CC BY
223
КУЛЬТУРА
УДК 18 й01: 10.12737/7584
ВОПЛОЩЕНИЕ ИДЕИ ВЕЧНО-ЖЕНСТВЕННОГО В ЛИРИКЕ А. БЕЛОГО И ЕГО АНАЛИЗЕ ТВОРЧЕСТВА А. БЛОКА
Иванова Ирина Сергеевна, кандидат философских наук, доцент кафедры философии, культурологии и политологии Московского гуманитарного университета,
Lesnaya10@yandex.ru, Российская Федерация
В статье сравниваются представления А. Белого и А. Блока о Вечной женственности, указывается, что в книге «Золото в лазури» А. Белый уходит от конкретного образа Души Мира и изображает ее как абстрактную Вечность, но в лирике А. Блока он ценит именно зримые образы женщин и России, являющиеся конкретно-чувственными воплощениями идеи Вечно женственного. Выступая на посвященном памяти А. Блока заседании Вольной философской ассоциации, А. Белый показывает, как данная абсолютная идея диалектически развивалась на протяжении всего творчества поэта, воплощаясь в ряде относительных идей и их образных ипостасях. На основании материалов, представленных А. Белым, автор статьи демонстрирует закон отрицания отрицания применительно к идее Вечно женственного в лирике А. Блока. В статье указывается, что понимание идеи Вечно женственного А. Белым и А. Блоком телеологично, трасцендентно и эсхатологично. Цель ее духовная, а вовсе не политическая революция, обращение людей к нравственному совершенствованию и жизни в гармонии с Богом.
Ключевые слова: Вечно-женственное, закон отрицания отрицания, телеологичность, трансцендентность, эсхатологичность, духовное самосовершенствование
В данной статье мы ставим целью осветить представления А. Белого о Вечной женственности, душе Мира и то, как, по мнению данного символиста, религиозно-философская идея должна воплощаться в творчестве. Предметом исследования являются стихи А. Белого, а также его выступление на заседании Вольной философской ассоциации, посвященном кончине певца Прекрасной Дамы А. Блока, на котором он указывает, что этот национальный поэт образцово воплотил в своей поэзии абсолютную идею Вечной женственности в разных, необходимых для полного раскрытия, божественных смыслов ее развития. Задачами исследования являются выявление общего и различного в представлении о феноменах вечной Женственности и Мировой Души у А. Белого и А. Блока — поэтов, для которых эта тема была актуальна, связана напрямую с их миро-видением и смыслом творчества. Поэтическое воплощение идеи Мировой души мы видим в сборнике А. Белого «Золото в лазури» (из-
дательство «Скорпион», 1904 г.), посвященном матери поэта. Уже в этом посвящении видна органическая связь А. Белого с Душой мира, одним из компонентов которой является материнство, не только земное, а и небесное. Сама тема материнства весьма оригинально звучит у данного поэта при разборе воплощения идей Вечной женственности в творчестве А. Блока, о чем мы будем говорить подробнее при изучении его выступления на открытом заседании Вольной философской ассоциации 28 августа 1921 г. В поэзии и у А. Блока, и у А. Белого Вечная Женственность связана с образами Зари и любви. В стихотворении «Вечный зов» при явлении поэту зари звучит «Этот вечный напев: «Объявись — зацелую тебя». Заря связана не только с любовью, но и с молодостью. В стихотворении «Осень» в одном ряду стоит воспоминание о молодой любви и заревых огнях. Женственность через любовь связана с вечностью, которую А. Белый понимает как время вечной любви. Заря также в понимании
А. Белого соединена с мировой душой. В стихотворении «Душа мира» он пишет: Вся лучистая — Золотая заря, Мировая Душа [1, с. 58].
Компонентами мировой Души в данном стихотворении являются новизна, красота, притягательность, праздничность:
За тобою бежишь, как на пир [1, с. 58].
