CC BY
146
УДК 374.33 Столяренко Евгений Владимирович
аспирант Новочеркасской государственной мелиоративной академии тел.:(903) 470-16-80
ВНЕСИСТЕМНАЯ МОЛОДЕЖНАЯ ОППОЗИЦИЯ: ТЕНДЕНЦИИ РАДИКАЛИЗМА
Stolyarenko Eugeniy Vladimirovich
post-graduate student of Novocherkassk State Ameliorative Academy tel.: (903) 470-16-80
NON-SYSTEMIC YOUTH OPPOSITION: TRENDS OF RADICALISM
Аннотация:
В статье рассматриваются социоструктурные и деятельностно-мотивационные факторы молодежного радикализма как внесистемной оппозиции, ее место в социально-политическом пространстве современной России.
Ключевые слова:
молодежный радикализм, субъектность молодежи, структурно-деятельностный подход, внесистемная оппозиция, радикализация молодежной среды, радикальные движения.
The summary:
In the article social and structural and activity and motivating factors of the youth radicalism as non-systemic radicalization of non-systemic opposition and its place in the social and political space of modern Russia are pointed out.
Keywords:
youth radicalism, subjectivity of youth, structural and activity approach, non-systemic opposition, radicaliza-tion of youth, radical movements.
Субъектно-деятельностный подход анализирует молодежный радикализм через выявление когерентности социальных (социоструктурных), политико-организационных, идейно нравственных условий формирования и развития молодежного радикализма как социетального состояния молодежной среды, связанного с социоструктурной самодетерминацией и легитимацией в контексте идейно-политического и ценностного релятивизма. Субъектно-деятельностный подход акцентирует внимание на уровень субъектности, самодеятельности молодежи, изменяющих условия собственного социального бытия. Субъектность молодежи выступает как способность к самореализации в результате собственной активности - сознательной, рациональной, самодеятельной. «Молодежь обретает субъектность по мере самоидентификации, самосохранения своих интересов, роста своей организованности», - подчеркивает И.М. Ильинский [1, с. 102]. Субъектность молодежи при неблагоприятных социально-экономических и политических условиях реализуется в форме молодежного радикализма. Молодежные радикальные направления выступают как внесистемная оппозиция, ориентированная на реализацию альтернативных проектов существующим моделям социального и политического порядка. Для радикалистского мышления и поведения характерны максимализм, нигилизм, широкий диапазон колебаний настроений и действий между крайностями, ориентация на примат силовых методов для достижения социальных и политических целей. Радикальный тип сознания и поведения детерминируется и провоцируется спецификой самого общества, происходящих социально-политических процессов. Молодежный радикализм в российском обществе сформировался в условиях социальной трансформации российского общества, которая привела к социальным диспропорциям, сужающим социально-мобильный потенциал молодежи. Разнообразие рыночных социально-профессиональных ниш и нарастающая ограниченность рынка труда, территориальные разделения определяют социальное позиционирование молодежи как группы с суженным социальным воспроизводством и с усилением тенденций социального отчуждения и изоляционизма, понижения интереса к межгенерационному диалогу, что стимулирует радикализацию молодежной среды в отношении к общественным интересам и диалогу с другими социально-возрастными и социальными группами российского общества. Радикализм российской молодежи обусловлен нарушением, деформацией процесса социальной интеграции молодежи. Структурные преобразования в российском обществе привели к социальной поляризации, резкому социальному, имущественному и социокультурному расслоению, привели к тому, что молодежь является группой социального риска, балансирует на грани социального исключения, затруднено самоопределение молодежи, возрастает вероятность краха жизненных интересов, что приводит к возрастанию нелегальных способов реализации жизненных целей (девиантной карьеры). Социальные (социоструктурные) диспропорции в российском обществе, как и дефицит институциональных (легальных) форм самореализации молодежи, является общесистемным обстоятельством стимулирования молодежного радикализма.
