CC BY
44
ВОПРОСЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
© 2003 г. В. Н. Казарин
ВОПРОСЫ ОТЕЧЕСТВЕННОГО КОНСТИТУЦИОННОГО ПРАВА В ТРУДАХ УЧЕНЫХ ИРКУТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 1920-Х ГГ.
Рубеж Х1Х-ХХ вв. ознаменовался резким обострением социальных, национальных, религиозных и иных противоречий, приведших к системному конфликту - революции 1905-1907 гг., охватившей всю территорию громадной империи. Острое противостояние в обществе активизировало социально-гуманитарную мысль, направленную не только на выяснение причин происходящего, но и преследующую цель смоделировать будущее устройство государства.
К 1917-1918 гг., к началу фактического развала страны, государственно-правовая мысль имела фундаментальные исследования, в которых в качестве предмета изучения или косвенно рассматривались указанные проблемы. Среди тех, кто внес значительный вклад в изучение государственно-правовых вопросов развития России, стоят имена С. А. Котляревского («Власть и право», 1915), Н. И. Лазаревского («Автономия», 1905), Б. Э. Нольде («Очерки русского государственного права», 1911), Ф. Ф. Ко-кошкина («Областная автономия и единство России», 1906; «Автономия и федерация»,
1917), А. М. Ладыженского («Национальная автономия и государственное единство», 1917) и др.
В числе активно обсуждавшихся проблем реформирования государственного устройства России были вопросы автономии и федерации, связанные с резким обострением национального вопроса в империи в начале ХХ в. В острых дискуссиях приняли участие не только университетские профессора, но и интеллектуальная элита практически всех значимых партий и общественно-политических движений России. Партийные публицисты и политики лево-радикального лагеря напрямую связывали будущее государственное устройство с решением национального вопроса путем предоставления национальным меньшинствам права на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства.
Для понимания существа последующих проблем, нашедших воплощение в социальной действительности и противоречивое отражение в политико-правовой мысли, важно проследить подходы представителей либерально-
демократического направления. Показательна позиция, представленная в трудах Федора Федоровича Кокошкина. Известный ученый-юрист, представитель либерально-реформистских кругов, входящий в интеллектуальную элиту кадетской партии, в указанной работе 1906 г. проблему автономии сводил к вопросу: нужны или нет в России местные законы? Если не нужны, если можно управлять посредством одних общих за-
конов, то не нужна и автономия, - заключал он. Но если необходимы местные законы, то нужны и местные законодательные учреждения. Существовала ли при этом опасность для государственного единства? Для ответа на этот вопрос необходимо было определить, в чем выражалось это единство и чем оно поддерживалось? Кокошкин понимал единство не в административном и законодательном «единообразии», а в верховенстве (суверенитете) центральной государственности. Внешними, материальными средствами поддержания государственного единства являлось единство армии, иностранных сношений и финансовой системы. Поэтому, по мнению юриста-либерала, автономии в его понимании не будут покушением на государственное единство.1
Первая мировая война и вызванный ею революционный вихрь 1917 г. отбросили эти построения прочь. С горечью понимали это и сами либералы. Тот же Ф. Ф. Кокошкин писал об этом в 1917 г. так: «Может быть, мы движемся навстречу какой-нибудь новой эпохе, может быть, она создаст какие-нибудь новые государственные формы, которые нам и не снились, может быть, в соответствии с изменением человеческой психологии изменяться и основания для построения форм государства, но сейчас, стоя на почве данных условий, построить в России федерацию народностей невозможно». Возможна лишь, с его точки зрения, конфедерация, которая, вероятно, и приведет к разрушению государственного единства и образованию союза самостоятельных национальных суверенных государств2.
Распад государственного единства 19171922 гг., а затем объединение отдельных бывших территорий Российской империи в принципиально иных социально-политических и международных условиях в новое государство - Союз ССР, вызвали необходимость теоретического анализа государственно-правовых реалий уче-ными-современниками. Уже в первой половине 1920-х гг. появились работы, посвященные государственному устройству союзного государства. Изучением этой проблемы активно занимался Д. А. Магеровский («Союз советских социалистических республик», 1923), К. А. Архиппов («Советские автономные области и республики», 1925), Г. С. Гурвич («Принципы автономизма и федерализма в советской системе», 1924), А. М. Ту-рубинер («Очерки государственного устройства
1 См. Кокошкин Ф. Ф. Областная автономия и единство России. М., 1906. С. 11, 14, 15.
2 Кокошкин Ф. Ф. Автономия и федерация. Пг., 1917. С. 14-16.
СССР», 1925), М. О. Рейхель («Очерки конституционных взаимоотношений советских республик». Ч. 1, общая, 1926) и др.
Ученые-юристы созданного осенью 1918 г. Иркутского университета также приняли участие в обсуждении конституционно-правовых проблем, высказав интересные мысли и существенные соображения по некоторым принципиальным вопросам.
Чрезвычайно важные положения о сущности государственного устройства СССР были высказаны крупным ученым-юристом, впоследствии профессором Иркутского университета Всеволодом Николаевичем Дурденевским, в статье «На путях к русскому федеральному праву», опубликованной в журнале «Советское право», № 1(4) за 1923 год. В основу статьи был положен доклад, прочитанный им в секции государственного и административного права Института советского права в ноябре 1922 г. Многие научные предвидения автора нашли оправдание в подписанном 30 декабря 1922 г. союзном договоре. Поэтому Дурденевский снабдил статью несколькими поздними примечаниями и вставками.
