CC BY
370
УДК 94(470.51) “1918”
Лекомцев Всеволод Г ригорьевич г. Воткинск, краевед
Статья посвящена реконструкции мотивов и содержания деятельности должностных лиц воткинской Чрезвычайной комиссии в 1918 г. после поражения Восстания.
ВОПРОСЫ К ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ЧК
Нас, воткинцев, интересуют дела человека, стоявшего на должности Председателя городской Чрезвычайной комиссии в период от ухода повстанцев в середине ноября 1918 г. до освобождения Воткинска войсками адмирала Колчака в апреле 1919 г. В различных документах его фамилию пишут то Линдман, то Линдэман или Линдеман, а по имени называют Владимиром.
Московский историк С.С. Балмасов описал результаты деятельности этого чекиста [1]. Здесь же обратимся к документам, которые опубликовал на своём сайте «Воткинские окрестности» краевед Николай Лапин [2].
Итак, С.С. Балмасов опубликовал рапорт Министру внутренних дел правительства Колчака бывшего начальника Воткинской городской милиции о красном терроре в городе Воткинске и его окрестностях от 23 октября 1919 года: «Прокурор Сарапульского Окружного Суда предложил мне представить сведения о большевицком терроре. Ввиду эвакуации, списки эти не представлялось возможности доставить прокурору, так как я не имел сведений о местожительстве вышеназванного прокурора. При сём представляю сведения о 126 человеках, расстрелянных большевиками в Воткинском заводе Вятской губернии Са-рапульского уезда за период с ноября месяца 1918 года по февраль 1919 года». И далее идёт список расстрелянных по постановлению ЧК и зарегистрированных в её книгах. Там были графы: фамилия, имя и отчество (но отчество указано в единственном случае); когда арестован; когда расстрелян; вина преступника, достойного высшей меры наказания.
При неоднократном прочтении списка, у меня скопилось довольно много вопросов к В.Линдэману.
*
Под номером 22 в том списке значится Тажсковский Станислав: арестован 19 ноября, на следующий день расстрелян за кражу конфискованных золотых вещей, несмотря на то, что был чекистом.
Мне уже доводилось писать об этом случае, но, ранее выживший в барже повстанцев и всего неделю поживший на свободе у красных, имел фамилию Таржековский [3, л. 280-282]. Вроде бы чекисты должны знать фамилию своего «коллеги», но начальник милиции был грамотным человеком, умевшим работать
с документами. Пришлось заглянуть в выписки из дела бывшего партийного архива (ЦДНИ).
Воткинские коммунисты уже 7 октября решили, что будут делать, когда освободят город [4, л. 10]. Однако силёнок у них было маловато, поэтому потребовалась помощь со стороны. Но не прошло и недели, как комиссия вот-кинского комитета партии проверила деятельность чекистов. К сожалению, в деле один лист вырван1, поэтому всю работу коммунистов в местной ЧК мы уже не узнаем. Но для истории всё равно кое-что осталось.
Суть того дела такова: чекисты изымали деньги и ценности у арестованных и фиксировали выемку в журнале. Часть конфискованного имущества, хранившегося в помещении ЧК, пропала. В ходе розысков некоторые вещи были обнаружены у сотрудника Таржековского. Никаких пояснений о мотивах своего поступка и о местонахождении похищенных вещей он не дал и был расстрелян.
Почему промолчал Таржековский?
Да потому, что так делали все, он не понимал, почему же этот вопрос адресуется только ему, и, видимо, не догадывался, что он обречён. Может, он был уничтожен по какой-то другой причине? Может быть, пожадничал, а, возможно, кому-то «перешёл дорогу». Заведующий отделением Кениг мог прикарманить деньги или поделиться «с кем надо». Председатель ЧК защитил его даже от незначительного наказания; но в главном вопросе, видимо, только веки опустил в знак согласия и о расстреле в резолюции не написал.
Но второй вопрос всё-таки не в этом.
В акте указано, что комиссия работала согласно распоряжению коллегии ЧК от 19 ноября 1918 года. Была ли коллегия в Воткинской Чрезвычайной Комиссии? Если допустить безграмотность чекистов и партийцев, то вполне могла быть. Но их бы поправили в высших инстанциях - Вятской ЧК или ЧК Второй армии. Итак, надо было собрать коллегию (если она не работала круглосуточно, как будут через 10-12 лет «народные» суды). Она должна была обсудить вопрос, сообщить о своём решении. Парткому Воткинска требовалось разыскать членов комиссии и направить их в местную ЧК. Комиссия должна была провести следственные действия и обыскать столы, шкафы, карманы всех сотрудников ЧК. Или достаточно было проверить одного человека? Этот несчастный чекист был арестован 19 числа, а 20 ноября расстрелян. Всё-таки, как не хватает вырванного из дела листа! А изъят он оттуда совсем не случайно.
Вспомним, что заслуга создания воткинской большевицкой организации принадлежит латышу Спунде, но разумные воткинцы не особо за ним потянулись: агитация была привлекательной, но очень примитивной для грамотных людей.
«Начальства не будет, никому налога вносить не надо. Живи каждый, как хочет - вот и всё». Программа ясная и краткая. О России никто не беспокоился и не думал о ней. Это детски-дикое представление об управлении государством
1 Это понятно из двойной нумерации листов.
офицер не мог принять. Не только офицер, а любой толковый человек, и заво-дчане в первую очередь. Как без начальства организовать производство, межзаводские связи? Что-то не то говорят большевики. Хотя и складно сказывают...
Но большевики и в Воткинске появились, начинали они с обращений за помощью к ижевским большевикам, а потом их сменили люди с очень звучными, завораживающими слух, но не местными фамилиями.
Третий вопрос к В. Линдэману.
По партийному архиву, П. Бобылеву возвратили деньги, похищенные сотрудником ЧК, из конфискованных у воткинцев, уже расстрелянных. А в расстрельном списке под №3 значится Бобылев Павел, доброволец Народной армии, и расстрелян он ещё до канители с пропажей денег. А вдруг это - тёзка? Могло и такое быть. Не настаиваю, что это один и тот же человек - и жив, и мёртв одновременно.
Под № 35 в списке значится Г. Габитов. Арестован 26 ноября за кражу денег при обыске в квартире у Близорукова, через два дня его не стало. Но о каком Близорукове идёт речь? Под № 18 зарегистрирован Степан: арестован 16 числа и «за расстрел по приговору расстрелян». Тогда всезнающая ЧК 10 дней не знала о воровстве. И как узнала? В один день с этим Георгием арестованы М.Косачев и С.Афанасьев - №№ 34 и 36, но за агитацию против Советской власти. Афанасьев и расстрелян вместе с Г абитовым, а Косачёв пережил их на несколько дней.
Но есть ещё один Близоруков, и тоже Степан - № 67. Этот ярый участник белогвардейского восстания был арестован 4 декабря и через месяц убит. Может быть, не знали, что он «ярый», и к нему приходили с обыском? Но не много ли в этом списке тёзок? Что касается Близорукова с таким же инициалом, то И.А. Добровольский, по чьим-то данным, считал его начальником контрразведки повстанцев [5, с. 235] . Вероятно, слухи возвели одного из Степанов на эту должность.
№ 42 в списке - Пикулев Иван, расстрелян 1 декабря как контрреволюционер, выдававший белым большевиков, через два дня после ареста. Я у себя в тетрадном списке смело записал: дьякон. Подумал, что вначале ЧК проверила, как народ посмотрит на его «изъятие», а потом уже арестовала священнослужителя более высокого сана - протоиерея Николая Чернышева. Однако при сверке обнаружил, что у дьякона Пикулева было другое имя - отец Михаил. Второго Пикулева в расстрельном списке нет.
Так может и быть не должно? - резонно спросит вдумчивый читатель, уже заметивший, что почти все эти вопросы можно адресовать с таким же основанием и к бывшему начальнику Воткинской милиции. А как можно 9 декабря арестовать четвертых человек: Григория Погодина (№ 84) и Ефима Иродова (№ 85) расстрелять в тот же день; и по приговору расстрелять, так как первый был шпион, а второй агитировал против Советской власти. № 87 - Щетников
2 Приказом по Воткинской Народной армии Близоруков Н(?).С. 2 сентября 1918 г.был назначен заведующим контрразведкой. См. [6, С. 89] (Прим. издателя).
Александр был казнён как спекулянт через два дня, а вместе с ним, трудно поверить, но - Григорий Погодин (№ 86), арестованный по подозрению и, видимо, убитый как тёзка шпиона.
