Повесть о нашествии Батыя в Ипатьевской летописи. Часть первая Текст научной статьи по специальности «История и археология»

А. В. Майоров

Повесть о нашествии Батыя в Ипатьевской летописи Часть первая

В работе сделан вывод о том, что первоначальный текст южнорусской Повести о нашествии Батыя в наиболее исправном виде дошел в составе летописей новгородско-софийской группы, откуда затем этот текст с некоторыми изменениями попал в Московский летописный свод 1479 г. и другие общерусские летописи второй половины XV - XVI вв.

В первой части работы рассматриваются вопросы отражения текста Повести о нашествии Батыя в Ипатьевской летописи, Новгородско-Софийском своде первой половины XV в. и более поздних летописях; анализируется проблема киевского и черниговского летописания XIII в. Автором предложен исторический и текстологический комментарий к наиболее важным известиям повести: об обороне Козельска, взятии Переяславля и Чернигова; примирении русских князей с татарами, приходе Менгу-хана к Киеву, бегстве из Киева Михаила Всеволодовича, смерти Владимира Рюриковича и захвате Киева Ростиславом Мстиславичем. Отдельно рассматриваются вопросы о значении камнеметной артиллерии монголов и миротворческой роли черниговского епископа Порфирия.

Ключевые слова: нашествие Батыя, повесть, летописи, комментарий.

Выделяя летописный материал о татаро-монгольском нашествии на Русь в особую Повесть о нашествии Батыя -самостоятельное литературное произведение, возникшее в середине - второй половине XIII в., исследователи говорят о трех основных версиях памятника: 1) южной, представленной в Ипатьевской летописи (далее - Ил), 2) центрально-русской (владимиро-суздальской, возможно, опиравшейся на рязанскую), содержащейся в Лаврентьевской летописи (далее - Лл),

и 3) северной, которая сохранилась в Новгородской Первой летописи (далее - Шл)1.

Все три ранних летописных рассказа характеризуются обособленностью «внутри летописного окружения», т. е. их тексты особо выделяются среди окружающих их летописных известий. Это обстоятельство позволяет говорить о вставном характере ранних повестей о нашествии Батыя и, следовательно, об их относительно независимом происхождении2. Возможно, у ранних рассказов был один или несколько общих источников. Таковыми считают недошедшую до нас летопись рязанского происхождения, отразившуюся более всего в рассказе Н1л, а также владимирскую и ростовскую летописи3 .

Особый случай представляют Софийская Первая (далее -С1л) и Новгородская Четвертая (далее - Н4л), а также «зависимые от них летописи», которые, по мнению Г. М. Прохорова, «содержат сводный рассказ, выборочно соединяющий» три ранние летописные версии4. А. Н. Насонов отмечал, что рассказ о нашествии Батыя С1л составлен из трех источников: близкого к Лл, близкого к Н1л и южнорусского, близкого к Ил; соединяя их вместе, составитель С1л «пытался дать наиболее полный, связный, исчерпывающий рассказ»5.

1 Прохоров Г. М. Повесть о нашествии Батыя // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1987. Вып. 1. С. 363-365.

2 Бородихин А. Ю. Цикл повестей о нашествии Батыя в летописях и летописно-хронографических сводах XIV - XVII вв. Автореф. дисс. ... канд. филолог. наук. Новосибирск, 1989.

3 Разбор высказанных на этот счет предположений см.: Данилевский И. Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII -XIV вв.). М., 2000. С. 133-139; Рудаков В. Н. Монголо-татары глазами древнерусских книжников середины XIII - XV веков. М., 2009. С. 46-55.

4 Прохоров Г. М. Повесть о нашествии Батыя. С. 364. См. также: Бородихин А. Ю. Хронографы и исторические сборники XV-XVII вв. и компилятивная редакция цикла повестей о нашествии Батыя // Русская книга в дореволюционной Сибири: государственные и частные библиотеки / Отв. ред. Е. И. Дергачева-Скоп. Новосибирск, 1987. С. 98-125.

5 Насонов А. Н. 1) Лаврентьевская летопись и владимирское великокняжеское летописание первой половины XIII века // Проблемы источнико-

Вместе с тем, сравнительно-текстологический анализ известий о нашествии Батыя показывает, что южнорусский источник, использованный при составлении сводного рассказа С1л - Н4л, в ряде случаев, несомненно, отличался от Ил (точнее говоря, от ее основных сохранившихся списков - Ипатьевского, Xлебниковского и Погодинского)6.

Ипатьевская летопись и Новгородско-Софийский свод

Известия общерусских - московских и новгородских -летописей XV в. о событиях монголо-татарского нашествия на Русь восходят к важнейшему в истории русского летописания Новгородско-Софийскому своду, в наиболее полном виде отразившемуся в С1л, второй подборке известий Новгородской Карамзинской летописи (далее - НК2) и Н4л.

Впрочем, вопрос о происхождении Новгородско-Софийского свода и его датировке остается дискуссионным: А. А. Шахматов и Я. С. Лурье относили его создание к 1448 г. или 1430 - 1440-м гг.7, А. Г. Бобров датирует его 1418 г. и отождествляет со Сводом митрополита Фотия8.

ведения. М., 1963. Т. 11. С. 439-442; 2) История русского летописания XI -начала XVIII века. М., 1969. С. 180-184.

6 См.: Черепанов С. К. К вопросу о южном источнике Софийской I и Новгородской IV летописей // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР (далее - ТО-ДРЛ). Л., 1976. Т. 30. С. 279-283.

7 См.: Шахматов А. А. Обозрение летописей и летописных сводов XI - XVI вв. // Шахматов А. А. История русского летописания. СПб., 2011. Т. II. С. 188-239; Лурье Я. С. 1) Общерусский свод - протограф Софийской I и Новгородской IV летописей // ТОДРЛ. Л., 1974. Т. 28. С. 114-129; 2) Общерусские летописи XIV - XV вв. Л., 1976. С. 67-121; 3) Еще раз о своде 1448 г. и Новгородской Карамзинской летописи // ТОДРЛ. Л., 1977. Т. 32. С. 199-218; 4) Две истории Руси XV века. Ранние и поздние, независимые и официальные летописи об образовании Московского государства. СПб., 1994. С. 14-15, 28-31, 39-43, 51-57, 109-116 и др.; 5) Предисловие // ПСРЛ. СПб., 2002. Т. 42. С. 3-13.

8 См.: Бобров А. Г. 1) Из истории летописания первой половины XV в. // ТОДРЛ. СПб., 1993. Т. 46. С. 3-20; 2) Новгородское летописание

Г. М. Прохоров, напротив, скептически оценивает возможность существования не дошедшего до нас общего источника С1л - НК2 - Н4л, будь то «Новгородско-Софийский свод» или «свод 1448 г.»; движение текста от местных летописей к общерусским сводам и от одного свода к другому, по мнению Прохорова, происходило непосредственно9.

Вопрос о Новгородско-Софийском своде остается дискуссионным и в новейшей литературе. Дополнительные аргументы в пользу существовании у С1л - НК2 - Н4л общего протографа, доведенного до 1418 г., приводит М. А. Шибаев10. Высказываются и другие предположения11.

Исследователи неоднократно отмечали, что при составлении общего протографа летописей новгородско-софийской группы регулярно заимствовались южнорусские известия, касающиеся отношений с монголо-татарами, в частности, был использован текст о битве русских князей с татарами на реке

20-х гг. XV в. // Там же. СПб., 1993. Т. 48. С. 187-191; 3) Летописный свод митрополита Фотия (Проблема реконструкции текста) // Там же. СПб., 2001. Т. 52. С. 98-137; 4) Новгородские летописи XV века. СПб., 2001. С. 128-160.

9 См.: Прохоров Г. М. 1) Летописные подборки рукописи ГПБ F.IV.603 и проблема общерусского сводного летописания // ТОДРЛ. Л., 1977. Т. 32. С. 165-198; 2) Материалы постатейного анализа общерусских летописных сводов: (Подборки Карамзинской рукописи, Софийская 1, Новгородская 4 и Новгородская 5 летописи) // Там же. СПб., 1999. Т. 51. С. 137142.

10 См.: Шибаев М. А. 1) Редакторские приемы составителя Софийской I летописи // Опыты по источниковедению. Древнерусская книжность: редактор и текст. СПб., 2000. Вып. 3. С. 368-383; 2) Софийская 1 летопись и «Московско-Софийский свод» // История в рукописях и рукописи в истории. Сборник научных трудов к 200-летию Отдела рукописей Российской национальной библиотеки. СПб., 2006. С. 129-145; 3) Владимирский полихрон и Новгородско-Софийский свод // Древняя Русь: вопросы медиевистики. 2012. № 2 (48). С. 83-95.

11 См.: Салмина М. А. К вопросу о датировке так называемого Новго-родско-Софийского свода // ТОДРЛ. СПб., 2003. Т. 54. С. 172-183. См. также: Азбелев С. Н. Новгородско-Софийский летописный свод и недавние концепции истории летописания // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Материалы научных конференций 2006 - 2007 гг. Великий Новгород, 2007. С. 3-12.

Калке, заимствованный из Галицко-Волынской летописи (далее - ГВл)12.

Систематические заимствования сделаны в статьях 6746 -6748 гг., содержащих сведения о разорении татарами окраин Черниговской земли, взятии Переяславля и самого Чернигова, переговорах Михаила Всеволодовича с послами Менгу-хана, бегстве Михаила, переходе Киева под власть Даниила Галиц-кого, взятии Киева монголами. Из южнорусского источника заимствованы: окончание статьи 6746 (рассказ об обороне Козельска), статья 6747 (за исключением известия о женитьбе Александра Ярославича) и полностью статья 6748 гг.13

Киевская летопись 1238 г. и «Повесть о побоище Батыевом»

Несовпадение в ряде случаев текста южнорусских известий общерусских летописей XV в. с текстом Ил, вызвало к жизни предположение, что источником таких известий могла быть другая южнорусская летопись, отличная от Ил. А. А. Шахматов считал таковой недошедшую Черниговскую

12 См.: Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV - XV вв. Л., 1976. С. 99-100; Прохоров Г. М. Материалы постатейного анализа общерусских летописных сводов... С. 169-171; Романова О. В. Ипатьевская летопись и Новгородско-Софийский свод // Опыты по источниковедению. Древнерусская книжность. [Вып. 1]. Сборник статей в честь В. К. Зиборова. СПб., 1997. С. 63-64; Толочко А. П. Происхождение хронологии Ипатьевского списка Галицко-Волынской летописи // Ра1ео81аугса. 2005. Т. 13. С. 92-94.

13 Такие заимствования отметил еще А. И. Генсьорский: Генсьорсь-кий О. I. Галицько-Волинський лггопис (процесс складання, редакци [ ре-дактори). Кшв, 1958. С. 18-19.

летопись, доведенную до 1284 г., известиями которой пользовались составители ГВл и Новгородско-Софийского свода14.

А. А. Шахматов полагал, что составитель Ил в качестве одного из источников использовал Владимирский полихрон начала XIV в. (гипотетический свод митрополита Петра), в котором нашел известия о нашествии Батыя: «К числу заимствований Ипатьевской летописи из полихрона надо отнести и статьи о нашествии татар, вставленные во вторую часть ее, Галицко-Волынскую летопись; ср. рассказы о взятии Козельска, взятии Чернигова и Киева; тождественные тексты находим между прочим и в Воскресенской летописи». Составитель Ил, по Шахматову, в ряде случаев сводил тексты, читавшиеся в Черниговской летописи XIII в., ГВл и полихроне: «Вследствие этого становится особенно сложной работа над анализом Ипатьевской летописи, над разложением ее на составные ее части»15.

В дальнейшем, под влиянием высказанной М. Д. Приселковым критики гипотезы о Владимирском поли-хроне, в литературе утвердилась другая точка зрения: источником южнорусских известий за первую половину XIII в., отразившихся в Ил и позднейших общерусских сводах, могла быть Киевская великокняжеская летопись.

Такое предположение впервые было выдвинуто самим М. Д. Приселковым16. Изучив южнорусский материал московских и новгородских летописей и сопоставив его с русскими известиями Истории Польши Яна Длугоша, В. Т. Пашуто сде-

14 Шахматов А. А. Общерусские летописные своды XIV и XV веков // Журнал Министерства народного просвещения. 1900. Ч. 332. № 11. Ноябрь. С. 160-163.

15 Шахматов А. А. Обозрение летописей и летописных сводов. С. 84.

16 Приселков М. Д. История русского летописания XI - XV вв. Л., 1940. С. 55, 90-96, 150.

лал тот же вывод, установив, что Киевская летопись доводила изложение событий до 1238 г., а ее составителем был игумен киевского монастыря Спаса на Берестове Петр17. Сравнительно-текстологический анализ южнорусских известий Московского летописного свода 1479 г. (далее - МС) и ГВл позволил

A. И. Генсьорскому предположить существование Киевской летописи, доводившей изложение до 1240 или 1246 гг. (до сообщения о гибели в Орде Михаила Черниговского)18.

Существование отличной от ГВл Киевской летописи, доводившей изложение до начала 1240-х гг. и дополненной черниговскими и смоленскими известиями за 1220 - 1240-е гг., доказывал Ю. А. Лимонов19. Киевская летопись стала основным источником рассказа Ил о битве на Калке, - считает

B. К. Романов20. Известиями Киевской летописи конца 30-х гг. XIII в., по мнению Н. Ф. Котляра, пользовался Летописец Даниила Галицкого, в повествовании которого видны вставки текста последней 21 . К подобному заключению приходит и А. Н. Ужанков22. Согласно В. И. Ставискому, не ранее осени 1239 и не позднее лета 1240 гг. в Киеве была создана летопись, ставшая продолжением Киевского свода 1200 г. Инициатором ее написания стал Михаил Черниговский, что объясняет интерес летописца к черниговским и галицким событиям. После существенной переработки эта летопись стала основой

17 Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950. С. 21-67.

18 Генсьорський А. I. Галицько-Волинський лггопис... С. 18-19.

19 Лимонов Ю. А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1967. С. 112, 170.

20 Романов В. К. Статья 1224 г. о битве на Калке Ипатьевской летописи // Летописи и хроники. 1980. М., 1981. С. 99.

21 Котляр Н. Ф. Галицко-Волынская летопись (источники, структура, жанровые и идейные особенности) // Древнейшие государства Восточной Европы. 1995. М., 1997. С. 90, 99, 103.

22 Ужанков А. Н. Проблемы историографии и текстологии древнерусских памятников XI - XIII вв. М., 2009. С. 313-314.

галицкой части ГВл и позднейшей Густынской летописи, а посредством ростовского летописания ее материал был использован в общерусских летописях XV в.23

Однако гипотеза о существовании Киевской летописи 1238 г., отразившейся в Ил и Новгородско-Софийском своде, не объясняет наличия в последних известий о нашествии Батыя на земли Южной Руси в 1239 - 1240 гг.

В. Т. Пашуто считал, что у Киевской летописи могло быть еще какое-то продолжение, к которому восходят тексты о нашествии татар на Южную Русь и о взятии ими Киева. Первый «переработанный отрывок из Киевской летописи», по мнению историка, начинается от слов «Придоша безбожные измалтяне» и кончается словами «яко бежал есть Михаил ис Кыева в Угры»24. Второй отрывок - описание взятия татарами Киева, которое «сделано, несомненно, одновременно в Киеве же и образовывало как бы печальный эпилог Киевской летописи, вместе с которой оно и попало ко двору князя Дании-

25

ла» .

