CC BY
53в
к
I
ИСТОРИЯ ВОЕННОЙ МЫСЛИ
I
из истории становления теории военной стратегии
1846—1847 гг. капитан Н.Д. Неелов опубликовал серию статей, посвященных различным вопросам стратегии, а в 1849 году выпустил их отдельной книгой1. Проанализировав предшествовавшее развитие «стратегической» литературы с точки зрения требований современной практики, молодой способный исследователь сумел достаточно четко отделить устаревшие и изжившие себя правила «больших военных действий» от важнейших принципов стратегии. Цель его книги — на базе опыта современных войн «сколько возможно, пополнить самую науку и придать ей истинное ее значение, которое она должна иметь в ряду других наук политических и военных»2.
В исследованиях Неелова ставились и решались такие актуальные для 40-х годов XIX столетия проблемы военной стратегии, как выбор объекта и способа действий на театре войны, соотношение сражения (боя) и маневра на войне, составление плана войны и др. Он подверг острой и убедительной критике получившие широкое распространение как за рубежом, так и в России взгляды прусского военного теоретика, профессора Берлинской военной школы (академии) генерала В. фон Виллизена3, который считал главными объектами стратегических действий крупные административные центры, порты, богатые провинции и т.д. По мнению Неелова (здесь он, как представляется, впадает в другую крайность), не только в наступлении, но и в обороне предметом действия может быть «одна только неприятельская армия, а отнюдь не какой-либо пункт, который она прикрывает от нападения наступающего»4.
Рассуждая о соотношении маневра и сражения (боя), Н.Д. Неелов вплотную подошел к установлению внутренних, органических связей между многочисленными подготовительными событиями, предшествующими сражению, и самим сражением, их завершающим5. Что касается плана войны, вопрос о необходимости составления которого был поднят еще в начале века, то, по мнению Неелова, он должен был включать мероприятия по подготовке войны и ее ведению, хотя бы на начальном этапе. Исходными данными для научной разработки такого плана, как считал теоретик, должны были служить: поставленная правительством цель и выделенные для ее достижения силы и средства; вероятное сопротивление, которое будет оказывать противник на различных направлениях военных действий и этапах войны6.
торы)8, уточнения ряда других существовавших стратегических понятий (база действующей армии, или операционная база, операционная линия, операционное направление* и т.д.). На некоторые из этих вопросов и попытался дать ответы в своем труде капитан Н.Д. Неелов. Им, в частности, было положено начало теоретической разработке таких больших и важных проблем, как определение пространственных и временных рамок планируемых военных действий (при составлении плана войны), емкости театра войны (ТВД) или отдельных его направлений, стратегического значения железных дорог и возможного их влияния на характер и способы ведения войн в будущем.
В 1849 году свое видение задач стратегии, соотношения ее и тактики выразил полковник Ф.И. Горемыкин. В труде «Руководство к изучению тактики» он писал, что «стратегия дает войскам общее направление, сообразно с принятым планом вой-
РАССУЖДАЯ о соотношении маневра и сражения (боя), Н.Д. Неелов вплотную подошел к установлению внутренних, органических связей между многочисленными подготовительными событиями, предшествующими сражению, и самим сражением, их завершающим
* Окончание. Начало см.: Воен.-ис-тор. журнал. 2006. № 10.
В связи с этим возникли проблемы выделения возможных этапов войны, установления их внутренней связи, а также необходимость более четкого разграничения содержания введенных в научный оборот еще А. Жомини понятий «театр войны» и «театр военных действий»7, выявления различных факторов, определяющих их стратегическое значение (по Неелову, — это политический, географический и экономический фак-
ны, решает, где и с какой целью они должны вступить в непосредственное столкновение с неприятелем..., тактика же составляет в общей науке войны часть, которая имеет в виду исследования лучшего состава войск, их устройства, вооружения, строя, движения и действий в бою, как в частях, так и в совокупности»9.
* Новое по тому времени понятие — «операционное направление» было введено в научный оборот П.А. Языковым.
в
В.Т. ИМИНОВ. Военные теоретики ■
а
Ф.И. Горемыкин решительно выступал против шаблона и догматизма в военном деле. Говоря, правда, о тактике, он подчеркивал, что на ее правила «надобно смотреть не как на законы, всюду и неизменно исполняемые, а только как на общие мысли, как на указания, в духе которых должны быть на самой практике делаемы соображения: исполнение же этих соображений, смотря по различию случаев, может и должно изменяться до бесконечности»10. Это высказывание Горемыкина в полной ме-
личных случаях на военные действия13. Автор статьи, посвященной в данном издании стратегии, М.И. Богданович утверждал, что «теория стратегии не в состоянии научить, каким образом должно действовать в различных случаях, на войне встречающихся», поскольку «искусство стратегии дается в удел немногим из-бранным»14.
