CC BY
169
УДК 1 (091) (470+571) «1861/1921»
Ю. Н. Стрижак Восточничество кн. Э. Э. Ухтомского
В статье рассматриваются основные характеристики протоевразийства, или восточничества, графа Э.Э. Ухтомского и отмечается, что его работы пробудили интерес к Востоку в российском обществе. В них предложен один из вариантов решения вопроса о национальной идентичности и национальных интересов государства.
The article treats Prince E.E. Ukhtomsky’s protoevrazijstvo (vostochnichestvo) basic characteristics; the author argues that Ukhtomsky’s works aroused some interest towards the East in Russian society, since they offer a way of solving the problem of national identity and (state) national interests.
Ключевые слова: Э.Э. Ухтомский, восточничество, протоевразийство, Вл. Соловьев, национальная идентичность.
Key words: E.E. Uhtomsky, vostochnichestvo, protoevrazijstvo, Vl. Soloviev, national identity.
«Убежденный сторонник самодержавия», «последовательный сторонник монархии», приверженец «просвещенного» консерватизма, правопорядка и веротерпимости - таковы характеристики князя
Э.Э. Ухтомского [9, c. 46; 10, c. 91], до недавнего времени (80-х гг. ХХ в.) забытого идеолога «восточничества» [22, c. 188-201; 11, c. 70101], предвосхищавшего в отдельных моментах идеологию евразийства [8, c. 271-285; 16, c. 62-65], сравнение Востока и России, в котором «восточничество» выступало «новаторским проектом для российской политической и общественной мысли конца XIX века» [20, p. 61-67]. Его работы пробудили интерес к Востоку в российском обществе, в них предлагается один из вариантов решения вопроса о национальной идентичности и национальных интересах государства [5, c. 26-39;
6, c. 409-418]1.
© Стрижак Ю. Н., 2012
1 «Восточничество» и проблема Востока в российской политике и общественной мысли, а также взгляды Ухтомского широко отражены в историографии. Например [10; 11].
Кн. Э. Ухтомский исходил из представления о глубоком духовном сродстве России и Азии. Между Западной Европой и азиатскими народами лежит глубокая пропасть. Иные говорят: «К чему нам это? Уже и так земли много». Кн. Ухтомский отвечал:
«Для Всероссийской державы нет другого исхода - или стать тем, чем она от века призвана быть (мировой силой, сочетающей Запад с Востоком), или бесславно и незаметно пойти по пути падения... а не нами пробужденные азиатские народы будут еще опаснее, чем западные иноплеменники» [цит. по 2, с. 13-14].
Однако доказательством положения, что «Россия - тот же Восток», являются главным образом аналогии и сравнения. Принципиальный вопрос о возможности культурного воздействия России на Восток, о проникновении туда европейской цивилизации при ее посредстве можно считать лишь неким прекраснодушным предположением [2, с. 13-15].
Э. Ухтомский, привлеченный обаянием Востока, по всей видимости, своим отцом Эспером Алексеевичем (1834/1832-1885)1, собрал для того времени огромную библиографию по культуре и религии Востока. Вскоре после окончания университета по протекции своего университетского знакомого гр. А.Ф. Гейдена (1859-1919) Ухтомский поступает в Департамент духовных дел иностранных исповеданий. На службе князь начал выполнять поручения, связанные в основном с организацией дипломатических встреч представителей восточных держав с высокопоставленными российскими чиновниками и самим императором. В период с 1886 по 1890 г. он неоднократно бывал в Монголии, Китае, Забайкалье. Как специалист он был приглашен в путешествие на Восток наследником цесаревичем (1890-1891). Со своей свитой цесаревич проехал Египет, Индию, Китай, Японию, некоторые страны Юго-Восточной Азии и вернулся через Владивосток, Забайкалье и Сибирь. Все время его сопровождал Э. Ухтомский. Взгляды князя на Восток были изложены в трехтомном «Путешествии на Восток наследника цесаревича Николая Александровича», а также во многих статьях публицистического характера и отдельных брошюрах. В основе его «восточничества» лежало сочетание достаточно мифологизированных представлений и интуитивных импульсов с реальным расчетом и практическими интересами России на Востоке.
