CC BY
42УДК 351:347.736
DOI: 10.17072/2619-0648-2020-2-95-107
ВОЗМОЖНОСТИ ПРИМЕНЕНИЯ АНТИМОНОПОЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В ПРОЦЕДУРЕ БАНКРОТСТВА
О. В. Сушкова
Кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры информационного права и цифровых технологий, доцент кафедры предпринимательского и корпоративного права
Московский государственный юридический университет им. О. Е. Кутафина (МГЮА)
125993, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, 9,
доцент кафедры предпринимательского, трудового и корпоративного права
Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации 119571, Россия, г. Москва, проспект Вернадского, 84
E-mail: [email protected]
Аннотация: лица, чьи права и законные интересы пострадали в результате антиконкурентного поведения, вправе использовать любые допустимые способы защиты гражданских прав, перечень которых в общем виде закреплен в статье 12 ГК РФ. В качестве основной формы защиты нарушенных прав в пункте 1 статьи 11 ГК РФ указана судебная защита, однако в соответствии с пунктом 2 данной нормы в случаях, предусмотренных законом, защита гражданских прав осуществляется в административном порядке. При этом есть еще ряд сложностей, вызванных тем, что нарушения антимонопольного законодательства далеко не всегда сопровождаются реализацией товаров, что может без достаточных оснований создать невозможность использования данного способа защиты при совершении иных антимонопольных правонарушений.
© Сушкова О. В., 2020
Ключевые слова: антимонопольное законодательство; банкротство; антимонопольные правонарушения; судебная защита; Actio Pauliana; конкурсное обжалование; подозрительные сделки; недействительные сделки
POSSIBILITIES OF APPLYING ANTITRUST LEGISLATION IN BANKRUPTCY PROCEEDINGS
O. V. Sushkova
Kutafin Moscow State Law University (MSLA) 9, Sadovaya-Kudrinskaya st., Moscow, Russia, 125993
The Russian Presidential Academy of National Economy and Public
Administration (RANEPA)
84, Vernadsky Avenue, Moscow, Russia, 119571
E-mail: [email protected]
Abstract: persons whose rights and legitimate interests have suffered as a result of anticompetitive behavior are entitled to use any acceptable means of protecting civil rights, the list of which is generally set out in art. 12 Civil Code of the Russian Federation. As the main form of protection of violated rights in paragraph 1 of Art. 11 of the Civil Code of the Russian Federation, judicial protection is indicated, however, in accordance with paragraph 2 of this rule, in cases provided for by law, civil rights are protected in an administrative procedure. However, there are still a number of difficulties caused by the fact that violations of the antimono-poly legislation can by no means always be accompanied by the sale of goods, which can, without sufficient reason, create the impossibility of using this method of protection when committing other antitrust offenses. Keywords: antitrust law; bankruptcy; antitrust offenses; judicial defense;
Actio Pauliana; competitive appeal; suspicious transactions; invalid transactions
Теория конкурсного обжалования сделок должника получила свое развитие в XIX в. в рамках российского дореволюционного права1. Современные ученые2 также уделяют этой теме большое внимание, т. к. ее изучение -это шаг к пополнению конкурсной массы, который является логичным с точ-
1 Гольмстен А. Х. Учение о праве кредитора опровергать юридические акты, совершенные должником в его ущерб, в современной юридической литературе. СПб., 1893. С. 23.
2 Карелина С. А. Подозрительные сделки в процессе несостоятельности (банкротства): правовые проблемы оспаривания // Предпринимательское право. 2012. № 4. С. 22-26; Ковалев С. И.
ки зрения действий арбитражного управляющего. Эффективность такого шага помогает удовлетворить требования кредиторов.
Субъективный подход к совершаемым действиям арбитражного управляющего зародился в римском праве, когда император предоставил соответствующий иск - Actio Pauliana. Не будем останавливаться на этом иске подробно, отметим только, что он вызывает у ученых интерес3. Данный подход состоит в том, что возможность признать сделку должника недействительной возникает только в том случае, когда доказано намерение должника причинить посредством сделки вред кредиторам.
Объективный подход был разработан в Средние века статутами итальянских городов-государств. В рамках этого подхода признание сделок недействительными допускается при наличии какого-то объективного фактора, например срока до обнаружения банкротства. В настоящее время можно выделить две категории сделок, признаваемых недействительными в рамках конкурса: подозрительные и предпочтительные. Подозрительные сделки регламентируются нормами статьи 61.2 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» (далее - Закон о банкротстве)4; предпочтительные - нормами статьи 61.3 Закона о банкротстве.
