CC BY
33
Восточные регионы в проектировках предвоенного Генерального хозяйственного плана*
Е.Т. АРТЕМОВ, доктор исторических наук, Институт истории и археологии УрО РАН, Екатеринбург. E-mail: istor@uran.ru; iia-history@mail.ru
В статье рассматриваются исторические и политические предпосылки, стадии разработки предвоенного Генерального хозяйственного плана, его место и роль в советской региональной стратегии. Представлен анализ проектирования равномерного размещения производства и населения в восточном макрорегионе в генплане 1943-1957 гг. Дано развернутое историческое описание прошлого опыта долгосрочного планирования, рассмотрено отклонение фактической траектории развития от проектировок генплана. Ключевые слова: советская региональная политика, Генеральный хозяйственный план, развитие промышленности, восточные регионы, комплексное развитие
На состоявшемся в сентябре 2012 г. во Владивостоке саммите участников Азиатско-Тихоокеанского сотрудничества (АТЭС) представители России заявили о начале нового этапа освоения Сибири и Дальнего Востока. Их опережающее развитие было названо жизненно важным условием сохранения страной статуса одного из базисных субъектов мирового сообщества. Подобная расстановка приоритетов в региональной стратегии была и раньше - начиная с «зауральского плана» С.Ю. Витте она периодически воспроизводилась на практике, несмотря на все политико-экономические изменения и культурно-идеологические трансформации. Конкретные цели каждого нового витка освоения существенно различались, так же как пути и способы их достижения. Но все они подразумевали масштабный сдвиг производства и населения на восток. Наиболее грандиозные планы строились в годы «сталинской индустриализации»: в конце 1930-х гг. предусматривалось «окончательное» устранение диспропорций
* Статья подготовлена в рамках конкурсного проекта фундаментальных исследований УрО РАН № 12-Т-6-1003.
ЭКО. - 2013. - №1
АРТЕМОВ Е.Т.
в уровне развития западной и восточной макрозон страны. И хотя реальность оказалась иной, обращение к этому опыту имеет не только познавательное значение. Конечно, ныне действующие отношения собственности и власти, доминирующие ценностные ориентиры и т.д. задают свои пути решения проблемы. Но, как утверждает нобелевский лауреат Д. Норт: «История имеет значение. Она имеет значение не просто потому, что мы можем извлечь уроки из прошлого, но и потому, что... выбор, который мы делаем сегодня или завтра, сформирован прошлым»1.
Этапы разработки
Генерального хозяйственного плана
Генеральный хозяйственный план на 1943-1957 гг. разрабатывался накануне войны. Он был призван подвести итоги политики форсированной индустриализации и наметить перспективы на будущее. Большое место в нем отводилось обоснованию направлений территориального развития производства, причем предполагались весьма радикальные сдвиги. Однако это обстоятельство обойдено в исследовательской литературе2.
Начало работы над Генпланом, как правило, связывают с решениями XVIII съезда партии в марте 1939 г. Но никаких директив на сей счет там не принималось. О генплане в своем выступлении упомянул только председатель Госплана СССР Н.А. Вознесенский в развитие установки И.В. Сталина о необходимости в течение 10-15 лет «догнать и перегнать» наиболее развитые капиталистические страны. Логика, которой руководствовался Н.А. Вознесенский, была следующей: поскольку «поставленная товарищем Сталиным» задача «выходит за пределы» третьей пятилетки, то для ее
1 Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. - М., 1997. - С. 12.
2 Алампиев П.М. Экономическое районирование СССР. - М., 1959. - С. 180181; Залкинд А.И., Мирошниченко Б.П. Очерки развития народнохозяйственного планирования. - М., 1980. - С. 172-182; Планирование размещения производительных сил СССР. Осуществление политики КПСС на этапах социалистического строительства. Ч. I. - М., 1985. - С. 145-146; Белоусов Р.А. Исторический опыт планового управления экономикой СССР. 2 изд. пер. и доп. М., 1987. - С. 284-275 и др.
решения требуется разработка «генерального хозяйственного плана, рассчитанного на несколько пятилеток, на переход от социализма к коммунизму»3.