Взгляды Ухтомского находятся на пересечении двух традиций в общественной мысли - отстаивании идей самобытности Российского пути развития, идущего от славянофилов, и идеи восточной природы рос-
1 Морской офицер, участник обороны Севастополя кругосветного плавания на корвете «Витязь» похода И.С. Унковского на фрегате «Аскольд» в Нагасаки, капитан
1 ранга (1870), с 1881 г. помощник морского агента в Австрии и Италии, один из основателей Товарищества Русского Восточного пароходства, осуществлявшего рейсы в Индию и Китай.
сийского народа, культуры и государственности, проявлявшиеся в определенной степени у разных мыслителей. В результате на смену спорам западников и славянофилов о предназначении России и ее историческом пути в конце XIX в. пришли новые взгляды. В отличие от тех, кто ассоциировал Россию с Западом или настаивал на необходимости возрождения славянского наследия, «восточничество» акцентировало внимание на азиатских корнях России и провозглашало расширение России на Восток. Вполне возможно, что на формирование такой жизненной позиции оказало влияние близкое знакомство с историческим примером быстрого завоевания буддизмом сторонников в Азии исключительно мирным путем за счет авторитета самой религии. Есть составленная вместе с
О.О. Розенбергом записка Ухтомского в министерство иностранных дел, в которой анализируется положение дел с буддизмом в России и предлагаются пути улучшения работы в этом направлении. В дальнейшем Ухтомский даже представил царю «План популяризации в Русском обществе исторических начал востоковедения», «ибо был в азиатских таможенных музеях и горячо желал бы указать на нашу косность в этой области» (ЦГИА ф. 1072, оп. 2, № 6, л.7).
При этом в отличие от предшествовавших и современных ему взглядов на Азию Ухтомский отходит от европоцентризма в оценке восточных культур и традиций и последовательно идентифицирует Россию с Востоком даже в большей степени, чем это делают евразийцы. Хотя он так и не смог в полной мере отказаться от европоцетризма в отношении Востока, считая, что пробуждать его должна Россия, превосходящая Азию именно за счет восприятия европейских элементов культуры и мышления. Однако Ухтомский неоднократно заявляет о равноценности и даже превосходстве некоторых восточных культур, так же как об историческом единстве развития России и Азии, что сближает его с классическим евразийством.
Отличительной особенностью отношения «восточничества» к азиатским государствам и колониальной политике выступают уважение и толерантность к Востоку, проповедь исключительно мирных способов установления влияния над него. Идеология «восточничества», активно пропагандируемая князем как в печати, так и через личное влияние на царя, сыграла свою роль в формировании взглядов самодержца и его окружения и устремлении России на Дальний Восток. Взгляды Ухтомского оказали свое влияние на «поворот» к Востоку в российской общественной мысли, выразившийся в отказе от европоцентризма, логическим завершением которого стало появление евразийства [13].
Определенный вес концепциям кн. Ухтомского придала рецензия Вл. Соловьева на «Путешествия». Заметим, что это не было ни скоропалительным решением, ни данью уважения к своему поклоннику Ухтомскому. В 1888 г. выходит труд выдающегося русского китаеведа С.М. Георгиевского «Принципы жизни Китая», в 1890 г. Вл. Соловьев
выступает со статьей «Китай и Европа», в которой он при общей положительной оценке культуры Китая акцентировал внимание на специфике китайской и японской культур. Статья Соловьева тенденциозна, ибо отстаивает христианскую истину как абсолютную, а китайскую культуру как глубоко чуждую «христианской» традиции [14, с. 97, 192]. И в рецензии на работу Ухтомского Вл. Соловьев осторожно пишет о ее достоинствах, не преминув высказать свою позицию по некоторым взглядам автора. По его мнению, читается с живым интересом описание природы и людей на Востоке (особенно в Индии).