У меня уже зародилось подозрение, что столько совпадений (ошибок) в списке - это результат умышленной работы. Для подтверждения такого вывода добавлю сведения из списка и других источников: Филипп Наумов (№ 38) арестован за выдачу 17 большевиков. Но это мог сделать и Никита Пьянков (№ 7), как бывший большевик, добровольцем вступивший в Народную армию. Но у Филиппа есть ещё вина: по его указанию убит член Исполкома Бортников. Под № 39 значится Александр Бортников, расстрелянный за шпионство и агитацию 1 декабря, вместе с Наумовым. За выдачу большевиков пострадали очень многие, несмотря на то, что в Воткинске была их власть, они вышли из подполья и были известны горожанам, тем более, что всячески стремились себя проявить на маёвках, митингах, в агитационной работе.
**
Конечно, есть и подтверждения, что список - подлинный. В. Майоров (№ 33) расстрелян 29 ноября, в заводском табеле отмечено, что 30 ноября, значит, стало известно на следующий день, а дата ареста совпадает. То же можно сказать про мостостроителя Собина Василия Дмитриевича (он же Тюлькин) [7], зарегистрированного под № 15, павшего за агитацию против Советской власти. Такая формулировка стоит за гибелью нескольких человек, хотя в Воткинске такой власти не было. Имелись другие - партком, военно-революционный комитет (ВРК), ЧК и начальник гарнизона, но верховной властью всё же была партия, несмотря на то, что ей приходили документы со словами «к исполнению», что чекисты могли уничтожить ценного партийца, и гарнизонное начальство вмешивалось в городские дела.
Но когда сверял со списком тех заводчан, которых считал убитых чекистами, то однофамильцы имели другие имена, или их вообще не находилось в списке.
Ну ладно, книговоды и табельщики могли ошибиться. А если родственник точно знает? А.Д.Кожевников рассказал, что были у него два дяди, потерявшихся из родни во время восстания. От одного, ушедшего в Народную армию и умершего в Австралии, осталась фотография, когда он служил в Петербурге в лейб-гвардейском полку. Я снимал с неё ксерокопию, но она осталась и потерялась в редакции «Воткинской газеты», выходившей в 1997-2006 годах. Старший унтер-офицер Пикулев с 21 октября 1918 года - командир Десятой роты Первого полка Воткинской Народной армии [6, с. 113]. (Жаль, Анатолий Дмитриевич уже не подскажет имя). А второго дядю, дьякона, расстреляли в ЧК, он младший был, даже ни одной фотографии не осталось. Выветрилось имя,
3
Правда, есть и такие воткинцы, что отреклись от «белых». В «Воткинской газете» публиковалось фото, но известный в городе человек «не узнал» бравого моряка.
давно о нём было сказано, а что касается фамилии, то учился с Мишей Пику-левым, а ассоциация - надежный помощник памяти.
2 декабря 1918 года партком города запрашивает Чрезвычайную Следственную Комиссию об арестованном ценном работнике Батаногове [3, л. 139]. Каков результат? По многим примерам знаю, как коммунисты уходили от наказаний, но тут итог запроса представлен в списке: Алексей Батаногов (№ 24) расстрелян на следующий день. Если Линдэман объяснил партийному начальству, почему Батаногова надо непременно прикончить, то почему в списке указана нелепая вина? Про своего чекиста написали всё, как было, а тут, выданный комплект вооружения - револьвер и винтовка - показывающий, что это действительно ценный работник,4 посчитался скрытым. В деле не подшито ответа на запрос, а Батаногов расстрелян в индивидуальном порядке: единственный 3 декабря. Но ведь воткинские партийцы, усилявшие этот орган неоднократно, могли увидеть, как чекист ослушался партию? Может быть, его лично председатель пристрелил, хотя и записано - по приговору.
Прежде, чем попасть в этот скорбный список, надо было быть зарегистрированным в книгу, за исключением расстрелянных на месте. Так вот, арестовывали 18 ноября, потом стали записывать арестованных 16 ноября, а затем и 15-го числа. Это можно было бы объяснить тем, что надо было привести из дальних мест. Но, Павла Шарова (№ 9) вели целых три дня, чтобы расстрелять в Воткинске в день привода. Доброволец Народной армии, только что стрелявший в красных, был пленён без свидетелей, и кто-то его, неучтённого, вёл три дня? Не верю. Откуда эти сведения?
Из списка: Григорий Лаптев (№ 4) был арестован и расстрелян 18 ноября. Уже арестованный 20-го числа расстрелян, и после этого, 16-го числа, «сцапали» Близорукова. Насильника занесли в книгу (№ 21) уже после того, как два дня назад расстреляли. То же самое случилось с Тажсковским (№ 22), чекистом. При обыске у него среди золотых вещей нашли и золотой браслет. А носили ли воткинские мужчины браслеты в то время? Но женщин среди убитых пока ещё нет.5 Вряд ли такой вопрос задавали ему члены комиссии от парткома Воткин-ска, но своим молчанием он взбесил коммунистов, и именно они в акте просили наказать Таржековского по всем строгостям военного времени. Если бы он понял, что это «смерть» его допрашивает, он бы рассказал что-нибудь для истории.
Беспорядок в учёте можно бы списать на обычную безалаберность: понятно, что некоторым чекистам ручка в руке казалась тяжелее маузера. Но для ведения книг назначали грамотных сотрудников.
***
В списки попало более 30 человек, которых можно отнести к повстанцам. Почему они остались в Воткинске? В надежде на авось? Матери и жёны «поза-
4 Такой комплект имел председатель Военно-Революционного Комитета Воткинска.
5 Золотой браслет вполне мог быть снят с женщины, которая была арестована в те дни, либо изъят во время обыска по месту жительства задержанного. (Прим. издателя)
ботились» о жизни любимых, или не на кого было оставить родителей-стариков? Сколько из них было раненых? Нетранспортабельных? Важен ещё один вопрос (для повисания в воздухе): сколько же настоящих повстанцев зарегистрировано в этом списке? Про отъявленных, ненормальных людей говорят: «для них закон не писан». А для чекистов они писаны, вот несколько фраз из них.
23 февраля 1918 года «Известия» опубликовали постановление ВЧК, основанное на постановлении Совнаркома, о расстреле на месте преступления контрреволюционеров, шпионов, спекулянтов, громил, хулиганов, саботажников и прочих паразитов [8, с. 96]. В день восстания воткинцев, 17 августа, воззвание о решительной борьбе с явными и тайными контрреволюционерами [8, с. 171-172]. Причём ВЧК просила всех честных граждан помогать ей в этом. А 5 сентября вышло постановление СНК РСФСР о «Красном терроре». Там чёрным по белому написано: «подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры».
Замечательные слова: прикосновенные (!) - выточил для повстанцев болт, тронул с места паровоз, испёк хлеб, подал стакан воды напиться - уже прикоснулся; тайный (!) - иначе говоря, невыявленный. (В 1984 году я получил строгий выговор, по партийной линии единственный с занесением, в том числе и за мысли! Обвинял в них - невысказанных мыслях -А.Микута, вот бы ему в 1918 год!..).
Попробуй, докажи, что ты не тайный враг! Но можно: убей того, с кем ты рядом лежал на нарах, или прими участие в пытках. Арестованный 9 декабря для выяснения личности Бушуев Пётр Ларионович (№ 88) не пошёл на такой шаг ради спасения своей жизни, в вину ему вписали причину ареста. Внесли бы его в список, который публиковался в печати? Вряд ли: для чего так цинично показывать своё всевластие? (Кстати, где хотя бы одно опубликование? Думаю в местных архивах их не найти, если и хранятся они в Ижевске, то до сей поры не рассекречены.6 5 лет назад на конференции упомянули про газетные списки расстрелянных ижевцев, что они есть; к сожалению, продолжения до сей поры не последовало...) Не мог ведь Линдеман беспрестанно нарушать законы. В камере ЧК находился дворянин, но в расстрельном списке его нет. Нарушен классовый принцип, но его чекисты не всегда придерживались, иначе бы и Ленина к стенке поставили. А. Руденко, переписчик, был уволен из завода 1 июня. Как он здесь оказался, что его, безработного, здесь удерживало? В ряды повстанцев он не вступил, возможно, по возрасту, но с ужасами войны в застенках ЧК столкнулся. По архивному документу 19 ноября он был жив [3, л. 280]. Казненными в большинстве были рабочие, да ещё крестьяне, такие же труженики. А основной принцип, по которому сотрудники ЧК определяли, жить человеку или умереть, сохранился в документах коллегии особого отдела при 5 армии Тухачевского: «По своим убеждениям ценности для Советской власти не
6 В ЦГА УР имеется в открытом доступе дело с соответствующими извещениями ЧК. (Прим. издателя)
представляет» [9, с. 186].
