CC BY
15ВОПРОСЫ БАШКИРСКО-КАЗАХСКИХ ИСТОРИКОЛИТЕРАТУРНЫХ СВЯЗЕЙ И ПОЭТИЧЕСКОГО СОЗВУЧИЯ СЛОВЕСНОГО НАСЛЕДИЯ
Ключевые слова: башкирско-казахские историко-литературные связи, поэзия, словесность, наследие.
Keywords: the bashkirsko-Kazakh historico-literary communications, poetry, literature, a heritage.
Аннотация: В статье прослеживаются башкиро-казахские историколитературные связи общность поэтического наследия.
Аbstract. In article the bashkiro-Kazakh historico-literary communications a generality of a poetic heritage are traced.
Велико значение поэтического созвучия словесного творчества в истории развития мировой литературы. Роды литературы (эпос, лирика, драма) несут в себе как общечеловеческий характер, так и национальное своебразие содержания и формы художественного произведения. Общее художественно-эстетическое мировозрение, заложенное в фольклоре и литературе народов мира, представляет собой гуманистические принципы, свойственные художественному мышлению. Братские тюркские народы имеют богатое словесное наследие, сформированное и развитое с древних времен цивилизации саков, гунов, тюрков.
Фольклорное и литературное наследие башкир и казахов знаменуется многовековой преемственностью, созвучием. Исторический путь башкирского и казахского народов берет свое начало с общетюркского этапа.
По современным научным сведениям, башкиры (по-тюркски -«главные волки, то есть «вожаки») впервые упоминаются в письменных источниках 1Х-Х вв.
«Казахи и башкиры - родственные народы, имеющие много общего в быту, языке, традиции, поэтому многие жыры и дастаны о батырах и биях считаются их общим достоянием» [1, 208-209.]. В период формирования башкирского языка активное общение башкир с казахскими племенами жагалбайлы, тама, табын, керей, канлы, аргын, байулы, жетиру способствовало взаимному сближению двух народов, их культурно-духовного наследия. Башкирский литературный язык, принадлежащий к кипчакской группе тюркской семьи языков, сыграл немаловажную роль в сохранении духовного единства и близости двух народов.
Жанры башкирского фольклора и литературы подтверждают поэтическую близость словесного творчества казахов и башкир. Башкирские пословицы и поговорки, сказки, сэсэн кобайыры (анологичные казахским толгау) [2, стр. 131 ], терме, эпические дастаны («Акбоз ат», «Козы Корпеш - Баян Сулу», «Кусак бей», «Кунгур бука» и др. ), исторические жыры («Салауат», «Азамат», «Орал»), легенды («Зулхида», «Шаура», и др.), представляя лучшие образцы национального художественного мышления, находят живое созвучие, перекликаются с казахским образцами [3, 96-113].
Башкиры - народ со сформированной государственностью, прошедший многовековой путь воина-героя. Их фольклор и устное авторское литературное наследие заняли достойное место в мировой сокровищнице словесного искусства. Авторская башкирская литература прошла свой уникальный путь формирования и развития. Видные поэты и писатели внесли значимый вклад в художественно-эстетическое просвещение потомков. Это С. Юлаев (1752-1800), Т. Ялсыгул (1787-1838), А. Каргалы (1784-1825), Г. Салихов (1794-1867), Ш. Заки (18251865), Г. Сокрый (1826-1889). Они по праву являются основоположниками башкирской национальный литературы. Линию развития башкирской литературы в русле мировой цивилизаций продолжили М. Умбетов (1841-1907), М. Гафури (1880-1934), С. Кудаш (1894-1993) и др.
Развитию башкиро-казахских историко-литературных связей способствовала творческая и организационная деятельность видных мастеров слова. Большой вклад в это благородное дело внес и вносит и «Педагогический журнал Башкортостана», публикуя работы на указанную тематику [4].
Башкирские писатели в своих произведениях заложили традицию описания казахского быта.
