CC BY
108
А.А. Шайкин, доктор филологических наук, профессор кафедры истории русской литературы XI-XIX вв. Орловского государственного университета.
ВОЗМОЖНОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ "СЛОВА О ПОГИБЕЛИ РУССКОЙ ЗЕМЛИ" (ГИПОТЕЗА)
В статье предпринимается попытка увидеть во фрагменте текста Га-лицко-Волынской летописи под заглавием ”Побоище Батыево” возможное продолжение ”Слова о погибели Русской земли”.
В дошедшем до нас тексте "Слова о погибели Русской земли" видят вступительную часть к несо-хранившемуся целиком или вовсе целиком ненаписанному произведению. Г ипотеза о связи "Слова о погибели" с "Повестью о житии Александра Невского" неубедительна, ибо в последнем нет погибели Русской земли ; разнородны эти произведения и в стилистическом отношении . Тем самым вопрос о возможном продолжении "Слова о погибели" остается открытым. Существуют предположения о том, что именно могло составлять содержание недошедшей части "Слова о погибели". Так, И. П. Еремин, раскрывая смысл финального выражения "Слова о погибели" о приключившейся "болезни крестияном", писал: "Нет сомнения, что речь здесь идет о татаро-монгольском нашествии 1237 - 1238 гг. на Северо-Восточную Русь, когда были взяты татарами, разорены и сожжены крупнейшие ее города: Рязань, Коломна, Москва, Суздаль, столица Северо-Восточной Руси - Владимир, Переяславль. На это же указывает и само заглавие "Слова". Представление о "погибели" Русской земли могло родиться только под свежим впечатлением именно этих грозных событий" [4: 139]. Нам представляется необходимым расширить хронологию событий до 1240 г., ибо только с падением исторической столицы Древней Руси - Киева - могло возникнуть представление о погибели не какого-либо княжества, а всей "Рускыя земли"3.
Тексты, отвечающие тематике, описанной Ереминым, имеются - это летописные статьи 1237 - 1240 гг., рассказывающие о Батыевом нашест-вии4. Рассмотрение целесообразно начать с наиболее старших летописей: Новгородской первой младшего извода (Н1Лм), Лавреньевской и Ипатьевской.
В Н1Лм описание Батыева нашествия помещается в пространной статье 6747/1238 г, которая в начальной своей части может быть рассмотрена как исходная редакция (или источник) "Повести о разорении Рязани Батыем" [ См. подробнее: 11:228-236]. Продолжается статья перечислени-
ем городов, захваченных татарами в северной части Руси (Москва, Переяславль Залесский, Юрьев, Дмитров, Волок и Тверь). Особая "новелла" посвящается обороне близкого к Новгороду Торжка, в конце статьи летописец следит, как "Сере-гиръскым путем" до "Игнача креста" проникали "окании безбожници", "людье секуще, акы траву". Остановил Бог татар всего за 100 верст до Новгорода. И, наконец, завершается статья прямой цитатой (в сокращении) из статьи 1068 г., читающейся, как в Н1Лм, так и в ПВЛ, о "казнях Божиих". В Н1Лм вовсе нет описания обороны и падения Киева: статья 1239 г. переключается на Александра Невского, а под 1240 г. вместо киевского эпизода в Н1Л помещено житие Александра. Таким образом, замкнутая в интересах северной Руси, в содержательном плане статья Н1Лм 1238 г. [См.: 6:286-286] не может считаться продолжением "Слова о погибели" (несоответствие стилистического уровня очевидно).
Обширное повествование Лаврентьевской летописи под 1237 - 1240 гг. имеет редакторский (вторичный) характер и, по справедливом выводу Г. М. Прохорова, эта редакторская работа была проведена в 1377 г во время изготовления Лаврентьевской летописи и имела целью "дать читателю (конца XIV в. - А. Ш.) исторические примеры мужественной вероисповедно-непримирим ой борьбы христиан-русских с иноверцами-татара-ми" [8: 91]. Тем самым вопрос о возможной связи текста статей Лаврентьевской со "Словом о погибели" отпадает.
