CC BY
170
© В.В. Мальцев, 2008
ВОПРОСЫ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ СОБСТВЕННОСТИ
В.В. Мальцев
Нормы главы 21 УК РФ («Преступления против собственности») в целом обеспечивают охрану собственности как материальной основы создания «вокруг человека современной социальной среды, которая работает на улучшение его здоровья, образования, жилья, условий труда, повышения его доходов и личной конкурентоспособности» [8]. Между тем именно сквозь призму интересов личности: равенства в степени защищенности и ответственности граждан в сфере охраны собственности - отчетливо видны просчеты, допущенные законодателем при конструировании этих норм, их пробельность.
Ведь верно, что максимальная стоимостная граница мелкого хищения как административного правонарушения не должна быть меньше одной тысячи рублей (см.: [1, с. 30]). Вместе с тем даже такое решение в полной мере не дает ответа на вопрос о том, как квалифицировать хищения чужого имущества на сумму меньшую, чем одна тысяча рублей, но совершенные при квалифицирующих или особо квалифицирующих обстоятельствах? Поскольку из ст. 7.27 КоАП РФ вытекает, что хищение чужого имущества признается мелким лишь «при отсутствии признаков преступлений, предусмотренных частями второй, третьей и четвертой статьи 158, частями второй и третьей статьи 159 и частями второй и третьей статьи 160 Уголовного кодекса Российской Федерации», казалось бы, кражу, мошенничество, присвоение или растрату в этих случаях следует квалифицировать по соответствующим частям названных статей УК. Однако такая квалификация (в настоящее время на сумму, не превышающую сто рублей), на практике осуществляемая сейчас повсеместно, находится в противоречии с принципом законности (ст. 3 УК),
ибо, по сути, преступность этих деяний Уголовным кодексом не определена.
Так, состав кражи (ч. 1 ст. 158 УК) имеет место только тогда, когда сумма похищенного превышает сумму, указанную в примечании к ст. 7.27 КоАП. Если она ниже, то основной состав кражи отсутствует, в наличии лишь состав административного проступка. Административный же проступок выступать в качестве основного состава преступления не может, какие бы квалифицирующие или особо квалифицирующие признаки его не отягчали. Проступок, к примеру, пусть и совершенный группой лиц по предварительному сговору, от этого преступлением не становится.
Тем более, он не может превратиться в преступление средней тяжести (ч. 2 ст. 158, 159, 160 УК) или тяжкое преступление (ч. 3 ст. 158, 159, 160 УК). При этом ни о каком соблюдении принципов равенства (ст. 4 УК), гуманизма (ст. 7 УК) и справедливости (ст. 6 УК) и речи не идет при назначении, допустим, лицу, совершившему мелкую кражу с незаконным проникновением в помещение (п. «б» ч. 2 ст. 158 УК), наказания до пяти лет лишения свободы; лицам, совершившим с использованием своего служебного положения мелкое мошенничество (ч. 3 ст. 159 УК) либо присвоение или растрату (ч. 3 ст. 160 УК) - от двух до шести лет; лицам же, совершившим в составе группы несколько мелких краж (и формально могущими быть признанными организованной группой), - уже от пяти до десяти (то есть абсолютно то же самое наказание, что и за хищение в сотни миллионов долларов в США!??). К слову, как раз подобного рода несогласованности между нормами разных отраслей права и служат вполне законными основаниями для сосредоточения в следственных изоляторах и местах лишения свободы огромной массы мелких вори-
шек, «несунов» и мошенников. Да и какое наказание при существующем положении дел в законодательстве кроме лишения свободы можно назначить, допустим, лицам без определенного места жительства и постоянной работы, алкоголикам, наркоманам, бродягам?
Тем не менее очевидно и то, что в некоторых ситуациях уголовная ответственность за мелкое хищение необходима. В подавляющем большинстве случаев она обусловливается антисоциальным образом жизни лиц, совершающих мелкие хищения. Не надо стыдливо от них отворачиваться, попугайничая утверждать, что они живут в свободной и демократической стране и это их право нищенствовать, попрошайничать, «бомжевать», вести антиобщественный образ жизни. Ведь именно такая жизнь неизбежно приводить их на путь совершения проступков и преступлений.
