CC BY
63
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2022. № 5
Научная статья уДК 347
с. К. Огепанов*
возмещение вреда, причиненного правомерными действиями в ходе контртеррористической операции
Аннотация. Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда в ходе проведения контртеррористической операции, остаются в отечественной доктрине в известной степени малоизученными. Между тем в практике все чаще возникают трудности, связанные с недостаточностью компенсации за причинение подобного рода вреда. Причиной этого является неправильная квалификация отношений, в результате чего интерес потерпевшего зачастую остается без удовлетворения. В статье предпринята попытка выявить и разрешить проблемы при возмещении вреда, причиненного при пресечении террористического акта. Обосновано, что основные трудности связаны, во-первых, с определением надлежащего ответчика, во-вторых, с отказом в возмещении, поскольку не был соблюден достаточно формальный порядок, установленный в соответствующих законах и подзаконных актах, в-третьих, с установлением правовой природы компенсации за причинение такого вреда и, наконец, в-четвертых, с возмещением морального вреда. В результате автор приходит к следующим выводам: Министерство финансов РФ, не являясь причинителем вреда, в то же время выступает надлежащим ответчиком в подобного рода спорах, тогда как возмещение вреда должно происходить за счет средств федерального бюджета; несоблюдение формального порядка не является безусловным препятствием отказа в возмещении правомерно причиненного вреда, поскольку правовая природа компенсации, предусмотренной законом, и непосредственно возмещения вреда различна; у потерпевшего сохраняется право требования возмещения вреда, причиненного в ходе проведения контртеррористической операции, несмотря на полученную предусмотренную законом компенсацию; потерпевший вправе требовать компенсацию морального вреда.
Ключевые слова: контртеррористическая операция, вред, правомерные действия, крайняя необходимость.
* Семен Константинович Степанов — кандидат юридических наук; ст. преподаватель, МГИМО МИД России (Москва, Россия); доцент, НИу ВШЭ (Москва, Россия); s.stepanov@inno.mgimo.ru © Степанов С. К., 2022.
Для цитирования: Степанов С. К. Возмещение вреда, причиненного правомерными действиями в ходе контртеррористической операции // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2022. № 5. С. 43—55.
Введение. Несмотря на постоянное совершенствование механизма возмещения вреда, причиненного в ходе контртеррористической операции1, практические проблемы, связанные главным образом с недостаточностью компенсации, так и не были решены. Дело в том, что возникающие в ходе проведения контртеррористической операции обязательства представляют собой в соответствии с господствующим в доктрине мнением типичный пример отношений, складывающихся вследствие причинения вреда правомерными действиями2. Как правило, подобная квалификация означает, что такие обязательства существенным образом отличаются от деликтных следующим:
(1) они не являются гражданско-правовой ответственностью;
(2) размер возмещения правомерно причиненного вреда ограничивается лишь реальным ущербом;
(3) они имеют особые основания возникновения3.
Такая квалификация в доктрине, а также определенные практические трудности зачастую приводят к тому, что интерес потерпевшего оказывается не в полной мере удовлетворенным. Среди препятствий, с которыми сталкиваются потерпевшие при взыскании вреда, причиненного при пресечении террористического акта, надлежит отметить, во-первых, определение надлежащего ответчика, во-вторых, отказ в возмещении, поскольку не соблюден порядок, установленный в соответствующем законе4 и разъяснениях Правительства РФ5, в-третьих,
1 К примеру, не так давно было принято Постановление Правительства от
28.12.2019 г. № 1928, в котором утверждены «Правила предоставления межбюджетных трансфертов из федерального бюджета, источником финансового обеспечения которых являются бюджетные ассигнования резервного фонда Правительства РФ, бюджетам субъектов РФ на финансовое обеспечение отдельных мер по ликвидации чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, осуществления компенсационных выплат физическим и юридическим лицам, которым был причинен ущерб в результате террористического акта, и возмещения вреда, причиненного при пресечении террористического акта правомерными действиями».
2 См., напр.: Гинц Е. М. Возмещение вреда, причиненного правомерными действиями государственных органов: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2014. С. 108-109.