Зато в Ипатьевской летописи (ее Галицко-Во-лынской части), перед нами оказывается текст, имеющий отдельный заголовок - "Побоище Батыево" - и охватывающий события с 1237 по 1240 год.
"Слово о погибели" завершается фрагментом: "А в ты дни болИзнь крестияном от великаго Ярослава и до Володимера, и до ныняшняго Ярослава, и до брата его Юрья, князя володимерьска-го..." [10: 90] . Юрий Всеволодович был владимирским князем во время татарского нашествия и
© А.А. Шайкин, 2008
погиб 4 марта 1238 г в битве с врагами на реке Сити, после него владимирским князем стал его брат Ярослав, названный здесь "нынешним".
Фрагмент "от великаго Ярослава и до Воло-димера, и до ныняшняго Ярослава" текстуально напоминает выражение "Слова о полку Игореве" "отъ стараго Владимера до нынhшняго Игоря". В "Слове о полку Игореве" фраза, в которой читаются приведенные слова, является окончанием вступления и началом собственно повести о событиях. "Почнемъ же, братие, повесть сию отъ стараго Владимера до нынИшняго Игоря, иже истягну умь крИпостию своею... наведе своя храбрыя плъкы на землю ПоловИцькую за землю Руськую". Можно предположить, что и в "Слове о погибели" вышеприведенный фрагмент венчал вступление и начинал рассказ о событиях - о татарском нашествии.
"Побоище Батыево" в Галицко-Волынской летописи начинается с эпического припоминания битвы с татарами на Калке: "Придоша безбожнии измалтянИ, преже бивъшеся со князи рускими на Калкохъ" [2:234]. Далее идет рассказ о разгроме Рязани и о судьбе рязанского князя Юрия и его супруги, сильно отличающийся от соответствующего рассказа "Повести о разорении Рязани Батыем". В события вмешивается владимирский князь Юрий, упомянутый в конце вступительной части "Слова о погибели", и вскоре погибает, захваченный одним из полководцев Батыя Бурундаем. До этого, видимо, уже пала Коломна (летописная Колодна), возле которой с татарами бились Всеволод, сын владимирского Юрия, и "кюръ Михало-вичь", сын пронского князя. Город Владимир, столицу северо-восточной Руси, между тем, осаждал сам Батый, насмешливо укоряющий владимирцев: "ГдИ суть князи Рязаньстии, ваш град, и князь вашь великий Юрьи? Не рука ли наша емши и смерти преда и?". В тексте присутствует высокодуховная речь епископа Митрофана, побуждающая владимирцев не бояться смерти от руки татарина, ибо такая смерть обеспечит им "вИнца нетлИньнаа от Христа Бога" [2:234]. Молодой князь Всеволод понадеялся, однако, на земное: попробовал умилостивить Батыя дарами, но Батый, "яко свИрпый зверь", обошелся с ним так же, как прежде с молодым рязанским князем Федором : "не пощади уности его, велИ предъ собою зарИзати". Город был взят, епископ с княгиней и с детьми княжескими укрылись в церкви, но "нечестивый" царь велел поджечь церковь, и все, кто там был, "душа своя предаша в руцИ Богу" [2:236].
Оборона небольшого города Козельска - один из самых впечатляющих в содержательном и художественном отношениях эпизодов "Побоища Ба-тыева". Городом руководил также молодой князь, но Василий не пошел на поклон Батыю. Козельцы характеризуются как "крИпкодушьные" люди, которых нельзя было смутить "словесы лестьными". Они твердо решили "положить живот свой" за кня-
зя своего и, отдав жизни, "небесныя вИнца" от Христа приять. После того, как были разрушены городские стены, "козляне же ножи рИзахуся" с татарами, и более того, выйдя из города, они уничтожили вражеские стенобитные орудия и перебили "4 тысящи" от полков татарских, но и сами "избьени быша". Взяв город, Батый нещадно вырезал его жителей вплоть до детей "сосущих млеко". Князь Василий, должно быть, утонул в крови. У татар были убиты три сына темников, которых не смогли найти среди множества трупов. С тех пор татары звали город этот не Козельском, но "град злый".
