CC BY
246
ПАМЯТИ Т.И.ЗАСЛАВСКОЙ
Ирина ТРОЦУК
Миграционные процессы в советском обществе 1960-х - 1980-х годов: наблюдения и прогнозы Т.И. Заславской
...Социально-экономическое устройство советского общества не только не имеет ничего общего с учебниками, но и намного интересней, удивительней и парадоксальней последних1.
Т.И. Заславская
Миграционная проблематика была, есть и остается одной из важнейших и наиболее дискуссионных с точки зрения своих масштабов и причин, факторов и последствий в отечественном научном и публицистическом дискурсе на всем протяжении российской истории. И если в последние годы фокус обсуждения движущих сил и тенденций миграционных процессов отчетливо сместился в сторону внешней миграции (проблемы «утечки мозгов», когда речь идет о безвозвратном выезде образованных, квалифицированных молодых поколений из России, и проблемы «качества», количества и легальности хлынувшего в Россию из бывших республик СССР миграционного потока), то в советский период отечественную науку в большей степени интересовала миграция внутренняя — сельского населения в города. Исход из деревни в город начался во второй половине 1920-х и продолжался до конца 1970-х годов: жители деревень активно снимались с обжитых мест, переезжая чаще всего в крупные города и областные центры. В первые десятилетия в условиях острого аграрного перенаселения и форсированного индустриального развития страны эти масштабные перемещения из дерев-
1 Заславская Т.И. Страницы творческой биографии // Реформаторское течение в отечественной аграрно-экономической мысли, 19501990. М., 1999. С. 37-82.
ни в город воспринимались как экономическая необходимость. Во второй половине 20 века массовая миграция привела к обострению и без того сложной ситуации с обеспеченностью рабочих рук на селе и освоенностью сельских районов. Регулирование миграции населения было важной частью советской государственной политики, исходившей из экономически детерминированного подхода: «экономические факторы относятся к факторам переменным, планово регулируемым, и это придает им особенное значение в управлении миграционными процессами»2.
Поэтому некорректно утверждать, что обеспокоенность мрачными перспективами исчезновения деревень и истощения людских ресурсов в сельских районах возникла лишь в 1980-е годы: уже в 1950-е годы специалисты высказывали серьезные опасения относительно сильного негативного влияния миграционного оттока сельского населения в города на демографическую, поселенческую и социально-экономическую структуру российского села и сельскохозяйственного сектора экономики. Сложившиеся уже тогда диспропорции в распределении населения между городом и деревней считались скорее неизбежными и временными, чем дисфункциональными: «Сдвиги в сельском хозяйстве. происходят быстро, скачкообразно, они на какое-то время приходят в противоречие с территориальной организацией сельского хозяйства, ориентированной на равномерную заселенность и одинаковую интенсивность использования земли.
2 РыбаковскийЛ.Л. Региональный анализ миграции. М., 1973. С. 97.
и зачастую получают одностороннюю оценку как противоречащие интересам сельского хозяйства. Отрицательные для хозяйства черты процесса концентрации расселения связаны не с его сущностью, а с высокой скоростью, излишней интенсивностью»1. В тот период было разработано несколько моделей оптимальной миграции, в основе которых лежали следующие приоритеты: перераспределение населения из трудоизбыточных в трудонедостаточные районы с учетом полученной работниками подготовки; прогнозируемое и оптимальное территориальное распределение населения в ходе контролируемой коллективной и индивидуальной миграции, достигаемой наименьшими издержками государства. И до начала 1980-х годов в отечественной литературе превалировало убеждение, что в советском обществе нельзя говорить о стихийной миграции, поскольку даже неорганизованные ее формы обусловлены воздействием определенных и планомерно создаваемых факторов социально-экономического характера.
Нередко в соответствующих статьях и учебной литературе утверждается, что критика объективной социально-экономической обусловленности миграционных процессов, повлекшая за собой переопределение миграции (теперь это уже не «совокупность межпоселенных безвозвратных перемещений, связанных со сменой мест приложения труда», а «перемещение из одних населенных пунктов в другие», обусловленное, в первую очередь, «противоречием между потребностями личности и возможностями их удовлетворения в месте постоянного жительства»2), появилась относительно поздно — в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Однако дополнение безраздельно доминировавшего в советской традиции «государствен-нического» объяснения миграционных перемещений личностным, «поведенческим» началом, безусловно, произошло намного раньше — в работах коллектива ученых под руководством Т.И. Заславской и ряда других исследовательских групп, которые в 1960-х — первой половине 1980-х годов на большом фактическом материале показали, в частности, что перемещения населения мотивированы движением не только за рабочими местами, но и от них, а также за возможностями обучения; отток из сел не связан только и исключительно с трудообе-спеченностью хозяйств — более важны терри-
1 Население СССР за 70 лет. М., 1988. С. 59.
2 Шабанова М.А. Сезонная и постоянная миграция населения в сельском районе: комплексное социолого-статистическое исследование. Новосибирск, 1991. С. 12, 21, 15.
ториальные различия в уровне жизни3. Иными словами, индивидуальные мотивы и потребности, установки и ценностные ориентации — значимый фактор миграционных перемещений: в одинаковых условиях люди по-разному оценивают целесообразность миграции (потенциальная миграция) и собственных активных действий по ее осуществлению (реальная миграция), а потому требует своего изучения не только в статистических, но и типологических характеристиках.
Вклад Т.И. Заславской в изучение сельско-городской миграции высоко оценен в отечественной литературе, хотя скорее в историографическом, чем в прикладном ключе. Дело в том, что заметный даже неискушенному взгляду бум изданий по условно4 «сельской» проблематике5 в последние несколько десятилетий характеризуется вниманием к отдельным детерминантам сельского и — шире — российского социально-экономического развития, но сель-ско-городская миграция редко оказывается в фокусе исследовательского внимания. Например, Н.И. Шагайда оценивает социально-экономическое развитие российского общества сквозь призму «земельного вопроса», удивительно устойчивого в отечественной истории по своей фатально-судьбоносной нерешенности даже в сфере оборота сельскохозяйственных угодий6. И. Стародубровская и Н. Миронова рассматривают типы сельских территорий и возможные сценарии развития сельской России под влиянием муниципальной реформы7. Известный российский географ Т.Г. Нефедова изучает сельскую жизнь и сельское хозяйство России в их географическом измерении, анализируя также миграционные потоки, традиционные уклады, градостроительные проекты,
3 Зайончковская Ж.А. Демографическая ситуация и расселение. М., 1991. С. 88-89.
