CC BY
350
ВОПРОСЫ ТЕОРИИ И МЕТОДОЛОГИИ СОЦИОЛОГИИ
ВОЗМОЖНОСТИ МЕТОДА КЕЙС-СТАДИ В ИЗУЧЕНИИ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ СЕЛА
И.В. Троцук
Кафедра социологии Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 10/2, Москва, Россия, 117198
В статье рассмотрены представленные в публикациях последних лет трактовки аграрного и крестьянского вопросов в их «методическом» измерении. Автор оценивает эвристический потенциал традиционной тактики качественного подхода — кейс-стади — в изучении разнообразных «сельских миров».
Вот уже несколько десятилетий проблемы села находятся в фокусе внимания научных исследований. Анализ обычно основывается на статистических показателях, которые дают некоторое общее представление о значимых региональных и общероссийских тенденциях экономического и демографического плана и иллюстрируется результатами массовых опросов сельских жителей о ходе и итогах аграрного реформирования. Подобный подход весьма информативен, поскольку дает общее представление о происходящем в аграрной сфере, однако мало что позволяет сказать о том, чем и как живет реальный сельский житель. Для понимания сути социальных проблем современного российского села, типологизации крайне диверсифицированных вариантов индивидуального и группового приспособления и социального ориентирования в новых жизненных условиях нужна несколько иная — более мягкая и сфокусированная — исследовательская «оптика». И в последние годы появился целый ряд интереснейших публикаций, раскрывающих все аспекты реформирования аграрного сектора на основе изучения конкретных кейсов — деревень, сельскохозяйственных областей и районов.
Кейс-стади, или исследование «отдельного случая», — традиционная тактика качественного подхода, предполагающая, во-первых, изучение уникального объекта в совокупности его взаимосвязей в заданном «живом» пространственно-временном контексте; во-вторых, долговременное включение исследователя в рассматриваемые повседневные практики; в-третьих, одновременное применение разноплановых методов сбора информации [5. С. 81]. Обращение к методу кейс-стади уместно в тех ситуациях, когда изучаемый объект имеет сложный характер, включает в себя множество трудно контролируемых динамических связей. Одним из наиболее известных примеров кейс-стади
в российской социологии является исследование А.Н. Алексеева, в течение восьми лет (1980—1988) проработавшего на Ленинградском заводе полиграфических машин с целью изучения социальных норм производственной организации и адаптации к новым социальным условиям перестроечного времени [2].
Своеобразным аналогом исследования А.Н. Алексеева в рамках аграрной проблематики является книга Г.А. Ястребинской «Таежная деревня Кобелево. История советской деревни в голосах крестьян: 1992—2002» [6], в которой автор не просто описывает историю российского и советского крестьянства с дореволюционного времени до наших дней на примере отдельно взятой северной деревни, но воссоздает целостную картину жизни российского села на основе использования социологических методов исследования. Исторически деревня Кобелево была «столицей», административным и культурным центром Пок-шенья (деревень, расположенных по течению реки Покшеньги), она типична для заселения средней части реки Пинеги и для Русского Севера, более того, все перипетии ее жизни на протяжении последних десятилетий и даже столетий симптоматичны для сельской России и позволяют делать обобщения — пускай не статистического, но аналитического характера.
В первой части книги представлен «паспорт» анализируемого кейса — краткая историческая справка, характеристика половозрастного, этнического и профессионального состава населения, описание жизненной инфраструктуры деревни; во второй, значительно большей части, — транскрипты повествований сельских жителей с комментариями и обобщениями автора, которые служат иллюстрациями к представленным в первой части тематическим блокам. Например, краткую хронологию истории Кобелево Ястребинская приводит в версии жителя деревни Н.Ф. Щербакова, которого местные жители называли совестью деревни, уважали за принципиальность, честность, совестливость и неподкупность, — он собственноручно составил историю Кобелево по вопросам, заложенным в методике исследования. Рассматривая исторические вехи в жизни местного сообщества, рассказчик дает взвешенные оценки важнейшим событиям, коллективизации, выделяя как позитивные ее итоги (техническое насыщение сельского хозяйства, развитие социальной инфраструктуры села), так и ее отрицательные черты (произвол в ходе раскулачивания, скоропалительные объединения хозяйств без учета мнений крестьян). Ястребинская лишь уточняет и дополняет характеристики Щербакова историями семейной жизни людей, личными наблюдениями и сведениями из документальных источников.