Подозрительные сделки можно, в свою очередь, разделить на неравноценные и деликтные. Под неравноценной сделкой мы будем понимать сделки, совершенные на условиях, в худшую для должника сторону отличающихся от аналогичных сделок, совершаемых при сравнимых условиях5.
Но также не надо забывать о статье 61.1 Закона о банкротстве, где говорится о том, что сделки, совершенные должником или другими лицами за счет должника, могут быть признаны недействительными в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации (далее - ГК РФ)6.
Отдельные проблемы оспаривания в рамках процедуры банкротства сделок «с предпочтением» // Имущественные отношения в Российской Федерации. 2014. № 2. С. 67-74; Кондратьева К. С. Порядок признания недействительными подозрительных сделок должника в процедурах банкротства // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2012. № 4. С. 88-96; Панина И. Ю., Чапаев И. А. Оспаривание сделок должника // Арбитражный управляющий. 2014. № 4. С. 28-32.
3 Прохорский С. В. Паулианов иск как основной способ защиты прав требования конкурсных кредиторов // Юрист. 1999. № 1. С. 8-11; Сысоева О. В. Паулианов иск как способ защиты в процедурах банкротства // Право и экономика. 2011. № 10. С. 74-79; Тарашкевич Л. Теория Павлиянской жалобы (айюРаиНапа). Варшава, 1897 (обл. 1898). С. 23.
4 О несостоятельности (банкротстве) (с изм. и доп., вступ. в силу с 3 июля 2019 г.): Федер. закон от 26 окт. 2002 г. № 127-ФЗ (ред. от 03.07.2019) // Российская газета. 2002. 2 нояб.
5 О защите конкуренции (с изм. и доп., вступ. в силу с 29 июля 2019 г.): Федер. закон от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ (ред. от 18.07.2019) // Российская газета. 2006. 27 июля.
6 Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая): Федер. закон от 30 нояб. 1994 г. № 51-ФЗ (ред. от 18.07.2019) // Российская газета. 1994. 8 дек.
Так как же можно использовать антимонопольный закон при оспаривании сделок с целью увеличения конкурсной массы? Вариантов не так много, но определенные действия доступны арбитражному управляющему.
Например, при наличии доказательств того, что сделка, совершенная должником, была неравноценной, можно заявить об этом в рамках процедуры банкротства в арбитражный суд.
Более уникальный способ, но, по нашему мнению, имеющий право на жизнь, - признание сделки недействительной через опосредованные процедуры.
Достаточно распространенной практикой крупных поставщиков или производителей в погоне за сверхприбылью является навязывание своим контрагентам «вертикальных» соглашений, которые нарушают действующее антимонопольное законодательство. Как правило, условия таких соглашений одинаковы для всех.
При этом развитие информационных технологий и новых каналов продаж во многом определяет современное лицо рынка торговли, а развитие цифровой экономки требует пересмотра некоторых подходов в антимонопольном регулировании. С этим ФАС России связывает появление Пятого антимонопольного пакета, который предполагает внесение ряда поправок в Закон о конкуренции. Проект Пятого антимонопольного пакета был представлен ФАС России в начале 2018 г. В нем, в частности, введен новый критерий для получения разрешения ФАС на осуществление сделки, превышающей 7 млрд руб. Помимо этого, благодаря ему ФАС России получит возможность продлевать и приостанавливать срок рассмотрения сделок экономической концентрации на 9 мес. Также в Законе есть запрет на создание дискриминационных условий доступа к данным потребителей и описаны критерии для отнесения к доминирующим субъектам крупных интернет-платформ.
В результате ряд положений этого законопроекта может негативно повлиять на развитие новых форматов онлайн-торговли, например маркетплей-сов, что, в свою очередь, неизбежно приведет к росту заявлений о возбуждении дел о банкротстве.
Кроме того, согласно этому законопроекту цифровыми доминирующими платформами можно признать Яндекс.Маркет, Amazon или eBay. Что касается зарубежных игроков, то применение данного закона может негативно сказаться на их стратегии развития на российском рынке и в итоге лишить его дополнительных инвестиций.
