Восприятие смерти и жизненные планы людей, переживающих витальную угрозу Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

О. В. Новожилова

ВОСПРИЯТИЕ СМЕРТИ И ЖИЗНЕННЫЕ ПЛАНЫ ЛЮДЕЙ, ПЕРЕЖИВАЮЩИХ ВИТАЛЬНУЮ УГРОЗУ

Актуальность темы восприятия смерти человеком не нуждается в доказательстве. Во время работы с ВИЧ-инфицированными были обнаружены особенности восприятия ими смерти, отличающиеся от восприятия ее ВИЧ-отрицательными людьми. Изначально предполагалось, что смерть должна представляться им более отчетливо, нежели тем, кто в такой степени не переживают подобную угрозу. Однако представителям упомянутой группы смерть также представляется как событие, напрямую не связанное с их жизнью.

Практикующие психологи отмечают сходство некоторых аспектов восприятия смерти, возникающих при критических жизненных событиях. «Самыми сильными критическими ситуациями личности являются те, которые связаны с осознанием собственной смертности (неизлечимая болезнь, участие в боевых действиях и т.д.)» [2, с. 3].

В литературе встречается достаточно много описаний того, как психика защищает от переживания страха смерти. Человек старается оградить себя от восприятия ее, однако осознание собственной смерти может стать ресурсом для жизни [6, 11, 13, 14]. В психологии страх — одно из основополагающих переживаний, которому противостоит потребность в безопасности [4]. Одним из способов защиты от страха является отказ от осознавания его, особенно это характерно для страха, связанного со смертью как неизбежным событием. В то же время осознание страха, его причин, свидетельствует об определенной ступени развития, в то время как попытка вытеснить его, стремление избежать формулирования, объяснения, оставляет человека в пределах его детства, когда границы страха непреодолимы [10]. Таким образом, защита от страха смерти в виде отказа от осознавания ее характерна для большинства людей и представляет собой защитный механизм, но она же лишает человека возможных ресурсов. «Сознавание смерти может послужить фундаментом здоровой и эффективной психотерапевтической стратегии» [14, с. 34].

Цель исследования

В ходе психологической практики было выяснено, что многие клиенты, в том числе те, чьей жизни угрожает непосредственная опасность в виде того или иного заболевания (или смерти при исполнении), склонны воспринимать смерть как событие, находящееся вне их жизни. Смерть не воспринимается как часть жизни или событие в будущем. Смерть становится инородным элементом, мало связанным с реальностью. Создалось впечатление, что клиенты не учитывают фактор смерти в своей жизни, несмотря на повышенный риск этого события. По данным исследователей, страх смерти не исчезает, а преобразуется в другие страхи [7].

Исследование было построено на предположении, что, избегая смерти, человек должен в своем восприятии найти для этого события некое место, взаимосвязи. Была выдвинута гипотеза, что, скорее всего, люди не связывают понятие будущего со смертью, хотя с точки зрения логики такая связь оправдана.

© О. В. Новожилова, 2010

Возникло также предположение о том, что, несмотря на желание избежать тревоги смерти, она все же должна присутствовать у ВИЧ-инфицированных людей сильнее, чем у не инфицированных, не чувствующих непосредственной угрозы жизни.

Как проявляется тревога смерти у инфицированных людей? В литературе описаны факты, свидетельствующие о переоценке действительности ВИЧ-инфицированными, а именно об изменении восприятия: «будущее более не кажется открытым» [1]. На основе наблюдений, описанных К. Арасте и Р. Вайсом, а также собственных клинических наблюдений, результаты которых противоречат их мнениям, автор провела исследование с целью выяснить соотношение таких понятий, как смерть и жизнь, планы на будущее у ВИЧ-инфицированных и сравнить полученные данные с данными о здоровых людях.

Объект исследования. Методики

Для исследования были выбраны 2 группы испытуемых — ВИЧ-инфицированные и люди, не имеющие заболеваний, создающих угрозу жизни, сфера деятельности которых не связана с непосредственным риском для жизни [3].