В расстрельном списке Линдемана присутствуют все преступники, указанные в воззваниях и постановлениях, а за особистами Тухачевского в полёте «фантазии» он не угнался. Не попал в список милиционер Салтыков, 8 ноября устроившийся в один из цехов чернорабочим. Хранится в архиве отпечатанный лист с пятью фамилиями белых [3, л. 205] - ни одного из них в расстрельном списке нет, не оказала ЧК содействия в аресте явных врагов. За лживый донос коммунист З. Орлов арестовывался позднее [3, л. 438]. После того, как Линдеман довёл до сведения коммунистов, что наказание за это - вплоть до расстрела, а за кумышковарение и пьянство - расстрел на месте [3, л. 412]. Однако Д. Носков (№ 17) расстрелян за это уже 20 ноября - без суда и следствия, сразу.
21 ноября на парткоме было решено: «ЧК в тесном контакте с комитетом истребить членов партии белогвардейцев», арестовать заведующего столовой имени Чайковского Корлякова [4, л. 21]. Обычно, после решений активно берутся за дело. Аресты были и в этот день, и в следующий. Но Корляков оказался счастливчиком: кормил, поил контрреволюционеров, оставаясь к ним неприкосновенным. Два волостных военкома, Русанов (Галевская) и Пьянков (Свет-лянская), отправленные парткомом в ЧК «за торможение выкачки из деревень 30% хлебной разверстки» [4, л. 16], не удостоились «чести» попасть в список, возможно, их отправили на фронт. Будрин [4, л. 32], нелицеприятно характеризующий местных партийцев, тоже вышел сухим из воды. Не вошёл в список помощник машиниста Кривилёв и три машиниста паровозов, которые по заводским спискам отмечены как убитые в декабре 1918 года [10]. К сожалению, вместо фамилий репрессированных часто ставил только «палочки».
Погибшие за агитацию, вполне возможно, не усердствовали в помощи Ижевско-Воткинскому восстанию, поражение которого почти совпало с победой союзников царской России над Германией. И тут оставшиеся на месте воткинцы поняли, что не будь февраля-октября, наступил бы мир, а вместе с ним и счастливое время. А сейчас - кто обещал мира и хлеба - развязал войну, и последний хлеб забирает из ларей и сусеков. Трудно было удержать язык за зубами, несмотря на то, что ЧК не дремала.
Воткинский военный комиссар объявил, чтобы «2 и 3 декабря нового стиля (видимо, переход на него оказался непростым делом,- В.Л.) зарегистрироваться бывшим офицерам и медикам в доме на углу улицы Господской и узенького переулка, рядом с общественным собранием» [3, л. 411]. Утверждать ничего не берусь, но на эти числа приходятся девять арестованных, до расстрела они, с
7 В бывшем доме П.И.Чайковского в период Восстания размещались подразделения Штаба Воткинской Народной армии. (Прим. издателя)
8 В предыдущей монографии [11] мы опубликовали документы, из которых можно видеть, что в описываемый период на Воткинском заводе работал всего один исправный паровоз, а железнодорожники, равно как и работники речного транспорта, были мобилизованы для обслуживания нужд в Красной армии. Так что вполне вероятно, что эти машинисты были убиты во время боевых действий, которые тогда велись на левобережье Камы. (Прим. издателя)
различной виной, прожили месяц. Возможно, что Шехерова Зина (№ 60) была сестрой милосердия. Офицер, даже бывший - преступник; служил России царской - тюрьме народов.
Давайте посмотрим, чем же провинились перед ЧК остальные приговоренные. Павел Бобылев, Григорий Лаптев, Василий Морозов, Никита Пьянков, Павел Шаров, Алексей Дудин, Михаил Г апкин, Алексей Раков9 (почему-то его хотели направить в Красную армию) [3, л. 179], Степан Близоруков (№ 67), Александр Мухачёв, Иван Катаев, Григорий Ряднов - это добровольцы Народной армии. Среди них помощник коменданта города, ротный командир и ярый белогвардеец. Расстреливали их в тот же день, через день-два, командира роты на четвертые сутки, двое ждали участи около месяца, а П. Вдовин с 29 ноября до 3 февраля. Последний расстрелянный доброволец Народной армии был схвачен
12 января 1919 года.
Ещё 8 человек, видимо, мобилизованные: пулеметчик Александр Тараканов,10 Фёдор Будаков, Сергей Чубуков, Иван Андреев, Николай Кочнев, Фёдор Вдовин (вероятно, брат или отец Петра, которого расстреляли вместе с ним. Родственников всегда расстреливали в один день), Николай Баженов. Алексей Малафеев, бывший коммунист, выдававший своих однопартийцев; арестован последним, 22 января, через два дня расстрелян, один. Кстати, чекисты писали «за участие в восстании». Не в мятеже.
За агитацию против Советской власти, иногда увязываемой со шпионством, доносом, провокацией, контрреволюционным выступлением, погибло 20 человек.
За выдачу, предательство большевиков и ссылку их в баржи лишили жизни 25 человек. Если учесть, что один из них выдал 17 человек, то пострадавших за выдачу коммунистов оказалось больше, чем их было арестовано контрразведкой повстанцев. Степан Васильев и Константин Загуляев погибли за укрывательство белогвардейцев, а Роман Кодомов - за то, что повстанцев защищал. Каким образом - не указано. Григорий Анкудинов 8 декабря убил красноармейца. Архип Сентяков - 3-х баржевиков, арестован и персонально расстрелян 4 января 1919 года. Вероятно, их действия были вызваны той причиной, которую «высказал» молодой купец Калашников Царю: «А за что, про что - не скажу тебе!». Вольхины Егор и Савелий, оба предатели, шпионы и убийцы большевиков, арестованные в ноябре, дожили до февраля. Логику в действиях чекистов понять невозможно.11 А иногда она очень даже заметна:
9 Возможно, он был родственником Ракова, главного врача госпиталя, с 16 декабря 1918 г. -заведующего больницами г. Воткинска.
10 Его однофамилец Арсений был вычеркнут из списка рабочих котельного цеха в числе 23 человек, среди них 3 подростка и 3 китайца, в декабре 1918 года. Однако, он, единственный, замечен мной в последующих списках. [12]
11 Логика в действиях чекистов становится вполне понятной при изучении инструктивных документов, Протоколов заседаний ЧК и следственных дел. В чрезвычайно кратких жур-
Степан Рябков только «старался подвести коммунистов», Вениамин Мухачёв выдал жену большевика, и она арестовывалась, но осталась жива; однако, оба мужчины заслужили расстрела. Такая же участь ждала тех, кто помогал повстанцам вещами и деньгами. Но не всех, некоторые остались живы.12
Погубили чекисты и женщин, одна из них, Дарья Соколова, была признана участницей восстания, но что-то удерживало её в городе, не ушла за Каму. Другая зарегистрирована самогонщицей, но это может быть и правдой, и ложью: иногда сотрудники стремились просто чем-нибудь заполнить графу «вина». Варвара Чернышева была виновата уже тем, что знакома с Юрьевым. Думаю, что зря присваивают Сталину фразу: «был бы человек, а статья найдётся». Придумал её Феликс в белых перчатках.
Есть в списке и лица, совершившие уголовные преступления и злоупотребления по должности: никаких паразитов не упустил Линдеман. Но вот что бросается в глаза: товарищи чекисты будто на разных зверей охотиться ходили. Сегодня саботажников захватят, завтра за агитаторами пойдут, или за теми, что «заведовали» ссылкой на баржи. То забросят сети на пособников повстанцев, а то в расстрельный день подвернётся Николай Иродов (№ 107) и встанет в ряд смертников. Поэтому вполне допускаю, что трезвенника могли зарегистрировать пьяницей. Пьяниц предписывалось расстреливать на месте; так, однажды, и поступили, а потом давали недели, чтобы хмель прошёл...
24 января 1919 года чекисты раскрыли контрреволюционный заговор. Из 13 человек. Почему же заговорщики не проявились ранее и не поддержали повстанцев? Или это уже была отработка чекистской технологии на будущее -как ликвидировать мнимые заговоры? Помните, как большевики говорили об уничтожении царской фамилии? Так вот тут уничтожили сразу шестерых Вьюжаниных.