«Хотя тон книги вообще слишком восторженный, и язык у автора-поэта местами чересчур цветистый, однако нельзя упрекнуть кн. Ухтомского в отсутствии трезвой наблюдательности, несмотря на свое стремление всячески сближать Россию и Индию» [15, с. 395].
Хотя он же вопрошает:
«По возвращению в Европу большинству из нас, без сомнения, будет предлагаться довольно странный и праздный вопрос - любят ли и ждут ли русских за Гималаями, как будто на это может существовать какой-нибудь подходящий ответ» [15, с. 395].
Народы азиатского Юга и Востока, по справедливому мнению автора, «никого, кроме себя, в принципе не признают и отнюдь не жаждут иноплеменного вмешательства в их судьбу». Вл. Соловьев отмечает, что население «легко свыкается с событиями исторического порядка» [15, с. 395].
В начале «Путешествия», пишет Вл. Соловьев, кн. Ухтомский «нередко прерывал свою прозу звучными стихами. Жаль, что их стало меньше в последующих частях» [17; 18]. Им на смену в 3-й части приходят «вопросы высшей политики», хотя «форма беглых заметок не позволили ему развить как следует свои мысли». По мнению рецензента, «они представляются недостаточно обоснованными и не совсем согласованными между собою». Для народов Дальнего Востока он то «желает ... вполне самостоятельного развития, с устранением влияния не только западноевропейского, но и русского, то указывает на всю Азию, как на такую же естественную и неизбежную добычу российской державы, какою некогда были царства Казанское и Астраханское». Хотя «такие громады, как Индия или Китай», нельзя причислить к вымирающим народцам, но требования для них «самобытного развития без вмешательства Европы все-таки основано на недоразумении», - пишет Вл. Соловьев. Какие бы ни были национальные отличия исторического прогресса, есть условия, одинаково обязательные для каждого народа. По его мнению, «без науки, без понятия о правде общественной, о достоинстве и правах личности и т. д. невозможно никакое национальное развитие». Все эти условия и формы выработаны исторической активностью части человечества, которая и создала всемирную культуру, ошибочно называемую европей-
ской, или западной. Тогда как «она не есть социально-европейская, ибо в создании ее участвовали азиаты (финикийцы, евреи), африканцы (древние египтяне); она не есть исключительно западная, ибо к ней примкнула великая восточная страна - Россия» [15, с. 396].
По словам Вл. Соловьева, «нынешние народы Востока чуждаются этих необходимых условий всякого прогресса», ибо, по утверждению Ухтомского, они не признают ничего, кроме себя самих. В особенности это должно сказать о Китае, который слишком «самодоволен и самоуверен», чтобы добровольно подчиниться высшим началам культуры. В предстоящей рано или поздно борьбе Россия как авангард всемирнохристианской цивилизации на Востоке не имеет ни возможности, ни надобности действовать изолированно или враждебно относительно прочего христианского мира. Даже помимо высших принципов «практическая необходимость заставит нас выступить против Китая в тесном союзе с европейскими державами», особенно с Францией и Англией, владения которых прилегают к Поднебесной. Что касается Индии, то нам нет ни малейшего повода вытеснять оттуда уже утвердившихся там англичан, с которыми и туземцы более или менее «свыклись к собственной своей пользе». «Диатрибы нашего автора против английского владычества в Индии в высшей степени неубедительны. Подобные вопросы решаются не риторикой, а статистикой». Англичане строят в Индии школы, больницы, дороги, «пробуждение общественного сознания выражается в возникновении новой туземной литературы, как периодической, так и книжной» - все это доказывается цифрами, с которыми нужно считаться. Большинство индийского населения находится в бедности - не в такой ужасной, однако, как народные массы в «самостоятельном» Китае, и нет доказательств, что до англичан при туземных и при мусульманских владыках положение народа было лучше. Вывод Вл. Соловьева: прежние тамошние правительства грабили народ в 10 раз больше и ничего для него не делали (а англичане что-то делают, хотя и грабят) [15, с. 397].