Полученные автором истории семей обобщались по следующим категориям: история кровного родства, социально-экономическая и политическая история семьи, история вещей (дом, колодец, баня, амбар, книги и т.д.), история знаний, умений и навыков, история соседства, история связей с внешним миром (поездки). Отбор респондентов, репрезентирующих определенные срезы сельского общества, проводился по критерию поиска необходимой информации, например, разговор с Г.Н. Козьминым позволил узнать о лесоразработках в районе, а с В.И. Немытовым — о лагерях и ссыльных. Беседы с представителями власти интересны в сравнении с оценками далеких от руководящих постов жи-
телей деревни: Н.Ф. Щербаков считает нынешнюю российскую власть охлократической и мизантропской, 80-летняя пенсионерка А.Е. Богданова опубликовала в «Пинежской правде» статью «С болью о деревне», адресовав руководству вопрос о причинах развала колхоза, а деревенское начальство заботит «собачий вопрос ... потому что собаки должны быть на привязи». В этом смысле многие руководители считаются жителями деревни пришлыми — коренные жители видят даже в родившемся в здешних местах человеке пришлого, чужого, если считают, что он хочет «нажиться на народе». Примером приживаемости выступает Горст-кузнец, человек пришлый, которого уважали за знания, умения и добрый характер, потому и считали своим.
На примере таежной деревни Кобелево можно понять преломление судеб крестьянства под влиянием крупных событий российской истории, узнать, какие люди и чем сегодня живут в российской деревне. Анализ статистических данных о численности жителей, состоянии промышленного производства, жилого фонда и транспортного сообщения, функционировании учреждений социальной инфраструктуры и т.д. позволяет Ястребинской «по факту», т.е. без оценочных суждений, показать разложение жизни села на российском Севере. Однако жизнь в деревне сохраняется, благодаря как объективным причинам (росту семейной экономики), так и субъективным — деревня (малая родина) привязывает к себе человека простотой смысловой наполненности жизни.
В качестве примера множественного кейс-стади можно привести сборник статей «Постсоциалистический аграрный вопрос. Отношения собственности и состояние сельского хозяйства» [7], представляющий собой коллекцию кейс-стади, выполненных по всем законам данной тактики качественного подхода: читателю предлагаются детализированные описания конкретных кейсов (деревни в Южной Словакии, горного региона в Болгарии, двух областей в Восточной Германии и т.д.), сопровождаемые авторскими комментариями о возможных типологических синдромах для рассматриваемой страны и/или постсоциали-стических реалий в целом. Выбор регионов-кейсов был детерминирован общностью их исторического пути — социалистическим прошлым, которое стало своеобразным эталоном для оценки людьми происходящих в их обществах современных трансформаций.
Результаты множественного кейс-стади позволили авторам сборника прийти к заключению, что смутные перспективы сельского хозяйства в постсоциа-листический период сделали наемный труд с гарантированной заработной платой более привлекательным для сельских жителей, чем ведение собственного фермерского хозяйства [7. С. 136]. К аналогичным выводам приходят и российские исследователи: в сельском хозяйстве складываются новые формы хозяйствования и многоукладная экономика, расширяются социальные свободы и экономическая самостоятельность, формируется рынок земли и класс собственников, однако модель аграрных отношений насаждается сверху, игнорируются ценностные предпочтения сельского населения, не используется его социальный потенциал, реформирование ведется непродуманно [2].
Обращение к методу кейс-стади позволило исследователям отказаться от использования теорий, «претендующих на всеохватывающую валидность», и учесть «специфические условия сельскохозяйственного производства и конкретного жизненного уклада» различных регионов в каждой стране. Хотя подобный подход «не отличается объяснительной элегантностью марксистской и нео-либеральной парадигм, он предлагает реалистичный взгляд на динамику социальных изменений в постсоциалистических обществах» [7. С. 8]. Так, полученные с помощью метода кейс-стади данные убедительно показывают, что отдельные коллективные институции и ценности коллективистской моральной экономики еще долго будут играть значимую роль в жизни сельской России: несмотря на радикальные идеологические и правовые реформы, люди сохраняют верность базовым ценностям прежней моральной экономики, в частности, ожидая, что руководство предприятий, возникших на месте прежних колхозов, будет оказывать им социальную поддержку.