Не все современные исследователи соглашаются с этими выводами. Высказываются, например, предположения, что к киевскому летописанию восходит более широкий комплекс известий об отношениях южнорусских князей с татарами, включающий рассказ о гибели в Орде Михаила Черниговского, отразившийся затем в его «Житии» и «Истории монгалов» Джованни дель Плано Карпини. Таким образом, по мнению В. И. Ставиского, летописание в Киеве продолжалось и после его разорения Батыем, - вплоть до 1246 - 1247 гг., когда был составлен Летописец митрополита Кирилла, ставший непо-

23 Стависький В. Кшв i кшвське лггописання в XIII столгт. Кшв, 2005. С. 50-51.

24 Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. С. 82. См. также: Котляр Н. Ф. Галицко-Волынская летопись. С. 111.

25 Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. С. 86.

средственным продолжением Киевской летописи 1239 г. 26 Впрочем, взгляды В. И. Ставиского не отличаются последовательностью: в других своих работах он говорит о существовании особой «Повести о нашествии Батыя на русские земли в 1237 - 1241 гг., присоединенной к киевской летописи 1239 г.»27.

По мнению А. Н. Ужанкова, известия о нашествии Батыя на Русь, а также рассказы о поездке в Орду Даниила и гибели Михаила восходят к первой редакции Летописца Даниила Га-

лицкого, составленной в 1246 г. киевским митрополитом Ки-

28

риллом .

Предположение о существовании особой Повести о «Побоище Батыевом» как самостоятельном литературном произведении поддерживает Н. Ф. Котляр. Повесть состоит из нескольких частей, «написанных в разных местах Руси непосредственно по нашествии орд Батыя». Как считает исследователь, в Летописец Даниила Галицкого эта повесть «попала в уже скомпонованном южнорусским редактором виде», где она оказалась соединенной с Повестью о возвращении Даниилом

29

галицкого стола .

26 Ставиский В. И. «История монголов» Плано Карпини и русские летописи // Древнейшие государства на территории СССР. 1990. М., 1991. С. 190-203. См. также: Стависький В. Кжв i кшвське лггописання в XIII стоттп. С. 66-74.

27 Ставиский В. И. О двух датах штурма Киева в 1240 г. по русским летописям // ТОДРЛ. Л., 1990. Т. 43. С. 290. См. также: Ставиский В. И. Рассказ о нашествии Батыя на Русские земли по рукописи из Пскова // Там же. СПб., 1993. Т. 47. С. 150.

28 Ужанков А. Н. 1) «Летописец Даниила Галицкого»: редакции, время создания // Герменевтика древнерусской литературы. М., 1992. Сб. 1. С. 247-283; 2) Проблемы историографии и текстологии древнерусских памятников. С. 287-354.

29 Котляр Н. Ф. Галицко-Волынская летопись. С. 110-118. См. также: Толочко П. П. Русские летописи и летописцы X - XIII вв. СПб., 2003. С. 245 и след.

Южнорусская Повесть о нашествии Батыя и ее отражение в ГВл и летописях новгородско-софийской

группы

Мысль о существовании особой Повести или Сказания о побоище Батыевом, имевшего южнорусское происхождение, высказывается историками уже давно. Первым обратил внимание на наличие в составе ГВл такого произведения, кажется, К. Н. Бестужев-Рюмин, бегло проанализировавший его состав и отметивший различия с текстами других летописей. Это сказание, по мнению историка, сложилось из «местных первоначальных известий» и требует более подробного изучения30.

Наблюдения К. Н. Бестужева-Рюмина развил и уточнил А. А. Шахматов. Он первым установил, что читающиеся в С1л и Н4л, а также в Ростовской, Воскресенской и Тверской летописях сообщения о взятии татарами Козельска, Переяславля, Чернигова, Киева, о походе на Волынь и Галич и о битве с венграми «почти тождественны с соответствующими статьями Ипатьевской летописи» и восходят к общему источнику -Черниговской летописи. Именно Черниговская летопись, по мысли Шахматова, содержала первоначальный текст Повести о нашествии Батыя. Причем, С1л и Н4л «точнее передают текст общего источника», чем Ил, составитель которой разбил текст Повести о нашествии Батыя «вставками из другого своего источника - Галицко-Волынской летописи»31.

Наличие в летописании Даниила Галицкого особой Повести о Батыевом побоище отмечали М. С. Грушевский и

30 Бестужев-Рюмин К. Н. О составе русских летописей до конца XIV века. СПб., 1868. С. 154-156.

31 Шахматов А. А. Общерусские летописные своды XIV и XV веков. С. 160.

Л. В. Черепнин32. Согласно Грушевскому, повесть сложена из двух рассказов - о разорении Ростово-Суздальской земли и завоевании Киевской земли. По мнению историка, повествование о Батыевом побоище не принадлежит к Галицкой летописи. Помимо стилистических различий об этом свидетельствует также тот факт, что тексты этого повествования «встречаются в северных компиляциях, не знавших Галицкой летописи». Грушевский считал Повесть о побоище Батыевом «фрагментом киевского летописания XIII в.». «Украинская часть» повести, по его мнению, начинается со слов «Почав Батий [шсля погрому Суздальщини] посилати на городи

33

русью» .

Как справедливо отмечается в комментариях к переизданию «Истории украинской литературы» М. С. Грушевского, помещенный в ее третьем томе краткий очерк «Побо!ще Ба-тиеве» до настоящего дня остается единственным специальным исследованием Повести о Батыевом нашествии в составе Ил34. В последующих публикациях лишь повторяются основные положения Грушевского, в частности, вывод о соединенных в повести двух первоначально самостоятельных произведений - рассказе о нашествии на Северо-Восточную Русь и рассказе о взятии Киева и связи этих текстов с киевским лето-писанием35.

32 Грушевський М. С. !сторш украшсько! лгтератури. Кшв, 1993. Т. III. С. 186-187; Черепнин Л. В. Летописец Даниила Галицкого // Исторические записки. М., 1941. Вып. 12. С. 252.

33 Грушевський М. С. Ьторш украгнсько! лгтератури. Т. III. С. 186-187.

34 Росовецький С. К. Примгтки // Грушевський М. С. !сторш украшсь-ко! лгтературы. Т. III. С. 266. Исключение составляет, пожалуй, только диссертация А. Ю. Бородихина (Бородихин А. Ю. Цикл повестей о нашествии Батыя в летописях и летописно-хронографических сводах XIV - XVII вв.: Дисс. ... канд. филол. наук. Новосибирск, 1989), не учтенная комментатором.

35 См., например: Кучкин В. А. 1) Рассказ о нашествии Батыя в Ипатьевской летописи // Письменные памятники истории Древней Руси. анноти-

Итак, текст южнорусской версии Повести о нашествии Батыя в Ил начинается с сообщения о нападении татар на земли Северо-Восточной Руси, - от слов: «Придоша безбожнии Измалтяне, преже бивъшеся со князи Роускими на Кал-кохъ...»; в Ипатьевском списке он выделен киноварным заголовком: «Побоище Батыево»36. Заканчивается повесть сообщением о походе татар в Венгрию, разгроме венгерских войск и выходе захватчиков на Дунай37, - по общему мнению исследователей, текст повести завершается словами: «стояша по победе три лета»38.

По мнению А. Ю. Бородихина, в сравнении с рассказами Н1л и Лл и позднейших общерусских летописей рассказ Ил является самой ранней сохранившейся редакцией повествования о нашествии Батыя; он был составлен современником описываемых событий и может быть датирован 1245 -1249 гг.39 Это мнение поддерживается другими новейшими

40

авторами .

Сопоставление текстов Ил и летописей новгородско-софийской группы обнаруживает ряд прямых совпадений в известиях о нашествии Батыя на земли Южной, Юго-Западной Руси и Венгрии. По мнению Г. М. Прохорова, в статье 6747 г. С1л использован текст Ил (статья 6746 г.), подвергшийся вли-

рованный каталог-справочник / Под ред. Я. Н. Щапова. СПб., 2003. С. 78-79; 2) Рассказ Ипатьевской летописи о взятии Киева Батыем в 1240 г. // Там же. С. 79.

36 ПСРЛ. М., 1998. Т. 2. Стб. 778.

37 Там же. Стб. 787.

38 Грушевський М. С. Ьторш украгнсько! лгтератури. Т. III. С. 187; Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. С. 86; Кот-ляр Н. Ф. Галицко-Волынская летопись. С. 112.

39 Бородихин А. Ю. Цикл повестей о нашествии Батыя...: Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. С. 11.

40 Данилевский И. Н. Русские земли глазами современников и потомков. С. 138-139; Рудаков В. Н. Монголо-татары глазами древнерусских книжников. С. 54-55.

янию неизвестного источника (сообщения об осадной технике татар и о мире, заключенном ими у Киева с Мстиславом, Владимиром и Даниилом), а статья 6748 г. С1л составлена из текстов статей 6746 и 6747 гг. Ил с прибавлением в конце (после слов «и стояша по победе 3 лета») фразы из неизвестного источника: «и воеваша до Володавы и по озером»41.

Следовательно, к общей основе известий о нашествии Батыя на Южную и Юго-Западную Русь, читающихся ныне в Ил и в летописях новгородско-софийской группы, восходят описание обороны Козельска, сообщения о взятии Переяславля и Чернигова, описание обороны и взятия Киева, разорения татарами Волынской и Галицкой земель и похода татар на Венгрию.

Вместе с тем, различия в текстах упомянутых сообщений Ил и С1л - НК2 - Н4л, а также позднейших общерусских сводов второй половины XV - XVI вв. не позволяют говорить о прямом заимствовании. Движение текста в данном случае имело более сложный характер. Можно согласиться с М. С. Грушевским, отмечавшим: «Очевидно, мы имеем перед собой подвижный комплекс рассказов о событиях в разных землях, которые пересказываются то в расширенной, то в сокращенной форме. Он безусловно заслуживает ближайшего

42

рассмотрения» .

Сообщениям Ил о разорении войсками Батыя земель Северо-Восточной Руси и их соотношению с известиями Лл посвящена обширная специальная литература43. Мы рассмотрим

41 Прохоров Г. М. Материалы постатейного анализа общерусских летописных сводов. С. 171.

42 Грушевський М. С. Ьторш украшсько! лгтератури. Т. III. С. 186.

43 См.: Комарович В. Л. Из наблюдений над Лаврентьевской летописью // ТОДРЛ. Л., 1976. Т. 30. С. 27-59; Насонов А. Н. Лаврентьевская летопись. С. 429-480; Прохоров Г. М. Повесть о Батыевом нашествии в Лаврентьевской летописи // ТОДРЛ, Л., 1974. Т. 28. С. 77-98; Лурье Я. С.

лишь те известия Ил, которые находят параллели с С1л - НК2 - Н4л и посвящены событиям на Юге Руси и в Центральной Европе.

Оборона Козельска, взятие Переяславля и Чернигова

Совпадения начинаются с описания обороны Козельска. В Ил оно помещается сразу после рассказа о взятии Батыем Владимира-Суздальского: «Град емоу избившоу Володимерь, поплени грады Соуждальскиие и приде ко граду Козель-скоу...»44, а в летописях новгородско-софийской группы - после сообщения о повороте Батыя на юг из-под Новгорода: «А Батыи же отселе воротися и прииде къ городу Козелеску...»45. Общий текст заканчивается словами: «Батыеви же вземшю Козлескъ и поиде в землю Пополовецькоую (половецкоую - в Хлебниковском списке. - А. М.)» и «Батыеви же вземше Козе-лескъ, и поиде в землю Половецьску»46.

Этот же текст читается в Московско-Академическом списке Суздальской летописи47. По мнению А. А. Шахматова, рассказ об обороне Козельска взят составителем Суздальской летописи из С1л старшего извода (списки Карамзина и Обо-

Лаврентьевская летопись - свод начала XIV в. // Там же. Л., 1974. Т. 29. С. 50-67; Fenmll J. L. I. The Tale of Baty's Invasion of North-East Rus' and its Reflexion in the Chronicles of the Thirteenth - Fifteenth Centuries // Russia Me-diaevalis. München, 1977. Т. 3. Р. 41-78.

44 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 780.

45 Там же. М., 2000. Т. 6. Вып. 1. Стб. 299. См. также: Т. 42. С. 115; М., 2000. Т. 4. Ч. 1. С. 221.

46 Там же. Т. 2. Стб. 781; Т. 6. Вып. 1. Стб. 300; Т. 42. С. 115; Т. 4. Ч. 1. С. 222.

47 Там же. Т. 1. Стб. 522.

ленского) вместе с другими известиями за 6713 - 6745 гг.48 Начиная с 1240 г. Суздальская летопись передает Ростовскую владычную летопись в редакции первой четверти XV в. (епископа Ефрема). Эта же редакция Ростовской владычной летописи отразилась в общем протографе С1л и Н4л49.

Далее в С1л - НК2 - Н4л сделана вставка о событиях в Новгородской земле: «В лето 6747. Иженися князь Алек-сандръ, сынъ Ярославль, в Новегороде и поя въ Полотьсце у Брячислава дщерь, и венчася въТоропьче. Въ томъ же лете князь Александръ Ярославич с новогородци сруби городъ въ Шелоне»50. Она разрывает единый текст повествования о нашествии Батыя, читающийся в Ил: «Батыеви же вземшю Козлескъ и поиде в землю Пополовецькоую. Оттоуда же поча посылати на грады Роусьскые. И взять град Переяславль копь-емь...»51.

Сообщение о взятии Переяславля в С1л - НК2 - Н4л вводится словами: «Того же лета нача Батыи посылати на грады руския. И послании же Батыеви, пришедъше в Русь, взяша град Переяславль.», после чего следует общий с Ил текст о взятии татарами Переяславля и Чернигова.

С1л - НК2 - Н4л содержат обстоятельный рассказ о поражении русских ратей под Черниговом, взятии города после жестокого приступа, а также последовавшем затем примирении русских князей с татарами52. Однако обращение к нему

48 Шахматов А. А. Обозрение летописей и летописных сводов. С. 390.

49 Там же. С. 188 и след., 484 и след.; Лурье Я. С. Общерусские летописи. С. 56, 98-100.

50 ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. Стб. 300. См. также: Т. 42. С. 115; Т. 4. Ч. 1. С. 222.

51 Там же. Т. 2. Стб. 781.

52 Там же. Т. 6. Вып. 1. Стб. 300-301. См. также: Т. 42. С. 115; Т. 4. Ч. 1. С. 222-223.

ставит перед нами серьезную проблему, требующую специального источниковедческого исследования53.

