CC BY
281
УДК 93.39 (23/28)
Цеханская К. В.
ВОйНА и ВЕРА: РЕЛИГИОЗНЫй
аспект подвига советских людей в годы великой отечественной
ВОйНЫ
В статье рассматривается динамика и парадигма религиозности русско-советского социума в 1920-х — 1940-х гг. Основное внимание уделено возрождению религиозного самосознания народа в годы Великой Отечественной войны. В работе обосновывается идея о том, что процессы религиозно-цивилизационной идентификации русских в ХХ в. носили не только непрерывный, но и возрастающий характер. На основе изучения документов, воспоминаний фронтовиков, эпистолярной, мемуарной литературы делается вывод о том, что традиционно-самобытные модели мироощущения советских людей — подспудно, а зачастую открыто бытовали в советской этике и морали, усилившись в годы немецко-фашистской агрессии. В работе предпринята попытка переосмысления представлений о религиозно-нравственном содержании ментальности советских людей.
Ключевые слова: воцерковление, религиозный этнопсихотип, православная идентичность, традиционные ценности, жертвенность, культурный код.
Религиозность советского социума, особенно ярко и открыто проявленная в годы Великой Отечественной войны, — одна из наиболее значимых тем современного гуманитарного знания. Советская социокультурная ментальность и религиозные константы традиционного православного самосознания до сих пор привычно воспринимаются как две антагонистические модели миропонимания, как обособленные феномены, не имеющие никаких точек соприкосновения. Но так ли было в действительности? Какой гражданский социум сформировался к началу Великой Отечественной войны? Народ с тоталитарно-атеистической закваской? Или все же народ, при-кровенно, посредством культурных кодов исповедующий традиционную, т. е. религиозную мораль и нравственность?
Попытаемся в этом разобраться. На протяжении 20-х, 30-х гг. ХХ в. советский социум пережил мобилизационный
период жестко-централизованной социо-политической, экономической и культурной перестройки. В кратчайшие сроки, посредством крайнего напряжения человеческого потенциала была выстроена новая, советская государственность. Ей предстояло выдержать неизбежно грядущее военное противостояние с Западом. Но советский народ и в этих сверхускоренных модернизационных процессах продолжал оставаться подспудно, а зачастую открыто, религиозным, невзирая на государственную доктрину атеизма и конфликт Церкви и власти.
Об этом религиозном «подтексте» советской менталь-ности очень ясно высказался Святейший патриарх Кирилл, утверждавший, что в Советской России была нерелигиозная идеология, неверующими люди были по воспитанию, по идеологическим установкам, но даже годы неверия не уничтожили в советских людях ту самую программу, которая была заложена как некий код развития наших православных народов. И в этом смысле, подчеркивал Святейший, неверующие люди советского времени были рудиментарно православными христианами — они оставались в той же системе ценностей1.
Представляется, что подобная система ценностей неким иррациональным способом структурировалась в культуро-образующее ядро советской действительности. Она составляла саму сущность творческих задач советского кинематографа, изобразительного искусства, этики, поэзии, литературы. Святейший патриарх Кирилл, будучи еще митрополитом Смоленским и Калининградским, сделал одно важное замечание, касающееся преемственности духовно-нравственного характера русской и советской литературы. В частности, он указывал: «...Русская литература, не будучи клерикальной, никогда не будучи подконтрольной русской церкви, никогда не будучи подцензурной со стороны русской церкви, была сильнейшим выразителем духовно-нравственного идеала Православия. Она сделала этот идеал жизненным, приемлемым, актуальным, убедительным для огромного количества наших людей; включила этот идеал в живую развивающуюся культуру нашего народа. А потом трагедия революции. И вот
1 Слово Святейшего Патриарха Кирилла в Национальном институте рака в Киеве. [Электронный ресурс]: URL: http://www.pa-triarchia.ru/db/text/1463954.html (дата обращения: 25.09.2014).
смотрите, какая интересная вещь. Только ведь на самых первых порах наши сокрушители старого мира попытались бросить вызов и этому идеалу, литературе и искусству, а потом очень быстро спохватились и поняли, что бросить вызов невозможно. Невозможно было сломать духовно-нравственный идеал Православия, запечатленный на страницах гениальных художественных произведений. И если говорить... о положительном герое советского времени, .в сути своей это был тот же самый религиозно-нравственный идеал. И те, кто манипулировал этим идеалом, .не смогли сломать его сердцевину, того стержня, которым он был соединен с традициями нашей литературы XIX, XVIII и XVII и предыдущих веков. И что самое главное, с живым, подлинным источником этого идеала, духовно-нравственным идеалом Православия»2.
Религиозные константы «коллективного бессознательного» и «сознательного», рудиментарно бытовавшие в мен-тальности советского народа, отчетливо проступили в годы Великой Отечественной войны. Стремительное воцерковле-ние крещеной части советского социума, возрождение веры в период военных испытаний как проявление неизменности этнопсихологических архетипов национального характера — основная тематика данной статьи. Попутно в работе рассматриваются и актуализируются другие, не менее важные проблемы цивилизационной самоидентификации русских. Безусловно, в число православной, крещеной общности советских людей входило немало нерусских этносов — народов Кавказа, Поволжья и др., которые наравне со славянскими этносами Украины и Белоруссии несли тяжесть всех социо-по-литических и геополитических катаклизмов ХХ в. Но сфера научного интереса данной статьи — проявление религиозности русского народа. Применительно к ХХ в. обозначим его социо-этнический статус термином русско-советский социум.
Общеизвестно, что русские, как наиболее многочисленный этнос, наиболее пострадали в период Великой Отечественной войны. В 1939 г. этнических русских насчитывалось 99 591 520 человек из общего числа граждан СССР, составлявшего примерно 167 300 000, т. е. более 58 %. Во время военных действий русские в подавляющем числе были представлены
2 Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. Помочь друг другу // Завтра. 3 марта 1998. С. 7.
21
среди военнослужащих и преобладали в мирном населении оккупированных территорий страны — 96-98 %. Из общих военных потерь на долю русских пришлось 5 756 000 человек, т. е. 66,3 %. Среди пленных также преобладали русские3. Безусловно, это не означает, что только русские проявляли чудеса отваги и героизма. Свой вклад в победу внесли все народы СССР, воспринимавшие страну как свое, родное, единое, поместительное для всех географическое и культурно-историческое пространство. Так, известно, что героев Советского Союза получили 8 182 русских, украинцев — 2 072, белорусов — 311. Но свой счет ведут, например, и осетины — у них на душу населения приходится больше всего Героев Советского Союза, что позволяло им справедливо считать себя самой смелой и отважной народностью Советского Союза.
И все же именно русские вынесли основную военную тяжесть по защите Отечества. Следует подчеркнуть, что русский народ на войне был так «этнически-раскрыт», проявляя такую степень братства с нерусскими народностями страны, что они, в свою очередь идентифицировали себя русскими. Причем зачастую, в момент воинского подвига и даже гибели. Военная архивно-мемуарная литература хранит многочисленные примеры, когда окруженные врагами красноармейцы взрывали себя и врага последней гранатой, восклицая при этом: «Русские не сдаются!» Среди подобных героев были представители народов Средней Азии, Украины, Прибалтики. Немцы поражались, когда солдаты взрывали себя с криком: «Русские не сдаются!», а потом оказывалось, что среди погибших героев были евреи, чеченцы, татары. Они умирали, называя себя русскими4.
В каком же социо-духовном «состоянии» почти стомиллионный русский народ, положивший на алтарь Победы миллионы жизней, встретил войну? Какой религиозный потенциал был таинственным образом накоплен на протяжении 20-х и 30-х г. XX в.? Без выявления духовно-нравственных подтекстов советского жизнеустройства предвоенного времени
3 Рыбаковский Л. Л. Людские потери СССР и России в Великой Отечественной войне. [Электронный ресурс]: URL: http://rybakovsky. ru/demografia4.html (дата обращения: 16.05.2015).
4 Смирнов А. Ф. Несокрушимое единство. Советский народ в годы Великой Отечественной войны. М., 1982. С. 50.
22
невозможно правильно оценить ни характер религиозного подъема в годы Великой Отечественной войны, ни духовных смыслов Победы.
Безусловно, русско-советский социум, оставаясь ядром советской общности, спокойно, без надрыва идентифицировал свою этничность. Русские всегда помнили, что они являются огромным этносом с исключительной судьбой и предназначением. Одновременно они осознавали свою историческую принадлежность к Православию. Во время строительства советской модели государственности идеи Православия из сферы интеллектуально-волевого самоопределения людей переместились в почвенно-бессознательное ядро народной, а шире — советской культуры. В ответ на процессы се-кулярной социальной унификации советского общества, произошла защитная «консервация» православной идентичности русских, которые отошли от Церкви, внутренне не отрекаясь от Христа. Православие, как град Китеж, глубоко погрузилось в структуры коллективно-бессознательных архетипов национального характера. Представляется, что в этом феномене бессознательно-почвенного хранения идеалов Евангелия заключается специфически-самобытная особенность ци-вилизационного этнотипа русских — наличие в нем как бы «дремлющих», мощных религиозных потенциалов, готовых в кризисные моменты истории стремительно преобразоваться в настоящее религиозное подвижничество за сбережение религиозно-ценностных универсалий народной жизни.