3 Шевченко А. С. Возмещение вреда, причиненного правомерными действиями. Владивосток, 1989. С. 26-29, 54.
4 Здесь и далее речь идет о Федеральном законе от 06.03.2006 г. № 35-Ф3 (ред. от
18.03.2020 г.) «О противодействии терроризму» // Собрание законодательства РФ. 2006. № 11. Ст. 1146.
5 До вступления в силу Постановления Правительства от 28.12.2019 г. № 1928 порядок возмещения вреда определялся Постановлением Правительства от 15 февраля 2014 г. № 110 «О выделении бюджетных ассигнований из резервного фонда Прави-
собственно, недокомпенсация (отклонение от принципа полного возмещения), в-четвертых, невозможность удовлетворения требований о возмещении морального вреда.
Итак, рассмотрим каждую из проблем более подробно и предложим возможные решения.
определение надлежащего ответчика. Основной нормой, позволяющей компенсировать подобного рода вред, является ч. 2 ст. 18 ФЗ «О противодействии терроризму», в соответствии с которой возмещение вреда, причиненного при пресечении террористического акта правомерными действиями, осуществляется за счет средств федерального бюджета в порядке, установленном подзаконными актами. Для целей реализации указанного в законе положения Правительством РФ разработаны правила, в рамках которых федеральные органы власти и органы власти субъектов обращаются в Правительство РФ с просьбой о выделении бюджетных ассигнований из резервного фонда для осуществления компенсационных выплат потерпевшим. После чего принимается решение о выделении средств из резервного фонда для выплаты физическим и юридическим лицам.
Проблема заключается в том, что зачастую органы исполнительной власти субъектов не утверждают акты обследования утраченного в ходе контртеррористической операции имущества, а также не подготавливают в установленном порядке заявки о потребности в бюджетных ассигнованиях 6. В связи с этим потерпевшие обращаются в суды с исками к Министерству финансов РФ. К сожалению, нередко суды отказывают в возмещении вреда, повторяя одни и те же формулировки. Подчеркивается, что «истцами выбран ненадлежащий способ защиты нарушенного права, поскольку Министерство финансов РФ не является самостоятельным распорядителем бюджетных средств по выделению ассигнований на оказание гражданам финансовой помощи в связи с утратой имущества, так как денежные средства выделяются из резервного фонда Правительства РФ по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций и последствий стихийных бедствий»7.
В некоторых актах обращается внимание на то, что «суд не может заменить собой совокупность уполномоченных государственных органов, устанавливающих наличие оснований для проведения соот-
тельства Российской Федерации по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций и последствий стихийных бедствий» (далее — Правила № 110) // Собрание законодательства РФ. 2014. № 8. Ст. 809.
6 См.: Апелляционные определения Московского городского суда: от 16.01.2019 г. № 33-1644/2019; от 20.09.2018 г. № 33-41403/2018; от 24.09.2018 г. № 33-36865/2018; от
18.12.2017 г. № 33-52049/2017; от 16.08.2016 г. № 33-31359; определения Московского городского суда: от 17.12.2018 г. № 4г/8-13164/2018; от 27.11.2018 г. № 4г/8-16095; от
10.09.2018 г. № 4г/8-12057/2018.
7 Апелляционное определение Московского городского суда от 20.09.2018 г.
ветствующих компенсационных мероприятий с их ведомственным согласованием, а также устанавливающих объем выплат и перечень лиц, претендующих на данные выплаты» 8. Кроме того, особо отмечается, что «законодательно установленный порядок осуществления государством компенсации ущерба, причиненного при пресечении террористического акта, не может подменяться судебным порядком возмещения вреда на общих основаниях, предусмотренных гражданским законодательством»9. Разумеется, такие выводы нельзя признать удовлетворительными, поскольку во всех случаях фактически было установлено проведение контртеррористической операции. Строго говоря, вред был причинен, более того, выявлено, что он причинен именно действиями по пресечению террористического акта, но по каким-то причинам (из-за бездействия органов исполнительной власти) удовлетворить интерес истца не представляется возможным. Вместо этого суды указывают на принадлежащую потерпевшему возможность оспорить бездействие органа власти по организационному обеспечению осуществления выплат10, тем самым возлагая на истцов дополнительные издержки.