Ученый отмечает несомненное достоинство первой советской Конституции 1918 г.: законодательную отмену сословий и сословных преимуществ, недопустимость право ограничений по расовой, национальной, религиозной или половой принадлежности, характерных еще для феодальной эпохи. Несмотря на социальноклассовые ограничения прав для отдельных лиц и групп лиц, Конституция 1918 г. не допускала деления по примеру имперского законодательства, при котором российские подданные подразделялись на полноправных, полуправных (поляки, евреи) и бесправных или пассивных («бродячие инородцы», женское население). Наряду с этим Дурденевский акцентирует внимание на вопросе о гражданстве в пределах громадной системы советских республик. Отсутствие такого закона приводило к своеобразному переплетению федерального и международного права. Проблема представляла не только академический интерес, но и вызывала немало вопросов на практике, на что обращал внимание ученый. Речь шла не только о так называемых договорных республиках, но и о некоторых автономиях. К примеру, мужское население Киргизской автономной республики отбывало воинскую повинность на общих основаниях, а в Башкирии в соответствии с декретом от 28 сентября 1922 г. для некоторых национальных меньшинств в силу их культурно-бытовых особенностей предусматривался привилегированный порядок воинской службы. Принимались особые акты, дающие право свободного передвижения русским гражданам на территории Закавказья и Туркестана. Различались и вопросы гражданства в РСФСР и в Украине, что нашло отражение в международных актах. Вопрос о необходимости единого гражданства в союзном государстве и был поставлен В.Н. Дурденевским в докладе, положенным в основу статьи, еще до подписания союзного
договора3. Отрадно отметить, что вопрос о гражданстве в СССР был решен ст. 21 Договора от 30 декабря 1922 г.
Но самый сложный вопрос заключался в том, каким образом и на какой основе собрать рассыпавшийся, по выражению ученого-юриста, «русский кусок земного шара», который в течение пяти лет продолжал непрерывно раздробляться на новые государственные и «государствовидные» (выражение ученого) единицы. Как собрать воедино различные договорные республики, автономные республики, автономные области и коммуны? Ведь у каждой единицы произвольно, а подчас и хаотично установились свои границы. Причем прежние административно-территориальные границы поломались, а новое разграничение произошло не столько по географическому признаку с учетом экономической целесообразности, сколько в результате реализации провозглашенного левыми социал-демократами лозунга права наций на самоопределение.
Изменение границ входило в компетенцию общефедеральной власти. Ученый подмечает, что в определении внешних границ как старое (то есть дореволюционное), так и новое (советское) право не имело принципиальных различий, также, впрочем, как и в объектном понимании территории. Однако вопросы внутренних границ, то есть границ между возникшими государственными образованиями, необходимо было решать заново. Почему? Ответ очевиден: они были проведены не по территориальному с учетом экономической целесообразности признаку, а с учетом реализации принципа национального самоопределения. Реализованного на практике, заметим, без серьезной предварительной проработки, а в духе революционного времени.
Что же объединило эти разновеликие вновь образованные в революционном вихре и гражданской войне государственные образования в единое государство? Что помогло советско-большевистской власти одержать перевес над национально-сепаратистскими течениями в различных территориях страны в 1918-1919 гг.? На этот вопрос ученый отвечает: единая армия, единая казна и, чуть позже, единый таможенный союз. Жесткое организационное единство Красной Армии было неоспоримо. «Налоговая анархия» была преодолена огромными усилиями Народного комиссариата финансов РСФСР. Без настоящей «диктатуры нКф», выразившейся в распространении на всю территорию автономных и союзных республик налогового законодательства РСФСР и о едином порядке составления и прохождения бюджетов союзных и автономных республик целостность советской федерации была бы невозможна. Это - важные материальные элементы властной организации общества, отмеченные ученым.
Вместе с тем, Всеволод Николаевич обращает внимание на отсутствие единой судебной системы в формирующемся государстве. По его
3 Дурденевский В. Н. На путях к русскому федеральному пра-
ву// Советское право. Журнал Института советского права. 1923. №1 (4). С. 22-23.
мнению, народные суды могли судить именем автономных союзов, вошедших в состав РСФСР, а трибуналы должны действовать именем только РСФСР. Но дальнейшим шагом должно быть создание единой системы федерального суда. Решение этой проблемы поставит вопрос и о общефедеральном законодательстве. Ученый предостерегает, что здесь возможны конфликты. Необходимо сразу же размежевать сферу федеральной и местной компетенции и установить преимущество федерального законодательства перед местным в случае возможных противоречий4.
Советский союз на момент образования представлял собою сложную систему. Основным государством являлось РСФСР, в которую наряду с уменьшившимися в размерах бывшими губерниями и областями бывшей Российской империи, входили 8 автономных республик и 13 автономных областей и коммун. РСФСР, как и Закавказская федерация в составе Грузии, Армении и Азербайджана, представляли федеративные республики. Украинская и Белорусская ССР, Бухара и Хорезм являлись унитарными государствами. В этом сложном сочетании, далеком от либеральных государственно-правовых конструкций начала ХХ в., РСФСР с формальнодоговорной точки зрения являлась первой среди равных республик. Но фактически она, представляя прототип системы, являлась центром объединения распавшегося «куска».
Каков же характер образовавшегося Союза? Этот вопрос был поставлен тогда многими. Ю.М. Стеклов считал его конфедерацией, П. И. Стучка - федерацией федераций (в своих ранних интерпретациях), И. В. Сталин в работах и выступлениях на партийных форумах - федерацией. В. Н. Дурденевский, не принимая первую и вторую дефиниции, был ближе к третьей. Ученый-юрист полагал, что созданное государство нет оснований считать конфедерацией, несмотря на «право свободного выхода», зафиксированное в Договоре от 30 декабря 1922 г. Он считал, что это право дает лишь инициативу выхода, поскольку это потребует изменения договора, а оно зависит от союзного съезда. Ученый считал тогда это маловероятным в действительности. Федерацией федераций советский союз быть не мог, поскольку в нем объединились, наряду с двумя федеративными государствами, и четыре унитарных. Но и федерацией союз, по мнению Дурденевского, можно считать условно, поскольку элементы конфедерации и автономии были в нем тесно переплетены.