26 ноября 1917 года, когда в городе решался вопрос о создании добровольной милиции (для обороны от бесчинствующей Красной гвардии.- В.Л.), в «Воткинской газете» был напечатан список кустарно-торгово-промышленного класса, с указанием сумм, которые они внесли на содержание милиции [13]. В расстрельном списке никого из этих людей нет. Но вот деятель общества потребителей И.И. Глазырин, возможно, расстрелян. Это общество, проведя предварительно ревизию [3, л.251], большевики прибрали к рукам; Ивану Ивановичу это могло не понравиться.13
16 января 1919 года партком города просит ЧК, чтобы население не заклеивало объявлений партийной и Советской власти [14, л. 46]. Почему именно к ЧК обратился комитет? Что скрывается за этой фразой из протокола? Но, если
нальных записях, которые рассматривает здесь автор, её увидеть, наверное, и в самом деле,
невозможно. (Прим. издателя)
12
Например, основатель Воткинской мужской гимназии В.Н.Смирнов, к тому же генерал в отставке, поэтому внёс целевую жертву: на госпиталь повстанцам.
13 Ревизия проведена 18 декабря 1918 года, и через несколько дней партком посчитал, что 205.817 рублей 87 коп. пригодятся партии. «Изверг Г.Н. Юрьев» не позарился на общественные деньги, не увел и дойных кобылиц из кумысолечебницы Макаровки.
верить списку, то в течение недели никто по этому поводу головой не поплатился. С религией уже началась борьба на уничтожение, но в осторожной форме, даже в служебном документе не сделано ни одной пометки «поп». Из городов и весей ещё не изгнаны лучшие люди, русские по духу, на все четыре стороны света и на «тот свет», поэтому открыто не действовали. Во время ареста дьякона, 29 ноября, была самая крупная облава, в книге смертников зарегистрировано 15 человек (есть и расстрелянный, всё успевали чекисты).
13 декабря партком назначил Харалдина и Сазонова в контрольную комиссию Чрезвычайки, ибо тов. Лунц (начальник гарнизона) доложил о неправильных действиях этого органа [4, л. 38]. Что не поделили два товарища, и что было неправильным, в документе не зафиксировано. В этот день был арестован православный священник, но разговор, конечно, был не о нём. И как же партия примирила Линдэмана и Лунца? Тоже не сказано. Но через три дня (16 декабря) Ф. Баклушин, председатель ВРК (он как двуликий Янус, правда, не совсем в разные стороны смотрел, но есть документы, подписанные им как председателем парткома), разрешил т. Лунцу занять квартиры священников для нужд его организации [3, л. 243]. Чернышевы ещё живы, но участь их уже решена. Но какой хитромудрый ход: военному человеку показали, что ЧК трудится и для блага красноармейцев.
В интернете появились сведения, что Чернышевых расстреляли, по свидетельству очевидцев, 2 января. Сначала дочь, 30-летнюю Варвару, а потом отца. Дата точная. Но откуда знание очередности? Из какого неуказанного источника они получены - из «красного» или нейтрального? А может быть, ЧК устроило показательный расстрел на берегу пруда? На следующий день после этого расстрела (20 человек) оперативный отдел ЧК посетила комиссия парткома. Никаких нареканий в адрес ЧК не написала, но её интересовали несколько другие вопросы; к акту мы ещё вернемся [3, л. 174].
Кого же расстреливали чекисты в Воткинске? Буржуев. Но ведь он не был купеческим городом, не было в нём и владельцев заводов и пароходов, так откуда они взялись? Из примитивного представления, от черной зависти: кто живёт лучше - тот и буржуй, воюет против большевиков - тоже буржуин...
7 декабря 1918 года состоялось общее собрание сотрудников ЧК. На нём присутствовало всего 30 человек. Одно из решений - по возможности выдавать красноармейцам из карательного отряда бельё буржуев [3, л. 301]. В этот же день проходило ещё одно собрание - парткома и сотрудников ЧК. Постановили: выдать бывшим баржевикам, служащим в ЧК, вещи по удешевленным ценам. А часть конфискованных продуктов расходовать в столовой при Чрезкоме [3, л. 297]. Они ведь пользовались лишь красноармейским пайком, а работа сложная, тяжелее солдатской. Как видим, была заинтересованность у чекистов и их чернорабочих - карателей.
23 декабря Председатель ВРК пишет в партком города: «Празднование Рождества назначается 25 декабря по новому стилю, о чём и сообщается Вам для сведения и исполнения» [3, л. 302]. И началась выдача мяса к празднику - по
полфунта на человека. Н. Харалдин и П. Сазонов пожаловали в ЧК и вместе с заведующим следственным отделом Галченковым проверили арестное помещение (в единственном числе,- В.Л.) - оно находится в удовлетворительном состоянии, арестованные горячую пищу получают ежедневно и хлеба в достаточном количестве. Баня подыскивается [3, л. 296]. И дали ценное указание: зарытие трупов расстрелянных вменить в обязанность начальнику Карательного отряда, впредь могилы рыть глубиной не менее 2,5 аршин14 и зарывать как можно скорей и аккуратней [3, л. 296].
31 декабря (через 8 дней) составлен Протокол обследования Карательного отряда. Оказалось, что живут они хуже арестантов: «Помещение тесное, а потому и грязное. Отряд не имеет постельных принадлежностей, обмундирования и белья15, не полностью получили табак, мыло, чай и сахар за ноябрь и декабрь. Есть фельдшер, но без медикаментов. В ячейках коммунистов отряда 22 партийца и 48 человек сочувствующих» [3, л. 364]. Далее подшиты арматурные карточки коммунистов: обмундированы полностью, а кальсон и рубашек по две пары. В январе 1919 года Карательный отряд вытеснил куда-то команду 7-й дивизии (200 человек) из дома на улице Шармейке. Политком дивизии, чтобы не «потерять лицо», попросил выделить под штаб дом Калашникова или другой удобный [15, л. 60]. А красноармейцам, скорее всего, досталось помещение карателей.
Не было равенства и среди коммунистов. Была для них устроена столовая. В архивном деле имеется просьба, оставшаяся без резолюции. Коммунисты Отдела Управления, список 10 человек, просили разрешения пользоваться обедом в столовой коммунистов [3, л. 383]. Думаю, что руководители ЧК имели доступ в это заведение.16
17
После 11 декабря, видимо, ожидалось увеличение Святогорского полка [3, л. 63]. Партком решил организовать ещё одну советскую столовую, с котлом на 100 человек, в высшем начальном училище [15, л.60]. Вопрос перевода вот-кинских арестованных «красных» в баржи из занимаемых ими городских помещений в дни Восстания решался трудно, но всё-таки дети должны обучаться, и для них тогда освободили помещение. С запозданием на полмесяца стали учиться все дети повстанцев. Тут же произошло действие с точностью до наоборот: Красные занимали для своих нужд помещения образовательных учреждений. Какое же это имеет отношение к чекистам? Прямое: в их рядах находились и играли главнейшую роль коммунисты, для которых достижение цели любыми средствами - норма жизни; обычная повседневность.
14 Аршин - около 71 см. (Прим. издателя)
15 Видимо, вновь призванных в каратели не успели переодеть.
16 Столовая для коммунистов организована 7 декабря. Список без даты, подшит после документов за 30 декабря 1918 года
17
Святогорский полк в книгах по истории Воткинска не упоминается. Видимо, его личный состав проходил здесь обучение. В Воткинске и два военкома работали - заводской и волостной, и два батальона Володарского полка находились «на постое». В Святогорье (ныне Красногорье) условия для обучения были хуже.
Подходил Новый 1919-й год, праздник. Руководство ЧК поощрило своих сотрудников различной одеждой, мебелью. И тут документ показывает, что в баржах у повстанцев, оказывается, будто бы каким-то образом успело посидеть
52
всё руководство ЧК, получившее подарки! [3, л. 414] . Досталось ли тех по-
дарков руководителям партии? В изученных документах свидетельств не обнаружил. Но уж если Ленин не побрезговал получить от Московской ЧК полупо-
18
дарок (по бросовой цене) - костюм, пояс, подтяжки, сапоги и ещё кое-что, то уж местные большевики тем более не постеснялись.
Впрочем, В. Линдэман с чужого плеча не хотел носить - взял себе отрез на костюм.
3 января 1919 года Контрольная комиссия парткома города Воткинска проверила ЧК, и составила хвалебный акт результатов её работы. В учетных книгах приход более 448 тысяч рублей, израсходовано менее 200 тысяч. Все конфискованные драгоценности аккуратно занесены в книги, часть коих уже сдана в штаб 2-й армии [3, л. 174].