Ряд ключевых деталей и весь порядок изложения черниговских событий 1239 г. в московских и новгородских летописях первой половины XV в. совпадают с описанием Ил. Но в отличие от всех прочих случаев заимствования южнорусского текста летописями новгородско-софийской группы, в данном случае под 1239 г. использован текст описания черниговского похода, совершенного несколькими годами ранее галицким князем Даниилом Романовичем и киевским князем Владимиром Рюриковичем, помещенный в Ил под 6742 (1234) г.54 Приведем параллельно оба интересующих нас фрагмента:

С1л Ил

под 6747 (1239) г.: под 6742 (1234) г.:

Иную же рать посла на Черни-говъ. Пришедше же послании, осту-пиша град Чернигов в силе тяжце. Слыша же Мьстиславъ Глебовичь нападение иноплеменых на град и прииде на ня съ своими вои. Бив-шеся имъ крепко, лютъ бо бе бои у Чернигова, оже и тараны на нь по-ставиша, и меташа на нь камениемъ полтора перестрела, а камень же, яко же можаху 4 мужи силнии подьяти. И побеженъ бысть Мьстиславъ, множество от вои его избьено бысть. И град взяша и запалиша огнемъ, а епископа оставиша жива и ведоша и въ Глуховъ. А оттоли приидоша къ Киеву с миромъ и смирившася съ

Данилъ же поиде ко Володимероу, и поидостаЧерниговоу, и приде к нима Мьстиславъ Глебовичь. Оттоуда же поидоша, пленячи землю, поимаша грады многы по Десне. Тоу же взяша и Xороборъ, и Сосницю, и Сновескь, иныи грады многии, и придоша же опять Черниговоу. Створиша же миръ со Володимеромь и Даниломь Мьстиславъ и Черниговьчи: люто бо бе бои оу Чернигова, оже и тарань на нь поставиша, меташа бо каме-немь полтора перестрела; а камень, якоже можахоу 4 моужа силнии подъяти. Оттоуда с миромъ преидо-ша Кыевоу.

53 См.: Майоров А. В. Летописные известия об обороне Чернигова от монголо-татар в 1239 г. (Из комментариев к Галицко-Волынской летописи) // ТОДРЛ. СПб., 2009. Т. 60. С. 311-326. См. также: Майоров О. Оборона Чершгова вщ монголо-татар у 1239 р. // «1стину встановлюе суд юторй». Зб1рник на пошану Ф. П. Шевченка. Кшв, 2004. Т. 2. С. 128-144.

54 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 772.

Мьстиславомъ и Володимеромь и сь Данилом.

Взятие Чернигова и мир с татарами в осмыслении позднейших летописцев

Рассказ об осаде и взятии Чернигова с использованием «таранов» и последующем примирении русских князей с татарами, представленный в летописях новгородско-софийской группы, можно встретить также в белорусско-литовском и московском летописании XV - XVI вв. Правда, под пером позднейших летописцев этот рассказ подвергся некоторым сокращениям: прежде всего, из него был удален заключительный эпизод о мирном договоре с татарами трех русских князей.

Текст известия о мире подвергся изменению уже в поздних списках летописей новгородско-софийской группы. Так, в списке И. Н. Царского, относящемся к младшему изводу С1л, из сообщения о примирении князей с татарами исключено упоминание о Владимире Рюриковиче («смирившимся сь Мстиславомь и с Даниломъ»)55.

В Никифоровской и Супрасльской летописях, в своей основе считающихся списками старшей редакции Белорусско-Литовского свода 1446 г. (Белорусской Первой летописи) 56 читаем: «Батыи же нача посылати на грады рускыя и взя [град] Переяславль копием и Чернигов приаша оружием, бив-

55 Там же. М., 1994. Т. 39. С. 79.

56 См.: Чамярыцю В. А. 1) Беларускя летатсы як помнж лггаратуры. Мшск, 1969. С. 11-134; 2) Работа автора первого белорусско-литовского свода над русскими источниками // Летописи и хроники. 1980. М., 1981. С. 182-189; Лурье Я. С. 1) Общерусские летописи. С. 38-42; 2) Две истории Руси XV века. С. 13-14, 41.

шимся с князем Мьстиславом Глебовичем. И Батыи победи а, меташе бо камением полътора перестрела, а камень яко мо-жаху 4 мужи силнии подяти, и побежен бысть Мьстислав, и множество вои его избиша, и град запалиша огнем, а епископа оставиша жива и ведоша и в Глухов»57.

В МС рассказ о взятии войсками Батыя Чернигова передан ближе к тексту новгородско-софийских летописей: «А иную же рать посла (Батый. - А. М.) на Чернигов. Пришедше же послании оступиша город в силе тяжце. Слышавъ же Мстиславъ Глебович, внук Святославль Олговичя, нападение иноплеменных на град и прииде на нь с вои своими. И бившемся им крепко, лют бобе бои у Чернигова, оже и тараны на нь поставиша, и меташа на нь камения полтора перестрело, а камень же, яко можаху 4 мужи сильнии подъяти его. Но по-беженъ бысть Мстиславъ и множество от вои его избиено бысть, и град взяша и запалиша огнем, а епископа оставиша жива и ведоша и въ Глухово, и оттоле пустиша и»58.

Известие о примирении русских князей с татарами отсутствует не только в МС, но и в Ермолинской летописи (далее -Ел), восходящей к общему с МС протографу. Исследователи по-разному датируют появление этого протографа - в пределах 1460 - 1470-х гг.59. Наиболее аргументированными представляются его отождествления с гипотетическим сводом 1472 г. (отразившимся в Вологодско-Пермской (далее - ВПл) и Никаноровской летописях)60 или сводом 1477 г. (сохранив-

57 ПСРЛ. М., 1980. Т. 35. С. 25, 43; М., 2008. Т. 17. Стб. 22.

58 Там же. М., 2004. Т. 25. С. 130.

59 См.: Насонов А. Н. История русского летописания... С. 272-278; Лурье Я. С. Общерусские летописи. С. 151-152; Клосс Б. М. Никоновский свод и русские летописи XVI - XVII вв. М., 1980. С. 150.

60 См.: Лурье Я. С. 1) Никаноровская и Вологодско-Пермская летописи как отражение великокняжеского свода начала 70-х гг. XV в. // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1973. Вып. 5. С. 219-249; 2) Общерусские летописи. С. 122-149; 3) Генеалогическая схема летописей

шимся в различных видах «Летописца от 72-х язык»)61. Согласно А. А. Горскому, «Летописец от 72-х язык» и Ел сохранили краткий вариант первой части свода 1477 г. (до 1417 -1418 г.), а его полный вариант представлен в МС62.

Однако, в части интересующих нас известий в тексте Ел и «Летописца от 72-х язык» есть отличия от текста МС, не позволяющие сводить их к одному источнику. Так, в эпизоде с камнеметами Ел и «Летописец от 72-х язык» говорят о применении этих машин не нападавшими на Чернигов татарами, а, наоборот, самими черниговцами, метавшими в татар камни из-за городских стен: «а з града на нихъ метаху камение с таранъ на полтора перестрела»63; «а из града на них метаху камение с

64

сторон за полтора перестрела»64.

При этом текст о камнеметах, читающийся в МС, идентичен тексту, читающемуся в ВПл, также отразившей один из ранних этапов московского великокняжеского летописания, предшествовавший созданию МС: «оже и тараны на нь поста-виша и меташа на нь камениемъ полтора перестрела»65. Вместе с тем, в ВПл читается пропущенное в Ел, «Летописце от 72-х язык» и МС сообщение о мире русских князей с татарами: «А оттоле приидоша (татары. - А. М.) с миром къ Киеву и

XI-XVI вв., включенных в «Словарь книжников и книжности Древней Руси» // ТОДРЛ. Л., 1985. Т. 40. С. 190-205.

61 О памятнике см.: Сербина К. Н. Из истории русского летописания конца XV в. // Проблемы источниковедения. М., 1963. Вып. 11. С. 391-428; Лурье Я. С. Общерусские летописи. С. 139-141, 174-177, 221-223, 257-258; Покровская В. Ф. Летописный свод 1488 г. из собрания Н. П. Лихачева // Памятники культуры: Новые открытия. 1974 год. М., 1975. С. 28-32; Новикова О. Л. Лихачевский «Летописец от 72-х язык»: к истории создания и бытования // Летописи и хроники. Новые исследования. 2009 - 2010. СПб., 2010. С. 237-272.

62 Горский А. А. «Повесть об убиении Батыя» и русская литература 70-х гг. XV в. // Средневековая Русь. М., 2001. Вып. 3. С. 200-204.

63 ПСРЛ. М., 2004. Т. 23. С. 77.

64 Там же. М.; Л., 1963. Т. 28. С. 53, 212.

65 Там же. М., 2006. Т. 26. С. 76.

смирившемся со Мстиславом и Володимером и Данилом»66. Причем, это чтение есть не только в поздних списках, отражающих третью редакцию ВПл (Кирилло-Белозерский, Синодальный и Чертковский), но и в Лондонском списке67, содержащем древнейшую редакцию. Лондонский список, по сути, представляет собой особый летописный свод (созданный между 1499 и 1502 гг.), который в отличие от других списков в своей основе наиболее полно сохранил московский великокняжеский свод 1472 г. - самый ранний памятник летописания Русского централизованного государства68.

Следовательно, сокращение эпизода о примирении с татарами в Повести о нашествии Батыя было произведено на одном из этапов складывания московского летописания, непосредственно предшествовавшем созданию МС. Тогда же и возникла разница в понимании сообщения об использовании камнеметов при штурме Чернигова.

Позднейшие летописи (Симеоновская, Типографская, Воскресенская, Львовская, большинство списков Никоновской, Тверская, Xолмогорская) воспроизводят это сообщение либо по версии МС, либо по версии Ел. Точнее говоря, только Воскресенская летопись полностью воспроизводит версию МС69, в Симеоновской и Типографской летописях эпизод с

70

таранами и камнями опущен , а по словам остальных летописей, метательные машины во время штурма Чернигова ис-

66 Там же.

67 Там же. С. 352.

68 См.: Буганов В. И. О списках Вологодско-Пермского свода конца XV - начала XVI в. // Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. Сборник статей к 70-летию академика М. Н. Тихомирова. М., 1963. С. 158-165; Luria J. S. 1) London and Lvov MSS of the Vologda & Perm Chronicle // Oxford Slavonic Papers. N. S. 1972. Vol. 5.Р. 91-93; 2) Общерусские летописи. С. 122-149.

69 ПСРЛ. М., 2001. Т. 7. С. 144.

70 Там же. М., 2007. Т. 18. С. 60; М., 2000. Т. 24. С. 94.

пользовали защитники города: «...и со града целях на Татары камения сь стень за полтора перестрела, а камения якоже мо-жаху четыре человеки силнии подьяти, и сице вьзимающе ме-таху на нихь»71, «.а изь града на нихь (на татар. - А. М.) ка-мения сь пороковь целях за полтора перестрела, а камения два

72

человека вьзднимаху...» .

Примечательно, что летописи, не зависящие от московского великокняжеского летописания, передают рассказ нов-городско-софийского свода о черниговском взятии 1239 г. без изменений, сохранив в нем и заключительный эпизод о примирении русских князей с татарами. Это прежде всего новгородские летописи второй половины XV - XVI вв. - Новгородская Пятая летопись и Новгородская летопись по списку П. П. Дубровского73.

Кроме того, эпизод о примирении Мстислава, Владимира и Даниила с татарами после «лютого боя» у Чернигова сохранился в ряде памятников русского летописания неофициального происхождения. В частности, сообщение о мире князей с татарами под Киевом читается в Пискаревском летописце74. Это - памятник середины XVII в., возникший в окружении князей Голицыных, первая часть которого (до 1431 г.), по определению А. Н. Насонова, «представляет собой текст общерусского свода, содержащий в числе других нить новгород-

~ 75

ских известий» .

Сказанное позволяет сделать вывод, что варианты известия об осаде Чернигова татарами, представленные в летописях, восходящих к Белорусско-Литовскому своду 1446 г., а

71 Там же. М., 2000. Т. 10. С. 114.

72 Там же. М., 2000. Т. 15. Стб. 374. См. также: М., 2005. Т. 20. С. 158; Л., 1977. Т. 33. С. 67.

73 Там же. Пг., 1917. Т. 4. Ч. 2. С. 214; М., 2004. Т. 43. С. 93.

74 Там же. М., 1978. Т. 34. С. 88.

75 Насонов А. Н. История русского летописания. С. 361.

также к Ел и МС, являются сокращенным изложением более пространного известия, представленного в Новгородско-Софийском своде и московском великокняжеском своде 1472 г. Сокращение коснулось сообщения о мирном договоре трех русских князей с татарами. Кроме того, на этапе составления гипотетического свода 1477 г. (первая часть которого представлена в Ел и «Летописце от 72-х язык») возникло новое толкование эпизода штурма Чернигова, в результате чего использование таранов было приписано его защитникам.

Камнеметная артиллерия монголов

Отмеченные особенности наших источников зачастую не учитываются современными исследователями. В результате при описании событий татарского нашествия на южнорусские земли складывается весьма противоречивая картина. Во избежание противоречий историки стараются ограничиться констатацией лишь самых общих фактов без надлежащего их анализа и проверки. Одни авторы, к примеру, полностью игнорируют сведения летописей новгородско-софийской группы и базируются лишь на рассказе Ил, как более раннем памятнике 76 . Другие, напротив, отдают предпочтение свидетельствам позднейших источников, рассказывая вслед за ними, как черниговцы метали в татар с городских стен тяжеленные кам-

77

ни на полтора перестрела .

76 Грушевський М. С. 1сторш Украши-Руси. Кшв, 1992. Т. II. С. 249; Пашуто В. Т. Героическая борьба русского народа за независимость (XIII век). М., 1955. С. 156; Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII - XIII вв. М., 1993. С. 508.

77 Каргалов В. В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники. М., 1967. С. 114; Толочко П. П. 1) Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев, 1987.

Прежде всего, должна быть отвергнуты как возникшие вследствие очевидного недоразумения версия о применении камнеметных орудий со стороны защитников русского города. В литературе уже отмечалось, что использование подобной техники для Древней Руси вообще не характерно и не находит подтверждения в письменных источниках78. Как утверждает М. Димник, «за первую половину XIII века можно найти всего три летописных упоминания о применении камнеметных машин или подобных приспособлений, причем в каждом случае они были использованы иностранными армиями»79. В подтверждение исследователь указывает на описание штурма Константинополя в 1204 г. крестоносцами, использовавшими установленные на морских судах катапульты («пороки»)80, случаи использования «пороков» во время нашествия на Русь орд Батыя81, а также употребление «пороков» венграми и поляками во время осады Ярослава в 1245 г.82

Заметим, что утверждение, будто камнеметные машины, предназначенные для осады городов, на Руси никогда не применялись, не совсем верно и требует уточнения. Не нужно далеко углубляться в источники, чтобы найти примеры обратного. Всего за несколько лет до татарского нашествия Ил фиксирует случай использования «пороков» во время внутреннего конфликта. Летом 1233 г. войска княжившего в Галиче венгерского королевича Андрея подошли к волынскому городу

С. 172; 2) Кжвська Русь. Кшв, 1996. С. 147; Коваленко В. П. Чернигов в середине XIII в. // Славянский средневековый город / Отв. ред. В. В. Седов. М., 1997 (Труды VI Международного конгресса славянской археологии. Т. 2). С. 151.

78 Черепанов С. К. К вопросу о южном источнике. С. 281, прим. 11.

79 Dimnik M. The Siege of Chemigovin 1235 // Mediaeval Studies. Toronto, 1979. Vol. 41. P. 397.

80 ПСРЛ. Т. 3. С. 48, 243.

81 Там же. Т. 1. Стб. 462; Т. 2. Стб. 785, 786.