Христианская струна в русском национальном характере не только не оборвалась в эпоху «железного» советского века; напротив, в новых условиях она сохранила и укрепила линию преемственности традиционной религиозности народа. Линию, без которой не состоялся бы настоящий ренессанс Православия в годы Великой Отечественной войны. Об этом упорном стоянии в вере свидетельствовали даже официальные отчеты и наблюдения советских структур, которые с документальной четкостью фиксировали высокую степень религиозности советского народа.
Так, в период Гражданской войны, когда, как нас уверяют некоторые историки, разцерковленная Красная Армия творила ужасы кощунства и бесчеловечности, вера в Бога продолжала оставаться фундаментальной ценностью людей. До-
несения воинских частей в Политическое Управление армии о состоянии религиозности среди красноармейцев свидетельствовали, что бойцы Красной Армии в большинстве своем носили нательные кресты, молились Богу, посещали церковные службы. Среди командного состава, согласно данным за 1924 г., часть красных командиров носила в душе традиционные взгляды на религию и даже участвовала в проведении церковных праздников5. В 1941 г. это верующее воинство вместе с сыновьями, рожденными в 1920-х гг., составило первый эшелон защитников Отечества.
В конце 1920-х и на протяжении 1930-х гг., т. е. в период наиболее жесткого противостояния Церкви и государства, религиозность советского социума отнюдь не сошла на нет. Народ оставался религиозным, как 100 и 200 лет назад. Вновь обратимся к статистике советских документов этого времени.
Так, 23 мая 1929 г. на совещании узкого круга членов Антирелигиозной комиссии ЦК ВКП(б) под председательством Е. М. Ярославского приводились следующие данные: количество верующего населения в стране составляло 80 %. Это были весьма достоверные цифры, может быть, даже несколько заниженные. Если исходить из признания, что 80 % населения были верующими, то в абсолютных цифрах это составляло около 120 млн человек6. Опросы школьников в 1927-1930 гг. показали, что до 92 % детей были верующими, и процент верующих не зависел от того, городская это школа или деревенская. Среди призывников в армию 70 % были верующими. Даже в 1937-1940 гг. вожди атеизма утверждали, что количество верующих в Советском Союзе колебалось от 80 до 90 млн человек7.
В 1930 г. Союз воинствующих безбожников дерзко заявил, что грядущая пятилетка (1932-1937 гг.) будет временем окончательного уничтожения религии. Руководители Союза пообещали превратить «красную столицу» в «безбожную Москву», советские деревни — в «безбожные колхозы». Но все эти заявления шли вразрез с позицией партии. Союз быстро полу-
5 Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922-1925 гг. М., 1997. С. 221.
6 Цеханская К. В. Россия: тенденции религиозности в ХХ веке // Исторический вестник. 2000. № 1. С. 172.
7 Поспеловский Д. В. Русская Православная церковь в ХХ веке. М., 1995. С. 166.
чил выговор от ЦК за неправильное толкование постановлений XVII партконференции, где речь шла о преодолении, а не о ликвидации религии8. Активная и внешне как бы масштабная антирелигиозная кампания государства 1930-х, 40-х гг. не принесла никаких результатов9. Из родившихся в православных семьях до 1930 г. почти все, за редким исключением, были крещены. Во второй половине 30-х гг. значительная часть детей оставалась некрещеной. Но позднее, во время войны, на оккупированных территориях были крещены все православные по происхождению, но не крещеные в 30-е гг.10 И в начале, и в конце 30-х гг. в Советской России весьма ощутимо «теплилась» церковная жизнь. По свидетельству митрополита Сергия (Страгородского), в 1930 г. патриаршая церковь насчитывала 30 000 действующих храмов11. Об активизации религиозно-церковной деятельности верующих во второй половине и в конце 1930-х гг. с большим неудовольствием сообщалось в Записке отдела культпросветработы ЦК ВКП(б) о состоянии антирелигиозной работы за февраль 1937 г., адресованной секретарям ЦК ВКП(б) Кагановичу Л. М., Андрееву А. А., Ежову Н. И. Так, согласно изложенным в документе данным, на территории СССР на указанный период «функционировали» 20 000 храмов плюс 10 000 храмов были прикрыты местными властями. В стране имелся штат зарегистрированных священнослужителей в количестве 24 000, его основу составляли как православно-тихоновские, так и обновленческие общины. Религиозный актив в виде «двадцаток» и церковных советов насчитывал 600 000 человек. В указанном источнике также отмечается, что церковный актив опирается не на глубоких стариков и старух, а включает в себя возрастные категории от
8 Поспеловский Д. В. Указ. соч. С. 167.
9 С началом Великой Отечественной войны деятельность Союза воинствующих безбожников была прекращена. В1947г. все его функции перешли Всесоюзному обществу по распространению политических и научных знаний. Главный богоборец страны Е. М. Ярославский умер зимой 1943 г., успев стать современником знакового события советской истории — сентябрьской встречи И. В. Сталина с иерархами Русской Православной церкви, положившей начало политическому примирению Церкви и государства.
10 Цыпин Владислав, протоиерей. История Русской церкви. Кн. IX. 1917-1997. М., 1997. С. 377.
11 Поспеловский Д. В. Указ. соч. С. 166.
24 до 50 и чуть старше лет. Особо подчеркивалось, что церковные «двадцатки» на селе были источниками основной агитации против вступления в колхозы12.
Пожалуй, самым весомым свидетельством религиозности народов СССР накануне Великой Отечественной войны стали результаты Всероссийской переписи населения 1937 г. По указанию И. В. Сталина в перепись были включены пункты, касающиеся религиозных верований граждан. Две трети граждан страны назвали себя верующими. Из них три четверти — православными13.
С. Г. Кара-Мурза справедливо отмечает, что русские коммунисты не подавляли религиозного чувства, не посягали на него, они сами были его носителями. Советский человек был и в большинстве своем остался глубоко религиозным. Как же это понять? Как же советский атеизм? Основой религиозного чувства является особенная способность человека чувствовать и воспринимать священный смысл событий, действий, отношений, когда человек ощущает священный смысл хлеба, земли, тайный смысл рождения, болезни, смерти. Такой человек чувствует долг перед мертвыми. Для него может иметь смысл Родина, Армия, даже завод, построенный жертвами отцов. Большевики не разрушили, а даже укрепили главную ось религии — саму способность одухотворять мир священными символами. Поэтому они и увлекли народ, и даже индустриализация, была в России типичным религиозным подвижничеством, вроде немыслимого по страсти и творчеству строительства соборов в средневековой Европе. Борьба большевиков с Церковью была столкновением сходных сил, которое при общем примирении лишилось смысла14.
Несмотря на все драматические коллизии довоенного времени, сухо отраженные в приведенных выше статистических выкладках, огромный крещеный социум советских людей — и воцерковленных, и невоцерковленных, и искренне верующих, и неглубоко верующих, и просто неверующих — продолжал вплоть до Великой Отечественной войны ду-
12 Русская Православная церковь и коммунистическое государство. 1917-1941. М., 1996. С. 316-317.
13 Цеханская К. В. Указ. соч. С. 173.
14 Кара-Мурза С. Г. Советская цивилизация. Кн. 1. От начала до Великой Победы. М., 2001. С. 265.
ховно «опираться» на скрытые почвенные коды традиционной религиозной этики с ее жертвенным идеалом искания справедливости15. Нецерковная религиозность крещеного народа устремлялась «вглубь» социо-бытовой и культурной поверхности жизни, становясь живым, неуничтожимым «под-советским» контекстом бытия16. Советский проект как представление о благой, справедливой жизни для всех, о видимом, осязаемом, рукотворном «рае», где есть место для всех сирых и обездоленных, вовлек в себя энергии пассионарного подвижничества народа. Эта страстная воспламененность идеалом «светлого будущего», так раздражающая строгих богословов, явилась своеобразной хранительницей религиозного потенциала крещеного русско-советского социума. В течение 20-х — 30-х гг. XX в. произошла сборка этносов страны в единую советскую обшцость. Как отмечает С. Г. Кара-Мурза, в Гражданской войне народ СССР обрел свою территорию, она была легитимирована как «политая кровью». У советских людей возникло общее хорологическое пространственное чувство
15 Поиск путей справедливого (т. е. с правдой, по правде) мироустройства — отличительная черта советской ментальности. Это недавно подчеркнул Святейший Патриарх Кирилл. Рассуждая о необходимости воссоздания единой ткани исторического процесса, когда народы страны ни идеологически, ни духовно не разделяются в понимании общего исторического потока, патриарх сказал: «Все, что было хорошего в истории, пусть нас объединит, в революции было много крови, а что было хорошего в революции? Была жажда справедливости, в советское время — идея солидарности. В Древней Руси — вера. В императорской России — державность, в Советской России — солидарность. В современной России — стремление к свободе» (телеканал «Россия 24». Эфир от 07.01.15).
16 Несмотря на сокращение количества легальных патриарших приходов и монастырей в 1920-е — 1930-е гг., сакраментальная жизнь воцерковленных верующих не пресекалась. В Советской России стихийно возникли подпольные, «домашние» монастыри, тайные богословские академии, нелегальные приходы — это было следствием высокой традиционной религиозности населения, особенно советского крестьянства. Интенсивность приходской жизни была такова, что в 1936 г. при обсуждении проекта новой Конституции в Комиссию по культам при ЦИК СССР поступали предложения узаконить домашние, т. е. нелегальные богослужения без всяких разрешений на это со стороны местных властей (см.: Беглов А. В поисках «безгрешных катакомб». М., 2008. С. 69).
— взгляд на СССР «с небес», общая ментальная карта. Территория была открыта для граждан СССР любой национальности, границы охраняли представители всех народов и этносов страны. Все это скрепляло людей в советский народ17.