Для обозначения советского союзного государства В. Н. Дурденевский предлагал пользоваться термином «федератива». Сам ученый подчеркивает, что теория этой формы государственного устройства разработана слабо и исключительно на британском примере. На сходство структуры британской и современной советской государственных систем уже обращали внимание П. И. Стучка и Б. Д. Плетнев. Проф. В.Н. Дурденевский находил такое сходство полярным: Британская империя - федератива мо-
нархическая и капиталистическая, а Советский союз - республиканская и «тяготеющая к социализму». Дурденевский определял федеративу как разновидность союзного государства, объединяющую в себе федеральные и унитарные государства, государственные фрагменты и автономные провинции, с одним крупным децентрализованным ядром. Но, в то же время, замечает ученый, термин этот достаточно противоречив и не оттенял наличности новой федеральной формы и в Англии (Британской империи), и в современной России5.
Одной из первых публикаций, затрагивающих указанные проблемы, явилась научная брошюра ученого-юриста Иркутского университета Михаила Александровича Ваксберга «Правовое положение союзных республик - членов СССР», изданная в 1925 г. в Иркутске. О самом Ваксберге известно мало, его имя нечасто встречается в архивных документах; другими данными автор настоящей публикации не располагает. Между тем, многие положения работы М. А. Ваксберга заслуживают самого серьезного внимания.
Работа написана в октябре-ноябре 1924 г. Прошло уже почти два года после образования Союза ССР и больше года со дня утверждения первой союзной Конституции. Напомню, что долгое время датой ввода в действие Конституции считалось 6 июля 1923 г. Непосредственным поводом для написания научной брошюры М. А. Ваксберга послужило обсуждение проектов декретов «Об основах судоустройства Союза и союзных республик», «Основах уголовного судопроизводства» и «Об основах уголовного законодательства». Примечательно, что против проектов высказались все наркомы юстиции, усмотрев в них ущемление суверенных прав республик за счет расширения компетенции Союза как следствие национальной политики РКП(б). Но у проектов нашлись влиятельные сторонники. В первую очередь председатель ЦИК СССР и РСФСР М.И. Калинин, усмотревший в указаниях наркоматов юстиции игру на чувствах людей. Еще более категорично высказался Ю. Ларин (М.А. Лурье), сказавший, что только для мелкой буржуазии федерация является существом государственного строя, а для пролетариата - это временная форма государственного бытия. Сторонники проектов рассматривали государство как единый кулак, руководимый единой волей.
Обращая внимание на эти подходы, М. А. Ваксберг резонно замечает, что вопрос о разграничении компетенции Союза и союзных республик меньше всего сводится к формальноюридическому спору о толковании отдельных положений статей Конституции. Это - вопрос о понимании природы Союза ССР. Вслед за своими предшественниками иркутский ученый-юрист ставит вопрос: что же такое Союз? Или это союз государств, сохранивших свой суверенитет в пределах, ограниченных добровольным вхождением в союз; или происходит поглощение советских национальных государств, и тогда сувере-
4 Дурденевский В. Н. Указ. соч. С. 29.
5 См.: Дурденевский В. Н. Указ. соч. С. 30, 33-34.
нитет их того же порядка, что и суверенитет любой деревни и совета6.
Отражением ситуации, сложившейся в тот период в государственно-правовой науке, отрицавшей многие сложившиеся в дореволюционной буржуазной науке определения, стала и публикация М. А. Ваксберга. Он также считал, что нужно по-новому подойти к пониманию многих научных терминов. Но поскольку СССР находится в капиталистическом окружении, необходимо считаться с традиционными понятиями. Основываясь на теории государственных объединений Г. Еллинека, он проводит различия между конфедерацией и федерацией. Власть в конфедерации не является государственной, поскольку в ее распоряжении нет государственно-правовых средств для принудительного осуществления своей воли. Каждый из членов конфедерации имеет право выхода из нее (право сецессии). Пересмотр конфедеративного договора возможен только с согласия всех членов конфедерации. Кроме того, члены конфедерации имеют право нуллификации, то есть право отменять по отношению к себе действие конфедеративного закона.
Союзное государство имеет свои верховные органы государственной власти, формируемые непосредственно своими гражданами. Члены союзного государства лишены права сецес-сии, нет и права нуллификации.
Основываясь на теоретических построениях, М. А. Ваксберг заостряет внимание на вопросе: что же представляет СССР? Как определить форму государственного устройства: союз государств, союзное государство, конфедерация или федерация? В Декларации об образовании СССР от 30 декабря 1922 г. и в обращении Президиума ЦИК СССР от 13 июля 1923 г. ко всем народам и правительствам мира говорилось о едином союзном государстве. Ст. 1 предоставила государству обширный объем власти. Верховные органы Союза могли приостанавливать и отменять декреты и постановления союзных республик. ЦИК СССР мог отменять постановления и декреты всех без исключения органов власти на территории СССР. В руках Союза централизована внешняя политика, внешняя торговля, военное и морское дело, пути сообщения и связь, финансы. Союз устанавливал общие начала землеустройства, землепользования, пользования недрами, лесами и водами на всей территории Союза ССР, основы судоустройства и судопроизводства, гражданского и уголовного законодательства, установление общих начал в области охраны народного просвещения и общих мер в области охраны здравоохранения7.