4 Речь идет не столько об изучении сельской России как таковой, сколько об анализе результатов постсоветских трансформаций, оказавшихся наиболее кардинальными и негативными именно на сельских территориях, особенно оторванных от городских агломераций, а потому как бы в сконцентрированном виде воплотивших в себе все сложности нынешней российской жизни - бесперспективность, безработицу, бесправие, безвыходность и пр.
5 Причем не только научной и публицистической литературы: так, престижную литературную премию «Русский Букер» в 2012 году получил А. Дмитриев за роман «Крестьянин и тинейджер» (о содержании говорит само название), а среди пяти финалистов «Русского Букера десятилетия» (2001-2010) фигурирует «деревенский роман» Р. Сенчи-на «Елтышевы», выигравший премию в 2009 году.
6 Шагайда Н.И. Оборот сельскохозяйственных земель в России: трансформация институтов и практика. М., 2010.
7 Стародубровская И., Миронова Н. Проблемы сельского развития в условиях муниципальной реформы. М., 2010.
экономические нововведения, законодательные изменения и прочие компоненты жизни за пределами крупнейших городов, которые и определяют ее своеобразие1. Список фундаментальных работ, рассматривающих конкретные «измерения» жизни сельской России, можно продолжить, но объединяет их, во-первых, использование в качестве концептуальной базы институционального подхода, который позволяет сочетать различные методические инструменты в изучении макроэкономических трансформаций базовых институтов российского общества и их последствий на микроуровне; во-вторых, общая безоценочная и констатив-ная тональность изложения, принципиальный и подчеркиваемый отказ от каких-либо иде-ологем и политических позиций, — по обоим пунктам Т.И. Заславская, посвятившая колоссальную часть своей научной работы изучению жизни сельской России в ее неразрывной связи с развитием городов, вероятно, была и остается непререкаемым авторитетом.
Наиболее обще и схематично вклад Татьяны Ивановны Заславской в отечественную науку обычно связывают с созданной ею Новосибирской экономико-социологической школой (НЭСШ), которая в 1960-90-е годы оказала огромное влияние на развитие и становление отечественной социологии как самостоятельной научной дисциплины. Социология, по Заславской, должна быть нацелена на анализ всего многообразия влияния экономики на жизнь общества и на количественный и качественный рост экономико-социологических исследований. Кроме того, в жизненной траектории Заславской принято выделять два пика2: 1983 год — на конференции в Новосибирске она сделала доклад о состоянии советской экономики, в котором была показана бесперспективность этого хозяйственного механизма и сделан вывод о необходимости кардинальной перестройки социально-экономических отношений (брошюра с текстом доклада сразу была изъята КГБ, но текст был опубликован на Западе под названием «Новосибирский манифест»). А через несколько лет после начала перестройки Заславская, никогда прежде специально не занимавшаяся изучением массового сознания, совместно с Б.А. Грушиным и Ю.А. Левадой создала Всесоюзный Центр по изучению обще-
1 Нефедова Т.Г. Сельская Россия на перепутье: Географические очерки. М., 2003.
2 Социолог Татьяна Заславская. Два пика в ее жизненной траектории: Интервью с Б.З. Докторовым // <http://www.svoboda.org/content/ агйс1е/24271449.Мт1>.
ственного мнения — совершенно новый в научном и политико-идеологическом отношении институт, который «стал первой «фабрикой» по сбору и анализу данных о мнениях, суждениях людей, дал мощный импульс развитию в стране опросов общественного мнения и маркетинговых исследований.
Заславская очень точно сформулировала и постоянно оценивала выполнение главных функций социологической науки3: внутрина-учная, или научно-познавательная — «приращение фундаментальных и конкретных знаний о строении и функционировании общества и его крупных частей»; политическая — «отражает взаимодействие социологии с властными органами и состоит в содействии эффективному руководству общественным развитием»; гражданская — «методически надежное, доступное широкой публике и регулярное информирование общества о сущности происходящих в нем процессов, их причинах и результатах». По ее убеждению, в 1965-1985 годы «социология развивалась в трудных условиях, но. вовсе не представляла собой «интеллектуальную пустыню». — рядом с застывшим официозным истматом успешно развивалась вполне научная и творческая социология», хотя и вынужденная в силу особенностей политического устройства общества и давления цензуры и секретности выполнять преимущественно только научно-познавательную функцию.
В известнейшем издании «Социология в России»4 Заславская упоминается как минимум в двух основополагающих для ее творческого пути тематических разделах. В главе седьмой «Социология села» в описании возобновления конкретно-прикладных исследований проблем крестьянства в конце 1950-х — начале 1960-х годов дается ссылка на работу Заславской как пример экономического подхода, в центре внимания которого находились особенности колхозной собственности, экономическое положение колхозников и принципы оплаты труда5. Затем делается уточнение, что инициатором развития особого направления российской социологии — изучения миграции сельского населения в города в условиях ее интенсификации— стал новосибирский коллектив исследователей под руководством Заславской, который интересовали, прежде всего, региональные и прикладные аспекты данного социального феномена.
3 Заславская Т.И. Роль социологии в преобразовании России // Социологические исследования. 1996. № 3. С. 6-7.
4 Социология в России / Под ред. В.А. Ядова. М., 1998.
5 Заславская Т.И. Распределение по труду в колхозах. М., 1966.