Великая Отечественная война высвободила религиозную энергию русских. Из подтекстов культуры, из гонимой Патриаршей церкви, из нелегальных церковных катакомб непрерывно молящегося сообщества Православие полноправно и открыто вступило в личную и государственную жизнь людей. Само начало войны 22 июня, в день прославления всех русских святых, явилось как бы метафизическим сигналом к немедленному и всеобщему примирению Церкви, власти и общества. Первый шаг в этом направлении совершила Русская Церковь.
О начале войны местоблюстителю Патриаршего престола митрополиту Сергию (Страгородскому) сообщили после праздничной литургии, когда владыка собирался служить акафист «Всем святым в Земле Российской просиявшим». Митрополит Сергий тут же произнес патриотическую проповедь и благословил паству на предстоящий всенародный подвиг. 26 июня местоблюститель отслужил в Богоявленском соборе молебен о победе русского оружия и, положив начало всенародных пожертвований на нужды Красной Армии, снял бриллиантовый крест с клобука и наперсный крест в качестве, священного «зачала» общенародной помощи18.
17 Кара-Мурза С. Г. Демонтаж народа. М., 2007. С. 382.
18 Молитвенно-духовная поддержка государственной власти и народа ярко отразилась в знаменитом Послании митрополита Сергия «К пастырям и пасомым Христианской Православной церкви», составленном в первый день войны. Послание прозвучало не в пустоту. Размноженное на ротаторе, оно было прочитано во всех храмах 6 июля, спустя два дня после общего обращения И. В. Сталина, который включил в свою речь почти церковную риторику: «Братья и сестры!». Не по случайному совпадению, а вполне сознательно глава государства повторил некоторые мысли главы Русской Церкви. Некоторые историки подчеркивают, что Сталин, в отличие от митрополита Сергия, только спустя десять дней после нападения Германии обратился к народу, отмечая в этом факте некую растерянную запоздалость действий. Но, очевидно, что послание местоблюстителя Патриаршего престола уже промыслительно входило в план обороны страны. И Кремль это понимал. В противном случае власти ничего не стоило оставить патриотический призыв Церкви в формате келейных, узко-церковных возглашений.
Общеизвестно: в военных окопах нет атеистов. В русских окопах проливала кровь, прежде всего, крестьянская Россия, крепко связанная с землей, традиционно верующей деревней, с крестьянскими матерями, женами и сестрами в «белых платочках», спасавших и земную церковь и своих близких молитвенно-литургическим стоянием. Опираясь на афористическое цицероновское определение Священной войны — «За очаги и алтари!» — можно сказать так: очагом для советского солдата была его малая родина, а алтарем, как местом жертвоприношения во имя самой возможности бытия, стала вся страна. Не отвлеченная идея родной земли, не лирически-поэтический образ самой по себе существующей Родины, а конкретная, земная Советская Россия, государство с определенной системой ценностей, с общинно-солидарным социокультурным укладом — вот что защищал советский народ в 1941-1945 гг.!19 Испытание войной, тревога за близких, страну, ожидание возможной смерти, плена, страданий открыто и ярко возжгли в народе его простую и сильную веру, прикровенно «пламеневшую» в глубинных культурных кодах советского жизнеустройства. Простота веры выражалась в отсутствии со-
19 Исследователь В. Д. Соловей отмечал, что принципиально новым явлением была сформированная Советами русская идентификация со всем советским пространством, чувство ответственности за Советский Союз, который русские стали воспринимать как свою Родину. Именно среди русских союзная идентификация преобладала над республиканской: так, социологический опрос конца 80-х гг. ХХ в. показала, что 70 % респондентов своей Родиной считали весь Советский Союз, а не РСФСР, с которым идентифицировали себя лишь 14 % опрошенных (см.: Кара-Мурза С. Г. Демонтаж народа. С. 382). Во время Великой Отечественной войны произошел «скачок» цивилизационной самоидентификации русских с советским. При этом в советскую модель самоопределения были вовлечены все другие этносы страны. Представляется, когда нерусские граждане советского отечества шли в бой и погибали со словами: «Русские не сдаются!», они именно таким образом идентифицировали себя с единой советской общностью людей, основой которой был русский этнос. Особенно органичным советское самосознание было у молодежи. Так, немцы утверждали, что советская молодежь, родившаяся в советское время, на 99 % была «заражена» духом патриотического сопротивления и подлежала полному истреблению (Россия в истории мировой цивилизации. Учебное пособие для средних и общеобразовательных учебных заведений. М., 2000. С. 295).
мнений и рефлексий, в целостном восприятии очевидности Божественного промысла. Сила — в смирении перед страданием, смертью и одновременно в дерзновенных попытках их преодоления. О религиозности русско-советского социума в годы Великой Отечественной войны говорить и легко, и сложно. Легко потому, что сама суть подвига советских людей носит несомненно жертвенный, евангельский характер «за други своя», как бы не нуждающийся ни в каких задокументированных доказательствах. Сложно от того, что собранные на сегодня многочисленные свидетельства открытой религиозности советских людей, равно как и случаи трансцедентных знамений во время военных действий, все же настоятельно требуют документального подтверждения. Но это необходимо отнюдь не для того, чтобы «загнать» все известные явления веры и чудес в позитивистско-секулярную систему научного осмысления, что в принципе невозможно из-за специфики объекта познания — ирреального феномена религиозной веры. Это требуется для того, чтобы и удивительный религиозный подъем народа, и опыт достоверных встреч с иноприродной, т. е. божественной реальностью не были бы со временем переформатированы в красивый миф, в елейную сказку о том, чего в реальности быть не могло. О спасительных знамениях, чудесных спасениях и об открытом выражении религиозных чувств — как воинов Красной Армии, так и мирных граждан в последние годы собран весомый документальный материал. При ознакомлении с ним выявляется одна особенность. Почти все опубликованные материалы в виде воспоминаний, дневниковых записей, эпистолярного наследия и пр. носят, как правило, безыскусный, порой простодушно восторженный и даже слегка наивный характер. Указанная особенность служит причиной критического отношения ученых к подобного рода свидетельствам. Недоверие и критицизм встречается со стороны двух противоположных, идеологических позиций: из лагеря «пишущей» православно-церковной общественности и со стороны секулярно мыслящего академического сообщества. Если первые не желают верить, что «сталинская Россия» могла быть в хоть какой-то мере религиозной, то вторые просто отрицают фактор религиозности народа и ее влияние на исход военных событий. К этим слаженным параллельным траекториям исторического мышления добавляется одна фундаментальная,
неустранимая тенденция, неприемлемая как для историков-либералов, так и для части церковных публицистов. Она состоит в том, что воюющий с фашистской Германией советский народ, повернувшийся ко Христу, Божией Матери, к церковным алтарям, одновременно оставался верен своей советской Родине — к чему, собственно, и призывал первый патриарх ХХ в., святой первоиерах Тихон (Беллавин) в своем предсмертном завещании от 7 апреля 1925 г.: «Призывая на архипастырей, пастырей и верных Нам чад благословение Божие, молим вас со спокойной совестью, без боязни погрешить против Святой веры, подчиняться Советской власти не за страх, а за совесть, памятуя слова апостола: "Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены" (Рим. 13:1)»20.
Основополагающий аспект завещания святителя патриарха Тихона, после всех политических конфликтов Церкви и власти 1920-х — 1930-х гг. с началом Великой Отечественной войны лег в основу примирения Церкви, верующих и государства. Сам процесс примирения отнюдь не подразумевал никаких компромиссов или догматически-канонических уступок со стороны Церкви. Объединяющий мировоззренческий контекст всеобщего гражданского согласия афористически ярко выражен в известном письме рядового М. Ф. Черкасова, который пишет из окопов своей матери: «Мама, я вступил в партию... Мама, помолись за меня Богу!»21. Полагаем, в этих безыскусных словах солдата нет никаких противоречий, лжи, путаницы понятий. Очевидно, что для многих воинов Крас-
20 Русская Православная церковь и коммунистическое государство. 1917-1941. С. 205, 206. Предсмертное завещание св. патриарха Тихона очень редко не только цитируется, но и просто замалчивается в большинстве трудов по истории Русской Церкви в ХХ в. О нем либо «стыдливо» молчат, либо пытаются доказать, что патриарх подписал продиктованный советскими чиновниками текст. Что, безусловно, неправда. Сам патриарх свидетельствовал: «Наши враги... распространяют ложные слухи о том, что Мы на патриаршем посту несвободны в распоряжении словом Нашим и даже совестью. Мы объявляем за ложь и соблазн все измышления о несвободе Нашей, поелику нет на земле власти, которая могла бы связать Нашу Святительскую совесть и Наше патриаршее слово» (там же. С. 205).
21 Победоносцев П. Сталин и Церковь глазами современников: патриархов, святых, священников. М., 2012. С. 86.
ной Армии и молящаяся Церковь, и Верховный Главнокомандующий, и возглавляемая им партия во время противостояния с нацистской Германией воспринимались в качестве единой национальной духовно-политической силы, организующей будущую победу. Какой же фактологический материал служит сегодня в качестве доказательств открытой и глубокой религиозности крещеного русско-советского социума, проявленной в годы Великой Отечественной войны? Это многочисленные свидетельства обретения и просто укрепления веры, когда молитвенное обращение к Богу спасало от неминуемой смерти. Это встреча с иноприродной реальностью; например, лицезрение образа Божией Матери под Сталинградом, явление, отмеченное даже Главным Политуправлением Красной Армии22. Это победоносный ход военных событий под Москвой, в Ленинграде, Сталинграде, Кенигсберге, овеянный соборной молитвой Иконе Казанской Божией Матери. Это документально зафиксированные свидетельства глубокой веры советских военнопленных и угнанных в германское рабство мирных граждан СССР. Наконец, это факт небывалой вовлеченности советского народа в богослужебную жизнь Церкви, которая, в свою очередь, совершила настоящий подвиг христианского всепрощения и жертвенной любви к Отечеству.