82 Там же. Т. 2. Стб. 800-802.

Перемылю, но были остановлены и разбиты; вынужденные спешно отступать, нападавшие бросили часть своего боевого снаряжения, в том числе, как говорит летопись, «порокы по-

83

меташа» .

Это не единственное упоминание о боевом применений «пороков» на Руси. По свидетельству Н4л (под 1065 г.), полоцкий князь Всеслав «былъ оу Пьскова ратью и перси (передовая часть городских укреплений. - А. М.) билъ порокы»84. Несколько подобных известий приводит В. Н. Татищев. В 1152 г. во время осады Новгорода-Северского «пороки пре-ставя, тотчас стену выломили и острог взяли»85. В 1146 г. осадившие Звенигород войска Всеволода Ольговича «биша пороки чрез весь день и до вечера и на трех местах град зажига-ли»86. Со ссылкой на Иоакимовскую летопись В. Н. Татищев сообщает, что новгородцы, не желавшие принимать крещение, «вывесше» навстречу прибывшим из Киева эмиссарам «2 порока великие со множеством камения, поставиша на мосту,

87

яко на сусчие враги своя» .

Впрочем, большинство приведенных известий взяты из поздних источников, и потому их происхождение и достоверность могут вызывать сомнения. Что же касается известия Ил

83 Там же. Стб. 770-771.

84 Там же. Т. 4. Ч. 1. С. 122. См.: Раппопорт П. А. Перси Псковского кремля // Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР. М., 1956. Вып. 62.

85 Татищев В. Н. История Российская. Ч. 2. Главы 19-39 // Татищев В. Н. Собрание сочинений: В 8-ми т. М., 1995. Т. П-Ш. С. 42.

86 Татищев В. Н. История Российская. Ч. 2. Главы 1-18 // Там же. С.

161.

87 Татищев В. Н. История Российская. Ч. 1 // Там же. М., 1994. Т. 1. С. 112. О датировке этого события и достоверности татищевского рассказа см.: Янин В. Л. Летописные рассказы о крещении новгородцев (о возможном источнике Иоакимовской летописи) // Русский город. М., 1984. Вып. 7.

о неудачной попытке использования «пороков» под Перемы-лем, то оно могло иметь отношение не столько к русскому воинству, сколько к венгерской дружине княжившего в Галиче королевича.

В начале XIII в. метательные машины типа тяговых тре-буше появились в Восточной Прибалтике вместе с крестоносцами Тевтонского и Ливонского орденов. У соседних русских княжеств таких машин не было, но они старались перенять их у немцев, впрочем, без особого успеха. В Хронике Ливонии Генриха Латвийского читаем следующее сообщение, относящееся к 1206 г.: «Об осаде замка Гольм королем Вольдемаром Полоцким. [...] Сделали русские и небольшую метательную

машину, по образцу тевтонских, но, не зная, как метать камни,

88

они ранили многих своих, попадая в тыл» .

В итоге можно заключить, что в домонгольское время на Руси хотя и знали о существовании камнеметных орудий, используемых при штурме и обороне городов, однако широкого и регулярного применения подобная техника не имела,

Историки военного дела говорят о прекращении применения метательных машин на Руси в XI - первой половине XII в. после периода их более активного использования славянами в VI - X вв. и возобновлении подобной практики в широких масштабах только в XIII в. под влиянием внешних факторов 89. Этот феномен объясняется тем, что во внутренних конфликтах преобладала тактика длительной осады или вне-

88 Матузова В. И., Назарова Е. Л. Крестоносцы и Русь. Конец XII в. - 1270 г.: тексты, перевод, комментарий. М., 2002. С. 113.

89 Рабинович М. Г. Осадная техника на Руси в X - XV вв. // Известия Академии Наук СССР. Серия истории и философии. 1951. Т. VIII. № 1; Кирпичников А. Н. Метательная артиллерия древней Руси (Из истории средневекового оружия VI - XV вв.) // Материалы и исследования по археологии СССР. № 77: 2 2) Метательная артиллерия и оборонительные сооружения Древней Руси. М., 1958.

запного захвата города, не требовавшая специальной техники. А чаще всего судьба города решалась в открытом полевом сражении вблизи его стен, и только недостаток силы мог заставить одного из противников перейти к пассивной обороны

90

и терпеть осаду .

Поэтому неудивительно, что, описывая штурм татарами Чернигова, летописец говорит о задействованных при этом камнеметных машинах как о чем-то совершенно небывалом и даже невероятном. С неподдельным удивлением он отмечает, как камни, выпущенные такими машинами, не могли поднять четверо дюжих мужчин, и эти огромные камни летели на расстояние, которое в полтора раза превышало дальность полета стрелы, пущенной из обычного лука.

Неординарность происходящего подчеркивается употреблением нехарактерного для подобных случаев термина «тараны» вместо привычного и более уместного в данном контексте «порокы» («пракы»), постоянно использовавшегося в летописях и других памятниках для передачи сведений о камнеметных машинах91. Но если термин «порокы» мог обозначать как наступательное, так и оборонительное оружие, используемое в осадном деле92, то термин «тараны» (какие бы приспособления не подразумевались при этом) указывает на применение сугубо наступательных средств93, не пригодных для целей обороны.

90 См.: Раппопорт П. А. Очерки по истории военного зодчества Х -XIII вв. М., 1955.

91 Словарь русского языка XI - XVII вв. М., 1991. Вып. 17. С. 125; М., 1992. Вып. 18. С. 134.

92 Там же. Вып. 17. С. 125.

93 Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. М., 1958. Т. III. Стб. 925; Кочин Г. Е. Материалы для терминологического словаря древней России. М.; Л., 1937. С. 358.

Использование при осаде Чернигова мощных камнемет-ных орудий, разрушивших городские укрепления и тем предопределивших судьбу города, - важнейший аргумент в решении вопроса, к действиям каких войск, русских или татарских, следует его приурочить. Подобная тактика, мало известна на Руси, широко и с большими успехами применялась монголо-татарами, камнеметные машины были их главным оружием при взятии русских городов, противостоять которому просто не было средств. Во всяком случае, такое впечатление возникает при знакомстве с многочисленными описаниями применения татарских «пороков», содержащимися как в русских,

94

так и в иностранных источниках .

Вывезенная из Китая и обслуживаемая китайскими инженерами передовая военная техника, особенно осадная артиллерия, успешно развивавшаяся на протяжении нескольких веков, по своим конструкционным параметрам и боевым характеристикам значительно превосходила известные тогда мировые аналоги. К примеру, предельная дальность стрельбы кам-неметных машин, распространенных на Ближнем Востоке и известных в Западной Европе со времен крестовых походов, составляла 80 - 120 м, а китайских камнеметов - 75 - 150 м95. По данным китайского военного трактата «Шоу чэнлу» Чэнь-

94 См.: Повесть о разорении Рязани Батыем // Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 1997. Т. 5. С. 144; ПСРЛ. Т. 1. Стб. 462; Т. 2. Стб. 780781, 785, 786; Т. 3. С. 76, 288; Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. II. Извлечения из персидских авторов. М.; Л., 1941. С. 21, 23.

95 Школяр С. А. Военный трактат «У цзинцзуньяо» как источник по истории китайской доогнестрельной артиллерии // Страны Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии: проблемы истории и экономики / Отв. ред. И. С. Казакевич. М., 1969. С. 122.

Гуя, наиболее дальнобойные орудия (юань пао) могли поражать противника на расстоянии свыше 350 бу (более 535 м)96.

Принятие на вооружение и систематическое использования этой техники монголами, по мнению исследователей, имело огромное значение для Монгольского государства97. Как считал Н. Н. Воронин, «татарские пороки были тем решающим техническим средством, которое помогло татарам сломить героическую оборону почти всех русских городов»98.

По данным А. Н. Кирпичникова, тяжелые рычаговые машины, подобные тем, какие были использованы при штурме Чернигова. достигали 8 м высоты, весили 5 т и метали камни массой до 60 кг, а иногда и более; для приведения их в действие требовалось от 50 до 250 солдат99.

Отсюда вполне понятно то ошеломляющее впечатление, которое сверхмощные татарские камнеметы произвели на защитников Чернигова. Совершенно очевидно также, что подобным оружием не могли располагать русские князья, осаждавшие Чернигов в 1235 г.

Примирение русских князей с татарами

В составленном Н. Ф. Котляром комментарии к последнему изданию ГВл говорится: «Недавно скончавшийся ан-

96 Школяр С. А. Китайская доогнестрельная артиллерия: Материалы и исследования. М., 1980. С. 133.

97 Якубовский А. Ю. Образование Монгольского государства // Очерки истории СССР. Период феодализма IX - XV вв.: В 2-х ч. / Отв. ред. Б. Д. Греков. М., 1953. Ч. I. С. 801; Пашуто В. Т. Героическая борьба. С. 122.

98 Воронин Н. Н. Крепостные сооружения // История культуры Древней Руси. Домонгольский период. Т. I: Материальная культура / Под ред. Н. Н. Воронина, М. К. Каргера и М. М. Тихановой. М.; Л., 1948. С. 468.

99 Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси в XIII - XV вв. Л., 1976. С. 75.

глийский историк Феннел со ссылкой на работы М. Дымника утверждает, будто описание битвы у Чернигова в 1235 г. и последующего перемирия относится к захвату Чернигова татарами в 1237 г. (очевидно, имеется в виду 1239 г. - А. М). Но эта мысль кажется искусственной и не опирается на источни-ки»100. Подобные заключения, на наш взгляд, являются чересчур поспешными. А поставленный М. Димником и Д. Феннелом вопрос о соотношении известий об осаде Чернигова Ил и С1л - Н4л никак не снимается столь беглым и поверхностным замечанием, он требует более обстоятельного и серьезного изучения.

Текстологический анализ известий Ил, относящихся к черниговскому походу Даниила Романовича и Владимира Рюриковича, обнаруживает их искусственный характер. Эти известия, как отметил еще Л. В. Черепнин, возникли в результате позднейшего сплетения сведений галицких и черниговских источников101. С.К.Черепанов приходит к более категоричному выводу: «Несомненно, составитель "галицкой части" Ил разорвал целый текст описания похода татаро-монгол и боя у Чернигова, а затем поместил его отрывки в разных частях своего свода. Об этом свидетельствует "инородность" рассказа о черниговском бое в контексте известия 6742 г.»102.

И тем не менее, исследователь отказывается принимать факт мирного договора русских князей с татарами в 1239 г., полагая, что сообщение о нем попало в новгородские летописи по недоразумению и на самом деле должно относиться к

100 Котляр Н. Ф. Комментарий // Галицко-Волынская летопись. Текст. Комментарий. Исследование / Под ред. Н. Ф. Котляра. СПб., 2005. С. 234.

101 Черепнин Л. В. Летописец Даниила Галицкого. С. 249.

102 Черепанов С. К. К вопросу о южном источнике. С. 281.

княжеской усобице 1235 г., также закончившейся миром, о котором говорит ГВл. По мнению С. К. Черепанова, в первоначальном варианте рассказа о татарском нашествии «не могло быть непонятного и неправдоподобного известия о примирении татар с Даниилом, Владимиром (кстати, уже не киевским князем) и Мстиславом, поскольку эпизод примирения относился к иному рассказу - о войне Даниила и Владимира с Мстиславом Черниговским, т. е. к тому, который мы читаем сейчас в Ил под 6742 г.»103.

Примерно так же рассуждал и Дж. Феннел: «Этот финал (сообщение о мирном договоре. - А. М.), который также замыкает описание осады Чернигова в 1235 г. Ипат, представляется помещенным здесь ошибочно: трудно понять, что князья Чернигова, Смоленска и Галича делали в Киеве в конце 1239 г.»104. Эту точку зрения разделяют и некоторые новейшие авторы105.

На самом деле «непонятным и неправдоподобным» известие о примирении выглядит именно в контексте рассказа «о войне Даниила и Владимира с Мстиславом Черниговским», поскольку войны с таким соотношением сил вообще не было. Согласно Ил, Мстислав, Владимир и Даниил с самого начала и до конца являлись союзниками и в примирении между собой не нуждались. А, по сведениям Н1л, Мстислав Глебович вообще не участвовал в походе 1235 г., Владимиру и Даниилу противостоял тогда Михаил Всеволодович, успешно оборонявшийся в Чернигове.

Пожалуй, наиболее искусственно выглядит читающееся в Ил под 6742 г. сообщение об участии в походе на Чернигов одного из черниговских князей Мстислава Глебовича. Ни в

103 Там же.

104 Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. 1200 - 1304. М., 1989. С. 135, прим. 101.

105 Хрусталев Д. Г. Русь. От нашествия до «ига» (30 - 40 гг. XIII века). СПб., 2004. С. 171; Карпов А. Ю. Батый. М., 2011. С. 305, прим. 14.

одном другом источнике, сохранившем сведения о междоусобной войне 1234 - 1235 гг., вообще нет упоминания об этом князе, будто бы участвующем в разорении родной земли: в поход на Чернигов идут только Владимир и Даниил, а противостоит им Михаил Всеволодович, занимавший тогда чер-106

ниговский стол .

Но если даже предположить, что участие в походе Мстислава Глебовича всё же имело место и именно в качестве союзника киевского и галицкого князей, то зачем последним понадобилось заключать с ним мир под конец похода, когда с самого его начала все они воевали на одной стороне. К тому же, невозможно понять, каким образом упомянутый мир с Владимиром и Даниилом составляют «Мьстиславъ и Черни-говьчы», если черниговским князем, возглавлявшим оборону города, был тогда Михаил, а Мстислав обретался среди нападавших.

Весьма неубедительна попытка М. С. Грушевского истолковать известия ГВл в том смысле, что Мстислав Глебович мог быть посаженым на черниговском столе своими союзниками после того, как город пал, а Михаил Всеволодович бе-жал107. Подобная «комбинация» известий различных источников, содержащих по сути дела альтернативные версии события, недавно была вновь предпринята А. А. Горским108. Но как при этом быть с показаниями Н1л, из которых явствует, что защитники Чернигова и не помышляли о капитуляции, а город так и не был взят?109 Утверждение же о передаче черниговско-

106 ПСРЛ. Т. 3. С. 73-74, 284; Т. 15. Стб. 363; Т. 40. СПб., 2003. С. 117118. См. также: Татищев В. Н. История Российская. Ч. 2. Главы 19-39 // Татищев В. Н. Сочинения: В 8-ми т. М., 1995. Т. II-III. С. 229-230.

107 Грушевський М. С. !стор1я Украши - Руси. Т. II. С. 247.

108 Горский А. А. Русские земли XIII - XIV вв.: Пути политического развития. М., 1996. С. 86, прим. 33.

109 ПСРЛ. Т. 3. С. 74, 284.

го стола Мстиславу и вовсе противоречит дальнейшим показаниям источника, сообщающего, что едва только успел Владимир Рюрикович вернуться из-под Чернигова в свой Киев, как «приде» вместе с Изяславом и половцами «Михаило с черниговцы подъ Кыевъ и взяша Кыевъ»110. Выходит, что все это время Михаил был и оставался черниговским князем, и

говорить о замене его кем-то другим совершенно не прихо-

111

дится .