Новосибирская научная школа сельской социологии оформилась на базе отдела социологии Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения Академии наук СССР (ИЭиОПП СО АН). Ее первое эмпирическое исследование было посвящено выяснению факторов миграции1, которые были рассмотрены настолько широко и комплексно с привлечением разнообразной статистической и социологической информации, что проект быстро перерос в «системное изучение деревни» (на основе панельных опросов в 1967, 1972, 1977 и 1982 годах) как особой области жизнедеятельности людей2. Принципиальными отличиями работы новосибирского коллектива стали, помимо масштабов поля, выборки и собранной информации, организация проекта (строгая специализация и четкая интеграция усилий исследователей), методология (концепция развития деревни в неразрывной связи с городом, сочетание строгих количественных методик с экспедиционным методом и интервью) и прикладная направленность.
Также Заславская упоминается в двадцать второй главе «Социологии в России» — «Исследования миграции населения в России» — как руководитель научного центра по изучению миграции, сложившегося в конце 1960-х годов, который использовал системный подход и разрабатывал теоретико-методологические и методические вопросы социологического анализа, позволившие рассмотреть миграционное поведение как детерминированное одновременно объективными и субъективными факторами. В результате в начале 1980-х годов миграция стала анализироваться как трехэтап-ный процесс: формирование соответствующих намерений, перемещение и приживаемость на новом месте, а Т.И. Заславская и Л.Л. Рыбаков-ский сделали важное уточнение, которое и сегодня учитывается в социологических оценках миграционной активности, — следует «четко разграничивать психологическую готовность к перемещению и фактическое перемещение»3.
Упоминание Заславской сразу в двух главах книги «Социология в России» в связи с изуче-
1 Миграция сельского населения / Под ред. Т.И. Заславской. М., 1970; Корель Л.В. К вопросу о связи между потенциальной и реальной миграцией сельских жителей в города // Социально-экономическое развитие села и миграция населения. Новосибирск, 1972.
2 Методология и методика системного изучения советской деревни / Отв. ред. Т.И. Заславская, Р.В. Рывкина. Новосибирск, 1980.
3 Заславская Т.Н., РыбаковскийЛ.Л. Процессы миграции и их регули-
рование в социалистическом обществе // Социологические исследова-
ния. 1978. № 1. С. 64.
нием сельско-городской миграции в советском обществе обусловлено, прежде всего, особенностями ее творческой биографии4. В 1946 году, будучи студенткой третьего курса физического факультета МГУ, она приняла неожиданное для университетского руководства и семейного окружения решение изменить свою специальность на экономику: «Уже этот шаг можно воспринимать как героический. Ведь вплоть до конца 80-х годов работа экономиста и физика по престижности была несопоставимой. Перед ней стоял выбор — оставаться в рамках экономической теории и экономико-математических методов или уйти в самостоятельную и практически неразработанную в то время науку — сельскую социологию. Выбор был сделан в пользу последней, хотя спустя некоторое время были предприняты попытки соединить изучение трудовой мобильности с другими экономическими и экономико-математическими исследованиями»5.
После окончания вуза Заславская начала работать в секторе аграрных проблем Академии наук, идеологическую обстановку которого оценивала как «полусвободу»: «Писать правду о состоянии экономики и ее проблемах было нельзя, но обсуждать эти вопросы в более-менее узком кругу, например, на заседаниях сектора, было все-таки можно...». Будучи помощницей старшего научного сотрудника сектора Г.Г. Котова, статистика, который не отказался от использования социологических методов и после запрета социологии (в частности, направленного углубленного интервью), Заславская записывала его разговоры с сельскими жителями, узнавая реалии социально-экономической жизни послевоенной деревни: социальная пропасть между городом и селом, бесправие колхозов в отношениях с государством, отсталость сельского быта, отсутствие элементарной социальной инфраструктуры, бедность и нищета крестьян, разрушение общинного духа и соседской взаимопомощи в деревнях после массового укрупнения колхозов путем объединения хозяйств и деревень и т.д.
В 1953 году Заславская поступила в аспирантуру, где написала диссертацию на тему «Трудодень и принцип материальной заинтересованности в колхозах» (на примере нечерноземной деревни) под руководством В.Г. Вен-
4 Заславская Т.И. Страницы творческой биографии // Реформаторское течение в отечественной аграрно-экономической мысли, 19501990. М., 1999. С. 37-82.
5 Воронов Ю.П. Массовые решения в экономике: исследования, опередившие время // Всероссийский экономический журнал. 2008. № 7.
жера, известного экономиста-аграрника, отстаивавшего необходимость сочетания централизованного планирования с расширением хозяйственной свободы колхозов и развитием сельскохозяйственного рынка. Связанные с темой диссертации вопросы были закрытыми областями экономики, по которым не было статистической информации, поэтому Заславской приходилось работать с данными первичного учета хозяйств, выезжая в колхозы, воочию наблюдая за тем, как в советской деревне «у десятков миллионов людей. были отняты все права и свободы, все самые скромные радости жизни и, по сути дела, украдена жизнь; и хотя горожане в те времена тоже испытывали немало лишений, по сравнению с селянами их жизнь была раем»1.
В 1956 году Заславская защитила кандидатскую диссертацию, в 1958 — издала на ее основе книгу «Оплата труда и принцип материальной заинтересованности в колхозах», а в 1959 вместе с М.И. Сидоровой получила задание разработать и апробировать методику сопоставления производительности труда в сельском хозяйстве СССР и США. В 1960 году ими был подготовлен доклад и монография «Методика сопоставления производительности труда в сельском хозяйстве СССР и США», в соответствии с которыми разница в производительности сельскохозяйственного труда между двумя странами, как и в конце 1930-х годов, составляла в среднем 4-5 раз, тогда как Н.С. Хрущев с подачи ЦСУ СССР называл с трибуны съезда цифру «в среднем в 3 раза». У авторов доклада отобрали авторские экземпляры и расчетные материалы, по сути уничтожив два года труда, после чего Заславская вернулась к изучению распределения по труду в колхозах в секторе политической экономии Я.А. Кронрода. Когда Академия наук потребовала ее возвращения в аграрный сектор, в котором она «утратила научную перспективу», Заславская согласилась перейти работать под руководство А.Г. Аганбе-гяна в Новосибирский Академгородок, в лабораторию экономико-математических исследований (ЛЭМИ) на базе ИЭиОПП СО РАН, где возглавила исследование миграции сельского населения в города, после того как закончила докторскую диссертацию «Экономические проблемы распределения по труду в колхозах» и монографию «Распределение по труду в колхозах» (1966). Рассматривая проблему социаль-
1 Заславская Т.И. Страницы творческой биографии // Реформаторское течение в отечественной аграрно-экономической мысли, 19501990. М., 1999. С. 37-82.