Озвученная Н.А. Вознесенским идея имела свою историю. Еще в середине 1920-х гг. была сформулирована «цепочка Кржижановского», предусматривающая органичное сочетание годовых, пятилетних и генеральных планов4. Ключевая роль в ней отводилась перспективному планированию, обосновывающему долгосрочные инвестиционные программы. «Годовой план - это больше всего план эксплуатационный... Генеральный план, охватывающий 10-15-летний период, прежде всего, имеет строительную концепцию, план пятилетний представляет и часть эксплуатационного, и часть плана строительства», - утверждал Г.М. Кржижановский5.
С ним были солидарны большинство проектировщиков называя генеральный план отправным, «исходным» звеном плановой работы, в соответствии с которым должны формулироваться и пятилетние, и годовые задания6. Однако основные усилия сосредоточились на разработке пятилетки, и замысел изначального составления генерального плана не удалось реализовать. С одной стороны, сталинский «великий перелом» нуждался в подкреплении конкретными расчетами, а политическое руководство не хотело ждать, когда будет соблюдена вся «цепочка Кржижановского». С другой стороны, подготовка генерального плана на «строго научной основе» столкнулась с неразрешимой проблемой - закладываемые в него показатели никак не удавалось согласовать с зигзагами «генеральной линии» и постоянно меняющимися годовыми и пятилетними заданиями.
К 1930 г. Госплан подготовил девять вариантов генерального плана, что, по оценке заместителя его председателя
3 XVIII съезд ВКП (б) 10-21 марта 1939 // Стенографический отчет. - М., 1939. -С. 340.
4Корицкий Э.Б. Глеб Максимилианович Кржижановский // Каким быть плану: дискуссии 20-х годов. - Л., 1989. - С. 13-14.
5Кржижановский Г.М. Сочинения. Т. 2. - М. Л., 1934. - С. 364-365.
6Базаров В.А. О методологии построения перспективных планов // Плановое хозяйство. - 1926. - № 7. - С. 9-10; Осадчий П.С. Генеральный план реконструкции народного хозяйства и капитальное строительство // Плановое хозяйство. - 1926. - № 11. - С. 11-13.
Э.И. Квиринга, было лишь первыми прикидками, а завершения работы следовало ожидать к началу второй пятилетки7. В то же время опыт подсказывал, что детальная проработка плановых заданий на сколько-нибудь длительную перспективу мало что дает для практического руководства.
В результате разработка генплана, претендующего на «всеобъемлющий» расчет объективных потребностей и возможностей социально-экономического развития, утратила свою актуальность. Потом вообще стало не до нее - массовые репрессии коснулись большинства идеологов и разработчиков генерального плана. И только в конце 1930-х гг. ситуация начала меняться. Новое поколение ведущих плановиков видели в нем не столько управленческий, сколько политический документ. Главным для них было обосновать темпы и пропорции развития производства, обеспечивающие достижение задаваемых высшим руководством стратегических целей. Весомую роль сыграл и субъективный фактор - инициатор возобновления работы над генпланом Н.А. Вознесенский делал тогда стремительную политическую карьеру и в случае успеха мог серьезно укрепить свои позиции во властной иерархии8.
К работе над Генеральным хозяйственным планом на 19431957 гг. Госплан приступил в декабре 1940 г. Сроки устанавливались очень жесткие: в январе-марте 1941 г. намечалось выдать предложения по развитию отдельных отраслей и экономических районов, а в апреле-июне - обосновать темпы развития народного хозяйства, балансовую увязку отраслей и элементов воспроизводства. Итогом должен был стать текст генплана. В полном объеме намеченное осуществить не удалось, но общие вопросы и просчеты основных параметров плана были проработаны.
Тезисы Генерального хозяйственного плана
В апреле 1941 г. Госплан представил «Тезисы доклада Госплана при СНК СССР Центральному Комитету ВКП(б) и Совету народных комиссаров СССР о Генеральном плане
7 КвирингЭ.И. Проблемы генерального плана // Плановое хозяйство. - 1930. -№ 4. - С. 5.
8 Колотов В.В. Николай Алексеевич Вознесенский. - М., 1976. - С. 312-313.
