CC BY
124
45. CK RKP(b) - VKP(b) i nacional'nyj vopros. Kniga 1. 1918-1933. / Sostaviteli L.S. Gatagova, L.P. Kosheleva, L.A. Rogovaja. Moscow, 2005. P. 40
46. Shnajder V.G. Sovetskoe nacional'noe stroitel'stvo na Severnom Kavkaze v 1920-1950. Armavir, 2007.
Волкова И.В.
(Комсомольск-на-Амуре)
УДК: 94+327.8 (47:510)
УЧАСТИЕ СОВЕТСКИХ СПЕЦИАЛИСТОВ В ОРГАНИЗАЦИИ ПОЛИТИКО-ВОСПИТАТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ В ВООРУЖЕННЫХ СИЛАХ ГОМИНЬДАНА В 1924 1925 гг.
Статья посвящена деятельности советских политработников в войсках гоминьдана в 1924-1925 гг. Опираясь на архивные материалы, а та же опубликованные ранее документы и воспоминания непосредственных участников событий, автор анализирует вклад советских советников в формирование органов политического воспитания и пропаганды в Национально-революционной армии на этапе ее подготовки к Северному походу.
В процессе борьбы за власть в Китае кантонское правительство столкнулось с потребностью в максимально широкой поддержке своего курса в армии и среди населения. Осознавая, что политработа является необходимой составляющей реорганизации вооруженных сил, в 1923 г. руководство гоминьдана обратилось за помощью к Москве. В рамках договоренностей о двустороннем военно-политическом сотрудничестве между СССР и правительством Сунь Ятсена советской стороной была организована политико-идеологическая работа в подразделениях Национально-революционной армии (далее - НРА). При этом задачи, стоявшие перед советскими инструкторами, носили беспрецедентный характер. Требовалось в кратчайшие сроки добиться идеологического сплочения армии, формирования в ней патриотических начал, повышения уровня дисциплины, а также усиления политподготовки командного состава. Конечной целью являлось преобразование НРА из наемной милитаристской группировки в опору революционного движения на юге Китая, проводника идей Сунь Ятсена.
В данной публикации автор останавливается на рассмотрении первичного комплекса мероприятий, подготовленного и реализованного советскими специалистами в войсках гоминьдана, и анализе тех объективных трудностей, с которыми им пришлось столкнуться в ходе работы в Поднебесной.
Ключевые слова и фразы: СССР, гоминьдан, Национально-революционная армия, политработа.
The article is devoted to the soviet political workers' activity in Kuomintang military in 1924-1925. Basing on the archival materials as well as published documents and memoirs of participants of the events, the author analyzes soviet advisors' contribution to the formation of bodies of political education and propaganda in National-Revolutionary army during the period of its preparation to the North campaign.
Fighting for power in China Cantonese government confront the necessity of having the maximum wide approval of their course among both army and population. Realizing that political work was a necessary part of the military reorganization, the leaders of Kuomintang applied for help to Moscow in 1923. According to the bilateral treaty of military and political cooperation between the USSR and Sun Yat sen's government, the soviet part organized political and ideological work in National-Revolutionary army (NRA). However, the tasks put before the soviet instructors were unprecedented. It was necessary to reach the ideological consolidation of the army as soon as possible. Other tasks were to form patriotism, to raise discipline and to improve political education of the officer corps. The final aim was to reorganize NRA from the mercenary militarist group into the bases for revolution movement in the south of China and the conductor of Sun Yat sen's ideas.
In the article presented the author concentrates her attention on the first set of actions prepared and realized by soviet specialists in the Kuomintang army as well as on the analysis of the objective problems they came across during their work in the Heavenly Empire.
Key words and phrases: USSR, Kuomintang, National-revolutionary army, political work.
Политика и идеология не являются изобретениями современной эпохи. Однако на сегодняшний день в условиях сложной и изменчивой международной обстановки они все в большей степени превращаются в средство манипулирования массами. Так, проявления радикального ислама на Ближнем Востоке и национализма на Украине используются для развязывания внутренних и межгосударственных конфликтов.