но необоснованной дифференциации средней оплаты труда в колхозах и предпринимаемые государством меры по поддержке экономически слабых колхозов, Заславская уже в 1960-е годы очень точно охарактеризовала сохранившийся и сегодня «стиль» российских реформ «сверху»: «носили чисто административный характер, не базировались на предварительном изучении проблемы. но неизменно задумывались и подавались как панацея, способная «чудом» изменить ситуацию, и проводились в жизнь бюрократически — без учета местных условий, предыдущей истории, интересов и отношения населения»2.
В середине 1960-х годов многие сельские районы страны испытывали все возрастающий недостаток трудовых ресурсов, который усугублял постоянный отток населения в города, причем уезжала тогда, как и сегодня, в основном молодежь. Макроэкономические последствия сложившихся трендов обусловили постановку перед коллективом ИЭиОПП СО АН задачи изучить сельско-городскую миграцию (масштабы, направления, структуру, причины и факторы, последствия) для обоснования долгосрочных и первоочередных мер по ее нормализации. Поскольку миграция населения на тот момент была изучена крайне слабо, и имелась лишь скудная государственная статистика, а сельско-городская миграция рассматривалась либо в качестве одного из аспектов общей миграции, либо с точки зрения обеспечения сельского хозяйства отдельных территорий рабочей силой, перед исследователями стояли не только прикладные, но и теоретико-методологические и методические задачи. Первым этапом проекта стала разработка экономико-социологической концепции сельско-городской миграции как «рационального» процесса, детерминированного экономически и социально, а потому требующего методов прежде всего косвенного регулирования — путем изменения жизненных условий населения и экономических причин миграции. Эмпирическая интерпретация сельско-городской миграции включала в себя следующие компоненты: движущие силы, катализаторы и сдерживающие факторы миграции, ее инвариантные и специфические функции и дисфункции, взаимосвязь с «внешними» социально-экономическими процессами; индивидуальный акт добровольного переезда из села в город — как «первичная клеточка» миграционного процесса; две базовые социально-экономические функции миграции — обеспечение
2 Там же.
количественного и качественного соответствия требуемого и наличного состава работников и содействие реализации личных способностей, социально-профессиональному продвижению и повышению благосостояния сельских жителей, главным образом молодежи.
На первом этапе эмпирической части проекта (1965-1966) был проведен пилотаж методик оценки частных аспектов миграции, на втором (1967-1971) — совместное с ЦСУ РСФСР выборочное обследование миграции сельского населения Новосибирской области, на третьем (1970-е — 1990-е) — оценка динамики интенсивности, направлений, структуры, особенностей и последствий сельско-город-ской миграции, ее влияния на развитие сельского расселения и демографическую урбанизацию, адаптации сельских мигрантов к жизни в городах, соотношения потенциальной и реальной, постоянной и сезонной миграции и т.д. Репрезентативность исследования для Новосибирской области обеспечивалась многомерной районированной выборкой: было обследовано 14 из 29 районов области, 34 из 185 вошедших в них сельсоветов, где изучались все поселения, в каждом из которых опрашивались 20% семей — всего 10,5 тысяч взрослых жителей. Статистический блок проекта («Характеристика населенного пункта» и «Списки мигрантов») позволил зафиксировать направления и интенсивность основных миграционных потоков, их социально-демографический состав; социологический блок («Анкета сельской семьи» из 108 вопросов) — дополнить статистические сведения данными о потенциальных миграционных намерениях людей, о влиянии условий жизни на решение мигрировать, о ценностных ориен-тациях, предпочтениях и мотивах участников сельско-городской миграции.
Неожиданными результатами проекта, прежде не зафиксированными в статистическом учете стали следующие: около двух пятых общего миграционного оборота сельского населения составляла внутрисельская миграция; снижение миграционной подвижности поколений с возрастом проявлялось при миграции в крупные и средние города, но не срабатывало во внутрисельской миграции; лишь четверть селян проживали большую часть жизни там, где родились; основным фактором миграции была ориентация на городской образ жизни, наиболее действенным стимулом — лучшие условия продолжения образования, возможность повышения заработка — на втором месте, содержание и условия труда — на третьем; наиболее важным
фактором, дифференцировавшим интенсивность миграционного оттока, служил размер поселения (наиболее мелкие поселки теряли население, наиболее крупные села, наоборот, увеличивали, пусть и незначительно, за счет внутрисельской миграции). Иными словами, «в основе всего комплекса факторов повышенной сельско-городской миграции лежала одна решающая причина — недопустимо глубокий разрыв в уровне и темпах социального развития города и села. В этих условиях стратегическое решение проблемы несоответствия параметров сельско-городской миграции интересам народного хозяйства виделось в целенаправленном преодолении необоснованных социальных различий в положении городского и сельского населения, причем на деле, а не на словах, которых произносилось достаточно много. Необходимо было поставить практическую задачу формирования в сельской местности среды жизнедеятельности, которая была бы равноценна и равнопривлекательна городской. В планомерно управляемом обществе решение этой задачи должно было опираться на комплексную целевую программу социально-экономического развития села... Разумеется, мы не слишком верили в реальность принятия Госпланом СССР подобной программы, поскольку советская власть рассматривала село и сельское хозяйство прежде всего как источник ресурсов для индустриализации и урбанизации.»1. Хотя прошло уже более полувека, данное высказывание вполне применимо и к нынешним российским социально-экономическим реалиям.