Проанализировав объем власти, М.А. Вакс-берг заключает: казалось бы, перед нами союзное государство с сильным уклоном к унитарному, в котором власть централизована в руках союзных органов. Но такой вывод, по мысли автора, находится в полном противоречии с целым рядом положений Конституции. Ученый сравни-
6 Ваксберг М. А. Правовое положение союзных республик -членов СССР. Иркутск, 1925. С. 5.
7 См.: Образование и развитие Союза Советских Социалисти-
ческих Республик (в документах). М., 1973. С. 319.
вает текст Декларации об образовании СССР от 30 декабря 1922 г. и Договор об образовании Союза ССР. Именно в Договоре появилось положение о суверенитете союзных республик и ряд статей, являющихся гарантией этого суверенитета. Ст. 4 Конституции предусматривает за каждой союзной республикой право свободного выхода из Союза (право сецессии). Ст. 1 Конституции, перечисляя предметы ведения верховных органов СССР, включала в таковые заключение договоров о приеме в состав Союза новых республик (пункт «в»). Но нигде, ни в одном пункте не упоминала о санкциях против выходящей из состава Союза какой-либо республики. Кроме того, ст. 6 предусматривала согласие всех республик для изменения, ограничения или отмены ст. 4. Именно это М.А. Ваксберг оценивал как серьезное ограничение компетенции верховных органов Союза.
Другим существенным для республик обеспечением их самостоятельности являлась конституционная гарантия неприкосновенности их территории. Для изменения территории какой-либо республики обязательным было согласие этой республики. Таким образом, изменить внешние границы Союза ССР было невозможно односторонним актом союзных органов, поскольку это было связано с изменением территории какой-либо из союзных республик, занимающих окраинное положение.
М. А. Ваксберг подмечает, что и в конституции, и в решениях партийных и советских съездов проявляется двойственная природа Союза. С одной стороны, это единое государство с централизованной и весьма обширной компетенцией. С другой стороны, это же государство построено на полном признании действительного равноправия входящих в него государств, принимающее на себя охрану их суверенитета. Перед лицом внешнего мира, где властвует враждебная Советам буржуазия, Союз ССР - это крепко сплоченное единое государство, концентрирующее в себе всю полноту воли и власти своих членов. Внутри, во взаимоотношениях между собой, отмечает ученый, это равенство, независимость и суверенитет каждого государства - члена8.
Итак, что представляет собой Союз ССР? Это федерация со всеми отличительными юридическими признаками. Но очевидна и конфедеративная база Союза, проявляющаяся в гарантированных Конституцией правах его членов вплоть до неограниченного права выхода из государства.
Иркутский ученый отвечает на поставленный в научной литературе вопрос: в чем проявляется суверенитет союзных республик? Он полемизирует с точкой зрения, высказанной профессорами Д. А. Магеровским и Г. С. Гурвич. Согласно взгляду на проблему Магеровского, суверенитет союзной республики сводился к гарантированному Конституцией праву выхода из Союза ССР, то есть рассматривался как своеобразный «потенциальный суверенитет». Гурвич
8 См.: Ваксберг М. А. Правовое положение союзных республик - членов СССР. Иркутск, 1925. С. 20.
также считал гарантию Конституцией права выхода из Союза необходимым и достаточным доказательством их суверенитета.
Однако сводить суверенитет только к праву выхода из Союза, видеть только в этом правовое проявление суверенитета, значило, по мысли М. А. Ваксберга, отрицание суверенитета союзных республик. Получалось, что суверенитет не проявлялся в момент федеративных отношений, то есть находился в скрытом виде (как бы «спал»), проявляясь лишь в момент разрыва отношений с Союзом. Напротив, считает иркутский ученый, Конституция предоставила Центральным Исполнительным Комитетам союзных республик и их Президиумам право опротестования декретов и постановлений союзного Совета Народных Комиссаров в Президиуме союзного ЦИКа. В соответствии с Положением о ЦИК СССР от 12 ноября 1923 г. ЦИК союзной республики мог опротестовывать постановления Президиума союзного ЦИК.
Кроме того, существовал институт постоянных представителей союзных республик при Совнаркоме Союза ССР. Представитель имел право вносить протесты в союзные органы на их отдельные решения. Союзные распоряжения могли быть приостановлены Центральными Исполнительными Комитетами союзных республик и их президиумами. Союзные объединенные наркоматы могли отменять постановления одноименных наркоматов, если эти решения противоречили общесоюзному законодательству. Однако такое право не распространялось на случаи, когда данные распоряжения были основаны на точном предписании СНК данной республики. По мнению М. А. Ваксберга, это являлось воплощением весьма реального, а не потенциального суверенитета.
В пользу сохранения республиками их суверенитета свидетельствовало и наличие Совета Национальностей, его полное равноправие с Союзным Советом. Республики полностью осуществляли свой суверенитет и в вопросах «культурно-исторического и бытового порядка».
Проведя очень серьезный анализ правового положения союзных республик в составе Союза ССР, указав на многие противоречия первой союзной Конституции, свою работу М. А. Ваксберг заканчивает, тем не менее, оптимистично. Он приводит высказывание секретаря ЦИК СССР А.С. Енукидзе о том, что дальнейшее развитие наших отношений потеряет свое содержание в процессе коммунистического строительства. Конечно, это не научный аргумент, а идеологическая посылка, предназначенная для пропагандистских целей. Исходя из этого, М. А. Ваксберг делает общий вывод: в настоящее время нужно полностью сохранить все основы союзной Конституции.