Поправки, внесенные в Закон о конкуренции, затронут и правообладателей результатов интеллектуальной деятельности (РИД). В законе содер-
жится норма, согласно которой юридические лица - правообладатели таких результатов должны обращаться в ФАС России за соответствующими одобрениями, например при заключении различного вида сделок, будь то лицензионный или иной договор, в том числе если они имеют признаки «вертикальных» соглашений. В результате возникает риск, причем прежде всего для зарубежных партнеров, если они не выполнят предписание антимонопольного органа. В соответствии с нормами действующего законодательства лишиться права на РИД могут и российские юридические лица, признанные монополистами. В связи с этим можно отследить развитие ситуаций, связанных с использованием законодательства в сфере прав на РИД.
Законодательство, регулирующее сферу права интеллектуальной собственности, создает следующие условия для реализации общественных отношений: 1) продвижение (коммерциализация) технологических инноваций (в научно-технической сфере) и произведений (объекты авторского права), 2) обеспечение целостности рынка. При этом последнее условие нередко не соотносится с первым, поскольку используется недобросовестными участниками предпринимательского оборота и создает угрозу стабилизации того или иного рынка.
Следует отметить, что в настоящее время во многих странах мира (Япония, США, Германия) идет непрекращающаяся дискуссия об исключении антимонопольного иммунитета интеллектуальных прав из законодательства с целью недопущения доминирования того или иного хозяйствующего субъекта на рынке. Кроме того, как указывает В. Орлова, «многие исследователи и практикующие юристы считают, что распространение антимонопольного законодательства на интеллектуальную собственность ослабит значимость
7
исключительных прав и, следовательно, систему их охраны и защиты» .
Таким образом, если Пятый антимонопольный пакет не сможет разрешить спорные ситуации, возникающие в настоящее время в правоприменительной и торговой практике, то что должен предпринимать арбитражный управляющий, если он обнаружит договор, который можно охарактеризовать как «вертикальное» соглашение с признаками нарушения антимонопольного законодательства? Но если такой договор найдется, то далее арбитражному управляющему предстоит решить уже непростую задачу, просчитать и спрогнозировать последствия признания такого соглашения недействительным. Если последствия признания окажутся благоприятными для должника,
7 Орлова В. Антимонопольные иммунитеты. Старая инициатива с новым «цифровым обоснованием»: сб. науч., метод. и аналит. матер. XI Междунар. форума «Интеллектуальная собственность - XXI век». М., 2018. С. 23.
то в отношении такого контрагента должника можно инициировать антимонопольное расследование.
Статья 39 ФЗ-135 «О защите конкуренции» (далее - Закон о конкуренции) содержит широкий перечень оснований для возбуждения и рассмотрения антимонопольным органом дела о нарушении антимонопольного законодательства, в том числе допускает подачу заявления о признаках нарушения антимонопольного законодательства как юридическим лицом, так и физическим. Более того, Федеральная антимонопольная служба Российской Федерации (далее - ФАС РФ) рассматривает сообщения о фактах или признаках нарушения антимонопольного законодательства любого рода. Этой возможностью может воспользоваться арбитражный управляющий, и если в ходе рассмотрения дела о нарушении антимонопольного законодательства антимонопольный орган выявит обстоятельства, свидетельствующие о наличии административного правонарушения, то антимонопольный орган возбудит дело об административном правонарушении в порядке, установленном законодательством Российской Федерации об административных правонарушениях, которое в последствии может перерасти в уголовное8.
Положениями статей 10, 11 Федерального закона от 26 июля 2016 г. №135-ФЗ «О защите конкуренции» (далее - Закон о конкуренции)9 предусматривается ряд антимонопольных иммунитетов для исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации (ч. 4 ст. 10, ч. 9 ст. 11).
Россия, присоединившись в 2012 г. к Соглашению по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (далее - ТРИПС)10, обязалась обеспечивать справедливую защиту прав на объекты интеллектуальной собственности. Между тем, как отмечает В. Орлова, наблюдается обратная тенденция. Яркое тому подтверждение - уменьшение в ряде случаев минимального размера компенсации за нарушение исключительных прав (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 13 декабря 2016 г. №28-П)п и предлагаемое снятие антимонопольных иммунитетов, что, очевидно, скажется на инвестиционной привлекательности12.
8 Уголовный кодекс Российской Федерации: Федер. закон от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (ред. от 02.08.2019) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 25, ст. 2954.