Коллектив под руководством Заславской принципиально отказался от базовой советской идеологемы грядущего слияния города и села, обосновывая функциональную самостоятельность сельского сектора как особой подсистемы общества, с существенно более развитыми и интенсивными внутренними связями по сравнению с внешними, как «особого социокультурного мира, который не собирается исчезать: он вмещает многие миллионы людей, воспитанных в крестьянской культуре с ее особыми ценностями, свыкшихся с сельским образом жизни.»2. Отмеченные социокультурные особенности сельского мира сохранялись в российской крестьянской культуре в течение многих десятилетий и зафиксированы в принципиальных для социологического понимания
1 Заславская Т.И. Страницы творческой биографии // Реформаторское течение в отечественной аграрно-экономической мысли, 19501990. М., 1999. С. 37-82.
2 Там же.
судеб российской деревни работах последнего десятилетия. Так, Г.А. Ястребинская в кейс-стади таежной деревни Кобелево1, сочетая различные концептуальные «оптики», обнаружила возрастание значения семейной экономики в сложившейся на селе ситуации и сохранение классического традиционного устройства северного дома, быта, сельской жизни в целом. В основу монографий В.Г. Виноградского2 легли результаты многолетних крестьяноведче-ских проектов, начавшихся с 1990-1994 годов, которые показали, как упорно, настойчиво и изобретательно обширные и многообразные микросоциальные миры повседневного крестьянского существования сохраняют и поддерживают свои традиционные, исторически сложившиеся и из поколения в поколение передающиеся профессиональные, семейные и соседские отношения. Сеть междворовых отношений — основа жизнеспособности и продуктивности села — регулярно рвется и искажается, судьбы людей становятся непредсказуемыми, но социально-территориальные сообщества воспроизводят некие неуничтожимые и функционально специализированные связи (запас социального капитала), которые определяют выживание крестьянина как социального типа в самые тяжелые исторические периоды.
Убеждение коллектива Заславской в том, что особый социокультурный мир российского села не исчезнет, привело к системному изучению «сельского сектора» общества в ходе лонгитюдного социолого-статистического исследования социально-экономического развития западносибирской деревни (было проведено три обследования — в 1972, 1977 и 1982 годах). В 1982 году от участия в проекте отказались статистические органы, и социологам пришлось взять на себя заполнение бланка «Характеристики населенного пункта», чтобы оценить динамику социально-экономического развития западносибирского села за пятнадцать лет3, после чего лонгитюдное исследование было завершено, в том числе по причине переключения коллектива на изучение эконо-
1 Ястребинская Г.А. Таежная деревня Кобелево. История советской деревни в голосах крестьян: 1992-2002. М., 2005.
2 ВиноградскийВ.Г. «Орудия слабых»: технология и социальная логика повседневного крестьянского существования. Саратов, 2009; Виноградский В.В. Крестьянские координаты. Саратов, 2011.
3 Современное развитие сибирского села. Опыт социологического изучения / Под ред. Л.А. Хахулиной. Новосибирск, 1983; Социально-экономическое развитие сибирского села / Под ред. Т.И. Заславской, З.В. Куприяновой. Новосибирск, 1987.
мико-социологических проблем АПК. Опубликованная Т.И. Заславской в соавторстве с Л.В. Корель в 1981 году в журнале «Социологические исследования» статья, по сути, суммирует десятилетия коллективных исследований проблем региональной дифференциации миграционного оттока сельского населения4. Отмечая, что в советский период (как, впрочем, и сегодня) интенсивность и результаты сельско-городской миграции воспринимались по-разному5, авторы предложили следующую систему факторов для ее оценки: рациональное использование трудовых ресурсов, успешное преодоление социальных различий между городом и селом и пополнение рабочей силы города без отрицательного воздействия на функции деревни — обеспечения общества продовольствием и сырьем, социально-хозяйственного освоения территорий и обеспечения расширенного естественного воспроизводства сельского населения6.
По мнению Заславской и Кореля, ход и последствия сельско-городской миграции следует анализировать через ее влияние на эти функции7.
С точки зрения продовольственно-сырьевой функции сокращение численности населения деревни нежелательно: во-первых, оно повышает затраты на капитальные вложения для компенсации оттока рабочей силы, понижая их эффективность; во-вторых, препятствует развитию инфраструктуры села, которое также требует рабочей силы.
Реализация социально-пространственной функции деревни возможна только при наличии развивающейся взаимосвязанной сети поселений с определенной плотностью населения — «интересам общества отвечает не сокращение, а рост численности сельских жите-
4 Заславская Т.И, Корель Л.В. Миграция населения между городом и селом // Социологические исследования. 1981. № 3.
5 Сторонников наращивания миграционных потоков из деревни в город не устраивали ежегодные темпы переселения советских граждан из сел в города, поскольку численность сельского населения в стране превышала аналогичные показатели промышленно развитых стран; критики же, напротив, утверждали, что достигнутые темпы и масштабы оттока населения из сел превышают потребность городов в рабочей силе и негативно влияют на жизненные перспективы сельских районов.
6 Заславская Т.И. Сельский сектор СССР как объект долгосрочного прогнозирования // Методологические проблемы современной науки. М., 1979. С. 32-56.
7 Непонятно, почему подобный взвешенный социолого-статистиче-ский подход не используется сегодня органами государственной власти, которые декларативно озабочены именно проблемами продовольственной безопасности, обезлюдивания сельских территорий и общего демографического кризиса в стране.
лей, повышение густоты населения и степени обжитости территории»1.
Осуществление демографической функции требует, в первую очередь, нормального демографического состава населения, а потому «чрезмерная миграция в города деформирует естественную структуру сельского населения, нарушает пропорции между поколениями и полами... и желательно, чтобы сельско-городская миграция была сравнительно умеренной»2.