С позиций сегодняшнего дня обращает внимание не это. Определенную дань идеологическим подходам по искренним или не очень убеждениям отдавали практически все ученые, не эмигрировавшие из Советской России/СССР. Гораздо важнее другое: прозорливый анализ, который дал ученый-юрист противоречиям союзной Конституции. Сочетание конфедератив-
ных и федеративных принципов построения Союза ССР, на которое указал иркутский ученый, не могло быть долгим и жизнеспособным. Резкое ослабление центральной власти вследствие явной некомпетентности высшего руководства СССР, бездеятельности и вопиющих ошибок на рубеже 1980-х - 1990-х гг. способствовало тому, что все противоречия, заложенные в основе союзного государства, стремительно нарастая, привели к развалу некогда мощной державы.
Если сравнить эту работу М. А. Ваксберга с трудами видных ученых того периода, посвященных проблемам национально-
государственного устройства СССР, то следует отметить ее проблемный характер, социальную прозорливость в анализе конституционного строительства государства. Известный тогда профессор А. М. Турубинер в работе «Государственный строй РСФСР (Конспект лекций)» отдельную главу из восьми назвал «Советская Федерация». Однако при комплексном рассмотрении этого вопроса, автор, по существу, развернуто комментирует соответствующие разделы Конституции СССР, не находя в ней, в отличие от М. А. Ваксберга, существенных противо-речий9.
Разработка проблем государственного устройства РСФСР/СССР была продолжена иркутскими юристами в конце 1920-х гг. В числе трудов, посвященных этой проблеме, следует назвать работу профессора Иркутского университета Ивана Александровича Антропова10. Научная брошюра представляет доработанную речь, с которой он выступил на заседании ученого совета ИГУ, посвященном 10-летию Октябрьской революции и 9-летию Иркутского университета. Пожалуй, это наиболее идеологизированная работа из всех трудов иркутских ученых-юристов, посвященных вопросам государственного права. В этом сказалось, безусловно, время «великого перелома» не только социальноэкономической сферы общества, но и теоретикометодологических подходов в социальных, в том числе правовых, науках.
Признавая, что право и государство, в значительной степени теряя свои специфические черты, будут нужны еще в социалистическом обществе, Антропов воспроизводит почти дежурную тогда фразу о том, что «в тысячелетиях грядущего коммунизма» всякие классовые надстройки - религия, государство, право отомрут.
Но работа содержит и многие позитивные положения. В их числе выявленные Антроповым 15 отличительных черт советского государственного устройства. Он подчеркивает, что основой собирания СССР являлся и является принцип национального федерализма.
Право на самоопределение принадлежало не экономически особому району, а национальностям. Однако это вряд ли угрожало единству государства, поскольку «основными ячейками власти» были Советы. Они обладали всей полнотой законодательной, исполнительной, судеб-
9 См.: Турубинер А.М. Государственный строй РСФСР (Конспект лекций). М., 1923. С. 52-57.
10 Антропов И.А. Октябрьская революция и право. Иркутск, 1929. 34с.
ной власти. Отмечая отличительные признаки государственного устройства СССР, И. А. Антропов выделяет теснейшую связь Советов с партией коммунистов-большевиков. При этом, подчеркивает он, «для нашего государства характерна тесная связь не просто с политической партией, а его тесная связь и директивное подчинение именно большевистской коммунистической партии». В условиях, когда ВКП(б) под руководством И. В. Сталина фактически становилась государство образующей структурой, что нашло отражение и в научной мысли. Вопрос о возможном распаде союзного государства, скрепленного жестко централизованной структурой партийно-советских органов, и укреплявшимся режимом личной власти И. В. Сталина, на тот период не стоял. Данная работа И. А. Антропова подтверждает это.
Конституционно-правовые вопросы Советского государства, понимаемого как РСФСР, СССР и входящие в него союзные республики, вновь нашли отражение в работе профессора Иркутского университета В. Н. Дурденевского «Автономные республики в системе Союза ССР», вышедшей в Иркутске в 1929 г. Работа была задумана Дурденевским как часть монографии, подготовленной для сборника «Советский федерализм». Иркутский ученый-юрист опирался на государственно-правовые исследования своих предшественников К. А. Архиппова, Г. С. Гурвич, С. А. Котляревского и др. Однако это не компиляция ранее опубликованных работ, а их переосмысление, полемика с некоторыми положениями их трудов.
Общий подход автора к изучаемой проблеме состоял в посылке, что в советской автономии национальный вопрос терял свою остроту. Более того, это средство к изживанию национального вопроса. Автономия вполне совместима с советским демократическим централизмом и вполне естественно переходит в советскую федерацию. Эти утверждения не являлись бесспорными. Они отражали скорее желаемый результат, нежели отражали реальный вектор развития автономий в Советском государстве.
Но Дурденевский в своей работе поставил ряд очень интересных вопросов, что выделяет его труд в числе остальных. Прежде всего, он правильно отметил, что небольшие национальности выделяют свою интеллигенцию, которая стремится заполнить местный административный аппарат. А сама автономная единица стремится приобрести больше прав, больше обособиться. Ученый отмечает также ту легкость, с которой осуществлялся переход от автономной области к автономной республике. Немцы Поволжья, карелы, чуваши, буряты, нахичеванские азербайджанцы, киргизы получили свои автономные республики . В целом за последние пять лет произошло шесть национально-административных преобразований.
Автономные республики легко получили представительство в федеративных органах Союза ССР. Объем их прав формально совпадал с правами губерний. Но в чем же состояло различие между союзными и автономными республиками? При ответе на этот вопрос В. Н.
Дурденевский не соглашается с некоторыми известными учеными того периода. Например, он не разделяет точку зрения С. А. Котляревского и А. М. Турубинера о том, что различие заключается в порядке возникновения автономных республик. Он не согласен также с Архипповым, который различал республики по порядку их вхождения в Союз ССР.
