10 человек. Они были из числа крестьян Вятского и Орловского уездов, их приходов, зараженных расколом. Это были взрослые люди, ведущие безупречный образ жизни, имевшие склонность беседовать о предметах веры и не обремененные семейным положением и хозяйственными
нуждами. Занятия в училище проводил главный миссионер, а в его отсутствие преподаватели духовной семинарии [33. С. 216-217].
В 1890-е гг. Вятское миссионерское братство учредило еще несколько школ для подготовки крестьян к ведению собеседований со староообрядцами. Здесь учащиеся изучали историю раскола и источники для «обличения раскольнических заблуждений». При этом они «практически занимались со старопечатными книгами, в которых раскольники усматривают основания для своих лжеучений». Кроме этого, они получали знания из священной церковной истории и Закона Божия. Слушатели этих школ изучали и самое необходимое из других общеобразовательных предметов. По окончании курса в этих школах лучшие ученики направлялись учителями в братские сельские школы, где вели школьное начальное обучение. Кроме этого, под наблюдением приходских священников проводили открытые беседы с местными раскольниками [34. С. 318].
Курсовая подготовка миссионеров действовала в 90-е годы и в Оренбургской епархии. Так, в 1895 г. на курсах обучались 11 человек. Из них 4 человека были из мещан и 7 - из крестьян Оренбургской губернии. При этом четверо из слушателей пришли из раскола. Во время обучения слушатели курсов принимали практическое участие в собеседованиях со старообрядцами [35. С. 507].
Пермское братство также старалось «приискивать из крестьянской среды лиц, которые, будучи знакомы со Священным писанием, в достаточной степени освоились с раскольническими заблуждениями, могли бы помогать приходским священникам вести собеседования с раскольниками» [36. С. 318].
В 80-е гг. Святейший Синод и епархии уделяли большое внимание улучшению миссионерской подготовки учащихся духовных семинарий. Летом 1886 г. определением Святейшего Синода за №2 1623 было решено в течение трехлетнего срока открыть в 12 духовных семинариях кафедры истории и обличия русского раскола и сектантов. В их числе была названа и Пермская духовная семинария [17. С. 759]. Во всех епархиальных духовных семинариях было увеличено число учебных часов на изучение противораскольнических дисциплин.
Приходские священники и миссионеры считали, и не без основания, что лучшим средством к ослаблению раскола является привлечение детей старообрядцев в церковные школы, ибо здесь обучение шло в духе православия.
Приходские священники и законоучители этих школ убеждали раскольников отдавать туда своих детей. В 70-е гг. в Оренбургской губернии раскольники более охотно стали отдавать своих детей в церковные школы. Здесь, еще до создания массовой системы церковного приходского обучения, в 1877 г. обучалось более 800 детей раскольников [36. С. 246-247]. Причем родители-старообрядцы при выборе ими школы (церковной, земской, миссионерской) предпочтение отдавали церковным школам. От земской или миссионерской школ их отталкивала «слабость в них церковного элемента, приобретение "новомодных" способов преподавания... а в церковных школах преподавание ведется преимущественно на почве религиозной» [37. С. 470].
На примере деятельности Александровской цер-ковно-приходской школы можно наглядно проследить, как менялось к ней отношение раскольников. В Александровском приходе Оренбургского уезда раскол составлял более половины населения (50 семей). Они имели свою старообрядческую школу. А в 1880 г. здесь была открыта церковно-приходская школа. Сначала раскольники смотрели на нее как на что-то, совсем их жизни не касающееся. Дети раскольников в ней не учились. Учитель школы А. Понфилов, окончивший курс духовной семинарии, получил право епархиального начальства вести публичные беседы с раскольниками в помещении школы. В повседневной жизни школы ярко проявилась церковность, обратив этим на себя внимание старообрядцев. Они видели, что здесь достойное место отводилось изучению Закона Божия, ученики читали и Святое Евангелие, и Псалтирь, а школьный день начинался и заканчивался молитвой.