Для российской молодежи характерно противоречивое отношение к радикализму. С одной стороны, отсутствует готовность принять участие в радикальных акциях на личностном или групповом уровнях, то есть не сложился коллективный субъект радикализма. С другой стороны, присутствует равнодушие или позитивное отношение к проявлению молодежного радикализма как справедливой и обоснованной реакции молодежи на неудовлетворенность своим положением не только в сфере ма- 73 -
териального производства, но и в социально-политической жизни. Особенность молодежного радикализма состоит в недоверии или озлобленности по отношению к государству (низкий авторитет государственных институтов) и стихийности или конфликтности отношений на уровне межличностного взаимодействия. Радикальные идеи являются, своего рода, формой замещающей интеграции, так как механизмы и условия социально-профессиональной интеграции, социального включения молодежи (образование, профессия, территориальная мобильность) в российском обществе снижены. И в этом смысле нужно отличать демонстративный радикализм как способ подчеркивания самостоятельности молодежи и деятельностный, связанный с попытками не отчуждения существующей системы общественных отношений и ценностей, а их радикального разрушения или переустройства. Молодежный радикализм выступает как совокупный эффект социоструктурных изменений в российском обществе. Социоструктурные детерминанты молодежного радикализма выражаются в социальных разрывах, в той степени социальных неравенств, которые воспринимаются молодежью как несправедливые, как чуждые, как барьеры на пути социальной и политической активности молодежи. Социоструктурные изменения повлияли на рост недоверия молодежи к государственным и общественным институтам, в результате вырастает степень допустимости антиобщественных радикальных поступков и явлений. К радикализму способны не только бедная, обездоленная молодежь, но и молодые люди со средним уровнем обеспеченности, с социальными и политическими амбициями, которым не соответствует коридор институциональных и структурных возможностей.
Радикализация взглядов молодого поколения проявляется в отрицательной оценке настоящего постсоветского периода, который характеризуется бездуховностью (81,8 %), социальной несправедливостью (85,6 %), межнациональными конфликтами (84,8 %), бюрократией (65,2 %) [2, с. 143] -такое общество может быть подвергнуто разрушению. В историческом сознании молодых россиян, во-первых, выключены барьеры молодежному радикализму, не актуализировано представление о радикализме как тупиковом и требующим человеческих жертв пути достижения социальных целей; во-вторых, осмысление истории не приводит к осознанию преемственности с предшествующими этапами развития страны, желанием найти синтез традиции и современности, то есть молодежный радикализм закрепляется на уровне исторического негативизма, вырастает из чувства исторической разорванности. В историческом сознании молодые россияне черпают аргументы или для политического индифферентизма (государство всегда относилось плохо или использовало в качестве винтика своих граждан), или для радикализма (в России способом утверждения социальной справедливости может являться только борьба против власти). Радикализм находит резонансность в ценностном плюрализме, точнее, в ценностном нигилизме, в котором исторические события, которые играют, казалось бы, консолидирующую роль, лишены ценностного основания.
Отношение молодежи к праву как форме принудительного воздействия, внешнего контроля, расширяет границы восприятия радикализма, так как при инструментальном отношении к праву или правовом нигилизме нарушение правовых норм воспринимается возможным, если отсутствует неотвратимость наказания или право воспринимается исключительно как несправедливое. А так как определение социальной справедливости в молодежной среде связано в немалой степени с негативной оценкой государства, возникает риск смыкания понятий справедливости и радикализма. Поступки против государства и отдельных его представителей могут рассматриваться как справедливые. Это не означает, что российская молодежь принципиально готова стать союзником радикализма. Другое дело, что отношение к российскому государству, как не совсем правовому, высказанное практически половиной молодежи, оставляет простор легитимации радикализма и отношение к радикальным настроениям как вполне обоснованным несправедливостью законов. Только 23,8 % молодых людей полагают, что сопротивление милиции, а это характерный эталонный момент в отношении радикализма, не может быть оправдано [2, с. 139]. Что же