В. Н. Дурденевский полагал, что главным отличительным признаком являлась принципиальная подконтрольность политическому целому. Среди советских республик он различал три группы. Первая: союзные республики, именуемые суверенными и вошедшими в состав Союза ССР самостоятельно. Вторая: соединенные республики Закавказья или республики-сочлены (Грузия, Армения, Азербайджан), которые вошли в Состав СССР единой группой, образовавшей Закавказскую Федерацию. И, наконец, третья группа: автономные республики, которые не считались суверенными, но вошли в состав Союза ССР через посредство союзной или соединенной республики, которой они были подконтрольны.
Автономные республики В. Н. Дурденев-ский определил как младшую степень среди советских республик. Но здесь он обратил внимание на очень важный момент. Если рассматривать этот вопрос с привычных западных мерок, то можно было предположить, что автономные республики, войдя в состав Союза ССР, будут представлены в нем союзными республиками. Однако советская система дала совсем другую конструкцию. Автономные республики были представлены во второй палате союзного ЦИКа, в Совете Национальностей. При этом Дурденевский обращает внимание на тот факт, что благодаря своему общему количеству автономные республики обладали подавляющим большинством в Совете Национальностей. Автономные республики в Совете Национальностей были в два раза сильнее союзных республик по общему числу голосов. Поэтому получалась своеобразная ситуация: автономные республики были подконтрольны союзным внутри самих союзных республик, а союзные, наоборот, в свою очередь, в значительной мере были подконтрольны автономным республикам в Совете Национальностей. Перед нами обоюдное уравновешение, -заключает ученый11.
В. Н. Дурденевский сделал еще несколько интересных наблюдений. За автономными республиками формально не было закреплено право на председательское место и права выхода из состава Союза ССР. Но, замечает ученый, право быть председателем есть право почетное, а право выхода «пребывает в «потенциале» и в академических рассуждениях. А вот вопросы территориальной неприкосновенности и бюджетной децентрализации - это очень реальные и повседневные вещи. Кроме того, директивы Третьего Всесоюзного съезда Советов в 1925 г. предоставили Совету Национальностей право следить за охраной интересов национальных автономий в области равноправия языков, в зе-
11 См.: Дурденевский В. Н. Автономные республики в системе Союза ССР. Иркутск, 1929. С. 15.
мельном законодательстве, в области судоустройства, регулирования торговли и выделения дополнительных фондов на культурное строительство в отсталых национальных окраинах. Таким образом, В. Н. Дурденевский во многих вопросах конституционного строительства Союза ССР обратил внимание на такие моменты, которые с иной стороны анализировали обозначенную проблему.
Вопросы конституционного строительства союзного государства в этот же период рассматривали и другие исследователи. В статье Н. И. Челяпова, опубликованной в сборнике «Конституция пролетарской диктатуры и буржуазная демократия» (1928 г.), дан анализ правового положения союзных республик. Автор, как и М. А. Ваксберг, отмечает право ЦИК и СНК союзных республик вносить в СНК СССР проекты законов, а также практику отзывов, даваемых представительствами союзных республик на проекты, возникающие в СНК. В этом он видел проявление полного и всестороннего представительства интересов меньших наций, которого не знало ни одно буржуазное федеративное госу-дарство12. Как видим, Челяпов делает упор на внешние проявления преимущества правового положения союзных республик. Иркутский ученый-юрист Ваксберг усматривал в этом риск возможной дезинтеграции союзного государства. Анализ правового положения автономных республик дан Челяповым очень кратко, без сравнения его с правовым положением автономных республик, как это подробно сделал В. Н. Дурде-невский.
Вопрос о праве свободного выхода республик из Союза ССР, в котором приняли участие иркутские юристы, активно обсуждался тогда в специальной литературе. К сказанному выше добавлю, что, например, А. Малицкий полагал, что право свободного выхода из Союза есть понятие без всякого реального содержания, так как находится в явном противоречии с исторической действительностью, а потому не может быть признаком сохранения ими суверенитета. Отвечая ему, А. М. Турубинер подчеркнул, что тогда право выхода можно сравнить с «фиктивными погремушками», установленными для обмана наций, входящих в Советский Союз. Нет, право выхода вполне реально. Говорить о том, что этого никогда не будет, «есть дело прорицателя, но ни в коем случае не юриста»13. Именно подобная точка зрения и нашла обоснование в работе иркутского ученого.
Отмечу явную политическую заостренность рассматриваемых учеными-правоведами проблем. Например, вопрос о судьбе автономий остро встал на заседании фракции РКП(б) Десятого Всероссийского съезда Советов 26 декабря 1922 г. Наиболее определенно позиция «националов», которые стремились повысить правовой статус автономных республик до уровня союзных, была выражена в докладе М. Султан-
12 Челяпов Н. И. Государственная система // Конституция пролетарской диктатуры и буржуазная демократия: Сборник статей. М., 1928. С. 48.
13 Турубинер А. М. Очерки государственного устройства СССР. М., 1925. С. Ю.
Галиева. Полемизируя с ним, И. В. Сталин отметил, что в таком случае речь будет идти о создании не российского, а русского ЦИКа, русского Совета народных комиссаров, то есть вся конструкция построена по сугубо национальному, а не по территориальному принципу. Таким образом, речь будет идти о русской республике в составе многонационального государства, а это объективно в тех условиях привело бы к развалу РСФСР.