М. Димник, автор специального исследования, посвященного анализу летописных известий об осаде Чернигова в 1235 г., убедительно показывает, что в передаче Ил нарушена логическая последовательность изложения, которая, наоборот, четко видна в альтернативном варианте новгородских летопи-сей112. Действительно, если придерживаться рассказа Ил, то получается, что заключение мира между воюющими сторонами предшествовало «лютому бою» у стен Чернигова с использованием таранов. Но зачем в таком случае понадобилось воевать дальше и чем закончился «лютый бой» под Черниговом -остается неясным.

По нашему мнению, сообщение о мире в рассказе Ил под 6742 г. является неудачной вставкой, ломающей правильный порядок изложения113. Вопреки утверждению Дж. Феннела, это сообщение не замыкает описание черниговского похода, а нелепо разрывает его: ведь получается, что решающий штурм Чернигова произошел как раз после того, как враждующие стороны примирились.

110 Там же.

111 Подр. см.: Майоров А. В. Галицко-Волынская Русь. Очерки социально-политических отношений в домонгольский период. Князь, бояре и городская община. СПб., 2001. С. 564-566.

112 DimnikM. The Siege of Chernigov. Р. 395-396.

113 См.: Майоров А. В. Летописные известия об обороне Чернигова. С. 323-324.

М. Димник имел все основания утверждать, что никакого мира в 1235 г. вообще заключено не было114. Война продолжалась, и после провала черниговского похода военные действия переместились в пределы Киевской земли. По пятам отступающих войск галицкого и киевского князей шли войска черниговского князя Михаила Всеволодовича, а с юга к Киеву «в силе тяжце» подоспел его союзник Изяслав Мстиславич, собравший половцев115. В итоге Владимир Рюрикович и Даниил Романович потерпели сокрушительное поражение, стоившее обоим их княжеских столов: Владимиру - киевского, а Даниилу - галицкого116.

Напротив, известие о заключении мира гармонично вписывается в контекст повествования о монголо-татарском нашествии 1239 г., не нарушая, а, скорее, логически завершая его композицию. Несмотря на множество деталей и отдельных эпизодов, рассказ о татарском «пленении» Черниговской земли не содержит внутренних противоречий и не опровергается показаниями других источников (в отличие от путаного и сбивчивого рассказа ГВл о походе 1235 г.). Перед нами подробное и цельное повествование, скорее всего исходящее от непосредственного очевидца, все составные части которого четко согласуются друг с другом и объединены общей линией сюжетного развития.

Еще одним весьма важным обстоятельством, указывающим на соответствие описываемого похода на Чернигов реалиям монголо-татарского нашествия, является приведенный в летописи перечень захваченных городов, точнее говоря, порядок, в котором эти города перечислены. Указанные сведения содержатся только в Ил, где сказано, что от Чернигова враги «поидоша, пленячи землю, поимаша грады многы по Десне.

114 Dimnik M. The Siege of Chernigov. P. 401.

115 ПСРЛ. Т. 3. С. 74; Т. 2. Стб. 773.

116 См.: Майоров А. В. Галицко-Волынская Русь. С. 566-570.

Тоу же взяша и Хороборъ, и Сосницю, и Сновескь, иныи грады многии, и придоша же опять Черниговоу»117.

Где находились эти древние города? Наши современные представления по исторической географии Древней Руси дают возможность получить более или менее определенный ответ на этот вопрос. Сосница - ныне одноименный районный центр Черниговской области Украины, расположенный по течению рек Убеди и Вьюнка118. Хоробор отождествляют с городищем в одноименном урочище близ села Макошино (Менского района Черниговской области), расположенным на берегу реки Мены119. Сновск же связывают с городищем на правом берегу реки Сновы близ села Седнев (Черниговского района Черниговской области) или с расположенными в непосредственной близости от него археологическими объектами120.

Таким образом, все упомянутые летописью города располагались к востоку или северо-востоку от Чернигова: Сновск -примерно в 30 км, Хоробор и Сосница - в 85 - 100 км (если считать по течению Десны). Как верно подметил М. Димник, порядок, в котором названы эти города в летописи, вероятно, отражает очередность их захвата. «Знаменательно, что города Хоробор и Сосница, расположенные восточнее Сновска, были

117 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 772.

118 Коваленко В. П., Шекун О. В. Лггописна Сосниця // Минуле Сос-нищ та 11 околиць. Чернтв, 1990. С. 9-13; Куза А. В. Древнерусские городища X - XIII вв.: Свод археологических памятников. М., 1996. С. 107-108. № 429.

119 Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. СПб., 2002. С. 211; Куза А. В. Древнерусские городища. С. 107. № 424.

120 Насонов А. Н. «Русская земля». С. 54, 209; Куза А. В. Древнерусские городища. С. 109, № 447, 448.

захвачены раньше его. Это предполагает, - делает вывод исследователь, - что нападавшие пришли с востока»121.

Если, тем не менее, упомянутые города были разрушены князьями Владимиром и Даниилом, как утверждается в Ил, «удивительно, что она не называет ни одного города западнее Чернигова, лежавшего на пути князей и их армий и не захваченного ими»122. В альтернативном варианте описания черниговской кампании 1235 г., представленном в Н1л, говорится, что нападавшие ограничились только разорением ближайших околиц Чернигова: «.много воева около Чернигова, и посадъ пожже ... много пустошивь около Чернигова»123. Эти сведения, как и все сообщение Н1л, следует считать более досто-

124

верными .

Первоначальный текст известия о «пленении» Черниговской земли

Таким образом, мы должны констатировать вполне очевидный факт: текст, читающийся в Ил под 6742 г., в действительности относится к событиям татарского нашествия и должен быть помещен (как это сделано в С1л - НК2 - Н4л) под 6747 г. в связи с сообщениями о походе войск Батыя.

Первоначальный текст описания нашествия монголо-татар на Черниговскую землю в ГВл оказался разорванным на части. Если соединить эти искусственно разрозненные фрагменты, получится цельное последовательное повествование,

121 Dimnik M. The Siege of Chernigov. Р. 399.

122 Ibid.

123 ПСРЛ. Т. 3. С. 73-74, 284.

124 Подр. см.: Майоров А. В. Галицко-Волынская Русь. С. 560-564.

почти дословно совпадающее с текстом новгородских летопи сей:

Ил

под 6745 (1237) г.:

В то же время посла на Черниговъ. Обьстоупиша град в силе тяжце. Слы-шавъ же Мьстиславъ Глебовичь нападение на град иноплеменьных, приде на ны со всими вои. Бившимъся имъ.

под 6742 (1234) г.

.люто бо бе бои оу Чернигова, оже и тарань на нь поставиша, меташа бо каменемь полтора перестрела; а камень, якоже можахоу 4 моужа силнии подъяти.

под 6745 (1237) г.

.побеженъ бысть Мьстиславъ, и множество от вои его избьенымъ бысть, и градъ взяша, и запалиша огньмь. Епископа оставиша жива и ведоша и во Гло-уховъ.

под 6742 (1234) г.

Створиша же миръ со Володиме-ромь и Даниломь Мьстиславъ.

С1л

под 6747 (1239) г.:

Иную же рать посла на Черниговъ. Пришедше же послании, оступиша град Чернигов в силе тяжце. Слыша же Мьстиславъ Глебовичь нападение ино-племеных на град и прииде на ня съ своими вои. Бившеся имъ крепко, лютъ бо бе бои у Чернигова, оже и тараны на нь поста-виша, и меташа на нь камениемъ полтора перестрела, а камень же, яко же можаху 4 мужи силнии подьяти. И побеженъ бысть Мьстиславъ, множество от вои его избьено бысть. И град взяша и запалиша огнемъ, а епископа оставиша жива и ведоша и въ Глуховъ. А оттоли приидоша къ Киеву с миромъ и смирившася съ Мьстиславомъ и Володиме-ромъ и съ Данилом.

Приведенное сопоставление убеждает нас в том, что существующее в современной литературе мнение, будто текст о черниговском походе Даниила и Владимира, читающийся в Ил под 6742 г., заимствован Летописцем Даниила Галицкого

из недошедшей до нас Киевской летописи 1238 г.125, ошибочно. Упомянутый текст относится к другому событию - нашествию монголо-татар, происходившему осенью 1239 г., и таким образом он не мог возникнуть ранее этого времени.

Следует также отметить, что первоначальный текст известия о походе монгольских войск на Чернигов был полнее, чем в передаче С1л - НК2 - Н4л. Позднейшими переписчиками был опущен небольшой фрагмент, читающийся теперь только в Ил и повествующий о начальной стадии похода: «От-тоуда же поидоша, пленячи землю, поимаша грады многы по Десне. Тоу же взяша и Хороборъ, и Соснице, и Сновескь, иныи грады многии, и придоша же опять Черниговоу». Выхваченный из первоначального контекста и приспособленный для иных целей, он выглядит в ГВл как лишняя и малопонятная подробность.

Между тем, подлинность этого фрагмента не вызывает сомнений. В пользу его аутентичности свидетельствует обилие конкретных деталей и четкая логика изложения, оригинальный характер сообщаемой информации. Возвращенный в свой первоначальный контекст, рассматриваемый нами отрывок, приобретает утраченный смысл: от границ Черниговской земли татары двигались на запад вдоль северного берега Сейма, а затем Десны, поочередно захватывая расположенные там города, и только после этого достигли самого Чернигова.

В итоге мы получаем полный текст летописного описания нашествия монголо-татар на Черниговскую землю, которое первоначально могло иметь следующий вид: «А иная рать по-идоша на Черниговъ, пленячи землю, поимаша грады многы по Десне. Тоу же взяша и Хороборъ, и Сосницю, и Сновескь, иныи грады многии. И пришедши же Черниговоу, и обьсто-

125 Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. С. 45; Котляр Н. Ф. Галицко-Волынская летопись. С. 103.

упиша градъ. Слышав же Мьстиславъ Глебовичь нападение иноплеменныхъ на градъ, и прииде на нь съ своими вои; и бившимся имъ, лютъ бо паки бои бысть оу Чернигова, оже и тарань на нь поставиша, меташа бо камениемъ полтора перестрела, а камень якоже можахоуть 4 моужи силнии подъяти. И побежденъ бысть Мьстиславъ, и множество вои его избьено бысть, и градъ взяша и запалиша и огнемъ, а епископа взяша, оставиша жива и ведоша его въ Глоуховъ и паки пустиша. И оттоудоу приидоша с миромъ къ Киевоу и смирившееся съ Мьстиславомъ и с Володимеромъ и с Даниломъ».

Черниговский епископ Порфирий

Сообщению о мире русских князей с татарами предшествует известие о черниговском епископе, которому татары не только сохранили жизнь, но и освободили из плена. Возможно, именно он - один из немногих, кто пережил захват города - и был автором подробного рассказа о вражеском нашествии на Черниговскую землю, отразившегося в ГВл, а также в летописях новгородско-софийской группы.

Об особой судьбе черниговского владыки было известно также в Северо-Восточной Руси. В Лл в конце статьи 6747 (1239) г. читаем: «Того ж лета. Взяша Татарове Черниговъ, князи ихъ (черниговские князья. - А. М.) выехаша въ Оугры, град пожегше, и люди избиша, и монастыре пограбиша, а епископа Перфурья пустиша в Глухове, а сами идоша в станы свое»126. Упоминание личного имени епископа и топографическая точность в описании его освобождения наряду с сообщением об ограблении монастырей - все это определенно указывает, что источником сведений о падении Чернигова мог быть переживший катастрофу епископ Порфирий.

126 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 469.

Требует объяснения необычная лояльность татар в отношении пленного черниговского епископа. Этот факт давно привлекает внимание историков. Н. М. Карамзин в свое время предположил, что «сим знаком отличного милосердия они (татары. - А. М.) хотели, кажется, обезоружить наше духовенство, ревностно возбуждавшее народ к сопротивлению»127. По-видимому, такого же взгляда держались С. М. Соловьев и М. С. Грушевский, полагавшие, что татары «уважали религию каждого народа»128 и «вообще не трогали духовенство»129. В освобождении Порфирия видят первое проявление веротерпимости татар на русской земле и знак уважения к его епи-

130

скопскому сану .

С этим можно было бы согласиться, если не учитывать, что в период завоевания Руси монголо-татары проявляли совершенно иное отношение к духовенству. В летописях отмечены случаи гибели от рук захватчиков владимиро-суздальского епископа Митрофана131 и переяславского епископа Симеона132; бесследно сгинули киевский митрополит Иосиф (прибывший на Русь в 1236 г.) 133 и владимиро-волынский епископ Василий134. Лишь бегство спасло от гибели рязанского владыку, которого, несомненно, ожидала участь других рязанских священников и монахов, замученных татарами («овых рассекаху мечи, а другиъ стрелами стрелахуть и въ огнь вметаху»)135.

127 Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1992. Т. IV.

С. 9.

128 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 3 // Соловьев С. М. Сочинения: В 18-ти книгах. М., 1988. Кн. II. С. 249.

129 Грушевський М. С. кторш Украши - Руси. Т. II. С. 249.

130 Охотина Н. А. Русская церковь и монгольское завоевание (XIII в.) // Церковь, общество и государство в феодальной России / Отв. ред. А. И. Клибанов. М., 1990. С. 70.

131 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 517-519.

132 Там же. Т. 2. Стб. 782.

133 Там же. Т. 1. Стб. 514; Т. 3. С. 74, 285.

134 Там же. Т. 2. Стб. 740. (В последний раз упомянут в летописи ок. 1229 г.).

135 Там же. Т. 1. Стб. 515.

Сохранив жизнь черниговскому епископу, захватчики, очевидно, должны были руководствоваться какими-то особыми мотивами. Эти мотивы вполне определенно просматриваются в сообщении новгородских летописей о примирении татар с тремя русскими князьями, последовавшем сразу за освобождением епископа.

Можно согласиться с теми исследователями, которые видят здесь попытку использовать пленного владыку в дипломатических целях136. По всей видимости, епископу сохранили жизнь для того, чтобы с его помощью склонить к сотрудничеству тех русских князей, которые готовы были ценой подчинения татарам избежать военного столкновения с ними. По мнению М. Димника, подобным образом татары пытались использовать и некоторых князей, в частности, ростовского князя Василька Константиновича, плененного в битве на Сити и казненного после отказа принять условия захватчиков137. По-видимому, такая же участь была уготована пленному московскому князю Владимиру Юрьевичу, оставленному в живых для участия в переговорах с защитниками осажденного Владимира и убитого на их глазах138.

Черниговский епископ, надо думать, должен был выступить посредником на переговорах с южнорусскими князьями и склонить их к примирению с татарами. Тот факт, что татары отпустили владыку Порфирия живым, намекает, что его миссия удалась. Прежде чем оставить Чернигов, татары, - полагает М. Димник, - «отправили послов в Киев с предложением мира. Если Порфирий согласился сотрудничать с ними, он вполне мог быть одним из этих послов»139.

Если верно предположение о дипломатической миссии владыки Порфирия, то находит объяснение, почему он был

136 См.: Dimnik M. The Dynasty of Chernigov, 1146 - 1246. Cambridge, 2003. Р. 352; Хрусталев Д. Г. Русь. От нашествия до «ига». С. 171; Соколов Р. А. Русская церковь во второй половине XIII - первой половине XIV в. СПб., 2010. С. 41.

137 Dimnik M. The Dynasty of Chernigov. Р. 352.

138 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 461-462, 516-517.