После Козельска Батый отвел войска в Половецкую землю и уже оттуда его отряды совершали нападения на Переяславль и Чернигов. В этом же,
1237 году, Меньгу-хан появился и у стен Киева, "удивися красотИ его и величеству его", попробовал склонить киевлян к добровольной сдаче города, но киевляне "не послушаша его" [2:236].
"Побоище Батыево", став частью Галицко-Во-лынской летописи, на каком-то этапе (скорее всего, тогда же, когда эта летопись была разбита на годовые статьи) подверглось редактуре: это видно по материалам статьи 1238 года, рассказывающей о сравнительно мелких событиях во внутрик-няжеских отношениях. Считаем материалы статьи
1238 г. вставкой в "Побоище Батыево", текст которого продолжается далее в статье 1240 г. (1239 г. -пустой). На вставочный характер статьи 1238 г. указывает и летописная ремарка, завершающая статью: "Мы же на преднее возвратимся" [2:238].
Возвращение на "преднее" оказывается возвращением к событиям общерусского масштаба, в изображении которых доминирует традиционная стилистика воинских повествований: "В лИто 6748/1240. Приде Батый Кыеву в силh тяжьце, многомь множьствомь силы своей, и окружи град, и остолпи сила татарьска, и бысть град в обьдер-жаньи велиф". Не только стилистика, но и шире -поэтика - этого фрагмента набирает высоту, сопоставимую со "Словом о погибели": "И не бИ слы-шати от гласа скрипания тИлегъ его, множества ревения вельблудь его, и рьжания от гласа стадъ конь его.".
По сравнению с началом "Слова о погибели" ситуация кардинально меняется:
тогда - "Всего еси испольнена земля Руская, о прававИрьная вИра хрестияньская!" ("Слово о погибели");
теперь - ". и бИ исполнена земля Руская ратных" ("Побоище Батыево", С. 238).
Но именно таков, по общей мысли пишущих о "Слове о погибели", мог быть замысел произведения: былой красоте и величию Руси противопоставлялись нынешние "болезнь", разорение, "погибель".
Лаконично, скупыми штрихами рисует автор осаду и падение Киева. Пленный татарин Товрул сообщает сведения о количестве силы татарской
и, словно устав от перечисления имен, автор "Побоища Батыева" завершает: "инИхь бе-щисла вое-водъ, их же не исписахомъ зде". Тактика штурмов у татар была отработана. Первой вступала в дело средневековая инженерная техника: пороки, разбивающие городские стены. Защитники выходили на уцелевшие остатки стен и вступали в бой, который изображается так: "ломъ копИйный и щетъ скИпание (щиты разлетались в щепки), стрИлы ом-рачиша свИть".
Падение города передается сценой, возможно, имеющей символическое значение. Люди ищут спасения в церкви святой Богородицы, но людей было так много, что "от тягости повалиша-ся с ними стИны церковныя". Это и стало конечной точкой в захвате города татарами: "приять бысть град сице воими". [2:238]. Город пал с обрушением храма, построенного Владимиром Святославичем.
Кажется, на этом завершалось "Побоище Ба-тыево", ибо дальнейший текст, рисующий события в юго-западной Руси, опять утрачивает эпичность, блекнет стилистика, исчезает каноничность, эти-кетность изображения, в поле зрения автора все более мелкие и дробные события.