Совершение мелкого хищения лицом, ведущим антиобщественный образ жизни, который исключает применение к нему мер административной ответственности, - достаточное основание и повод для криминализации таких деяний. При их пенализации, однако, следует учитывать два важных момента. Во-первых, мелкие хищения могут быть признанными лишь преступлениями небольшой тяжести; во-вторых, наказание прежде всего должно быть направлено на ресоциализацию виновных в их совершении лиц. В аспекте ресоциализации очень перспективным выглядит здесь создание для отбывания лишения свободы специализированных лечебно-воспитательных колоний-поселений по типу существовавших в советское время воспитательно-трудовых профилакториев для лиц, осуждаемых за «бродяжничество или попрошайничество либо ведение иного паразитического образа жизни» [3, ст. 1513].
Изложенное позволяет предложить такую редакцию нормы о мелком хищении:
«Статья 1601. Мелкое хищение чужого имущества.
Мелкое хищение чужого имущества путем кражи, мошенничества, присвоения или растраты, грабежа без насилия, совершаемое лицом, антиобщественный образ жизни которого исключает применение к нему мер административной ответ-
ственности, наказывается штрафом в размере от двух тысяч пятисот рублей до десяти тысяч рублей или лишением свободы на срок до одного года.
Примечание. Хищение чужого имущества признается мелким, если стоимость похищенного имущества не превышает одной тысячи рублей».
К этому остается добавить, что на явном заблуждении о какой-то повышенной общественной опасности ненасильственного мелкого грабежа относительно опасности других форм ненасильственных мелких хищений основывается бытующее мнение об якобы невозможности признавать таковой административным проступком, а значит, и мелким хищением как видом преступления. При обращении к этой гипотетической норме не следует забывать и о том, что в случае неуста-новления или ненахождения в причинной связи с совершенным мелким хищением антиобщественного образа жизни лица, его совершившего, соответствующее уголовное дело подлежит прекращению за отсутствием в деянии лица состава преступления. Что касается нижней стоимостной границы уголовно наказуемого мелкого хищения, то, как показывает законодательный и правоприменительный опыт, установить, формализовать ее в конкретной сумме в рублях, по-видимому, вряд ли вообще возможно. Поэтому она должна определяться на основании всех обстоятельств совершенного деяния с учетом безусловного распространения на мелкие хищения действия нормы о малозначительности (ч. 2 ст. 14 УК).
Мерой собственности всегда выступала и выступает ее стоимость. Потому и главным критерием общественной опасности хищений, находящимся в основе их дифференциации по видам, является стоимостное выражение вреда, причиняемого ими собственности. Чем он больше, тем опаснее хищение и, наоборот, чем меньше, тем оно менее опасно. Как раз с неточным отражением в составах хищений качественных различий в размерах причиняемого ущерба связаны и другие законодательные упущения при установлении признаков хищений.
Так, весьма архаично выглядит такой квалифицирующий признак, как причинение хищением «значительного ущерба гражда-
нину» (п. «в» ч. 2 ст. 158, ч. 2 ст. 159, 160 УК). Более того, есть все основания полагать, что наличие этого вида хищений не имеет под собой достаточных оснований. Во-первых, его наличие попросту противоречит ч. 2 ст. 8 Конституции, где указывается, что в «Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности». Во-вторых, подрывает единые основания ответственности за хищения, что приводит к несправедливому ее ужесточению применительно к посягательствам на имущество граждан (по существу, возникла ситуация, обратная той, которая была в советский период при разделении преступлений против социалистической и личной собственности). Один из главных аргументов в пользу сохранения этого квалифицирующего признака заключается в том, что хищение на одну и ту же сумму причиняет разный ущерб малоимущему и богатому гражданам. В первом случае оно может поставить гражданина в крайне затруднительное материальное положение, а во втором быть просто незамеченным. Это так. Однако обусловливать усиление уголовной ответственности плохим имущественным положением потерпевшего нельзя хотя бы уже потому, что действительный интерес такого потерпевшего не в том, чтобы похитителя «упекли» в места лишения свободы, а в том, чтобы ему возместили ущерб (справедливее, если в трех-, пяти- или десятикратном размерах). Тем более, что и через призму принципа вины (ст. 5 УК) - вменение упомянутого признака в вину похитителю - очень часто становится именно объективным вменением, о котором говорится в ч. 2 ст. 5 УК. Следовательно, этот вид хищения (с причинением значительного ущерба гражданину) как нарушающий принципы справедливости, равенства, гуманизма и вины из соответствующих статей УК, предусматривающих ответственность за хищения, должен быть исключен.