Напрасно, по мнению рецензента, автор повторяет избитые упреки англичанам за жестокости при усмирении восставших сипаев, ибо нет примеров в истории, когда подобные восстания укрощали без жестоких мер.
Несмотря на указанные недостатки в отдельных местах «Путешествия», оно содержит в целом много интересного и поучительного. Соловьев надеется, что в томах, в которых автору придется говорить о Китае и Сибири, странах, где он был уже не в первый раз, материал будет еще интереснее.
Разговор о России как авангарде цивилизации на Востоке не нов. Данилевский писал о том, что славяне, подобно арийцам, своим старшим, по пути развития, братьям, могут и должны образовать свою самобытную цивилизацию. О том, что «России надо овосточиться», сказал в 1836 г. уже любомудр Вл. Титов. И это было еще до знаменитого высту-
пления Хомякова «О старом и новом». Поэтому «евразийство могло бы считать себя не младше младших славянофилов, а старше старших» [19, с. 17]. Евразийское предчувствие можно обнаружить еще у старших славянофилов - Страхова и Данилевского. Однако евразийцы отказались от идеи славянского единства и обнаружили подчеркнутый крен к Азии.
Немецкий философ Вальтер Шубарт (1938) замечает, что Гердер писал о культурной отсталости Европы еще до появления Гёте, и он назвал Россию страной будущего для человечества еще до того, как Державин создал оду «Бог». Но самое удивительное, по мнению Шубарта, в том, что свои большие надежды на Россию Гердер связывал не с юностью русского народа и нерастраченностью его сил, а с неповторимостью его души. Он видел в русских «будущих носителей высшей человечности». Славянский восток имеет «пьянящее чувство избытка» духовной культуры. Другими словами, по Гердеру, задача России в том, чтобы вернуть душу человеку. Именно Россия обладает теми силами, которые «Европа утратила или разрушила в себе» [21, с. 25, 29, 33]. Шубарт ссылается на Достоевского, который писал в «Дневнике писателя» за 1881 г., что «русский не только европеец, но и азиат. Мало того: в Азии, может быть, еще больше наших надежд, чем в Европе. Мало того: в грядущих судьбах наших, может быть, Азия-то и есть наш главный исход!» [3, с. 32-33].
Э. Ухтомский квалифицирован Шубартом как русский публицист и поэт, изучавший жизнь буддистов в поездках по Сибири. Ухтомский обосновал мысль, что Россия не должна была входить в антикитайский блок. Россия имеет больше интересов и симпатий с азиатами, нежели с колонизаторами Запада. Вальтер Шубарт работы Э. Ухтомского называет «симптомами становления» евразийства и говорит о наметках паназиатского движения [21, с. 361, 275, 274]. Мессианский дух веет и в политических судьбах России. «У русских дух и дело, идея и политика стремятся соединиться в одно целое», - пишет Шубарт [21, с. 70].
Этот мессианский дух проявился в комплексе международных противоречий на Дальнем Востоке, обозначившимся еще в середине 80-х годов XIX в., в 90-х годах противоречия вылились в борьбу великих держав за господство в Китае и Корее. Царизм также активизировал свою внешнюю политику в этом регионе. Начатое в 1892 г. строительство Великого Сибирского железнодорожного пути, вводившего Россию, по определению Б.А. Романова, «в сферу международного экономического и политического соперничества в Тихом океане», получило значение «прямой угрозы резко изменить соотношение сил на Дальнем Востоке в ее пользу». Японо-китайская война - попытка Японии «поспеть на место первой» - окончательно включила Дальний Восток «в круг вопросов мировой политики европейских держав» [10, с. 4-10]. Россия не желала раздела Китая и с 1895 г., со времени Симоносекского мира, берет курс на дружбу с Китаем. Сторонники китайской дружбы, как и князь Ухтомский, предлагали выжидать и поддерживать Китай в пассив-
ном сопротивлении. Через несколько лет, когда Сибирская дорога будет готова, такая политика принесет свои плоды.