Кроме того, важнейшими сторонами мировой души являются ее небесное и земное сочетание, то, что в античности было представлено Афродитой Земной (Пандемос) и Афродитой Небесной (Уранией). Являясь в мире земном как феномен, Мировая Душа — это и ноумен1. К ее постижению, как к горизонту, можно лишь приближаться, но как нельзя достичь земному человеку горизонта, так нельзя ему познать Мировую Душу. С ней можно только слиться в Вечности. Мировая Душа в одноименном стихотворении А. Белого шелестит: «Я здесь, где цветы» [1, с. 58]. Но человек понимает, что это лишь его обманчивое представление, когда желаемое выдается за действительное. «Ты там!» — восклицает поэт [1, с. 58]. Эти же две стороны Мировой Души, почти теми же словами, отмечает А. Блок в стихотворении «Мне страшно с тобою встречаться» [4, кн. 1, с. 245]. Правда, в контексте лирики А. Блока происходит персонализация образа названного феномена. Это его возлюбленная, которая кажется земной женщиной, а на самом деле является идеальной, небесной, не человеком, а богиней. У А. Белого такая прямая конкретизация — редкость. Он работает с абстрактными образами, соответствующими в философии абстрактным понятиям, хотя у А. Блока ценит именно изоморфное выражение идеи (это видно из выступления А. Белого на заседании Вольной философской ассоциации, в котором он касается трактовки образов Мировой души и Прекрасной дамы, Вечной женственности у А. Блока). Если продолжить говорить не о сходстве, а различии в раскрытии тем Мировой Души и Вечной Женственности
1 НОУМЕН (греч. — мысленное, умопостигаемое) — понятие, применяемое Платоном для характеристики трансцендентных идей, которые, по его учению, образуют идеальные архетипы, прообразы чувственно воспринимаемых вещей (прим. ред.). М1р://д1с.асадет1с.ги/д1с.ш1/епс_рЫ1о8орЬу/2841/% П0%9П%П0%9Е%П0%Л3%П0%9С%П0%95%П0% 90 (дата обращения: 21.12.2014).
у А. Блока и А. Белого, то можно заметить, что, во-первых, в книге «Золото в лазури», в отличие от книг А. Белого «Королевна и рыцари», «Звезды», нет любимой героини в конкретном женском образе, который трансформируется, видоизменяется, но все-таки сохраняет исходные черты и остается именно конкретным и зримым. Во-вторых, его возлюбленной является именно Вечность, запредельная, всегда неземная, женственная. Вечность у А. Белого не антропоморфна, это некое пространство любви, свободы и блаженства, находящееся за пределами земного бытия, царство лазури, света, солнца, тепла, которое только является человеку при жизни, но открывается его душе после смерти. Вместе с тем, это пространство живое, чувствующее, мыслящее, подобное божественному мировому разуму Г.В.Ф. Гегеля. При его описании применяется прием олицетворения. Как правило, образ Вечности возникает высоко в небе или на горах, что подчеркивает надмирность этого феномена. Само написание одной из граней Мировой души Вечная-женственность у А. Белого всегда через дефис подчеркивает две как бы равнозначных стороны феномена — вечное и женственное. Само сравнение с гегелевской концепцией мироздания и развития наводит на мысль, что в философии можно объединить три силы, описанные философами отдельно: Мировую Душу, мировой разум и мировую волю в образе некоей символической философской Троицы, в которой мировой разум будет подобен Богу-отцу, Мировая Душа — Богу-сыну, а мировая воля (не в точном Шопенгауэровском описании, а более в религиозном) — духу. А. Белый не писал этого, но дал почву для подобных размышлений. Однако поэт считал себя, а также А. Блока, философом. Интересно определение философа, данное А. Белым: «Философ не тот, кто, кто пишет кипы абстрактных философских книг, а тот, кто переживает свою философию во плоти». На мой взгляд, это очень возвышенное определение: писать философские исследования можно и не предлагая своей особенной философской картины мира, а всего лишь высказывая свое мнение по тому или иному вопросу. Чтобы иметь свою философию, надо быть либо гением, либо, по крайней мере, незаурядной личностью. Переживание своей философии во плоти — эта первая проверка истинности теории практикой, когда строитель дома доказывает, что в его построй-