139 Dimnik M. The Dynasty of Chernigov. Р. 352.

освобожден из плена не в самом Чернигове, а лишь после того как был доставлен в Глухов.

По всей видимости, взятие Чернигова еще не означало прекращения боевых действий. Завоевание Черниговской земли продолжалось. Дальнейший путь захватчиков прослеживается по археологическим материалам. Примечательно, что на север и запад они не пошли, во всяком случае, в Любече, располагавшемся всего в 50 км северо-западнее Чернигова, следов татарского погрома археологами не обнаружено140. От Чернигова завоеватели двинулись на восток по Десне и дальше - по Сейму, в направление к верховьям Северского Донца. Ими были разрушены и сожжены города Путивль, Глухов, Вырь, Рыльск, Новгород-Северский и др141.

Рейд монголо-татар от стен поверженного Чернигова на территорию Новгород-Северской земли, захват и разрушение расположенных там городов, включая Глухов и Рыльск, как нам представляется, имел целью сломить единственного из черниговских князей, поднявших оружие против захватчиков, - северского князя Мстислава Глебовича.

Из летописных сообщений не понятно, где в это время княжил Мстислав, нет определенного ответа на этот вопрос и у исследователей. По мнению П. В. Голубовского, он мог княжить «в одном из ближайших городов» 142 ; согласно

140 Рыбаков Б. А. Раскопки в Любече в 1957 г. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР. М., 1960. Вып. 79. С. 30. Ср.: Коваленко В. П. Майстерня ювел1ра XIII ст. на дитинщ Любеча // Старожитноста Рус - Украши / В1дп. ред. П. П. Толочко. Кшв, 1994. С. 139.

141 Каргалов В. В. Внешнеполитические факторы. С. 114; Беляева С. А. Южнорусские земли во второй половине XIII - XIV вв.: по материалам археологических исследований. Киев, 1982. С. 31; Толочко П. П. Кочевые народы степей и Киевская Русь. СПб., 2003. С. 140; Dimnik M. The Dynasty of Chernigov. P. 350. См. также: Корзухина Г. Ф. Русские клады IX - XIII вв. М.; Л., 1954. С. 44-45; Куза А. В. Малые города Древней Руси. М., 1989. С. 77-81.

142 Голубовский П. В. История Северской земли до половины XIV столетия. Киев, 1881. С. 193.

Л. В. Войтовичу, был северским князем143. В синодике, принадлежавшем Антониевскому монастырю, а после его упразднения - Воскресенской церкви в Любече (Любецкий синодик), в котором читается помянник древних черниговских князей (Лл. 16 - 21), Мстислав Глебович упомянут как великий князь144. Опираясь на это упоминание, Р. В. Зотов сделал вывод, что Мстислав после перехода Михаила в Киев должен был занимать черниговский стол и встретить татар как черниговский князь145.

При решении этого непростого вопроса, возможно, стоит обратить внимание на известное в ученых кругах с начала XIX в. местное черниговское предание о княгине Домникии, которая, узнав о поражении княжеской дружины в бою с татарами и желая избежать плена, бросилась с Красного терема (круглой каменной башни у Спасо-Преображенского собора) и разбилась насмерть. Эту историю в 1816 г. опубликовал Михаил Егорович Марков (1760 - 1819), отставной генерал и директор Черниговской гимназии. В комментарии к этому преданию он предположил, что Домникия была «может быть, не черниговская княгиня, а супруга рыльского князя Мстислава Глебовича, который в сие время был в Чернигове в отсутствие князя Михаила Всеволодовича, чтоб оборонять оной от

146

татар» .

143 Войтович Л. В. Княжа доба на Рус! портрети елгти. Бша Церква, 2006. С. 409.

144 Зотов Р. В. О черниговских князьях по Любецкому синодику и о Черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892 (Летопись занятий Археографической комиссии за 1882 - 1884 гг.). С. 25.

145 Там же. С. 76, 193. Мнение Р. В. Зотова поддерживается некоторыми новейшими авторами, см.: Донской Д. В. Рюриковичи. Исторический словарь. М., 2008. С. 483; Павленко С. О. Князь Михайло Чершпвський та його виклик Ордг Чернгга, 1996. С. 27; Dimnik M. The Dynasty of Chernigov. Р. 351. Карпов А. Ю. Батый. С. 86.

146 Марков М. Е. О достопамятностях Чернигова // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. М., 1847. Год 3. Кн. 1 (14). Отд. IV. С. 15. Впервые работа Маркова опубликована в издании: Периодическое сочинение об успехах народного просвещения. СПб., 1816. № 41.

В своей интерпретации Марков, вероятно, опирался на сообщение Лл об убийстве татарами рыльского князя Мстислава, помещенное под 6749 (1241) г.: «Тогож же лета Татарове оубиша Мстислава Рыльского»147. Историки обычно затрудняются определить, к какому поколению черниговских Ольговичей принадлежал этот князь148. Р. В. Зотов предлагал видеть в нем сына Святослава-Бориса Ольговича, приходившегося внуком Святославу Ольговичу Северскому149. В качестве рыльского князя Святослав-Борис Ольгович упоминается среди участников похода русских князей на половцев в 1185 г.150 Но, поскольку дальнейшая судьба этого, попавшего в плен к половцам князя неизвестна, а между 1185 и 1241 гг. нет сведений о каких-либо правивших в Рыльске князьях, предположение Зотова выглядит маловероятным.

Таким образом, нам представляется, что не меньше оснований было у тех историков, кто, подобно М. Е. Маркову, видел в Мстиславе Глебовиче, оборонявшем Чернигов от татар в 1239 г. и Мстиславе Рыльском, убитом татарами в 1241 г. одного и того же князя151 . Среди достопримечательностей Чернигова, расположенных вблизи древней церкви Св. Параскевы Пятницы, еще в начале XX в. показывали «курган, в котором, по преданию, погребена княгиня Домникия, супруга князя Мстислава Глебовича Рыльского»152. К сожалению, в настоящее время этот памятник не существует.

147 ПСРЛ. Т. I. Стб. 470.

148 Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. IV. Прим. 20; Рапов О. М. Княжеские владения на Руси X - первой половины XIII вв. М., 1977. С. 131.

149 Зотов Р. В. О черниговских князьях по Любецкому синодику. С. 94. Мнение Р. В. Зотова повторяет Л. В. Войтович (Княжа доба на Русг.. С. 411).

150 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 397; Т. 2. Стб. 637.

151 См.: Ратшин А. Полное собрание исторических сведений о всех бывших в древности и ныне существующих монастырях и примечательных церквах России. М., 1852. С. 541; Иловайский Д. И. История России: Становление Руси. Периоды Киевский и Владимирский. М., 1996. С. 526.

152 Россия. Полное географическое описание нашего отечества / Под ред. В. П. Семенова. Т. VII: Малороссия. СПб., 1908. С. 353. См. также: Гео-графическо-статистический словарь Российской империи / Под ред.

Если верны сведения о княжении Мстислава Глебовича в Рыльске, становится понятным, почему епископ Порфирий получил свободу в расположенном неподалеку Глухове, куда был специально доставлен татарами из Чернигова. Возможно, именно здесь при посредничестве епископа было достигнуто примирение Мстислава с татарами.

По данным Псковской Первой (далее - П1л) и Псковской Третьей (далее - П3л) летописей, сохранившихся в поздних списках (главным образом XVII в.), Чернигов был взят татарами 18 октября: «Того же лета, на осень, град Черниговъ взятъ бысть от Тотаръ от царя Батыя месяца окътября во 18 день, во вторникъ»153. Эта же дата читается в летописном сборнике, именуемом Летописью Авраамки, в своей основной части составленном во Пскове или Новгороде на рубеже 1460 - 1470-х гг.: «В лето 6747 [...] Того же лета взяша Татарове Черниговъ, Октября 18»154. 18 октября 1239 г. действительно приходится на вторник. Дальнейший путь захватчиков лежал к Киеву.

Приход Менгу-хана к Киеву

Как и в летописях новгородско-софийской группы, в Ил также сохранились сведения о попытке татар заключить мир с русскими князьями после падения Чернигова, и переговоры о мире здесь также происходят под Киевом. Правда вместо трех названных выше князей татарские послы ведут переговоры с Михаилом Всеволодовичем и киевлянами: «Меньгоуканови [...] присла послы свои к Михаилоу и ко гражаномъ, хотя е прельстити, и не послоушаша его»155.

В. П. Семенова. СПб., 1885. Т. V. Вып. 4. С. 662; Русский провинциальный некрополь: картотека Н. П. Чулкова из собрания Государственного литературного музея / Сост. С. Г. Блинов. М., 1996 (Река времен. Кн. 4). С. 109.

153 ПСРЛ. М., 2003. Т. 5. Вып. 1. С. 12. См. также: Там же. М., 2000. Т. 5. Вып. 2. С. 79.

154 Там же. М., 2000. Т. 16. Стб. 51.

155 Там же. Т. 2. Стб. 782.

Приведенное известие в Ил помещено сразу за сообщением о взятии татарами Чернигова и сохранении жизни местному епископу. Такой же порядок изложения событий представлен в летописях, восходящих к Новгородско-Софийскому своду. В С1л известие о прибытии Менгу к Киеву помещено в самом начале статьи 6748 г. (предшествующая статья заканчивается сообщением о примирении татар с тремя русскими князьями под Киевом)156, в НК2 и Н4л эти два сообщения разделены вставкой - рассказом о Невской битве157. Такая же последовательность событий представлена в летописях, восходящих к Белорусско-Литовскому своду 1446 г.158, в МС159 и в

160

позднейших летописях .

Из сказанного можно заключить, что приход хана Менгу к Киеву был продолжением успешного рейда по Черниговской земле возглавляемого им татарского войска, посланного на Русь Батыем. Подобная реконструкция событий осени 1239 г. прочно вошла в литературу161. Однако в последнее время сделаны попытки к ее пересмотру.

По мнению некоторых новейших авторов, хан Менгу (Мунке) осенью 1239 г. находился на другом театре боевых действий, далеко за пределами Руси. Такой вывод строится на основании рассказа персидского историка и государственного деятеля Рашид ад-Дина (ум. в 1318 г.) о походах монголов в 1238 - 1239 гг.: «Потом в кака-ил, год свиньи, соответствующий 636 г. х. [14 августа 1238 - 2 августа 1239 г. н. э.], Гуюк-хан, Менгу-каан, Кадан и Бури направились к городу Минкас и зимой, после осады, продолжавшейся один месяц и пятна-

156 Там же. Т. 6. Вып. 1. Стб. 301.

157 Там же. Т. 42. С. 116; Т. 4. Ч. 1. С. 223-225.

158 Там же. Т. 17. Стб. 22-24; Т. 35. С. 25-26, 43-44.

159 Там же. Т. 25. С. 130-131.

160 Там же. Т. 7. С. 144; Т. 10. С. 114-115; Т. 15. Стб. 373-374; Т. 18. С. 60; Т. 20. С. 158; Т. 23. С. 77; Т. 24. С. 94; Т. 26. С. 76; Т. 33. С. 67 и др.

161 Мавродин В. В. Очерки истории Левобережной Украины с древнейших времен до второй половины XIV века. СПб., 2002. С. 365; Рыбаков Б. А. Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи. М., 1963. С. 88; Кар-галов В. В. Внешнеполитические факторы. С. 113; Почекаев Р. Ю. Батый. Хан, который не был ханом. М.; СПб., 2007. С. 131-132.

дцать дней, взяли его. Они были еще заняты тем походом, когда наступил год мыши, 637 г. х. [3 августа 1239 - 22 июля 1240 г. н. э.]»162.

Поскольку упомянутый в приведенном сообщении город Минкас (М.н.к.с) не представляется возможным отождествить с Черниговом или другим южнорусским городом (упоминание об осаде Минкаса помещено в контексте известий о войнах монголов с черкесами и кипчаками), Менгу не мог оказаться у берегов Десны и Днепра в конце 1239 г. В результате его появление под Киевом и переговоры с Михаилом Всеволодовичем относят либо к весне 1240 г.163, либо, вопреки последовательности событий, представленной в летописях, полагают, что приход Менгу к Киеву предшествовал взятию Чернигова и мог произойти летом - в начале осени 1239 г.164

Едва ли, впрочем, для подобных выводов есть достаточные основания. Из приведенного сообщения Рашид ад-Дина следует, что участие Менгу в полуторамесячной осаде и взятии Минкаса (отождествляемого с Магасом - столицей северокавказской Алании) относится к зиме 1238/39 гг., а дальнейшее участие его в походе продолжалось до начала августа 1239 г.165

Об осаде и взятии монголами «города асов Ме-цыо-сы» (Ме-це-сычэн) сообщается также в китайской официальной хронике Юань-ши (составлена в 1369 - 1370 гг.), повествующей о периоде монгольских завоеваний. Согласно этому источнику, осада началась зимой, в одиннадцатой луне (месяце) года цзи-хай (т. е. между 27 ноября и 26 декабря 1239 г.), а

162 Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. II / Пер. с персидского Ю. П. Верховского; под ред. И. П. Петрушевского. М.; Л., 1960. С. 39.

163Хрусталев Д. Г. Русь: от нашествия до «ига». С. 175.

164 Карпов А. Ю. Батый. С. 87, 305, прим. 15.

165 См.: Кузнецов В. А. Очерки истории алан. Орджоникидзе, 1984. С. 258; Бубенок О. Б. Аланы-асы в Золотой Орде (XIII - XV вв.). Киев, 2004. С. 53-54.

город пал в первой луне года си-ли-цянь-бу (т. е. между 6 и 24 февраля 1240 г.)166.

Если в обоих источниках речь идет об осаде и взятии одного и того же города, то неизбежно встает вопрос, какой из датировок следует отдать предпочтение. У исследователей нет единого мнения по этому поводу167. Но какая бы из дат ни была принята, участие Менгу в боевых действиях на Северном Кавказе не затрагивает период осени 1239 г., когда состоялся поход в Черниговскую землю, завершившийся появлением татар под Киевом, переговорами с Михаилом Всеволодовичем и примирением с тремя другими князьями.

Таким образом, сообщаемая псковскими летописями дата падения Чернигова - 18 октября - в свете данных иностранных источников о монгольских завоеваниях 1239 - начала 1240 гг. воспринимается как наиболее вероятная. Это повышает доверие к другим псковским известиям, относящимся к периоду монголо-татарского нашествия.

Правда, такие известия сохранились в виде отрывочных записей в составе погодных статей, содержащих сведения, в основном не относящиеся ко времени монголо-татарского нашествия. Происхождение этих записей не вполне ясно. Тем не менее, очевидно, что они основывались на каких-то кратких известиях, содержавших полные даты событий, связанных с важнейшими эпизодами борьбы с татарами и используемых для дальнейших хронологических расчетов.

Так, псковским летописцам были известны полные даты битвы на Калке (31 мая), взятия татарами Переяславля Южного (3 марта), Чернигова (18 октября) и Киева (19 ноября). Все они выстроены в четкой хронологической последовательности

166 Иванов А. И. История монголов (Юань-Ши) об асах-аланах // Xри-стианский Восток. СПб., 1913. Т. II. Вып. 3. С. 283, 299; Золотая Орда в источниках. Т. 3: Китайские и монгольские источники / Сост., пер. и ком-мент. Р. П. Xрапачевского. М., 2009. С. 175, 242.