Подобная точка зрения была и у министра финансов С.Ю. Витте. В начале 1893 г. он через издателя «Санкт-Петербургских ведомостей»
Э.Э. Ухтомского познакомился с доктором тибетской медицины и дельцом П.А. Бадмаевым, который предложил авантюристический проект -продлить Сибирскую железную дорогу от Байкала не только к Владивостоку, но и на юг, в глубь Китая, а затем, используя личные связи и деятельность возглавленного им частного общества, создать в провинции Ганьсу предпосылки для организации восстания тибетского, монгольского и китайского населения против маньчжурской династии. Предполагалось, что после свержения власти маньчжур эти народы будут просить «белого царя» принять их в свое подданство [4, с. 29].
Заметим, что ранее протоевразийцы, «восточники», как и евразийцы, говорили о формировании имперского пространства России, придерживаясь идеи «Континента-океана», предполагающей «естественность» имперского расширения национальной цельности на определенной ступени ее развития ради удовлетворения своих возросших потребностей. «Россия врастала в Азию, раздвигая свои пределы. Это был органический рост, увеличение русской территории, а не завоевание далеких чужих земель». Россия завладела «Каймой Азии» и должна была найти свое решение для основного вопроса в Азии - китайского вопроса [22, с. 112]. При этом империя понималась не только как форма политического контроля над огромной территорией, не только как экономическая сила, которая может разворачиваться только на больших пространствах, но и культурное миссионерство. При этом Ухтомским была высказана и идея «братства народов Евразии».
Следует отметить и определенный социальный универсализм в русской историософии, который имел различные идейно-концептуальные формы: утопический социализм, панславизм, всеединство, свободная теократия, космизм, монголизм, евразийство, христианский социализм -и проявлялся в принципах социокультурного синтеза, интегративных политических проектах (геософия культуры) по созданию федерации славян с Индией и Китаем и т. д. Э. Ухтомский и был представителем этого универсализма в форме протоевразийства. Заметим, что Ухтомский намного раньше Н.А. Бердяева наделял русскую цивилизацию мессианским значением, понимая ее как носительницу универсалистской христианской идеи. Эту идею он и пытался реализовать.
Ставший приближенным к Николаю II после его путешествия по Востоку, Ухтомский оказался втянутым в дальнейшем и в политическую, и дипломатическую, и экономическую политику царизма на Дальнем Востоке. Он как личный представитель царя встречал первого канцлера правительства богдыхана Ли Хунчжана, прибывшего на коронацию 14 мая 1896 г. в Москву. Витте решил воспользоваться его пребыванием,
чтобы закрепить русско-китайское сближение и, в частности, разрешить вопрос о строительстве железной дороги через Манчжурию. Во время визита Ли-Хуанчжана начались переговоры, завершившиеся подписанием 22 мая 1896 г. русско-китайского союзного договора. Он предусматривал оказание взаимной военной помощи в случае агрессии Японии, предоставлял России право постройки железной дороги через Маньчжурию на Владивосток. Лично встречавший по поручению Витте Ли Хуан-чжана в Суэцком канале Ухтомский ограничился оценкой договора как «нелепого слуха». Это отражало нежелание правящих кругов России афишировать договор. В своих «Воспоминаниях» Витте также говорил о секретном характере этого соглашения [1, с. 65]. Особо не афищирова-лась и деятельность Русско-Китайского банка, членом правления которого состоял Ухтомский и при желании мог бы донести сведения до читателей Санкт-Петербургских ведомостей. Русское общество сравнительно слабо откликнулось на китайские события, не сочувствуя ни Вл. Соловьеву, ни кн. Ухтомскому. «От прогрессирующей беспечности и некультурности нашего живущего миражами интеллигентного слоя мы теряем политическое чутье в восточных делах», - писал кн. Ухтомский в статье «К событиям в Китае» [22, с. 117, ср.: с. 119, 126].