касается остальных, можно предположить, что для них допускается возможность сопротивления государственным правоохранительным структурам или уклонения от сотрудничества с ними. Для 11,1 % молодежи радикализм мыслится в стиле экшн как выход за пределы серых будней, как экстремальная форма самовыражения, как привлекательность ярких жизненных впечатлений, что создает дополнительный ресурс мобилизации в радикальные сети молодежи. Российская молодежь достаточно практична, и ее ценностные ориентации свидетельствуют об индивидуализме, но в этом есть риск расширения радикализма, поскольку доминирующие ценностные ориентации могут смениться радикализацией социальной активности, если молодые люди ощущают невозможность действовать легитимными способами. По классификации М.К. Горшкова и Ф.Э. Шереги только 3,4 % молодежи состоят в маргинальных радикальных молодежных организациях [2, с. 138], но большинство радикальных групп не зарегистрированы, являются мобильными, организованными по сетевому принципу, что может снижать уровень реальной оценки радикализма. С другой стороны, радикальные настроения и поступки могут совершаться в самоорганизованной или социально стихийной форме. Большинство молодых людей неотрефлексировано являются несознательными радикалами, готовы признать, одобрить или даже участвовать в радикальных действиях по логике ситуации. По ценностно-деятельностным основаниям радикализм находит свое отражение в четырех взаимозависимых моментах. Во-первых, радикализм, не оформившись в самостоятельное идейное течение и представляя многослойный и противоречивый синдром общественной жизни, характеризуется достаточной целостностью, единством
взглядов в отношении к утверждаемым в обществе демократическим и рыночным ценностям, как негативным. Во-вторых, с радикализмом связана традиция индивидуалистического анархизма, стремления быть хозяином самому себе, абсолютизации самостоятельности молодежи. В-третьих, радикализм ориентирован на ценность риска, на формулу «результат ради действия», на логику экшн, на стремление быть узнаваемым, вызвать уважение в молодежной среде. В-четвертых, с радикализмом связано неверие или индифферентность молодежи по отношению к нормам социальной и правовой саморегуляции, ценности права и социальной солидарности.
Среди определенной части радикально настроенной современной молодежи («сознательные радикалы») проявляются идеологические традиции русского радикализма, анархизма и «нечаевщи-ны», переплетаясь с эмоциональными иррациональными установками и современной тематикой. Сознательная часть молодых радикалов, разделяющая радикальные мировоззренческие идеи, оторвана от большинства молодых россиян и заключена в узкие (сектантские) рамки, что не означает существование непроницаемой границы между радикальными течениями и настроением большинства молодежи. Основная причина высокого потенциала радикализма - наличие «молодежи горячей, энергичной, совершенно без места в жизни, без видов на карьеру, без выхода. Кому не на что надеяться, тому нечего бояться. Кому не удается жить, работая, тот думает о том, чтобы умереть с оружием в руках, тот несет непримиримую ненависть к обществу» [3, с. 38]. Поскольку в современной России значительная часть молодежи находится «без видов на карьеру», то внутренний психо-логически-неосознаваемый потенциал радикализма высок и под влиянием определенных внешних факторов может быстро перерасти в стихийный или осознанный радикализм не только мыслей, но и поведения. В повседневной жизни радикализм молодежи существует преимущественно в форме настроений, представляя собой систему взглядов и эмоциональных состояний экстремистской направленности. Разделяют взгляды радикальных «левых» организаций, выступающих за социальное равенство, против «богачей и эксплуататоров», 20 % молодежи, в том числе высокий уровень экстремальности проявили 5,5 % респондентов [4, с. 44]. Действия власти, чиновников вызывают даже больше молодежного протеста (47 %), чем действия богачей, бизнесменов. Неудовлетворенность жизнью у части молодежи вымещается в форме неприязни к иммигрантам, этнической вражды, правого радикализма (64 %). Анализируя структурные и ценностно-деятельностные основания молодежного радикализма, отметим, что радикализм молодежи выступает как форма социального самоопределения и активности молодежи, как альтернатива повседневности и как способ достижения социальной справедливости в оппозиции государству и конкретным властным структурам, но следует учитывать, что радикализм выступает как деструктивная социальная энергия молодежи, как реакция на рост социальных противоречий.