В глобальном информационном пространстве, когда СМИ и Интернет оказывают огромное влияние на общественное сознание, политико-идеологическое воздействие вполне сравнимо по силе с оружием. Особую значимость оно приобретает в ходе гражданской войны. В такого рода противостоянии идеологический фактор занимает ведущие положение, поскольку залогом победы становится не столько военная сила, сколько поддержка большинства населения.
Деятельность советских политработников в НРА представляет собой исторический пример попытки использования идеологической работы в войсках с целью повышения сплоченности личного состава и как следствие усиления боеспособности армейских подразделений. Данное направление являлось важной составляющей военно-политического сотрудничества СССР и гоминьдана (далее - ГМД) в 20-е гг. ХХ в. Реструктуризация НРА, основанная на организационных принципах советской Рабоче-Крестьянской Красной Армии, доказавших свою эффективность в ходе гражданской войны в России, сыграла существенную роль в подготовке вооруженных сил ГМД к Северному походу (крупной военной операции, направленной на объединение Китая под властью гоминьдана - прим. И.В.)
Синьхайская революция 1911-1913 гг., разрушив старую систему управления империи Цин, не привела к созданию централизованной власти в Китае. В стране сложились два основных политических центра: один в Пекине, другой в Гуанчжоу (Кантоне). Пекинское правительство было представлено бывшим императорским бюрократическим аппаратом в союзе с северными генералами-милитаристами (военными губернаторами провинций, именовавшимися дунцзюнями в период 1916-1924 гг.) [12, с. 210-214]. В Кантоне создавалась коалиция революционных сил во главе с лидером партии гоминьдан Сунь Ятсеном. К кантонскому правительству примыкала и образованная в 1923 г. Коммунистическая партия Китая (далее - КПК), еще малочисленная и слабая в военном отношении для самостоятельных действий.
Однако оба этих правительства не обладали полным контролем над политической ситуацией в Поднебесной. В Китае продолжала сохраняться система дунцзюната, при которой власть в ряде провинций принадлежала военным губернаторам. Опираясь на собственные армии, они действовали независимо от Пекина и Кантона.
В этой обстановке сформированное 21 февраля 1923 г. Сунь Ятсеном правительство пошло на установление прочных связей с Москвой. Этот шаг был направлен на использование советского опыта военного и политико-административного строительства в Китае [6, с. 97].
Главными целями своей дальнейшей деятельности лидер гоминьдана рассматривал создание надежной базы революционного движения на юге страны, укрепление центральной власти, выход Китая из полуколониальной зависимости. Однако события 1922 г. показали, что добиться этого только военной силой и путем дипломатической игры на противоборстве группировок милитаристов невозможно. Союз, основанный не на общей политической программе, а сиюминутной выгоде, оказался непрочен.
Первая попытка организации Северного похода, предпринятая Сунь Ятсеном, закончилась неудачно. Основные силы его армии выступила против группировки маршала У Пэйфу, боровшейся за контроль над Центральным Китаем. Когда войска ГМД сосредоточились в провинции Цзянси, военный министр гоминьдановского правительства Чэнь Цзюнмин, воспользовавшись ситуацией, осуществил в Гуандуне переворот. Попытка Сунь Ятсена подавить мятеж вызванными с фронта войсками, была пресечена представителями Англии и Франции, поддержавшими Чэнь Цзюнмина. Это вынудило главу гоминьдана приостановить поход на Гуандун. Сунь Ятсен даже был вынужден временно выехать в Шанхай. Окончательно подавить выступление Чэнь Цзюнмина и вернуть под свой контроль Гуанчжоу ему удалось только в начале 1923 г. [4, с. 30-32; 7, с. 24-25]. Впоследствии Сунь Ятсен сообщал представителю Коминтерна в Китае С.А. Далину: «Мой лучший друг Чэнь Цзюнмин оказался изменником, он подкуплен У Пэйфу, подкуплен англичанами из Гонконга!» [5, с. 133].
В результате Сунь Ятсен переосмыслил значение политической работы в войсках и в партии, а также влияние иностранного фактора в процессе объединения Китая. Но он осознавал и тот факт, что Япония, европейские державы и США не заинтересованы в поддержке революционных сил в Китае. Продолжала сохраняться опасность иностранной военной интервенции в случае возобновления экспедиции ГМД против Чэнь Цзюнмина. Кроме того, переговоры Сунь Ятсена с политическими лидерами США и Японии о реальной экономической поддержке не увенчались успехом [10, с. 24].