9 Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. № 31 (ч. I), ст. 3434.
10 Там же. 2012. № 37 (Приложение, ч. VI), ст. 2818-2849.
11 Постановление Конституционного Суда Рос. Федерации от 13 дек. 2016 г. № 28-П по делу о проверке конституционности подпункта 1 статьи 1301, подпункта 1 статьи 1311 и подпункта 1 пункта 4 статьи 1515 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с запросами Арбитражного суда Алтайского края // Российская газета. 2016. 23 дек.
12 См.: Орлова В., Указ. соч. С. 24.
Поэтому в настоящее время в литературе и практике сформировались две позиции относительно вопроса о снятии или оставлении антимонопольных иммунитетов для объектов интеллектуальной собственности.
Первая точка зрения основывается на проблемных аспектах охраны и защиты прав на результаты интеллектуальной деятельности, которые могут взаимодействовать с антимонопольными правилами США и стран Европейского союза13, соотношении норм национального, транснационального законодательства в сфере интеллектуальных прав в части недобросовестных действий правообладателей таких прав, приводящих к злоупотреблению. В связи с этим антимонопольное законодательство США выступает в качестве «меча» и «щита», указывая на конкурентные преимущества правообладателей прав, на результаты интеллектуальной деятельности, а также на «отсутствие эффективных механизмов судебного контроля с использованием гражданско-правовых методов за нарушениями в данной сфере. Если рассматривать приоритет существующих правовых регуляторов в США и выбор соответствующей юрисдикции, то в связи с наметившейся гармонизацией законодательства, в том числе и в сфере права интеллектуальной собственности, можно увидеть некоторую разницу в применении положений законодательства судами в зависимости от того или иного правового института.
Например, в патентном праве, когда вопрос касается выбора юрисдикции для надлежащего применения нормы права, в континентальной Европе суды, несмотря на общий принцип территориальности, могут при рассмотрении конкретного дела выявить нарушения, которые связаны с правами на иностранные патенты.
С другой стороны, если спор связан с незарегистрированными авторскими правами (в США права на объекты авторских прав подлежат регистрации. - Прим. мое. О. С.) на территории ЕС, то европейские суды в большинстве случаев применяют нормы иностранных законов об авторском праве.
Поэтому можно сделать вывод о том, что законодательство в сфере права интеллектуальной собственности служит только для повышения экономической эффективности, зависит от соответствующей нормы об объекте
13 Законодательство об интеллектуальной собственности в ЕС в основном состоит из согласованных Директив. В частности, это Директива 2001/29/EC, утвержденная Европейским парламентом и Советом по согласованию некоторых аспектов авторского права и смежных прав в информационном обществе, Директива 98/44/EC, утвержденная Европейским парламентом и Советом по правовой защите биотехнологических изобретений, Директива 93/98/EEC по согласованию срока охраны авторских прав и смежных с ними прав и др. Кроме вертикальной гармонизации законодательства национального права стран ЕС и наднационального права ЕС, существуют отдельные правовые режимы в отношении объектов интеллектуальной собственности ЕС, например: товарный знак ЕС, патент ЕС. См.: URL: http://ec.europa.eu/inter-nal_market/copyright/copyright-infso/ (дата обращения: 20.02.2020).
права интеллектуальной собственности в определенной юрисдикции, определяющей права, которые могут быть ограничены применимым антимонопольным законодательством. В связи с чем в судебных решениях судов США можно довольно часто увидеть следующую закономерность: антимонопольное законодательство США только «взаимодействует» с законодательством США в сфере права интеллектуальной собственности, и, как следствие, те суды, которые признают, что право интеллектуальной собственности может создавать или усиливать проблемы конкуренции, способствуют изменению норм законов о праве интеллектуальной собственности, а это приводит к вмешательству антимонопольного органа в каждом конкретном случае.
Предположим, что антимонопольный орган установит нарушение антимонопольного законодательства в отношении гипотетического поставщика или производителя, о котором мы говорили выше, и установит, что заключаемые им вертикальные соглашения нарушали нормы антимонопольного закона.