Однако существует альтернативная судебная практика, которую необходимо поддержать. В одном из дел потерпевший обратился с иском к Министерству финансов РФ о возмещении вреда, причиненного при пресечении террористического акта. Суд первой инстанции частично удовлетворил его требования. Однако представители Министерства попытались обжаловать решение суда 11, ссылаясь на то обстоятельство, что Министерство не являлось надлежащим ответчиком. По их мнению, таковым следовало считать главного распорядителя средств федерального бюджета: МВД РФ (или ФСБ РФ). Тем не менее суд не нашел оснований для отмены акта и, основываясь на ст. 125 ГК РФ, указал на то, что Министерство финансов РФ может выступать в качестве ответчика, поскольку представляет интересы всего государства12.
В другом деле суд указал на то, что по искам к государству Министерство финансов РФ, являясь представителем, в силу положений ст. 125 ГК РФ и п. 3 ст. 158 Бюджетного кодекса РФ выступает в судебных процессах в качестве ответчика не от собственного имени, а от име-
8 Определение Московского городского суда от 10.09.2018 г.
9 Там же.
10 См.: Степанов С.К. Обязательства по возмещению вреда, причиненного правомерными действиями, по праву России и зарубежных стран: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2021. С. 139.
11 Кассационное определение Верховного суда Карачаево-Черкесской Республики от 01.09.2010 г. № 33-562/2010 (цит. по: Гинц Е. М. Указ. соч. С. 104-105).
12 Там же. С. 105.
ни Российской Федерации, и представляет интересы не Министерства, а интересы Российской Федерации13. В связи с этим суд обоснованно пришел к выводу о том, что взыскание должно быть произведено с Российской Федерации за счет казны РФ, а исполнение Решения возложено на орган, представляющий интересы, т. е. на Минфин РФ.
Проблема недокомпенсации и отказа в возмещении по причине несоблюдения порядка, установленного в разъяснениях Правительства рф. Разрешить эти, разумеется связанные друг с другом, проблемы представляется более сложной задачей. Предусмотренные специальными правилами суммы возмещения вреда при проведении контртеррористической операции значительно отличаются от рыночной стоимости поврежденного имущества 14. К примеру, если сотрудник правоохранительных органов в ходе ликвидации террористов уничтожит ценную картину или коллекционный сервиз третьего лица, получить справедливое возмещение будет практически невозможно.
В связи с этим заслуживает внимания обоснованный Гинц Е. М. тезис о необходимости различать выплаты, предусмотренные ФЗ № 35 «О противодействии терроризму», и собственно возмещение вреда15. В указанном ФЗ и Правилах, разработанных Правительством РФ, говорится о «компенсационных выплатах, целью которых является социальная защита, а государство, организуя систему компенсации, выступает как публичный орган, выражающий общие интересы, и как распорядитель бюджета, создаваемого и расходуемого в общих интересах»16. Тогда как при возмещении вреда государство должно выступать «как ответчик в обязательствах из правомерного причинения вреда»17. Из этого обстоятельства следует тот факт, что компенсация в первом случае признается социальной помощью лицам, во втором — выступает частичным возмещением вреда18. По сути, у потерпевшего существует право на полное возмещение реального ущерба, причиненного правомерными действиями при проведении контртеррористической операции, с зачетом сумм полученной компенсации.
13 Апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 27.03.2018 г. № 33-5215/2018.
14 К примеру, в соответствии с подп. «в, г, д» п. 3 Правил № 110: «оказание финансовой помощи в связи с утратой имущества: гражданам (из расчета за частично утраченное имущество — 50 тыс. рублей на человека, за полностью утраченное имущество — 100 тыс. рублей на человека...».
15 См.: Гинц Е. М. Указ. соч. С. 107-108.