Таким образом, к 1923 г. поиск союзников в Европе, предпринятый Сунь Ятсеном, оказался неудачен. Однако реализовать свою политическую программу исключительно собственными силами гоминьдан был не способен [2, с. 329-341]. В этих условиях южнокитайское правительство обратилось за помощью к СССР.
В организации и осуществлении идеологической подготовки армейских подразделений Сунь Ятсен рассчитывал на советский опыт не случайно. Революционные движения в Китае и России развивались в схожих условиях. В начале 1920-х гг. в структуре населения Китая подавляющее большинство составляли крестьяне. Подобная социальная картина была характерна и для периода революции в России. Доктрина Сунь Ятсен, как и политическая программа РКП(б), уделяла значительное внимание преобразованиям в аграрном секторе.
Однако в обстановке постоянных вооруженных конфликтов между многочисленными группировками милитаристов, действовавших в Поднебесной, формирование базы революционного движения на юге Китая, а тем более распространение влияния гоминьдана за пределами провинции Гуандун исключительно методами политической борьбы было невозможно. Для реализации же силового сценария объединения страны под контролем ГМД требовалась максимальная поддержка правительственного курса в войсках и среди населения. В связи с этим политико-идеологическая составляющая имела большое значение для воплощения плана Сунь Ятсена.
Для укрепления позиций в Гуандуне и последующей организации Северного похода лидеру гоминьдана требовалась идеологически сплоченная армия, личный состав которой объединяли бы не только страх наказания или материальный интерес, а общие цели и политические взгляды. Не меньшее значение играла и пропагандистская работа с населением. Крестьяне и рабочие должны были обеспечить войска всем необходимым. Кроме того, в обществе, разделявшем единые политические взгляды, меньший вес имели сепаратистские настроения. Население могло самостоятельно обеспечить порядок на подконтрольных ГМД территориях, даже при условии возможных неудач на фронте.
Оба направления политработы были тесно связаны. Основную часть населения Китая составляли малограмотные или вовсе не имевшие образования крестьяне и низкоквалифицированные рабочие. В данной среде большое значение в процессе политпросвещения имели различного рода беседы, устные выступления, индивидуальная работа. В связи с этим проводниками идей гоминьдана должны были стать воинские части, прошедшие курсы политподготовки. Устанавливая контакт с местным населением на вновь занимаемых территориях, они имели возможность вести первичную пропагандистскую работу, обеспечивая тем самым поддержку революционного движения. За образец могли быть взяты организационные принципы и методы политработы, использовавшиеся РККА в период гражданской войны в России.
В результате одним из аспектов военно-политического сотрудничества СССР и гоминьдана стало использование в Китае советского опыта политико-идеологической работы в армии. Реализация плана началась с открытия летом 1924 г. Высшей военной школы на о. Вампу (в ходе общеармейской реформы, начатой летом 1925 г., преобразована в Центральную военно-политическую школу (ЦВПШ) - прим. И.В.) [19, с. 140]. В ней при непосредственном участии советских специалистов осуществлялось обучение будущих офицеров. Независимо от специальности, в их программу подготовки в обязательном порядке включалось обсуждение актуальных социально-политических вопросов и программных документов ГМД.
Для дополнительного усиления политической работы в школе был создан специальный отдел и ячейки гоминьдана, разработаны положения об их деятельности. В подготовке нормативных документов были задействованы советские советники: И.Я. Разгон, А.И. Черепанов, В.А. Степанов, В.П. Рогачев, И.К. Мамаев [11, с. 43]. В 1925 г. был открыт политкласс, в котором обучались офицеры для ведения политической работы в НРА. Через год в нем насчитывалось 500 курсантов [13, с. 33].