В начале ХХ века в медресе «Галия» (г. Уфа) вместе учились будущие писатели казахского и башкирского народов. В этом медресе получили образование в 1905-1918 годах башкир С. Кудаш с казахами Б. Майлиным, Ж. Тлепбергеновым, Х. Басимовым,
Н. Манаевым и др., они выпускали первый казахский рукописный журнал «Садак». С. Кудаш в 1913-1915 годах работал учителем в аулах Кустаная. Сайфи Кудаш считал своими наставниками видных акынов казахской традиционной поэзии; признавая Нуржана Наушабаева (представителя исламской просветительской поэзии) своим учителем, а первые стихи писал на казахском языке. Впоследствии в книге мемуаров «По следам молодости» он говорит еще об одном наставнике - Абае, по мотивам стихов которого Кудаш строил сюжеты собственных произведений. Две его статьи об Абае («Абай Кунанбаев» // газ. «Кызыл Башкуртстан» 19. 08. 1945; «Мой наставник» // газ. «Казак адебиети» 25.05.1971) вышли на башкирском и русском языках. С. Кудаш внес значительный вклад в укрепление башкиро-казахских литературных связей.
В мемуарах М. Гафури «В золотых недрах поэзии» (1931 г.) документально описан быт казахского общества. Роман-эпопея М. Ауэзова «Путь Абая» переведен на башкирский язык. Также сохраняется и поныне традиция перевода на казахский язык произведений башкирских писателей. Пьеса М. Карима «В ночь лунного затмения» долгие годы не сходит со сцены казахских театров.
Поэтическое созвучие башкирской и казахской литератур выявляет близость художественного мировосприятия двух народов. Особо ярко эта тенденция проявилась в творчестве С. Юлаева, которое условно можно разделить на три периода: первый -романтический, период патриотической и пейзажной лирики, напоенной родной природой, Отчизной («Родная земля», «Мой Урал», «Юрта» и др.).
Кобайыры (толгау), которые акын посвятил родной земле, отличаются особым лиризмом, дидактико-философским содержанием. Кобайыр «Туган елим» выражает горячую любовь к Отечеству и передает в романтических нотках удивительную красоту родного края:
Навек восхваляю,
Навек воспеваю
Снежные вершины Урала,
Стремящиеся к небу.
Ослепительную красоту Г орных хребтов [3, 103].
Очевидно поэтическое созвучие в плане пейзажных зарисовок кобайыров Салавата «Родная земля», «Мой Урал» и стихов казахского акына Махамбета «В заброшенном Нарыне» и «В Нарыне». Художественно-изобразительные средства в произведении «Родная земля» Салавата находят свое продолжение в пейзажных зарисовках «Моего Урала». Поэт уместно применяет здесь сравнения, эпитеты, метафоры, олицетворение, чтобы придать романтическую и реалистическую окраску взаимосвязям человека и природы:
Мой Урал, взметнувшийся к небу!
Вершины купаешь в солнца лучах.
Ночью при лунном свете Золотится Урал.
Днем при солнечном свете У подножия Уральских гор Зеленый ковер степей Повсеместно радует взор.
И цветы, и соловьи Создателю служат смиренно.
И радостный восход,
И грустный закат
Встречают и провожают
Птицы пеньем вдохновенным [3, 103-104].
В стихах Махамбета, посвященных родному краю - Нарыну, переплелись разные чувства: и восхищение его красотой, и мечты о будущем, и печальные раздумья - элегия о его настоящем:
В позаброшенном Нарыне,
Многоводный есть Тенгиз.
По берегам его растет Дикодевственный камыш.
...Многоводный Урал,
Берега покрыты снегом.
Берега - высокий яр.
Тальник есть там жингил,
И курганы, и ковыль.
... Там топтали степь куланы
и курлыкали фазаны.
... Там отары достигали Вплоть до тысячи голов,
А в отдельно взятом стаде Были как у верблюжат!
... Щавель там растет лопатой...
В войнственных стихах Салавата передана художественными средствами мощь батыров, величие их героических походов. В башкирском и казахском толгау акынов и жырау лирические думы о родине, патриотическая, гражданская лирика приобретают характер элегии. Во второй части названного кобайыра природа доводит до нас печаль поэта, его невольную разлуку с отчим краем.
Тоска по родине - значимое, прекрасное чувство человека, она по праву является одной из вечных тем акынской поэзии. Деятель мирового масштаба, ученый-поэт Абу Насыр аль-Фараби, находясь на учебе вдали от родины, также выражал свою любовь к родным местам стихами:
Вдали моя родина, отчий мой край...
Помчусь скакуном быстроногим домой!
... Но устал я, ослабли и крылья мои,
Смотрю я вдаль с понятной тоской.
... Слышу я родные голоса,
Чувствую: трепетно раскрылся лепесток...
Ощутил я этот сладостный миг.
... И опять мой голос грустный поник... [6, 83-85].