То же самое может быть принято в отношении горизонтальных и иных соглашений, нарушающих антимонопольное законодательство. Такие соглашения могут быть признаны незаконными. Установление этого факта ФАС РФ дает основания для оспаривания таких сделок и применения института недействительности к ним, что при грамотном аналитическом прогнозе позволит арбитражному управляющему разработать соответствующий план по пополнению конкурсной массы. С другой стороны, можно говорить об институте злоупотребления правом, который активно применяется в корпоративных отношениях. В. В. Бородин, В. И. Крусс определяли данную категорию как виновное действие или бездействие, которыми прямо либо косвенно нарушается конституционный принцип справедливости в общественных отношениях путем причинения вреда личным и (или) публичным правам и законным интересам14. Так, злоупотребление правом возможно только при наличии у субъекта правоотношения того или иного субъективного права и только при его осуществлении. Другими словами, злоупотребление возникает в случае реализации полномочий, принадлежащих конкретному субъекту.
Второй особенностью данного института, как представляется, является специфический способ несоблюдения правовых норм. Несмотря на запрет злоупотребления правом прямым указанием нормы статьи 10 ГК РФ, действия лица, злоупотребляющего своими правами, не всегда противоречат закону и являются его нарушением. Поведение лица, злоупотребляющего правом, выходит за рамки осуществления, но не отличается значительно от предписаний закона. В противном случае институт злоупотребления правом ничем не
14 Бородин В. В., Крусс В. И. Некоторые философско-правовые аспекты проблемы злоупотребления правами и свободами человека // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2002. № 6 (245). С. 39.
отличался бы от неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательств либо причинения вреда.
Третья особенность злоупотребления правом заключается в том, что поведение субъекта - носителя права хотя формально и подходит под критерии нормы, но фактически является ее нарушением. Сложность заключается в определении критериев, позволяющих идентифицировать действие как нарушение.
Проблемы, связанные с признанием недействительности сделок, нарушающих требования антимонопольного законодательства, остаются актуальным и вызывают постоянный интерес не только у исследователей, но и у правоприменителей. В литературе встречается существенное разнообразие подходов правоприменительной практики при решении дел, связанных с последствиями недействительности антиконкурентных сделок15.
В качестве общего правила установлено, что сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой (п. 1 ст. 168 ГК РФ). Действующее гражданское законодательство исходит из презумпции оспоримости сделки, нарушающей требования закона или иного правового акта. Действовавшая до реформы гражданского законодательства презумпция ничтожности такой сделки в настоящее время сохраняется только в отношении сделок, которые посягают на публичные интересы или охраняемые законом интересы третьих лиц16. Как верно отмечается в литературе, «практически любое нарушение антимонопольного законодательства будет либо противоречить публичному порядку, либо ущемлять чьи-то права»17.
Одним самых распространенных оснований недействительности сделки в антимонопольной практике является злоупотребление правом, которое в сфере конкуренции чаще всего выражается в злоупотреблении лицом своим доминирующим положением.
Несмотря на выраженные различия между подходами к применению положений законодательства в рассматриваемой сфере судов различных инстанций (иногда диаметрально противоположными), правоприменительная практика высших судов в большей степени последовательно исходит из возможности признания злоупотребления правом в сфере конкуренции в качестве основания для признания сделок ничтожными, а не оспоримыми, руководствуясь постулатом, принятым в деловой практике, что «само по себе при-
15 Определение Верховного Суда Рос. Федерации от 29 апр. 2016 г. № 304-ЭС15-20061 по делу № А46-12910/2013; Определение Верховного Суда РФ от 29 марта 2016 г. № 5-КГ16-28.
16 Постановление Президиума ВАС Рос. Федерации от 12 июля 2011 г. № 18484/10 по делу № А2112778/2009 // Вестник ВАС РФ. 2011. № 10.
17 Борзило Е. Ю. Вопросы недействительности сделок, совершенных с нарушением антимонопольного законодательства // Законы России: опыт, анализ, практика. 2014. № 2. С. 38-41
знание сделки недействительной по мотиву злоупотребления ее сторонами (стороной) правом не противоречит законодательству и соответствует сложившейся правоприменительной практике». Поскольку злоупотребление правом при совершении сделки само по себе является одной из разновидностей нарушения запрета, установленного статьей 10 ГК РФ, такая сделка должна быть признана недействительной в соответствии со статьями 10 и 168 ГК РФ как нарушающая требования закона.
Согласно статье 10 ГК РФ злоупотребление доминирующим положением может выражаться в совершении сделки, которая формально соответствует правовым нормам, но осуществлена с противоправной целью, поскольку наносит явный ущерб либо интересам контрагентов (как, например, при установлении монопольно высокой цены), либо интересам конкурентов (соответственно, при монопольно низкой цене).