ке можно жить, сам поселяясь в ней, когда архитектор, проектировавший мост, встает под него и велит пустить по этому мосту машины, подчеркивая тем самым, что если он ошибся, то готов нести расплату, погибнув под обломками. И действительно, ложная философская картина мира приводит к гибели ее создателя и общества, поверившего ему. Само знание как переживание полученной объективной информации, как личный духовный опыт, отражающий духовные искания человечества, на мой взгляд, важнейшее из всех знаний. Поэтому особенно важно вслед А. Белым подчеркнуть, что поэты Серебряного века, в том числе А. Блок, не просто продолжали теорию о Душе мира, Вечной Женственности, но и переживали ее в особых мистических состояниях: В. Соловьев — в любви к являвшемуся перед ним видению Софии; А. Блок — в любви к Деве, Заре, Купине, которая меняла свой облик, оставаясь выразительницей идеи Вечной Женственности то прямо, то косвенно, то от обратного своего антипода; А. Белый — в мистической любви к Вечности, царству лазури, Нине Петровской, Л. Менделеевой, а также к Анне Тургеневой, ставшей для него королевной, прототипом Кати из романа «Серебряный голубь», к Клавдии Николаевне Васильевой, сделавшейся впоследствии женой поэта. (Воплощение любви к конкретным возлюбленным А. Белого в его творчестве мы рассмотрим в следующей статье). Приступая к анализу воплощения идеи Вечной Женственности А. Белым в его выступлении на заседании на Вольной философской ассоциации, хочется отметить, что А. Белый, как и В. Соловьев, феномен Вечной Женственности представляет именно как идею. Заслугой А. Белого является то, что он в ряду женских образов, сменяющих друг друга, увидел воплощение единого даже четче, чем видел это сам А. Блок, который стержнем объединения лирических героинь представлял свою личность.
А. Белый показал, что линия соединения может быть иной. За рассуждениями А. Белого видится платоновский и гегелевский поход к миропониманию, когда сначала в объективном идеальном мире существует некая относительная идея, которая в мире земном реализует себя через ряд идей относительных в конкретных формах. И это тоже знаменательно, потому что учение о Вечной Женственности, Душе мира — это учение, зародившееся в рус-
ле идеалистической философии. А. Белый, исследуя воплощение идеи Вечной Женственности в творчестве Блока, в различных образах лирических героинь поэта видит ипостаси Вечной Женственности: ««Прекрасная дама» изменяет свой облик во внутреннем мире. Она продолжает это изменение, делаясь незнакомкой, раздваиваясь между незнакомкой и «звездой», ... в проститутку... Ангел над революционером... она не умерла, она только переменила имя. Революция встает, она есть душа человеческая» [2, с. 28]. А. Белый прослеживает органическую связь образов всех лирических героинь, доказывая, что поэма «12» — логическое продолжение лирики А. Блока, посвященной служению Прекрасной Даме, душе мира. Он предостерегает от вульгарно-примитивного понимания поэмы: раз впереди Иисус Христос, значит, А. Блок принял и одобрил политическую революцию. Он предлагает, напротив, понимать поэму «12» как начало преобразований, а не завершение их. Это «начало. светлого воскрешения Христа и Софии, России будущей. через углубление революции до революции жизни. до изменения наших чувств, наших мыслей, до изменения нас в любви и братстве.»
Их было много. Но одною чертой соединил их я.
Одной безумной красотою, чье имя —
страсть и жизнь моя [4, т. 3 с. 487].
А. Белый, не называя закона отрицания отрицания, в какой-то мере следует ему в своем разборе образов-ипостасей идеи Вечной Женственности, хотя и не выделяет четко фазы: тезис, антитезис, синтез. Вслед за данным поэтом и философом их можно обозначить примерно так.
Первый этап — вера в преображение мира через поклонение Вечной Женственности, богине.
Тезис — Жена, облаченная в солнце (стих. А Блока «Верю в Солнце завета») — идея вести о грядущем духовном преображении мира с помощью религии.
Антитезис — Прекрасная дама — конкретное воплощение Вечной Женственности в земной женщине.
Синтез — Дева, заря, Купина — земная женщина, несущая в себе небесные, божественные возможности.
Второй этап — антитезис первого: «Разочарование в идее преображения мира при
помощи Вечной Женственности, видоизменение ее символики». « На желтой полоске зари багровый качается хохот».
Тезис — Дева, заря, Купина — земная женщина, несущая в себе небесные, божественные возможности.
Антитезис — Вавилонская блудница, Ложный зов.
В изложении А. Белого — рассмотрение образов Ночной фиалки, блудницы, Проститутки.