В целом же, надо сказать, что передовые русские теоретики смотрели на военное дело, в том числе и на его тео-
В 1849 ГОДУ свое видение задач стратегии, соотношения ее и тактики выразил полковник Ф.И. Горемыкин
ре можно отнести и к «соображениям стратегическим».
Работой, как бы завершающей усилия отечественных военных теоретиков первой половины XIX века и подытоживающей развитие теории и практики военного дела в этот период, явился многотомный «Военный энциклопедический лексикон...», обязанный своим появлением исключительно энергии и настойчивости барона Л.И. Зедделера11. Издание носило характер справочника, но в его статьях, особенно крупных, излагались взгляды, отражавшие уровень военной теории того времени. Что касается стратегии, то она авторами «Лексикона. » рассматривалась не только как особая самостоятельная наука, но, более того, как высшая военная наука, наука ведения войны, разделяющаяся на большое количество частей (наук), — военную географию, военную статистику, военную администрацию, инженерное искусство, военную политику и др. Предметом ее как науки, говорилось в «Лексиконе. », являются «все главные соображения военных действий, имеющие на них влияние»12. Для удобства применения к практике (а в применении к практике стратегия — искусство) она должна «ограничиваться исследованием начал (элементов), входящих в соображения полководца, и определением как взаимного их отношения, так и совокупного влияния в раз-
рию, гораздо шире и глубже, чем многие их коллеги на Западе, стремившиеся объяснить успехи различных полководцев, и прежде всего Наполеона Бонапарта, перед гением которого они преклонялись, только их личными качествами. Против такого одностороннего подхода к объяснению явлений вооруженной борьбы выступали практически все более или менее известные отечественные теоретики. «Я не видел причины, — писал, например, П.А. Языков, — почему мы, русские, должны повторять только то, что сказано писателями иностранными. Не положено в законах природы, чтобы идеи новые и открытия в науках должны непременно следовать от Запада к Восто-
чения за границу направлялись десятки русских генералов и офицеров. Так, «с 1828 по 1838 год, — указывалось в отчете по этим командировкам, — сообщено Генеральному штабу около 100 более или менее занимательных и полезных открытий по разным отраслям военной науки»16. Вместе с тем, основной вклад в становление и развитие военно-теоретической мысли в России вносили все же отечественные ученые, опиравшиеся в первую очередь на национальный военный опыт.
В эволюцию теории военной стратегии во второй половине XIX века заметный вклад внесли А.И. Астафьев, Д.А. Милютин, А.Н. Петров и другие17. Они смело отбрасывали отжившие теоретические концепции и выдвигали новые, настойчиво преодолевали косность и рутину, царившие в официальных военных кругах, отстаивали решительные способы ведения войны (сражения, боя), пропагандировали стратегическое искусство выдающихся русских полководцев, ставили вопрос, в частности А.И. Астафьев, Д.А. Милютин, о необходимости радикальной перестройки всей существовавшей в России военной системы.
НАИБОЛЕЕ значительное влияние на процесс развития военной теории, хотя и далеко не во всем однозначно прогрессивное, оказал в рассматриваемый период генерал от инфантерии (1896) Г.А. Леер, идеи которого, под-
В СВОИХ статьях и учебнике по стратегии Леер стремился критически обобщить опыт войн XIX столетия, исследовать современную ему боевую практику
ку. Они могут принять и обратный путь»15.
Сказанное отнюдь не означает, что военные мыслители России игнорировали достижения ученых других стран. Напротив, конец 20-х и 30-е годы XIX столетия характеризовались повышенным интересом руководства российского военного ведомства к состоянию и основным направлениям развития военной науки за рубежом. Для их изу-
держиваемые правительственными и военными верхами, господствовали в стратегической науке до начала ХХ века. Почти полстолетия он являлся властителем дум в этой области, по сути дела, монополизировав и теоретическую разработку стратегии, и ее преподавание. Начав свою военно-литературную деятельность с отрицания необходимости привлечения военной науки к решению практиче-
ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ • www.mil.ru • № 11 2006
I
13
ских задач (он предложил даже изъять из употребления понятие «военная наука» и заменить его понятием «теория военного искусства»18), Г.А. Леер пришел в конечном итоге не только к признанию наличия самостоятельной военной науки, ее потенциальных возможностей, но и стал придавать науке большое значение в практической военной деятельности, в том числе и в военном искусстве. В своих статьях и учебнике по стратегии19 Леер стремился критически обобщить опыт войн XIX столетия, исследовать современную ему боевую практику, пытался выявить влияние технического прогресса — развития промышленности, транспорта, средств связи, вооружения и военной техники на способы подготовки и ведения будущей войны, на решение конкретных стратегических задач.
