CC BY
123
УДК 372.881.1
Goncharov S.V., Cand. of Sciences (Pedagogy), Professor, Department of Humanitarian and Social and Economic Disciplines,
Academy of Armed Forces of the Russian Federation (Moscow, Russia), E-mail: [email protected]
Kozhevnikov D.M., teacher, Department of Pedagogy, Military University of Armed Forces of the Russian Federation (Moscow, Russia), E-mail: [email protected]
POLITICAL-MILITARY WORK IN THE RED ARMY IN 1920S-EARLY 1930S: HISTORICAL-PEDAGOGICAL ANALYSIS. In article it is told about the basic contradictions put before military pedagogy and psychology in the thirties in business of preparation of experts of military-political work in the Red Army. The contribution of military teachers and psychologists to training and education of military-political workers are described. The characteristic of the basic approaches and concepts of training, education and psychological preparation of military men of the Red Army is given. The basic lines of efficiency of military-political work in 1920s - the beginning of 1930s, and the problems of military-political preparation are listed. The characteristic of relationships of cause and effect between the mechanistic approach to training and education and quality of military-political work is given.
Key words: military-political work, training, education, military pedagogy, military psychology, psychophysiology, рефлексология, Marxism, ideology, political education, tests, бихевиоризм, the person, didactic principles.
С.В. Гончаров, канд. пед. наук, проф. каф. гуманитарных и социально-экономических дисциплин, Общевойсковая академия Вооруженных сил
Российской федерации, г. Москва, E-mail: [email protected]
Д.М. Кожевников, преп. каф. педагогики, Военный университет Вооруженных сил Российской федерации, г. Москва, E-mail: [email protected]
ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ РАБОТА В РККА В 1920-Х - НАЧАЛЕ 1930-Х ГОДОВ: ИСТОРИКО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
В статье говорится об основных проблемах, поставленных перед военной педагогикой и психологией в 30-х годах в деле подготовки специалистов военно-политической работы в РККА. Описываются вклад военных педагогов и психологов в обучение и воспитание военно-политических работников. Дана характеристика основных подходов и концепций обучения, воспитания и психологической подготовки военнослужащих Красной Армии. Перечислены основные черты эффективности военно-политической работы в период 1920-х - начала 1930-х годов, а также недостатки и проблемы военно-политической подготовки. Дана характеристика причинно-следственных связей между механистическим подходом к обучению и воспитанию и качеством военно-политической работы.
Ключевые слова: военно-политическая работа, обучение, воспитание, военная педагогика, военная психология, психофизиология, рефлексология, марксизм, идеология, политическое воспитание, тесты, дидактические принципы.
В современных условиях усиления информационно-психологического противоборства и угроз невоенного характера неизмеримо возрастает роль морально-политического единства армии и общества. Специфика и особенность т.н. «гибридной войны» заключается в том, что объектом информационно-психологических угроз стали не только и не столько Вооруженные силы, сколько общество в целом и человеческая личность как таковая. В этих условиях встает задача усиления в военно-политической работе психолого-педагогического, воспитательного элемента. В этой связи военно-политическая работа будет нацелена на формирование у военнослужащих во-первых, политической лояльности, а во-вторых, воспитания и формирования вполне определенных личностных качеств: воина-государственника, надежного и преданного защитника Отечества, носителя традиционных духовно-нравственных ценностей. В поисках ответов на актуальные вызовы современности и практические вопросы, связанные с решением задач возрождения военно-политической работы в Вооруженных силах РФ в новых условиях нам представляется актуальным обратиться к незаслуженно забытому опыту становления военно-политической работы в Рабоче-крестьянской Красной Армии в период 1920-х - начала 30-х годов ХХ века [1 - 42].