167 См.: Ванеев З. Н. Средневековая Алания. Сталинири, 1959. С. 175176; Лавров Л. И. Нашествие монголов на Северный Кавказ // История СССР. 1965. № 5. С. 99; Гадло А. В. Этническая история Северного Кавказа X - XIII вв. СПб., 1994. С. 179-180.

относительно другого трагического события - неурожая и голода 1230 г., - названного «потрясением земли» и приуроченного к знамению на солнце (14 мая): «От Калкова до потрясения земли 8 лет [...] От потрясения земли до взятия Рязань-скаго и Володимерскаго от Тотаръ 8 лет; и по Рязаньскомъ

взятии на другое лето Переяславль Рускии взятъ бысть в сре-

168

докрестныя недели, месяца марта въ 3 день» .

Бегство из Киева Михаила Всеволодовича

Бегству Михаила предшествовали появление вблизи Киева войска хана Менгу, а также переговоры с послами хана: «Меньгоуканови же пришедшоу сглядатъ града Кыева, ставшоу же емоу на онои стране Днестра (Днепра, по Хлебни-кому списку. - А. М.) во градъка Песочного; видивъ град, оудивися красоте его и величествоу его; присла послы свои к Михаилоу и ко гражаномъ, хотя е прельстити, и не посло-ушаша его»169. Из слов Ил о переговорах татарских послов с Михаилом и киевлянами неясно, чем хотели их «прельстить» татары. Ясно только, что переговоры не привели к миру, и в результате Михаил должен был бежать из Киева.

Недосказанность сообщения древнего источника, вероятно, вызвала попытки дополнить его известие со стороны позднейших летописцев. Так, в летописях второй половины XV -XVI вв. появляется сообщение об убийстве Михаилом послов хана Менгу («посланных к ним избиша»)170. Постепенно оно обрастает подробностями и у составителя Никоновской летописи превращается в целую новеллу: Менгу предлагает Михаилу свою дружбу и советует «повиниться» и «поклониться царю нашему Батыю», на что благочестивый князь отвечает отказом, так как не может признать власть царя-иноверца; разгневанный Менгу попытался выманить Михаила из города

168 ПСРЛ. Т. 5. Вып. 1. С. 11; Т. 5. Вып. 2. С. 79.

169 Там же. Т. 2. Стб. 782.

170 Там же. Т. 25. С. 131. См. также: Там же. Т. 23. С. 77; Т. 15. Стб. 374; Т. 7. С. 144.

якобы для новых переговоров, но князь, распознав обман, приказал перебить ханских послов, а затем, испугавшись содеянного, бежал из Киева; татары гнались за ним, но не смог-

171

ли настичь .

Исследователи, хотя и выражают иногда сомнения в достоверности приведенного рассказа Никоновской летописи, в целом с доверием воспринимают известие об убийстве Михаилом татарских послов172. Высказывается предположение, что это убийство стало одной из причин расправы с самим Михаилом в 1246 г. по приказу Батыя173.

Но чем руководствовался князь, совершая столь рискованный и не вполне благовидный поступок? М. Димник предположил, что Михаил действовал подобно своему дяде, черниговскому князю Мстиславу Святославичу, вместе с другими князьями совершившему убийство татарских послов перед битвой на Калке174. Безусловно, пример старшего родственника мог иметь значение для Михаила. Однако этот пример должен был скорее предостеречь его, ведь жестокая казнь пленных русских князей после поражения на Калке была следствием убийства упомянутых послов175. Среди казненных тогда русских пленников был и черниговский князь Мстислав Святославич, о чем, разумеется, не мог не знать Михаил Всеволодович.

171 Там же. Т. 10. С. 115-116.

172 Из новейших работ см.: Толочко П. П. Князшська i життева драма Михайла Чершпвського // Святий князь Михайло Чершпвський та його доба. Матерiали церковно-гсторично! конференцп / Ввдп. ред. В. П. Коваленко. Чершлв, 1996. С. 11; IeaKiH Г. Ю. Монгольська навала на Русь // Давня гсторш Украгни: У 3-х томах / Гол. ред. П. П. Толочко. Кшв, 2000. Т. 3. С. 578; Dimnik M.The Dynasty of Chernigov. Р. 353; Хрусталев Д. Г. Русь: от нашествия до «ига». С. 181; Почекаев Р. Ю. Батый. С. 132; Карпов А. Ю. Батый. С. 87-88.

173 Голубинский Е. Е. История русской церкви. М., 1997. Т. II. 1-я половина тома. С. 45; Юрченко А. Г. Князь Михаил Черниговский и Бату-хан (К вопросу о времени создания агиографической легенды) // Опыты по источниковедению. Древнерусская книжность. СПб., 1997. С. 123-125.

174 Dimnik M. The Dynasty of Chernigov. Р. 353.

175 См.: ПСРЛ. Т. 3. С. 62-63.

Некоторые авторы склоняются к выводу, что в своих действиях в отношении ханских послов Михаил руководствовался какими-то иррациональными мотивами: его поступок «представляется ничем не оправданной жестокостью, даже безумием, порожденным разве что крайним отчаянием, ибо князь обрекал и себя, и всех киевлян на неминуемую смерть», - пишет, к примеру, А. Ю. Карпов176.

Нам представляется, что сообщение об убийстве татарских послов Михаилом требует более тщательного источниковедческого анализа. Это сообщение отсутствует не только в Ил, но также и в летописях новгородско-софийской группы (в статье 6748 (1240) г.)177. Нет этого сообщения и в списках ВПл, отразивших текст московского великокняжеского свода 1472 г.178

Упоминание об избиении послов появляется только в московских летописях, составленных в конце 1470 - начале 1480-х гг. - в Ел, «Летописце от 72-х язык» и МС, где оно носит характер добавления к первоначальному тексту: «Он же

тех изби...»179; «.и не послушаша его, а посланных к ним избиша»180.

В московские летописи эпизод с избиением послов попал, очевидно, из Жития Михаила Черниговского, в одной из редакций которого (так называемой распространенной редакции отца Андрея, в составе краткой редакции Русского Пролога под 23 августа) читаем: «Михаилу же тъгда держащю Кыев; придоша посли от Батыя, он же, видев словеса льсти их, пове-ле я избити» 181 . Эта редакция была составлена не позднее начала XIV в. (ее древнейший список датируется 1313 г.)182.

176 Карпов А. Ю. Батый. С. 87.

177 ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. Стб. 301; Т. 42. С. 116; Т. 4. Ч. 1. С. 226.

178 Там же. Т. 26. С. 76, 352.

179 Там же. Т. 23. С. 77; Т. 28. С. 54, 212.

180 Там же. Т. 25. С. 131.

181 Лосева О. В. Жития русских святых в составе древнерусских Прологов XII - первой трети XV вв. М., 2009. С. 299. См. также: Серебрян-ский Н. И. Древнерусские княжеские жития (Обзор редакций и тексты). М., 1915. Тексты. С. 64.

182 Лосева О. В. Жития русских святых... С. 244, 298.

Первоначальной редакцией Жития большинством исследователей признается Ростовская редакция, составленная в третьей четверти XIII в. при дочери и внуках Михаила Всеволодовича, ростовских князьях Борисе (ум. в 1277 г.) и Глебе (ум. в 1278 г.)183. В Ростовской редакции известия об убийстве татарских послов нет184. Нет этого известия и в краткой редакции отца Андрея185.

Проделанный А. А. Горским сравнительно-текстологический анализ распространенной и краткой редакций отца Андрея показывает, что текст о монгольском нашествии распространенной редакции вторичен по отношению к краткой, и «указание на убийство Михаилом монгольских послов появилось в редакции Жития, не являющейся первона-

186 17-

чальной, к архетипному тексту оно не относится» . К такому же выводу приходит и Н. И. Милютенко187.

Вероятно, появление в тексте Жития Михаила Черниговского на одном из этапов его эволюции эпизода убийства монгольских послов было связано с началом прославления князя как мученика за веру. Текст распространенной редакции отца Андрея был включен в С1л старшего извода и Н1л младшего извода: в С1л он помещен отдельно под заголовком «Убьение князя Михаила Чернигавьскаго и его боярина Феодора от царя Батыя в Орде» после известий статьи 6753 (1245) г.188; в Н1л

183 Серебрянский Н. И. Древнерусские княжеские жития. С. 110-111; Клосс Б. М. Житие князя Михаила Черниговского // Письменные памятники истории Древней Руси. С. 208-210; Милютенко Н. И. Новгородская I летопись младшего извода и общерусский летописный свод начала XV в. // Летописи и хроники. Новые исследования. 2009 - 2010. СПб., 2010. С. 183185.

184 Серебрянский Н. И. Древнерусские княжеские жития. Тексты. С. 55.

185 Там же.

186 Горский А. А. Гибель Михаила Черниговского в контексте первых контактов русских князей с Ордой // Средневековая Русь. М., 2006. Вып. 6. С. 146-147.

187Милютенко Н. И. Новгородская I летопись. С. 184-185.

188 ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. Стб. 318-325.

этот текст заполняет собой всю летописную статью 6753 (1245) г.189

При составлении великокняжеского летописного свода 1477 г. (вероятного протографа Ел и МС, чьим главным источником была С1л) на основании текста, читающегося в С1л, Пахомием Логофетом была написана новая редакция Жития Михаила Черниговского, куда вошел эпизод об избиении по-слов190. Пахомий, по-видимому, принимал участие в работе над сводом 1477 г. в целом и последовательно вносил в него элементы, имеющие антиордынскую направленность191. Очевидно, в рассказ о событиях 1239 г. он вставил дополнение об избиении посольства, основываясь на тексте Жития, с целью подчеркнуть непримиримость Михаила к завоевателям.

Возможно, с редакторской деятельностью Пахомия связаны и другие подобные изменения в тексте Повети о нашествии Батыя - устранение эпизода о примирении русских князей с татарами после взятия Чернигова и об использовании при его штурме камнеметов не нападавшими на город татарами, а его защитниками.

В еще большей мере антитатарская тенденция проявилась с XVI в. в период работы над новыми редакциями Жития Михаила Черниговского Хронографа 1512 г., Никоновской летописи и Степенной книги), в которых появляется новые эпизо-

192

ды, характеризующие князя как ревностного христианина . Таким образом, есть все основания согласиться с А. А. Горским в том, что история с убийством послов носит литературный характер193. Ч. Дж. Гальперин оценил эту историю как «явный вымысел», полагая даже, что в действитель-

189 Там же. Т. 3. С. 298-303.

190 См.: Горский А. А. «Повесть об убиении Батыя»... С. 200-212.

191 См.: Горский А. А. Пахомий Серб и великокняжеское летописание второй половины 70-х гг. XV в. // Древняя Русь: вопросы медиевистики. 2003. № 4.

192 См.: Гальперин Ч. Дж. Переписывая историю: Никоновская летопись о взаимоотношениях Руси с Ордой // antiqua. 2010. № 2. С. 154156.

193 См.: Горский А. А. Гибель Михаила Черниговского. С. 145-148.

ности никаких послов вообще не было. Последнее утверждение, впрочем, представляется несколько поспешным, как и предположение о том, что во время посольства Менгу князь Михаил отсутствовал в Киеве194.

Но, если Михаил Всеволодович не совершал убийства татарских послов, то что в таком случае стало причиной его бегства из Киева «передъ Татары»? Ясно, что это бегство было непосредственно связано с появлением татар или, точнее, с содержанием тех требований, которые были предъявлены Михаилу послами Менгу-хана. Перенос известия о бегстве Михаила из Киева к следующему (6746) году в Ипатьевском списке возник вследствие позднейшей редакторской обработки первоначального текста: в других летописях, сохранивших текст этого известия, приход татарских послов и бегство Михаила в Венгрию представлены как события одного года, происходившие непосредственно одно после другого.

Едва ли в планы Менгу-хана осенью 1239 г. входило взятие Киева штурмом. Большинство исследователей сходятся на том, что поход Менгу носил лишь разведывательный характер, сил для осады русской столицы у него не было195.

Мирный характер миссии Менгу подтверждают слова летописи о том, что свое войско хан оставил на противоположной стороне Днепра у Песочного городка («ставшоу же емоу... во градъка Песочного»). По данным археологов, речь здесь может идти о городе Песочен, который находился на песчаном возвышении в пойме Днепра вблизи села Городище Переяслав-Xмельницкого района Киевской области, в 15 км южнее Переяслав-Xмельницкого196. Киев и Песочен разделяли ок. 100 км. Правда, с такого расстояния Менгу не мог любоваться красотами Киева, как о том говорит летопись («видивъ

194 Гальперин Ч. Дж. Переписывая историю. С. 155. См. также: Halperin Ch. J. Russo-Tatar Relations in Mongol Context: Two Notes // Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae. 1998. T. 51. Nr. 3. P. 323, n. 9.

195 Каргалов В. В. Внешнеполитические факторы. С. 116; Хруста-лев Д. Г. Русь: От нашествия до «ига». С. 174; Почекаев Р. Ю. Батый. С. 132.

196 Куза А. В. Древнерусские городища Х - XIII вв. С. 175. № 995.

град, оудивися красоте его и величествоу его»). По-видимому, оставив войска в Песочене, Менгу со свитой подошел ближе к столице и остановился на противоположном берегу Днепра, возможно, в районе нынешнего села Выгуровщина197.

Итак, непосредственной угрозы захвата Киева монголами осенью 1239 г., судя по всему, не было. Значит, бегство Михаила обусловлено не военными, а, скорее, политическими причинами. Такой причиной мог стать альянс с монголами Владимира Рюриковича и Даниила Романовича - главных соперников Михаила Всеволодовича в борьбе за Киев, о чем последний узнал во время переговоров с Менгу.

После взятия Чернигова татары, по-видимому, приняли решение о передаче Киева одному из своих новых союзников - Владимиру Рюриковичу, а после его внезапной смерти - Даниилу Романовичу. Миссия Менгу, очевидно, состояла в том, чтобы уведомить об этом Михаила и киевлян: не случайно летописец поясняет, что хан «присла послы свои к Михаилоу и ко гражаномъ». Возможно, горожане, действительно, не пожелали подчиняться татарскому ультиматуму («не посло-ушаша его»), однако князь Михаил не осмелился на это и тотчас покинул столицу.

Более того, Михаил Всеволодович без санкции татар не осмелился вернуться в Киев даже после того как, примирившись с Даниилом, получил на это разрешение последнего. Так, летом 1240 г. Даниил согласился уступить Киев вернувшемуся из Венгрии Михаилу, однако тот, по словам летописи, «за страхъ Татарьскыи не сме ити Кыевоу»198. Когда же весной 1241 г. - теперь уже вопреки воле Даниила - Михаил вновь решился стать киевским князем, то не отважился войти в город, «и живяше подъ Киевомъ во острове»199.

197 какт Г. Ю. Монгольська навала на Русь. С. 578.

198 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 783.

199 Там же. Стб. 789.

Смерть Владимира Рюриковича и захват Киева Ростиславом Мстиславичем

Между сообщениями о взятии татарами Переяславля и Чернигова в псковских летописях помещено еще одно известие, не встречающееся в других источниках: «Того же лета князь Володимеръ оумре Киевскии Рюриковичь»200.