Сооружение Китайско-Восточной железной дороги в 1900 г. вело к фактической оккупации Маньчжурии. Япония дипломатическим путем (и США, и Англия были ею убеждены) требует эвакуации военных с К.В.Ж.Д. к 08.10.1903 г. Дипломатического разрешения проблема не получила, и 27 января (8 февраля) 1904 г. вспыхнула война - Япония начала под Порт-Артуром военные действия. После войны с Японией князь умерил пропаганду «восточнических» идей и культурно-исторической близости России и Востока.
Список литературы
1. Витте С.Ю. Воспоминания: в 3 т. Т.2. - М., 1960.
2. Головачев П.М. Россия на Дальнем Востоке. - СПб., 1904.
3. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 30 т. Т. 27. - Л.: Наука, 1984.
4. Игнатьев А.В. С.Ю. Витте - дипломат. - М., 1989.
5. Межуев Б.В. Моделирование понятия «национальный интерес» (На примере дальневосточной политики России конца XIX - начала XX века) // Полис. - 1999. - № 1. - С. 26-39.
6. Межуев Б.В. Владимир Сергеевич Соловьев и петербургское общество 1890-х гг. // Соловьевский сб.: материалы междунар. конф. «Владимир Соловьев и его философское наследие». Москва. 28-30 авг. 2000. - М., 2001. С. 409-418.
7. Ольденбург С.С. Царствование Императора Николая II. - Белград,
1939.
8. Полонская Л.Р. Между Сциллой и Харибдой (Проблема Россия-Восток-Запад во второй половине XIX в.: К. Леонтьев, Э. Ухтомский, Вл. Соловьев) // Московское востоковедение. - М., 1997. - С. 271-285.
9. Репников А. Консервативные концепции переустройства России. - М.,
2007.
10. Романов Б.А. Россия в Маньчжурии (1892-1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма. - Л., 1928.
11. Схиммельпеннинк ван дер Ойе Д. Навстречу Восходящему солнцу: Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией. - М., 2009.
12. Саркисянц М. Россия и мессианизм. К «русской идее» Н. А. Бердяева / пер. с нем. - СПб., 2005.
13. Суворов Валерий Владимирович. Князь Э.Э.Ухтомский: жизнь, деятельность, идейное наследие: автореф. ... канд. ист. наук. - Саратов, 2011.
14. Соловьев Вл. Собр. соч.: в 10 т. Т. 6. - СПб., 1913.
15. Соловьев Вл. Рецензия на кн. Путешествие на Восток Е.И.В. Государя наследника цесаревича, 1890-1891 / авт.-изд. кн. Э.Э. Ухтомский (ч. 1-3) // Вестн. Европы. - Т. 5. - Кн. 9. 1894.
16. Уланов М.С. Евразийство, православие и буддизм // Вестн. Томского гос. ун-та. - 2008. - № 313.
17. Ухтомский Э.Э. Кого жалеть (поэма). - СПб., 1885.
18. Ухтомский Э.Э. Из прошлого: сб. стихов. - СПб., 1902, 1913.
19. Хоружий С.С. Русь - новая Александрия: страницы из предыстории евразийской идеи // Начала. - М.: изд-во МАИ, 1992 - № 4.
20. Чернов К.Н. Россия - Восток во взглядах Н.М. Пржевальского и
Э.Э. Ухтомского // Мир Евразии. - 2010. - № 1.
21. Шубарт Вальтер. Европа и душа Востока // Русская идея. Альманах. - М., 1997. - Вып. 3.
22. Schimmelpenninck van der Oye D. The Asianist Vision of Prince Ukhtomskii // Казань, Москва, Петербург: Российская империя взглядом из разных углов. - М., 1997.