16 Определение Конституционного Суда РФ от 27.12.2005 № 523-О «По жалобе граждан Бурбан Елены Леонидовны, Жирова Олега Александровича, Миловидова Дмитрия Эдуардовича, Миловидовой Ольги Владимировны и Старковой Тамары Михайловны на нарушение их конституционных прав положениями статьи 17 Федерального закона "О борьбе с терроризмом"» // Собрание законодательства РФ. 2006. № 12. Ст. 1326.
17 Гинц Е. М. Указ. соч. С. 108.
18 См.: Степанов С.К. Указ. соч. С. 140-141.
Позиция Е. М. Гинц представляется небезынтересной. Тем не менее остается нерешенным один существенный вопрос. В самом ФЗ № 35 о компенсации говорит лишь ч. 1 ст. 1819, тогда как ч. 2 содержит четкое указание на возмещение вреда, причиненного при пресечении террористического акта правомерными действиями. Это обстоятельство предопределяет необходимость дальнейшей детализации приводимого Е. М. Гинц аргумента. Так, при системном толковании ст. 16.1 ГК РФ, где говорится о компенсации ущерба, а также п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 25, в котором предусмотренное п. 2 ст. 18 ФЗ № 35 возмещение также поименовано в качестве компенсации20, у судов появляются перспективы квалифицировать такие выплаты в качестве компенсации несмотря на то, что в ФЗ № 35 прямо говорится о возмещении вреда21. Руководствуясь такой логикой, становится возможным удовлетворить интерес потерпевшего в полном возмещении причиненного правомерными действиями реального ущерба.
Впрочем, в судебной практике встречаются примеры, когда истцы пытаются обосновать разную правовую природу компенсации, установленной ч. 2 ст. 18 ФЗ № 35, и возмещения причиненного в результате контртеррористической операции вреда 22. Однако суды зачастую подобные доводы не разделяют и отказывают в возмещении.
Следует признать, что подход, основанный на различии правовой природы компенсационных выплат и возмещения вреда, согласуется также с позицией Европейского суда по правам человека. ЕСПЧ исходит из того, что государство обязано делать все для того, чтобы в обществе сохранялись порядок и безопасность, и в случае их нарушения кем-либо оно обязано компенсировать вред потерпевшим исходя только из самого факта причинения вреда23. Эта позиция находит свое подтверждение в решении от 8 января 2004 г. по делу «Айдер и другие против Турции» (Ayder and Othes v. Turkey), в котором ЕСПЧ указал, что ответственность государства носит абсолютный характер и имеет объективную природу, основанную на теории «социального риска» (social risk)24. Государство должно быть привлечено к гражданско-правовой
19 Государство осуществляет в порядке, установленном Правительством РФ, компенсационные выплаты физическим и юридическим лицам, которым был причинен ущерб в результате террористического акта.
20 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Бюл. ВС РФ. 2015. № 8.
21 См.: Степанов С.К. Указ. соч. С. 141.
22 Апелляционное определение Верховного суда Кабардино-Балкарской Республики от 11.11.2015 г. № 33-1330/2015.
23 См.: Красавчикова Л. О. Вопросы компенсации пострадавшим в результате террористических актов в свете практики Конституционного Суда РФ // Закон. 2006. № 11. С. 47-52.
24 Там же.
ответственности с целью возмещения вреда потерпевшим, когда оно признает свою неспособность поддерживать общественный порядок и безопасность или защищать жизнь людей и собственность25.
Тем не менее возникает серьезный вопрос — руководствуясь какой нормой судам необходимо возлагать на государство обязанность по возмещению вреда? Ведь если принять во внимание гипотезу о различии компенсационных выплат и возмещения вреда, то кажется, что подходящими будут нормы ст. 1069-1071 ГК РФ. Однако суды нередко отказывают в их применении, ссылаясь на правомерность контртеррористической деятельности 26. Строго говоря, поведение сотрудников правоохранительных органов лишено противоправности (в традиционном понимании), что предопределяет невозможность применения общих норм о деликтной ответственности27.