Английский поэт-романтик Дж. Байрон, будучи на чужбине, перипетии судьбы, притягательную силу родимой земли сумел выразить образно. Так, в стихотворении «Лань» данные чувства получили такое воплощение:
Прямо растущая на почве родной,
Красива, горделива и властна,
Ты пальма, будь довольна судьбой И радуйся доле своей всечастно.
Принести тебя насильно -Зачахнешь в чужом краю И буря согнет крону твою.
... А мы как листья сухие, что гонит ветер судьбы.
Не дан нам покой У отчих могил [7, 16-17].
Национальной герой башкирского народа, поэт Салават Юлаев в произведениях «Родная земля», «Мой Урал» переживает те же чувства. Ностальгия лирического героя, его тонкий психологизм, картины родной природы, которые герой видит и во сне, в элегии передаются посредством олицетворения:
Судьба угнала далеко От родного порога, отчего дома.
Но снится каждый день Отчизна, родная природа:
Моя родная степь,
Озера с привкусом меда,
Долины, рощи, леса,
Любимый красавец Урал.
Ветер дует с Отчизны,
Несет благую весть
От тех, с кем простился, сожалея...
Моя родная степь,
Озера с привкусом меда,
Гордый красавец Урал -Увидеть вас мечту я лелею... [3, 103].
Национальная самобытность стихов акына также насыщена гражданским пафосом, патриотизмом. Степь Башкирии, леса, долы, долины, величественный Урал описаны ярко, рельефно, впечатляюще. Его стихи «Моя юрта», «Сандугаш» («Соловей») заключают национальный колорит быта на фоне живописной природы, в них чувствуются как романтические, так и реалистические нотки.
В стихотворении «Моя юрта» передан подлинный быт башкир, родной пейзаж, эстетическое воздействие ночного дыхания степи:
Моя юрта
на берегу серебристой реки.
Душистые соцветия рядом растут,
Неподалеку озеро.
Там пасется табун.
Сижу на почетном месте.
Близкие, родные -
Рядом все они.
Мой дом открыт для всех. Свободен и я.
Ночью слушал молча Песню соловья.
Как сладостен Этой ночи миг.
Ночи без сна
Проводить я привык [3, 106].
В стихах гармонично переплетаются перепевы птиц, говор реки, аромат цветов и добрые взаимоотношения родных - все это способствует спокойному, но сложному миросозерцанию лирического героя.
В стихотворении «Сандугаш» («Соловей») лирический герой пытается понять печаль птичьего пения:
Тишь ночная. В лесу -
Печальная трель сандугаш.
Земле ли, небу ли -
Кому поет она свою тоску?
Внемлет ли Солнце?
Внемлет Луна?
Может, выслушает ее
Одинокая звезда?
Степь широкая?
Зеленая трава?
Не знаю я,
Кому она нужна... [3, 106].
Ряд стихов Салавата продолжают традицию гражданственности, героизма, завещанную предками. В стихотворении «Битва» военные подвиги передаются в таком идейном ключе:
... В походах не слезая с седел,
Защищали интересы народа.
Заставив согнуться врага,
Смерть побеждали силой.
Не сломала их буря,
Не устрашил дракон.
Не поддавались чарам дивов,
Победу несли на древках знамен.
Сколько же было дивных героев!
Поддержите меня, их аруахи (духи)
Дайте силу в трудный час,
Разгоните страхи... [3, 104-105].
С этим кобайыром акына созвучна тема героизма в казахских толгау. К примеру, в толгау Шалкииз жырау идейно-тематическое содержание близко к стихам Салавата; в толгау передан обобщенный образ воина-защитника:
Есть храбрецы, победившие тысячи,
Есть скакуны, не знающие устали,
Есть батыр, для которого нет преград.
Опоясанный тяжелым мечом,
Каждый день сражается с тысячей.
Намокает одежда от вражьей крови,
Но его не касаются руки врагов.
Не знает он пощады,
Пули метко посылает.
И завидя лишь его, враг поспешно убегает.
На игрищах батыр легко ломает топоры.
... Есть ханы - народа оплот.
Как лука тонкой стрелы Стремителен их полет.
Надежны и прочны они,
Как по реке несущийся плот.
Есть ханы и бии беспристрастные,
Достойные народа хвалы... [8, 48-49].