В этот короткий исторический период военно-политическая работа также находилась в стадии становления. В военном образовании и подготовке военно-политических работников ярко проявлялись такие черты, как: синтез идейности и дидактики, тесная связь военно-политической работы с военно-научной, единство теории и практики при приоритете последней, приоритет воспитания над обучением, придание военно-политической работе научно-исследовательского характера, практическая направленность в обучении, формирование и воспитание бойца качественно нового типа для будущей войны, сочетание идей патриотизма и интернационализма. Еще одной немаловажной особенностью выступало то, что этот процесс сопровождался остротой полемики, содержательными дискуссиями в открытой военно-политической печати, постановкой сущностных проблемных вопросов о путях становления военно-политической работы в РККА. В военно-научной среде господствовала атмосфера открытости в выражении. В военно-патриотическую деятельность были вовлечены широкие массы населения и особенно - молодежь. Шла массовая пропаганда военных и военно-научных знаний во всех слоях общества. Красноармеец 20-30-х годов представлял собой человека традиционного общества, выходца преимущественно из крестьянской среды. Такой солдат не годился для будущей войны техники и идеологий. Необходимо было выработать педагогические основы воспитания нового типа бойца. На повестке дня стояла настоящая сверхзадача: необходимо было в кратчайшие сроки перестроить не только личность бойца, но и его когнитивную сферу, поведенческий стереотип, систему мотивации, характер взаимосвязи психических процессов и психических состояний военнослужащего и при этом не сломать его как личность. Удивительно, но эта задача была решена в исторически кратчайшие сроки. Причем решена так, что в ходе подобной трансформации его морально-нравственная и культурная основа осталась неповрежденной. Личность вчерашнего крестьянина, пришедшего в Красную Армию,
была всесторонне исследована, переработана, трансформирована для требований войны индустриальной эпохи. Великая Отечественная война доказала это.
Между тем, проблемы подготовки военно-политических работников сегодня снова стали актуальны. Так, одно из противоречий современной подготовки политработников нового типа заключается в усилении роли информационно-пропагандистского противоборства с одной стороны и недостаточным идеологическим наполнением этой борьбы - с другой. Разрешение этого противоречия лежит, наряду с другими мерами, в поиске новых путей педагогического и воспитательного воздействия. Так, если сопоставить историю становления военно-политической работы с её современным состоянием, то можно заметить следующее: «зоной ближайшего развития» красноармейца 1920-х - 30-х годов была вся личность военнослужащего. Развивать можно было любую её сферу: интеллектуальную, мотивационную, эмоциональную, волевую, - результаты были практически гарантированы и определялись главным образом педагогическим мастерством обучающего. Современный же курсант развит вроде бы всесторонне, но усваивает знания в готовом виде, некритично и крайне поверхностно. Он, с одной стороны, перегружен информационно, и при этом «недогружен» интеллектуально. Он сам в состоянии добыть необходимые ему знания во многих областях, но не в состоянии их осмыслить и превратить в сложные умения и навыки.
Военно-политическая работа относится именно к таким сложным навыкам, однако педагогические основы подготовки к такой работе нужно возрождать [42]. Для этого необходимо не только смотреть в будущее, но и извлекать уроки из прошлого. В этой связи нам представляется актуальным обратиться к опыту уникального, но недостаточно исследованного и незаслуженно забытого периода 1920-30-х гг ХХ в., когда прогрессивные психолого-педагогические методы и технологии активно внедрялись в военно-педагогический процесс не «сверху», а «снизу». Это происходило по инициативе преподавателей и ученых, исследователей, теоретиков и практиков - в результате осмысления опыта Гражданской и Первой мировых войн, реальной педагогической и войсковой практики, дискуссий и борьбы противоположных мнений и взглядов. Психолого-педагогическая и идейно-политическая проблематика была реальностью военно-профессионального дискурса. Период 20-х - начало 30-х годов характеризуется борьбой разных взглядов на характер военно-политической подготовки и роль морально-политического фактора в будущей войне. Роль и место политработника, методы его подготовки, цели и задачи военной психологии и педагогики в становлении военно-политической работы служили тогда предметом дискуссий на страницах открытой военной печати. Предвоенная обстановка предельно обостряла и актуализировала борьбу взглядов на место и роль военно-политической работы и морально-политической и психологической подготовке бойца Красной армии. Руководство страны и военные специалисты полагали, что главную роль в будущей войне должен был играть человеческий фактор. Позже, в годы Великой Отечественной войны этот взгляд полностью подтвердился.