Это обстоятельство очерчивает перспективы применения нормы о крайней необходимости, поскольку в отечественной доктрине господствующим считается мнение, согласно которому обязательства вследствие причинения вреда в состоянии крайней необходимости лишены противоправности28. Действительно, причинение вреда при пресечении террористического акта обусловлено экстраординарными и чрезвычайными обстоятельствами. Правило о возмещении вреда лицом, действующим в состоянии крайней необходимости, содержится в ст. 1067 ГК РФ29, в соответствии с которой суд, обладая определенной дискрецией, вправе в рассматриваемом случае возложить обязанность полного возмещения ущерба на государство. Более того, применение нормы о причинении вреда в состоянии крайней необходимости позволит судам исследовать сложные вопросы о принятых государственными органами мерах по минимизации возможных неблагоприятных последствий. Так, в одном из постановлений ЕСПЧ указал на то, что
25 Пункт 70 Постановления ЕСПЧ от 08.01.2004 г. по делу «Айдер и другие против Турции» (Ayder and Others v. Turkey) (жалоба № 23656/94) (цит. по: Красавчикова Л. О. Указ. соч.).
26 Апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 27.03.2018 г. № 33-5215/2018 по делу № 2-5154/2017.
27 Разумеется, если понимать противоправность не в качестве одновременного нарушения субъективного права потерпевшего и норм объективного права, а иным образом, к примеру, как результат сопоставления различных групп интересов — вопрос о применении ст. 1069-1071 ГК РФ может быть поставлен (см.: Степанов С.К. Современные теории противоправности: швейцарский подход // Вестник гражданского права. 2021. № 1. С. 219-253).
28 См.: Шевченко А. С. Указ. соч. С. 26-29.
29 Интересно, что в одном из дел суд в мотивировочной части решения ссылается на нормы о крайней необходимости при обсуждении вопроса о возмещении вреда, причиненного при пресечении террористического акта. Правда, ограничивается лишь цитированием ст. 1067 ГК РФ (см. апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 27 марта 2018 г. № 33-5215/2018).
контртеррористическая операция, проведенная 26 октября 2002 г., была ненадлежаще спланированной30.
Тем не менее возникает резонный вопрос — может ли суд отказать в возмещении вреда, ведь ст. 1067 ГК РФ предусматривает такую возможность. Если принимать во внимание критерий вины причинителя вреда, действующего в состоянии крайней необходимости отказать в возмещении нельзя31. Это предложение нуждается в некотором пояснении. Дело в том, что в отечественной доктрине считается, что критерий вины в обязательствах из причинения вреда правомерными действиями не имеет никакого существенного значения32. Однако во многих зарубежных правопорядках роль вины является ключевой. К примеру, в соответствии с § 904 Германского гражданского уложения, потерпевший-собственник вправе требовать возмещение вреда, причиненного в состоянии крайней необходимости, лишь в тех случаях, когда в действиях делинквента может быть обнаружен умысел33. Напротив, если последний действовал неосторожно — потерпевший лишен такой возможности.
Разумеется, продиктованные ФЗ № 35 суровые требования к условиям проведения контртеррористической операции свидетельствуют об определенной форме вины вероятных причинителей вреда. Иными словами, ход контртеррористической операции пристально разрабатывается соответствующими органами, что позволяет принять во внимание разнообразные детали и возможные риски. Следовательно, при изменении воззрений на критерий вины при причинении вреда в состоянии крайней необходимости — отказать в возмещении будет довольно затруднительно.
На практике получить компенсацию за причинение вреда в ходе контртеррористической операции весьма не просто. Помимо указанных случаев, связанных с деятельностью органов исполнительной власти субъектов, не всегда очевидно, вправе ли потерпевший своими силами и за свой счет восстанавливать поврежденное в результате контртеррористической операции имущество до получения компенсации. В качестве иллюстрации можно привести следующий пример.
30 Постановление ЕСПЧ от 20.12.2011 г. по делу «Финогенов и другие против Российской Федерации» (Finogenov and others v. Russian Federation) (жалобы № 18299/03 и № 27311/03).
