CC BY
94
Проблемы и вопросы теории и истории государства и права
УДК 340.12(470)
ВОПРОСЫ НАРОДОВЛАСТИЯ В ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЙ мысли ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ
77. В. Лукьянчикова кандидат юридических наук, доцент кафедры государственного
строительства и права Российской академии государственной службы при Президенте РФ
Анализируются исследования вопросов народовластия в политико-правовой мысли крупнейших представителей дореволюционной России. Автором критически рассмотрены труды правоведов, крупных государственных деятелей и представителей творческой интеллигенции, занимавшихся поиском оптимальной модели социально-экономического и политического развития общества. Особый интерес представляют работы, выполненные в период становления конституционной монархии в России, с учетом практического участия населения в отправлении высших законодательных функций.
Ключевые слова: народовластие, народное представительство, самодержавие, референдум, политические свободы.
К середине XIX века мировая политическая система показала эффективное участие населения в отправлении высших государственных функций как при непосредственном участии, так и с помощью законодательных учреждений.
В целом ряде конституционных памятников носителем суверенитета был признан народ, который являлся источником учредительной власти, формирующим независимый орган отправления высших государственных функций. По мере того как во внутреннюю политику стран проникали либеральнодемократические идеи, гражданские права расширялись, а вместе с этим усиливалась роль народных масс в законодательстве и управлении государствами.
Русская политико-правовая мысль в лице своих крупнейших представителей всегда отводила значительное место критическому разбору современных ей институтов западной демократии, а также поиску оптимальной модели социально-экономического и политического развития российского общества. Особое внимание уделялось теории народного суверенитета и практике его осуществления в мировом пространстве и возможности их реализации на российской территории.
В данный период появляются первые учебники и академические труды, в которых отдельные разделы посвящались феномену «народного суверенитета» и институтам политической демократии. Следует указать, что здесь имелись не только детальный разбор основных положений теории демократии, но и серьезная критика фактической деятельности зарубежных институтов представительства и прямых форм общественного управления.
В первую очередь отметим, что европейское понятие «народный суверенитет», сформулированное в концептуальных положениях Ж. Ж. Руссо и Ж. Бодена, соответствовало российским понятиям «народовластие», «народоправство», широко освещаемым в исторической науке второй половины XIX столетия. Достаточно сказать о «Северорусских народоправствах» Н. И. Костомарова, изданных в 1863 году, в которых были раскрыты вековые народные «вольности» удельновечевого периода.
Теоретики по вопросам народовластия также исходили из того, что любое государство зиждется на общности интересов индивидов, в силу чего к управлению государством причастны не только непосредственно сами госучреждения, но и все граждане, так как
«государственная власть ... должна быть предметом совместного пользования всех составляющих государства»1.
Концепция гражданского общества с активной политической позицией имела достаточное число сторонников, так как привлечение народных представителей к участию в управлении государством является не только естественным и неизбежным для каждого государства, но и жизненно необходимым. Выборное представительство, как отмечал К. Д. Кавелин, «объединяет все составные части государства, устанавливает между ними непрерывное взаимодействие, периодически обновляет государственный механизм притоком свежих сил и тем разлагает все вредные застои»2.
В своих трудах М. А. Бакунин, отстаивая идеалы свободы индивидов, подчеркивал, что народу надо дать «полное самоуправление общинное, волостное, областное и государственное». И если раньше «единство земли Русской» находило свое выражение в царе, то сейчас требуется «еще другое представительство: Всенародного Земского Собора»3.
Однако реальное народное участие в отправлении высших государственных функций, по мнению многих исследователей, далеко не всегда представлялось возможным. Так, осуждались законодательные включения в конституциях ряда стран, касающиеся воли народной. В качестве примера приводилась действующая французская конституция 1793 года, которая одновременно «дает народу право и лишает его возможности осуществить это право». В силу этого полновластие приводит к «несообразностям, вытекающим из желания примирить два несовместимых начала: неотъемлемые верховные права народа ... и существование образов правления, в
4
которых эти права не признаются» , народное самоуправление в Швейцарии - есть фикция5. Также большое сомнение вызывала и готовность общества к столь высокой миссии, ибо народ «не представляет никакого внутреннего преимущества» и «воля народа может быть безнравственной»6.