ВИЧ-инфекция носит иной характер, более пролонгированный, однако с заведомо известным результатом. Во время исследования испытуемые находились на стадии ВИЧ-инфекции или на стадии предСПИДа: на стадии ВИЧ-инфекции заболевание не проявляется и не отражается на здоровье больного, на стадии предСПИДа выявляются первые незначительные нарушения здоровья.

Всего в исследовании участвовали 60 человек (30 ВИЧ-инфицированных, 30 человек, не имеющих заболеваний, представляющих витальную угрозу). Возраст испытуемых— от 20 до 30 лет. Этот возраст характеризуется тем, что человек воспринимает свою жизнь продолжительной во времени, не осознавая ее ограниченности.

Для изучения восприятия смерти и его соотношения с восприятием своей жизни, своего «Я» были использованы следующие методики:

• семантический дифференциал [9];

• методика «Незаконченные предложения» [5];

• опросник «Факторы смерти, вызывающие наибольший страх» (по И. Ялому).

Для изучения бессознательного восприятия смерти был выбран семантический дифференциал, позволяющий определить эмоциональные компоненты восприятия понятий, в том числе на неосознаваемом уровне. При этом изучаются мало структурированные образы, их сочетания [8]. Цель использования семантического дифференциала заключалась в том, чтобы определить, какие понятия, ассоциации связаны со смертью, насколько она соотносима для испытуемых с такими понятиями, как будущее, «Я» и пр.

В исследовании испытуемым были предложены следующие понятия:

• риск;

• прошлое;

• будущее;

• Я;

• жизнь;

• смерть;

• судьба;

• опасность;

• выбор.

Выбор понятий продиктован целью исследования — выделить группы понятий, ассоциаций, связанных со смертью, выяснить, насколько понятие смерти соотносится

с будущим, «Я», другими понятиями. Данные, полученные с помощью семантического дифференциала, обрабатывались методом факторного анализа.

По степени близости понятия можно разделить на две группы.

Первую составили понятия «Я», «жизнь» и «будущее». Она имеет эмоциональные связи средней силы.

Во вторую вошли понятия «смерть», «судьба», «риск», «опасность», «прошлое». Наиболее сильные эмоциональные связи обнаружены между понятиями «смерть» и «прошлое», а также «смерть», «судьба» и «опасность».

В обеих группах испытуемых получены одинаковые результаты, что свидетельствует в пользу общих законов бессознательного восприятия смерти независимо от реальной жизненной ситуации. Понятия, относящиеся ко 2-й группе, характеризуются большей сгруппированностью, близостью по отношению друг другу, в то время как понятия 1-й группы более разнородны по восприятию испытуемыми. Во 2-й группе понятие «риск» имеет меньшие связи с остальными понятиями, эти связи менее эмоционально окрашены.

Интересно отметить, что, несмотря на наличие двух выборок — здоровых людей и ВИЧ-инфицированных, результаты оказались одинаковыми: понятие «Я» связано с понятиями «будущее» и «жизнь», в то время как «смерть» соотносится с «прошлым», «судьбой». Если связь таких понятий, как «смерть» и «судьба», кажется логичной, то связь с прошлым — более спорна. Интересно также, что «прошлое» и «Я» в данном случае оказываются не связанными, человек связывает себя в большей степени с будущими, нежели с прошедшими событиями.

Понятия 2-й группы в большей степени определяются испытуемыми по фактору «оценка»: они характеризуются ярко выраженным оценочным суждением испытуемых.

Для 1-й группы на первый план выходят факторы оценки и активности, т. е. оценка этих понятий связана с их «активностью», особенно это характерно для понятий «жизнь» и «будущее». При определении их как активных испытуемые дают им положительную оценку. При восприятии понятий 1-й группы как пассивных оценка смещается в сторону негативной.

Таким образом, можно выделить важность активности, движения в восприятии таких понятий, как «жизнь», «будущее», в меньшей степени— «Я». Отсутствие активности, изменений воспринимается негативно. Жизнь воспринимается как активное понятие, состояние, действие.