В следующий раз в обнаженной форме рассматриваемая проблема проявила себя в ходе Московского совещания националов, членов ЦИК СССР и ВЦИК РСФСР, созданного по инициативе отдела национальностей при Президиуме ВЦИК и заместителя Председателя СНК РСФСР Т. Рыскулова (ноябрь 1926 г.). В центре внимания участников совещания находились вопросы конституционно-правового порядка, в первую очередь «о взаимоотношениях РСФСР с входящими в ее состав национальными республиками и областями». Некоторые из выступавших, в основном руководители автономий, высказывали претензии в адрес центра, усматривая в его действиях «зажим» полномочий местных органов законодательной и исполнительной власти. В ряде выступлений прямо и недвусмысленно был поставлен вопрос о возможном выходе из состава РСФСР автономных республик и вхождении их в Союз ССР на правах союзных республик непосредственно. Звучали и голоса о том, чтобы русская часть РСФСР представляла самостоятельную административную единицу, иначе говоря русскую республику. Однако тогда такая постановка вопроса встретила решительные возражения со следующей аргументацией: это усилит русский шовинизм. К тому же «оставшиеся в национальных республиках русские элементы будут стремиться во что бы то ни стало воссоединиться с выделенным ядром и раздирать государственно и территориально организм национальных республик, и те из них, в которых примесь русского населения значительна (Башкирия, Татария...), окажутся в невозможном положении». Наиболее ярко эта позиция была высказана одним из его участников, заявившим ни больше ни меньше: «Ванька прет». А из этого, следовательно, вытекала задача «Бороться с русским Ванькой».
Содержание и тональность обсуждаемых на совещании вопросов вызвали значительную обеспокоенность и резонанс в высших партийногосударственных структурах. Секретарь ЦИК СССР А. С. Енукидзе подготовил записку «К вопросу о конституционных взаимоотношениях между центральными органами РСФСР как союзной республики и входящими в ее состав автономными республиками». Речь шла о существенном расширении законодательных полномочий автономных республик в вопросах развития культуры и местных традиций. Но создание Совета Национальностей в рамках РСФСР признавалось нецелесообразным, поскольку Совет Национальностей СССР включал в свой состав представителей народов автономных образова-
ний14. Сказанное еще раз подтверждает актуальность и сложность рассматриваемых учены-ми-государствоведами вопросов отечественного конституционного права, вопросов, как видим, весьма далеких от сухого академизма.
Необходимо остановиться еще на одном аспекте заявленной проблемы. В 1920-е гг. ученые-юристы Иркутского университета активно изучали вопросы конституционного устройства наших непосредственных соседей - Монгольской Народной Республики и Тувинской Народной Республики (Танну-Тува), справедливо указывая на влияние советских конституций на конституции этих государств. В 1925 г. в Иркутске была издана научная брошюра М. А. Ваксберга «Конституция революционной Монголии». В ней автор, анализируя принятую Первым Великим Народным Хуралданом 26 ноября 1924 г. Конституцию МНР, отмечает, что она восприняла архитектуру конституции РСФСР. Конституция МНР также открывается Декларацией прав трудящегося народа Монголии (ст. 1-3). Монгольский Великий Хуралдан по своей конструкции весьма близок Всероссийскому съезду Советов (ст. 711), а Малый Хуралдан и его Президиум соответствуют нашему ВЦИК и его Президиуму (ст. 12-26). Внешнее сходство советской и монгольской конституций, подмеченное ученым, почти полное. Это главы о местной власти (ст. 30-33), об избирательном праве (ст.34-36), о бюджетном праве (ст. 37-46), заключительные статьи о печати, гербе и флаге (ст. 47-50). Целый ряд статей монгольской Конституции рецепирован дословно или составлен по образцу соответствующих норм Конституции РСФСР и СССР. Почти дословной рецепцией ст. ст. 14-17 Конституции РСФСР 1918 г. являлись положения Конституции МНР 1924 г. об обеспечении за трудящимися свободы печати, собраний, союзов, стремление к предоставлению полного и всестороннего бесплатного образования. Ученый указывает и на влияние советского декрета от 12 ноября 1917 г. об уничтожении сословий на положения монгольской Конституции об отмене титулов и званий князей и монгольских дворян (по сословному статусу), а также владетельных права ху-тухт и хубильганов (перерожденцев святых).
Проводя сравнительно-правовой анализ советской и монгольской конституций, М.А. Вакс-берг отмечает и их отличия, заключающиеся, в частности, в том, что авторы Конституции МНР 1924 г., очевидно, намеренно не включили в нее положения о распространении политических прав на трудящихся иностранцев, в отличие от ст. 20 и примечания 2 к ст. 64 Конституции РСФСР 1918 г.15 Очевидно, это относилось к проживающим в Монголии китайцам, к которым у монголов сохранялось враждебное отношение по причине векового гнета и эксплуатации. Од-
14 См.: Волобуев О.В., Кулешов С.В. Русский вопрос в имперском и постимперском контурах // Призвание историка. Проблемы духовной и политической жизни России/ Сборник статей. К 60-летию профессора, доктора исторических наук В. В. Шелохаева. М., 2001. С. 49-52.
15 См.: Отечественное законодательство Х1-ХХ веков: Пособие
для семинаров. Часть II. (ХХ в.)/ Под ред. проф. О. И. Чистяко-
ва. М., 1999. С. 35-36, 43-44.