Синтез этап — Россия, Национальная Душа мира.
Третий этап — синтез первого и второго «Преображение мира при помощи служения Душе мира, Соборной душе России, через духовную революцию».
Тезис — Россия — воскресшая Вечная Женственность, невеста, жена.
Антитезис — Россия — страшный мир.
Синтез — в России не умерли черты души мира. Преображение мира при помощи служения Душе мира, Соборной душе России через духовную революцию.
Как известно, при действии закона отрицания отрицания происходит приращение позитивного смысла, снятие негатива и качественно новое преобразование феномена либо в жизни, либо в сознании человека, а часто и в той, и в другой области. Что же снимается в качестве негатива при развитии идеи преобразования мира при помощи Вечной Женственности у А. Блока? Следуя за текстом А. Белого, ответим, что снимается индивидуализм и сатанизм и все женское, а также вообще духовное, точнее антидуховное, что с этими категориями связано. Приращение же смысла идет через обогащение космической мировой души всеми лучшими компонентами, которые есть в земной душе России. Сам А. Белый пишет об этом так: «Блок становится, прикоснувшись к земле, тут впервые нашим национальным поэтом. Он понял, что София не может быть без оправы человеческой, но он понял еще и то, что эта оправа без народной души, без прикосновения к корням народности не может дать плодов... «О Русь моя! Жена моя!» Вот кто прекрасная Елена, которую он вывел из хаоса» [2, с. 31—32]. Происходит процесс взаимодействия земного и космического, при котором земное просветляется до божественного, а божественное снисходит до человеческого, чтобы преобразить его, сделать пригодным для
себя, для своего мира. Преобразование происходит и через любовь, и через испытания на божественность, кротость, милосердие, несмотря на беды. Именно духовное начало, любовь, нежность, забота дают силы воину защищать свою Родину, что отображено в цикле «На поле Куликовом», который упоминает в своем разборе А. Белый. Перед боем воин видит, как из тумана над рекой к нему сходит нечто в одежде, излучающей струящийся свет, именуемое Ты и облегчает участь. «Серебром волны блеснула другу на стальном мече, освежила пыльную кольчугу на. плече, и когда наутро тучей черной двинулась орда, был в щите твой лик нерукотворный светел навсегда» [2, с. 37]. В контексте разбора А. Белого уже не представляется, что Ты — это просто любимая воина, или его мама в ореоле святости, хотя такое понимание не исключено. Возникает мысль, что Ты — это и Душа мира, и Душа России, и сама Богоматерь, ведь в щите нерукотворный лик. Местоимение ты в данном произведении указывает на множество ипостасей одной идеи в ее конкретно-чувственном образе. Это то, что призывает не только к битве для защиты Родины, но и к молитве. «Доспех тяжел, как перед боем, теперь твой час настал, молись» [4, кн. 3, с. 291]. Благодаря А. Белому, становится еще яснее, что цикл «На поле Куликовом» создан А. Блоком не только как художественная иллюстрация истории, но и как предвиденье грядущих испытаний, достаточно вспомнить эпиграф к последнему стихотворению цикла, на который обращает внимание друг-символист. Сама битва — это в символическом смысле бой светлых и темных сил за душу России, а значит и за душу мира, и в этой битве не победить без обращения к Богу. Понимание необходимости обращения к Богу, принятие молитвы как Роландового рога, быть может, это и есть начало духовной революции, о которой грезили поэты-символисты, певцы Вечной Женственности. Они не описывали в точности, какой должна быть та революция, несущая миру преображение, но указывали, что не политической. Политическая революция в их глазах была самозванка, катастрофа, а духовная — королева, которую звали они на царство, но тогда, увы, не дозвались. Как лучшее в самой реальной революции поэты видели идею победы коллективного, соборного над индивидуальным, эгоистичным, когда «путь уединенный ставится обществен-
ным» [2, с. 28]. Именно в этом значении надо понимать слова А. Белого «Революция — встает, она есть душа человеческая» [2, с. 28]. Революцию здесь надо понимать как преображение душ через служение Душе мира путем духовного скачка, когда по закону перехода количества в качество количество накопленных и правильно прочувствованных и продуманных духовных ценностей переходит в новое качество, человеческое в богочеловеческое. Анализируя стихотворение А. Блока «Скифы», А. Белый пишет: «Александр Александрович уже знает, что политическая революция... сон пустой, она взывает... к духовной, к революции сознания» [2, с. 41]. Об этом же писал основатель и председатель Вольной философской ассоциации, на заседании которой выступал А. Белый, и Н. Бердяев.