Э. Фромм указывает на особенность бытия — активность человека, его участие в жизни. Пассивность же он описывает как экзистенциальные нарушения [12]. По данным проведенного исследования, люди на неосознаваемом уровне воспринимают жизнь с точки зрения активности, независимо от реального уровня активности в жизни и принятия ответственности за нее (специальных исследований с целью выяснения активности жизненной позиции проведено не было, однако в ходе клинической беседы выявлено наличие разных подходов у испытуемых).

Для определения понятий 2-й группы активность не играет значимой роли. В то же время большее значение имеет именно оценка, она более однозначна и определенна. Если «жизнь», «будущее» могут оцениваться разнородно, более дифференцированно, то при оценивании понятий 1-й группы отмечена близость к полюсам: либо как исключительно хорошие, либо как исключительно плохие. Для понятия «риск» менее характерны полярные суждения. Важно отметить, что оценки понятий, связанных со смертью, причем именно те, которые, по-видимому, воспринимаются менее активно, носят полярный характер. «Риск», например, в отличие от «опасности» реже воспринимается

полярно. В то же время риск скорее характеризует действия человека, опасность — внешнее воздействие. Полярное восприятие является свидетельством психологических защит, которые помогают людям справляться со страхом смерти. Так, излишне идеализированное понятие помогает воспринимать смерть как событие, избавляющее от настоящих проблем. Но она не относится к будущему и как бы остается вне времени.

В психологическом восприятии смерть отделяется от будущего, жизни, «Я». Кроме того, важно проецирование себя в будущее. Смерть может быть связана с прошлым: относительно прошлого, смерти, легче сделать оценочные суждения. Общность может указывать на то, что в прошлом имели место угроза для жизни, нечто, относящееся к смерти. Смерть связана с опасностью, угрозой: для человека более естественно воспринимать смерть как результат несчастного случая, случайности, нежели как результат естественного хода событий в будущем, окончание жизни.

Опыт практической работы с ВИЧ-инфицированными людьми в рамках проекта «Помощь семьям» в РОО «Центр Инновации» позволил отметить характерную особенность: клиенты строят планы, не обращая внимания на наличие угрозы, не вписывая ее в них даже в том смысле, что придется более активно следить за своим здоровьем и заботиться о нем, либо они не строят планы на будущее, воспринимая смерь как нечто, по причине чего не имеет смысла заботиться о будущем. Надо отметить, что второй вариант встречается намного реже первого, что противоречит данным К. Арасте и Р. Вайса. Стоит упомянуть, однако, что указанные авторы подчеркивали, что в большинстве случаев сужение жизненных перспектив они отмечали у людей, недавно узнавших о своем заболевании. Эти данные они переносили на людей, живущих некоторое время с ВИЧ. Возможно, через определенное время после сообщения о диагнозе его восприятие меняется в сторону более нейтрального, и снова появляются жизненные планы.

В ходе работы возник вопрос, есть ли разница в частоте обращений людей к смерти в зависимости от того, существует ли реальная угроза на данный момент или нет. Для выяснения этого применялось несколько методик. При использовании методики «Незаконченные предложения» исследовались не только сами ответы на вопросы, как при стандартной обработке данных, полученных таким образом, но и частота упоминания смерти участниками опроса. Надо отметить, что для исследования была взята стандартная модификация, при ее применении не было указаний на взаимосвязь этой методики с исследованием отношения к смерти.

Вопреки ожиданиям, разницы в средних значениях по сфере «нереализованные возможности» не было отмечено. Предполагалось, что ВИЧ-инфицированные будут более конфликтно относиться к сфере нереализованных возможностей, так как ожидаемое в этом случае ограничение жизненных перспектив влечет за собой ощущение невозможности осуществления многих планов. Однако, как выяснилось, перспективы такими людьми воспринимаются как вполне реальные, в том числе — перспективы в отдаленном будущем. Конечно, при наличии ВИЧ-инфекции летальный исход может наступить через довольно продолжительное время. Однако ВИЧ-инфицированные все равно понимают, что сроки их жизни ограничены в большей степени, чем у большинства людей. Видимо, планирование и видение своей жизни в длительной перспективе помогает им справляться со страхом смерти. Во время консультирования они нередко задаются вопросами, связанными с долгосрочными перспективами. Перспективы связаны с детьми, семьей и с другими сферами жизни. Л. А. Китаев-Смык описывает это как один из способов психологической защиты от страха смерти. Страх смерти такого рода — чувство, опосредованное «страхом» за сохранность популяции (и отдельных ее членов), к которой принадлежит особь, индивид и которая поддерживает сохранность ее членов.