развития народного хозяйства СССР на пятнадцать лет»9. Они состояли из двух частей. В первой обосновывались общие задачи генплана, фиксировалась его основные показатели, в том числе в отраслевом разрезе, рассматривались проблемы строительства и размещения производительных сил, электрификации народного хозяйства, технического прогресса и повышения производительности труда, развития транспорта, социальной сферы, повышения материального благосостояния населения. Вторая часть была посвящена территориальным аспектам. В ней давалась характеристика развития отдельных экономических районов, обосновывалась необходимость реализации крупных инвестиционных проектов.
Целевая установка Генерального хозяйственного плана определялась как решение «поставленной товарищем Сталиным» задачи «перегнать главные капиталистические страны в производстве на душу населения чугуна, стали, топлива, электроэнергии, машин и других средств производства и потребления». В соответствии с ней строились все плановые расчеты: задания для базовых отраслей промышленности в натуральных показателях, далее определялись необходимые ресурсы, затем проводились проработки по другим отраслям, отдельным районам, задавались направления технического перевооружения производства, основные позиции строительной программы. В последнюю очередь просчитывались финансы, развитие сферы обращения и социальной инфраструктуры, воспроизводство рабочей силы. Посредством метода «балансовых прикидок» и «балансовых увязок» полученные показатели согласовывались между собой. Такой подход закладывался схемой подготовки обосновывающих материалов к Генеральному плану10.
В тезисах фиксировалось, что выполнение плановых заданий требовало «огромного прироста новых мощностей в важнейших отраслях народного хозяйства», поэтому общий объем капитальных работ устанавливался в 3,5 раза больше, чем «за годы трех сталинских пятилеток». Почти % производственных капитальных вложений намечалось направить на развитие тяжелой промышленности и транспорта.
9 РГАЭ. - Ф. 4372. - Оп. 41. - Д. 199 б.
10 РГАЭ. - Ф. 4372. - Оп. 41. - Д. 182. - Л. 3-9.
Прирост новых мощностей в электроэнергетике, угле и нефтедобыче, черной и цветной металлургии, станкостроении, текстильной промышленности задавался в натуральных показателях. Главным условием выполнения считалось активное вовлечение в хозяйственный оборот топливно-энергетических и минерально-сырьевых ресурсов, внедрение в производство самых современных в то время технологий. Проектировщики прекрасно понимали, что «мобилизация громадных накоплений требует известных жертв со стороны рабочего класса и крестьянства»11, но считали это вполне оправданным.
Важная роль в Генеральном хозяйственном плане отводилась оптимизации размещения и территориальной организации производства. Решение первой проблемы предполагало «более равномерное» рассредоточение промышленности, «приближение ее к источникам сырья и потребления готовой продукции, ликвидацию на этой основе чрезмерно дальних перевозок и дальнейший подъем производительных сил ранее отсталых районов...»12. Суть второй проблемы заключалась в делении территории страны на девять районов («экономических очагов»): Дальнего Востока и Восточной Сибири, Урала и Западной Сибири, Средней Азии и Казахстана, Закавказья, Юга, Центра, Юго-Востока, Севера и Северо-Запада, Запада. В каждом намечалось «обеспечить всестороннее комплексное развитие хозяйства, с расчетом удовлетворения основных потребностей района за счет местного производства». Межрегиональные хозяйственные связи должны были осуществляться «по строго необходимому минимуму продукции и сырья, производство которых связано с наличием особо благоприятных условий и ресурсов тех или иных районов (хлопок в Средней Азии, лес в районах Европейского Севера и др.)»13.
Сама идея выравнивания уровня экономического развития различных регионов, «приближения» промышленности к источникам сырья оформилась практически в первые дни советской власти, но только с началом «сталинской индустриализации» перешли к делу. Главным направлением региональной
11 РГАЭ. - Ф. 4372. - Оп. 41. - Д. 182. - Л. 22.
12 Там же. Л. 106.
13 Там же. Л. 223.