Менее полутора месяцев назад в приходе значилось около 4330 рублей. А в книгах зарегистрировано 29 арестованных,[3, л. 280] из которых в живых осталось 15 или 16 человек19 (Павел Бобылев под вопросом), и им вернули 1730 рублей, т.е. в «приход» они попадали, но только временно. Только взглянув на книгу, можно определить систему учёта. Но, с другой стороны, эти 1730 рублей нельзя отнести в израсходованные средства. Таким образом, на 19 ноября 1918 года приход следует считать 2600 рублей. Во сколько раз он вырос? Более чем в 100 или в 172 раза!.. И сколько убитых принесло чекистам такой доход? Никак не менее трёх тысяч. По найденному мной в архиве ужасному документу был расстрелян каждый второй арестованный. Другой исследователь [9] приводит дату 22 сентября 1918 года: из 70 арестованных расстреляно 23 - почти каждый третий. Перед захватом Воткинска, 10 ноября, находясь в Дебёсах, партком просит у коммунистов Мотовилихи (район г. Перми) выдать 1000 патронов для револьверов [3, л.3]. Не менее 46 воткинских большевиков послужили в ЧК и Карательном отряде, пригодились патроны.
В феврале 1919 года по распоряжению Совнаркома стали выдавать мандаты на ношение оружия. Видимо, не только в Воткинске уничтожались ценные коммунисты из-за сокрытия винтовок и револьверов [14, л. 61].
Мне было важно найти доказательства, что нельзя отделять ЧК от партии, или партию от ЧК. Сейчас это звучит странно, но тогда в публикациях часто ЧК сравнивали с Красной гвардией, которая действовала сама по себе, и деятельность которой была также прекращена. При этом апологеты большевизма как-то забывали, что все чекисты строем перешли в ГПУ. Но сейчас эта выписка даёт ещё одно основание, чтобы считать, что коллегия ЧК находилась в штабе 2 ар-
18 Счёт В.И. Ленину на 1417 рублей 75 копеек (подсказка В.Е. Шамбарова). [16, с. 19]
19 В расстрельном списке из публикации С.С Балмасова на тот же период - 13 человек.
мии, а воткинские чекисты к Сарапульской уездной ЧК не имели отношения. В изученных документах не читал об этом ничего, только случайно встретился с
документом (более позднего времени, ошибочно, по двум причинам, подшитом
20
в деле ) о двух сексотах-коммунистах, поработавших в Сарапуле. Правда, назывались они немножко иначе - секрработниками.
Воткинские коммунисты (и комсомольцы) уже знали, что такое ревтре-бунал - поработали в нём [4, л. 8]. А о Чрезкоме только слышали и, видимо, считали, что идут они параллельными курсами, выполняют одну задачу, но различными методами. Первый шаг навстречу партии сделали чекисты -17 ноября [3, л. 19]. Фамилии их руководителей читателям известны, они говорят о том, что пришельцам пришлось работать, будто в темноте. Как ни странно, контакт наладился не сразу. Возможно, именно поэтому в Воткинск приехал агитатор из Вятки Иван Соколов с мандатом, в котором указано, что удовлетворён жалованием в сумме 500 рублей до 1 декабря [3, л.31]. Линдэман просил надёжных товарищей для борьбы с контрреволюционерами, а Баклушину такие самому нужны. Но уже 20 числа партком решил пригласить на своё заседание главного чекиста, а на другой день они объединили свои усилия [4, л.21]. Один из семерых надёжных 14 декабря стал просить партию, чтобы его из ЧК забрали назад. Д. Давыдов указал причину: «так как неграмотен и глух ушами» [3, л. 232]. Но не указано, что это заявление написал вместо него имярек. Уволили его из ЧК или «прочистили уши - свидетельств в этом деле нет. А партия продолжала давать Чрезвычайной комиссии своих членов и свои руководящие указания. Однако особенно не афишировала существующую связь, а произвол ЧК оправдывала тем, что это указание сверху. Более того, старалась показать вот-кинцам своё благодушие: объявили, что «за косвенное участие в белой армии необходимо лишать права решающего голоса на общих собраниях на две недели» [4, л. 38]. Верх лицемерия - отменили постановления центральной власти! Но при этом 27 декабря решили оставить трёх матросов в распоряжении партии [4, л. 39]. Какую роль они исполняли в комитете? Послов для особых поручений? Рэкетиров? Телохранителей? Не зря ведь вельможи не хотели отправлять братков на фронт. Может быть, они и одеждой снабжали своих благодетелей. Во всяком случае, в парткоме исправно действует ватер-клозет, на стенах висят картины [3, л. 129]. О портретах упоминание встретил в документе лишь от 20 июля 1919 года: Сосновский ревком оставил расписку, что получил от Воткин-ского парткома портреты Ульянова, Свердлова, Зиновьева и брошюры [17, л. 16]. Второго человека в государстве - Троцкого - не упомянули, только этих троих.
В январе 1919 года штаб 2 армии выслал анкеты на 38 членов ЧК и Карательного отряда и просил партком выслать на них учётные партийные карточки [3, л. 180]. Правда, эти будущие каратели будут работать не только в Воткинске, там, куда их направит партия и ЧК.
А сейчас давайте рассмотрим, какими репрессивными органами распола-
20 Документ с пометкой «стр.секретно» в деле без ограничительного грифа.
гал местный комитет РКП(б) для беспощадного уничтожения 126 своих врагов в течение трёх месяцев. В среднем за два дня им было необходимо лишить жизни трёх человек.
В городе находилось два батальона Володарского полка и Святогорский полк неизвестного мне состава. Комендантское управление гарнизона расположилось в здании Волостного правления [3, л. 83]. Были народные (!) суды, и Судебная комиссия 29 ноября представила парткому первый доклад о своей работе [4, л. 34]. ВРК также имел какое-то количество штыков, не считая того, что его члены имели оружие. Была милиция, правда подчинялась она уездному начальству,[15, л. 56] но минимум помощи от неё имелся. А вот что касается исполнительной силы кровавого дела, то о ней мы имеем некоторые сведения. Если считать, что в Карательном отряде находились только члены РКП(б) и ей сочувствующие (но и в эту «предпартию» надо было оформиться), то там, согласно акту обследования, перед новым 1919 годом было не менее 70 человек. В феврале в ЧК 120 сочувствующих [14, л. 96]. Уж если в Карательном отряде почти треть членов партии,[3, л. 364] то в ЧК - половина будет. Допускаю, что в источнике под словом Чрезком подразумевались и каратели. Но и в этом случае вместе с коммунистами 160-180 человек. Инструкции и постановления ВЧК нигде не упоминают о профилактической работе этого органа. За излишнюю свирепость спрашивали (кстати, отличилась уездная ЧК Вятской губЧК), а за незаметную эффективность деятельности миловали?
В феврале партийный комитет объединяет до 1300 человек, из них 800 в городе [14, л. 94]. Это тоже вооружённые люди, часть из них каратели и красноармейцы, а остальные - гражданские.
Против кого была направлена эта сила? На начало декабря в Воткинске проживало 28135 едоков.[3, л. 130] Воткинцев - 25-26 тысяч. Город-завод в то время был молодым, у заводчан свыше 10 детей не редкость (за 1917 год в заводском архиве (АВЗ) не так уже много пропавших дел, представляю цельную картину), поэтому в тысячах мирных жителей находились по возрастанию: дети, подростки, женщины, старики, мужчины. Можно сказать, что каждый взрослый оказался под прицелом, если вычесть тех, кто моментально стал «за красных».
Деникинская комиссия по публикациям в газетах, имея их неполные комплекты, насчитала 1,7 млн. расстрелянных. По усреднённым цифрам на Воткинск приходится примерно 600 жертв. Но восстание Ижевско-Воткинское совершенно не походит на «среднее». И местные коммунисты, прожившие три месяца в лесах, почти всю осень, не накопили в своих душах доброты. 26 ноября предложили Продотделу ввести классовые пайки [4, л. 28]. Какие же классы были в Воткинске, после отступления повстанцев и ухода людей, не приемлющих большевиков? Думаю, только «наши» и «не наши». Не случайно с этой работой квартальные комитеты не смогли справиться, кто-то специально тормозил дело, другой не мог разделить, провести границу между соседями, списки в срок не поданы, но с 1 января начнётся выдача по категориям [3, л. 136]. Зав. Продкомом Н. Вострокнутов 13 декабря, через 10 дней нахождения в должности,
попросил отставки, но партком пристыдил его: «Диктатура пролетариата должна осуществляться не на словах, а на деле [3, л. 231].
16 января из жён сбежавших белых партком предлагает создать сельхоз-комунну,[14, л. 46] иначе не давать им куска хлеба. А производственный отдел предложил «создать из них прачечную» [3, л. 231 об.]. С 13 декабря т. Соковиков назначен заведующим детскими колониями [15, л. 63]. Было предложение «держать их при среднем коммунизме», но не прошло. В то же время существуют и приюты, называемые иногда детскими дворцами - это для других детей. Увольнение неугодных из завода, при нехватке рабочих рук, это ведь тоже террор, но не чекистский, а партийный.