Доподлинно известно, что не только множество простых рядовых солдат и офицеров, но и советский генералитет открыто проявляли свою веру и даже участвовал в проведении церковных служб и крестных ходах. Так, генерал Л. А. Говоров несколько раз присутствовал на богослужении в ленинградском Никольском кафедральном соборе23. Маршал Г. К. Жуков всю войну не расставался с иконой Казанской Божией Мате-ри24. Замначальника Генштаба Б. М. Шапошников постоянно носил на груди финифтяный образок святителя Николая Чудотворца, а очевидцы вспоминают, как бывший полковник Царской армии молился: «Господи, спаси Россию и мой народ!»25. Преемник Шапошникова на посту начальника Генштаба, сын священника, маршал А. М. Василевский был ор-
22 ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 16. Л. 105.
23 Фролов М. И. Блокада. Битва за Ленинград. Мифы. Легенды. Реальность. М., 2004. С. 294.
24 Жукова М. Г. Маршал Жуков: сокровенная жизнь души. М., 1999. С. 34.
25 Победоносцев П. Указ. соч. С. 83.
ганизатором и участником знаменитого Кенигсбергского молебна26. Религиозное благочестие было свойственно маршалу Ф. И. Толбухину, брат которого, протоиерей, всю блокаду служил в Ленинграде. По приказу Толбухина в освобожденной Вене в 1945 г. были отреставрированы витражи в русском православном соборе и отлит в дар колокол с надписью «Русской Православной Церкви от победоносной Красной Армии»27. Религиозность была присуща командующему ленинградским фронтом генералу М. М. Лобанову. Так, при взятии г. Луки в 1944 г. генерал вызвал в д. Заозерье священника М. Образцова, которым в присутствии населения окрестных деревень, всего штаба и красноармейцев был отслужен благодарственный молебен в честь одержания победы28. После Сталинградской битвы православные храмы стал посещать маршал В. Н. Чуйков. Именно часть воинов 62-ой армии, находившейся под его командованием, увидела в ноябре 1942 г. образ Божией Матери в сталинградском небе — знамение, ставшее знаком скорой победы29. О степени веры и воцерковленности военнослужащих Красной Армии можно судить по скупым отчетам советских чиновников, уполномоченных по делам Русской Церкви. В донесении уполномоченного по делам Русской Православной церкви в Марийской ССР за 1944 г. отмечалось, что церковные богослужения посещает даже командный состав воинских частей. В указанном документе сообщается, что когда верующие крестным ходом переносили в сентябре иконы из Цибикнур-ской церкви в Йошкар-Олу, то по пути следования процессии к иконам прикладывались командиры воинских частей и жертвовали деньги, всего было собрано 17 000 рублей30. Высокая степень воцерковленности военнослужащих наблюдалась
26 Фарберов А. И. Молебен у стен Кенигсберга // Пастырь. Июнь 2008. [Электронный ресурс]: URL: http://old.glinskie.ru/common/ mpublic.php?num=548 (дата обращения: 04.05.15).
27 Победоносцев П. Указ. соч. С. 83.
28 Федотов А. Патриотическое служение Русской Православной церкви в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. [Электронный ресурс]: URL: http://www.blagogon.ru/biblio/716 (дата обращения: 23.04.2016).
29 Каверин Н. С Днем Великой Победы! «Православные» мифы о Великой Отечественной войне [Электронный ресурс]: http://www. blagogon.ru/digest/63 (дата обращения: 02.05.2015).
30 Федотов А. Указ. соч.
в Москве и Московской области. Так, Г. Карпов, докладывая в ЦК ВКП(б) о праздновании Пасхи в ночь с 15 на 16 апреля 1944 г., подчеркивал: почти во всех церквях города присутствовали военные офицерского и рядового состава, общим числом более 500 человек. Активная посещаемость военнослужащими праздничного богослужения отмечалась в Подмосковье: в Казанском храме с. Коломенское Ленинского района в службе участвовало 50 человек, в церкви Александра Невского пос. Бирюлево Ленинского района — 275, в Троицкой церкви г. Подольска — 100 человек31. Духовно-мобилизационную значимость церковного окормления воинов Красной Армии ясно осознавало высшее военное руководство. 2 ноября 1944 г. в Главное Политуправление РККА с 4-го Украинского фронта поступила телеграмма с просьбой в срочном порядке выслать материалы Синода для произнесения проповедей в день празднования годовщины Октября, а также ряд других руководящих материалов Православной Церкви32.
Патриотическая позиция и деятельность Русской Православной церкви, о которых будет сказано далее, вызывала признательность большого числа советских людей. Об этом писали в адрес правительства СССР командиры и бойцы действующей армии, общественные, религиозные деятели дружественных и нейтральных государств. Благодарственные письма поступали и в адрес церковных иерархов. Так, 1 мая 1944 г. боец Второй партизанской бригады А. Г. Голицин поздравил владыку Алексия (Симанского) с праздником, особо отметив важность церковной поддержки: «Ваш агитлисток сыграл немалую роль среди оккупированного населения в деле оказания помощи партизанам, а вместе с тем и борьбе против фашизма. Этот листок — среди населения — как Божье письмо, и из-за него немецкие коменданты грозили смертью.»33. Можно сказать, война обострила и обновила благочестие крещеных людей, для которых ладанки, образки, нательные кре-
31 Победоносцев П. Указ. соч. С. 84.
32 Религиозная жизнь в тылу и на фронте в годы Великой Отечественной войны. [Электронный ресурс]: URL: www.oboznik. ru./?p=46201 (дата обращения: 23.04.2016).
33 Сапронов А. Н. Роль Русской Православной церкви в событиях Великой Отечественной войны (1941-1945). [Электронный ресурс]: URL: http://pravsarov.su/content/846/1882/4289.html (дата обращения: 24.03.2016).
стики стали настоящей святыней, а молитва превратилась в насущную потребность души. Протоиерей Иоанн Букоткин вспоминал, как он потерял на соломенном полу землянки нательный крест. Старшина, зная о религиозности красноармейца, вынул из кармана гимнастерки иконку и крест и сказал: «Выбирай!» Букоткин взял иконку с образами Божией Матери и Спасителя, и она сопровождала будущего священника всю войну. О. Иоанн подчеркивал, что у многих офицеров Красной Армии были нательные кресты и образки: кому мать дала, кому жена34. Другой священник, протоиерей Борис Васильев, пришедший в окопы диаконом и воевавший в Сталинграде, отмечал: «Немцы шли в бой, у них у всех было написано по-немецки "С нами Бог!" Немцы давили танками женщин, детей, стариков. Но мы-то шли со знаменами — там была красная звезда. Но была еще иконка в кармане и крест. У меня до сих пор хранится иконка Святителя Николая Чудотворца, пробитая пулей35».
Уже собран и постоянно пополняется большой документальный материал о многочисленных случаях спасения из безвыходных ситуаций по личным и соборным молитвам красноармейцев. Приведем наиболее известные из них. Будущий патриарх Пимен (Извеков), ушедший на войну иеромонахом и ставший лейтенантом 519-го стрелкового полка, вместе со своим полком попал в мае 1942 г. в окружение. Люди были обречены из-за высочайшей плотности огня. Тогда однополчане встали на колени перед молодым иеромонахом и попросили молиться о спасении: «Батя, молись! Куда нам идти?» Под шквалом огня будущий предстоятель Русской церкви стал молиться, обращаясь к своей потаенной иконочке Божией Матери. Полк прорвал окружение, люди спаслись. При этом некоторые участники молитвенного действа утверждали, что образ Божией Матери на иконе иеромонаха Пимена как бы «ожил», — Богородица протянула руку и указала путь спасе-ния36. Подобное чудо спасения по молитвам Божией Матери
34 Священники и монахи — ветераны Великой Отечественной войны. [Электронный ресурс]: URL: https://www.pravmir.ru/veterany-svyashhenniki-i-monaxini (дата обращения: 24.03.2016).
35 Сапронов А. Н. Указ. соч.
36 20-летний исповеднический путь иеромонаха Пимена (Извекова). [Электронный ресурс]: URL: www.pravoslavie.ru/38249.html (дата обращения: 24.03.2016); Патриарх-воин. Фронтовая судьба патриарха
вспоминал один из членов танкового экипажа из 27-ой отдельной танковой бригады 2-го Украинского фронта. Весной 1943 г. во время боев на Украине экипаж попал в окружение. 17 русских танков Т-34 против 32 «Тигров». И тогда командир майор Н. П. Первушин обратился к своим товарищам: «У кого-нибудь есть, ребята, то, что написали матери, бабушки для помощи в тяжелую минуту?» Так, неуклюже, может быть, впервые для себя, командир спрашивал о молитве. Такая молитва нашлась у одного из танкистов: «Огради мя, Господи, силою Честнаго и Животворящего Твоего Креста и сохрани мя от всякого зла. В руци Твои, Господи, Иисусе Христе Боже Мой, предаю дух мой. Ты же мя благослови, ты мя помилуй и живот вечный даруй мне. Спаси Господи». Сначала молитву прочел сам командир, под светом тусклой электролампочки, под грохот артиллерийских снарядов. Затем приказал снять шлемы и прочел молитву вслух еще три раза. Помолившись, танкисты надели шлемы и, открыв сильный огонь, прорвали оборону, выйдя из боя без потерь37.