А. А. Пауткин, много занимавшийся изучени-
ем Галицко-Волынской летописи, заметил, что "Побоище Батыево" "в определенной степени нарушает жанровое единство "летописца" Даниила Галицкого" [7: 77]. Действительно, текст этот, за вычетом статьи 1238 г. и оканчивающийся описанием падения Киева, обнаруживает черты единого связного повествования, не разбитого на годы. Материал статьи 1238 г, дата 1239 г. и описание событий на Юго-Западе Руси после падение Киева были вставлены на этапе превращения Галицкого "летописца" в погодную летопись.
Итак, "Побоище Батыево" в выделенных нами границах и снабженное отдельным заголовком, обладает такими особенностями, которые и в плане содержания, и в плане поэтики позволяют предположить в нем, если не часть "Слова о погибели Русской земли", то ее черновой набросок. Сохранившиеся страницы произведения могли быть написаны, действительно, в 1238 г., но само событие - Батыево нашествие - с падением Северо-Восточной Руси не завершилось, и автор продолжал работать над текстом. По неизвестным для нас причинам он сам не свел написанные страницы с создаваемым продолжением в единый текст, но это продолжение стало частью Га-лицко-Волынской летописи .
9
Сводный текст "Слова о погибели Русской земли" и "Побоища Батыева"
СЛОВО О ПОГИБЕЛИ РУСКЫЯ ЗЕМЛИ И ПО СМЕРТИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ЯРОСЛАВА
О, свИтло свИтлая и украсно украшена, земля Руськая! И многыми красотами удивлена еси: озеры многыми удивлена еси, рИками и кладязьми мИсточестьными, горами, крутыми холми, высокыми дубра-воми, чистыми польми, дивными зверьми, различными птицами, бе-щислеными городы ве-ликыми, селы дивными, винограды обителными, домы церковьными и князьми грозными, бояры честными, вельможами многами. Всего еси испольнена земля Руская, о прававИрьная вИра хрестияньская!
ОтселИ до угоръ и до ляховъ, до чаховъ, от чахов до ятвязи и от ятвязи до литвы, до немець, от нИмець до корИлы, от корИлы до Устьюга, гдИ тамо бяху тоймици погании, и за Дышючимъ моремъ; от моря до болгаръ, от болгарь до буртасъ, от буртасъ до чермисъ, от чермисъ до моръдви,- то все покорено было Богомъ крестияньскому языку, поганьскыя страны, великому князю Всеволоду, отцю его Юрью, князю кыевьскому, дИду его Володимеру и Манамаху, которымъ то половоци дИти своя полошаху в колыбИли. А литва из болота на свИтъ не выникываху, а угры твердяху каменые городы желИзными вороты, абы на них великый Володимеръ тамо не вьИхалъ, а нИмци радовахуся, далече будуче за Синимъ моремъ. Буртаси, черемиси, вяда и моръдва бортьничаху на князя великого Володимера. И жюръ Ману-илъ цесарегородскый опасъ имИя, поне и великыя дары посылаша к нему, абы под нимъ великый князь Володимеръ Цесарягорода не взял.
А в ты дни болезнь крестияном от великаго Ярослава и до Володимера, и до ныняшняго Ярослава, и до брата его Юрья, князя володимерьскаго...
ПОБОИЩЕ БАТЫЕВО10 Въ лИто 6745/1237 Придоша безбожнии измалтянИ, преже бивъшеся со князя рускими на Калкохъ.
Бысть первое приходъ ихъ на землю Рязаньскую, и взяша град Рязань копьемь, изведше на льсти князя Юрья, и ведоша Прыньску, бИ бо в то время княгини его Прыньскы. Изведоша княгиню его на льсти, убиша Юрья князя и княгини его, и всю землю избиша и не пощадИша отрочатъ до сущихъ млека. Кюръ Михайловичь же утече со своими людми до Суждаля и поведа великому князю Юрьеви безбожных агарянъ приходъ, нашествие.
