CC BY
208
Асланян Сергей Георгиевич
Вопросы соблюдения гендерного равенства в правовой регламентации высших мер уголовного наказания
В статье рассматривается вопрос гендерного равенства граждан, совершивших преступление. На основе анализа судебной практики и научной литературы обосновывается необходимость внесения изменений в уголовный закон в целях обеспечения равенства мужчин и женщин в правовой регламентации высших мер наказания.
Ключевые слова: смертная казнь, пожизненное лишение свободы, назначение уголовного наказания, гендерное равенство, конституционные основы уголовного права.
Questions of gender equality in a legal regulation of the highest measures of criminal penalty
In the article the question of gender equality of the citizens who committed crime is considered. On the basis of the analysis of arbitrage and scientific literature the necessity of modification of the penal statute for the purpose of ensuring equality of men and women in a legal regulation of a capital punishment is proved.
Key words: death penalty, life imprisonment, criminal punishment, gender equality, constitutional foundations of criminal law.
Приступая к исследованию тендерных особенностей правовой регламентации высших мер уголовного наказания в законодательстве России, необходимо в качестве методологической предпосылки анализа определиться с термином «гендер». Принято считать, что в социальных науках этот термин был введен в употребление психологом Р. Столлером. В дальнейшем он стал использоваться в контексте социальных отношений полов [1, с. 17]. В обыденном сознании понятие «гендер» иногда воспринимается как синоним слова «пол», которому лишь приданы некие иноязычное звучание или псевдонаучный характер. Однако данный термин вполне конкретен, и не следует считать, что он используется лишь для украшения речи зарубежными аналогами существующих российских лексических единиц. Нельзя также сводить содержание гендера только к физиологическим или психологическим особенностям половой принадлежности человека. Сегодня под гендером принято понимать систему правил поведения людей в зависимости от их пола, т.е. социальный аспект половых различий. Известный социолог Э. Гид -денс отмечает, что гендер представляет собой «не физические различия между мужчиной и женщиной, а социально формируемые особенности мужественности и женственности» [2, с. 665]. Одного лишь наличия биологических признаков мужчины или женщины еще не достаточно для гендерной идентификации индивида. Природный пол выступает только предпосылкой гендерной принадлежности че-
ловека. В связи с этим представляется уместным, что для разграничения физиологических и социальных аспектов различий мужчин и женщин используется два термина - «пол» и «гендер». Стоит подчеркнуть, что гендер - это именно социальная сторона многогранного явления различий полов. Он не включает в себя в качестве подсистемы пол как биологический признак, который остается самостоятельным понятием и сохраняет свое автономное значение. В связи с этим в рамках гендерного подхода рассматриваются социальные характеристики полов, предпосылки и механизмы различного положения мужчин и женщин в обществе [3, с. 54]. Следовательно, исключительно половые, т.е. физиологические особенности человека, в принципе не могут быть оценены с точки зрения гендера, поскольку остаются вне социальных рамок.
Гендерные различия в оценке общественно опасного поведения проявляются в назначении наказания в виде пожизненного лишения свободы и смертной казни. Эти виды наказания являются исключительными. В отношении смертной казни это прямо закреплено в ч. 2 ст. 20 Конституции РФ, но и пожизненное лишение свободы характеризуется тем, что назначается с учетом повышенной общественной опасности совершившего преступное деяние лица, исполняется в условиях максимально строгой изоляции осужденного от общества [4, с. 7-8] и ограничивается только пределами человеческой жизни.
26
Пожизненное лишение свободы, аналогично смертной казни можно называть высшей мерой наказания. В таком контексте вопрос применения данных видов наказания приобретает уголовно-политический оттенок и зачастую рассматривается через призму общественной опасности соответствующих преступлений и совершивших их лиц.