Никакого отношения к ЧК не имеют убийства, совершённые Красной гвардией, и 9 августа два заводчика «убиты пулей», возможно, лишь только кандидатом в чекисты: через 4 месяца после Ивана Безумова [18, с. 65-66] был расстрелян Никита (№ 81). Вина - предательство, но, допускаю, что это просто расправа над родственником Ивана.
Вопросы к Линдеману остаются. Не смог он огромными силами вычислить бывшего милиционера белогвардейцев-воткинцев, но нет там и нескольких заводчан, которых можно считать погибшими от рук чекистов, если есть фамилии, то не совпадают инициалы. В списках есть однофамильцы Георгия Анкудинова, надоевшего всем со своим списком погибших от повстанцев; не понимал этот пока ещё честнейший коммунист, что ему не дадут разрушить зарождающийся миф о неисчислимых жертвах белогвардейцев. Однофамилец интенданта города также записан. Но Вострокнутовых в Воткинске достаточно много. Однако нашлось место Щетникову, однофамильцу чекиста, аттестат которого в штабе армии, в Общем отделе ЧК, имеет регистрационный номер 705 [3, л. 359] -столько коммунистов прошли там практику в 1918 году. Гусев в расстрельном списке не вызвал бы подозрений, но там имеется и Шорин. Это однофамильцы члена Военного совета и командующего Второй армией. (Специально поискал в системах Интернета Шориных под разными именами, всегда их находилось до десятка, но вятских ни разу не встретил - не местная эта фамилия.)
Ещё несколько сопоставлений. Ф. Наумов (№ 38) расстрелян за выдачу члена исполкома Бортникова. Следующий за ним А.Бортников, шпион и агитатор, и арестован, и убит в один день с Наумовым. В феврале 1919 года несколько заводских цехов работают без выходных дней, а Воткинская ЧК отдыхает. Некорректное сравнение? Может быть. Но есть и корректное: 16 февраля Карательный отряд г. Ижевска пополнял свои ряды. Ижевскими чекистами также руководила Коллегия ЧК Второй армии. В марте снова часть воткинских заводчан не знает выходных, а ЧК. Впрочем, это некорректно...
Даже номер второй в списке, Пётр Чубуков, своей виной наводит на размышление. Он ведь отлично понимал, что поскольку повстанцы покидают город, то его захватят части Красной армии. Так почему на 2-3 день занялся агитацией против Советской власти? Увидел, как расстреляли Близорукова, пока единственного, согласно списку? И неужели С. Близорукову пришлось «соз-
наться», что он был начальником контрразведки? Вопросов остаётся больше, чем ответов на них.
В публикациях об этом суровом времени стало уже общим местом, что Воткинск освобождён (или захвачен) колчаковцами внезапно. Но внезапности не было (И Великая Отечественная война не для всех военных округов и флотов стала неожиданностью). У воткинских большевиков было звериное чутьё. По некоторым основаниям полагал, что восстание для них - ожидаемое событие. Нашёлся и документ. Его подписал 30 декабря 1918 года Председатель Коллегии Политком Иванов. «Коллегия управления Камско-Воткинским округом доводит до партийного комитета, что зарплата коммунистам за время с 1 по 17 августа будет выплачиваться по удостоверениям компартии о том, что лицо было мобилизовано с работ для несения караульной службы [3, л. 362]. Конечно, не написано, что на базах в лесу, но это и так было ясно.
И в 1919 году они всё поняли заранее. Успели загрузить более 400 вагонов заводским оборудованием. Когда началась эвакуация? 24 марта это стало известно редакции газеты «Правительственный вестник» [19]. Об эвакуации Ижевского завода сведений в этой и других номерах газеты не нашёл. (Воткинск взят 9 апреля, как публиковала газета. На следующий день атаки красноармейцев были отбиты).[20]
А чем же занимался в это время Линдэман с группой ближайших товарищей? Развлекаясь, заполнял фальшивые книги для своих врагов.
Сделал перепутаницу в датах, для достоверности, посмеялся, прикончив руководство армии. Руководство ВЧК публиковало «правильные» итоговые цифры по годам, используя арифметику линдеманов. Если бы жертвы были в таких размерах - сохранились бы газеты с опубликованием фамилий расстрелянных. Война без жертв не бывает, это ясно всем. Но в 1958 году даже декрет о красном терроре постеснялись опубликовать в документальном сборнике. Хотя в головах советских людей в то время были жертвы недавней войны, а не той, которая шла 40 лет назад.
Ленинские призывы: «за каждую нашу голову - сотня ваших», многие чекисты понимали в буквальном смысле. А все его «науськивания» не поместились даже в целый том. Кто боролся с детьми, женщинами, расстреливал случайно «взятых» людей, тот бы не остановился на таком незначительном списке убитых. Зная при этом, что белые перед уходом расстреляли (прикололи) массу товарищей. Конечно, это было случайным совпадением: совершился бы этот побег из баржи с убийством охранников раньше - результат бы не изменился. А напоследок - повстанцы сняли охрану, хотя четырёх (мне известных) человек покарали.
Почему Линдеман довёл до парткома, что за побои арестованных следует наказание? Вроде бы это должно касаться только ЧК. А если в партии имеются каторжане - убийцы с садистскими наклонностями? Ф. Баклушин, например, поступил как рецидивист, убив двух человек ещё до восстания: сам исполнил все роли - следователя, прокурора, судьи и палача. Мне говорили, что это исклю-
чительный случай: даже комиссия приезжала разбираться. Для некоторых вот-кинцев важен этот факт, а для меня другой: результат работы комиссии - убийца оправдан.
Побои арестованных приводили и к смерти. В этом случае наказание весьма суровое: несколько суток под арестом и суд. оправдательный [21].
С 1 декабря 1918 года ЧК наделялась, при особой необходимости, правом применять расстрел «в административном порядке, но не судебном». Для чего это было написано, если деятель ВЧК слал в свои нижестоящие органы: «Гражданская война не знает писаных законов»? Думаю, только для того, чтобы на местах действовали без оглядки; а особая необходимость зависела лишь от норова председателя ЧК.
Кажется, настала пора для последнего вопроса Линдеману. Почему численность ЧК возрастает, а деятельность затихает?
Ответы на все поставленные вопросы жду с нетерпением. Буду несказанно обрадован если он придёт от «Линдемана» или его коллег. Ведь «рукописи не горят».
Первые ответы будут от читателей. Поверят ли они мне - без прямых доказательств? Прежде, чем высказывать строго отрицательное суждение, ответьте на простейший вопрос: почему до сей поры остаются нерассекреченными некоторые документы той войны?
У списка Линдемана нет конца, но и начала тоже нет. В Кировской области, хотя бы частично, упомянуты жертвы гражданской войны. А в Воткинске признают, к сожалению, только сталинские жертвы, с 1930-х годов, а кто раньше был уничтожен - это не советские люди, что их считать...
Мы должны сделать то, что не сделано за нас: добавить ещё один том Книги памяти. И учесть и Белых, и Красных. Это будет захоронением павших. Именно после этого оканчивается война.
Вместо заключения
Проанализировав Список белогвардейцев, контрреволюционеров и предателей, расстрелянных ЧК вместе с имеющимися архивными материалами, можно сказать, что мы пришли только к предварительному выводу. Написанная глава доказывает великолепнейшую работу председателя Воткинской ЧК: он показал нам. белые перчатки! Отправляя на казнь своего соратника Тарже-ковского, он, по документу, этого не сделал: жестокую миссию исполнила контрольная комиссия парткома города Воткинска. Доказательство - его резолюция на акте, он написал лишь о Кениге, к тому же - не обвинял его, а освободил от вины.
Находясь под руководством парткома, В.Линдеман заставляет этот комитет исполнять ПРОСЬБЫ, как записано в протоколах. А по сути это не просьбы, а указания, и руководящий орган Воткинска их исполняет, даже против своей воли. Постоянно обеспечивает ЧК надёжными работниками, скрепляя дружбу с
ней кровью воткинцев. Впрочем, партком сам желал карать, но своей властью, а через несколько дней пришлось лишиться этого удовольствия. Что успела сделать созданная парткомом ЧСК (позднее перешедшая в состав ЧК, поскольку центр запретил обособленные чрезвычайные следственные комиссии) останется тайной. Но, судя по тому, что первые роли в Воткинске играл убийца-рецидивист Ф.Баклушин, револьверы коммунистов не «простаивали» без дела, не зря они выпросили для них 1000 патронов. Возможно, что Линдеман, видя их работу, и попросил в свою контору «надёжных товарищей».