политики стало создание Урало-Кузнецкого комбината, «второй угольно-металлургической базы». И хотя выполнение первой пятилетки шло уже полным ходом, пятилетний план перестроили под Урало-Кузбасскую программу14. Охватываемые территории были отождествлены с востоком страны. При распределении капиталовложений получилось заметное преимущество по сравнению со «старопромышлеными районами» (Центр, Ленинград, УССР). Затем произошло расширение самого понятия «восточные районы» - к ним отнесли Урал, Сибирь, Дальний Восток, Казахстан и Среднюю Азию. Тот же подход к макрорайонированию содержался в решениях XVII съезда ВКП(б)15.
В результате территории восточной макрозоны стали эпицентром форсированной индустриализации. За предвоенное десятилетие их доля в промышленном производстве СССР, по приближенным оценкам, увеличилась с 6-7% до 16%16 (по другим данным - до 14,8%), в том числе Урала, Сибири и Дальнего Востока - до 11,4%17.
Этого удалось добиться благодаря жесткому использованию административного ресурса, отсекшему все дискуссии об экономической целесообразности такого маневра. В материалах XVIII съезда партии восточные районы были ограничены территорией Дальнего Востока и Сибири18, соответственно расставлялись приоритеты регионального развития на третью пятилетку. Однако в проектировках Генерального хозяйственного плана на 1943-1957 гг. вновь вернулись к расширенной трактовке восточных районов. Это отражало стремление к более последовательной реализации принципа равномерного размещения производства в сочетании с комплексным подходом к его организации, доказавшим свою перспективность в ходе создания Урало-Кузнецкого комбината.
14 Зубков К.И. Геополитическая мотивация разработки и реализации Урало-Кузбасского проекта // Уральский исторический вестник. - 2011. - № 1. - С. 2526.
15 Директивы КПСС и советского правительства по хозяйственным вопросам. 1917-1957 гг. - М., 1957. - Т. 2. 1929-1945 гг. - С. 195, 401.
16 Планирование размещения производительных сил СССР. - М., 1985. - С. 25.
17 Тенденции экономического развития Сибири (1961-1975 гг.) / Отв. ред. Б.П. Орлов. - Новосибирск, 1980. - С. 45.
18 XVIII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). 10-21 марта 1939 г.// Стеногр. отчет. - М., 1939. - С. 337.
Восточная макрозона в Генеральном хозяйственном плане
Предпочтение, которое отдавалось восточным районам в проектировках Генерального хозяйственного плана, мотивировалось необходимостью преодоления имеющихся и потенциальных диспропорций. Намечавшийся «рывок» советской экономики, связанный с наращиванием производства минерального сырья, топлива, электроэнергии, без масштабного освоения природных ресурсов восточной макрозоны был невозможен. Но эти районы существенно отставали в подушевом производстве промышленной продукции от среднесоюзного уровня. По политическим, а также военно-стратегическим соображениям такое положение называлось «недопустимым», отсюда и установка на комплексное развитие востока страны высокими темпами, опережающими общесоюзные.
К концу планового периода Урал и Западная Сибирь, Восточная Сибирь и Дальний Восток, Средняя Азия и Казахстан за счет местного производства должны были удовлетворять все свои основные нужды. Ограничения накладывались даже на межрайонные поставки сырья, полуфабрикатов и готовой продукции: по одним отраслям их следовало «совершенно ликвидировать», а по другим - «значительно сократить»19. Исключение составляли отрасли специализации районов, для Урала и Западной Сибири это были черная и цветная металлургия, химическая, лесная и текстильная промышленность. К ним также относились отдельные отрасли машиностроения, продукция которых предназначалась как для внутрирайонного потребления, так и для обеспечения нужд сопредельных территорий: Поволжья, Казахской ССР, республик Средней Азии, части Восточной Сибири.
Важная роль в межрегиональном разделении труда отводилась цветной металлургии и металлургии редких металлов, лесной и рыбной промышленности Восточной Сибири и Дальнего Востока. Казахстан и Среднюю Азию намечалось специализировать на производстве хлопка, цветных металлов, фосфорных удобрений и продукции животноводства. Значительную часть добываемых здесь угля и нефти планировалось направить на удовлетворение потребностей хозяйства Урала20.
19 РГАЭ. - Ф. 4372. - Оп. 41. - Д. 199 б. - Л. 221-223, 315, 466.