Ученики участвуют и в церковном богослужении посредством пения и чтения. А ведь у раскольников это считалось делом большой важности и религиозной жизни христиан. Авторитет школы среди старообрядцев рос, и у некоторых из них появилось желание отдать своих сыновей учиться сюда.
Родители хотели, чтобы их дети научились скорописи и арифметике. Но вскоре дети стали обучаться всем предметам, не исключая Закона Божия и славянской грамоты. Молиться вместе с православными их не заставляли, а также читать молитвы «по-никониански». Это нравилось родителям. Поэтому школу все больше посещали дети раскольников. Среди них были и девочки. Многие из детей старообрядцев, в том числе несколько девочек, окончили полный курс церковноприходской школы и, успешно выдержав выпускные экзамены, получили свидетельства об окончании. Вскоре отец Венедикт Макаров открыл в Алексан-дровке воскресную школу для подростков и взрослых селян. В числе ее учеников было много раскольников. Они поступили с целью научиться скорописи и арифметике. Но и здесь на первом месте был Закон Божий. Раскольники, поступившие в воскресную школу, были в возрасте 17-23 лет, т.е. вполне зрелыми людьми. Поэтому они сознательно и четко усваивали учение православной церкви, а это «не оставалось без добрых последствий». Большинство молодого поколения раскольников, обучавшихся в церковной и воскресной школах, по мнению приходского священника, в 1903 г.
было «проникнуто сознанием неправоты своих сектантских убеждений, только тяжелая рука стариков удерживает многих из них от присоединения к православию» [38. С 772].
В начале XX в. стало обычным делом, что дети старообрядцев учились в различных школах (грамоты, церковно-приходских, передвижных и воскресных) системы церковно-приходского обучения. В 1880-е гг. в епархиальной печати активно обсуждались проблемы церковного хорового пения. Целью этой дискуссии было как улучшение церковного пения, так и привлечение в церковь старообрядческого населения за счет хорошего хорового пения. Как показала дискуссия, от православной церкви старообрядцев отталкивали две вещи. В церковном пении наблюдалось искажение мелодий в результате исполнения напевов, появившихся под влиянием «итальянщины» и «напевов... кощунственно взятых с народных плясовых песен, выдаваемых... за древне церковные напевы...» [39. С. 78]. Эти недостатки предстояло исключить из церковного пения.
В ходе обсуждения проблемы было решено считать одной из мер улучшения церковного пения создание школьных хоров. От слов быстро перешли к делу. Епархии требовали от приходских священников создания в каждой церковно-приходской школе ученического хора. Эта задача решалась быстро. Приходские священники или сами становились регентами школьных хоров, или подыскивали среди своих прихожан тех, кто мог быть руководителем детского хора. Во многих церковно-приход-ских школах такие хоры были созданы. И хорошо подготовленные школьные хоры стали петь во время богослужения в воскресные и праздничные дни, привлекая православных. Вскоре выяснилось, что детское хоровое пение оказало благотворное влияние и на старообрядцев. По мнению специалистов, хорошо поставленное церковное пение, в том числе и детское, привлекало раскольников в православную или единоверческую церковь. Оно же положительно влияло на принятие старообрядцами решения отправлять своих детей в те церковно-приход-ские школы, где были школьные хоры.
Таким образом, во второй половине XIX - начале XX в. на Урале старообрядчество уже более терпимо относилось к православию, ежегодно сотни человек отходили от раскола и присоединялись к церкви. Это стало возможным благодаря той системе работы раскольников, которая была установлена Святейшим Синодом и руководством епархий.
Список источников
1. Смирнов Н.А. Русское православие: вехи истории. М. : Политиздат, 1989. 723 с.
2. Ильин В.И. Противораскольническое Братство святителя Димитрия, митрополита Ростовского в Томской епархии // Известия Алтайского
государственного университета. 2013. Т. 2, вып. 4 (80). С. 157-161.