В итоге авторы пришли к выводу, что уже «в 1970-х годах темпы миграции сельского населения в города были выше, чем это необходимо для интенсивного социально-экономического развития села», предупреждая, что общество не может быть заинтересовано в демографическом «сжатии» деревни, а государство должно дифференцированно регулировать сельско-город-скую миграцию — сокращая ее в одних районах и наращивая в других3 (что фактически противоречит нынешнему стремлению российского руководства укрупнять все и вся на всех уровнях административного управления и во всех отраслях народного хозяйства, применяя максимально общие нормативные и регулирующие шаблоны).
По показателям среднегодового относительного сальдо миграции сельского населения в 130 регионах СССР в 1970-1976 годах авторы выделили пять типов регионов, обозначив и сегодня артикулируемые в российском государственном, научном и медийном дискурсах проблемы сельских территорий: 1) сальдо миграции в среднем —3,6% (40 районов Нечерноземья, Центральной черноземной области, Поволжья, Урала, Сибири и др.) — «опустошение» деревни, сокращение сельскохозяйственного производства, разукрупнение поселений, депопуляция, т.е. здесь необходимо целенаправленное сокращение оттока сельских жителей в города; 2) сальдо миграции в среднем —2,5% (33 района, примыкающих к районам первой группы, — Псковская, Калининская, Владимирская, Читинская области и др.) — действие факторов миграции смягчено особенностями национального состава населения, меньшим развитие городов или истощением демографических ресурсов; 3) сальдо миграции в среднем —1,7% (24 района Приморского края, Тю-
1 Заславская Т.И, КорельЛ.В. Миграция населения между городом и селом // Социологические исследования. 1981. № 3. С. 43.
2 Там же.
3 Социально-демографическое развитие села. Региональный анализ / Авт. колл. И.И. Беленькая, С. М. Бородкин, Т.И. Заславская, И.Б. Мучник, М.Б. Мучник. М., 1980. С. 123-129.
менской, Астраханской и Ростовской областей и др.) — относительно благоприятные условия жизни сельского населения и развитая сеть малых и средних городов и деревень определяют умеренные темпы сельско-городской миграции; 4) сальдо миграции в среднем —0,8% (25 районов Московской области, Краснодарского и Ставропольского края, республик Северного Кавказа, Хабаровского края и др.) — близость крупных городов и развитая сельская инфраструктура привлекают сюда население из других районов, что компенсирует отток местного сельского населения в города; 5) сальдо миграции в среднем +0,7% (8 районов Ленинградской, Мурманской, Камчатской и Магаданской областей и др.) — низкая территориальная подвижность сельского населения.
Заславская и Корель предложили «нормативную модель» региональной миграции сельского населения, в основе которой лежат три базовые функции деревни: с точки зрения продовольственно-сырьевой функции желательно перемещение населения из трудоизбыточных в трудонедостаточные сельскохозяйственные районы; для реализации социально-пространственной функции — миграция из старообжитых в районы нового сельскохозяйственного освоения; для осуществления демографической функции — отток из районов с высокой рождаемостью и прогрессивной возрастной структурой населения в регионы с нарушенными демографической структурой и естественным воспроизводством. Для оценки того, насколько ситуация в советском обществе 1970-х годов соответствовала этой модели, авторы рассмотрели корреляционные связи между относительным сальдо миграции сельского населения и индикаторами трудообеспеченности сельского хозяйства, освоения внегородских территорий и демографического развития села. Оказалось, что высокий отток наблюдался в тех районах, где на каждый гектар земли приходилось наименьшее число работников и минимальный выход продукции, т.е. не миграция зависела от трудообеспеченности, а, наоборот, неплани-руемая миграция усугубляла неравномерность обеспечения сельского хозяйства рабочей силой (население прибывало и в без того трудоизбыточные районы). Демографическая ситуация не столько влияла на миграцию, сколько испытывает негативные последствия чрезмерного оттока в города: увеличение доли жителей старших возрастов, нарушение баланса полов, падение рождаемости и т.д. Уже в 1970-е годы исследователи констатировали формирование
в стране ситуации, которая характеризует сель-ско-городскую миграцию до сих пор: «нельзя утверждать, что региональные особенности передвижения сельского населения обусловливаются в основном нуждами экономики соответствующего района, наоборот, сложившаяся миграция «навязывает» каждому региону определенные условия развития»1.
Причины авторы видят, по сути, в устойчивых коллективных представлениях жителей деревни, которые реконструированы на основе панельных опросов в 157 сельских поселениях Новосибирской области в 1967-1977 годах и разбиты на два блока — мотивы потенциальной миграции и мотивы критического отношения к селу. Их сравнение позволило выделить четыре группы мотивов, влияющих на миграционный отток в города: 1) абстрактно-критическое отношение к селу, не влекущее желания миграции (общая неблагоустроенность сельской жизни); 2) конкретные «претензии» к сельскому образу жизни, не пробуждающие мыслей о миграции (недостатки в обеспечении товарами, бытовые неудобства, неразвитость социальной инфраструктуры); 3) лично-семейные мотивы потенциальной миграции, не связанные с критическим отношением к селу (желание переехать к детям, родственникам, на родину, прежнее место жительства); 4) мотивы, где желание мигрировать превалирует над критикой сельской жизни (недостаток возможностей трудоустройства и получения образования, климат — природный и социально-психологический, нежелание вести необходимое для жизни личное подсобное хозяйство). Последняя группа мотивов оказалась наиболее стабильной: за десятилетие наблюдений сохранились показатели неудовлетворенности условиями и содержанием труда, хотя снизилось число неудовлетворенных уровнем заработной платы, осталась практически такой же доля желающих повысить уровень образования, но увеличилось число не желающих, но вынужденных вести личное подсобное хозяйство и указавших на нездоровый социально-психологический климат в трудовых коллективах (алкоголизм, нарушение норм права и морали, случаи протекционизма и пр.)2.
1 Заславская Т.И, Корель Л.В. Миграция населения между городом и селом // Социологические исследования. 1981. № 3. С. 46.