Предметом стратегии как науки, считал Леер, является исследование «свойств стратегических элементов, влияния, обнаруживаемого ими друг на друга, и комбинации их в зависимости от условий, времени и пространства для успешного достижения цели войны»20. Он рассматривал стратегию с двух точек зрения. В широком смысле она понималась Леером как всеобъемлющая военная наука, как «синтез, интеграция всего военного дела, его обобщение, его философия»21. В более узком, или, как тогда говорили, тесном, прикладном значении — это «учение об операциях на ТВД». В другом месте, в частности в Энциклопедии военных и морских наук22, Леер именовал это «учение» уже по-другому — высшей тактикой, тактикой ТВД23. Основное внимание он уделил исследованию стратегии во втором значении. Г.А. Леер, проанализировав накопившийся к концу 1860-х годов опыт ведения военных действий крупными войсковыми массами, обосновал возникновение в военном искусстве качественно нового явления — стратегической операции и положил начало разработке ее теории. Ученый писал, что такая операция представляется ему в виде весьма слож-
ИСТОРИЯ ВОЕННОЙ МЫСЛИ
ного явления, слагающегося из отдельных маневров и частных действий достаточно больших сил, которые объединены общим замыслом и единой целью24. Он полагал, что в одно и то же время на ТВД могла проводиться, как правило, одна стратегическая операция, которая отождествлялась им со стратегическим наступлением25.
В 1891 году в Энциклопедии военных и морских наук было дано определение операции. «Каждая война, — говорилось там, — состоит из одной или нескольких кампаний, каждая кампания - из одной или нескольких операций, представ-
ляющих собою известный, законченный период, от стратегического развертывания армии на исходной линии до окончательного решения последней путем победоносного боя на поле сражения, если бою предпослано было окружение разбитой армии, а в противном случае — путем энергичной эксплуатации одержанной победы преследованием на поле сражения и на театре военных дейст-вий»26. По мнению Г.А. Леера, подготовка и ведение операций — прерогатива стратегии. Он полагал, что каждая операция, понимаемая в таком виде, «обнимает собой всю стратегию»27. Леер утверждал, что в основе теории стратегии лежат вечные и неизменные законы, некие руководящие начала (принципы) военного искусства, на которые не влияют изменения ни средств вооруженной борьбы, ни общественных отношений. Их происхождение, сущность, свойства и пытался выявить этот теоретик.
Необходимо отметить, что многие стратегические положения Г.А. Леера неоднократно, особенно в 1890-е годы, подвергались сомнению и серьезной критике, прежде всего представителями «русской военной школы». Так, в вышедшей в 1898 году книге
«К вопросам стратегии (критический очерк)» ее автор, известный военный историк генерал-лейтенант А.Н. Петров изложил свои, отличные от ле-еровских, взгляды на предмет и содержание стратегии. Прежде всего он отметил, что этот вопрос не получил еще надлежащего выяснения в смысле теоретического определения. «Одни говорят, — пишет Петров, — что стратегия есть искусство, другие — что наука, третьи — не искусство и не наука, четвертые — искусство и наука.»28. Сам автор считал стратегию наукой (теоретическая стратегия) и искусством (творчество ведения войны,
маневрирования и пр.). По его мнению, «искусство и наука тесно связаны. Искусство не может существовать без науки»29. Науку составляют «добытые путем открытий законы, известным образом систематизированные, цель же искусства (творчество) состоит уже в том, чтобы смотреть на самые эти законы лишь как на материал и создать нечто новое, чего эти законы в конкретном случае никогда не представляют в том именно виде, в каком создаются творчеством отдельного лица»30. «Следовательно, — делает вывод А.Н. Петров, — наука открывает и определяет законы, теория исследует их свойства, а искусство их видоизменяет, комбинирует и прилагает к делу при каждом частном случае»31.
Вся путаница, существующая в теоретической стратегии, происходит, на взгляд А.Н. Петрова, от смешения понятий закона и принципа. То, что великие полководцы называли принципом (правилом), возведено в теории стратегии в закон, который всегда должен оставаться неизменным, тогда как на самом деле эти принципы неизбежно меняются, они справедливы лишь при известных условиях, при определенно сложившейся обстановке на войне. Иначе говоря, принци-
ВСЯ ПУТАНИЦА, существующая в теоретической стратегии, происходит, на взгляд А.Н. Петрова, от смешения понятий закона и принципа
пы (правила) условны. «Если меняется применение принципов, то, значит, — писал А.Н. Петров, — изменяется и самый принцип, а иногда он и вовсе отменяется или применяется даже в обратном смысле»32. Таким образом, автор труда убедительно развенчивал господствовавшие официальные взгляды о вечности и неизменности принципов военного искусства, в том числе и в стратегии.