Вечная Женственность как идея у А. Белого телеологична. Ее цель — духовное преобразование человека и человечества. Те ипостаси Вечной Женственности, которые не выполняют миссии преображения, увы, должны быть заменены другими, они недостойны служения. Такова героиня поэмы «Ночная фиалка», «вокруг которой сидят мертвые короли» [2, с. 27]. С телеологическим пониманием идеи Вечной Женственности А. Белым связан тот факт, что он в том же выступлении сопоставляет творчество А. Блока с поэмой Гете «Фауст», в конце которой и звучит данная тема. Блок как рыцарь Прекрасной дамы сравнивается с искателем истины Фаустом. А. Белый считает, что «Гретхен должна была быть для Фауста Беатриче», но он не понял этого, предпочел соблазнить девушку при помощи Мефистофеля, и вот «Гретхен умирает» [2, с. 24]. По мысли исследователя поэмы, в этом вина Фауста. Можно сказать, что в этом и вина Гретхен, которая поддалась на его соблазны, не выполнила миссию Беатриче, хотя из текста ясно, что виновней всех Мефистофель, и это тоже символично: именно дьявол часто мешает ипостасям Вечной Женственности осуществить свою миссию, ведь суть духовного преображения человека, который служит Душе мира, в обретении божественного мировидения и поведения, угодного Богу. Далее А. Белый пишет, что место Гретхен заняла Прекрасная Елена, которая все-таки поселила в душе Фауста стремление к феноменам более высоким, чем он сам и его наука. На мой взгляд, это символизирует и имя рожденного от брака Фауста и Еле-
ны Прекрасной сына Эвфориона: означает «стремление к высшему» [2, с. 30]. Исчезновение взрослого сына заставляет Фауста понять, что любовь к прекрасной женщине — еще не высшая ценность, и найти счастье в служении обществу. Здесь Гете напоминает нам о Н. Бердяеве, который культ Вечно-женственного рассматривал лишь как начальную вспомогательную ступень, правда, не для образования богочеловека, а для создания андрогина, который служит Богу, о чем мы писали в предыдущей статье2. Мы согласны с А. Белым в том, что путь духовных исканий Фауста, нашедшего утешение в служении людям, действительно напоминает творческую стезю А. Блока. В качестве доказательства я могла бы привести еще поэму А. Блока «Соловьиный сад», в которой он показывает, как стремление к красоте и наслаждению отвлекают человека от его труда на благо общества и приводят к тому, что миссию этого человека начинает выполнять другой. В конце пути оба снова видят Мировую Душу. «Фауст видит божию Матерь — символ всего космического одновременно и человеческого» [2, с. 49], а Блок — Иисуса Христа и Софию. Интересно, что софиологию и ее воплощение в искусстве А. Белый связывает с оптимизмом, ведь, в отличие от стояния на месте, это путь к самосовершенствованию личности и человечества в процессе служения Мировой Душе. О временах застоя, безвременья он говорит, вспоминая пессимизм и философию А. Шопенгауэра. Интересно, что в данной философской концепции Мира он видит предтечу философии Вл. Соловьева, из которой отчасти и появились лирические героини А. Блока, и сформировалось его начальное мировиде-ние. Действительно, рациональные зерна учения А. Шопенгауэра — это идея того, что Вселенной правит мировая воля и сочувствие людей к друг другу. Изменение качеств мировой воли, замена неразумности разумом, слепоты божественным промыслом, итога пути — опустошения и разочарования на итог — познание Бога и свободное подчинение ему приводят нас к идее Мировой души, посредницы между Богом и божьим миром. А. Белый называет учение В. Соловьева философией жизненного пути, подчеркивая его телеологичность,
2 Иванова И.С. Время историческое и проблема культа андрогина в софиологии Н. Бердяева // Сервис plus. 2013. № 2.