Кроме того, вскрывались многие из пороков, являющихся неотъемлемыми атрибутами демократического устройства. Представительные органы расценивались как политическая афера, позволяющая политическим партиям создавать видимость социальной активности и извлекать из этого личные выгоды, так как «парламентаризм на практике обна-
ружил свою малоценность». Депутатский корпус рассматривался как «особый класс политиканов, которые из политической агита-
7
ции делают ремесло средство наживы» и др.
Исключение составляли поклонники британской буржуазной демократии, видевшие в эволюционном характере совершенствования власти все тех же англичан, чье государственное устройство прочно занимало ведущие позиции в качестве примера для подражания, поскольку англичане «идеальный народ, стремящийся к политической свободе»8.
Большую популярность имели изыскания «славянофильской» направленности, сориентированные на самобытность российской государственности и особенность русского менталитета, напрямую подтверждавшие устойчивые традиции самодержавия. Так, И. В. Киреевский доказывал, что «основа западного развития была у нас также мало известна, как и самовластие общественное», а «вследствие ... крепких однообразных и повсеместных обычаев всякое изменение в общественном устройстве, не согласное со строем целого, было невозможно»9.
Россия останется верной монархическому началу, как подчеркивал К. С. Аксаков, и основа отношений народа и правительства -взаимная доверенность и невмешательство. Существующая власть народом «призвана добровольно, которую потому он обязан хранить и чтить, ибо он сам пожелал ее: народ в таком случае есть первый страж власти»10.
Весь смысл русской истории и вся государственная мудрость в том состоят, писал Н. М. Катков, что народ ее не отделяет себя от ее государя. Именно самодержавие обеспечивает народную свободу, а не «шаблонный конституционализм», при котором представительство и партии играют интересами государственной пользы и народного блага11.
В России не сложились условия для развития институтов народовластия, рассуждал
А. Д. Градовский, ибо «в русской истории мы не видим таких классов общества, которые мешали бы развитию государственной власти, с которой она должна была бы вести борьбу». Ссылаясь на высочайший рескрипт на имя министра внутренних дел от 1865 года, по поводу ходатайства московского дворянского собрания, признанного незаконным, он подчеркнул, что «в России ... ходатайство сословий и общественных собраний не должно касаться вопросов государственного устройства
и управления и институтов других сословий»12.
С точки зрения К. Н. Леонтьева, самодержавие являлось самым плодотворным и спасительным строем, и ничто не может «повредить России так, как могла бы ей повредить очень мирная, очень законная демократическая конституция»13. Он подчеркивал, что если «тяжкие государственные обстоятельства потребовали бы созвания Земского Собора или Временно-Совещательной Думы, то такое собрание должно было начать свою законную деятельность с голосования просьбы Государю никогда не обращать этого временного, бессрочного и совещательного сборища в собрание законодательное, периодическое и обязательное»14.
Наконец, в фундаментальном исследовании J1. А. Тихомирова «Монархическая государственность», впервые опубликованном в 1905 году, рассматриваются общие концептуальные положения теории политической демократии, институты власти, имеющиеся в мировой практике. В целом он пришел к выводу, что русский народ создал свою особую концепцию государственности, для которой демократические формы Европы и Америки неприемлемы.
В первую очередь им проводится мысль о несоответствии теории демократических учреждений той политической реальности, которая наблюдается в мировой практике. Вместе с тем Л. А. Тихомиров отмечал, что «власть ... порождается общественными силами, стало быть, в известном смысле им подчинена и без их поддержки не может существовать». Также было обозначено, что в российской истории допетровского времени наблюдалось «широкое допущение аристократического и демократического элементов», но «под верховенством царской власти», что является самой оптимальной конструкцией властных отношений15.