В целом можно констатировать, как это делается на страницах Энциклопедии военных и морских наук, что во второй половине XIX века российская военная мысль, или, как там было сказано, «русская военная школа», «упорядочившая наследие, перешедшее к ней и ее современникам от всех писателей, начиная с древних веков ...выяснила значение принципов, правил и норм. определила отношение между теорией и практикой, значение опыта и задачи. стратегии; довела выяснение отношения политики к стратегии до возможной (в зависимости от обстановки) степени развития и подготовила успех дальнейшей разработке этого вопроса... наметила идеал в ведении стратегической операции, почерпнутый из природы войны и природы человека, как главного орудия войны. В общем. школа, разделив окончательно стратегию в широком и тесном смысле, поставила ее, как науку, на вполне прочное основание»33.
КОНЕЦ XIX — начало XX века характеризуется оживлением отечественной военно-теоретической мысли, особенно после поражения России в Русско-японской войне (1904— 1905), показавшее, насколько опасно игнорирование достижений военной науки, отставание в ее развитии и прежде всего в развитии теории стратегии. Разработка вопросов военной стратегии в этот период сосредоточивалась в Генеральном и Главном штабах, в специальных комитетах по устройству и образованию войск. Ведущим же военно-научным центром, исследовавшим вопросы ведения войны, военных
в
В.Т. ИМИНОВ. Военные теоретики
действий, являлась Николаевская академия Генерального штаба (с 1909 г. Императорская Николаевская военная академия). Большое значение в деле развития военной теории имели также военно-научные общества, прежде всего «Общество военных людей», «Общество ревнителей военных знаний» и «Императорское Русское военно-историческое общество». Широко обсуждались в тот период коренные проблемы военного дела, такие, как происхождение и сущность войн, их роль в развитии об-
фантерии (1910) Н.П. Михне-вич, перу которого принадлежит более 30 работ по различным вопросам военного дела. В 1899—1901 гг. появился его главный труд — «Стратегия», формально и по существу заменивший курс стратегии Г.А. Леера34. В отличие от последнего, Михне-вич утверждал, что стратегия есть часть военной науки, дающая «объективно достоверное и систематическое знание о действительных** явлениях со стороны их закономерности или неизменного порядка»35. Он в целом отходил от признания вечности и
ВОПРЕКИ господствовавшему в генеральных штабах всех государств мнению о скоротечности будущей войны, Н.П. Михневич полагал, что добиться победы в ней одним-двумя, пусть даже очень крупными, сражениями невозможно
щества; характер и продолжительность будущей войны; роль экономического и морального факторов в достижении победы на войне и др. Значительное внимание уделялось изучению вопросов мобилизации, сосредоточения и стратегического развертывания вооруженных сил; определению роли и состава стратегических резервов, важнейшего театра военных действий, способов разгрома массовой, ставшей многомиллионной армии противника; делались попытки разработать основы коалиционной стратегии; уточнялись основные стратегические понятия и термины. Продолжалась дискуссия и о том, что такое военная наука, военная стратегия, каковы предмет их исследования и содержание. В ней участвовали такие видные военные писатели, как Е.И. Мартынов, В.Е. Борисов, В.Н. Григорьев, Н.А. Корф, Н.А. Орлов, А.А Незнамов, А.Г. Елча-нинов и др.
Наиболее крупным военным теоретиком начала ХХ века являлся один из самых ярких представителей «русской военной школы» заслуженный профессор, генерал от ин-
неизменности принципов военного искусства, выдвинул тезис об эволюции военного дела, в том числе и способов ведения войны, подверг пересмотру многие давно сложившиеся в военно-стратегической теории взгляды с учетом новых явлений, характерных для эпохи империализма. Им впервые была высказана идея о зависимости войны, способов ее ведения не только от внешней, но и от внутренней политики, а также от политического строя государства и его экономики, от экономической подготовки к войне. В труде Михневича развивались и конкретизировались высказанные ранее в отечественной военной литературе мысли об усилившейся связи фронта с тылом, вскрывались сущность и содержание коалиционной стратегии. В нем также ставились и по возможности решались многие важные вопросы, связанные, например, с продолжительностью войны, подготовкой, мобилизацией и сосредоточением вооруженных сил, их стратегическим развертыванием, характером начального периода войны и
** Имеются в виду реальные, а не умозрительные, как у Леера, явления.
в
выбором направления концентрации основных усилий, организацией стратегического руководства и др.