2 Активность «недовольных» в российском обществе за прошедшие
десятилетия мало изменилась: по замерам Заславской и Корель, доля реально собиравшихся в ближайшие два-три года мигрировать из села в город составляла 5%, тогда как число «теоретических» сторонников города - 18%. Российский союз сельской молодежи при поддержке ВЦИОМа в 2010 году провел социологическое исследование, кото-
Подобная «мотивационная» модель миграционного процесса сегодня стала общепринятой в социологических и демографических исследованиях3. Миграция рассматривается как имеющая исходную и заключительную стадии — на первой формируется решение о переселении, исходя из сопоставления реальной и желаемой жизненной ситуации, на второй удовлетворенность ожиданий мигранта определяет уровень приживаемости. Кроме того, будучи деятельностью по косвенному удовлетворению базовых потребностей человека, превращение потенциальной миграции в реальную перемену места жительства зависит не только и не столько от объективных факторов (территориальных и поселенных различий в условиях труда и жизни), но и от миграционного опыта, особенностей индивида, его ценностных ориентиров.
Заславская и Корель сформулировали простые и до сих пор действенные рекомендации для сокращения миграционного оттока в города: сближение условий и содержания сельскохозяйственного труда с промышленным, создание благоприятных условий для получения сельской молодежью образования, развитие сельской инфраструктуры — все эти вопросы и сегодня актуальны, хотя действенных шагов по их решению федеральные и региональные власти не предпринимают, а у муниципалитетов нет для этого необходимых финансовых и прочих ресурсов. Кроме того, авторы настоятельно предупреждают о необходимости отказа от свойственного руководству страны стремления экстраполировать выявленные в один период времени долговременные тенденции на перспективу, и говорят о двух группах причин, влияющих на сальдо сельско-городской миграции, доминирование каждой из которых определяется, прежде всего, уровнем убрани-зации. Во-первых, это рост привлекательности
рое показало, что доля планирующих покинуть село достигает своего максимума к 21 году (67%), но лишь треть молодежи в возрасте 25-30 лет еще не расстается с планами перебраться в город (Мельникова Н. Молодежь уезжает из села. // <http://www.kvgazeta.ru/ talks/1475-2010-08-13-08-45-49.html>). Доля реально собиравшихся мигрировать из сел в исследовании не оценивалась, но вряд ли радикально отличается от зафиксированной Заславской и Корель, особенно учитывая, что, например, в последние годы стабильная цифра в 20-22% россиян выражает желание уехать из России (около 45% студентов в 2013 году), но предпринимает какие-то реальные действия примерно 1% // Эмиграция путинской эпохи: от чего хотят бежать россияне? // <http://www.levada.ru/10-06-2013/emigratsiya-putinskoi-epokhi-ot-chego-khotyat-bezhat-rossiyane>.
3 См., напр.: Рыбаковский Л.Л. Миграция населения (вопросы теории). М., 2003. С. 173-194.
села — в советский период он был обусловлен быстрым социально-экономическим развитием и урбанизацией, ростом доходов сельского населения и др., в постсоветский — скорее сочетанием субурбанизации с очаговой рурали-зацией. Во-вторых, это снижение притягательности города — в советское время вследствие трудностей в снабжении продуктами питания, сегодня — скорее как результат высокой трудо-избыточности.
На основе 17 частных показателей социально-экономического развития Заславская и Ко-рель выделили три группы сельских поселений: неурбанизированные (соответствующая инфраструктура здесь только складывается, 150200 жителей), слабоурбанизированные (более социально-экономически и инфраструктурно развитые, 400-500 человек) и урбанизированные (крупные, развитые в социально-экономическом отношении, более 1000 жителей). По мере урбанизации села возрастает подвижность сельского населения, усложняются «миграционные биографии» жителей, выравнивается объем встречных миграционных потоков между городом и селом, усиливается приверженность людей сельскому образу жизни и критическое отношение к городскому, в обосновании миграционных намерений повышается значение мотивов, не связанных с развитием села.
В 1981 году Заславская и Корель сделали весьма оптимистичный прогноз, что темпы миграции сельских жителей в города станут снижаться, а интенсивность встречного потока — возрастать, что «в конечном счете будет содействовать становлению социальной однородности общества», но оговорили принципиальное условие реализации подобного сценария через несколько десятилетий (т.е. примерно к началу 2000-х годов): урбанизация и обновление села должны идти ускоренными темпами, чтобы нагнать не стоящий на месте город. Очевидно, что это условие не было выполнено в постсоветский период, который характеризуется «разорением и разрушением сельскохозяйственного производства., обнищанием широких слоев населения., деформацией традиционного процесса интеграции города и села»1. В начале 1990-х годов главной причиной кризиса урбанизации стало «замороженное состояние рынка труда в городах, резкое сокращение спроса на рабочую силу в условиях, когда рыночные механизмы еще не были
1 Пространственный потенциал в стратегии социально-экономического развития России. М., 2011. С. 206.
запущены, высокие цены на городское жилье»2. С 1993 года миграционный отток из сел в города восстановился, а приток населения в сельскую местность быстро убывал и поддерживался только за счет миграции из СНГ. 2001 год стал переломным в отношении сельско-городской миграции вследствие сокращения миграционного потока из стран СНГ, что интенсифицировало миграцию из села в город внутри России и снизило пополняемость сел мигрантами — впервые миграция из СНГ не смогла возместить демографические потери села, обозначив долгосрочный устойчивый тренд российской сельско-городской миграции3: сельская местность и небольшие города теряют в основном молодежь, которая пополняет ряды учебных и трудовых мигрантов в крупных городах; в среднем 20% домохозяйств малых городов в середине 2000-х годов имели трудового мигранта, в моногородах с неработающими градообразующими предприятиями — больше 30%, в селах доля внутренней миграции, т.е. фактически «отходничества» была еще больше — в десяти регионах России 54% респондентов хотели бы, чтобы их дети уехали из села4.