Смертная казнь предусмотрена всего за пять преступлений, каждое из которых посягает на жизнь человека: квалифицированное убийство (ч. 2 ст. 105 УК РФ), три его специальных случая (ст. 277, 295, 317 УК РФ), а также геноцид (ст. 357 УК РФ). Спектр деяний, за которые возможно назначение пожизненного лишения свободы, шире и на сегодняшний день включает двадцать преступлений, не всегда связанных с убийством человека.
Высшие меры наказания не назначаются мужчинам, достигшим к моменту вынесения приговора шестидесятипятилетнего возраста, всем женщинам, а также лицам, совершившим преступления в возрасте до восемнадцати лет (ч. 2 ст. 57, ч. 2 ст. 59 УК РФ).
Жалобы на дискриминационный в тендерном аспекте характер уголовно-правовых предписаний о высших мерах наказания неоднократно становились предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ. Поскольку его правовая позиция не менялась, и аргумент о нарушении гендерного равенства последовательно отклонялся, целесообразно рассмотреть первое среди таких дел - дело А.Ю. Голотина [5].
Заявитель был осужден к пожизненному лишению свободы, в связи с чем обжаловал ч. 2 ст. 57 УК РФ, полагая, что установленные ограничения в субъектах, которым может быть назначен данный вид наказания, нарушают гарантированный Конституцией РФ принцип равенства. Как указал Конституционный Суд РФ, запрет назначать пожизненное лишение свободы женщинам, а также лицам, совершившим преступления в возрасте до восемнадцати лет, и мужчинам, достигшим к моменту вынесения судом приговора шестидесятипятилетнего возраста, не является дискриминационным и не нарушает конституционные права граждан. Оспариваемое законодательное решение призвано обеспечивать дифференциацию уголовной ответственности, основывается на вытекающей из принципов справедливости и гуманизма необходимости учета в уголовном законе социальных, возрастных и физиологических особенностей различных категорий лиц. Напротив, принципам справедливости и гуманизма противоречило бы установление ответственности без учета личности виновного и иных обстоятельств, имеющих объективное и разумное обоснование и способствующих
адекватной юридической оценке общественной опасности как самого преступного деяния, так и совершившего его лица, и применение мер ответственности без учета характеризующих личность обстоятельств.
Конституционный Суд РФ связывает дифференциацию уголовной ответственности с социальными, возрастными и физиологическими особенностями отдельных категорий лиц. Физиологические факторы не охватываются понятием гендера и применительно к различиям мужчин и женщин, по-видимому, могут обосновывать предоставление привилегий беременным, с чем, безусловно, следует согласиться. Вопросы возрастных ограничений также остаются вне поля гендерной проблематики. Что же касается социальных особенностей, то остается непонятным, какие именно различия в статусе мужчины и женщины с позиции их взаимодействий в общественных отношениях проявляются таким образом, что требуют не применять высшие меры наказания только к одной из этих двух социально-демографических групп.
Для обоснования своего вывода Конституционный Суд РФ сделал ссылки на принципы гуманизма и справедливости, которым, конечно, противоречило бы установление единой уголовной ответственности для всех. Но поскольку основанием дифференциации уголовной ответственности объявляются личность виновного и иные объективные обстоятельства, дальнейшим рассуждениям присущи два недостатка. Во-первых, учет личности виновного не предполагает возможность оценки его гендер-ной принадлежности самой по себе. Во-вторых, не существует обстоятельств, разумно обосновывающих дифференциацию регламентации высших мер наказания по гендерному признаку. Именно поэтому нельзя согласиться с решением вопроса, представленным Конституционным Судом РФ. Оно является внутренне противоречивым, поскольку сделанный вывод не вытекает из его мотивировки. Обоснованию конечного результата, заключающегося в сохранении действующего варианта правового регулирования, присущи те же недостатки, что и доктринальной аргументации существующего положения вещей [3]: общие ссылки на принцип гуманизма и учет неких абстрактных объективных обстоятельств, в действительности не являющихся разумным основанием для дифференциации по признаку гендера.