ВОПРЕКИ господствовавшему в генеральных штабах всех государств мнению о скоротечности будущей войны, Н.П. Михневич полагал, что добиться победы в ней одним-двумя, пусть даже очень крупными, сражениями невозможно. А если все же удастся уничтожить в них войска противника, то это, отнюдь, не приведет еще к полному поражению последнего, так как большая потенциальная мощь крупнейших европейских государств позволит им сравнительно быстро воссоздать новые армии и снабдить их всем необходимым для продолжения борьбы. Только овладение важнейшими «центрами народной и государственной деятельности», то есть центрами экономическими и политическими, разгром вооруженных сил врага может привести к полной победе. Это предвидение ученого подтвердилось уже в ходе Первой мировой войны 1914—1918 гг.
Исследовав возможный характер начального периода будущей войны, Михневич сделал вывод о жизненной необходимости для государства иметь постоянную и высокую мобилизационную готовность еще в мирное время. Он также указывал, что стратегическое сосредоточение и развертывание войск являются важнейшими актами войны, которые оказывают влияние на все ее последующие события и даже исход, поскольку допущенные в этом деле ошибки потребуют огромных усилий для исправления их в ходе военных действий.
Много внимания уделял Н.П. Михневич вопросам управления действующей армией. Так, в разделе «Исследование способов ведения войн» труда по стратегии он проанализировал, правда, в самом общем виде, план войны, сделал попытку раскрыть его содержание, а также содержание планов кампании и операции, установить различие между ними и в то же время органическую связь36. Главным содержанием операций он счи-
ИСТОРИЯ ВОЕННОЙ МЫСЛИ
тал сражение и, основываясь на опыте Русско-японской войны (1904—1905), делил их по видам действий на наступательные и оборонительные, а по целям и задачам — на общие (стратегические) и частные (армейские)37. Им, хотя и в крайне общей форме, был поставлен также вопрос о видах стратегических действий. Н.П. Михневич дал краткую характеристику наступательным движениям и действиям — стратегической фронтальной атаке, стратегической фланговой атаке, стратегическому прорыву и, помимо этого, стратегической обороне. Он придерживался мнения, что первой целью будущей войны станет уничтожение армии, то есть живой силы противника. Ученый рекомендовал высшему военному руководству России избегать решительных приграничных столкновений и стремиться к длительной войне, утверждая, что «время является лучшим союзником наших вооруженных сил».
Одновременно с н.п.
Михневичем проблемами стратегии занимался другой профессор Николаевской академии Генерального штаба (с 1908 г.), полковник (с 1915 г. генерал-майор) А.А. Незнамов. В своих трудах38 он ратовал за установление единых взглядов на ведение войны и боя, за необходимость разработки военной доктрины как «единой военной школы», стремился сформулировать ее принципиальные положе-ния39. Незнамов, как и его единомышленники генералы В.Е. Борисов, А.Г. Елчанинов и другие, настаивал на создании такой военной доктрины, которая бы учитывала и предусматривала широкую подготовку государства, армии и народа к конкретной предстоящей в недалеком будущем войне. Основы такой подготовки он изложил в работе «План войны», где рассмотрел большой круг вопросов, раскрывающих экономическую, политическую, моральную, культурную и, наконец, собственно военную стороны этого дела. А.А. Незнамов предлагал создать научно обоснованный план войны, который содержал бы строгие расчеты по вопросам комплектования
армии людьми, лошадьми, вооружением и необходимыми запасами, распределения сил и средств между главным и второстепенными театрами, а также на каждом отдельном ТВД40.
Незнамову принадлежит большая заслуга в дальнейшем развитии идей об операции, которая представлялась ему в виде «скачка» — «наступающего вперед, обороняющегося назад»41. Современная война, по его мнению, должна будет распадаться на целый ряд таких операций (скачков), связанных между собой основной, руководящей идеей («операционной линией») плана войны, по цели и направлению и, таким образом, общая стратегическая задача будет решаться путем выполнения частных стратегических задач в ходе той или иной опе-рации42. Венцом операции А.А. Незнамов считал сражение. «Сражение, — подчеркивал он, — это то, к чему естественно клонится всякая операция, это — логический ее конец»43.