Невозможно не упомянуть о знаменитом Кенигсбергском молении 7 апреля 1945 г. Как отмечалось выше, молебен был организован начальником Генштаба, командующим 3-им Белорусским фронтом, маршалом А. М. Василевским. Он приехал на участок фронта вместе с офицерами и священниками. Солдаты стали шутить, но командующий быстро прекратил всякие шутки, велел всем построиться и снять головные уборы. Священники отслужили молебен и двинулись с иконой Казанской Божией Матери к передовой. Более подробно об этом событии повествует монахиня София (Ошарина), насель-ница Раифского монастыря, участница взятия Кенигсберга: «Кенигсберг давался очень трудно. Мощные укрепления, связанные подземкой, большие силы немцев, каждый дом — крепость... Взяли Кенигсберг с Божией Помощью. Я сама видела, хотя и наблюдала с некоторого расстояния. Собрались монахи, батюшки, человек сто или больше. Встали в облачениях с хоругвями и иконами. Вынесли икону Казанской Божией Матери. А вокруг бой идет! Солдаты посмеиваются: «Ну, батюшки пошли, теперь дело будет!» И только монахи запели, все
Пимена. [Электронный ресурс]: URL: http://rublev.com/novosti/331 (дата обращения: 24.03.2016).
37 За веру и отечество. Ч. 1. М., 2006. С. 254-255.
стихло. Стрельбу как отрезало. Наши опомнились, за какие-то полчаса прорвались... Когда у пленного немца спросили, почему они бросили стрелять, он ответил: "Оружие отказало". Один офицер сказал мне тогда, что до молебна перед войсками священники молились и постились неделю38». Слова монахини Софии подтверждает прямой участник штурма Кенигсберга В. Г. Казанин, ставший впоследствие монахом Псково-Печерского монастыря — об этом эпизоде он часто рассказывал насельникам монастыря39. О Кенигсбергском молении свидетельствовало много очевидцев. Так, танкист 153-го автополка Н. А. Бутырин видел молебен и крестный ход с иконой в смотровую щель танка. Он тут же крепко схватился за нательный крестик, пытаясь вспомнить слова молитв. Это было настолько необычно, что Бутырин до конца дней рассказывал о молебне в кругу семьи40. Другой участник штурма, Н. Бугаенко, вспоминает: «7 апреля, на Благовещенье, мы ждали боя. Вдруг видим, вдоль линии фронта движется крестный ход — впереди священники несут икону Казанской Божией Матери. За ними — вереница людей с иконами, крестами и хоругвями в руках. Это было так неожиданно, как будто и нет войны, никто не стреляет, ясно различимы слова молитв, песнопений... А дальше произошло совсем невероятное. Фашисты вдруг побросали оружие, орудия их тоже смолкли и с криком — «Мадонна!» — побежали прочь. Без единого выстрела мы взяли этот участок фронта»41.
Отметим: Сталинград 1942 г. и Кенигсберг 1945 г. объединяет одна мистическая особенность — вторжение в зримую реальность войны ирреального небесного знамения — образа Самой Божией Матери. Сталинградское знамение кратко, скупо, без описания вида и формы зафиксировано в военных архивах как подлинное событие, которое лицезрела часть воинов 62-ой армии под командованием В. Н. Чуйкова. Кенигсбергское видение Богоматери, равно как молебен, не отмеченные никакими отчетами в Главном Политуправлении Красной Армии, считаются неправдоподобными и, как незафиксированные документально, недействительными.
38 См.: Священники и монахи — ветераны Великой Отечественной войны.
39 Фарберов А. И. Указ. соч.
40 Там же.
41 Там же.
Почему? Потому что, как уверяет, например, о. игумен Сергий (Рыбко), это было просто невозможно в то время, так как эпоха была совершенно другая42, «безбожная, кровавая, сталинская». Но вот, к примеру, капитан В. Васильев, прослуживший всю войну истребителем неприятельских танков, ясно и прямо свидетельствует, что это было еще как возможно: «Под Кенигсбергом плотность огня была высочайшей, снаряды летели над ними, а мы сидели в окопах. Я поднял голову и вдруг увидел, как облака раскрылись, и на небе появился образ Пресвятой Богородицы. Сразу подумал — наверное, мама за меня молится, она была верующей, а я комсомолец. Стал оглядываться по сторонам на своих бойцов. И понял, что видел Ее только я. Потом к нашим позициям вышли парламентеры с белым флагом... Видим, за ними много немцев, а нас всего пятеро, мы растерялись, но велели бросить оружие». После войны капитан В. Васильев долго искал икону, похожую на Кенигсбергское явление. И наконец, нашел: это была Почаев-ская икона Божией Матери43.
Все участники и очевидцы кенигсбергских событий подчеркивали, что прорыв на участках фронта, где прошел молебен, совершился быстро, бескровно и даже без выстрелов. Но чудесная молниеносная победа, так простодушно и безыскусственно-прямо воспринятая очевидцами, буквально поднимается «на смех» некоторыми высокоучеными батюшками и церковными историками. Для них кажется более неправдоподобным не само явление Богородицы в небе «безбожной» страны, а то, что после молебна, после зримого вмешательства Матери Божией свершилась некая победа, «напоминающая дешевые и глупо срежиссированные эпизоды из фильма "Взятие Берлина"»44.
Религиозность русско-советского социума в годы войны особенно глубоко проявилась среди военнопленных и мирных граждан, угнанных в германское рабство. Об этом с удивлением и восхищением свидетельствовал архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской). Так, в 1942 г. владыка посетил лагерь советских военнопленных в Бад-Киссингеге,
42 Каверин Н. Православная мифология конца ХХ века // Благодатный огонь. 2005. № 13. С. 9.
43 Фарберов А. И. Указ. соч.
44 Каверин Н. Указ. соч. С. 9.
где находилось около трех тысяч офицеров, советских командиров, большинство из которых составляли молодые лейтенанты. К изумлению архиепископа, из этих офицеров, родившихся после Октября, сразу же образовался церковный хор, спевший без нот всю Божественную литургию. Половина пленных исповедалась и причастилась Святых Тайн. Настоящую духовную радость испытал владыка при знакомстве с советской молодежью, угнанной в Германию. О. Иоанн отмечал, что встреча с нею стала для эмигрантов «Пасхой среди лета». Молящаяся, добрая, жертвенная Россия пришла на Запад, она заполнила все беженские храмы великим потоком. Владыка восклицал: «Какую глубокую веру и благодатную открытость вере мы нашли в этой молодежи, родившейся после октября! Плотная стена русских наполняла храм наш еще до службы, люди простаивали не только литургию, но и все молебны, панихиды, крещения, венчания. На краткое время оставляя храм, люди опять собирались в него и приходили вечером на акафист, на духовную беседу.. ,»45.
Даже сами немцы удивлялись высокому интеллектуальному и духовно-религиозному уровню советских людей. Об этом с суховатой педантичностью свидетельствует так называемый Служебный циркуляр СД «Сообщение из Рейха об образе русских у населения Германии» от 15 апреля 1943 г., в котором содержится перечень отличительных черт угнанных в плен и рабство советских людей, в число которых входит: высокий интеллект и техническая сообразительность, высокая степень грамотности, ярко выраженное чувство семьи, высокая нравственность поведения, владение немецким языком, как оказалось, преподаваемым даже в деревенских школах, незнакомство с телесными наказаниями, религиозность, и наконец, свободное выражение религиозных чувств46. Отметим, все перечисленные характеристики русских, тщательно зафиксированные немцами посредством системы опросов разных слоев германского общества, дали повод полагать, что пригнанные из варварской России люди отнюдь не являлись типичными представителями советского общества47.
45 Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской). Избранное. Петрозаводск, 1992. С. 367, 363, 364.
46 Хрестоматия по отечественной истории (1914-1945 гг.) / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М., 1996. С. 507, 508.
47 Там же. С. 507.
Но это был самый типичный, настоящий, традиционно мыслящий православно-советский социум. В воюющем СССР точно такие же люди молились за победу, сотнями тысяч переполняя вновь открывающиеся храмы страны, здесь так же, как и на далекой чужбине, славили Пасху. Например, одна только пасхальная служба 1942 г. в Куйбышеве привлекла в Покровский собор более 10 000 верующих; молящихся было такое количество, что само здание церкви стало служить алтарем, а служба шла на улице. Москвичам также запомнилась Пасха 1942 г., когда в Великую Субботу в 6 часов утра по радио объявили распоряжение коменданта Москвы о свободном передвижении в городе в ночь на 5 апреля. Благодаря этому решению властей все московские приходы единообразно отслужили ночное пасхальное богослужение48. На Пасху 1944 г. 32 церкви в Москве посетили 2 500 000 человек, церковь Воскресения Христова в Брюсовом переулке — 15 000, кафедральный Богоявленский собор — 10 000; 126 церквей Московской области вместили на пасхальное богослужение около 200 000 человек. Почти во всех церквях присутствовали военнослужащие Красной Армии49. С особым торжеством в Советской России была отпразднована Пасха 1945 г., совпавшая с днем Георгия Победоносца. Конечно же, высокий накал веры, ее огромный потенциал, накопившийся в годы Великой Отечественной войны, воплотился в праздновании первой послевоенной Пасхи в первопрестольной. Так, по свидетельству одного русского священника-эмигранта, посетившего в 1946 г. Москву, в Великий пост в одном только Патриаршем Богоявленском соборе исповедались и причастились 40 000 человек50. Во всех московских церквях богослужения совершались каждый день, в воскресные и праздничные дни служилось по две литургии. На Пасху Божественная литургия повторялась до трех раз, так как храмы были переполнены молящимся народом51.