20 Там же. Л. 231-232, 320, 431.
Комплексный подход к развитию восточных районов рассматривался в качестве средства решения фундаментальных (по мнению политического руководства) для советского государства проблем: расширения ресурсной базы экономики страны и упрочения ее военно-стратегических позиций.
Наращивание производственного потенциала восточных районов предполагалось осуществлять в основном за счет строительства преимущественно «средних и небольших» предприятий. Считалось, что «при равномерном размещении... внутри экономических районов» они наилучшим образом должны справиться с решением «задачи максимального приближения промышленности к источникам сырья и районам по-требления»21. Однако это не означало отказа от масштабных инвестиционных проектов, большую часть которых намечалось осуществить на востоке страны.
Особенно амбициозные замыслы вынашивались в отношении горнодобывающей и металлургической промышленности, электроэнергетики и железнодорожного транспорта. В частности, в Восточной Сибири на базе дешевых энергоресурсов и высокой концентрации минерального и лесного сырья планировалось сформировать комплекс взаимодополняемых производств. Самым крупным проектом в области железнодорожного транспорта являлось сооружение «второй Сибирской магистрали». Она должна была пройти от Акмолинска в северном Казахстане через Павлодар, Барнаул, Сталинск, Абакан, Тайшет, Усть-Кут, Тынду, Комсомольск-на-Амуре и закончиться в Советской Гавани на берегу Тихого океана. От Тынды планировалось ответвление на Алдан, Якутск, а также через Хан-дыгу, Оймякон до Магадана и от Хандыги - до Верхоянска. Выход второй Сибирской магистрали на запад до Москвы намечалось обеспечить за счет сооружения линий Горький - Казань, Казань - Бугульма и Уфа - Магнитогорск22.
Реализация грандиозной строительной программы в Сибири и на Дальнем Востоке предполагала перераспределение капитальных вложений в их пользу, и эта установка содержалась в проектировках генерального плана. Правда, возникал вопрос - как обеспечить новые производства рабочей силой, учитывая малозаселенность Урала, Сибири и Дальнего
21 РГАЭ. - Ф. 4372. - Оп. 41. - Д. 199 б. - Л. 225.
22 Там же. Л. 141-142; 349-350.
Востока. Однако разработчики генплана лишь фиксировали необходимость перемещения населения в районы нового хозяйственного освоения, не уточняя, каким способом. Планы строились самые грандиозные - численность населения Дальнего Востока и Восточной Сибири намечалось довести до 20 млн человек. Естественный прирост за 15 лет оценивался в 2,4 млн, а переселить из «центральных областей Союза» предлагалось 8 млн человек23.
Выполнение заданий генерального плана обещало радикально изменить территориальную структуру производства. Значительно сокращался удельный вес Центрального района в общесоюзном выпуске промышленной продукции: с 37,8% в 1939 г. до 25% в 1957 г. Аналогичные планы строились в отношении другого «старопромышленного» района - юга европейской части СССР, восточная же макрозона, наоборот, должна была резко нарастить свою долю с 14,8% до 29,2%. Наиболее высокими темпами предполагалось развивать производственный потенциал Восточной Сибири и Дальнего Востока. За 15 лет удельный вес этого района намечалось увеличить почти втрое. А всего Урал, Сибирь и Дальний Восток в 1957 г. должны были обеспечить 24% выпуска промышленной продукции в СССР - столько же, сколько и Центральный район. Еще более впечатляюще выглядели показатели, устанавливаемые для базовых отраслей: долю восточной макрозоны планировалось довести в добыче угля до 48-49%, в производстве цемента - до 36-38%, продукции металлообрабатывающей промышленности - до 27-28%, в выработке электроэнергии и производстве чугуна - до 34-35%24.
Отклонение фактического развития от проектировок генплана, продолжение движения промышленности на восток
Реализация избранной стратегии показала завышенные оценки потенциала роста советской экономики и территориального размещения производства. По имеющимся оценкам, доля Сибири и Дальнего Востока, Казахстана и Средней Азии в общесоюзном выпуске промышленной продукции в 1965 г.