Исследования данного периода по вопросам народовластия показывают, с одной стороны, естественность и неизбежность установления правовых отношений в российском обществе в рамках общепринятых мировых практик, с другой - самобытность развития российской государственности и особенности менталитета: политическая «незрелость» населения не только не позволяет адаптировать институты Западной Европы, но и вообще может разрушить государственную систему России. Да и фактическая деятельность евро-
пейских органов демократии заставляла сомневаться в целесообразности данных учреждений. В силу этого в российском обществе «непосредственное народоправление немыслимо»16.
Претворение в жизнь таких либеральных ценностей, как народная свобода и равенство, по мнению ряда мыслителей, было бы возможно в рамках религиозных, так как именно в теократическом государстве вместо абсолютизма - «самодержавие совести» с полной свободой творческой реализации общества17.
К началу XX столетия анализ представительной формы правления как возможной альтернативы самодержавной монархии проводился передовыми русскими конституционалистами, включая авторов либерального и революционного направлений, а также сторонников консервативной концепции, так как Россия все еще являлась неограниченной монархией с устаревшей организацией властных институтов, не отвечавших потребностям страны и тормозивших ее развитие.
Опубликование Манифеста 17 октября 1905 г. и новая редакция Основных государственных законов 23 апреля 1906 г. предоставляли широким слоям населения страны как широкий спектр личных прав и свобод, так и право оказывать серьезное воздействие на ход политического процесса.
Начались становление партийной политической культуры, укрепление и усиление их ролевых функций в думских фракциях, связанных не только с разработкой законопроектов, но и с выполнением коммуникативных и агитационно-пропагандистских задач. Состав партий, сложившихся в ходе первой русской революции, являлся весьма разнородным, однако в программных положениях ряда организаций приоритетными направлениями внутренней государственной политики стоял вопрос о верховенстве народной власти. Так, в программе РСДРП говорилось о самодержавии народа как о сосредоточении всей верховной государственной власти в руках законодательного собрания, программа Радикальной партии включала право референдума как необходимую предпосылку народовластия18.
В начале XX века широкое развитие получают идеи социализма и коммунизма, основанные на базе марксистского учения. Основа будущего политического режима представлялась как максимальное участие общества (в первую очередь рабочего класса) в управлении государством, развитие социального за-
конодательства и активное вмешательство государства в экономику. В этой связи к вопросам организации государственной власти, внутреннего суверенитета, места и роли общества стал проявляться максимальный интерес.
Оценка политических преобразований нашла свое отражение не только в научной государствоведческой мысли, но и в политизированных трудах современников, включая работы самих парламентариев. Особенное внимание заслуживают работы представителей ученой элиты, получившие в ходе выборов депутатский мандат.
Происходящие политические метаморфозы вызывали большие сомнения у Н. И. Лазаревского. Он отмечал, что в мировой практике вообще при всем многообразии участия народа в отправлении государственной власти «часто факты противоречат конституционным нормам» и не дают осуществиться принципу «народного верховенства», низводя основной закон до «прекрасной теории без реального значения и силы». В России же, по его мнению, представительный институт «лишен многих из тех прав, в которых состоит само существо народного представительства и которые обусловливают возможность благотворного влияния ... на развитие законодательства и на все внутреннее управление страны»19.
Россия теперь является конституционным государством, хотя и наименее развитого типа, напротив, утверждал Н. И. Палиенко, и даже манифест от 3 июня 1907 г., за исключением положения о выборах, юридически не произвел изменений во всех прочих частях законодательства. По вопросу о народовластии им было отмечено, что «в России вопрос о суверенитете не представляет практического интереса, так как не было упорной борьбы
государственной власти с общественным
20
строем» .
В трудах В. М. Гессена детальным образом рассматриваются не только историческая и юридическая «природа» народного суверенитета в целом, но и деятельность демократических институтов в российской действительности. Причинами учреждения Госдумы (6 августа 1905 г.) он видел оригинальность политического творчества и самобытность русской государственной жизни. И несмотря на то что «в сфере законодательства полномочия Думы чрезвычайно ограниченные», «конституционное начало получает совершенно
определенное и отчетливое выражение».