При этом следует отметить, что в процессе набора курсантов в учебные группы уделялось большое внимание оценке их политических взглядов и общей осведомленности о положении в стране. В частности, еще до начала вступительных экзаменов претенденты проходили собеседование с членами мандатной комиссии, среди которых были советские советники. На примере Центральной военно-политической школы можно видеть, что перечень вопросов, рекомендованных комиссии, включал блоки, направленные на проверку общей эрудиции будущих слушателей, основных событий революционного периода в Китае, современной внутренней и внешнеполитической обстановки, целей, задач и принципов деятельности гоминьдана. В их числе следующие: «В чем основа учения доктора Суна? Основные этапы китайской революции? Есть ли разница в учении Конфуция и Суна и в чем? Зачем существуют рабочие союзы?» и др. [17, л. 73-74].
По результатам беседы лица, которых комиссия считала нежелательными для поступления, к экзаменам не допускались. В отношении остальных выносилась резолюция: «.. .желательно принять с указанием в какой класс и какого отделения...» [17, л. 73].
После зачисления слушатели проходили подготовку по следующим курсам: «три принципа» Сунь Ятсена (политическая доктрина, лежавшая в основе программы ГМД - прим. И.В.), история и организация гоминьдана, национальная революция в Китае, международное политическое и экономическое положение, история мирового революционного движения, политэкономия, крестьянское, профессиональное и молодежное движения в Китае, агитация и
пропаганда, политработа в армии. По воспоминаниям С.Н. Наумова, «...большой популярностью в школе пользовались лекции на тему о двух направлениях в развитии военной научной мысли - западной, буржуазной, и советской. Начал читать эти лекции А.С. Бубнов, который в марте 1926 г. посетил Гуанчжоу и несколько раз бывал в Вампу» [11, с. 43]. В дальнейшем эту работу продолжили Г.И. Гилев, М.И. Дратвин, С.Н. Наумов.
Выпускники школы направлялись для службы в политорганах, формируемых в армии гоминьдана. В 1925 г. был образован главный руководящий институт новой структуры -Политический департамент. В дивизиях создавались политические отделы, в бригадах и полках - ячейки ГМД. В.К. Блюхер добился учреждения должностей военных комиссаров [3, с. 22].
Политическая комиссия при Главном военном совете, при участии советских специалистов, разработала положение о комиссарах национально-революционных армий, в котором содержался перечень возлагаемых на них обязанностей и полномочий. Целями учреждения института военкомов назывались следующие: «.политическое воспитание войск в национально-революционном духе, поднятие их боеспособности и укрепление дисциплины, проведение в армии основ сунятсенизма» [17, л. 97].
Согласно положению, комиссар нес ответственность за соблюдение дисциплины и моральное состояние воинских частей. Военком непосредственно осуществлял политическую работу в отдельном подразделении. Он возглавлял партячейку и руководил работой всех остальных общественных организаций, в число которых входили: клуб, Союз молодых Военных, Общество по изучению сунятсенизма, спорткружки.
В задачи комиссара также входило осуществление воспитательной работы. Военком должен был разъяснять солдатам «их роль освободителей народа от иностранного империализма», обучать военнослужащих бережному отношению к государственному имуществу, препятствовать причинению ущерба местному населению. Особое значение придавалось установлению связей с крестьянскими и рабочими организациями, предлагалось способствовать их сотрудничеству с армией. В бытовых и хозяйственных вопросах военкомы следили за обеспечением подразделений продовольствием и его качеством, поступлением и распределением материалов периодической печати [17, л. 97-98].
Кроме административных функций, политработники получали право контроля за оперативными приказами командира. В положении отмечалось: «В тех ситуациях, когда комиссар находит распоряжение командира вредным для национальной революции, он доносит об этом вышестоящему комиссару. В случае же явной измены или предательства, он принимает меры к неисполнению отдельных распоряжений и действует самостоятельно по своему усмотрению, одновременно сообщая об этом вышестоящему комиссару и Председателю Военного Трибунала» [17, л. 97-98]. Эти полномочия были направлены для противодействия сепаратистским настроениям отдельных генералов.