В работе «Современная война» А.А. Незнамов определил своей задачей дать представление о характере операций, проводимых полевыми армиями в условиях большой европейской войны. Одним из первых он нарисовал в ней более или менее систематизированную картину организации и ведения армейских операций как особого звена (явления) в военном искусстве44. Так же как и Н.П. Михневич, Незнамов считал, что в будущей войне операции станут вестись как одной (частной) армией, так и группой армий. Каждая такая группа, по его мнению, может включать от двух-трех до четырех армий45. В связи с этим им ставился вопрос о необходимости введения промежуточной управленческой инстанции между главнокомандующим на ТВД и командующими армиями в виде полевого управления группы армий или фронта. За создание с началом войны фронтов выступали в своих трудах и другие теоретики, в частности А.Г. Елчанинов46.
В 1911 году издательством «Товарищество И.Д. Сытина» в России был начат выпуск новой Военной энциклопедии47, которая объединила и органи-
в
В.Т. ИМИНОВ. Военные теоретики
а
чески связала в себе все наиболее важные сведения по различным отраслям военной теории и видам военной практики, по отечественной и зарубежной военной истории. Что касается стратегии, то она квалифицировалась в этом издании как высшая военная наука, или наука полководца (тактика ТВД), являющаяся синтезом выводов вспомогательных (конкретных) военных наук: военной администрации, тактики, артиллерии, фортификации, военной топографии, военной статистики, военной политики, военной истории, истории военного искусства, военной психологии и др.48 Задачу этой высшей военной науки — стратегии автор статьи Н.П. Михневич видел в отыскании рациональной теории искусства ведения войны49. В другом коллективном труде — «Энциклопедическом словаре» Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, но несколько ранее, тот же автор определял стратегию в общем как науку о войне, а в частности — как науку полководца50.
В ЦЕЛОМ, подводя итог, можно сказать, что военным деятелям и теоретикам России XIX — начала XX века не удалось все же создать целостной общей теории (основ) военной науки, в том числе и теории стратегии. Утверждать это позволяют уже хотя бы те многообразие и противоречивость, односторонность определений, которые давались стратегии различными военными мыслителями; имевшее место противопоставление стратегии как науки стратегии как искусству, что в целом тормозило ее разработку; деление стратегии на «чистую» и «прикладную», почему, как еще в «Лексиконе.» отмечал генерал-лейтенант Л.И. Зедделер, «новая наука*** с самого начала лишилась практического основания»51, а также бытовавшее длительное время мнение, что «стратегия как наука, во всем ее объеме, не может быть предметом теоретического преподавания», а значит, и разработки, что она должна представляться лишь
*** Имеется в виду стратегия.
в виде «систематического свода ее основ» (принципов, правил)52 и т.п. Причиной последнему, как считалось, была «сущность самого предмета, науки ведения войны, заключающей в себе множество разнородных начал»53. Не случайно поэтому многие военные теоретики разрабатывали преимущественно только какие-то отдельные частные вопросы стратегии.
Немаловажно также и то, что на развитие отечественной теории военной стратегии, прежде всего официальной, значительное влияние оказывала зарубежная военная мысль, находившаяся в плену прочно укоренившихся наполеоновских принципов и упорно не замечавшая новых явлений в военном деле. И только в начале ХХ века, особенно после Русско-японской войны 1904—1905 гг., изменения, происходившие в социально-экономическом состоянии государств, быстрое развитие средств вооруженной борьбы, совершенствование транспорта, связи, увеличение численности армий привели некоторых военных мыслителей России к пониманию того, что в военном деле происходят коренные изменения, что появление новых технических средств борьбы требует решительной перестройки всей военной системы. «На наших глазах, — писал, например, Н.П. Михневич, — с введением пара, электричества, значительного усовершенствования огнестрельного оружия и многих вспомогательных технических изобретений обстановка на войне и способы ведения ее настолько изменились, что опасно было бы руководствоваться при решении современных вопросов войны даже способами и приемами, которых держался Наполеон; необходимо считаться с новыми факторами, вызывающими иногда совершенно новые, совершенно неожиданные формы в решении»54. Наиболее дальновидные русские военные теоретики пытались осмыслить возникшие в военном деле новые явления, увидеть в них проявление определенных закономерностей, наметить конкретные пути в разрешении значительно усложнившихся стратегических задач.
Однако идеалистическое в целом мировоззрение и имевшая место методологическая ограниченность не позволили им глубоко разработать целый ряд кардинальных проблем стратегии, тем более что новые, прогрессивные взгляды далеко не всегда находили понимание и поддержку в высших военных кругах.