31 См.: Андрианова М. А., Степанов С. К. Нерешенные проблемы доктрины крайней необходимости в деликтном праве // Журнал российского права. 2021. Т. 25. № 10. С. 46-60.
32 См.: Шевченко А. С. Указ. соч. С. 39-47.
33 Речь идет об aggressiver Notstand. В Германии принято различать два вида крайней необходимости: defensiver Notstand (крайняя необходимость, обусловленная необходимой обороной) — причинение вреда вещи, которая явилась причиной опасной ситуации; aggressiver Notstand (агрессивная, или наступательная крайняя необходимость) — причинение вреда вещи, которая не была причиной опасной ситуации (Erman W. Handkommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch. Köln, 2017. S. 660).
Истец обратился в суд с иском к местной администрации городского округа Нальчик Кабардино-Балкарской Республики, Министерству финансов РФ в лице Федерального казначейства по Кабардино-Балкарской Республике о возложении обязанности выплатить денежные средства, выделенные на возмещение причиненного имуществу ущерба. В обоснование требований он указал на то, что 14 марта 2014 г. в ходе проведения контртеррористической операции был причинен вред его жилому дому. При этом истец неоднократно обращался в органы исполнительной власти и органы местного самоуправления Кабардино-Балкарской Республики с просьбой разрешить вопрос о выплате компенсации за причиненный ущерб, на что получал отписки о том, что проводятся работы по определению сумм ущерба и процедуры согласования.
Проживать в разрушенном доме было невозможно, и потерпевший принял решение самостоятельно произвести ремонтные работы. Денежные средства поступили уже после восстановления дома истца, что, по мнению органа исполнительной власти, делало невозможным их передачу потерпевшему, поскольку противоречило бы целевому назначению бюджетных ассигнований, ведь проведение ремонтно-восстановительных работ дома не требуется. Суд первой и апелляционной инстанций поддержали мнение органа исполнительной власти, ссылаясь на п. 3 Правил № 110, в соответствии с которым «... бюджетные ассигнования из резервного фонда выделяются федеральным органам исполнительной власти и органам исполнительной власти субъектов Российской Федерации в целях в том числе проведения неотложных аварийно-восстановительных работ по перечню...». А коль скоро такие мероприятия уже были проведены истцом, в выделении средств нет никакой необходимости.
Однако кассационный суд с такими выводами не согласился34. В своем определении он указал на необходимость проверить, в какое время и когда был проведен ремонт в доме истца. Кажется, что эти обстоятельства имеют лишь косвенное значение. От суда требовалось сформулировать довольно четкую позицию, согласно которой действия потерпевшего по восстановлению имущества не освобождают государство от выплаты компенсации. Для этого необходимо было отступиться от чрезмерно формального толкования положения п. 3 Правил № 110 о «проведении неотложных аварийно-восстановительных работ», поставив вопрос о цели компенсации.
Любопытно, что при новом рассмотрении апелляционный суд не внес ясности в этот вопрос35. В его определении сказано: «Согласно
34 Определение Пятого кассационного суда общей юрисдикции от 22.01.2020 г. № 88-625/2020.
35 Апелляционное определение Нальчикского городского суда от 28.05.2020 г. № 33-673/2020.
п. 3 Правил, бюджетные ассигнования из резервного фонда выделяются федеральным органам исполнительной власти и органам исполнительной власти субъектов Российской Федерации в целях в том числе проведения неотложных аварийно-восстановительных работ по перечню согласно приложению № 4.
В пункте 1 приложения № 4 предусмотрено, что в перечень неотложных аварийно-восстановительных работ входят восстановительные работы на объектах жилищного фонда (до первоначального состояния).
Тем самым целью выделения бюджетных ассигнований из резервного фонда является покрытие расходов на финансовое обеспечение работ по восстановлению объектов жилищного фонда до первоначального состояния, а соответственно, выплата собственнику жилого дома выделенных в установленном соответствующими актами размере бюджетных средств, не противоречит целевому назначению бюджетных ассигнований».