Молодежный радикализм презентируется через самостоятельные молодежные организации как левого, так и правого толка (Левый фронт, НБП, различные праворадикальные группы). Особенность молодежного радикализма состоит не столько в том, чтобы войти во власть, сколько протестовать, бунтовать против власти, устрашать власть, требовать изменения политики, выражать свою политическую самореализацию в качестве несистемной оппозиции. Молодежный радикализм в российском социуме является состоянием молодежной среды, связанным с политической псевдосубъектностью, как следствием политического индифферентизма и недоверия к государственным и политическим институтам. 33,9 % молодежи считают, что внутренняя политика государства не совпадает с интересами молодежи. Если молодежь не в состоянии иметь каналы легального (правового) влияния, то молодежь должна стать либо самостоятельным субъектом политической деятельности, что может квалифицироваться только как радикализм по отношению к взрослым системным партиям и движениям, либо отстраниться от политики, уходя в приватное неполитизированное пространство. Радикализм становится замещающим вариантом гражданско-политической активности молодежи, способом политической презентации, который является также неэффективным, как и социальная пассивность, но может внести серьезные элементы политической дестабилизации. Для молодежи радикальные идеи представляются привлекательными как идеал более или менее чистой политики [5, с. 277].
Действующие оппозиционные молодежные организации и движения, выступая как уличная протестная сила, пытаются вообразить себя либо лидерами будущих «оранжевых» революций, либо революционных путчей, что, несмотря на крайний популизм и «самоотверженность» ее участников не приводит к мобилизации широких масс молодежи, но может быть квалифицировано как внесистемный организационный радикализм.
«Позитивный» смысл радикализма состоит в том, что системные политические партии и движения вынуждены в той или иной мере формулировать молодежную проблематику, привлекать молодежь в качестве зависимой политической силы для политического участия. Хотя молодежный радикализм в России охватывает только 3-4 % молодых людей, можно увидеть его роль как генератора политической нестабильности, политического деструктивизма, перехода к несистемным формам политической активности молодежи. Молодежный радикализм в политической жизни современного российского общества характеризуется периферийностью позиций, отсутствием политической субъектности и неприятием системных молодежных организаций, что совмещается с претензией на роль новой социальной и политической силы, стратегии «условного» сотрудничества с внесистемной политической
оппозицией и политической активностью в виде эффектных политических акций, что маргинализует молодежный радикализм и усиливает его зависимость от политической конъюнктуры.
Радикализм является периферийным, несистемным явлением политической жизни, который стоит в оппозиции всей политической системе и традиционным политическим субъектам (в том числе и системной оппозиции). Молодежный радикализм в политической жизни российского общества характеризуется политической псевдосубъектностью, выражаемой в периферийности политического участия, определяемого организационной и когнитивной незрелостью, и претензиями на лидерские позиции во внесистемной оппозиции, что создает замкнутый круг политического деструктивизма. Игнорирование молодежного радикализма или применение карательных мер не дает положительного эффекта, необходим системный подход, направленный на минимизацию всех экономических, политических, социоструктурных и идеологических факторов, детерминирующих радикализацию молодежи, необходим диалог с массовыми участниками молодежного радикализма, нейтрализация «идеологов и лидеров», содействие росту активности и влияния молодежных гражданских и политических ассоциаций, выражающих интересы молодежи как самостоятельной социально-возрастной и социокультурной группы.
Ссылки:
1. Ильинский И. Куда идти России. М., 1995.
2. Горшков М.К. Шереги Ф.Э. Молодежь России: социологический портрет. М., 2010.
3. Кириллова Е.А. Очерки радикализма в России XIX в. (Философско-исторические концепции 40-60-х гг.). Новосибирск, 1991.
4. Зубок Ю.А. Чупров В.И. Молодежный экстремизм: сущность и особенности проявления // Социс. 2008. № 5.
5. Модернизация и политика в XXI веке. М., 2011.
References (transliterated):
1. N'inskiy I. Kuda idti Rossii. M., 1995.
2. Gorshkov M.K. Sheregi F.E. Molodezh' Rossii: sotsiologicheskiy portret. M., 2010.
3. Kirillova E.A. Ocherki radikalizma v Rossii XIX v. (Filosofsko-istoricheskie kontseptsii 40-60-kh gg.). Novosibirsk, 1991.
4. Zubok Y.A. Chuprov V.I. Molodezhniy ekstremizm: sushchnost' i osobennosti proyavleniya // Sotsis. 2008. No. 5.
5. Modernizatsiya i politika v XXI veke. M., 2011.