48 Георгиевский Г. Пасха 1942 г. // Правда о религии в России. М., 1942. С. 216.
49 Религиозная жизнь в тылу и на фронте в годы Великой Отечественной войны. [Электронный ресурс]: URL: www.oboznik. ru/?p=46201 (дата обращения: 24.03.2016).
50 Гордун С. Русская Православная церковь с 1943 по 1970 год // ЖМП. 1993. № 1. С. 47.
51 Цыпин Владислав. Протоиерей. Указ. соч. С. 338.
С началом гитлеровского нашествия на СССР Русская Православная церковь, отбросив все свои обиды на власть, призвала советский народ к сопротивлению, православный социум — к неугасимой молитве о победе. Церковь сделала великий шаг, и Кремль оценил это. В июле 1941 г. состоялась первая краткая встреча Сталина с митрополитом Сергием (Страгородским)52. В 1942 г. столичные власти способствуют организации празднования Пасхи в Москве. В марте 1942 г. собор епископов в Ульяновске осуждает создание автокефальной Украинской Православной церкви, запретив в служении еп. Поликарпа (Сикорского). В ноябре 1942 г. управляющий Московской епархией, митрополит Киевский и Галичский Николай (Ярушевич) включается в состав Чрезвычайной Государственной Комиссии по расследованию злодеяний германских захватчиков. Высшее руководство Русской церкви жестко осудило духовенство, сотрудничающее с оккупантами, что значительно сократило масштаб коллаборационизма на оккупированных территориях страны. 4 сентября 1943 г. в Кремле происходит историческая встреча Верховного Главнокомандующего, руководителя страны с митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским), Николаем (Яруше-вичем). 10 апреля 1945 г. происходит вторая встреча в Кремле со Сталиным, на которой обсуждались вопросы, связанные с патриотической деятельностью Русской Православной церкви на завершающем этапе войны, а также рассматривалась возможность расширения сети духовных школ и создания церковной издательской и полиграфической базы. Во время встречи Сталин выразил надежду, что Русская Православная церковь внесет свой вклад в дело укрепления СССР на международной арене53.
Жертвенно-патриотический дух русского священства ярко отразился в блокадном Ленинграде. К началу войны в городе действовали восемь церквей, где ежедневно совершалось богослужение. Ленинградский митрополит Алексий (Симан-ский) постоянно совершал обходы своих приходов и храмов. Один, без дьякона отпевал умерших, служил молебны, во множестве причащал верующих, неотступно служил Божественную литургию. Каждый вечер святитель совершал молебен св.
52 Поспеловский Д. В. Указ. соч. С. 185.
53 Сапронов А. Н. Указ. соч.
Николаю Чудотворцу, затем обходил Николо-Богоявленский собор с иконой святого, моля его о защите Отечества, града Петра и самого собора. Государство шло навстречу Церкви. В блокадном Ленинграде для полноценного совершения Божественной литургии власти выделяли епархии белую муку и вино. Осенью 1943 г. все выжившие в блокаду священнослужители были награждены медалями «За оборону Ленинграда»54. С конца 1943 г. священники в армию не призывались, пришедшие с войны возвращались к приходскому служению. Десятки священнослужителей были награждены медалями «Партизану Великой Отечественной войны» и другими медалями и орденами за боевые заслуги. Самый известный из батюшек, партизан о. Федор Пузанов, собрал 500 000 рублей на создание танковой колонны. Благодаря материальной помощи Церкви в действующую армию были направлены воздушные эскадрильи «Александра Невского» и «За Родину!»55. Во время войны произошло важное событие в жизни Церкви — все иосифлянские и обновленческие церкви, активно действовавшие в северной столице, вернулись в лоно православной Матери Церкви. 8 сентября 1943 г., выступая на соборе епископов, митрополит Алексий (Симанский) подчеркнул: «Мы отмечаем, как в Ленинграде усилилась молитва, как умножились жертвы народа через храмы Божии, как возвысился этот подвиг молитвенный и жертвенный»56.
Традиционный религиозный архетип жертвенности, как это ни покажется странным, глубоко, многогранно проявился в советский период и особенно во время Великой Отечественной войны, когда и русский, и другие народы нашей страны отдавали жизнь «за други своя», за Родину. Можно сказать, первым мучеником войны стал русский священник, о. Александр Вишняков, получивший в 1940 г. чин архимандрита. Владыка принял смерть в Киеве в ноябре 1941 г., когда пытался спасти от гибели евреев, обличая их казнь в Бабьем Яру. По доносу о. Александр был арестован и 6 ноября 1941 г. уведен на расстрел в Бабий Яр вместе с красноармейцами, евреями и подпольщиками. Монаха пытались распять на кресте. Не по-
54 900 дней веры. [Электронный ресурс]: URL: https://www.pravmir. ru/900-dnej-very-2 (дата обращения: 04.05.2015).
55 Сапронов А. Н. Указ. соч.
56 900 дней веры.
лучилось. Тогда его привязали к кресту колючей проволокой, облили бензином, подожгли и, горящего, сбросили с обрыва57. Жертвенное мученичество за Родину, за «други своя» претерпело огромное количество «красных» мучеников. Отметим подвиг двух героинь Великой Отечественной — Зои Космодемьянской и Веры Волошиной, казненных в один и тот же день, 29 ноября 1941 г., в разных местах Подмосковья. Обе девушки бесстрашно встретили смерть. Обе сказали: «Я не боюсь смерти! За меня отомстят!» Зоя Анатольевна Космодемьянская стала первой женщиной, удостоенной звания Героя Советского Союза. Претерпев немыслимые мучения (фашисты снимали пытки и саму смерть на фотоаппарат; половина фотографий так и не была опубликована из-за изощренной жестокости допросов), Зоя, стоя уже на эшафоте, воскликнула: «Это счастье — умереть за свой народ! Нас 170 миллионов, всех не перевешаете! Боритесь! Не бойтесь! Сталин с нами! Сталин придет!» Зою казнили фашисты 332-го полка 197-ой дивизии Вермахта. Известно, что по прямому указанию Сталина, участники казни получили заслуженное возмездие58.
В контексте сказанного уместно привести одно замечание М. М. Бахтина, касающееся веры советских людей в сакральную значимость личности Сталина. Как полагал М. М. Бахтин, солдаты, с именем вождя бросавшиеся под не-
57 Сапронов А. Н. Указ. соч. Германская армия, напавшая на СССР, в основном состояла из тех, кто считали себя христианами. Известно, что из 79 с лишним миллионов немцев 31,4 млн человек причисляли себя к католикам, 41,6 — к протестантам (Кершоу Р. 1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных. М., 2008. С. 292). Но это так называемое «христианское» сообщество не гнушалось использовать воистину языческие приемы и формы расправы с неугодными — «дикими» и «низшими» расами. Особенно фашисты любили, на манер языческого Рима, распинать и сжигать людей живьем. Так, в 1944 г. в районе Орши в Белоруссии при стремительном наступлении наших войск фашисты захватили юного красноармейца Юрия Смирнова. Его пытали и, не добившись никаких признаний, распяли на кресте. Таких «красных новомучеников» война знала много (Смирнов А. Ф. Несокрушимое единство. Советский Союз в годы Великой Отечественной войны. М., 1982. С. 313).
58 Стариков Н. Эту девушку зверски убили фашисты. [Электронный ресурс]: URL: nstarikov.ru/blog/47168 (дата обращения: 24.03.2016). Крылов А. Н. Спасение Москвы. [Электронный ресурс]: URL: http:// sam!ib.ru/k/krylow_a_n/123-1.shtmI (дата обращения: 03.09.2015).
мецкие танки, не верили, что они умирают. Они были убеждены, что формула «За Сталина!» переносит их в какую-то иную жизнь. И это очень глубокая мысль: русский человек, умирая, не думает, что он идет в небытие59. Феномен веры советского народа в могущество Сталина — особая тема гуманитарных исследований. Природа этой веры не так уж проста и очевидна, как это может показаться на первый взгляд. Представляется, что вера в спасительно-оградительную силу Верховного Главнокомандующего являлась своеобразной модификацией религиозности советского социума, ее зеркальным отражением, свидетельством интуитивного ощущения неуничтожимо-сти вечных начал бытия.