Прекрасным примером российского множественного кейс-стади является книга Т.Г. Нефедовой «Сельская Россия на перепутье: Географические очерки» [4], аннотированная как посвященная «сельской жизни и сельскому хозяйству России в их географическом измерении». Однако повествование не ограничивается только географией: здесь рассматриваются миграционные потоки, традиционные уклады в их этнической окраске, градостроительные проекты, экономические нововведения, изменения в законодательстве и т.д. Нефедова понимает село предельно широко — как сельский образ жизни и практику любого сельского хозяйствования, которые в совокупности формируют весьма диверсифицированное в географическом смысле, но единое пространство аграрной России [4. С. 7]. Для описания российской сельской жизни автор использует огромный массив данных, накопленных в ходе двадцатилетней работы, а в качестве «живой» иллюстрации вскрытых статистических, демографических и географических закономерностей приводит конкретные кейсы (деревни, коллективные и индивидуальные хозяйства). Собранные разнохарактерные данные позволяют Нефедовой провести районирование территории России не по специализации аграрного сектора, как принято, а по сочетанию разных типов сельского хозяйства и сельской местности, которые в совокупности своих природных, культурных, социо-демографических, экономических параметров образуют особые «сельские миры».
В первой части книги дано определение специфики жизни в современной России — это ее полусельский характер: хотя 73% населения проживает в городах, с учетом условий жизни во многих малых городах данный процент снижается до 60% (в ряде районов до 50%); более 20% населения нельзя однозначно отнести к сельскому или городскому, а с учетом погруженности многих горожан в дачные заботы эта доля может возрасти и до 80% [4. С. 18]. Иными словами, реальная структура российского общества расходится с формальными показателями урбанизации, поскольку они не учитывают приближения сел к городам по удобствам и стилю жизни (рурбанизации), т.е. сохранение «дере-венскости» российского города, как и благоустройство сельской местности, зависит от величины населенного пункта, его возраста и месторасположения.
Во второй части книги рассмотрены ключевые проблемы российского сельского хозяйства: продуктивность (на мировом и европейском фоне); обеспеченность продовольствием в свете межрегионального разделения труда; соотношение агроукладов (и видов землепользования) — коллективного, фермерского и индивидуального; вертикальные и горизонтальные структуры агропромышленного комплекса и т.д. Именно обращение ко множеству конкретных кейсов позволило автору, во-первых, наглядно показать схожесть и/или совмещение агроукладов в России (многие индивидуальные хозяйства — теневые фермерские, многие фермерские хозяйства отличаются от индивидуальных только юридическим статусом); во-вторых, обоснованно утверждать, что индивидуальные хозяйства стали основой выживания в сельской местности и ядром взаимодействия разных укладов.
Нефедова уверена, что российское сельское хозяйство, несмотря на низкую продуктивность, остается довольно мощным, особенно если принимать во внимание низкий уровень освоенности и обустройства сельских районов. Тем не менее, в результате сокращения межрайонных и усиления внутрирайонных и внешних экспортно-импортных связей регионов в последнее десятилетие окончательно деградировало сельскохозяйственное территориальное разделение труда и развился региональный продовольственный сепаратизм. В сельском хозяйстве четко обозначились устойчивые очаги непродуктивного сектора («черные дыры»), в основном на периферии административных областей, и ареалы относительно стабильного производства. В целом ситуация в деревнях, если учитывать наличие подсобного хозяйства, лучше, чем в средних городах, где экономика держалась на одном-двух предприятиях, ставших банкротами.
Нефедова также обозначает три главных признака, лежащих в основе эволюции российского сельского пространства: природные условия, положение по отношению к крупным городам (устойчивый центрально-периферийный градиент развития) и национальная специфика. По мнению автора, государственная политика по оздоровлению села должна учитывать эти признаки и ориентироваться не на желаемое, а на возможное, т.е. абсолютно неприемлема единая, навязанная из федерального центра модель преобразования коллективных предприятий (они слишком территориально дифференцированы) — поддержка сельскому населению должна оказываться с учетом его депопуляции и качества трудовых ресурсов в конкретном районе.
Нефедовой очень точно сформулирована основная «методологическая» посылка любых исследований по аграрной проблематике: «российское сельское хозяйство — это образ жизни». В книге явно прослеживаются и «методические» особенности, имплицитно присущие работе автора, — это исследовательская деликатность и щепетильность: аккуратность в обобщениях, расстановке акцентов и выборе кейсов (в качестве единиц анализа выступили не федеральные округа, объединяющие очень разные регионы, а достаточно внутренне однородные экономические районы); приведение прямо противоположных примеров, чтобы показать многоукладность жизни даже не в столь отдаленных друг от друга районах сельской глубинки. Нефедова настойчиво подчеркивает,
что не ставит перед собой задачу показать депрессивную, вечно нищую сельскую Россию, хотя именно такой образ доминирует в официальной риторике: даже внутрирегиональные различия на территории России огромны, рядом с депрессивными селами есть и относительно, и абсолютно благополучные — утверждать так позволяет перекрестный анализ множества кейсов.