23 РГАЭ. - Ф. 4372. - Оп. 41. - Д. 199 б. - Л. 343.
24 Там же. Л. 462, 463, 465.
составила 16,5%25. Даже с учетом Урала это было заметно меньше, чем предусматривалось заданиями генплана на 1957 г. В любом случае, наращивание потенциала этих регионов осуществлялось не теми темпами, которые намечались, но сдвиг производства на восток был налицо. А вот задача комплексного развития решалась гораздо хуже.
Отклонение фактической траектории развития от проектировок генплана в советской историографии объяснялось последствиями второй мировой войны. На самом деле она оказала противоречивое воздействие на экономику восточных районов. Эвакуация сюда предприятий из европейской части страны существенно укрепила их производственный потенциал. Здесь же реализовывалась подавляющая часть капитальных вложений военной экономики. В результате доля восточных районов в выпуске промышленной продукции заметно увеличилась26. Но сразу после войны они утратили преимущество при распределении капиталовложений, ресурсы в первую очередь направлялись на восстановление основных фондов в европейской части страны.
Однако стратегическая установка на опережающее, комплексное развитие восточных районов не претерпела изменений. В августе 1947 г. работы над Генеральным хозяйственным планом СССР возобновились по предвоенным схемам, предусматривающим масштабный сдвиг производства и населения на восток. Но объявление Н.А. Вознесенского «врагом народа» перечеркнуло связанные с его именем инициативы, к ним относилась и работа над Генеральным хозяйственным планом. Тем не менее это не привело к пересмотру закладывавшихся в его проектировки идей. Конечно, в них невозможно было предусмотреть все обстоятельства, влиявшие на практику размещения производства. Так, никто не мог предвидеть, что для создания своего ракетно-ядерного «меча и щита» стране придется напрячь все свои силы.
Основным местом строительства предприятий атомной индустрии стали восточные районы. Здесь легче всего было обеспечить их безопасность, имелись крупные электроэнергетические мощности и запасы воды, необходимые по технологии
25 Планирование размещения производительных сил СССР. Осуществление политики КПСС на этапах социалистического строительства // Отв. ред. В.В. Кистанов. - М., 1986. Ч. 2. - С. 75.
6 ЭКО №1, 2013
производства, располагались месторождения урановых руд. На возведение объектов атомной промышленности были направлены огромные капитальные вложения (в силу специфики планирования и отчетности, неясно, как они учитывались и учитывались ли вообще в сводных показателях по восточным регионам). Вначале развернулось строительство трех комбинатов по производству делящихся материалов на Урале, затем подобные предприятия появились в Западной и Восточной Сибири. На Урале наладили серийное производство ядерных боеприпасов, ввели в строй второй (после КБ-11) научно-исследовательский и конструкторский ядерно-оружейный центр.
Одновременно с этим крупные вложения направлялись на создание в регионе ракетостроения, возведение комбинатов по добыче и переработке урановых руд в Средней Азии и т.д. Все эти предприятия представляли собой огромные производственные комплексы. К примеру, Уральский электрохимический комбинат, осуществлявший обогащение урана, после ввода в строй потреблял около 3% производимой в СССР электроэнергии27. Аналогичный спрос предъявляли Сибирский химический комбинат (Томская область), Ангарский электролизный химический комбинат, Электрохимический завод в Красноярском крае. Были развернуты мощные научно-конструкторские организации оборонного профиля. В частности, затраты на возведение объектов ядерно-оружейного центра в г. Снежинске (НИИ-1011), ракетного центра в г. Миассе (СКБ-385) оказались сопоставимы с капитальными вложениями в строительство новосибирского Академгородка и т.д.
Размещение предприятий атомной и ракетно-космической индустрии в восточных районах внесло существенные коррективы в расчеты проектировщиков предвоенного генплана. Так, согласно его установкам, на Ангаре намечалось построить каскад крупных гидроэлектростанций. Их мощности предполагалось задействовать для развития вновь создаваемых энергоемких производств алюминия, магния, ферросплавов, электростали, искусственного волокна и т.п.28 Такие же планы
26 Чадаев Я.Е. Экономика СССР в годы Великой Отечественной войны (19411945 гг.). - М., 1985. - С. 166, 180-181.