3. Клюкина Ю.В. Старообрядцы-часовенные Урала в конце XIX - начале ХХ в. // Очерки истории старообрядчества Урала и сопредельных
территорий. Екатеринбург, 2000. С. 85-135.
4. Русанов Я.А. Некоторые иконографические и типологические особенности иконописи старообрядцев южного Урала // Вестник Южно-
Уральского государственного университета. Серия: Социально-гуманитарные науки. 2010. № 8 (184). С. 63-67.
5. Белобородов С.А. «И вскоре раскол здесь необычайно усилился» (к истории старообрядчества красноуфимского уезда) // Вестник Екате-
ринбургской духовной семинарии. 2012. Вып. 2 (4). С. 86-110
6. Боровик Ю.В. Старообрядчество Урала и Зауралья на переломе эпох (1905-1927). Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2019. 212 с.
7. Сафронов А.Н. Миссионерская деятельность братии Белогорского Свято-Николаевского мужского монастыря Пермской епархии среди
старообрядцев // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2019. № 3 (27). С. 312-337.
8. Оренбургские епархиальные ведомости. 1903. № 1.
9. Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1902. № 9.
10. Оренбургские епархиальные ведомости. 1902. № 24.
11. Оренбургские епархиальные ведомости. 1888. № 19.
12. Оренбургские епархиальные ведомости. 1871. № 15.
13. Оренбургские епархиальные ведомости. 1894. № 19.
14. Оренбургские епархиальные ведомости. 1877. № 8.
15. Оренбургские епархиальные ведомости. 1886. № 22.
16. Оренбургские епархиальные ведомости. 1889. № 15.
17. Оренбургские епархиальные ведомости. 1886. № 20.
18. Оренбургские епархиальные ведомости. 1895. № 9.
19. Оренбургские епархиальные ведомости. 1882. № 18-19.
20. Оренбургские епархиальные ведомости. 1885. № 2.
21. Оренбургские епархиальные ведомости. 1885. № 6.
22. Оренбургские епархиальные ведомости. 1889. № 3.
23. Оренбургские епархиальные ведомости. 1890. № 2.
24. Оренбургские епархиальные ведомости. 1905. № 12.
25. Оренбургские епархиальные ведомости. 1876. № 12.
26. Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1901. № 11.
27. Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1901. № 9.
28. Оренбургские епархиальные ведомости. 1876. № 11.
29. Оренбургские епархиальные ведомости. 1891. № 5.
30. Оренбургские епархиальные ведомости. 1891. № 6.
31. Оренбургские епархиальные ведомости. 1891. № 8.
32. Оренбургские епархиальные ведомости. 1887. № 9.
33. Оренбургские епархиальные ведомости. 1877. № 7.
34. Оренбургские епархиальные ведомости. 1894. № 10.
35. Оренбургские епархиальные ведомости. 1895. № 18.
36. Оренбургские епархиальные ведомости. 1878. № 8.
37. Оренбургские епархиальные ведомости. 1894. № 15-16
38. Оренбургские епархиальные ведомости. 1903. № 22.
39. Оренбургские епархиальные ведомости. 1882. № 2.
References
1. Smirnov, N.A. (1989) Russkoepravoslavie — vekhi istorii [Russian Orthodoxy: milestones of history]. Moscow: Politizdat.
2. Ilyin, V.I. (2013) Protivoraskolnicheskoe Bratstvo svyatitelya Dimitriya - mitropolita Rostovskogo v Tomskoi eparhii [Anti-schismatic Brotherhood of St. Demetrius, Metropolitan of Rostov in Tomsk eparchy]. Izvestiya Altayskogo gosudarstvennogo universiteta. 2. 4 (80). pp. 157161.