Каковы же основополагающие достоинства метода кейс-стади в изучении сельского пространства современной России? Во-первых, четко позиционируя исследуемый кейс в пространственно-временном контексте и анализируя его во всей совокупности внутренних взаимосвязей, метод кейс-стади позволяет взглянуть на сельскую реальность сквозь разные оптические «призмы»: с одной стороны, можно рассмотреть историю, нынешнее положение и перспективы развития конкретного сельского сообщества, исходя из его внутренних характеристик (вариантов крестьянской кооперации, взаимодействия сельского общества с окружающей средой и т.д.); с другой — попытаться понять его положение в заданном региональном контексте (микрорегионе и районе), который формируют территориальные, экологические, миграционные, формальные и неформальные институциональные факторы. Совмещение нескольких «оптик» в одном исследовательском цикле позволяет делать обоснованные выводы о самоопределении российского сельского населения.
Во-вторых, использование метода кейс-стади обогащает исследовательскую практику, неизбежно придавая ей междисциплинарный характер. В этом смысле работы Г.А. Ястребинской, Т.Г. Нефедовой могут привлечь внимание историков, экономистов, социологов, антропологов, географов, этнографов, да и любого заинтересованного читателя. Например, биографические повествования жителей Кобелево представляют собой интереснейший материал с точки зрения метода устной истории: воспоминания о насаждении коммун помогают понять, почему они не прижились (насильно навязывали извне новый стиль и уклад жизни); рассказы о создании колхозов показывают, что основную массу «взошедших» в колхоз составляли середняки, а опорой директивной государственной политики коллективизации стал общинный характер жизни деревни (обобществился процесс производства и хозяйствования на земле); брежневский период в обыденной жизни запомнился людям стабильностью и надежностью. Таким образом, история таежной деревни Кобелево показана в широком социально-историческом контексте жизни страны. Экономистам будет интересно увидеть, как в заданных институциональных условиях люди ведут практическую деятельность, например, осуществляют неформальную кооперацию. Антропологов привлечет описание сохранившейся в Пинежье старины — в обычаях, быте, языке. Для социолога книга Г.А. Ястребинской представляет собой наглядное пособие по практике полевых исследований, основанных на параллельном сочетании количественного и качественного подходов, яркий пример кейс-стади и реализации рефлексивного подхода в крестьяноведении.
Хотя Т.Г. Нефедова настойчиво подчеркивает свой географический интерес, она использует материалы и методики из множества областей научного знания, например, широко используются статистические данные. Понимая их
ограниченность, автор дополняет и корректирует их «личным знакомством с местностью» — утомительными, но продуктивными «беседами» (глубокими интервью) с представителями населения и административно-хозяйственной элиты, а также массовыми опросами в масштабах отдельных населенных пунктов. Для социолога книга Нефедовой интересна в методическом плане: автор работает в русле качественного подхода — строит выводы и обобщения на основе выделения типовых структур в «обширной эмпирической мозаике»; призывает читателя увидеть за единичным фактом общие тенденции; предлагает различные варианты аналитической работы.
Ограничения метода кейс-стади относятся к качественному подходу в целом, поэтому нет смысла останавливаться на общеизвестных и очевидных положениях. Упомянем лишь одну важную проблему — валидизации объекта исследования, т.е. обоснованности выбора конкретных случаев как социально типичных и симптоматичных для определенного пространственно-временного контекста. Действительно, подобный выбор часто детерминирован возможностями доступа к информации или личными пристрастиями, однако эвристический потенциал и значимость кейс-стади в рамках аграрной социологии настолько велики, что не снижаются существующими ограничениями. Так, во введении к своей книге Ястребинская выражает неподдельное восхищение неохватностью собранного материала даже о такой маленькой деревеньке, как Кобелево, даже часть которого, включенная в книгу, позволяет делать значимые обобщения аналитического характера — о возрастании значения семейной экономики, о сохранении традиционного устройства северного дома, о бесперспективности развития здесь фермерского хозяйства даже при наличии административной поддержки. Сами авторы многократно подчеркивают, что главная их цель — не проверка гипотез, а описание событий и людей, и предлагают воспринимать свои книги не как некие итоговые документы исследования, а как отправную точку для работы читателя, желающего узнать незнакомые ему реалии сельского пространства России и лучше понять общество, в котором он живет.