Кроме того, в обязанность каждому комиссару полка вменялось еженедельно проводить встречи с офицерами продолжительностью не менее часа. Основной организационной формой этих занятий являлось заслушивание подготовленных военнослужащими, докладов с их последующим обсуждением всеми участниками группы. Вне зависимости от распределения тем между офицерами от комиссара требовалась подготовка по каждому докладу. В программу занятий включались вопросы по политике иностранных государств в отношении Китая, организации армии и управления на подконтрольных ГМД территориях, обзор военных и политических аспектов вооруженных конфликтов между милитаристами. В частности, на обсуждение выносились следующие темы: «История проникновения империалистов в Китай в ХХ в. Военно-политический очерк войны между Чжан Цзолином и У Пэйфу в 1920 г. Значение политработы в армии» и др. [17, л. 84].
Внедрение мер политической работы способствовало укреплению дисциплины и повышало мотивацию военнослужащих Национально-революционной армии Китая. В дальнейшем это положительно сказалось на результатах Северного похода и способствовало
приходу гоминьдана к власти в стране. Однако это не исключает того, что в течение 1924-1925 гг. советским специалистам в своей деятельности пришлось столкнуться с рядом проблем, таких как отсутствие единства политической линии в отношении революционного движения в Китае между НКИД СССР и Коминтерном и низкой заинтересованностью командного состава национальных армий и отдельных подразделений НРА в политико-идеологической работе.
В Коминтерне активно изучалась идея объединения Китая не через осуществление военного похода на Север, а посредством повсеместного подъема народных выступлений по образцу Октябрьской революции 1917 г. Для этой цели ИККИ стремился поддержать любые массовые выступления: «Движение 30 мая 1925 г.», забастовки в Кантоне и Гонконге. Главный расчет делался на их радикализацию [9, с. 109]. Этот подход нашел свое отражение в директивах ИККИ, обращенных, главным образом, к Компартии Китая [8, с. 44-58]. В результате в части ориентации на поддержку массового движения пропаганда ИККИ вступала в противоречия с идеей временного сотрудничества КПК и ГМД, так как партия Сунь Ятсена формировала собственную стратегию, исходя из военного сценария развития революции [9, с. 110].
Параллельно по линии НКИД СССР, во взаимодействии с ЦК и Политбюро РКП(б), а с апреля 1925 г. специализированной Китайской комиссией ЦК ВКП(б), разрабатывалась другая стратегия развития революционного движения в Поднебесной. В ее основе лежала опора на армии милитаристов Центрального и Северного Китая, готовые сотрудничать с гоминьданом. Наиболее перспективной в этом плане была группировка Фэн Юйсяна, включавшая в свой состав три армии. Москва рассматривала вариант ее использования для нейтрализации прояпонски настроенной группировки Чжан Цзолиня. Однако этот вариант также не вполне соответствовал генеральной стратегии гоминьдана, направленной на объединение страны [9, с. 111].
Таким образом, после I съезда ГМД, в Коминтерне и РКП (б) формировались разные подходы к политике в отношении Китая. Более того, ни один из них в полной мере не отвечал разработкам, осуществленным непосредственно в гоминьдане. Нарушился баланс во взаимодействии между ИККИ, обеспечивавшем теоретическую базу, и НКИД, реализующим на практике внешнеполитический курс СССР [9, с. 131]. В связи с этим советские политические советники в Поднебесной во главе с М.М. Бородиным были вынуждены самостоятельно принимать решения, исходя из фактической ситуации.
Другой существенной проблемой в работе советских советников стало фактическое отсутствие заинтересованности в политработе со стороны генералитета китайской армии. Эта тенденция была характерна и для НРА, но наиболее отчетливо оно проявилось в армиях Фэн Юйсяна. Эти провинциальные группировки, формально выступавшие на стороне гоминьдана и являвшиеся его основными военными союзниками, практически, не контролировались Кантонским правительством [1, с. 133; 18, с. 238]. Возникшие в результате постоянной борьбы за власть генералов-милитаристов национальные армии существовали за счет доходов от успешных военных кампаний.
Политическую работу в национальных армиях осложняло наличие в них целого ряда негативных факторов.
1. Уровень образования и подготовки военнослужащих, включая комсостав, в провинциальных армиях был крайне низок. Число членов ГМД в них также было значительно меньше, чем в гуандунских войсках.
2. Недостаточно внимания уделялось политической и работе. Она воспринималась комсоставом как излишняя, не влияющая на результат боевых действий. В этих обстоятельствах, даже при наличии интереса к социально-политическим дисциплинам среди курсантов офицерских школ, посещаемость занятий была низкой.