духовную революционность. Он, исследователь творчества А. Блока и поклонник учения В. Соловьева о Душе мира, говорит, что тема преображения мира и человека при помощи служения Вечной Женственности проходит через всю поэзию: «Рафаэль — Фонарина, Данте — Беатриче» [2, с. 24], Фауст — Гретхен, Елена Прекрасная. Рассуждая уже более как поэт, А. Белый говорит о законах эстетического отображения абсолютной идеи преобразования мира при помощи служения Вечной Женственности, Мировой душе у А. Блока и подчеркивает, что воплощение абсолютной идеи через ряд относительных наиболее органично происходит в русле символизма. Действительно, учение о Вечной Женственности транс-цендентно, следовательно, символизм здесь наиболее уместен, потому что «символ есть соединение временного с безвременным — невозможное совершилось, Вечно-Женственное нас влечет» [2, с. 23].
Символизм как нельзя более подходит для описания того, что находится за гранями нашего опыта потому, что он в конкретной форме указывает на те феномены высшего мира, которые выходят за пределы той формы, в коей являются и отображаются в сознании человека. В книге «Символизм как миропонимание» А. Белый утверждает, что «Жена, облаченная в солнце» и есть христианская община первых веков» [3, с. 267], то есть надо понимать это словосочетание как символ и символ христианский. А. Белый пишет о том, что образы Вечной Женственности вне церкви исказились, хотя и оставались блистательными, волнующими сердца. Из текста А. Белого следует, что понятию Вечная Женственность надо вернуть трансцендентный и религиозный характер. Здесь же он дает свое определение символа. Это «образ, претворенный переживанием» [3, с. 257]. Большое внимание пониманию А. Белым творчества А. Блока уделяет В. Соловьев в книге «Поэт и его подвиг». Он пишет, что стихи о Прекрасной даме руководитель кружка аргонавтов воспринял как выражение религиозного «культа «Вечной Женственности» [5, с. 150], который понимался эсхатологически: путь к воскрешению и преображению лежал через апокалипсис, смерть и Страшный суд, после которого спасутся лишь избранные. Это понимание не вызывало у А. Блока прямого отрицания, но и не воспринималось восторженно, так сам автор
цикла скромно называл свои стихи лирикой. Но образы этой лирики от начала творчества до конца оказались удивительно созвучны философии А. Белого, который, как считает Б. Соловьев, в статье «Апокалипсис в русской поэзии» смысл исторического процесса видел в борьбе «Жены, облаченной в Солнце» [5, с. 153] с Великой блудницей, восседающей в одном из стихов А. Блока на багряном звере. В переносном смысле это борьба Богоматери, Софии, христианских идеалов с антихристом, принимающим, в частности, и женский образ, как например, при искушении Святого Антония. А. Белый видит в стихах о Прекрасной Даме пророчество о явлении Вечной Женственности, «конце мировой истории» [5, с. 154]. «Жену, облаченную в солнце» он называл «последнею церковью верующих» [5, с. 154]. Отчасти это происходило и по причине дружбы с А. Блоком, потому что в периоды вражды с поэтом А. Белый либо молчал о нем, либо высмеивал стихи А. Блока, посвященные новым прекрасным дамам. Так, осмеянию подвергся цикл «Снежная маска», посвященный Н. Волоховой. Невольно А. Белый отомстил за Л.Д. Менделееву, которая и для него когда-то была земным воплощением Софии и попыткой создать новую теократическую философию, когда «общество объединяется вокруг папы, но в женской облике». Теократия, знал я, придет, мы ее начинаем» [5, с. 156]. Б. Соловьев для доказательства своих мыслей цитирует достаточно примеров из воспоминаний А. Белого о Блоке, опубликованных в «Записках мечтателей», 1922, № 6. Там же мы встречаемся и с философским значением слова «заря» в гипертексте мировиде-ния символистов, и в частности, А. Белого. «Члены таких кружков, как аргонавты, считали., что они видят ту «зарю», толкуемую ими как наступление ... эры «Царства духа» и «Третьего завета»[5, с. 151]. А. Белый писал: «Появляются вдруг видящие зарю и не видящие.» [5, с. 151]. Сам А. Белый в книге «Золотое руно» предпочитал более образы огня, рассвета. «Пожаром склон неба объят, и вот аргонавты нам в рог отлетаний трубят» [1, с. 150]. Слово же «заря» использовал более как образ, раскрывающий сакральные смыслы учения о Прекрасной Даме. «Символ «Жены, облаченной в солнце», стал для некоторых символом благой вести о новой эре, соединением земли и неба..., разоблачением <.>