В. М. Гессен, анализируя статьи Основных законов (от 23 апреля 1906 г.), показал содержание «определенных юридических гарантий незыблемости этого основного конституционного начала». Причем он подчеркнул, что «таких юридических гарантий другие конституции не знают»21.
На примере конституций зарубежных стран В. М. Гессен сделал вывод, что начала народного суверенитета могут быть вполне совместимы и с монархической формой правления, тем более что «народное представительство ... постепенно завоевывает себе те
права, которые некогда считались несовмес-
22
тимыми с монархическим принципом» .
Обращение к статусу верховной власти обновленного государственного строя России мы находим в монографии П. Е. Казанского, вышедшей в 1913 году, в которой автор на основе указов и актов, принятых в 1903— 1907 гг., а также синтеза взглядов юристов и политиков, вывел «единую философию права русского самодержавия». Результат его исследования подтверждал идеи русских консерваторов о том, что русский народ самобытен, что народное верховенство - юридическая фикция и что законодательство вышеуказанного периода всесторонне обеспечивает единение царя и народа - идеальной для России формы государственности23.
Особый интерес по проблеме народного суверенитета представляют исследования П. И. Новгородцева. Его поиск идеального общественного устройства неразрывно связан с теорией народовластия. Однако сам автор предупреждал, что в политике нельзя достигнуть совершенства, нельзя избавиться от затруднений, в силу чего все попытки найти чистую и безошибочную волю народа оказались не достигающими цели: ни представительство, ни парламентаризм, ни референдум, никакие системы выборов и голосований не могли разрешить этой задачи. Можно и должно, писал он, стремиться к свободному влиянию все большего и большего числа лиц на ход общественной жизни24.
Рассматривая вопрос о возможных соотношениях народной воли и представительства, П. И. Новгородцев обращал внимание на то, что в странах с наиболее развитыми демократическими формами народная воля, в сущности, определяется волей нескольких политических деятелей, стоящих во главе власти.
В этой связи необходимость воплощения институтов демократии может быть спорной25.
Фундаментальные вопросы «народного самодержавия» были отражены и в трудах Я. М. Магазинера, где подробнейшим образом показаны теоретические положения института верховной власти в государстве, подтвержденные конкретными фактами мировой истории. Несмотря на то что различные общественные силы выдвигали и защищали идею самодержавия народа, ни одна из них не давала народу осуществить во всей полноте это господство. А принципы «равенства и свободы личности и политического господства всего народа или его большинства являлись опорой господства одного класса над другим,
господства меньшинства над болыпинст-
26
вом» .
Его изыскания были продолжены в лекционном курсе по государственному праву, и в разделе «суверенитет» в качестве формы «непосредственной республики» (идеальной формы правления) был предложен уклад феодальной Новгородской республики, где сосредоточение всей полноты власти в руках народа являлось «основной чертой новгород-
27
ского народоправства» .
Весьма интересными в этом отношении представляются воззрения П. Б. Струве. Представительные учреждения он считал одними из важнейших органов политики, «если они организованы сколько-нибудь правильно и органически связаны с нацией», а прямые формы народовластия отрицал, так как «непосредственное действие масс как таковых есть, по существу, действие масс как толпы», а
«толпа есть всегда скопище неорганизован-
28
ное» .
Для полного развития российского общества, как утверждал М. М. Ковалевский, необходимо, чтобы сильный и способный народ обладал политической свободой и самоуправлением. Ссылаясь на историческую ретроспективу развития государственных учреждений в России, он подчеркивал, что народ изначально свободно пользовался правом народного собрания для обсуждения общественных дел и правом выбора главы государства. С приходом к власти тиранов институты самоуправления либо упразднялись, либо незаслуженно ограничивались в правах. Так как русская империя может быть империей только всенародной, рассуждал он, то нужно значительно расширить гражданские свободы, а вместе с ними и деятельность земств как важ-
ных составляющих в деле материального и морального прогресса России29.