Когда у председателя ЧК возникли разногласия с начальником гарнизона, он благополучно разрешил их с помощью парткома. Начальник Карательного отряда Петров разошёлся с чекистом в некоторых вопросах, Линдеман приструнил его снова руками партии: это не он, а партком потребовал обязать начальника Карательного отряда зарывать трупы расстрелянных быстро и качественно.
А как же убитые без вины? Они также не подпортили белоснежности его перчаток - сами под пули прыгали, по недогляду ротозея N. Или слёзно умоляли исполнить их мечту свести счёты с жизнью от рук чекистов, и сердобольный председатель не смог отказать. Его нельзя упрекнуть и в том, что он надолго задерживал в застенках женщин; мужчина за такое же преступление сидел столько же. Нет в списке Юрьева. Но тут бы сильно походило на месть, а для белых перчаток это не только нежелательно, а строго запрещено. В любом случае, Линдеман смог бы умело оправдаться.
Не буду поганить своими догадками умнейшего человека, который умел дело делать, оставаясь не у дел.
В общем, Линдеман не организатор (при чрезвычайных полномочиях), а добросовестный исполнитель указаний партии. Однако по отношению к расстрельному списку он следовал советам не воткинского парткома, не особенно отличавшегося изворотливостью ума или дальновидностью, а более изощрённого и умного начальника. Думаю, что именно Лацис оказался большим специалистом по двойной бухгалтерии. Так или иначе, а Линдэман, размахивая карающим мечом, по времени в полтора раза больше, чем юрьевская контрразведка, а по количеству жертв, учитывая беглецов из баржей, в основном китайцев, превзошёл её незначительно. Это по списку. В том, что он сфальсифицирован, лично у меня сомнений нет. Разуверить сможет только тот, кто ответит на все вопросы, заданные предчрезкома и будущим оппонентам.
Требуется дальнейшее продолжение исследований, и одна из тропинок ведёт в заводской архив. Не только для того, чтобы доказать, что Линдеман преступник. Главное - найти имена людей, давно дожидающихся внесения в Книгу Памяти, как жертв политических репрессий. А дополнить скорбный список помогут ижевские архивы.
Источники и библиография
1. Балмасов С.С. Красный террор на Востоке России 1918-1922г.г. - М., 2006.
2. Лапин Н. Воткинские окрестности. Режим доступа: http://www.okrest.narod.ru/vostan/uchastnik/doc/spisok126.htm
3. ЦДНИ.Ф.12, Оп.1а, Д.2
4. ЦДНИ.Ф.12, Оп.1а, Д.1
5. Добровольский И.А. Воткинский завод на рубеже эпох. - Воткинск, 2009.
6. Коробейников А.В. Воткинская Нродная армия. 1918 г. Людской состав. -Ижевск: Иднакар, 2013. 128 с.
7. Архив ГПО Воткинский завод.Ф.1,Оп.1, Д.199.
8. Сборник документов. Из истории ВЧК 1917-1921 г.г. - М.: ГИПЛ. 1958.
9. Литвин А.Я.. Белый террор. - М., 2004
10. Архив Воткинского завода. Ф.1, оп.1. д.217 (без указания листов)
11. Коробейников А.В. Воткинское судостроение и Гражданская война (Очерки социальной истории и города и Завода). - Ижевск: Иднакар, 2012 . 190 с.
12. Архив Воткинского завода. Ф.1, Оп.1, Д.190
13. Воткинская газета № 131 от 9 декабря 1917 года
14. ЦДНИ. Ф.12, Оп.1а, Д.25
15. ЦДНИ.Ф.12, Оп.1а, Д.3
16. Ленин В.И. ПСС. Т.51
17. ЦДНИ.Ф.12, Оп.1а, Д.22
18. Лекомцев В.Г.. Междоусобная война (1918-1919 г.г.). - Воткинск, 1998
19. Правительственный вестник. - Омск, 1919. № 99
20. Правительственный вестник. - Омск, 1919. № 114
21. Коробейников А.В. О «бывалых днях» А.И.Турецкого./ Ижевско-Воткинское восстание. Красные мемуары. Часть 1. - Ижевск: Иднакар, 2013. С.105-119.
Комментарий издателя
Я благодарен судьбе за несколько личных встреч с воткинским патриотом Всеволодом Лекомцевым. Знакомство с его книгами и наши продолжительные беседы убедили меня, что он интересный и весьма эрудированный собеседник, страстный публицист и кропотливый исследователь. Много лет Всеволод «копает» местные архивы для того, чтобы прояснить малоизвестные аспекты Ижевско-Воткинского восстания и собрал большой объём материала по этой теме. Разумеется, всякие исторические публикации, исповедуя дух плюрализма, можно лишь приветствовать. Но, как мне кажется, определённый опыт историка и издателя даёт мне право высказать некоторые мысли, которые, с одной стороны помогут читателю объективно оценить публикуемый выше текст, а, с другой стороны, возможно, приблизят уважаемого коллегу Лекомцева к обще-
принятому стандарту научной публикации. Замечу сразу, что многое из того, о чём пойдёт речь ниже, я уже высказывал Всеволоду Григорьевичу и устно и письменно; поэтому обижаться на меня он не должен.
Итак, для чего же я взял на себя немалый труд оформить стандартный ссылочный аппарат к данной статье, отредактировал и несколько структурировал её? Ведь у меня, как, наверняка, и у вас, дорогой читатель с первых строк стало складываться впечатление, что автор текста не только стремится стяжать лавры первооткрывателя, что вполне объяснимо и похвально для исследователя, но принимает позу какого-то «диссидента», который имеет давние претензии к Советским органам госбезопасности в целом. Это, разумеется, его личное дело, но, как мне кажется, он с этим, с одной стороны, несколько запоздал, а с другой стороны, он стучится в открытую дверь. И, наконец, из-за недостаточной, на мой взгляд, строгости в формулировании исследовательских задач автор не только «растекается» в своём изложении, но и упускает из виду объёмный пласт весьма информативных источников. Порой ему становится явно важнее «обличить», а не сформулировать свой тезис и снабдить его соответствующей системой доказательств. По этой причине и выводы из его несомненно занимательного текста представляются далёкими от объективности.
*
Волей судьбы я оказался на службе в Воткинском горотделе КГБ на рубеже 80-90-х годов прошлого века. Разумеется, я не причисляю себя к последователям или идейным потомкам Владимира Линдмана, ибо занимался конкретным контрразведывательным обеспечением на порученном участке работы в условиях ежедневного конфликтного взаимодействия со спецслужбами противника; специфика нашей деятельности была совсем иной. Но я неплохо представляю себе общие закономерности функционирования правоохранительных органов, знаю их работу, как в силу полученного специального образования, так и на практике. Иными словами, полагаю свою профессиональную компетенцию в теме вполне достаточной для вынесения критических суждений.
Итак, буквально конспективно изложу лишь некоторые полемические замечания:
1. Автор ссылается на доклады, прозвучавшие на конференции, которая имела место в Ижевске в 2008 г., к 90-й годовщине Восстания. По его словам, там говорилось о том, что многие документы по Восстанию до сих пор не рассекречены. Мне трудно судить, кто мог произнести такие слова? Я на той конференции не был и те доклады имею лишь в печатном виде. Но все, подчёркиваю, все Протоколы Ижевской ЧК за 1918-19 годы, в которых идёт речь об осуждении повстанцев, сохранились. Они были рассекречены ещё в далёком 1992 году и находятся в свободном доступе в Архивном Фонде УФСБ по УР (Фонд № 10, Дела № 51 и 52). Я сейчас готовлю эти документы к публикации.
В этом же рассекреченном фонде имеются и многие десятки следственных дел за тот период. Ещё в начале 1990-х, в ходе реализации Указа о реабилитации
жертв политических репрессий в СССР, мне довелось держать в руках некоторые из дел этой категории. С указанными материалами работали в своё время наши земляки Н.С. Кузнецов, К.И. Куликов, П.Н. Дмитриев, Е.Г. Ренёв, А.Н. Гончаров, Е.Ф. Шумилов и другие. Правда, кое-кто потом опубликовал свои статьи и в упомянутом сборнике, и в иных изданиях без малейших ссылок на использованные фонды ФСБ, но это уже другой вопрос. Воткинском я пока не занимался, но, наверняка, и по этой теме чекистские документы в рассекреченном фонде № 10 или ином фонде ведомственного архива можно найти или хотя бы попытаться найти.