Премудрости или Софии, которую некоторые из нас отождествляли с восходящей зарей»... [5, с. 101]. В выступлении на заседании Вольной философской ассоциации А. Белый выделял как образы идеи преображения мира при помощи Вечной Женственности у А. Блока не только самих лирических героинь, которые оказываются ипостасями Души мира, (Дева, Заря, Купина, розовая девушка, Фаина, Снежная маска, Сольвейг, Незнакомка, звезда, падшая звезда, проститутка, блудница, дьяволица, Коломбина, Русь-невеста, Русь-жена, Революция-душа мира), но и конкретно-абстрактные образы зари, звука зорь, марева, очень важные для понимания того, что преображение мира — это именно космическая мистерия. А. Белый отмечает типичность отображения зорь в искусстве в начале 1900 г., но останавливается на развитии данного образа у А. Блока. Особенно выделяет он такой символ как «звук зорь», соединение цвета и звука, зрительного и слухового сигнала. В философии мысль о звучании небесных светил и космических феноменов идет от учения пифагорейцев, по которому все небесные тела вращаются вокруг небесного центра Га-стии и издают звуки, соответствующие скорости их вращения, но эти звуки большинство людей не слышат. В этом учении есть космизм, но еще нет мистики и теургии. У Блока «звук зорь» приобретает божественное символическое значение, так как он является вестью о грядущем обновлении мира, Софии, премудрости божьей и, быть может, даже и самый ее голос, сверхчеловеческий язык. Продолжая замечание А. Белого, подробно рассмотрим появление новых значений у символа «заря» и символов «рассвет», «огонь» от начала до конца творчества А. Блока, поскольку заря — это и атрибут Вечной Женственности и один из ее ликов. Поскольку заданный объем статьи невелик, будем указывать названия стихов поэта, разбирая их без цитат, так всякий, кто заинтересуется, подтверждающие цитаты там всегда найдет. В стихотворении 1900 г. «Неутоленная кровавыми струями» у слова «заря» появляется контекстуальное значение знака, который непонятен пока даже посвященным, в стихотворении «Аграфа Догмата» с образом рассвета связано рождение великих божественных идей, в стихотворении «Предчувствую тебя. Года проходят мимо» огненный горизонт —
весть о появлении феномена, выходящего за рамки земного опыта, способного, судя по эпиграфу из В. Соловьева, произвести революцию в мировидении, заменить рассудочное восприятие мира разумным; в произведении «Бегут неверные дневные тени», посвященном С. Соловьеву озаренность есть причастность к учению о Вечной Женственности. В стихотворении «Верю в Солнце завета» (1902) зори вдали «Странных и новых ищу на страницах» (1902) «Дева, Заря, Купина» — это и София, и ее, по мнению А. Блока, земное воплощение, возлюбленная поэта Л.Д. Менделеева. В стихотворении «Я отрок, зажигаю свечи» (1902) «брачная заря» [4, кн. 1, с. 209] — это и символ сочетания с учением о Душе мира и мечты о свадьбе с любимой; в «Вхожу я в светлые храмы» (1902) [4, кн. 1, с. 240] озаренность связана с любовью к Прекрасной Даме и служению ей; в «Разгораются тайные знаки» (1902) [4, кн. 1, с. 244] огненные небеса предвещают войну и пожары; в «Просыпаюсь я — и в поле туманно» [4, кн. 1, с. 290] (1903) возлюбленная в глазах поэта теряет божественный ореол, трансцендентное начало — розовый цвет — характеризует обычную девушку и разочарованность ожиданием чуда, которое не свершилось; «Я бежал и спотыкался» [4, кн. 1, с. 306] (1903) заря — снова эсхатологический символ-весть об апокалипсисе; в «В ресторане» (1910) «На желтой заре — фонари» желтая заря и знак обмана и знак разочарования в идеальной любви, учении о Вечной Женственности, вообще в женщине как носительнице божественного начала. В стихотворении «Ты в