3. Klyukina, Yu.V. (2000) Staroobryadtsy-chasovennye Urala v kontse XIX - nachale XX v. [Chasovennye Old Believers of the Urals in the late 19th - early 20th centuries]. In: Pochinskaya, I.V. (ed). Ocherki istorii staroobryadchestva Urala i sopredel'nykh territoriy [Essays on the history of the Old Believers of the Urals and adjacent territories], Yekaterinburg: Ural State University. pp. 85-135.
4. Rusanov, Ya.A. (2010) Nekotorye ikonograficheskie i tipologicheskie osobennosti ikonopisi staroobryadtsev yuzhnogo Urala [Some iconographic and typological features of the icon painting of the Old Believers of the Southern Urals]. Vestnik Yuzhno-Ural'skogogosudarstvennogo universiteta. Seriya: Sotsial'no-gumanitarnye nauki. 8 (184). pp. 63-67.
5. Beloborodov, S.A. (2012) "I vskore raskol zdes' neobychayno usililsya" (k istorii staroobryadchestva krasnoufimskogo uezda) ["And soon the split here unusually intensified" (on the history of the Old Believers of the Krasnoufimsk district)]. Vestnik Ekaterinburgskoy dukhovnoy seminarii. 2 (4). pp. 86-110.
6. Borovik, Yu.V. (2019) Staroobryadchestvo Urala i Zaural'ya na perelome epokh (1905—1927) [Old Believers in the Urals and Trans-Urals at the turn of the epochs (1905-1927)]. History Cand. Diss. Yekaterinburg.
7. Safronov A. N. (2019) Missionerskaya deyatel 'nost' bratii Belogorskogo Svyato-Nikolaevskogo muzhskogo monastyrya Permskoy eparkhii sredi staroobryadtsev [Missionary activity of the brethren of the Belogorsk St. Nicholas Monastery of Perm eparchy among the Old Believers]. Vestnik Ekaterinburgskoy dukhovnoy seminarii. 3 (27). pp. 312-337.
8. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1903) 1.
9. Ekaterinburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1902) 9.
10. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1902) 24.
11. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti, (1888) 19.
12. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1871) 15.
13. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1894) 19.
14. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti, 1877, No. 8.
15. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1886) 22.
16. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1889) 15.
17. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1886) 20.
18. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1895) 9.
19. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1882) 18-19.
20. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti, 1885, No. 2.
21. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1885) 6.
22. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1889) 3.
23. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1890) 2.
24. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1905) 12.
25. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1876) 12.
26. Ekaterinburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1901) 11.
27. Ekaterinburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1901) 9,
28. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1876) 11.
29. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1891) 5.
30. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1891) 6.
31. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1891) 8.
32. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1887) 9.
33. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1877) 7.
34. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1894) 10.
35. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1895) 18.
36. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1878) 8.
37. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1894) 15-16.
38. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1903) 22.
39. Orenburgskie eparkhial'nye vedomosti. (1882) 2.
Информация об авторе:
Перебейнос А.Е. - канд. ист. наук, доцент кафедры всеобщей истории Южно-Уральского государственного гуманитарно-педагогического университета (Челябинск, Россия). E-mail: nos75@mail.ru
Пташко Т.Г. - канд. пед. наук, доцент кафедры социальной работы, педагогики и психологии Южно-Уральского государственного гуманитарно-педагогического университета (Челябинск, Россия). E-mail: ptashkotg@cspu.ru
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors:
A.E. Perebeynos, Cand. Sci. (History), associate professor, Ural State Humanitarian and Pedagogical University (Chelyabinsk, Russian Federation). E-mail: nos75@mail.ru
T.G. Ptashko, Cand. Sci. (Pedagogics), associate professor, Ural State Humanitarian and Pedagogical University (Chelyabinsk, Russian Federation). E-mail: ptashkotg@cspu.ru
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 01.07.2023; одобрена после рецензирования 16.08.2023; принята к публикации 08.09.2023.
The article was submitted 01.07.2023; approved after reviewing 16.08.2023; accepted for publication 08.09.2023.