То слышавъ великий князь Юрьи посла сына своего Всеволода со всими людми и с нимъ кюръ Михайловичь. Батыеви же устремлешюся на землю Суждальскую, и срИте и? Всеволодъ на КолоднИ, и бившимся имъ и падъшимъ многимъ от нихъ от обоихъ. ПобИжену бывшу Всеволоду, исповИда отцю быв-
шую брань устремленыхъ на землю и грады его. Юрьи же князь, оставивь сынъ свой во ВолодимерИ и княгиню, изииде изь града, и совокупляющу ему около себе вои, и не имИющу сторожий, изьИхань бысть безаконьнымь Бурондаема, всь городь изогна и самого князя Юрья убиша. Батыеви же стоящу у града, борющуся крьпко о градь, молвящимь имь льстью гражаномь: "Гдь суть князи Рязаньстии, вашь град, и князь вашь великий Юрьи? Не рука ли наша емши и смерти преда и??"
Услышавь о семь преподобный Митрофань епископь,* начать глаго-лати со слезами ко всимь: "Чада, не убоимся о прелыценьи от нечестивых и ни приимемь си во умь тленьнаго сего и скороминующа-го житья, но ономь не скоро минующИмь житьи попечемься, еже со ангелыи житье. Аще и градь нашь пленьше копиемь возмуть и смерти ны предасть, азь о томь, чада, поручьникь есмь, яко вИнца нетлИньнаа от Христа Бога приимете". О сем же словеси слышавше, вси начаша крИпко боротися. Тота-ромь же порокы градь бьющемь, стрелами бе-щисла стрИляющимь. Се увидьвь князь Всеволодь, яко крИпчИе брань належить, убояся, бИ бо и самь младь, самь изь града изииде с маломь дружины и несы со собою дары многии, надИяше бо ся от него животь приятии. Онь же, яко свИрпый звИрь, не пощади уности его, велИ предь собою зарИзати, и градь всь избье. Епископу же преподобному во церковь убИгшу со княгинею и с дИтми, и повИлИ нечестивый огньмь зажещи, ти тако душа своя предаша в руцИ Богу.
Град ему избившу ВолодимИрь, поплИни грады суждальские и приде ко граду Козельску. Будущу в немь князю младу именемь Василью. УвИдавьши же нечестивии, яко умь крИпкодушьный имИють людье во градИ, словесы лестьными невозможно бИ града прияти. КозлянИ жИ свИть створше не вдатися Батыю, рекше, яко: "Аще князь нашь млад есть, но положимь животь свой за нь, и сде славу сего свИта при-имше, и тамь небесныя вИнца от Христа Бога приимемь". Тотаром же бьющимся о град, прияти хотя-щимь град, разбившимь граду стИну, и возиидоша на валь татаре. Козляне же ножи рьзахуся с ними. СвИть же створиша изиити на полкы тотарьскые, и исшедше изь града, исИкоша праща ихь, нападше на полькы ихь, и убиша от татарь 4 тысящи, и самИ же избьени быша. Батый же взя городь, изби вси, и не пощадИ от отрочать до сосущих млеко. О князи Васильи невьдомо есть, и инии глаголаху, яко во крови утонуль есть, понеже убо младь бяше есть. Оттуду же ву татарИхь не смИють его нарещи град Козлескь, но град злый, понеже бишася по семь недьль. Убиша бо от татарь сыны темничи три. Татари же искав-ше и не могоша ихь изнаити во множествИ трупь мертвыхь.
Батыеви же вземшю Козлескь, и поиде в землю Половецькую. Оттуда же поча посылати на грады русьскые и взять град Переяславль копьемь, изби всь, и церковь архангела Михаила скруши, и сосуды церьковьныя бещисленыя, златыа и драгаго каменья взять, и епископа преподобнаго Семеона убиша.
В то же время посла на Черниговь, обьступиша град в силИ тяжцИ. Слышавь же Мьстиславь ГлИбо-вичь нападение на град иноплеменьных, приде на ны со всими вои. Бившимься имь, побИжень бысть Мьстиславь, и множество от вои его избьенымь бысть, и градь взяша и запалиша огньмь. Епископа ос-тавиша жива и ведоша и во Глуховь.