Социологи далеки от бесконечных споров о нынешней численности крестьян и критериях отнесения человека, живущего в сельской местности, к «крестьянам», однако в фокусе их интереса могут и должны оказываться разнообразные региональные «сельские миры» российского пространства. Кроме того, в российской аграрной проблематике можно обнаружить множество интересных феноменов, скажем, то, что наиболее успешные предприниматели на селе — бывшие колхозные руководители, обладающие социальным капиталом и сетевой поддержкой, столь необходимыми в нестабильных условиях складывающейся рыночной экономики; или то, что традиционное село не разучилось всем миром приходить на выручку попавшим в беду (например, погорельцам); или то, что в ситуации неимоверно острой проблемы сельской занятости протекция оказывается нужной даже для занятия скромных мест уборщицы и сторожа. Наиболее эффективным подходом для обнаружения подобных феноменов и иллюстрации разнообразия сельских миров оказывается исследование «случаев».
Методические преимущества кейс-стади были указаны выше, поэтому имеет смысл охарактеризовать «внеметодические». Речь идет, в первую очередь, о том, что результаты кейс-стади имеют практическую направленность, т.е. значимы для всех объектов, находящихся в сходном пространственно-временном и социокультурном контексте. Иными словами, такие исследования могут помочь проводить более продуманную реформаторскую политику: «исследователи ... могли бы предупредить правительства, что развал социалистических форм хозяйства на селе приведет к проблемам, попытки восстановить прежние, досоциалистические, формы собственности будут экономически неэффективны, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, уровень жизни резко снизится по сравнению с городами . а также предоставить данные о том, как местные жители оценивают происходящие изменения» [7. С. 34].
Для эффективного использования метода кейс-стади в исследовании сельских реалий необходим ряд условий. Во-первых, гуманистическое отношение к объекту изучения — читая книги Г.А. Ястребинской и Т.Г. Нефедовой, понимаешь, что авторов, как и их респондентов-собеседников, действительно волнует судьба деревни и сельского жителя. Сами авторы неоднократно подчеркивают, что занимают позицию не стороннего, внешнего наблюдателя — в их работах однозначно доминирует характерная для качественного подхода позиция «сочувствующего» участника. Во-вторых, идеологическая нейтральность, т.е. отсутствие у исследователей убежденности в безусловной ценности лишь капиталистического, социалистического или любого иного вектора сельскохозяйственного реформирования. В-третьих, междисциплинарный подход, метод-ная, временная и исследовательская триангуляция и постоянная методическая саморефлексия. И, наконец, целевая ориентация на максимальное насыщение проблемного поля изучения сельской России и приглашение читателей к дискуссии — последнее обращено не столько к абстрактному читателю, сколько к людям, которые принимают решения в сфере реформирования села. Авторы четко обрисовывают те проблемные зоны на селе, где должна проводиться активная работа «сверху», и настойчиво проводят мысль, что сельские жители не должны рассматриваться как пассивные объекты реформаторского воздействия — они могут, хотят и должны стать активными его субъектами.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Алексеев А.Н. Драматическая социология и социологическая ауторефлексия: в 2-х тт. — СПб., 2003.
[2] Буздалов И.Н. Аграрные преобразования в России и других странах СНГ (стратегия и тактика) // Общественные науки и современность. — 1998. — № 6.
[3] Калугина З.И. Парадоксы аграрной реформы в России: социологический анализ трансформационных процессов. — Новосибирск, 2000.
[4] Нефедова Т.Г. Сельская Россия на перепутье: Географические очерки. — М., 2003.
[5] Семенова В.В. Качественные методы: введение в гуманистическую социологию. — М., 1998.
[6] Ястребинская Г.А. Таежная деревня Кобелево. История советской деревни в голосах крестьян: 1992—2002. — М., 2005.
[7] The Postsocialist Agrarian Question. Property Relations and the Rural Condition // Halle Studies in the Anthropology of Eurasia / General editors: Hann C., Rottenburg R., Schne-pel B., Shimada S. — Vol. 1. LIT VERLAG Mtnster, 2003.
CASE-STUDY OF THE SOCIAL PROBLEMS OF RURALAREAS
I.V. Trotsuk
The Department of Sociology Peoples’ Friendship University of Russia
Miklukho-Maklay str., 10/2, Moscow, Russia, 117198
The article identifies contemporary interpretations of «agrarian» and «peasant» questions as they are presented in the latest publications, paying special attention to the interdisciplinary and qualitative approaches applied. The author evaluates heuristic potential of the case-study method for investigating diverse «rural worlds».