Может быть, такой «страх» за жизнь популяции, своего рода лежит в основе страха за детей, родителей, родных и знакомых.

У ВИЧ-инфицированных из-за болезни повышена тревожность, но это проявляется в меньшей степени, чем можно было бы ожидать. В методике «Незаконченные предложения», помимо блоков для оценки предложенных сфер, был выделен специальный блок: по всем ответам подсчитывалось количество предложений, в которых испытуемый упоминал смерть. Чаще всего эти фразы встречались в сфере страхов («Хотелось бы мне перестать бояться смерти» и т. п.), но звучали они и в связи с другими сферами. Интересен, например, тот факт, что в сфере «будущее» есть следующее незаконченное предложение: «Когда я буду старым...», и многие ВИЧ-инфицированные, несмотря на то, что по причине болезни они вряд ли доживут до старости, описывали, как они видят себя в старости. Однако в других их предложениях, связанных со страхами, виной и т. п., встречаются размышления о смерти. Таким образом, еще раз подтверждаются результаты, полученные с помощью семантического дифференциала, — смерть оказывается вне будущего, даже если человек испытывает тревогу по поводу смерти. Скорее, она относится к прошлым событиям (например, к действиям, приведшим к заражению ВИЧ-инфекцией). Она также связывается с виной.

По количеству упоминаний смерти оценивалась степень озабоченности данной проблемой. ВИЧ-инфицированные чаще упоминают смерть в своих ответах. Это подтверждает тот факт, что для них тема смерти является важной, актуальной, они думают о ней, обращаются к ней. Получается, что, несмотря на отрицание смерти и нежелание видеть ее в своем будущем, люди, для которых смерть становится реальной угрозой, все равно больше переживают по поводу нее. Зачастую они не готовы об этом говорить, на консультациях психолога они скорее склонны обсуждать проблемы собственной жизни, планы на будущее, чем болезнь, которая ограничивает будущее. Боязнь осознать эти ограничения также влияет на принятие решения лечиться и обращаться к докторам. Придя к доктору, человек как бы признает влияние болезни на свою жизнь. В латентной фазе не чувствуется изменений, связанных с заболеванием, а обращение к доктору может напомнить о нем.

Клиенты, не имеющие заболеваний, приводящих к летальному исходу, довольно редко самостоятельно обращаются к теме смерти, стараются обсуждать вопросы, связанные с жизнью. На первый взгляд, они мало чем отличаются от ВИЧ-инфицированных с точки зрения тем, затрагиваемых во время консультирования. Однако многие авторы отмечают актуальность обращения к экзистенциальным проблемам в период кризиса. Более выраженная у ВИЧ-инфицированных тревога, связанная с вероятностью смерти, также свидетельствует об актуальности данной темы, несмотря на редкие запросы клиентов. Затрагивание данной темы может послужить большей активности в лечении, поскольку признание наличия проблемы может мотивировать решение обращаться к врачам, а не избегать контакта с ними и лечения.

В рамках исследования была также использована методика, позволяющая определить факторы, наиболее пугающие в смерти, на сознательном уровне. Если методики «Семантический дифференциал» и «Незаконченные предложения» выявляют в первую очередь бессознательные особенности, то данный опросник позволяет рассматривать сознательные аспекты.

И. Д. Ялом выделил следующие страхи:

1) «горе близких»;

2) «конец планам и начинаниям»;

3) «мучительно умирать»;

4) «невозможно ничего ощущать»;

5) «невозможно заботиться о тех, кто зависит от меня»;

6) «что будет в загробной жизни»;

7) «что случится с телом».