На основании изложенного можно согласиться с мнением, согласно которому реально неприменение высших мер наказания к женщинам продиктовано исключительно фактом совершения преступления лицом женского пола, что является псевдогуманизмом и реаль-
27
но «самым грубым образом вторгается в сферу правового равенства и разрушает его» [6, с. 120].
Причиной подобных изъятий для женщин традиционно объявляется то, что законодатель считает их менее общественно опасными, причем именно в связи с их половой принадлежностью [7, с. 161]. Подобная логика видится неверной. Пол не влияет на характер и степень общественной опасности совершенного деяния, только если иное не предусмотрено в диспозиции уголовно-правовой нормы, хотя и здесь существуют оговорки, о которых уже было сказано. Общественная опасность личности виновного зависит от многих обстоятельств, но не может определяться гендером.
Наглядно это проявляется при совершении мужчиной и женщиной фактически одинаковых преступных действий. Например, два лица, мужчина и женщина, совместно совершили хищение чужого имущества. У них есть совместные дети, которых они добросовестно содержат и воспитывают, оба лица работают и получают примерно равный доход, ранее не судимы, характеризуются положительно. В таком случае сделать вывод о большей общественной опасности мужчины вряд ли возможно. Существуют и абсолютно симметричные деяния, влекущие полностью равную уголовно-правовую оценку. Изложенное относится далеко не к каждой криминальной сделке, однако это проявляется, в частности, при совершении противоположных друг другу противоправных действий в рамках торговли людьми (купля-продажа, передача и получение) (ст. 127.1 УК РФ), совершении двумя сторонами сделок, направленных на придание правомерного вида владению, пользованию и распоряжению денежными средствами или иным имуществом, приобретенным преступным путем (ст. 174, 174.1 УК РФ).
Но даже в обратной ситуации, когда большая социальная активность лиц мужского пола прямо проявляется и к тому же связана с совершением преступления (например, мужчина, находясь на государственной службе, совершает преступление коррупционной направленности, а его супруга вовсе не имеет работы и дохода), это не свидетельствует о различии в уровне общественной опасности ни по социальной позиции, ни по признаку гендера.
При попытке обосновать меньшую общественную опасность женщин по сравнению с общественной опасностью мужчин обычно используются ссылки на показатели женской преступности [8, с. 191]. Несостоятельность такого подхода проявляется, если рассматривать эти явления в динамике. Можно ли вести речь о том, что возрастание абсолютного числа преступлений, совершенных женщинами,
свидетельствует о повышении общественной опасности женщин, следствием чего в силу дихотомического характера деления является понижение общественной опасности мужчин? Представляется, что нет.
Нельзя говорить об общественной опасности мужчин и женщин вообще. В аспекте вредоносного для социума поведения человека эти термины - не более чем собирательные понятия, обозначающие группы лиц, объединенных по социально-демографическим признакам, которые сами по себе не могут выражать общественную опасность. Это свойство присуще лишь конкретным деяниям и конкретным людям, их совершающим. Следовательно, общественная опасность преступлений, совершаемых женщинами, аналогична общественной опасности преступлений, совершаемых мужчинами, поэтому возможность назначения высших мер наказания должна предусматриваться для любого лица, независимо от его гендерной принадлежности [9, с. 140].
Безусловно, некоторые из показателей женской преступности сегодня характеризуются негативными тенденциями (например, возрастание доли женщин в таких традиционно «мужских» преступлениях, как разбой и бандитизм и др.). В то же время общее число таких преступлений, совершенных женщинами, меньше числа преступлений того же характера, совершенных мужчинами. Но ни то, ни другое не может служить доказательством различия общественной опасности лиц обоего пола. Обычная женщина в той же мере, что и обычный мужчина, может совершить преступление любой категории, равно как возможны и ситуации появления особых в криминальном плане людей, абсолютно опасных преступников обоего пола. Женщины, как и мужчины, могут быть десо-циализированными и агрессивными, а также совершать преступления с жестокостью и цинизмом.