Иными словами, аргументы, которые ранее суд использовал для отказа в удовлетворении требований о получении компенсации, теперь приводятся с целью обоснования такого возмещения. Разумеется, подобное положение дел нельзя признать удовлетворительным.
Стоит отметить, что проблема недостаточной компенсации может быть решена также с помощью страхования36. Как показывает практика зарубежных стран, создание оптимальной модели страхования на случай причинения вреда при контртеррористической операции способствует наилучшей защите потенциальных потерпевших37.
Компенсация морального вреда. Кратко охарактеризуем перспективы возмещения морального вреда. В соответствии со ст. 18 ФЗ № 35 такая возможность предусмотрена для ситуаций причинения вреда в результате террористического акта. Однако компенсация морального вреда при таких обстоятельствах, исходя из сложившейся судебной практики, маловероятна38. Дело кардинальным образом меняется, как только мы разграничиваем компенсационные выплаты и возмещение вреда. В связи с этим заслуживает внимания позиция Е. М. Гинц, которая полагает, что компенсировать моральный вред при пресечении контртеррористической операции должны лица, совершившие теракт39.
Подобный вывод нельзя признать приемлемым. Выходит, что, с одной стороны, государство должно возмещать реальный ущерб
36 Michel-Kerjan E., Pedel B. Terrorism Risk Coverage in the Post-9/11 Era: A Comparison of New Public-Private Partnerships in France, Germany and the U.S. // Geneva Papers. 2005. Vol. 30. P. 145-146.
37 Более подробно см.: Степанов С. К. Указ. соч. С. 178-186.
38 См.: апелляционное определение Московского городского суда от 16.08.2016 г. № 33-31359; определение Пятого кассационного суда общей юрисдикции от 22.01.2020 г. № 88-625/2020.
39 См.: Гинц Е. М. Указ. соч. С. 113.
за причинение вреда в ходе пресечения террористического акта, с другой — моральный вред, который также причинен сотрудниками правоохранительных органов при схожих обстоятельствах, должен компенсироваться лицами, совершившими теракт40. Вместе с тем в процессе проведения контртеррористической операции преступники зачастую ликвидируются, в таком случае получается, что требование о возмещении морального вреда останется без удовлетворения. Усугубляет проблему и тот факт, что действия причинителей вреда (представителей ФСБ, МВД) считаются правомерными, что не позволяет говорить о возмещении морального вреда41.
Однако, по общему правилу, моральный вред подлежит компенсации в случаях нарушения личных неимущественных прав потерпевшего, иными словами, вмешательства в неимущественную сферу потерпевшего42. Аргумент об отсутствии в законодательном акте прямого указания на возможность возмещения морального вреда с легкостью опровергается позицией Верховного Суда РФ, согласно которой отсутствие прямого указания на возможность компенсации причиненных нравственных и физических страданий по конкретным правоотношениям не всегда означает, что потерпевший не имеет права на возмещение морального вреда43.
Заключение. Основные практические трудности при возмещении вреда, причиненного в ходе контртеррористической операции, связаны с неправильной квалификацией отношений. По нашему мнению, необходимо различать компенсационные выплаты, предусмотренные специальными законами, и непосредственно возмещение вреда. Судам надлежит возлагать обязанность по возмещению вреда на государство по норме о крайней необходимости, что не только устранит проблему недостаточной компенсации, но и позволит исследовать целесообразность принятых государственными органами мер по минимизации возможных неблагоприятных последствий. Такой подход наибольшим образом соответствует интересам потерпевших.
Список литературы
1. Андрианова М. А., Степанов С. К. Нерешенные проблемы доктрины крайней необходимости в деликтном праве // Журнал российского права. 2021. Т. 25. № 10. С. 46-60.
40 См.: Степанов С.К. Указ. соч. С. 146.
41 См.: Карманова Е.В. Обязательства вследствие причинения вреда правомерными действиями в Российском гражданском праве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2012. С. 11, 84-88, 168; п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15.11.2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда».
42 См.: Эрделевский А. М. Компенсация морального вреда. М., 2007. С. 10-18.
43 Пункт 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 33.