27 Артемов Е.Т. Бедель А.Э. Укрощение урана. - Екатеринбург, 1999. - С. 75.
28 РГАЭ. - Ф. 4372. - Оп. 41. - Д. 199б. - Л. 346.
строились в конце 1940-х гг., но вскоре оказалось, что выпуск «намеченного количества атомных и водородных бомб» не обеспечен обогащенным ураном.
Для устранения дефицита приняли решение построить Ангарский электролизный химический комбинат - мощный комплекс взаимосвязанных производств, главной задачей которых являлось обогащение гексафторида урана на специальных газодиффузионных машинах, потреблявших гигантское количество электроэнергии. Поэтому за комбинатом, еще на стадии принятия решения о его строительстве, зарезервировали в ущерб другим потенциальным потребителям почти половину мощностей уже возводимой Иркутской ГЭС29. Однако она не могла удовлетворить нужды комбината в электроэнергии, поэтому в 1957 г. началось строительство крупнейшей в регионе ТЭЦ-10, которая тоже не решала проблемы.
Только с вводом в строй Братской ГЭС и ЛЭП-500 комбинат получил устойчивую базу электроснабжения30. Но задачу «вовлечения в эксплуатацию громадных резервов» лесов, рудного, топливного, минерально-химического сырья Восточной Сибири, комплексного развития ее промышленности, связываемых с созданием новых электроэнергетических мощностей, пришлось отодвинуть на второй план.
Ситуация стала меняться только с освоением центрифужной технологии обогащения урана, позволявшей сократить электропотребление в 20-30 раз. В результате появились свободные электроэнергетические мощности, и это дало основание говорить о просчетах в планировании строительства Братской ГЭС и алюминиевого завода31. В действительности, причина несогласованности сроков возведения Братской ГЭС и алюминиевого завода заключалась в том, что приоритет отдавали нуждам оборонно-промышленного комплекса. Остальные отрасли лишь подстраивались под логику его развития.
29 Атомный проект СССР. Кн. 5. - С. 803-805.
30 См.: Ядерная индустрия России. М., 1999. С. 576-579; Оружие и технологии России. XXI век. Т. XIV. Ядерный оружейный комплекс. / Под общ. ред. С. Иванова. - М., 2007. - С. 334-335.
31 Планирование размещения производительных сил СССР. Осуществление политики КПСС на этапах социалистического строительства / Отв. ред. В.В. Кистанов. - М., 1986. Ч. 2. - С. 51.
Но главную роль в отклонении траектории развития восточной макрозоны от проектировок генерального плана сыграло снижение управляемости советской экономики. По мере ее роста становилось все труднее не только определять приоритеты и просчитывать варианты распределения ресурсов, но даже контролировать эти процессы. Ситуация усугублялась эрозией властной вертикали, обозначившейся в пос-лесталинскую эпоху. В результате советская экономика трансформировалась в экономику согласований и бюрократического торга.
Снижение действенности централизованного руководства экономикой вело к рассогласованию деклараций и реальности. И хотя в программных документах неизменно декларировалась необходимость «опережающего», «комплексного» развития Сибири и Дальнего Востока (и всех восточных районов)32, на деле же соответствующие задания пятилетних планов систематически не выполнялись. И все освоенческие проекты второй половины ХХ в. - включение в хозяйственный оборот электроэнергетических ресурсов и полезных ископаемых Ан-гаро-Енисейского региона, создание Западно-Сибирского нефтегазового комплекса, строительство Байкало-Амурской магистрали - осуществлялись по транспортно-энергетической формуле33. Иначе говоря, реализовывалась ресурсно-ориентированная модель развития восточных районов (если не принимать во внимание оборонно-промышленную составляющую). Большинство ее проектов содержалось еще в предвоенном генплане, но декларированная в нем комплексность освоения осталась нереализованной.