Меньгуканови же пришедшу сглядать града Кыева. Ставшу же ему на оной странИ Днепра во Градь-ка ПИсочного , видивь град, удивися красотИ его и величеству его, присла послы свои к Михаилу и ко гражаномь, хотя е прельстити, и не послушаша его. (...)
Вь лИто 6748/1240. Приде Батый Кыеву в силИ тяжьцИ, многомь множь-ствомь силы своей, и окружи град, и остолпи сила татарьская, и бысть град в обьдержаньи велицИ. И бИ Батый у города и отроци его обьсИдяху град. И не бИ слышати от гласа скрипания телИгь его, множества ревения вельблудь его, и рьжания от гласа стадь конь его, и бИ исполнена земля Руская ратных.
Яша же в них татарина именемь Товруль, и ть исповИда имь всю силу ихь. Се бяху братья его сил-ныи воеводы: Урдю и Байдарь, Бирюй, Кайдань, Бечакь и Меньгу и Кююкь,- иже вратися увИдавь смерть канову (ханову), и бысть каномь, не от роду же его, но бИ воевода его перьвый - СебИдяй богатурь и Бу-руньдаии багатырь,- иже взя Болгарьскую землю и Суждаль-скую,- инИхь бе-щисла воеводь, ихже не исписахомь зде.
Постави же Баты порокы городу подьлИ врать Лядьскьх. Ту бо бИаху пришли дебри. Порокомь же бес престани бьющимь день и нощь, выбиша стИны. И возиидоша горожаны на избыть стИны, и ту бИаше видити ломь копейный и щеть скИпание, стрИлы омрачиша свИть. ПобИженым и Дмитрови12 ранену бывшу, взиидоша татарИ на стИны и сИдоша. Того дне и нощи гражанИ же создаша пакы другий град около святое БогородицИ. НаутрИя же придоша на нИ, и бысть брань межи ими велика. Людем же узбИгшимь и на церковь и на комарь церковныя и с товары своими, от тягости повалишася с ними стИны церковныя. И приять бысть град сице воими. ДмитрИя же изведоша язвена, и не убиша его мужьства ради его. (...)
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Слова "заиде солнце земли Суздальской" и "Уже погыбаемь!" относятся к этикету оплакивания умершего князя.
2. Соседство этих произведений в двух древнерусских сборниках может быть объяснено их последующей литературной историей (см.: [9: 432]); дополнительно укажем, что в Новгородской Первой летописи перед текстом жития Александра Невского (статья 6748/1240 г.) нет ничего напоминающего "Слово о погибели".
3. Анализ порядка упоминания имен князей Ярослава и Юрия в конце "Слова о погибели" и их деятельности между 1235 и 1238 гг. приводит к убедительному предположению, что произведение могло быть написано в первой половине 1238 г - См.: [3: 23-32]. Но этот вывод справедлив по отношению к сохранившимся страницам текста; в недошедшей части, о содержании которой говорится ниже, событийная канва могла быть расширена.
4. В этой связи уместно вспомнить слова К. Бестужев-Рюмина о русских летописях как "архиве, в котором хранятся следы погибших для нас произведений первоначальной нашей литературы" [1: 59]. Исследователь говорил, правда, только о "Повести временных лет", но распространить его мнение на старшие летописные своды не будет слишком большой натяжкой.
5. А. А. Горский почему-то считает, что "повесть" под названием "Батыево побоище" содержится в Лаврентьевской летописи [3: 30], но в Лаврентьевской летописи текста с таким заголовком нет; заголовок "Побоище Батыево" имеется только в Ипатьевской - в ее Галицко-Волынской части, где это название предшествует статье 6745/1237 г. [5: 778].
6. Поскольку весь текст "Слова о погибели" размещается на этой странице, дальше сносок на текст не даем.