Женщинами совершаются и исключительные по своей общественной опасности посягательства, явно превосходящие среднестатистические характеристики преступных деяний. Так, Г. была признана виновной в совершении в общей сложности 18 разбойных нападений (п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ), а также 17 убийств престарелых потерпевших, сопряженных с разбойными нападениями (п. «а», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ). По совокупности преступлений Г. путем частичного сложения было назначено наказание в виде лишения свободы на срок 20 лет с отбыванием в исправительной колонии общего режима, с ограничением свободы на срок 2 года [10], т.е. максимально возможное в таком случае наказание для женщины.
28
Анализ правоприменительной практики позволяет утверждать, что мужчинам даже за столь опасные преступления, повлекшие смерть меньшего числа людей, назначается пожизненное лишение свободы.
Изложенное указывает на нарушение ген-дерного равенства, а также на противоречие существующего положения вещей принципам справедливости и гуманизма. В ситуациях совершения соответствующих особо тяжких преступлений уместно вспомнить о максимальной эффективности высших мер наказания в аспекте частной превенции [9, с. 137], что обусловливает вывод о возможности их назначения и исполнения в отношении лиц женского пола.
В то же время нельзя не отметить, что пожизненное лишение свободы и смертная казнь не должны применяться к беременным женщинам, а также недавно родившим ребенка. В отношении беременной женщины такое решение обусловлено исключительно физиологическими факторами, находящимися вне гендерной оценки, а в отношении женщины, недавно родившей ребенка, - интересами новорожденного (включая в отдельных случаях его физиологическую выживаемость). Такой подход отвечает международным стандартам и реализован в ряде зарубежных стран.
Так, п. 5 ст. 6 Международного пакта о гражданских и политических правах закрепляет, что смертный приговор не выносится за преступления, совершенные лицами моложе восемнадцати лет, и не приводится в исполнение в отношении беременных женщин. Согласно ст. 49 УК КНР [11] смертная казнь не применяется к беременным женщинам на момент судебного разбирательства. В соответствии со ст. 64 УК Украины [12] к беременным женщинам не
применяется пожизненное лишение свободы. В то же время стоит отметить, что даже в некоторых развитых странах подобного изъятия не установлено. В частности, в Федеративной Республике Германия смертной казни нет, а пожизненное лишение свободы применяется (только за квалифицированное убийство) в равной мере ко всем лицам, независимо от их гендерной принадлежности или беременности у женщины (§ 38, 211, 212 УК ФРГ [13]).
Резюмируя изложенное, можно утверждать, что необходимость обеспечения гендерного баланса в части назначения высших мер уголовного наказания обусловливает возможность применения пожизненного лишения свободы и смертной казни не только к мужчинам, но и к женщинам, за исключением беременных женщин.
В связи с этим целесообразно внести в действующее уголовное законодательство следующие изменения:
ч. 2 ст. 57 УК РФ изложить в следующей редакции:
«Пожизненное лишение свободы не назначается лицам, совершившим преступления в возрасте до восемнадцати лет, беременным женщинам, а также лицам, достигшим к моменту вынесения судом приговора шестидесятипятилетнего возраста»;
ч. 2 ст. 59 УК РФ изложить в следующей редакции:
«Смертная казнь не назначается лицам, совершившим преступления в возрасте до восемнадцати лет, беременным женщинам, а также лицам, достигшим к моменту вынесения судом приговора шестидесятипятилетнего возраста».
1. Поленина С. В. Гендерное равенство. Проблема равных прав и равных возможностей мужчин и женщин. М., 2005.
2. Гидденс Э. Социология. М., 1999.
3. Андриенко В.А. Равенство граждан по признаку пола в уголовном праве и его соблюдение при реализации уголовной ответственности и наказания женщин: дис. ... канд. юрид. наук. Пятигорск, 2007.
4. Желоков Н.В. Пожизненное лишение свободы в системе наказания УК РФ и его назначение: fвтореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2007.
5. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Голотина Александра Юрьевича на нарушение его конституционных прав частью второй статьи 57 Уголовного кодекса Российской Федерации: определение Конституционного Суда РФ от 14 окт.