Как уже отмечалось в начале статьи, многочисленные проявления явной или скрытой религиозности и жертвенности русско-советского социума в годы Великой Отечественной войны до сих пор остаются, по сути, вне научного интереса гуманитарного знания. Но на уровне информационного эти-
59 Кожинов В. В. Грех и святость русской истории. М., 2006. С. 384. Напомним: «За Родину! За Сталина!» — призыв, впервые появившийся в советской печати в сентябре 1938 г. в газетах «Правда» и «Красная Звезда» во время боев за озеро Хасан. 17 июня 1939 г. публикуется песня «Авиационная» на слова Лебедева-Кумача, в которой так же содержится этот девиз. В 1940 г. «За Родину! За Сталина!» становится каноническим призывом на предвыборных плакатах. Этими же фразами заканчивался приказ Командующего войсками Ленинградского фронта 67-ой армии о проведении операции «Искра» 11 января 1943 г.: «За Ленинград! За Родину! За Сталина! Вперед!» О том, что чеканной словесной формулой «За Родину! За Сталина!» повсеместно пользовались бойцы Красной Армии, идущие в атаку, свидетельствовали многие ветераны войны. Так, С. Д. Горелов утверждал, что клич «За Родину! За Сталина!» звучал для воинов как молитва. Священник Дмитрий Хмель вспоминал, «что почти все солдаты не только кричали "За Родину! За Сталина!", но и молились. И так с молитвой, с верой рвались в бой» (За Родину, за Сталина! // Википедия. [2018 — 2018]. Дата обновления: 02.11.2018. [Электронный ресурс]: URL: https://ru.wikipedia.org/?oldid=96046893 (дата обращения: 10.11.18). В завершение сталинской темы напомним следующее. Митрополит Сергий (Страгородский) называл Сталина богоизбранным вождем. Святитель Лука Войно-Ясенецкий уважал Сталина как православный христианин и русский патриот. После кончины Сталина патриарх Московский и всея Руси Алексей (Симанский) возгласил ему с особым чувством неперестающей любви вечную память (Победоносцев П. Указ. соч. С. 133).
ко-социального общения людей уже произошло накопление обширного документального материала на данную тему, вполне готового для включения в сферу академической науки. Действительно, сегодня можно реконструировать духовно-религиозную мотивацию патриотизма советских людей по сохранившимся письмам, дневниковым записям, воспоминаниям, предсмертным запискам и начертанным на стенах фашистских застенков прощальным обращениям и к живущим, и к будущим поколениям.
Рассмотренная нами динамика и социокультурная парадигма религиозности русско-советского социума 1920-х — 1940-х гг. свидетельствует: процессы религиозно-цивилиза-ционной идентификации государствообразующего русского этноса носили не только непрерывный, но и возрастающий характер. Традиционно-самобытные модели мироощущения, этики советских людей оставались такими же, как в досоветском прошлом. В зависимости от социо-политических контекстов и геополитических проблем страны религиозность народа то погружалась в подтексты культурообразующих смыслов времени, то проступала явственно и открыто — как в период Великой Отечественной войны. Безусловно, не все крещеные русские в ХХ в. были воцерковлены, среди них были и расплывчато-верующие, и равнодушные к вере, и просто неверующие. Возможно даже, что таковых было большинство. Но и в этой среде, благодаря традиционным кодам культуры, оставался потенциал веры, оставалась возможность повернуться лицом к Богу, что и произошло в период Великой Отечественной войны. Несомненно, подобный поворот смог произойти потому, что архетипы религиозности одухотворяли саму систему советского жизнеустройства с ее солидарным, общинно-коллективистским духом, отсутствием расовых и этнических перегородок, социальным аскетизмом, историческим оптимизмом и всеобщей организующей идеей жертвенного служения Родине и ближнему. Сегодня становится все более очевидно, что только и именно такая система могла выстоять перед лицом нацистской агрессии. И эту истину необходимо учитывать, постоянно расширяя границы ее познания. Самый прямой путь ко всестороннему осмыслению событий и фактов советского времени указал Святейший патриарх Кирилл, призвавший понять всю красоту подвига нашего на-
рода в 1920-е — 1940-е гг., увидев также и тяжелые страницы. Святейший дал единственно верный и возможный алгоритм познания прошлого: «Чтобы любить Отечество, не нужно исключать из исторической памяти ни один из исторических периодов, нужно воспринимать их здравым смыслом и незамутненным чувством. И тогда правда будет отделена от лжи, а Добро — от Зла»60.
Литература
20-летний исповеднический путь иеромонаха Пимена (Извекова). [Электронный ресурс]: URL: www.pravoslavie. ru/38249.html (дата обращения: 24.03.2016). Патриарх-воин. Фронтовая судьба патриарха Пимена. [Электронный ресурс]: Rublev.com/novosti/331 (дата обращения: 24.03. 2016). 900 дней веры. [Электронный ресурс]: URL: https://www.
pravmir.ru/900-dnej-very-2 (дата обращения: 04.05.2015). Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской). Избранное.
Петрозаводск, 1992. Беглов А. В поисках «безгрешных катакомб». М., 2008. Георгиевский Г. Пасха 1942 г. // Правда о религии в России. М., 1942.
Гордун С. Русская Православная церковь с 1943 по 1970 год //
ЖМП. 1993. № 1. Жукова М. Г. Маршал Жуков: сокровенная жизнь души. М., 1999. За веру и отечество. Ч. 1. М., 2006.
За Родину, за Сталина! // Википедия. [2018-2018]. Дата обновления: 02.11.2018. [Электронный ресурс]: URL: https:// ru.wikipedia.org/?oldid=96046893 (дата обращения: 10.11.2018).
Каверин Н. Православная мифология конца ХХ века // Благодатный огонь. 2005. № 13. [Электронный ресурс]: URL: http://www.blagogon.ru/articles/183 (дата обращения: 04.12.2018).
КаверинН. С Днем Великой Победы! «Православные» мифы о Великой Отечественной войне [Электронный ресурс]: http:// www.blagogon.ru/digest/63 (дата обращения: 02.05.2015). Кара-Мурза С. Г. Демонтаж народа. М., 2007.
60 Патриарх Кирилл призвал помнить о положительных достижениях советской эпохи. [Электронный ресурс]: URL: www.interfax. ru/russia/477368 (дата обращения: 11.09.16).
Кара-Мурза С. Г. Советская цивилизация. Кн. 1. От начала до Великой Победы. М., 2001.
Кершоу Р. 1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных. М., 2008.
Кожинов В. В. Грех и святость русской истории. М., 2006.
Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922-1925 гг. М., 1997.
Крылов А. Н. Спасение Москвы. [Электронный ресурс]: URL: http://samlib.ru/k/krylow_a_n/123-1.shtml (дата обращения: 03.09.2015).
Лосева Н. Участие Русской православной церкви в Великой Отечественной войне. [Электронный ресурс]: URL: https://ast. mk.ru/articles/2015/04/27/ uchastie-russkoy-pravoslavnoy-cerkvi-v-velikoy-otechestvennoy-voyne.html (дата обращения: 10.05.2015).
Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. Помочь друг другу // Завтра. 3 марта 1998 г. С. 7.
Патриарх-воин. Фронтовая судьба патриарха Пимена. [Электронный ресурс]: URL: http://rublev.com/novosti/331 (дата обращения: 24.03.2016).
Патриарх Кирилл призвал помнить о положительных достижениях советской эпохи. [Электронный ресурс]: URL: www. interfax.ru/russia/477368 (дата обращения: 11.09.2016).
Победоносцев П. Сталин и Церковь глазами современников: патриархов, святых, священников. М., 2012.
Поспеловский Д. В. Русская Православная церковь в ХХ веке. М., 1995.
Религиозная жизнь в тылу и на фронте в годы Великой Отечественной войны. [Электронный ресурс]: www.oboznik. ru./?p=46201 (дата обращения: 23.04.2016).
Россия в истории мировой цивилизации. Учебное пособие для средних и общеобразовательных учебных заведений. М., 2000.
Русская Православная церковь и коммунистическое государство. 1917-1941. М., 1996.
Рыбаковский Л. Л. Людские потери СССР и России в Великой Отечественной войне. [Электронный ресурс]: URL: http://rybakovsky.ru/demografia4.html (дата обращения: 16.05.2015).
Сапронов А. Н. Роль Русской Православной церкви в событиях Великой Отечественной войны (1941-1945). [Электронный
ресурс]: URL: http://pravsarov.su/content/846/1882/4289. html (дата обращения: 24.03.2016). Священники и монахи — ветераны Великой Отечественной войны. [Электронный ресурс]: URL: https://www.pravmir. m/veterany-svyashhenniki-i-monaxim (дата обращения: 24.03.2016).
Слово Святейшего Патриарха Кирилла в Национальном институте рака в Киеве. [Электронный ресурс]: URL: http:// www.patriarchia.ru/db/text/1463954.html (дата обращения: 25.09.2014).
Смирнов А. Ф. Несокрушимое единство. Советский народ в
годы Великой Отечественной войны. М., 1982. Стариков Н. Эту девушку зверски убили фашисты. [Электронный ресурс]: nstarikov.ru/blog/47168 (дата обращения: 24.03.2016). Телеканал «Россия 24». Эфир от 07.01.2015. Фарберов А. И. Молебен у стен Кенигсберга // Пастырь. Июнь 2008. [Электронный ресурс]: URL: http://old.glinskie.ru/ common/mpublic.php?num=548 (дата обращения: 04.05.2015). Федотов А. Патриотическое служение Русской Православной церкви в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. [Электронный ресурс]: http://www.blagogon.ru/biblio/716 (дата обращения: 24.03.2016). Фролов М. И. Блокада. Битва за Ленинград. Мифы. Легенды.
Реальность. М., 2004. Хрестоматия по отечественной истории. 1914-1945 гг. / Под
ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М., 1996. Цеханская К. В. Россия: тенденции религиозности в ХХ веке //
Исторический вестник. 2000. № 1. С. 170-182. Цыпин Владислав, протоиерей. История Русской церкви. Кн. IX. 1917-1997. М., 1997.
Цеханская Кира Владимировна, ведущий научный сотрудник Института этнологии и антропологии, доктор исторических наук (Российская Академия наук, Москва, Россия); эл. почта: [email protected].