В условиях ясного осознания в обществе того факта, что в России еще далеко не уничтожена почва для совершения хищений на многие миллионы да и миллиарды рублей, а то и долларов США, до недавнего времени трудно было объяснить отсутствие нормы,
предусматривающей ответственность за хищение в особо крупном размере. Не исправило положение дел и включение Федеральным законом от 08.12 2003 г. в ч. 4 ст. 158 (кража), 159 (мошенничество), 160 (присвоение и растрата), п. «б» ч. 3 ст. 161 (грабеж) УК такого особо квалифицирующего признака как хищение в «особо крупном размере» [11, ст. 4848]. Ведь минимумы и максимумы санкций за совершение этих хищений остались прежними, как и ранее при совершении хищений в крупном размере. Само же по себе уточнение терминологии, пусть и правильное, без законодательной оценки в санкциях соответствующих норм этой исключительно опасной разновидности хищений ничего не дает. Тем более, что и ст. 164 УК (хищение предметов, имеющих особую ценность) не охватывает особо крупных хищений чужого имущества, не связанных с предметами или документами, имеющими особую историческую, научную, художественную или культурную ценность.
Вот и выходит, что за кражу, допустим, на сумму, чуть превышающую 2 500 рублей можно в рамках закона получить наказание до пяти лет лишения свободы (п. «в» ч. 2 ст. 158 УК), за кражу автомобиля, по стоимости все же меньшего суммы крупного размера хищения, - отделаться штрафом (ч. 1 ст. 158 УК), а за хищение миллионов долларов - «искупить свою вину» за считанные годы и по выходу из мест «не столь отдаленных» быть с восторгом встреченным средствами массовой информации. Отнюдь не самый «крупный», но один из последних примеров: за хищение в 165 млн рублей к шести годам колонии-поселения приговорен Смирнов (см.: [12]). Теперь посчитаем, сколько вполне приличных квартир можно было построить на эти деньги? Сколько разных социальных пособий, стипендий и т. п. можно было выплатить? Сколько семей, наконец, можно обездолить хищением такой суммы? Если в современной России за деньги можно купить и сделать практически все, мотивы же для совершения иных некорыстных преступлений у состоятельных людей в связи с этим фактически отсутствуют, то и наказывать за особо крупные хищения чужого имущества надо в полной мере, как за особо тяжкие преступления.
Можно ли при этом, однако, серьезно говорить о соблюдении законодателем конституционного и предусмотренного ст. 6 УК принципа равенства граждан перед законом? Конечно, нет. Как нельзя сколько-нибудь серьезно и надеяться, что в таких случаях наказание достигнет целей общего и специального предупреждения преступлений.
Положение дел в области борьбы с хищениями в особо крупных размерах, если по сравнению с девяностыми годами прошлого века и не ухудшилось, то во всяком случае отнюдь не улучшилось. Об этом ежедневно свидетельствуют средства массовой информации. Так, только в нескольких произвольно взятых номерах «Российской газеты» опубликованы, к примеру, такие материалы, связанные с хищениями в особо крупных размерах: по делам Сторчака, обвиняемого в приготовлении к хищению 45 млн долларов (см.: [5]), Шияна - в растрате 16 млн рублей (см.: [7]), Гудкова и др. - в хищении 38 млн рублей и слитков драгоценных металлов (см.: [4]), Карасева и др. - в присвоении 1 млрд 200 млн рублей (см.: [2]), с упоминаем о предполагаемом хищении 38 тыс. гектаров земли в Рузском районе Московской области (ориентировочная стоимость похищенного от 4 до 10 млрд долларов) [9], с оценкой общего ущерба, нанесенного хищениями обманутым инвесторам жилья, в десятки миллиардов рублей (см.: [6]). При этом не надо забывать, что раскрывается и попадает на страницы печати ничтожно малая часть подобного рода дел.