К сожалению, сегодня обозначенные коллективом под руководством Заславской еще в начале 1980-х годов тенденции и прогнозы, обоснованные десятилетиями объективных со-циолого-статистических наблюдений, рекомендации и типология регионов по мотивам, факторам и результатам миграций практически не учитываются в многочисленных федеральных программах, призванных компенсировать самыми разными мерами неспособность нынешней сельской России выполнять по определению возложенные на нее в любом государстве продовольственно-сырьевую, социально-пространственную и демографическую функции. В итоге мы наблюдаем сжатие внегородского освоенного пространства страны, обусловленное незавершенной урбанизацией (о чем свидетельствует преобладающий рост крупнейших городов, аккумулирующих в себе внутреннюю образовательную и трудовую миграцию и стягивающих в пригороды сельское население) на фоне сокращения населения страны и поляри-
2 Девятый ежегодный демографический доклад «Население России. 2001» // <http://demoscope.ru/weekly/knigi/ns_r01/razdel5g5_6.html>
3 Мкртчян Н.В. Внутренняя миграция: великое прошлое и скромное будущее // Россия перед лицом демо-графических вызовов. Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации. 2008. М., 2009. С. 80-96.
4 Краснослободцев В.П. Сельские «миры» России и миграция // Де-москоп Weekly. № 185-186. 10-23 января 2005 г. // <http://demoscope. ru/weekly/2005/0185/analit04.php>.
зацией сельской местности — она сжалась в отдельные очаги, между которыми — социально-демографическая необжитая пустыня1. Более трех четвертей территории Европейской России имеют слишком низкую плотность сельского населения, которая не способствует эффективности сельского хозяйства2, а социологические исследования как общероссийского, так и регионального и локального уровня фиксируют устойчивые ориентации селян на миграцию в города. Например, анкетирование жителей станицы Егорлыкской одноименного района Ростовской области и станицы Привольная Каневского района Краснодарского края, проведенное весной 2013 года Центром аграрных исследований РАНХиГС, показало относительно низкую долю реально планирующих уехать из сел в ближайший год (73% не собирались этого делать, 8% планировали), но только потому что фактически все, кто был способен это сделать, уже уехал из села — в основном молодежь до 35 лет, стремящаяся найти работу (90% опрошенных назвали это основным мотивом оттока населения из сел), а не только более высооплачи-ваемую (80%). Сплошной опрос в 2011 году глав муниципальных образований Белгородской области, одного из наиболее успешных по показателям развития АПК регионов Российской Федерации, показал, что миграционный отток из сельских районов там невелик на уровне потенциальной миграции (60% опрошенных убеждены, что если кто-то и хочет уехать из сельской местности в их муниципалитете, то безусловное меньшинство), однако мотивы миграции осознаются очень четко: отсутствие работы (на сельскохозяйственных предприятиях — 21% и вне сельского хозяйства — 17%), низкие зарплаты (28%) и отсутствие перспектив (для детей — 18% и для себя - 5%).
В лекции, прочитанной 6 октября 2005 года в рамках проекта «Публичные лекции Полит. ру», Т.И. Заславская в очередной раз обозначила свою исследовательскую «оптику» в оценке особенностей устойчиво воспроизводящейся десятилетиями в российском обществе модели реформирования «сверху»3: «Институциональная структура общества является самой внешней его характеристикой. Вы можете обложиться сбор-
1 Нефедова Т.Г. Сжатие внегородского освоенного пространства России - реальность, а не иллюзия // Сжатие социально-экономического пространства: новое в теории регионального развития и практике его государственного регулирования. М., 2010. С. 128-145.
2 Нефедова Т. Городская сельская Россия // <http://demoscope.ru/ («еек1у/2004/0141Дета03.рЬ|р>.
3 Заславская Т.И. Человеческий фактор в трансформации российского общества // <http://polit.ru/article/2005/10/13/zaslavskaya>.
ником законов — с одной стороны изучить, как живут «эти русские»: у вас будет, конечно, совершенно извращенное представление, потому что они живут совсем иначе. Но институциональная система включает и культурные нормы, на основе которых строится поведение людей, и именно эта структура поддается непосредственному реформированию. Социальная структура заложена ниже. Если можно издать закон, разрешающий частную собственность., то издать закон о создании среднего класса ни в коей мере невозможно. Так надо перестроить общественные институты, чтобы начал потихоньку нарабатываться средний класс. И третий слой — человеческий потенциал — еще менее управляем, и он наиболее инерционный, потому что очень трудно в эту коробочку влезть и что-то там изменить. Но что воздействует на этот потенциал, что способно его пробудить? Социальная структура! Если есть возможность войти в средний класс с помощью определенной активной деятельности, то я это сделаю, и я стану уже другим человеком. Я пойду учиться, получать второе образование, искать активно работу и прочее. А если структура такая, что она прижимает людей к самой стенке, чтобы они еле выжили, то, конечно, ни о каком изменении говорить не приходится.
Я убеждена, что реформы нужно было бы осуществлять так, чтобы терминальной целью общества, только что вышедшего из советского состояния, стало. развитие его человеческого потенциала. И как няня ухаживает за любимым ребенком, так правительство и вообще власть должны были бы думать, как повысить образование, что делать с сельским населением, как его подтянуть и т.д. А уже институциональные реформы должны были бы служить, конечно, средством для достижения этой цели. Наши реформаторы, понятное дело, поставили целью институциональные перемены как таковые. Они следили за тем, как выполняются те нормы, которые они предписали, но не социальные условия реализации... Социальные условия институциональных перемен не проверялись. И поэтому все больше расходилась правовая система с реальным поведением людей. И точно так же не прогнозировались социальные последствия — к чему вот это приведет. Мне кажется, такой путь исследования (по осям развития) является более продуктивным, нежели попытки как-то подтягивать, сопоставлять те реальные процессы, с которыми мы встречаемся, со схемами и с теми ожиданиями, которые следуют из классических теорий.».