7. Один из героев "Повести о разорении Рязани Батыем".
8. Дополнительным аргументом в пользу сближения рассматриваемых текстов является то обстоятельство, что в авторе "Слова о погибели" видят выходца из южной Руси [9: 433], "Побоище Батыево", как и вся Галицко-Волынская летопись, также южнорусского происхождения. Следует, видимо, напомнить и об иных схождениях "Слова о погибели" с Галицко-Волынской летописью, в частности это касается образа. Владимира Мономаха. В "Слове о погибели", Владимир тот, именем которого "половоци дИти своя полошаху в колыбИли. А литва из болота на свИтъ не выникываху, а угры твердяху каменые го-роды желИзными вороты, абы на них великый Володимеръ тамо не вьИхалъ, а нИмци радовахуся, далече будуче за Синимъ моремъ. Буртаси, черемиси, вяда и моръдва бортьничаху на князя великого Воло-димера. И жюръ Мануилъ цесарегородскый опасъ имИя, поне и великыя дары посылаша к нему, абы под нимъ великый князь Володимеръ Цесарягорода не взял". Все это напоминает Мономаха "погубившего поганыя измалтяны, рекомые половци, изгнавшю Отрока во обезы за ЖелИзная ворота, Сърчнови же ос-тавшю у Дона, рыбою оживъшю. Тогда Володимеръ и Мономахъ пилъ золотом шоломомъ Донъ, и при-емшю землю ихъ всю и загнаша аканьныя агаряны" [2: 184]. В Галицко-Волынской летописи Мономах устремлен только в одном направлении - на восток, в степь, тогда как в "Слове о погибели" Мономах успевает обратиться в разные стороны; образная же ткань текстов одной школы. Тождественна в обоих текстах формула "Володимеръ и Мономахъ" (в "Слове о погибели": "князю кыевьскому, дИду его Володиме-ру и Манамаху").
9. Тексты воспроизведены по изданию: Библиотека Древней Руси. Т. 5. XIII век. СПб., 1997. С. 90, 234-238.
10. В рукописи Ипатьевской летописи выделенные слова - киноварный заголовок.
11. Городок Песочный - на территории современного Киева за Днепром.
12. Воевода, руководивший обороной Киева.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бестужев-Рюмин К. О составе русских летописей до конца XIV века. - СПб. 1868. С.
2. Галицко-Волынская летопись // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 5. XIII век. СПб., 1997.
3. Горский А. А. Проблемы изучения "Слова о погибели Рускыя земли" (К 750-летию со времени написания) // ТОДРЛ. Т. 43. Л., 1990.
4. Еремин И. П. Лекции и статьи по истории древней русской литературы. Л., 1987.
5. Ипатьевская летопись // ПСРЛ. Том 2. М., 1998.
6. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Под ред. и с предисл. А. Н. Насонова. М.; Л. 1950.
7. Пауткин А. А. Беседы с летописцем: Поэтика раннего русского летописания. М., 2002.
8. Прохоров Г. М. Повесть о Батыевом нашествии в Лаврентьевской летопси // ТОДРЛ. Т. 28. Л., 1979.
9. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. I: (XI - первая половина XIV в.). Л., 1987.
10. Слово о погибели земли русской // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 5. XIII век. СПб.: "Наука". 1997.
11. Шайкин А. А. "Повесть о разорении Рязани Батыем" // Шайкин А. А. Поэтика и история: На материале памятников русской литературы XI - XVI вв. М., 2005.
A.A. Shajkin
Possible continuation of "Tale of the Russian Land's Perish" (Slovo o pogibeli russkoy zemli) (hypothesis)
In the article is made an attempt to trace possible continuation of "Tale of the Russian Land's Perish" (Slovo o pogibeli russkoy zemli) in a fragment of the text of the Halych-Volyn chronicle titled "Baty's Battle" ("Poboische Batyevo").