2. Красавчикова Л. О. Вопросы компенсации пострадавшим в результате террористических актов в свете практики Конституционного Суда РФ // Закон. 2006. № 11. С. 47-52.
3. Степанов С. К. Современные теории противоправности: швейцарский подход // Вестник гражданского права. 2021. № 1. С. 219-253.
4. Шевченко А. С. Возмещение вреда, причиненного правомерными действиями. Владивосток, 1989.
5. Эрделевский А. М. Компенсация морального вреда. М., 2007.
6. Erman W. Handkommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch. Köln, 2017.
7. Michel-Kerjan E., Pedel B. Terrorism Risk Coverage in the Post-9/11 Era: A Comparison ofNew Public-Private Partnerships in France, Germany and the U.S. // Geneva Papers. 2005. Vol. 30. P. 144-170.
Статья поступила в редакцию 28.09.2022; одобрена после рецензирования
07.10.2022; принята к публикации 07.11.2022
Original article
Semen K. Stepanov*
COMPENSATION FOR LAWFUL HARM CAUSED BY THE COUNTER-TERRORIST OPERATION
Abstract. Obligations arising as a result of causing harm in the course of a counter-terrorist operation remain poorly studied in the domestic doctrine to a certain extent. Meanwhile, in practice, more and more difficulties arise due to the lack of compensation for causing this kind of harm. The reason for this is the incorrect qualification of the relationship, as a result of which the interest of the victim often remains unsatisfied. The article attempts to identify and resolve problems in compensation for harm caused by a counter-terrorist operation. The main difficulties are connected, firstly, with the definition of the defendant, secondly, with the refusal of compensation, since the procedure established in the laws was not observed, thirdly, with the determination of the legal nature of compensation for causing such harm, and, finally, with compensation for non-pecuniary damage. As a result, the author comes to the following conclusions: (1) the Ministry of Finance of the Russian Federation acts as a defendant in such disputes, while compensation for harm should be made at the expense of the federal budget; (2) non-compliance with the formal procedure is not an unconditional obstacle to refusing to compensate for lawfully caused harm, since the legal nature of compensation provided for by law and direct compensation for harm are different; (3) the victim retains the right to claim compensation for harm caused by a counter-terrorist operation, despite the statu-
* Ph.D. (Law); Senior Teaching Fellow, MGIMO-University (Moscow, Russia); Associate Professor, HSE University (Moscow, Russia).
tory compensation received; (4) the victim has the right to compensate for non-pecuniary damage.
Keywords: counter-terrorist operation, harm, lawful harm, necessity. For citation. Stepanov, S. K. (2022). Compensation for lawful harm caused by the counter-terrorist operation. Moscow University Bulletin. Series 11. Law, 5, pp. 43-55 (in Russ.).
Bibliography
1. Andrianova, M.A. and Stepanov, S.K. (2021). Challenges to the Doctrin of Private Necessity in the Theory of Tort Law. Journal of Russian Law, Vol. 25, 10, pp. 46-60 (in Russ.).
2. Krasavchikova, L.O. (2006). Issues of compensation for victims of terrorist acts in the light of the practice of the Constitutional Court of the Russian Federation. Statute, 11, pp. 47-52 (in Russ.).
3. Stepanov, S.K. (2021). Modern Theories of Wrongfulness: The Swiss Approach. Civil Law Review, 1, pp. 219-253 (in Russ.).
4. Shevchenko, A.S. (1989). Compensation for harm caused by lawful actions. Vladivostok (in Russ.).
5. Ehrdelevskii, A. M. (2007). Compensation for moral damage. Moscow (in Russ.).
6. Erman, W. (2017). Handkommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch. 15. Aufl. Köln.
7. Michel-Kerjan, E. andPedel, B. (2005). TerrorismRisk Coverage inthe Post-9/ 11 Era: A Comparison of New Public — Private Partnerships in France, Germany and the U.S. The Geneva Papers. Vol. 30, pp. 144-170.
The article was submitted 28.09.2022; approved 07.10.2022; accepted 07.11.2022