Наибольшее волнение вызывает возможное причинение страданий близким, а также невозможность заботиться о тех, кто зависит от конкретного человека. Это характерно как для здоровых людей, так и для ВИЧ-инфицированных. Характерно, что часть ВИЧ-инфицированных участников эксперимента не имели близких, о которых заботились, скорее, их близкие проявляли заботу о них. В то же время они боялись, что не смогут заботиться о близких. Видимо, это связано с тем, что забота о других людях — это способ проявления себя в этом мире, а также, по мнению Л. А. Китаева-Смыка,— один из защитных механизмов психики, не зависящий от реального наличия близких людей.

Следует отметить, что на консультациях вопрос, касающийся заботы о других людях, о близких, поднимается довольно часто, даже среди людей, которые в реальности ее никак не проявляют. Больший страх вызывают факторы, которые авторы методики назвали «сопутствующими», т. е. не относящимися непосредственно к смерти. Они относятся к жизни, к восприятию «Я», в то время как факторы, непосредственно относящиеся к смерти, в меньшей степени связаны с восприятием себя, с Я-концепцией (мучительность смерти, невозможность ничего ощущать после смерти). Наименьшие показатели тревоги относятся к последнему типу страха — «что случится с телом». Это совпадает с результатами, полученными авторами методики: данный страх стоит на последнем месте и является менее значимым, чем остальные. Тело связано с представлением о себе, но, видимо, не воспринимается так активно, как действия в жизни, которые совершает человек.

Выводы

Исследование позволило выявить особенности психологических защит, связанных со страхом смерти, их частные случаи и особенности. Люди стремятся избежать смерти и поэтому проецируют себя в будущее, исключая смерть из будущего. По-видимому, фактор активности понятий «Я» и «будущее» играет значимую роль: собственная активность противопоставляется смерти и словно защищает от нее. Это подтверждается также созданием планов, часто нереальных и иллюзорных. Смерть больше связана с судьбой и опасностью, т. е. с внешними относительно человека событиями, находящимися «вне его» и его жизни.

Даже при наличии таких заболеваний, как ВИЧ, гепатиты В и С, а также угроз, связанных с передозировкой наркотиков, так как среди ВИЧ-инфицированных — наркоманы в стадии ремиссии, смерть практически не воспринимается как событие, которое может произойти в относительно близком будущем. Клиенты строят жизненные планы, причем нередко нереальные и иллюзорные (не только по причине заболевания, но и по причинам, связанным с образом жизни, употреблением наркотиков).

Но страх смерти все равно переживается людьми, особенно теми, кто сталкивается с его реальной угрозой. Волнение выражается в мыслях, повышенном интересе к проблеме, с одновременным желанием избегнуть этой тематики и «зашифровать» ее под видом других переживаний, например, связанных с заботой о близких.

1. Арасте К., Вайс Р. Без паники: жизнь с ВИЧ инфекцией. Новосибирск, 2005. С. 207.

2. Баканова А. А. Отношение к жизни и смерти в критических жизненных ситуациях: Автореф. дис. ... канд. психол. наук. СПб., 2000. 27 с.

3. Кочюнас Р. Основы психологического консультирования. М., 1999. 240 с.

4. Маслоу А. Мотивация и личность. СПб., 1999. 285 с.

5. Методика исследования «незаконченные предложения» Сакса и Леви // Практическая психодиагностика. Методики и тесты / Ред.-сост. Д. Я. Райгородский. М., 2004. С. 117-121.

6. Мэй Р. Сила и невинность. М., 2001. 320 с.

7. Ольшанский Д. Психология терроризма. СПб., 2002. 288 с.

8. Петренко В. Ф. Основы психосемантики. СПб., 2005. 335 с.

9. Петренко В. Ф. Психосемантика сознания. СПб., 1996. 208 с.

10. Риман Ф. Основные формы страха. М., 1999. 336 с.

11. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. 368 с.

12. Фромм Э. Человек для себя. Минск, 1992. 253 с.

13. Ялом И. Теория и практика групповой психотерапии. СПб., 2000. 639 с.

14. Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. М., 2004. 572 с.

Статья поступила в редакцию 17 сентября 2009 г.