Уступивший Киев Ярославу Всеволодовичу в 1236 г. («приде Ярославъ Суждальскии и взя Киевъ подъ Володиме-ромъ»)201, Владимир Рюрикович до своей смерти оставался одним из наиболее влиятельных русских князей, сохранял старшинство среди смоленских Ростиславичей и не утратил претензий на Киев.

О его последующей судьбе находим упоминания только в поздних источ никах. В родословных книгах Московского государства XVI - XVII вв. есть сведения о том, что Владимир, выкупившийся из половецкого плена, куда он угодил вследствие поражения от Михаила Всеволодовича, покинул Южную Русь и перебрался в Смоленск: «...а князя Володимера Рюриковича емша половцы и ведоша во свою землю и оттоле

взяша на нем окуп, а княжил 12 лет и преставися в Смолен-

202 ску»202.

О княжении Владимира в Смоленске после выкупа его у половцев при содействии Ярослав а сообщает В. Н. Татищев203. Эти сведения принимают Н. М. Карамзин и другие историки204. Можно согласиться с Д. Домбровским в том, что перед

201 Там же. Т. 2. Стб. 777. Об обстоятельствах борьбы за Киев русских князей в середине - второй половине 1230-х годов в различных источниках представлены весьма противоречивые сведения; наиболее полный анализ сведений о княжении Ярослава Всеволодовича в Киеве в 1236 - 1238 гг. см.: Горский А. А. Проблемы изучения «Слова о погибели Русской земли» // ТОДРЛ. Л., 1990. Т. 43. С. 24-32.

202 Родословная книга в трех списках // Временник Императорского Московского общества истории и древностей российских. М., 1851. Кн. X. С. 13.

203 Татищев В. Н. История Российская. Ч. 2. Главы 19-39. С. 230.

204 Карамзин Н. М. История Государства Российского. М., 1991. Т. II-III. С. 506, 635 прим. 347; Грушевський М. С. Нарис гстори Кшвсько! земт

200 Там же. Т. 5. Вып. 1. С. 12. См. также: Там же. Т. 5. Вып. 2. С. 79

лицом монгольского нашествия Владимир Рюрикович действительно мог искать убежища в своем родовом гнезде - в

Смоленске205.

Подтверждением сказанному может быть известие Лл о судьбе смоленского стола, помещенное в конце статьи 6747 (1239) г.: «Тогож лета Ярославъ идее Смолиньску на Литву, и Литву победи, и князя ихъ ялъ, а Смольняны урядивъ, князя

Всеволода посади на столе, а сам со множством полона с ве-

206

ликою честью отиде в своя си» . Это известие помещено сразу после сообщения о взятии татарами Чернигова и перед сообщением о нападении татар на Мордовскую землю, города Муром и Гороховец, произошедшем «тогож лета на зиму», т. е. зимой 1239/40 гг.207

Как видим, в конце 1239 г. в Смоленске действительно произошла смена князей, к которой были причастны внешние силы - литовский и владимиро-суздальский князья. Можно предположить, что в это время в Смоленске происходили какие-то очень бурные события, приведшие к захвату города Литвой и вокняжению здесь кого-то из литовских князей. Все это могло явиться следствием поражения в столкновении с литовцами и гибели прежнего смоленского князя Владимира Рюриковича, чей ближайший союзник, Ярослав Всеволодович, поспешил вмешаться в происходящее, чтобы вернуть власть представителю прежней династии.

Но мог ли княживший в Смоленске Владимир Рюрикович незадолго перед смертью стать участником договора с татарами, заключенного осенью 1239 г. вместе с князьями Южной Руси?

ввд смерта Ярослава до кшця XIV стор1ччя. Кшв, 1991. С. 286, прим. 5; Го-лубовский П. В. История Смоленской земли до начала XV ст. Киев, 1895. С. 176; Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. С. 220; Рапов О. М. Княжеские владения на Руси. С. 181; Dimnik M. Mikhail, Prince of Chernigov and Grand Prince of Kiev, 1224 - 1246. Toronto, 1981. Р. 85, 166; Хрусталев Д. Г. Русь: от нашествия до «ига». С. 164, прим. 1.

205 Dqbrowski D. Genealogia Mscislawowiczow. Pierwsze pokolenia (do poczqtku XIV wieku). Krakow, 2008. S. 477.

206 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 469.

207 Там же. Стб. 469-470.

До своей неудачи на юге и вынужденной уступки Киева Михаилу Всеволодовичу Владимир Рюрикович более десяти лет занимал киевский стол (после гибели в битве на Калке Мстислава Романовича). А. А. Горский полагает, что уступка Владимиром Киева Ярославу Всеволодовичу в 1236 г. была добровольной и имела целью установить совместное правление на Юге Руси, обеспечивающее Мономаховичам перевес над Ольговичами208.

Такого же взгляда придерживаются и другие историки. Давно замечено, что за вмешательством в борьбу южнорусских князей за Киев новгородско-переяславского князя Ярослава Всеволодовича кроется какой-то тайный сговор, и что последний выступал на стороне одного из участников конфликта. Н. М. Карамзин полагал, что княживший в Киеве Владимир Рюрикович должен был уступить свой стол Ярославу «в следствие переговоров Даниловых с Великим Князем Георгием (Юрием Всеволодовичем. - А. М.)»209. Историк тем самым выражал уверенность, что Ярослав действовал заодно с Даниилом Романовичем, союзником Владимира Рюриковича в борьбе за Киев против черниговских Ольговичей. Схожих взглядов придерживался С. М. Соловьев210. Союз Романовичей с Ярославом и Юрием Всеволодовичами, направленный против Михаила Черниговского, допускал и В. Т. Пашуто211.

Владимиру Рюриковичу не хватало сил в одиночку удержать Киев, и потому не исключено, что «в 1236 г. было установлено нечто вроде дуумвирата конца XII столетия - Ярослав владел Киевом, а Владимир - Киевской землей»212. Ссылаясь на сообщение Густынской летописи, А. А. Горский полагает, что уходя из Киева весной 1238 г., Ярослав «мог передать его Владимиру обратно», но последний не сумел его удержать и

208 Горский А. А. Русь: от славянского расселения до Московского царства. С. 185-186.

209 Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. II-III. С. 506.

210 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 3. С. 131.

211 Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. С. 61.

212 Горский А. А. Проблемы изучения «Слова о погибели Русской земли». С. 29-30, прим. 94.

уступил Михаилу Всеволодовичу213. Впрочем, для подобных выводов в источниках нет твердых оснований, а союз Моно-маховичей против Ольговичей в итоге обернулся, скорее, к выгоде последних: на короткий срок Михаил Всеволодович овладел-таки Киевом, а его сын Ростислав - Галичем214.

Однако, как бы то ни было, захват Киева Михаилом в 1238 г. противники Ольговичей - Ярослав Всеволодович, Владимир Рюрикович и Даниил Романович - должны были воспринимать как незаконный. Во всяком случае, в северных летописях, содержащих известия о южнорусских событиях этого времени, сообщается только о занятии Ярославом киевского стола (под 6744 г.), но ничего не сказано о последующем переходе Киева под власть Михаила215. Примечательно, что и псковские летописи в сообщении о смерти Владимира Рюриковича говорят о нем как о киевском князе («князь Во-лодимеръ оумре Киевскии Рюриковичь»)216.

Можно думать, что и на Юге Руси Михаила Всеволодовича также не признавали в качестве законного киевского князя. О переходе Киева под власть Михаила после отъезда на север Ярослава сообщает Ил: «.идее пакы (Ярослав. - А. М.) Суждалю, и взя под нимь (Киев. - А. М.) Михаилъ»217. Однако в помещенном в начале Ипатьевского и Xлебниковского списков именном перечне киевских князей, «княживших в Киеве до избитья Батыева», нет упоминания о Михаиле Всеволодовиче, хотя перечислены все его противники, занимавшие киевский стол перед приходом Батыя - Ярослав Всеволодович, Владимир Рюрикович и Даниил Романович: «А по Ярославе Володимиръ Рюрикович, Данило посади его в себе место в

213 Там же. Этот вывод принимают и другие новейшие авторы: Хру-сталев Д. Г. Русь: от нашествия до «ига». С. 161-162.

214 См.: Майоров А. В. Галицко-Волынская Русь. С. 601-603.

215 ПСРЛ. Т. 3. С. 74, 285; Т. 6. Вып. 1. Стб. 287; Т. 42. С. 112; Т. 4. Ч. 1. С. 214; Т. 1. Стб. 513; Т. 23. С. 74; М.; Л., 1962. Т. 27. С. 42; Т. 25. С. 126; Т. 18. С. 54; М.; Л., 1963. Т. 28. С. 52, 210; Т. 26. С. 70-71; Т. 15. Стб. 363-364; Т. 7. С. 138; Т. 33. С. 66.

216 Там же. Т. 5. Вып. 1. С. 12; Т. 5. Вып. 2. С. 79.

217 Там же. Т. 2. Стб. 777.

Киеве. По Володимире же под Даниловым наместником под Дмитромъ, взяша Батыи Киевъ»218.

Как видим, захват Михаилом Всеволодовичем киевского стола в 1238 г. не привел к признанию его в качестве законного киевского князя, а, скорее, наоборот, вызвал общее осуждение. Законным правителем Киева как на Севере, так и на Юге Руси считали тогда другого князя - Ярослава Всеволодовича либо, более вероятно, Владимира Рюриковича. Можно думать, что и татары рассматривали этого последнего в качестве законного киевского князя, и в силу этого он стал одним из участников мирного договора, заключенного под Киевом с наиболее влиятельными князьями Южной Руси.

Если верно предположение, что Ярослав Всеволодович оставил Киев после того, как узнал о гибели своего старшего брата Юрия в битве с монголами (или, возможно, когда получил от него просьбу о помощи)219, можно предположить, что и Владимир Рюрикович покинул русскую столицу по той же причине, - когда получил известие о приближении войск Батыя к Смоленску и нависшей над его родным городом опасности. Вероятно, нельзя считать простой случайностью, что Смоленск оказался в числе немногих русских городов, избежавших татарского разорения. Не стоит ли этот факт в связи с данными о примирении Владимира Рюриковича с татарами?

Косвенным подтверждением известия о договоре русских князей Владимира Рюриковича и его ближайшего союзника Даниила Романовича с татарами может служить ход дальнейшей борьбы за Киев на рубеже 1239 - 1240 гг.: бегство Михаила Всеволодовича и захват города Ростиславом Мстислави-чем.

Об этих событиях сообщает Ил: «Михаилъ бежа по сыноу своемь передъ Татары Оугры, а Ростиславъ Мьстиславичь Смоленьского седее Кыеве»220.

218 Там же. Стб. 2.

219 Горский А. А. Проблемы изучения «Слова о погибели Русской земли». С. 30.

220 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 782.

В сообщении о Ростиславе Мстиславиче очевидно пропущена часть фразы, стоявшая перед предикатом «Смолень-ского» и пояснявшая, какое отношение к смоленским князьям имел Ростислав (на это указывает родительный падеж определения Смоленьского, грамматически не согласующийся с именительным падежом подлежащего Ростиславъ Мьстисла-вичъ21). Большинство поздних летописей называет его внуком Давыда Ростиславича222. Есть основания и для других предположений223. Но в любом случае ясно, что речь идет об одном из смоленских Ростиславичей.

Несколько неожиданное на первый взгляд появление на киевском столе смоленского князя Ростислава Мстиславича вызвало у историков противоречивые объяснения. «Вероятно, он (Ростислав. - А. М.) сидел в одном из киевских пригородов, - полагал М. С. Грушевский, - киевский стол он, может быть, занял по приглашению самого населения» 224. По мнению А. А. Горского, вокняжение в Киеве Ростиславу обеспечила поддержка со стороны владимиро-суздальского князя: «Очевидно, его вокняжение произошло с санкции Ярослава Всеволодовича»225. М. Димник, напротив, полагает, что Ростислав Мстиславич захватил Киев, так как был изгнан из Смоленска Ярославом, посадившим там Всеволода Мстиславича226.

Нам представляется, что вокняжение в Киеве смоленского князя могло иметь другое основание. Переход киевского стола после бегства Михаила к смоленским Ростиславичам должен был стать следствием мирного договора, заключенного незадолго перед тем тремя русскими князьями, двое из которых были претендентами на киевский стол. Смерть одного из них

221 Позднейшими летописцами это несоответствие устранено, см.: Там же. Т. 4. Ч. 1. С. 226 («Ростиславъ Мьстиславичь Смоленьскии седе в Киеве»).

222 Там же. Т. 7. С. 144; Т. 10. С. 116; Т. 15. Стб. 374.

223 См.: Голубовский П. В. История Смоленской земли. С. 189-192; Dqbrowski D.Genealogia Mscislawowiczow. S. 536-538.

224 Грушевський М. С. Нарис юторй Кшвсько! земт... С. 423-424.

225 Горский А. А. 1) Русские земли в XIII - XIV веках. С. 25; 2) Русь. От славянского расселения до Московского царства. С. 187.

226 Dimnik M. The Dynasty of Chernigov. Р. 354.

- Владимира Рюриковича, обладавшего, вероятно, преимуществом в виду своего многолетнего княжения в Киеве в предшествующие годы, - открыла путь к киевскому столу для других претендентов. Первым в Киеве оказался смоленский князь Ростислав Мстиславич, что не удивительно, если учитывать данные о смерти Владимира Рюриковича в Смоленске. Киевский стол как часть наследства покойного достался одному из его смоленских родственников.

С таким решением не согласился другой участник договора - Даниил Романович, посчитавший свои права нарушенными: «Данилъ же еха на нь (Ростислава. - А. М.) и я его, и остави в немь (в Киеве. - А. М.) Дмитра, и вдасть Кыевъ в ро-уце Дмитрови обьдержати противоу иноплеменьныхъ языкъ, безбожьныхъТатаровъ»227.

Владимиро-суздальский князь Ярослав Всеволодович, хотя, несомненно, сам имел виды на киевский стол (который занимал в 1236 - 1238 гг.), должен был согласиться с переходом Киева под власть Даниила, поскольку последний имел на это санкцию татар по договору, заключенному с ними осенью 1239 г. Ярослав вновь получил власть над Киевом только после своего визита к Батыю в 1243 г., когда был признан ханом старшим среди русских князей («Ярославе, буди ты стареи всем князем в Русском языце»)228. Примечательно, что, как и Даниил, Ярослав правил Киевом через своего наместника. Когда в 1245 г. по пути в Орду Даниил проезжал через Киев, «обдержащу Кыевъ Ярославу бояриномъ своимъ Еиковичемь

Дмитромъ»229.

Принятые сокращения

ВПл ГВл

Вологодско-Пермская летопись Галицко-Волынская летопись

227

ПСРЛ. Т. 2. Стб. 782.

Там же. Т. 1. Стб. 470.

Там же. Т. 2. Стб. 806.

228

Ел - Ермолинская летопись

Ил - Ипатьевская летопись

Лл - Лаврентьевская летопись

МС - Московский летописный свод 1479 г.

Н1л - Новгородская Первая летопись

Н4л - Новгородская Четвертая летопись

НК2 - Новгородская Карамзинская летопись (вторая подборка)

П1л - Псковская Первая летопись

П3л - Псковская Третья летопись

С1л - Софийская Первая летопись