War and Faith: The Religious Aspect of the Development of the Soviet People in the Years of the Great Patriotic War
The article is devoted to the problem of religious identification of Soviet society in the years of the Great Patriotic War. The author updated the socio-spiritual, moral and moral aspects of the attitude of the
baptized part of Soviet society on the eve of the war. At the same time, the main focus of the research was placed on the mental characteristics of the baptized Russians, as a state-forming ethnic group. Considerable attention is paid to the dynamics of religiosity of the Russian-Soviet society of the 20s, 30s. and on the eve of the war. The official data on the number of believers in Soviet Russia since 1924 are given, their contingent is indicated: there were soldiers, officers of the Red Army, commanders, generals, marshals, draftees, townspeople, peasants, schoolchildren, etc., according to the published official statistics on the number of believers in the USSR, which allows to deny the total atheism of the Soviet people. The statistical documents include documents from military units to the Political Administration of the Army, the conclusions of the anti-religious commissions of the Central Committee of the All-Union Communist Party of Bolsheviks, the department of cultural enlightenment of the Central Committee of the All-Union Communist Party of Bolsheviks, evidences of the highest hierarchy, opinion polls of the authorities and, finally, the census data of 1937-1938.
The collected statistical and sociological material allowed the author to substantiate the idea that by the beginning of World War II, the Soviet baptized society was a large layer of Soviet society, which had a definite influence on the identification of people. The main author's attention is paid to the conceptually significant topic of an open, deep revival of faith in the war years. The work examines the processes, types and forms of churching people, the motivation for the revival of religious feelings, as well as cases of miraculous salvation and signs at the front, in the trenches, during the fighting. To confirm his scientific position, the author used numerous documented evidence of front-line soldiers, partisans, war heroes, memoirs and epistolary literature. The author's reflections on the combination of the mentality of the baptized, believers, and church-going society of ideas of sacrificial love for the Soviet homeland, including the Russian priesthood, are of a special, innovative nature. The article summarizes some of the results, the main one is that the traditionally distinctive patterns of the attitude of the baptized Soviet people remained the same as in the pre-Soviet past. Depending on the sociopolitical contexts, the religiosity of the Soviet people sometimes plunged into the subtexts of Soviet culture, then appeared openly, as in the years of the Great Patriotic War.
Key words: mental archetype, cultural implications, rudimentary religiosity, miracles, signs, beliefs, patriotism, holiness.
Kira Tsekhanskaya, Leading Researcher of the Institute of Ethnology and Antropology, Doctor of Historical Sciences (Russian Academy of Science, Moscow, Russia); E-mail: [email protected].
References
20-letniy ispovednicheskiy put' iyeromonakha Pimena (Izvekova). [Elektronnyy resurs]: URL: www.pravoslavie.ru/38249.html (data obrashcheniya: 24.03.2016). Patriarkh-voin. Frontovaya sud'ba patriarkha Pimena. [Elektronnyy resurs]: Rublev.com/novosti/331 (data obrashcheniya: 24.03. 2016).
900 dney very. [Elektronnyy resurs]: URL: https://www.pravmir.ru/900-dnej-very-2 (data obrashcheniya: 04.05.2015).
Arkhiyepiskop Ioann San-Frantsisskiy (Shakhovskoy). Izbrannoye. Petrozavodsk, 1992.
Beglov A. V poiskakh «bezgreshnykh katakomb». M., 2008.
Georgiyevskiy G. Paskha 1942 g. // Pravda o religii v Rossii. M., 1942.
Gordun S. Russkaya Pravoslavnaya tserkov' s 1943 po 1970 god // ZhMP. 1993. № 1.
Zhukova M. G. Marshal Zhukov: sokrovennaya zhizn' dushi. M., 1999.
Za veru i otechestvo. Ch. 1. M., 2006.
Za Rodinu, za Stalina! // Vikipediya. [2018-2018]. Data obnovleniya: 02.11.2018. [Elektronnyy resurs]: URL: https://ru.wikipedia. org/?oldid=96046893 (data obrashcheniya: 10.11.2018).
Kaverin N. Pravoslavnaya mifologiya kontsa XX veka // Blagodatnyy ogon'. 2005. № 13. [Elektronnyy resurs]: URL: http://www.blagogon. ru/articles/183 (data obrashcheniya: 04.12.2018).
Kaverin N. S Dnem Velikoy Pobedy! «Pravoslavnyye» mify o Velikoy Otechestvennoy voyne [Elektronnyy resurs]: http://www.blagogon. ru/digest/63 (data obrashcheniya: 02.05.2015)
Kara-Murza S. G. Demontazh naroda. M., 2007.
Kara-Murza S. G. Sovetskaya tsivilizatsiya. Kn. 1. Ot nachala do Velikoy Pobedy. M., 2001.
Kershou R. 1941 god glazami nemtsev. Berezovyye kresty vmesto zheleznykh. M., 2008.
Kozhinov V. V. Grekh i svyatost' russkoy istorii. M., 2006.
Krivova N. A. Vlast' i Tserkov' v 1922-1925 gg. M., 1997.
KrylovA. N. Spaseniye Moskvy. [Elektronnyy resurs]: URL: http://samlib. ru/k/krylow_a_n/123-1.shtmI (data obrashcheniya: 03.09.2015).
Loseva N. Uchastiye Russkoy pravoslavnoy tserkvi v Velikoy Otechestvennoy voyne. [Elektronnyy resurs]: URL: https://ast.mk.ru/ articles/2015/04/27/uchastie-russkoy-pravoslavnoy-cerkvi-v-velikoy-otechestvennoy-voyne.html (data obrashcheniya: 10.05.2015).
Mitropolit Smolenskiy i Kaliningradskiy Kirill. Pomoch' drug drugu // Zavtra. 3 marta 1998 g. S. 7.
Patriarkh-voin. Frontovaya sud'ba patriarkha Pimena. [Elektronnyy resurs]: URL: http://rublev.com/novosti/331 (data obrashcheniya: 24.03.2016).
Patriarkh Kirill prizval pomnit' o polozhitel'nykh dostizheniyakh sovetskoy epokhi. [Elektronnyy resurs]: URL: www.interfax.ru/ russia/477368 (data obrashcheniya: 11.09.2016).
Pobedonostsev P. Stalin i TSerkov' glazami sovremennikov: patriarkhov, svyatykh, svyashchennikov. M., 2012.
Pospelovskiy D. V. Russkaya Pravoslavnaya tserkov' v KHKH veke. M., 1995.
Religioznaya zhizn' v tylu i na fronte v gody Velikoy Otechestvennoy voyny. [Elektronnyy resurs]: www.oboznik.ru./?p=46201 (data obrashcheniya: 23.04.2016).
Rossiya v istorii mirovoy tsivilizatsii. Uchebnoye posobiye dlya srednikh i obshcheobrazovatel'nykh uchebnykh zavedeniy. M., 2000.
Russkaya Pravoslavnaya tserkov' i kommunisticheskoye gosudarstvo. 1917-1941. M., 1996.
Rybakovskiy L. L. Lyudskiye poteri SSSR i Rossii v Velikoy Otechestvennoy voyne. [Elektronnyy resurs]: URL: http://rybakovsky.ru/ demografia4.html (data obrashcheniya: 16.05.2015).
Sapronov A. N. Rol' Russkoy Pravoslavnoy tserkvi v sobytiyakh Velikoy Otechestvennoy voyny (1941-1945). [Elektronnyy resurs]: URL: http:// pravsarov.su/content/846/1882/4289.htm! (data obrashcheniya: 24.03.2016).
Svyashchenniki i monakhi — veterany Velikoy Otechestvennoy voyny. [Elektronnyy resurs]: URL: https://www.pravmir.ru/veterany-svyashhenniki-i-monaxini (data obrashcheniya: 24.03.2016).
Slovo Svyateyshego Patriarkha Kirilla v Natsional'nom institute raka v Kiyeve. [Elektronnyy resurs]: URL: http://www.patriarchia.ru/db/ text/1463954.html (data obrashcheniya: 25.09.2014).
Smirnov A. F. Nesokrushimoye edinstvo. Sovetskiy narod v gody Velikoy Otechestvennoy voyny. M., 1982.
Starikov N. Etu devushku zverski ubili fashisty. [Elektronnyy resurs]: nstarikov.ru/blog/47168 (data obrashcheniya: 24.03.2016).
Telekanal «Rossiya 24». Efir ot 07.01.2015.
Farberov A. I. Moleben u sten Kenigsberga // Pastyr'. Iyun' 2008. [Elektronnyy resurs]: URL: http://old.glinskie.ru/common/mpublic. php?num=548 (data obrashcheniya: 04.05.2015).
Fedotov A. Patrioticheskoye sluzheniye Russkoy Pravoslavnoy tserkvi v gody Velikoy Otechestvennoy voyny. 1941-1945. [Elektronnyy resurs]: http://www.blagogon.ru/biblio/716 (data obrashcheniya: 24.03.2016).
Frolov M. I. Blokada. Bitva za Leningrad. Mify. Legendy. Real'nost'. M., 2004.
Khrestomatiya po otechestvennoy istorii. 1914-1945 gg. / Pod red. A. F. Kiseleva, E. M. Shchagina. M., 1996.
Tsekhanskaya K. V. Rossiya: tendentsii religioznosti v XX veke // Istoricheskiy vestnik. 2000. № 1. S. 170-182.
Tsypin Vladislav, protoiyerey. Istoriya Russkoy tserkvi. Kn. IX. 1917-1997. M., 1997.