Принципиальные положения идеального общественного устройства могли быть реализованы и в новых условиях российской действительности. Необходимо, считал П. И. Новгородцев, сформировать органы власти из народа (не совпадение власти с народом, а зависимость ее от народа); таким образом, все виды власти должны будут исходить от народа. Однако этот процесс - не факт, а абстрактная идея, которая имеет не столько юридическое, сколько нравственное значение. Народный суверенитет следует признать не принципом верховенства власти, а нравственным авторитетом для подобного верховенства30.
Вариант преобразований, несущий в себе идею народовластия и наиболее адекватный к условиям российской действительности, согласно, например, Г. Ф. Шершеневичу, представлялся возможным через способы выражения общественного мнения, имеющие легальный характер. Это могут быть органы политической печати, выборы в парламент и деятельность последнего. Особенное внимание уделялось идее референдума как форме, позволяющей избегать опасности отклонения от общественного мнения со стороны депута-
31
тов .
Политической демократией, по мнению А. А. Богданова, является строй, основанный на всеобщем избирательном праве, прямом тайном и равном для всех. Идеал государства - демократическая республика с возможностью парламентского «улаживания» противоречий общественных интересов с перспективой решения важных законов всеми гражданами путем прямого голосования32.
В трудах В. И. Ленина наглядно представлена концепция всенародного государства. В первую очередь, по замыслу автора, необходимо превратить представительные учреждения «из говорилен» в «работающие» учреждения. Парламентарии должны сами работать, сами исполнять свои законы, сами проверять, что получается в жизни, сами отвечать непосредственно перед своими избирателями. В дальнейшем необходимо превращение функций государственной службы в такие простые операции контроля и учета, которые доступны громадному большинству населения, а затем и всему населению поголовно.
Вместе с «громадным расширением демократизма», впервые становящимся демо-
кратизмом для бедных, демократизмом для народа, В. И. Ленин предполагал ряд изъятий из свободы по отношению к угнетателям, эксплуататорам, капиталистам. Когда сопротивление капиталистов будет окончательно сломлено, только тогда будет осуществлена демократия полная, без всяких изъятий, люди постепенно привыкнут к соблюдению элементарных, веками известных правил общежития без особого аппарата для принуждения, который называется государством. То есть, «чем более всенародным становится само выполнение функций государственной власти, тем меньше становится надобности в этой вла-
33
сти» .
Актуализация проблемы народовластия в период становления в России конституционной монархии явилась результатом в первую очередь анализа политической активности населения и практической деятельности первого российского парламента. Усеченность полномочий органа представительства и недостаточность объема политических прав граждан, обусловленные законодательными ограничениями и рядом других причин, показали сомнительной саму возможность положительного воздействия на развитие законодательства и на все управление страны в целом.
Представители консервативного крыла считали воплощение идей демократии химерой, ссылаясь на то, что история российской государственности началась с добровольного и сознательного призвания к власти монарха, ибо русский народ не имеет в себе даже «зародыша властолюбия».
Либералы в свою очередь указывали на то, что рост общественного влияния на ход политического процесса страны можно сочетать и с монархической формой правления. В перспективе Россия могла бы быть «всенародной империей» с широкими гражданскими свободами, опирающейся на местные органы самоуправления. При наличии монарха и конституции следовало бы привести в соответствие с аналогами западной демократии избирательную систему, а также учредить прямые формы демократии, например, референдум, во избежание «отрыва» представительной политической элиты от чаяний народа.
Что касается сторонников социалистической ориентации, то представленная ими модель социально-экономического и политического развития общества исходила из принципов равенства, справедливости, свободы и
коллективизма. Конечной целью социального устройства предполагался вообще отказ от института государства как такового при условии способности общества к самоорганизации и самоконтролю.
Таким образом, осмысление и воплощение идеи народовластия в дореволюционной России основывались на уже имеющемся зарубежном и еще «молодом» нашем опыте политической демократии, а также консолидирующих ценностях, которые в той или иной степени разделяло большинство населения. В России таковыми традиционно являлись государственность, осознание исторической, геополитической и социокультурной уникальности.