3. Ситуацию усугубляли: низкий интеллект, протекционизм, коррумпированность офицеров, их оторванность от рядового состава.
4. Высокий уровень преступности, наркомании в войсках.
О схожих явлениях в вооруженных силах гоминьдана свидетельствует доклад политотдела 3-го корпуса НРА за 1925 год об обстоятельствах работы в Юньнаньской армии: «Из всех учеников 1/3 грамотна, а остальные вышли из солдат. ... Судя по внешнему впечатлению, все они похожи на маленьких детей и не имеют установившихся взглядов. ... Все люди чересчур пристрастились к опиуму и очень трудно предвидеть результаты этого» [14, л. 24-25].
Что касается национальных армий, то в них даже общее отношение к присутствию советских специалистов было различным. Характеризуя работу советников в войсках Фэн Юйсяна, военный референт при Полномоченном представителе СССР в Пекине докладывал Л.М. Карахану о «благожелательном отношение к советскому в 1-й армии и наличии ряда «антисоветских» течений во 2-й» [15, л. 56]. Следовательно, ни о каком полноценном ведении политической работы в условиях настороженности и недоверия со стороны армейского руководства не могло быть речи. Ситуация усугублялась с началом боевых действий. В эти периоды советские инструкторы констатировали полное прекращение работы военных школ [15, л. 6, 10].
В совокупности обозначенные выше обстоятельства существенно снижали эффективность политической работы в частях НРА и национальных армиях Фэн Юйсяна. После смерти Сунь Ятсена в 1925 г. влияние советских советников на деятельность кантонского правительства и дальнейшее развитие революционного движения на юге Китая еще более сократилось в связи с разрастанием в гоминьдане внутрипартийной борьбы.
Таким образом, исходя из выше изложенного, можно сделать следующие выводы. В период 1923-1927 гг. международная обстановка на Дальнем Востоке, внутриполитическая ситуация в Китае, а также взаимная заинтересованность сторон в диалоге способствовали интенсивному развитию военно-политического сотрудничества между СССР и гоминьданом.
Командированные в Китай советские политические советники столкнулись в своей деятельности с серьезными проблемами. Трудности организационного характера были вызваны недостаточной теоретической разработкой политической линии в отношениях с гоминьданом со стороны НКИД СССР и Коминтерна. Препятствия на пути к практической реализации намеченных планов обуславливались реалиями обстановки в Поднебесной: низким уровнем политической культуры в армии и среди населения, отсутствием широкой повсеместной поддержки идей Сунь Ятсена, сохранением системы дунцзюната с ее ориентировкой на сохранение власти за счет военной силы.
Тем не менее за 1924-1925 гг. советским советникам удалось добиться значительных успехов в организации политико-идеологической работы в войсках гоминьдана. Базовые методы работы, зарекомендовавшие себя в РККА, подтвердили свою эффективность и в условиях Поднебесной. В характеристике вооруженных сил национального правительства, подготовленной советскими военными советниками для комиссии А.С. Бубнова в 1926 г., было отмечено: «Основное, не имеющее себе подобных оружие в НРА - это ее политическая сознательность, ее политическая подготовка. При всех прочих равных условиях с противниками, НРА всегда окажется сильнее благодаря этому оружию, которым только она одна и владеет» [16, л. 127].
Список литературы
1. Александров С.И. Помощь Советского Союза национальным армиям в Северном Китае в 1925-1927 гг. //Проблемы Дальнего Востока. 2008. № 3.С. 133-144.
2. ВКП(б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае. Документы. Т.1. 1920-1925 гг. М.: Буклет, 1994. 792 с. ISBN: 5-85603-055-9
3. Военная помощь СССР в освободительной борьбе китайского народа /К.П. Агеенко, П.Н. Бобылев, Т.С. Манаенков и др. М.: Воениздат, 1975. 188 с.
4. Воронцов В.Б. Судьба китайского Бонапарта. М.: Политиздат, 1989. 336 с.: ил.
5. Далин С.А. Китайские мемуары 1921-1927 гг. М.: Наука, 1975. 359 с.: илл.
