CC BY
374
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ТУРЦИИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И НА КАВКАЗЕ: ОТГОЛОСКИ СОБЫТИЙ «АРАБСКОЙ ВЕСНЫ»
Павел ВАРБАНЕЦ
кандидат политических наук, старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений Национальной академии наук Украины (Киев, Украина)
Введение
В последние годы регион Центральной Азии (ЦА) и Кавказа превратился в ключевой объект внешней поли-
тики Турции. С самого начала 1990-х годов Анкара развернула активную кампанию, направленную на установление тесных свя-
зей с расположенными здесь тюркскими республиками. Однако, несмотря на громкие заявления и различные декларации о развитии дружеских отношений с «братскими народами», Турция так и не смогла достичь на этом направлении значительного успеха (за исключением укрепления отношений с Азербайджаном).
Более того, с началом восстаний «арабской весны» официальные власти Турции как в самой стране, так и за ее пределами, подверглись обвинениям в одномерной внешней политике, ориентированной лишь на арабский мир. Оппозиционеры заявляли, что правящая Партия справедливости и разви-
тия (ПСР) вообще игнорирует центрально-азиатское направление внешней политики.
В этой связи возникают два вопроса. Во-первых, каким образом события «арабской весны» могут повлиять на развитие отношений Турции со странами ЦА и Кавказа? И, во-вторых, какой будет внешняя политика Анкары в регионе в ближайшие годы?
Основное внимание ниже будет уделено взаимоотношениям Турции с тюркскими республиками региона — Азербайджаном, Казахстаном, Туркменистаном, Узбекистаном и Кыргызстаном; другие страны остаются за пределами данного исследования.
Место ЦА и Кавказа в системе приоритетов внешней политики Анкары
Сегодняшний внешнеполитический курс Турции определяется «триумвиратом» лидеров правящей в стране ПСР — премьер-министром Р. Эрдоганом, президентом А. Гюлем и главой МИД А. Давутоглу. Последний, будучи профессором и известным ученым-международником, является идеологом современной внешней политики Турции. Именно он разработал концепцию «стратегической глубины», основная идея которой сводится к росту влияния Турции на прежний «османский мир» и к превращению страны в региональную «супердержаву». По мнению аналитиков, такая политика свидетельствует о том, что Турция больше не поворачивается лицом на Запад или Восток — она теперь сама выходит на сцену1.
Новый внешнеполитический курс был взят в 2009 году. Страна начала постепенно отходить от приоритетов евроинтеграции и уделять больше внимания собственному региону. Согласно концепции А. Давутоглу, новая политика должна была включать такие направления, как улучшение отношений с непосредственными соседями, прежде всего с Сирией и Ираном (политика «нулевого уровня проблем»), максимальное развитие сотрудничества с исламскими странами Ближнего Востока (политика «мудрой страны»), а также переход к конфронтации с Израилем; все это должно было способствовать росту авторитета Турции в исламском мире.
В соответствии с новым курсом, основное внимание турецкого внешнеполитического ведомства сосредоточилось на Ближнем Востоке; одним из важных «объектов» рассматривался также Центрально-Азиатский регион.
В предвыборной программе ПСР, принятой в 2011 году, определялись основные направления политического и социально-экономического развития Турции до 2023 года. Немалое внимание в ней уделялось и развитию отношений с тюркскими государствами ЦА и Кавказа.
1 См.: Тйгкуе: А'и^уапш ует Ьоуйк gйcй // Newtimes, 17 июля 2012 [http://newtimes.az/print-204.html].
- 60 -
Как следовало из документа, политика ПСР в отношении тюркских республик должна была быть направлена на отмену визовых режимов, интенсификацию политического диалога, развитие торговых связей и поддержку деятельности неправительственных организаций. Особое значение придается развитию образования и культуры; показательными проектами сотрудничества в этих областях являются созданные с помощью Турции Университет «Манас» в Кыргызстане и Университет им. Ходжи Ахмеда Ясеви в Казахстане. Кроме того, планировалось распространить на тюркские республики новый формат сотрудничества, связанный с созданием советов стратегического сотрудничества высокого уровня.
Однако события «арабской весны» внесли некоторые изменения в первоначальные планы турецкого руководства. В связи с ситуацией в арабском мире, оказавшемся на пороге передела сфер влияния, главным приоритетом Турции стала защита своих интересов на Ближнем Востоке. Что же касается других регионов, то они оказались отодвинуты на второй план.
Влияние событий «арабской весны» на развитие отношений Турции с тюркскими республиками
Турция уже много лет пытается продвигать свою собственную модель политического обустройства исламского государства, которую аналитики называют либеральной исламской демократией. Однако после событий «арабской весны» Анкара получила реальные шансы усилить влияние на регион и особенно на возникшие здесь новые молодые исламские демократии. По мнению турецкого руководства, создание в странах «арабской весны» политических моделей и институтов, аналогичных турецким, должно было способствовать усилению влияния Анкары на Ближнем Востоке.
Казалось бы, Турция могла рассчитывать на получение аналогичного шанса в ЦА и на Кавказе, где в большинстве стран также существуют авторитарные режимы. Однако на этом направлении у турецкого руководства возникли проблемы.
По мнению американского исследователя Р. Вайца, вопрос политического будущего ЦА является одной из тех проблем, по которой в среде турецкой политической элиты нет единого мнения.