По мнению исследователей, элементы общественного влияния на разрешение государственных вопросов всегда имели место быть в российской политико-правовой культуре, гармонично вписываясь в самодержавную схему управления.
Практическое включение отдельных постулатов теории народного суверенитета в российскую структуру власти было бы возможным при трансформации России в правовое государство, что на тот момент представлялось затруднительным ввиду слабой структурированности общества, а также недостаточной осознанности своих интересов социальными группами.
1 См.: Коркунов H. М. Указ и закон. СПб., 1894. С. 193-198.
2 Кавелин К. Д. Мысль о выборном начале // Антология мировой политической мысли. Т. IV. М., 1997. С. 56.
3 Бакунин М. А. Полное собрание сочинений. Т. 1. Б. М. Б. 1’. С. 12,245,217,218.
4 Чичерин Б. О народном представительстве. М., 1866. С. 22.
5 Бакунин М. А. Полное собрание сочинений. Т. 1. Б. М. Б. 1’. С. 155.
6 Соловьев В. С. Спор о справедливости. Сочинения. М., Харьков, 1999. С. 859.
7См.: Тихомиров J1. А. Монархическая государственность. М., 2006. С. 361,385.
8 Коркунов H. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1890. С. 245.
9 См.: Киреевский И. В. Полное собрание сочинений. Т. 1. М., 1861. С. 194-195.
10См.: Аксаков К. С. Полное собрание сочинений. Т. 1. М., 1861. С. 9-12.
11 См.: Катков М. П. О самодержавии и конституции. М., 1905. С. 16-38.
12 См.: 1’радовский А. Д. Собрание сочинений. Начала Русского государственного права. Т. 7. Ч. 1.0 государственном устройстве. СПб., 1901. С. 280, 20-21.
13 Леонтьев К. Н. Византизм и славянство. Чем и как либерализм нам вреден. М., 2005. С. 46, 54.
14 Леонтьев К. Н. Как надо понимать сближение с народом. М., 1881. С. 15.
15 Тихомиров Л. А. Указ. соч. С. 245.
16 Победоносцев К. 11. Московский сборник. М., 1896. С. 32.
17 Цит по: Семигин Г. Ю. Российские политикоправовые доктрины. М., 2005. С. 537.
18 Сборник программ политических партий в России. Вып. 1. СПб., 1906. С. 5,27.
19 Лазаревский П. И. Основные черты представительства // Конституционные государства. СПб., 1905. С. 128,252.
20 Палиенко П. И. Суверенитет. Историческое развитие идеи суверенитета и ее правовое значение. Ярославль, 1913. С. ПХ-ЕХ, 75-76.
21 См.: Гессен В. М. Русское государственное право. СПб., 1909. С. 41,53, 62, 63.
22 Гессен В. М. Основы конституционного права. 11г., 1917. С. 71, 178.
23 См.: Казанский 11. Е. Власть Всероссийского императора. М., 2007. С. 20-588.
24 См.: Новгородцев П. Н. Об общественном идеале. Вып. 1.М., 1917. С. 16,35,38.
25 См.: Новгородцев 11. И. Введение в философию права.
Кризис современного правосознания. М., 1996.
С. 154-155.
26 Магазинер Я. М. Самодержавие народа (Опыт социально-политической конструкции суверенитета). СПб., 1907. С. 22.
27 Магазинер Я. М. Лекции по государственному праву. 11г., 1919. С. 164-165.
28 Струве 11. Б. Идеи и политика в современной России. М., 1906. С. 11-12.
29 См.: Ковалевский М. М. Очерки по истории политических учреждений России. СПб., Б. г.
30 Фролова К. А. 11. И. Новгородцев о государстве и праве. М., 2001. С. 69.
31 Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. М., 1995. Т. 1. С. 202-203.
32 Богданов А. А. Либерализм и демократизм. М., 1905. С. 20.
33 Ленин В. И. Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции. М., 1989. С. 48, 83, 89, 90.
Статья поступила в редакцию 12 апреля 2011 г.