В 1920-х - начале 30-х гг военно-политическая работа существовала как научно-обоснованный, практически ориентированный процесс, направленный на
решение задач будущей войны. Характер этой войны ясно представлялся военно-политическим руководством. Война в его понимании должна была носить прежде всего классовый, идейно-политический характер и представлялась не только войной техники, но и столкновением принципиально различных идеологий. Военно-политическая работа мыслилась одним из важнейших элементов такой войны наряду с боевой подготовкой, никто не оспаривал её актуальность и необходимость: «Основа подготовки любой армии - это политическая работа над человеческим материалом» [42]. Споры велись лишь о её роли и месте в бою. Осмысление опыта гражданской войны породило два взгляда на военно-политическую работу. Согласно первому, ВПР представлялась как диалектический, научно-обоснованный, непрерывный процесс, направленный на решение задач будущей войны: «Пройти же через ряд жесточайших кризисов войны, сохраняя взаимодействие с массами, возможно только сохраняя и укрепляя непрекращающуюся политическую работу. Кризисное течение войны требует от нас непрерывности политработы. Восприятие, подготовка, воздействие - вот схема политработника, коллектива, ротной полит-ячейки и политцентра Красной армии - ПУРа. её разрыв ведет к дезорганизации и развалу. Связь и единство их должно служить элементарнейшей основой политработы» [26]. Приверженцы второго взгляда на концепцию ВПР считали, что политработа нужна до боя и после него, а непосредственно в бою для политической агитации нет места. Политработник в ходе боев должен выступать в роли военного рефлексолога и находиться непосредственно в боевой обстановке вместе с бойцами, снижая стрессовое воздействие боя на психику красноармейцев, помогая им действовать в условиях экстремальных факторов боя. В ходе боя военнослужащий должен действовать как автомат-механизм, а его политическое сознание не может ему помочь в этом [17]. Общим мнением было то, что военно-политическая работа была тесно увязана с задачами будущей войны и потребностями войск. Ставка на «человеческий фактор» была обусловлена не только идеологическими, но и военно-техническими причинами. По технической оснащенности РККА значительно уступала вероятным противникам: «Никто из работников Красной армии не предполагает, что в будущей войне наша военная техника будет равняться технике наших врагов. Но мы рассчитываем на иной элемент боя - на человека. Тут у нас будет неоспоримое преимущество. Цель политработы - шлифовка, закалка человека - бойца» [24].
Огромную роль в выработке путей и способов психолого-педагогической подготовки будущих политработников сыграли военные педагоги и психологи старой императорской армии. В 1918 г. на службу в РККА поступили специалисты военно-учебного дела Н.М. Александер, А. Верховский, ПФ. Гирс, П.М. Изместьев и др. В эти же годы через осмысление зарубежного опыта (идеи В. Лая, Д. Дьюи) военные педагоги стремились теоретически обосновать и создать методическую систему обучения курсантов, которая бы соответствовала потребностям подготовки офицерских кадров. В неизбежно политизированный процесс обучения эти военные специалисты стремились придать ему психолого-педагогическую направленность [34]. В учебном процессе и воспитании войск декларировались идеи гуманизма и равенства.
Мотивация будущих политработников была очень высокой. Преподаватели Высшей военно-педагогической школы им. Толмачева отмечали, что курсанты из простого народа «учились так, как интеллигентская аудитория никогда не училась и не работала, иногда даже падая от истощения» [14]. В основу занятий была положена самодеятельность и практическая коллективная работа, ведущая не только к тому, чтобы знать, но и уметь. Все это должно было научить курсанта и в будущем работать самостоятельно. Трудность задачи при минимальном сроке обучения требовало особо внимательного подбора педагогического персонала. Военные педагоги также работали над собой: пересматривали свои привычные взгляды, искали новые педагогические пути, повышали требования не только к обучаемым, но и к самим себе. Военно-политический институт Красной Армии имени Н.П Толмачёва имел такой профессорский состав, которому позавидовало бы не одно заграничное высшее учебное заведение. Незначительный учебный срок и обширность программы заставляли лекторов применять различные методические приемы, как то: составление конспектов, вопросников к курсу, постановку задач для практических работ, указание литературы. Уделялось внимание обмену мнениями, беседам и методу «показывания, а не рассказывания», задачам-примерам практического характера - дать урок, провести беседу, организационное и деловое собрание, написать отчет, открыть клуб, школу, библиотеку, организовать тот или иной кружок. Курсанты издавали рукописный журнал «Красный учитель», который являлся родоначальником «Толмачевца». Курсанты научились обращаться с кино- и фотографическим аппаратом, изготовляли сами диапозитивы для проходимого курса. Шагом к реорганизации учебной жизни было включение курсантов и слушателей сперва в предметные комиссии. Курсанты посещали также наиболее важные гарнизонные совещания просветительских работников, собрания учителей красноармейских школ, библиотек, клубов, художественного и школьно-курсового совета, драматической мастерской, которая впоследствии слилась с Учительским Институтом [4].