Кобайыр акына Салавата и толгау Шалкииз жырау продолжают традиции мировой литературы в изображении романтического героя. Поклонение аруахам (духам) предков - древний ритуал тюрков. Обращение к аруахам, затем к коню с просьбой поддержать в трудный час («Поддержите меня, аруахи!», «Мой верный скакун, крылья расправь!») в поэзии Салавата искусно переплетает реалии воинской жизни с художественным вымыслом:
Крови моей жаждут Три сотни врагов впереди А скольких побил я один
и пролил сколько крови!
Повержен, разгромлен мой враг.
Сижу у берега реки.
Все повторяю клятву, что дал я роду своему:
«Не победить меня врагу, благодаря Аллаху.
В борьбе за волю-свободу Получу народа хвалу» [3, 105].
Индивидуализация героической личности в лирическом русле толгау - поэтическая особенность, свойственная и башкирской, и казахской поэзии.
И в казахских толгау часто даются эффектные описания победоносных походов батыров, живописные картины битв. Доспамбет жырау своего лирического героя, вернувшегося с поля битвы с победой, его психологический портрет преподносит в таком ключе:
Тяжел мой обоз в походе,
Возглавил я поход,
Далек наш путь!
Взяв в руки оружие,
Возглавил я войско, не сожалею.
Стрелял я врагов, не жалею... [8, 32-34].
В произведении автор передает психологический настрой, дух воина, свойственный тюркским батырам.
Поэзии башкирских и казахских акынов-жырау типично лирикопсихологическое воспевание сопереживания живых существ во взаимосвязи человека и природы. Так, в стихотворении Салавата «Пуля» передано сожаление стрелка, нечаянно сбившего птицу вместо врага.
Песни-поучения, песни-наставления (всиет, бата) в башкирской и казахской поэзии выявляют особенности ее художественно-эстетического мировоззрения. В стихотворении Салауата «Жигиту» в первом четверостишии выражена аллегорически народная мораль:
Высоко в небе летает кречет,
Но выше его взмывает сапсан,
Но намного выше сапсана Беркута парящий полет [3, 105].
Второе четверостишие написано по образцу бата-наставления молодым:
Жигит, как беркут тот, будь храбрым.
В беде не оставляй друзей.
В битве подобно грозному льву Беспощадно рази врагов. [3, 105].
Этому стихотворению созвучны думы Махамбета:
... Отпрыск гордого кырана,
Раз взлетевший выше гор,
Он гнездо задубит живо.
Сын же предков благородных,
Если враг за косогором ... ждет его нетерпеливо.
... Дух мужей во время мира Не старайся в бой запрячь.
Коли цель недостижима,
То напрасно ты не плачь [5, 89].
Прочность литературных связей башкирского и казахского народов проверена временем. Мгноговековые контакты сохраняются благодаря поэтическому созвучию фольклорного наследия и творчества видных акынов, писателей, жырау. Общность исторических судеб, особенность художественного мышления тюрков гармонично вплетаются в поэтическую систему народов.
Фольклор и литературное наследие башкир и казахов, обладая огромным художественным и воспитательным потенциалом, могут и в дальнейшем служить основой для последующих исследований.
1. Казахстан: ¥лттьщ энциклопедия. - Алматы: «Казаі^
энциклопедиясыньщ» Бас редакциясы, 1999. - Т. 2. - 720 б.
2. Эдебиеттану терминдерініц сездігі / Курастырушылар: З. Ахметов, Т. Ша^баев. - Алматы: Ана тілі, 1996. - 240 б.
3. Баш^урт едебиеті // Келімбетов Н., Канафин Э. ТYркі халы^тары едебиеті (орта мектептщ 10-сыныбына арналган о^улыщ-хрестоматия). - Алматы : Рауан, 1996. - Б. 96-113.
4. Педагогический журнал Башкортостана. Уфа, 2005. №1; 2008. №6(7).
5. Махамбет. Жыр-жебе. Стихострелы [Текст] / пер. с казахского Б. Карашина. - Алматы : Дайк-Пресс, 2003. - 150 с.
6. Ежелп дэу1р эдебиет : хрестоматиялыщ о^у хуралы. - Алматы : Ана тл 1991. - 280 б.
7. Байрон, Джордж. Те^з кекжалы: елеидер мен поэмалар / Ауд. Г. Кайырбеков. - Алматы : Жалын, 1997. - 304 б.
8. Бес гасыр жырлайды: 2 томдьщ / Курастыр. М. Магауин, М. Байділдаев. - Алматы: Жазушы, 1989. - Т. 1. - 384 б.