Поэтому необходимо усовершенствовать нормативную основу уголовной ответственности лиц, совершающих хищения чужого имущества в особо крупных размерах. Лучшим решением этой проблемы было бы изменение редакции ст. 164 УК, распространение ее действия и на деяния указанных лиц. При этом едва ли есть необходимость сохранять две части данной статьи, ибо не сами по себе квалифицирующие признаки ч. 2 ст. 164 УК определяют общественную опасность этого вида хищений. Его опасность фактически прямо пропорциональна качеству и размеру ущерба, причиненного собственнику. Так, можно ли считать, к примеру, что хищение одним лицом предмета исключительной исторической ценности, имеющего уникальное
общероссийское значение, или хищение чужого имущества на сумму в 1 млн долларов менее опасны, чем хищение особо ценного, однако не обладающего столь уникальным историческим значением предмета, либо хищение на сумму в 100 тыс. долларов, но совершенные группой лиц по предварительному сговору? Думается, нет.
По ч. 1 ст. 164 УК ответственность за хищение наступает «независимо от способа хищения». Между тем для сохранения такого вполне приемлемого подхода и применительно к хищениям чужого имущества следует увеличить максимум санкции этой статьи УК. Он должен быть строже максимумов санкций статей УК, устанавливающих ответственность за наиболее опасные формы хищений чужого имущества. Ведь хищение чужого имущества должно реально охватывать, допустим, и разбой, совершенный организованной группой. Однако санкции норм о разбое (п. «а» ч. 3 ст. 162 УК) и хищении предметов, имеющих особую ценность (ч. 2 ст. 164 УК), равны. Тем не менее очевидно, что разбой, совершенный организованной группой с целью хищения имущества в особо крупном размере, гораздо опаснее разбоя, где такая цель не преследуется.
При определении размера, с которого хищение чужого имущества следовало бы считать особо крупным, надо учитывать, по крайней мере, три существенных момента. Его минимум должен быть достаточно высоким, чтобы не была неоправданно сужена сфера применения норм, предусматривающих ответственность за хищения в крупном размере. Этот минимум должен быть прямо установлен в законе и в целом соответствовать содержанию уже имеющейся в уголовном законодательстве терминологии. Представляется, что он не должен быть меньшим, чем в десять миллионов рублей.
Изложенное позволяет предложить следующую редакцию анализируемой статьи:
«Статья 164. Хищение в особо крупном размере или предметов, имеющих особую ценность.
Хищение чужого имущества в особо крупном размере либо предметов, имеющих особую историческую, научную, художественную или культурную ценность,
независимо от способа хищения, наказывается лишением свободы на срок от шести до двадцати лет.
Примечание. Особо крупным размером в настоящей статье признается стоимость имущества, превышающая десять миллионов рублей.
В связи с чем из ч. 4 ст. 158, 159, 160, п. «б» ч. 3 ст. 161, п. «б» ч. 4 ст. 162 (разбой) и ч. 4 примечания к ст. 158 УК должно быть исключено упоминание об особо крупном размере хищения. Такой же особо квалифицирующий признак, как совершение хищения в крупном размере или в целях завладения имуществом в крупном размере, следует поместить на место исключаемого признака в соответствующие части и пункты частей упомянутых статей УК.
После принятия Конституции России 1993 г. в УК РСФСР 1960 г. были введены ст. 1481 (неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения) и ст. 1482 (неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом) [10]. Нормы, установленные этими статьями, несмотря на их отдельные недостатки, органично продолжали традиции дореволюционного уголовного права, адекватно отражали реалии постсоветского периода развития российского общества, устраняли пробельность в охране отношений собственности средствами уголовного права. Поэтому нельзя признать удачной произведенную законодателем частичную и полную декреми-нализацию в УК 1996 г. ранее в соответствии со ст. 1481, 1482 УК 1960 г. преступных деяний. Если бы содержание упомянутых норм было бы вовремя воспринято действующим уголовным законодательством, то уже с 1997 г. существовал бы эффективный уголовно-правовой инструмент борьбы с посягательствами на собственность, выражающимися в неправомерном завладении без цели хищения чужим движимым или недвижимым имуществом, в том числе с получившими в конце XX в. широкое распространение завладением денежными средствами граждан (с так называемой «прокруткой» денег), завладением чужими производственными мощностями, объектами социально-культурного назначения, землей, жилым фондом и другой недвижимо-
стью (то есть с тем явлением, которое затем получило наименование «рейдерство»). Одновременно у правоприменительных органов было бы больше возможностей по перекрытию каналов незаконного финансирования экономической организованной преступности.