6. КапицаМ.С. Советско-китайские отношения. М.: Госполитиздат, 1958. 424 с.
7. Картунова А.И. Политика Москвы в национально-революционном движении в Китае: военный аспект (1923 г. - июль 1927 г.). М.: Институт Дальнего Востока РАН, 2001. 303 с.
8. Коммунистический Интернационал и китайская революция. Документы и материалы. М.: Наука, 1986. - 317 с.
9. Мамаева Н.Л. Коминтерн и Гоминьдан. 1919-1929. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1999. 376 с., илл.
10. Мировицкая Р.А. Советский Союз в стратегии гоминьдана (20-30-е годы). М.: Наука, 1990. 237 с.
11. На китайской земле. Воспоминания советских добровольцев. 1925-1945 / Сост., отв. ред. Ю.В. Чудодеев -М.: Наука, 1977. 445 с.: илл.
12. Непомнин О.Е. История Китая. ХХ век. М.: Институт востоковедения РАН, Крафт+, 2011. 736 с.
13. Окороков А.В. В боях за Поднебесную. Русский след в Китае. М.: Вече, 2013. 336 с.:
ил
14. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф.627. Оп.1. Д.12.
15. РГАСПИ. Ф.627. Оп.1. Д.15.
16. РГАСПИ. Ф.627. Оп.1. Д.22.
17. РГАСПИ. Ф.627. Оп.1. Д.23.
18. Усов В.Н. Советская разведка в Китае в 20-е годы ХХ века. М.: Дом Конфуция, 2011. 384 с.: илл.
19. Юркевич А.Г. Военная школа Хуанпу в политической стратегии Чан Кайши (1924-1928 гг.) //Вестник Тамбовского университета. Серия: гуманитарные науки. 2014. № 9. С. 136-143.
References
1. Aleksandrov S.I. Pomoshh' Sovetskogo Sojuza nacional'nym armijam v Severnom Kitae v 1925-1927. Problemy Dal'nego Vostoka. 2008. No 3. P. 133-144.
2. VKP(b), Komintern i nacional'no-revoljucionnoe dvizhenie v Kitae. Dokumenty. Vol.1. 1920-1925. Moscow: Publ. Buklet, 1994. 792p.
3. Voennaja pomoshh' SSSR v osvoboditel'noj bor'be kitajskogo naroda / K.P. Ageenko, P.N. Bobylev, T.S. Manaenkov i dr. Moscow: Publ. Voenizdat, 1975. 188p.
4. Voroncov V.B. Sud'ba kitajskogo Bonaparta. Moscow: Publ.Politizdat, 1989. 336p.
5. Dalin S.A. Kitajskie memuary 1921-1927. Moscow: Publ. Nauka, 1975. - 359p.
6. KapicaM.S. Sovetsko-kitajskie otnoshenija. Moscow: Publ.Gospolitizdat, 1958. 424p.
7. Kartunova A.I. Politika Moskvy v nacional'no-revoljucionnom dvizhenii v Kitae: voennyj aspekt (1923 - ijul' 1927). Moscow: Publ. Institut Dal'nego Vostoka RAN, 2001. 303 p.
8. Kommunisticheskij Internacional i kitajskaja revoljucija. Dokumenty i materialy. Moscow: Publ. Nauka, 1986. 317p.
9. Mamaeva N.L. Komintern i Gomin'dan. 1919-1929. Moscow: Publ. Rossijskajapolitich-eskajajenciklopedija (ROSSPJeN), 1999. 376p.
10. Mirovickaja R.A. Sovetskij Sojuz v strategii gomin'dana (20-30 years). Moscow: Publ. Nauka, 1990. 237p.
11. Na kitajskoj zemle. Vospominanija sovetskih dobrovol'cev. 1925-1945.Moscow: Publ. Nauka, 1977. 445 p.
12. Nepomnin O.E. Istorija Kitaja. ХХ vek. Moscow: Publ. Institut vostokovedenija RAN, Kraft+, 2011. 736p.
13. Okorokov A.V. V bojah za Podnebesnuju. Russkij sled v Kitae. Moscow: Publ. Veche, 2013. 336 p.