ПФ. Пирс, главный редактор «Военно-педагогического журнала» ставил, как сейчас говорят, амбициозные задачи: добиваться выработки у командира политических качеств воспитателя, а в личности военного педагога - формирование качеств воспитателя как приоритетных. «Следует на первое место выделить требование, чтобы преподаватель смотрел на себя не как на лектора, а как на воспитателя инструктора» [12]. Преподавательский состав видел свою задачу не в
столько в образовании политработников, сколько в формировании и воспитании бойцов нового типа. Решение данной задачи виделось им в гармоничном синтезе идейности и дидактики, основанном на базе культурно-исторической преемственности. Решить такую задачу мог по мнению ПФ. Пирса только «новый тип военного педагога». Такой педагог должен был «понимать значение выдвинутых русской революцией идеалов, и вместе с тем отчетливо усвоить приемы дидактического воздействия, основывающиеся на методах активного обучения, с применением трудовых процессов, при условии сохранения широкого научного базиса для обоснования учебных предметов [11]. В рамках решения этой задачи слушатели Академии под руководством ПФ. Пирса, приступили к реферированию отдельных вопросов, относящихся к военному строительству и военной педагогике/ Российское военное образование традиционно носило опережающий характер по отношению не только к потребностям армии, но и к развитию общества в целом [1]. В лице П.Ф. Пирса и его единомышленников эта тенденция была продолжена даже в крайне непростых условиях середины 20-х - начала 30-х годов. В этих условиях единственным институтом воспитания войск являлась военно-политическая работа.
По замыслу «красной военной профессуры», военно-политическая и военно-научная работы объединялась в единое целое. Их синтез должен был стать «локомотивом» для создания нового типа «школы будущего» - инновационной, как бы сейчас сказали, модели образования для всей республики Советов. Целью такой «гармонической школы» выступало воспитание нового человека: «гармоничного», всесторонне развитого гражданина, а не только солдата. П.Ф. Пирс писал: «Воспитание должно воодушевляться лозунгами создания героического человека, сильного волевыми навыками... Школа будущего - школа волевых людей... Руководящей идеей в воспитании должно быть стремление к осуществлению гармонически развитого человека, сильного духом, обладающего дисциплинированным интеллектом и настойчивой волей, делающей его способным к достижению поставленных себе задач» [15]. Единомышленник ПФ. Пирса А. Вер-ховский провозглашал задачу воспитания в советских школах «человека и гражданина» - по образцу Древней Преции [8]. «Военспецы» старались обеспечить преемственность лучших традиций педагогики. Дидактические принципы и методы Я.А. Коменского применялись на практике: «Наряду с индивидуализацией обучения, эти методы необходимо перенести в равной степени и на политчас, и на строевые занятия» [18].
Военные педагоги РККА настаивали на реформе не только военного, но и гражданского образования в стране. Военно-политическая и военно-научная работа не мыслились узко замыкающейся в рамках РККА, а расширялась на все общество. Широкое распространение получили военные доклады в аудиториях, на фабриках и заводах, а также и среди учащейся молодежи в учебных заведениях. Военно-пропагандистские задачи решались не военными политработниками, а силами военно-научного общества (ВНО). Отдельные специалисты даже предлагали смотреть на ВНО как на общественную организацию воспитательного характера и призывали политорганы принять меры к укреплению партийного влияния на все военно-научные кружки в РККА [29]. Массовое участие политработников и партийного комсостава, твердое партийное руководство должно было обеспечить классовую выдержанность военно-научной работы, спайку всех слоев армии, тесную связь с гражданским населением. Целью являлось превращение страны в единый военный лагерь в рамках системы Всеобуча, как бы сейчас сказали - «милитаризации общества». Предлагалось даже рассматривать военно-научное общество как массовую школу для подготовки политсостава к занятию командных должностей: «Необходимо установить более тесную связь между военно-научным кружком и политаппаратом части. Через клуб необходимо вести массовую пропаганду военных знаний, приняв на себя фактическое руководство военно-воспитательной работой» [17].