1. Polenina S.V Gender equality. Problem of the equal rights and equal opportunities of men and women. Moscow, 2005.
2. Giddens E. Sociology. Moscow, 1999.
3. Andriyenko V.A. Equality of citizens on the basis of sex in criminal law and its observance at implementation of criminal liability and punishment of women: diss. ... Candidate of Law. Pyatigorsk, 2007.
4. Zhelokov N.V. Lifelong imprisonment in system punishment of the Criminal Code of the Russian Federation and his appointment: auth. abstr. ... Candidate of Law. Saratov, 2007.
5. About refusal in acceptance to consideration of the complaint of the citizen Golotin Alexander Yuryevich to violation of his constitutional rights a part of the second article 57 of the Criminal Code of the Russian Federation: determination of the Constitutional Court of the Russian Federation
29
2004 г. № 321-О. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
6. Дибиров М.Г. Привилегии в уголовном праве России: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2015.
7. Лошенкова Е.В. Равенство перед законом как уголовно-правовой принцип // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы VIII Междунар. науч.-практ. конф.,27-28 января 2011 г. М., 2011.
8. Кругликов Л.Л., Чернышкова Л.Ю. Уравнивающий и распределяющий аспекты справедливости в сфере уголовно-правовой охраны и ответственности женщин. М., 2013.
9. Тирранен В.А. Высшие меры уголовного наказания: новое слово в старом споре. М., 2013.
10. Приговор Свердловского областного суда от 24 июля 2013 г. по делу № 2-23/2012. URL: https://rospravosudie.com/ court-sverdlovskij-oblastnoj-sud-sverdlovskaya-oblast-s/act-107330495/>
11. Уголовный кодекс Китайской Народной Республики. URL: ru.china-embassy.org/rus/ zfhz/zgflyd/t1330730.htm
12. Уголовный кодекс Украины от 5 апр. 2001 г. № 2341-III. URL: online.zakon.kz/ Document/?doc_id30418109
13. Головненков П. В. Уголовное уложение (Уголовный кодекс) Федеративной Республики Германия. Научно-практический комментарий и перевод текста закона. 2-е изд. М., 2010.
d.d. Oct. 14, 2004 № 321-O. Access from legal reference system «ConsultantPlus».
6. Dibirov M.G. Privileges in criminal law of Russia: diss. ... Candidate of Law. Saratov, 2015.
7. Loshenkova E.V. Equality before the law as criminal legal principle/Criminal law: the development strategy in the 21st century: proc. of VIII Intern. sci. and pract. conf., Jan. 27-28, 2011. Moscow, 2011.
8. Kruglikov L.L., Chernyshkova L.Yu. Equalizing and distributing aspects of justice in the field of criminal legal protection and responsibility of women. Moscow, 2013.
9. Tirranen V. A. The highest measures of criminal penalty: a new word in the old dispute. Moscow, 2013.
10. Verdict of the Sverdlovsk regional court d.d. July 24, 2013 on the case № 2-23/2012. URL: https://rospravosudie.com/court-sverdlovskij-oblastnoj-sud-sverdlovskaya-oblast-s/act-107330495/>
11. Criminal Code of People's Republic of China. URL: ru.china-embassy.org/rus/zfhz/ zgflydA1330730.htm
12. Criminal Code of Ukraine of Apr 5. 2001 №2341-I II. URL: online. zakon. kz/Document/?doc_ id30418109
13. Golovnenkov P.V. Criminal code (Criminal Code) of the Federal Republic of Germany. Scientific and practical comment and translation of the text of the law. 2nd ed. Moscow, 2010.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Асланян Сергей Георгиевич, аспирант кафедры уголовного права и криминологии Кубанского государственного университета; e-mail: [email protected]
INFORMATION ABOUT AUTHOR
S.G. Aslanyan, Postgraduate of the Chair of Criminal Law and Criminology of the Kuban State University; e-mail: [email protected]
30