Этой же позиции в настоящее время придерживается и Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ18. В сфере конкуренции оценка недобросовестного поведения в качестве основания применения института недействительности сделок может оказать существенное влияние на формирование способов защиты гражданских прав, нарушенных в результате совершения сделок, имеющих антиконкурентные содержание или последствия.
В качестве недобросовестных могут быть расценены различные действия хозяйствующих субъектов, предусмотренные антимонопольным законодательством (например, ст. 11-13, 14-19 и др. Закона о конкуренции).
Судебно-арбитражная практика расценивает нарушения антимонопольного законодательства в форме соглашений не в качестве сделок, а в качестве антиконкурентных действий и указывает на то, что к ним не должны применяться положения ГК РФ о договорах.
Однако в настоящее время подходы, которые выработаны практикой и теорией по рассматриваемой проблеме, представляются недостаточно эффективными. Думается, для устранения существующих пробелов следует обратиться к немецкому законодательству. Так, в Германском гражданском Уложении (далее - ГГУ) недействительность сделки в зависимости от особенности порока, который содержит сделка, круга лиц, в интересах которых установлены законодательные ограничения, а также в зависимости от момента возникновения действительной сделки либо момента наступления недействительности сделки подразделяется на следующие виды: а) ничтожность (Nichtigkeit) и оспоримость (Anfechtbarkeit), б) относительная недействитель-
18 Определение Верховного Суда Рос. Федерации от 28 апр. 2016 г. № 306-ЭС15-20034 по делу № А12-24106/2014; Определение Верховного Суда Рос. Федерации от 28 дек. 2015 г. № 308-ЭС15-1607 по делу № А63-4164/2014.
ность (relative Unwirksamkeit), в) неустойчивая недействительность (schwebende Unwirksamkeit) и неустойчивая действительность (schwebende Wirksamkeit). Ничтожность препятствует уже вступившей в силу сделке, которая становится недействительной с момента ее совершения и, как правило, в отношении всех субъектов права19. При этом любой участник гражданского оборота вправе ссылаться на ничтожность сделки20, а заявление сторон в суде о том, что они готовы признать сделку действительной, не может изменить признание ее ничтожной21. В случае если при рассмотрении спора будет установлено, что какая-либо сделка является ничтожной, суд обязан констатировать это по собственной инициативе и разрешить спор, принимая во внимание ничтожность сделки, даже если ни одна из сторон не ходатайствовала об этом22. Действительной должна признаваться сделка в том случае, если ссылка на ничтожность является нарушением добросовестности. Такая сделка может признаваться действительной не только при пороках формы, о которых мы писали выше, но и при других основаниях ничтожности, например, в соответствии с § 242 ГГУ должник обязан произвести исполнение обязательств так, как этого требует добросовестность (Treu und Glauben), с учетом обычаев делового оборота (Verkehrssitte).
Таким образом, ничтожность как проявление принципа недобросовестности сторон (или одной из сторон в сделке) представляет собой наивысшую степень недействительности, и такого рода недействительная сделка после ее совершения уже не зависит от воли сторон, в то время как оспоримость позволяет лицу, управомоченному оспаривать сделку (der Anfechtungsberechtigte), принять решение о действительности сделки.
Несмотря на вышесказанное, структурного выделения разных видов недействительных сделок в ГГУ не содержится, поэтому классифицировать их можно только путем анализа в совокупности юридико-технических средств, используемых законодателем при описании того или иного состава недействительной сделки, юридических последствий такой сделки, условий их наступления, а также круга субъектов, управомоченных принимать решение о действительности или недействительности такой сделки. Отраженная нами выше классификация недействительности сделок, предусматривающая выделение таких видов недействительности, как ничтожность и оспоримость, неустойчивая недействительность и неустойчивая действительность, относи-
19 Münchener Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch Allgemeiner Teil. B. 1. 6 Aufl. München: Verlag C. H. Beck, 2012. S. 1208.
20 Plewe L. I. Die gesetzlichen Formen des Rechtsgeschäfts. Aachen: Schacker Verlag, 2003. S. 97.
21 Larenz K., WolfM. Allgemeiner Teil des Bürgerlichen Recht. München: Verlag C.H. Beck, 2004. S. 501.
22 Татаркина К. П. Последствия несоблюдения формы сделки по российскому и германскому праву // Вестник Томского государственного университета. 2007. № 297. С. 221.