И все же, отечественная военная мысль в лице отдельных своих представителей в целом правильно подошла в конце XIX — начале ХХ века к оценке характера будущей войны, форм и способов ее ведения, вероятного влияния на ход и исход войны изменившихся социально-политических условий итехнико-эко-номических возможностей. Она смогла предугадать неотвратимый процесс расширения полей сражений, увеличения напряженности и длительности вооруженной борьбы, возросшие трудности руководства массовыми армиями на театрах военных действий, в связи с чем поставила вопрос о необходимости создания для решения стратегических задач новых войсковых организмов (групп армий, или фронтов), а также органов управления ими, стремилась пересмотреть традиционные взгляды на роль стратегических резервов, родов войск (оружия) при ведении операций и войны в целом и т.д.
СЕРЬЕЗНЕЙШЕЙ проверкой всех существовавших теоретических положений, в том числе и в области стратегии, явилась Первая мировая война, развернувшаяся на огромных пространствах, одновременно на многих театрах военных действий, на суше, на море и в воздухе. Эта война мало что оставила от имевшихся к ее началу взглядов, дав богатейший фактический материал для дальнейшей разработки теории стратегии. С нее, можно сказать, начался новый этап в ее развитии, который продолжался вплоть до внедрения в вооруженные силы ведущих государств мира новейших, современных средств борьбы, вызвавших революцию в военном деле.
Опыт Первой мировой войны, бурное развитие боевой техники, вооружения и транс-
ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ • www.mil.ru • № 11 2006
I
17
3
в л
к
ИСТОРИЯ ВОЕННОЙ МЫСЛИ
порта, средств связи наложили серьезный отпечаток на эволюцию военно-стратегических взглядов. В новых условиях стало очевидным, что нельзя было ограничивать функции стратегии организацией и ведением операций на театре военных действий, как это делалось накануне Первой мировой войны. Увеличившиеся масштабы вооруженной борьбы, изменения ее характера убедительно продемонстрировали, что роль стратегии в военном деле значительно возросла, ее задачи заметно расширились и усложнились, она еще более тесно переплелась с политикой и экономикой. Все это стало изучаться отечественной военной наукой в 20-е и 30-е годы ХХ столетия.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Неелов Н.Д. Очерк современного состояния стратегии. СПб., 1849.
2 См.: там же. Отд. II. С. 6.
3 В. фон Виллизен (1790—1879) — автор 4-томного труда «Теория большой войны» (1840—1868), который, по словам А.А. Свечина, «в течение тридцати лет после опубликования сочинений Клаузевица оспаривал у него руководящую позицию в германской военной мысли». См.: Стратегия в трудах военных классиков. М.: Высший воен. ред. Совет, 1924. Т. I. С. 107.
4 Неелов Н.Д. Указ соч. Отд. II. С. 46.
5 Как представляется, в данном случае речь идет о попытке выявить характер и природу появившихся элементов военных действий оперативного масштаба, т.е. таких, которые вышли за тактические рамки, но не могли быть отнесены к преследующим стратегические цели.
6 Неелов Н.Д. Указ. соч. С. 160, 214.
7 Как известно, в работе «Очерки военного искусства» А. Жомини рассматривал ТВД как часть театра войны. Оба эти понятия были впоследствии включены М.И. Богдановичем в официальный курс стратегии.
8 См.: Неелов Н.Д. Указ. соч. С. 220.
9 См.: Горемыкин Ф.И. Руководство к изучению тактики... СПб., 1849. Ч. I. С. 4.
10 Там же. С. 5, 6.
11 Генерал-лейтенант, военный писатель и ученый-историк, бывший с 1832 по 1834 г. вице-директором Императорской военной академии. Помимо большого личного труда Л.И. Зедделер вложил в «Лексикон.» и значительную часть своего состояния. Значимость «Лексикона. » была, по оценкам современников, очень высока. Поэтому в 1852—1858 гг. один из соратников Зедделера по энциклопедической работе М.И. Богданович осуществил второе его издание.
12 См.: Военный энциклопедический лексикон. 1839. Ч. 3. С. 474.
13 См.: там же. 1848. Ч. 12. С. 383, 384.
14 Там же. С. 384, 385.
15 Языков П.А. Опыт теории военной географии. СПб., 1838. Ч. 1. С. 10.
16 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 38. Оп. 20/275. Д. 739. Л. 32 об.
17 См.: Астафьев А.И. О современном военном искусстве: В 2 ч. СПб., 1856—1861; Петров А.Н. К вопросам стратегии (критический очерк). СПб., 1898.
18 См.: Леер Г.А. Значение критической военной истории в изучении стратегии и тактики // Воен. сборник. 1863. № 5.
19 Он же. Опыт критико-историче-ского исследования законов искусства ведения войны (положительная стратегия). СПб., 1867. Ч. 1. Этот труд Леера был переведен на ряд иностранных языков, выдержал 6 изданий и в четвертом, наиболее полном варианте издан под названием «Стратегия. (Тактика театра военных действий)» (Ч. 1—3. СПб., 1885— 1898).