К слову, и дела с Приказами по местным органам ВЧК также имеются в архиве УФСБ по УР. В этих Приказах описана штатно-организационная структура органов, содержатся списки личного состава и многое другое. В ходе бесед с «архивистами в погонах» я выяснил, что данное учреждение работает в соответствии с действующим Законом об архивах в РФ, и, к тому же, как орган военизированной службы имеет строгую «вертикаль власти». Дел у них на хранении многие тысячи, и какое именно из них следует рассекретить, рядовые сотрудники сами не могут решать: рассекречивание есть процесс плановый, длительный и трудоёмкий; дела надо комиссионно изучить, написать несколько мотивированных постановлений и получить по каждому несколько резолюций. А дела с Приказами по местной ЧК за 1918-1919 г. элементарно не рассекречиваются лишь потому, что никто из исследователей с официальной просьбой об этом к руководству УФСБ по УР пока не обращался, и процесс рассекречивания никем не был инициирован.
Как бы то ни было, В.Г. Лекомцев изначально поставил перед собой захватывающе интересную, но трудновыполнимую задачу: он пытается реконструировать структуру и деятельность Воткинской ЧК, а также мотивы поступков её должностных лиц по очень ограниченному кругу источников из «гражданских» архивов, в которых нет и быть не может тех важных для разрешения вопроса по существу документов, что хранятся в архивах ведомственных. Эти сведения, как было сказано, уже доступны исследователям, либо при их минимальных усилиях могут стать доступны. Но вместо обращения к источникам наш коллега даёт волю воображению. К чести В.Г. Лекомцева стоит сказать, что он осознает особенности своего фантазийного метода, и мы отмечаем в тексте часто употребляемые им, так сказать, в порядке самокритики, ремарки относительно гадательности некоторых его тезисов.
2. Автор призывает выявлять имена расстрелянных лиц, причастных к Восстанию и вносить их в Книгу Памяти. Что же, выявление имён погибших соотечественников есть дело благородное. Только вот какая заковыка: вовсе не все лица, расстрелянные тогда по Протоколам Коллегии ЧК или её Карательными отрядами, в соответствии с нормами действующего Закона о реабилитации, подлежат этой реабилитации. Конечно, есть нескольких сотен репрессированных Ижевско-Воткинских повстанцев, на сегодня вполне достоверно известных. Но те, кто был уличён в совершении политических преступлений в
соответствии с существующим тогда, на 1918-19 год законодательством, чьи составы являются квалифицированными или сложными - все эти лица не реабилитированы до сих пор. Прежде всего, речь идёт о тех, кто вступил в Народную армию добровольно, и не просто агитировал против большевиков, но служил в контрразведке, участвовал в избиении заключённых или в расстрелах политических противников. В своё время каждое из следственно-судебных дел было изучено специалистами, и по каждому лицу было вынесено письменное решение о реабилитации, либо об отказе в ней. Соответственно, тех, кому было в реабилитации отказано по причине реальности совершённых преступлений, в официальные Книги памяти не включают. Иными словами, в этих Книгах мы найдём лишь часть имён Ижевско-Воткинских повстанцев.
3. Мы располагаем архивным автографом Председателя Вотскинской ЧК: сам он пишет свою фамилию как Линдман, и документ этот будет нами в ближайшее время опубликован. В.Г. Лекомцев называет В. Линдмана преступником. При этом он упоминает о руководящих документах, которые руководство страны принимало тогда для регламентации деятельности правоохранительных органов. Но если этот Председатель ЧК действовал в рамках компетенций, установленных Законодателем того времени, то какие именно Законы или служебные инструкции Линдман преступил? Автор не говорит об этом.
При этом совершенно непонятным остаётся и гипотетический, но постулируемый автором мотив Линдмана заниматься изготовлением фальшивых «расстрельных» списков: где он нашёл время и силы, чтобы изготовить фальшивку для того, чтобы она потом достались командованию Белой армии и современным исследователям? Как он обеспечил потом дохождение фальшивки до адресата? И, главное, зачем?
4. Следует подчеркнуть, что тот список, что был опубликован С.С. Бал-масовым - это именно «расстрельный» список; судя по форме, его вели вовсе не те, кто занимался оперативной разработкой, арестом, следствием и осуждением
повстанцев. В нём нет ни общего списка арестованных, в котором, как видно из
21
ижевских дел, доля осужденных к ВМН колеблется по месяцам от 30 до 10%, ни фамилий тех, чьи дела были тогда же прекращены за недоказанностью или за отсутствием состава преступления, и доля которых, соответственно, составляла от 70 до 90%. Иными словами, этот список вели «исполнители ВМН», и он ни в коей мере не отражает объёмов деятельности правоохранительного органа в целом. Поэтому, там, где В.Г. Лекомцев отмечает «затухание» работы Вот-кинской ЧК при одновременном и необъяснимом увеличении её штата (?), мы никакого противоречия не видим. К слову, впечатление об увеличении штата в Воткинске, которое сложилось у автора на основании изучения документов бывшего партархива, скорее всего, ошибочно: как видно из Протоколов в указанных делах из архива УФСБ в Ижевске здесь, с декабря 1918 г., сокращение штата сопровождалось и пропорциональным уменьшением количества задержанных и осужденных.
21 К расстрелу, как к высшей мере наказания (ВМН)
Известно, что работа правоохранительных органов, создаваемых любым государством во все времена, направлена на профилактику и пресечение противоправной деятельности для стабильного существования производственной системы общества: и осенью 1918 г. в Ижевске и Воткинске чекисты не имели ни цели, ни возможности убить как можно больше соотечественников из числа бывших повстанцев-заводчан. Ибо в условиях Гражданской войны и разрухи наши заводы, едва-едва сохранившие работоспособность, были завалены военными заказами, а с учётом катастрофических потерь личного состава за счёт тех, кто отступил в «Колчаковию», каждый квалифицированный работник был на счету. Отсюда и явная тенденция (которую мы с фактами в руках покажем в ближайшей книге): массовые осуждения повстанцев к ВМН, имевшие место в первые дни после Восстания, в дальнейшем уступают место совсем иным мерам: штрафу, тюремному заключению, исправительным работам или общественному порицанию. А подавляющая масса арестованных повстанцев тогда же была оправдана по реабилитирующим обстоятельствам и вернулась к созидательному труду. Так что трудно пока, без изучения чекистских документов, однозначно судить, увеличивался штат Воткинской ЧК по мере хронологического удаления от окончания Восстания, либо наоборот, он уменьшался при сокращении числа смертных приговоров, но «демонизация» чекистов и лично Линдмана в историческом труде явно не уместна.
5. Указанный список из книги С.С. Балмасова уже становился предметом исследований: о нём писали С.А. Жилин в книге «От Прикамья до Приморья», Е.Г. Ренёв на портале «Ижевские архетипы», подробный анализ его имеется и в моей книжке «Воткинское судостроение и Гражданская война» в главе «Изучаем расстрельный список». И, как говорится, не только «правила хорошего тона», но и стандарт научной публикации требуют от исследователя знакомиться с работами предшественников по теме, и, по меньшей мере, упоминать о них в связи с собственной интерпретацией давно известного источника. Но никаких указаний на работу коллег в статье В.Г. Лекомцева мы не видим и лишь надеемся, что они будут сделаны в последующих его публикациях.
6. Если говорить не о содержании, а о внешней стороне, о форме и тоне статьи, то не может не броситься в глаза, что дорогой коллега продолжает творить в традиции «сенсационных обличителей». Дань этой традиции отдали многие наши краеведы: в давнее время свои весьма эмоционально окрашенные тексты без достаточных ссылок на исторические источники опубликовали Е.Ф. Шумилов, И.И. Кобзев, и многие забытые ныне журналисты. Этим отчасти «грешил» даже талантливый и искренний историк-литератор С.А. Жилин, статьёй которого мы открываем данный сборник. Наверное, тогда, два десятилетия назад, при отсутствии тех информационных ресурсов, которые мы имеем сегодня благодаря Интернету, данная форма подачи материала была единственно возможной и оправданной. Но стоит ли придерживаться её сегодня?
Как бы то ни было, публикуемая статья В.Г. Лекомцева есть яркий документ нашего «смутного» времени, когда никакой единой устоявшейся точки
зрения на события Гражданской войны нет, да и быть, наверное, уже не может. И, хочется верить, что даже при всех её вышеотмеченных особенностях эта статья, уже в силу объёма сконцентрированного в ней труда и поставленных в ней вопросов, займёт своё место в историографии Ижевско-Воткинского восстания и послужит основой дальнейших исследований.