тельная недействительность, практически единообразно приводится цивилистами Германии, что нашло свое отражение не только в доктрине, но и в правоприменительной практике.
То есть, другими словами, для признания сделки недействительной достаточно наличия факта установления нарушения антимонопольного законодательства. На первый взгляд все кажется довольно понятным, но на практике признать сделку недействительной сложно из-за самой специфики антимонопольного законодательства, поскольку это не уголовное преступление, где есть определенная четкость, например: пропали деньги, есть факт хищения, есть подозреваемый, вина которого впоследствии может быть доказана четким набором улик.
Таким образом, каждое отдельное действие хозяйствующего субъекта согласованных действий представляет собой действие по совершению сделки со своим контрагентом. Сами согласованные действия не могут расцениваться как сделка. Однако поскольку согласованные действия обладают выраженным антиконкурентным эффектом, объектом применения института недействительности должны являться не сами согласованные действия, а те сделки, в совершении которых содержался их антиконкурентный элемент, приведший в результате к ограничению или устранению конкуренции.
Библиографический список
Борзило Е. Ю. Вопросы недействительности сделок, совершенных с нарушением антимонопольного законодательства // Законы России: опыт, анализ, практика. 2014.№ 2.
Бородин В. В., Крусс В. И. Некоторые философско-правовые аспекты проблемы злоупотребления правами и свободами человека // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2002. № 6 (245).
Гольмстен А. Х. Учение о праве кредитора опровергать юридические акты, совершенные должником в его ущерб, в современной юридической литературе. СПб., 1893.
Карелина С. А. Подозрительные сделки в процессе несостоятельности (банкротства): правовые проблемы оспаривания // Предпринимательское право. 2012. № 4.
Ковалев С. И. Отдельные проблемы оспаривания в рамках процедуры банкротства сделок с предпочтением // Имущественные отношения в Российской Федерации. 2014. № 2.
Кондратьева К. С. Порядок признания недействительными подозрительных сделок должника в процедурах банкротства // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2012. № 4.
Конкурентное право России: учебник / отв. ред. И. Ю. Артемьев, С. А. Пузыревский, А. Г. Сушкевич. М., 2014.
Орлова В. Антимонопольные иммунитеты. Старая инициатива с новым «цифровым обоснованием»: сб. науч., метод. и аналит. матер. XI Междунар. форума «Интеллектуальная собственность - XXI век». М., 2018.
Панина И. Ю., Чапаев И. А. Оспаривание сделок должника // Арбитражный управляющий. 2014. № 4.
Прохорский С. В. Паулианов иск как основной способ защиты прав требования конкурсных кредиторов // Юрист. 1999. № 1.
Сушкова О. В. Конкурентные механизмы оборота фармацевтических изделий и биотехнологий в предпринимательской деятельности // Конкурентное право. 2019. № 2.
Сысоева О. В. Паулианов иск как способ защиты в процедурах банкротства // Право и экономика. 2011. № 10.
Тарашкевич Л. Теория Павлиянской жалобы (actio Pauliana). Варшава,
1897.
Татаркина К. П. Последствия несоблюдения формы сделки по российскому и германскому праву // Вестник Томского государственного университета. 2007. № 297.
Телюкина М. В. Недействительность сделок должника, находящегося в процессе производства по делу о несостоятельности (банкротстве) // Хозяйство и право. 2014. № 8 (приложение).
Larenz K., WolfM. Allgemeiner Teil des Bürgerlichen Recht. München: Verlag C. H. Beck, 2004.
Münchener Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch. Allgemeiner Teil. B. 1. 6 Aufl. München: Verlag C.H. Beck, 2012.
Plewe L. I. Die gesetzlichen Formen des Rechtsgeschäfts. Aachen: Schacker Verlag, 2003.
Информация для цитирования
^ Сушкова О. В. Возможности применения антимонопольного законо-^ дательства в процедуре банкротства // Ex jure. 2020. № 2. C. 95-107. ' ^ DOI: 10.17072/2619-0648-2020-2-95-107.
И
И
Sushkova O. V. Possibilities of Applying Antitrust Legislation in Bankruptcy Proceedings. Ex jure. 2020. № 2. Pp. 95-107. (In Russ.). DOI: 10.17072/2619-0648-2020-2-95-107.