20 Он же. Современное состояние стратегии // Воен. сборник. 1867. № 1. С. 48.
21 Он же. Опыт критико-историче-ского исследования законов. СПб., 1871. Ч. 1. С. 3, 4.
22 Эта 8-томная энциклопедия (СПб., 1883—1897) представляла собой переработанный под руководством Г.А. Леера по заданию Военного министерства «Лексикон.» Л.И. Зед-делера, содержание которого за прошедшие со времени второго его издания годы значительно устарело. Она содержала около 12,5 тыс. статей непосредственно военного характера.
23 См.: Энциклопедия военных и морских наук. 1895. Т. VII. С. 318.
24 Леер Г.А. Стратегия. (Тактика театра военных действий). Ч. 1. Главные операции. С. 10.
25 См.: Павленко Н.Г. Из истории развития теории стратегии // Воен.-истор. журнал. 1964. № 10. С. 110.
26 Энциклопедия военных и морских наук. 1891. Т. V. С. 456, 457.
27 Там же. С. 457.
28 См.: Петров А.Н. Указ. соч. С. 3.
29 Там же. С. 106.
30 См.: там же. С. 105, 108.
31 Там же. С. 108, 109.
32 Там же. С. 162.
33 См.: Энциклопедия военных и морских наук. Т. VII. С. 321.
34 Михневич Н.П. Стратегия: В 2 кн. СПб., 1899—1901. Труд выдержал 3 издания и в качестве главного руководства был принят во всех военных и военно-морской академиях русской армии и флота, а в период с 1925 по 1927 г. и в военных академиях РККА. См.: Военная Энциклопедия: В 8 т. М.: Воениздат, 2001. Т. 5. С. 171.
В 1913 г. по заказу начальника Интендантской академии Н.П. Михне-вич составил новый курс под названием «Основы стратегии».
35 См.: Михневич Н.П. Стратегия. СПб., 1910. Кн. 1. С. 1.
36 Там же. С. 51—56.
37 Там же. С. 152.
38 См.: Незнамов А.А. Современная война. Действия полевой армии. СПб., 1911; Он же. План войны. СПб., 1913.
39 О необходимости выработки единой военной доктрины заговорили впервые после Русско-японской войны 1904—1905 гг. В 1910—1912 гг. в военной печати, особенно в газете «Русский инвалид», развернулась бурная дискуссия по этой сложной проблеме («Русский инвалид» только в 1911—1912 гг. опубликовал по ней 21 статью различных авторов). Подробно об этом см.: Российский военный сборник. М.: ГА ВС, 1994. Вып.5. Русская военная доктрина. Материалы дискуссий 1911—1939 годов.
40 См.: Незнамов А.А. План войны. С. 14, 15.
41 Он же. Современная война. Действия полевой армии. С. 9.
42 Там же. С. 14.
43 Там же. С. 15.
44 С момента появления в войнах начала XIX в. первых элементов (зачатков) армейских операций они изучались, а во второй половине столетия и разрабатывались в рамках теории стратегии. И лишь только в начале ХХ в., после Русско-японской войны, некоторые теоретики высказались в пользу выделения искусства подготовки и ведения операций частными армиями в особую теорию, назвав весь комплекс действий их войск армейским боем, или боем в крупных массах.
45 См.: Михневич Н.П. Стратегия. Кн. 2. С. 374; Незнамов А.А. Современная война. Действия полевой армии. С. 12.
46 См., например: Елчанинов А.Г. Ведение современных войн и боя. СПб., 1909. С. 39.
47 К ее созданию были привлечены лучшие военно-научные силы России, создан редакторский комитет под председательством генерала К.И. Величко. Планировалось издать 23 тома (46 полутомов). Однако начавшаяся Первая мировая война не позволила полностью осуществить проект, в 1911 — 1915 гг. издано только 18 томов (36 полутомов). См.: Военная Энциклопедия. 2004. Т. 8. С. 508.
48 См.: Военная энциклопедия. СПб., 1912. Т. 6. С. 478.
49 Там же.
50 См.: Энциклопедический словарь. СПб., 1901. Т. ХХХЬ. С. 730.
51 См.: Военный энциклопедический лексикон. СПб., 1848. Ч. 12. С. 387.
52 См.: Энциклопедия военных и морских наук. Т. VII. С. 318.
53 Военный энциклопедический лексикон. Ч. 12. С. 384.
54 Михневич Н.П. Стратегия. Кн. 2. С. XI.
Генерал-лейтенант в отставке В.Т. ИМИНОВ
18
I
2006 № 11 • www.mil.ru • ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
I