Но не все разделяли подобную точку зрения. Развернулась дискуссия, в которой оппоненты ПФ. Пирса и его сторонников доказывали, что клубы и общество - глубоко различные институты, а ВНО есть методическая организация, изучающая, исследующая, обучающая, в то время как клубы заняты массовым воспитанием и развитием. Критики же концепции опережающего военного образования утверждали, что оно явно преждевременно, что «гармоническая школа», равно как и «политическая армия» - опасные иллюзии, ведущие к милитаризации образования и воспитания [27]. Взгляды «военспецов» наталкивалась также на позицию партийного руководства, которое видело в партполитработе в первую очередь инструмент военно-административного и партийного контроля над армией [3, с. 5].
Важнейшим элементом в структуре военно-политической работы должны были выступить военно-научные общества (ВНО). Синтез военно-научного и военно-политического начала обеспечивали кружки и клубы. Они являлись своеобразной «экспериментальной площадкой» для отработки практических методов влияния на красноармейские массы.
1. В Психофизиологической лаборатории при Военно-политической академии им. Толмачева под руководством «политкафедры» велись научно-исследовательские работы по изысканию способов повышения качественного и количественного усвоения красноармейцами политзанятий. Изучались письменный и устный язык политработников, словарь и объем знаний красноармейцев, эффективность различных видов политвоспитания, изыскивались способы рационализации военно-политической работы и оценки её эффективности. Для
этого использовались различные тесты- «противоположностей», «свободных ассоциаций» на ключевые слова-раздражители, метод свободных описаний при описании содержания агитплакатов и их влияний на восприятие красноармейцев. По итогам исследования была выпущена «Методика изучения словаря красноармейца», получившая одобрение психофизиологов ленинградских военно-учебных заведений и гарнизона. Психофизиологическая лаборатория ВВПШ провела исследования уровня политзанятий около 1400 красноармейцев по 25 военно-политическим вопросам в различных частях ленинградского гарнизона. Такая работа проводилась в ВПА им. В.И. Ленина и в 1950-е годы [32]. В 1924 г. в РККА было обучено грамоте 33421 совершенно неграмотных и 36717 малограмотных красноармейцев, в 1925 г - 73204 военнослужащих. Не оставалась в стороне военно-образовательных процессов в РККА и библиотечная работа. Библиотеки изучали интересы читателей красноармейцев специально разработанными анкетами [40]. Однако с середины 1930-х годов усиление административных начал, демагогических, схоластических форм обучения, практицизма, количественных
Библиографический список
показателей отрицательно сказалась на военно-политической подготовке: «Победила точка зрения тех деятелей, которые выступали за практицизм в подготовке воинов, а воспитание сводили к массовым мероприятиям» [6]. Несмотря на лояльность новой власти, многие военные педагоги и психологи были подвергнуты различным формам репрессий. [33; 42; 43].
Таким образом, историко-педагогический анализ показал, что опыт становления военно-политической работы 20 - 30-х гг. ХХ века, несет в себе ценный потенциал, обращение к которому может стать подспорьем для решений аналогичных задач в современных условиях. Переосмысление опыта становления военно-политической работы в 1920-х - 30-х годах способно придать современной подготовке обучаемых такие элементы как проблемность, комплексность, насту-пательность, активный полемический характер, историко-аналитическую проблематичность, аксиологическое содержание и идейно-смысловую составляющую, духовную направленность. Иными словами, необходимо решить те же задачи, что и в 20 - 30-е гг., но уже на качественно новом этапе развития.
1. Алехин И.А. Опережающий характер развития образования - это прогрессивно? Мир образования - образование в мире. 2017; 4: 15.
2. Александер Н.А. Краткий исторический очерк лабораторного метода обучения. Военное знание. 1923; 1-2: 17.
3. Антонов-Овсеенко В.А. Итоги 3-го всесоюзного совещания военных политработников. Военная мысль и революция. 1923; 6.