комнате один сидишь» (1909) [4, кн. 3, с. 90] зори — напоминание о первой любви и первой увлеченности идеями В. Соловьева; в произведении «Сон» рассвет — символ утра Воскрешения, звук зорь — это звучание трубы, зовущей на Страшный суд. В стихотворении «Голоса скрипок» (1910) [4, кн. 3, с. 223] зарево — символ мировой гармонии космического мира, противостоящего земному миру дисгармоничного и несчастного человека. В произведении «Сквозь серый дым от края и до края» заря — зов к раю, его символ, но эта заря багряная, трагическая, так как поэт на время утратил веру в Бога. Это произведение периода кризиса творчества А. Блока. В стих. «Разлетясь по всему небосклону» (1914) [4, кн. 3, с. 254] огненный цвет снова
символ божественного, его атрибут, в данном случае он соответствует Мадонне крылатой небесной. В итоге заря получает политическую окраску, потому что она становится символом знамени Интернационала, возможно, понимаемого А. Блоком как духовное объединение преображенных людей. Таким образом, идеи А. Белого о творчестве А. Блока имеют большой потенциал для дальнейшего развития или спора. Упоминая о споре, коснемся разбора темы материнства как компонента Вечной Женственности у Блока и Гете данным автором. Мир земных матерей, в который, не слушая Мефистофеля, идет Фауст, чтобы обрести истину, представляется А. Белому как страшный для людей и богов, ибо это мир родового, где теряется все индивидуальное, как говорит Н. Бердяев, все индивидуальное приносится в жертву родовому и вся власть исчезает перед властью матери. Но это обидная неправда, поскольку мир матерей — это мир любви тепла и защищенности, веры в то, что жизнь есть сказка, в которой добро побеждает зло. «Рай у ног матери», — гласит восточная поговорка. Описать мир матерей как безобразный, прочитать это описание и не раскритиковать его — нанести обиду матерям. А. Белый пытается и блоковское содержание стихов о матери притянуть к гетевско-му, и здесь он оказывается однобок в своей интерпретации. А. Белый описывает матерей А. Блока, переживших своих детей, сына и дочь, словно соединяя понятие материнства не только с дарованием жизни, но и со смертью, хотя сам же указывает, что это «и прикосновение к истокам нашего бытия», которое
«дает цветы» [2, с. 31]. Я бы сказала, что благодаря этому прикосновению человек обретает утраченную веру в лучшее, победу добра над злом. Так, стихотворение А. Блока «Моей матери» с первой строкой «Помнишь думы — они улетели», которое в негативном контексте рекомендует прочитать А. Белый, для меня очень позитивно. Поэт, описывая свои блуждания в поисках истины, приходит к вере, что за духовные искания «Будет награда: ослепительный всадник прискачет». В этом произведении мама для него — лучший друг, человек, способный понять сложный внутренний мир поэта-искателя, избранная, посвященная в тайны. Стихи А. Блока, посвященные матери, всегда особенно красивы, загадочны, хотя и трагичны. Материнство земное созвучно материнству небесному, и сама Дева Мария была когда-то земной матерью. У Блока есть прекрасные стихи, обращенные и к Деве Марии, небесной матери всех живущих. Их не рассматривает А. Белый в своем разборе творчества поэта на заседании Вольной философской ассоциации. Но в целом А. Белый органически понимает певца Прекрасной дамы, быть может, оттого, что их духовные искания были схожи: оба начинали свое творчество в русле символизма, который говорит нам о том, что есть трансцендентные объекты, объективно существующие сверхчеловеческие сущности, вступающие в контакт с человеком и человечеством, определяющие их судьбу и дающие о себе знать через тайные знаки, говорящие о будущем и понятные лишь посвященным, пророкам и теургам, которыми могут являться поэты и философы.
Литература
1. Белый А. Золото в лазури. М.: Прогресс-Плеяда, 2004.
2. Белый А., Иванов-Разумник Р.В., Штейнберг А.З. Памяти Блока. Томск: Водолей, 1996.
3. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994.
4. Блок А. Стихотворения. В трех книгах. СПб.: Северо-запад, 1994.
5. Соловьев Б. Поэт и его подвиг. М.: Сов писатель, 1980.