Естественно, возникал вопрос: кто виноват в сложившейся ситуации? В советское время в одном из вариантов ответа назывались отраслевые органы управления. Утверждалось, что они не проявляли должной настойчивости в выполнении директивных указаний и срывали принимавшиеся «наверху» решения, ссылаясь на недостаток средств, нехватку рабочей
32 Особенности и проблемы размещения производительных сил СССР в период развитого социализма. / Отв. ред. Н.Н. Некрасов. - М. - 1980. - С. 19.
33 Кулешов В.В. Суслов В.И. Селиверстов В.Е. Стратегические установки долгосрочного развития Сибири // Регион: экономика и социология. - 2009. -№ 2. - С. 5-9.
силы, просчеты в планировании34. В реальности, видимо, так оно и было. Для хозяйственных ведомств мерилом оценки деятельности являлся объем производства определенных видов продукции при соблюдении лимитов на используемые ресурсы. Поскольку текущие издержки производства, сроки окупаемости капиталовложений и т.д. в восточных районах, судя по многочисленным свидетельствам, превосходили сред-несоюзные показатели даже по сопоставимому набору отраслей, то ведомства стремились ограничить здесь свою активность. И только сильный административный нажим заставлял их действовать иначе. Таких исключений было немного: оборонно-промышленный комплекс, добыча и первичная переработка имевших для страны критическое значение полезных ископаемых. Именно они вытягивали темпы развития промышленности восточных районов на уровень, близкий к среднесоюзному. Другие же отрасли, обделенные вниманием высшего руководства, оказались обречены на стагнацию.
Имелся и другой взгляд на проблему. По существу, он оправдывал реализуемую освоенческую политику. Для этого использовался довод, что от расширения сырьевой базы выигрывает вся экономика СССР, а преодоление односторонней специализации восточных территорий относилось в будущее. Утверждалось, что по мере развития производственной инфраструктуры произойдет «быстрое нарастание» их «комплексности». Оно и приведет к «более рациональному территориальному распределению общественного труда». Даже на излете советской эпохи это утверждение почти дословно повторяло формулировку перспективных целей, содержащуюся в предвоенных проектировках генерального плана35.
Сегодня оба эти объяснения вряд ли могут нас устроить. Последний вариант выдержан в духе известного философского принципа: «Все действительное разумно и все разумное действительно». Руководствуясь им, можно оправдать что
34 Тенденции экономического развития Сибири. (1961-1975 гг.) / Отв. ред. Б.П. Орлов. - Новосибирск, 1980. С. 51-52.
35 Экономический строй социализма. Т. 2. Социалистическое расширенное воспроизводство (закономерности, интенсификация, эффективность) / Рук. авт. колл. Г.М. Сорокин. - М., 1984. - С. 454-455.
угодно. Также нельзя винить во всем ведомственные органы управления. По сути, это поиски «стрелочника». Установка на опережающее, комплексное развитие восточных районов формировалась высшим эшелоном власти в соответствии с доминирующим в обществе пониманием национальных интересов. И на него, в конечном счете, возлагалась ответственность за реализацию соответствующих амбициозных планов. Компетенция же ведомств ограничивалась развитием конкретных отраслей производства. Стратегические цели, общеэкономические нужды, социально-политическая стабильность, пропаганда успехов «коммунистического строительства» и т.п. волновали их в гораздо меньшей степени. При отсутствии реальных санкций и надлежащих стимулов, задаваемых «сверху», они действовали, как считали нужным. Другими словами, с ослаблением властной вертикали, советская региональная политика неизбежно сводилась к декларациям о намерениях.
Конечно, при оценке нынешней ситуации прямые исторические аналогии неуместны. Но очевидно одно. Как свидетельствует прошлый опыт, мобилизация и перераспределение ресурсов в пользу проектов широкого политико-экономического, социального и стратегического значения предполагает наличие жесткой властной вертикали. Это особенно актуально, если речь идет о преодолении инерции, переходе к иной модели развития. Правда, есть и очевидные минусы в преимущественном использовании административных рычагов для достижения значимых общественных целей. Оно сопровождается масштабным государственным вмешательством в рыночную экономику. Это, как правило, оборачивается ограничением конкуренции, распространением неправовых способов регулирования хозяйственной деятельности, коррупцией. Остается только надеяться, что общество найдет действенные механизмы, позволяющие минимизировать подобные негативные явления.