4. Аплетин М. Учительский Институт при Политико-Просветительском Управлении П.В.О. Высшая Военно-Педагогическая школа. Юбилейный выпуск Петроград. Издание Высшей Военно-Педагогической школы. 1922: 7 - 8.
5. Бронштейн. Язык пропагандиста. Война и революция. Книга вторая. Государственное издательство, 1930.
6. Барабанщиков А.В., Коноплев М.А., Липский И.А. Военно-педагогическая наука: состояние и перспективы. Советская педагогика. 1991; 7: 59.
7. Болтин Е. Религиозные воззрения красноармейцев и наша антирелигиозная пропаганда. Толмачевец. 1926; 4: 21.
8. Верховский А. Нужно искать новые пути. Военные знания. 1923; 2 (10): 4 - 5.
9. Гайворовский А.А. Основы психотехники политпросветработы. Минск, 1928: 34 - 35.
10. Гирс ГФ. Годовщина существования Общества РВ. Зн. и его текущие задачи в новом году (декабрь 1922 г. - март 1923 г.). Армия и революция. 1923; 11-12: 196.
11. Гирс ГФ. Военно-педагогический институт и его ближайшие задачи Толмачевец. 1923; 1: 90.
12. Гирс ГФ. Задачи Военно-Педагогического журнала в связи с переживаемым моментом. Военно-педагогический журнал. 1920; 1-2.
13. Гирс ГФ. Военно-педагогический институт и его ближайшие задачи. Военное знание. 1920; 5-6 (13-14): 8-9.
14. Гирс ГФ. Задачи В.Н.О. Военная мысль и революция. 1924; 6: 210.
15. Гирс ГФ. Ближайшие задачи в области методики военного обучения. Военная мысль и революция. 1923; 3: 90.
16. Гирс ГФ. Основы организации новой школы. Военное знание. 1920; 3-4 (11-12): 2 - 3.
17. Король М. Воспитание и автоматизация. Военная мысль и революция. 1925. 4: 158 - 164.
18. Король М. Моральное воздействие в бою. Война и революция. 1925; 3: 43.
19. Король М. К вопросу о групповой организации обучения. Война и революция. 1925; 3: 80 - 81.
20. Коробочкин И. В.-Н.О., командование и политорганы. Военная мысль и революция. 1924; 8: 154 - 155.
21. Левичев В. Политическая подготовка бойца. Военная мысль и революция. 1923; 3: 20 - 21.
22. Лемке Л. Высшая Военно-Педагогическая школа. Юбилейный выпуск Петроград. Издание Высшей Военно-Педагогической школы. 1922: 14.
23. Лямзин М.А. Развитие теории и практики военно-педагогической подготовки курсантов (слушателей) военных ВУЗов: Диссертация ... доктора педагогических наук. Москва, 1997.
24. Муклевич Р Политработа в боевой обстановке. Военная мысль и революция. Москва. 1924; 2.
25. Незнамов А. Задачи педагогики по отношению к армии. Военно-педагогический журнал. 1920; № 1-2: 69.
26. Ольман Г. Анкета о преподавателях. Военное знание Военное знание. 1923; 1-2: 6.
27. Пермский М. Задачи и система политического воспитания командного состава Красной армии. Толмачевец. 1926; 2.
28. Петров Л. Непрерывность и гибкость политработы в военное время. Толмачевец. 1926; 4: 36 - 38.
29. Петровский Д. Военная школа и лабораторный план. Военная мыль и революция. 1924; 1: 110.
30. Пинаев Г. К вопросу о групповой организации обучения. Война и революция. 1925; 3: 80 - 81.
31. Рубцов В.С. Марксистская психология и пути её использования в боевой подготовке и политработе Красной армии. Война и революция. 1930; 2: 51.
32. Савинский А.И., Самосадный Л.Г Правильное произношение. Москва, ВПА, 1961.
33. Сахаров В.Р Психолого-педагогические основы формирования пропагандистского мастерства офицера-политработника. Диссертация ... кандидата педагогических наук. Москва, ВПА, 1969.
34. Соколов В. Об одном уклоне в «политинструкторской подготовке» курсанта ВУЗ. Армия и революция. 1925; 6 (44): 32.