нако в определении правового статуса центральных органов власти Монгольской Народной Республики, авторы Конституции МНР 1924 г. наделили их сходными функциями с советскими органами центральной власти. Так, функции Малого Хуралдана определены аналогичными ВЦИК РСФСР (ст.12 монгольской и ст. 32 советской Конституции), а в отношении монгольского правительства авторы Конституции МНР пользуются терминологией ст. 37 Конституции
РСФСР 1918 г. в отношении Совета Народных Комиссаров, определяя его функции как «общее управление делами» Республики16. Таким образом, М. А. Ваксберг явился одним из первых российских советских ученых-юристов, изучавших не только конституционное право сопредельных с РСФСР/СССР государств, но и уделивший в своем труде сравнительно-правовому анализу двух конституций немалое место. Следует подчеркнуть, что имя М. А. Ваксберга скупо упоминается, без подробного анализа вышеприведенной работы, в одной из публикаций современного российского монголоведа Ю. В. Кузьмина. Вместе с тем, трудно понять того же автора, который не включил эту работу М. А. Ваксберга в раздел «Проблемы истории Монголии 1921-1940 гг. в советской общественной мысли 20-40-х гг.» в другой своей новейшей публикации17.
Частично вопросы конституционного права РСФСР/СССР были рассмотрены в книге иркутского ученого Сергея Владимировича Шостаковича «Политический строй и международноправовое положение Танну-Тувы в прошлом и настоящем», вышедшей в 1929 г. Молодой в те годы выпускник Иркутского университета (он родился в 1902 г.), впоследствии стал кандидатом юридических и доктором исторических наук.
Данная работа не является сугубо юридической: ученый рассматривает несколько узловых проблем. Среди них: географическое положение Тувы, ее природа, хозяйство, история Урянхайской земли, как именовали этот край русские, в период вхождения ее в состав Цин-ской империи и Российской империи. Автор подробно рассматривает государственное устройство Урянхайского края до и в период установления российского протектората. Особое внимание автор уделяет анализу положений Основного закона Тувинской Народной Республики, принятой Четвертым Великим Хуралданом Танну-Тувы в ноябре 1926 г.
Ученый подчеркивает, что тувинская Конституция построена по типу советских конституций, но значительно упрощена. Однако многие институты, свойственные советской Конституции, были рецепированы авторами конституции Танну-Тува не непосредственно, а через Конституцию МНР 1924 г. Вслед за Д. А. Магеровским, С. В. Шостакович относит Танну-Тува к «еще не социалистическим, но уже не буржуазным рес-
16 Ваксберг М.А. Конституция революционной Монголии. Иркутск, 1925. С. 21, 27, 29, 34, 36.
1 См.: Кузьмин Ю. В. 1) История сибирского монголоведения: Учебное пособие. Иркутск, 2002. С.20; 2) Россия и Монголия на рубеже веков: Русско-монгольские отношения конца 19 -начала 20 вв. в российских исследованиях: Учебное пособие. Иркутск, 2002.
публикам». Структура центральных органов Тувы во многом напоминает структуру аналогичных органов Монголии, а те, в свою очередь, как выше подчеркивали, - РСФСР. При этом порядок созыва чрезвычайных сессий в Конституции ТНР такой же, как и в советской Конституции: либо по решению Малого Хуралдана, либо по требованию одной трети членов Великого Хуралдана, либо по требованию избирателей от хошунов, насчитывающих не менее одной трети населения Республики. Функции тувинского Малого Ху-ралдана, так же, как и монгольского, весьма сходны с функциями ВЦИК РСФСР. Один из выводов автора заключался в том, что Конституция ТНР устанавливала «диктатуру трудового арат-ства», проводимую через «крестьянские (пастушеские) советы», организованные по типу советов рабочих и крестьян соседней Советской республики18. В отличие от работы М.А. Ваксберга, целиком посвященной монгольской конституции 1924 г. и содержащей сравнительно-правовой анализ с Конституцией РСФСР 1918 г., С. В. Шостакович решал другие научные вопросы, и проблемы отечественного конституционного права в сравнительном плане занимают у него скромное место.
Целесообразно также обратить внимание еще на одно обстоятельство. Насколько известны современной конституционно-правовой науке имена ученых иркутской школы государствове-дов? В какой степени их труды попали в индекс цитирования? Обратимся к новейшему авторитетному труду С. А. Авакьяна, доктора юридических наук, профессора, заведующего кафедрой конституционного и муниципального права юридического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. Из иркутских исследователей 1920-х гг., о которых шла речь в этой статье, четыре раза упоминается только В. Н. Дурденевский 9 Представляется, что этот факт только усиливает необходимость и научную актуальность заявленной в данной статье проблеме. Анализ теоретического наследия ученых старейшего классического университета России, второго в Сибири, во многом расширяет
исследовательское поле современной историкоюридической науки.
В целом же можно заключить, что в трудах иркутских ученых-юристов нашли отражение актуальные вопросы отечественного конституционного права. Их работы опираются на основательную теоретико-методологическую базу, основанную на трудах отечественной и зарубежной юридической науки. Безусловно, ученый должен отделять свою исследовательскую позицию от господствующих идеологических установок и личных пристрастий. Но в то же время, будучи вовлеченным в систему социально-политических отношений, сделать это удавалось далеко не всегда. Анализируя теоретическое наследие формировавшейся тогда иркутской конституционно-правовой школы, следует отметить выраженную именно исследовательскую позицию.
В то же время очевидно (хотя и в разной степени) влияние господствовавших тогда идеологических установок. Несмотря на это, ими были высказаны интересные мысли, а некоторые противоречия национально-государственного устройства СССР, нашедшие отражение в Конституции союзного государства, подмеченные исследователями, оказались своеобразной «бомбой замедленного действия». С учетом глобальных геополитических и государственноправовых изменений, произошедших в последнее десятилетие ХХ в., их научное наследие представляется не устаревшим и не потерявшим своей актуальности.
□ □ □ □ □
18 См.: Шостакович С. В. Политический строй и международноправовое положение Танну-Тувы в прошлом и настоящем.
Иркутск, 1929. С. 27, 33, 37.
19 Авакьян С. А. Библиография по конституционному и муниципальному праву России. М., 2GG2. С. 146, 157, 318.