Наверное, неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (ст. 166 УК) в жизни встречается чаще, нежели неправомерное завладение без цели хищения иным имуществом. Однако отсюда отнюдь не вытекает, что сравнимое по стоимости с автомобилем или иным транспортным средством другое имущество должно оставаться без соответствующей уголовно-правовой защиты. Ведь норма, предусмотренная ст. 166 УК, включена ныне в главу о преступлениях против собственности, а совсем не в главу 10 Особенной части УК 1960 г. («Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения»), в которой ранее и находился ее прототип, описанный в ст. 2121 УК 1960 года. Почему же тогда интересы собственников и владельцев иного, чем транспортные средства, имущества по существу в нарушении ч. 2 ст. 8 Конституции России не охраняются уголовным законом?
Сказанное дает основание к выводу о том, что название и диспозиция части первой ст. 166 УК должны быть изложены примерно в такой редакции:
«Статья 166. Неправомерное завладение автомобилем или другим транспортным средством либо иным имуществом без цели хищения.
1. Неправомерное завладение автомобилем или другим транспортным средством либо иным имуществом в крупном размере без цели хищения».
Следует подчеркнуть, что таким образом измененный уголовный закон ставил бы под охрану от неправомерного завладения и чужое недвижимое имущество. Причем в отличие от ст. 1482 УК 1960 г. ст. 166 УК 1996 г. тогда охватывала бы и случаи насильственного завладения чужой недвижимостью, да и ее санкции в гораздо большей степени отражали бы реальную опасность этих деяний. Можно, конечно, пойти и по пути создания специальной нормы, предус-
матривающей ответственность за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом.
Присвоение найденного или случайно оказавшегося у лица чужого имущества в крупных размерах по общественной опасности не уступает многим преступлениям против собственности (во всяком случае хищениям на небольшую сумму, неквалифицированным составам причинения имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием и умышленного уничтожения или повреждения имущества). В связи с чем декриминализация этого деяния в УК 1996 г. не только социально необоснованна (что в России уже не осталось кладов, по неосторожности или по вине третьих лиц из владения собственников уже не выходят особо ценные грузы, имущество и т. д.?), но и снижает эффективность общего направления борьбы с преступлениями против собственности, уменьшает возможности правоохранительных органов противостоять экономической преступности.
Ведь ясно, чтобы отучить людей красть, надо вначале выработать у них привычку не брать чужого. Потому установление уголовной ответственности за присвоение находки укрепляет и нормативную основу борьбы с преступлениями против собственности в целом.
Соответствующая норма могла бы выглядеть примерно так:
«Статья 1651. Присвоение найденного или случайно оказавшегося чужого имущества.
Присвоение найденного или случайно оказавшегося у лица чужого имущества в крупном размере наказывается штрафом до трехсот тысяч рублей или лишением свободы на срок до двух лет».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Безверхов, А. Г. Согласование административного и уголовного законодательства об уничтожении, повреждении и хищении чужого имущества / А. Г. Безверхов, И. Г. Шевченко // Российская юстиция. - 2008. - №> 1. - С. 29-31.
2. Без денег и без квартир // Российская газета. - 2008. - 13 марта.
3. Ведомости Верховного Совета РСФСР. -1982. - №> 41.
4. Грабители Сбербанка получили по заслугам // Российская газета. - 2008. - 13 марта.
5. Миллион евро на расходы // Российская газета. - 2008. - 26 марта.
6. Обманываться рады // Российская газета. -2008. - 12 марта.
7. По рублю за икринку // Российская газета. - 2008. - 28 марта.
8. Путин, В. В. Национальный проект: долгая здоровая жизнь / В. В. Путин // Российская газета. -2008. - 29 февр.
9. Секрет миллиардера // Российская газета. -2008. - 1 апр.
10. Собрание законодательства Российской Федерации. - 1994. - N° 10.
11. Собрание законодательства Российской Федерации. - 2003. - N° 50.
12. Шесть лет за кредит // Российская газета. -2008. - 3 апр.