35. Таланкин А.А. За марксистко-ленинскую психотехнику. Коммунистическая Академия. Секция по изучению проблем войны. Записки. Четвертый том. Государственное социально-экономическое издательство. 1931. Москва - Ленинград.
36. Таланкин А.А. О Повороте на психологическом фронте. Государственное социально-экономическое издательство, 1931. Москва - Ленинград.
37. Ткачев Ф. Каким был и уходит 1902 год. Толмачевец. 1926; 2: 90.
38. Фрунзе М.В. Очередные задачи политработников. Война и революция. 1925; 5: 7.
39. Хвостов В.М. Социальная психология и военное воспитание. Военно-педагогический журнал. 1920; 1-2: 71.
40. Хлебцевич Е. Библиотечная работа в Красной армии и флоте. Военное знание. 1923; 1-2: 23 - 25.
41. Цируль Я. Психотехника и психология в военном деле. Армия и революция. Научный военно-политический журнал. 1923; 5-6: 27 - 28.
42. Швец В.С. Формирование навыков и умений партийно-политической работы у курсантов военных училищ. Диссертация ... кандидата исторических наук. Москва, 1968.
43. Постановление Бюро Главного Политического Управления СА и ВМФ от 13.05.71 г.) References
1. Alehin I.A. Operezhayuschij harakter razvitiya obrazovaniya - 'eto progressivno? Mir obrazovaniya - obrazovanie v mire. 2017; 4: 15.
2. Aleksander N.A. Kratkij istoricheskij ocherk laboratornogo metoda obucheniya. Voennoe znanie. 1923; 1-2: 17.
3. Antonov-Ovseenko V.A. Itogi 3-go vsesoyuznogo soveschaniya voennyh politrabotnikov. Voennaya mysl' i revolyuciya. 1923; 6.
4. Apletin M. Uchitel'skij Institut pri Politiko-Prosvetitel'skom Upravlenii P.V.O. Vysshaya Voenno-Pedagogicheskaya shkola. Yubilejnyj vypusk Petrograd. Izdanie Vysshej Voenno-Pedagogicheskoj shkoly. 1922: 7 - 8.
5. Bronshtejn. Yazyk propagandista. Vojna i revolyuciya. Kniga vtoraya. Gosudarstvennoe izdatel'stvo, 1930.
6. Barabanschikov A.V., Konoplev M.A., Lipskij I.A. Voenno-pedagogicheskaya nauka: sostoyanie i perspektivy. Sovetskaya pedagogika. 1991; 7: 59.
7. Boltin E. Religioznye vozzreniya krasnoarmejcev i nasha antireligioznaya propaganda. Tolmachevec. 1926; 4: 21.
8. Verhovskij A. Nuzhno iskat' novye puti. Voennye znaniya. 1923; 2 (10): 4 - 5.
9. Gajvorovskij A.A. Osnovy psihotehnikipolitprosvetraboty. Minsk, 1928: 34 - 35.
10. Girs G.F. Godovschina suschestvovaniya Obschestva R.V. Zn. i ego tekuschie zadachi v novom godu (dekabr' 1922 g. - mart 1923 g.). Armiya irevolyuciya.1923; 11-12: 196.
11. Girs G.F. Voenno-pedagogicheskij institut i ego blizhajshie zadachi Tolmachevec. 1923; 1: 90.
12. Girs G.F. Zadachi Voenno-Pedagogicheskogo zhurnala v svyazi s perezhivaemym momentom. Voenno-pedagogicheskij zhurnal. 1920; 1-2.
13. Girs G.F. Voenno-pedagogicheskij institut i ego blizhajshie zadachi. Voennoe znanie. 1920; 5-6 (13-14): 8-9.
14. Girs G.F. Zadachi V.N.O. Voennaya mysl' i revolyuciya. 1924; 6: 210.
15. Girs G.F. Blizhajshie zadachi v oblasti metodiki voennogo obucheniya. Voennaya mysl' i revolyuciya. 1923; 3: 90.
16. Girs G.F. Osnovy organizacii novoj shkoly. Voennoe znanie. 1920; 3-4 (11-12): 2 - 3.
17. Korol' M. Vospitanie i avtomatizaciya. Voennaya mysl' i revolyuciya. 1925. 4: 158 - 164.