Так, одна часть ее представителей считает, что регион созрел для глубоких политических перемен, так как остался последним бастионом однопартийной авторитарной власти, и поэтому необходимо рассмотреть перспективы его скорейшей демократизации. По их мнению, отсутствие демократии в большинстве стран региона является серьезной проблемой для турецких организаций и такое явление, как «арабская весна», могло бы только приветствоваться. Они также полагают, что правовой произвол и ограничение доступа большинства населения к информации в странах с авторитарными режимами создают серьезные препятствия для местных и турецких предпринимателей, стремящихся запустить прибыльный бизнес в регионе.
Другая же часть представителей турецкой политической элиты считает перспективу демократизации стран региона в ближайшем будущем маловероятной, поскольку местные режимы имеют большой потенциал для противостояния политическому хаосу, с каким столкнулись страны «арабской весны». По их мнению, потребуются десятилетия,
чтобы политические элиты этих стран, чьи взгляды в подавляющем большинстве формировались в советское время, приняли либеральные ценности. Среди факторов, тормозящих политические изменения в ЦА, они отмечают географическую изоляцию стран региона от других государств демократического мира и долгую историю авторитарного правления. Поэтому, считают они, демократизация стран ЦА будет длительным процессом, связанным с их дальнейшим политическим и экономическим развитием. К тому же усилия по демократизации ЦА могут привести к ужесточению репрессивного характера внутренней политики местных властей.
Следует отметить, что сегодня в официальной Анкаре преобладают сторонники второго ответа на вопрос о политическом будущем ЦА2: он выглядит более прагматичным и больше соответствует существующим реалиям. Предпринимая попытки содействовать демократизации и исламизации региона, Турция, скорее всего, больше потеряла бы, чем приобрела.
Репрессивные аппараты, действующие сегодня в государствах ЦА, принадлежат к числу самых мощных и жестких в мире, и революции здесь вряд ли пройдут. Потенциальной базой для формирования гражданского общества в странах региона могла бы стать религия, однако религиозная деятельность тщательно контролируется властями. Например, в Узбекистане исламисты подверглись репрессиям еще на ранней стадии. В других странах также постепенно начали проводить массированные репрессии против исламистов под тем предлогом, что они участвовали в гражданской войне в Таджикистане. Вследствие этого сегодня в странах ЦА отсутствует организованное исламское движение, подобное «братьям-мусульманам»3.
В данной ситуации умеренно исламистская позиция, которую турецкое руководство использовало как козырь в отношениях с арабскими странами и тюркскими республиками региона, могла сыграть скорее негативную роль: ведь режимы ЦА даже умеренный исламизм воспринимают как прямую угрозу. Это красноречиво подтверждают, в частности, события в Узбекистане в 2011—2012 годах. Тогда власти, опасаясь культурного и политического влияния Турции, способного вызвать рост религиозных и революционных настроений, развернули антитурецкую кампанию. За два года в стране были арестованы 54 видных турецких предпринимателя, которые получили сроки от 1 до 3 лет. Было закрыто по меньшей мере 50 турецких фирм, действовавших на территории республики. Среди них можно упомянуть сеть супермаркетов «Turkuaz», торгово-развлекательный центр «Mir Store» и некоторые предприятия легкой промышленности. В конце февраля 2012 года прекратилась трансляция турецких телепрограмм и началось принудительное закрытие финансируемых Турцией учебных заведений4.
Руководство Турции, несмотря на недовольство, высказываемое в ряде СМИ, никак не отреагировало на указанные события. Однако в октябре 2011 года парламент Турции не включил Узбекистан в список стран, с которыми планируется создать межпарламентские комитеты (остальные 4 центральноазиатские республики в этот список вошли).
В других центральноазиатских республиках никаких активных антитурецких кампаний пока не наблюдается. Однако их власти продолжают укреплять свой репрессивный аппарат и в случае возникновения угрозы могут начать действовать по примеру Узбекистана.
2 Cm.: Weitz R. Turkish Foreign Policy in Evolution // Turkey Analyst, 7 November 2011, Vol. 4, No. 21.
3 Cm.: Radnitz S. Waiting for Spring // Foreign Policy, 17 February 2012.
4 Cm.: Uzbekistan: Tashkent Takes Hardline Approach on Containing Turkish Soft Power // EurasiaNet.org, 3 April 2012.
Тюркский союз: быть или не быть?
Еще со времен распада СССР Турция активно поддерживала идею тюркского единства. Она рассматривала себя как центр тюркского мира и образец для молодых республик ЦА и Кавказа; было даже создано министерство, отвечающее за связи с родственными государствами. Однако эти далеко идущие планы не были реализованы отчасти потому, что турецкая внешнеполитическая машина оказалась не в состоянии вести в регионе систематическую экономическую и политическую работу.
Идея тюркского единства возродилась в 2008—2009 годах. В это время при активном участии Турции появился ряд новых межгосударственных структур тюркского единства, среди которых можно назвать Парламентскую Ассамблею тюркоязычных стран и Тюркский совет.
Парламентская Ассамблея тюркоязычных стран была создана в 2008 году в Стамбуле при участии спикеров парламентов четырех стран — Азербайджана, Казахстана, Кыргызстана и Турции; штаб-квартира и секретариат организации находятся в Баку.
В сентябре 2009 года в Баку состоялось первое пленарное заседание Ассамблеи. На втором пленарном заседании, проведенном в апреле 2011 года в Астане, председательство в организации перешло от Азербайджана к Казахстану. Третье пленарное заседание Ассамблеи прошло в июне 2012 года в Бишкеке.
История создания Тюркского совета берет свое начало с первого заседания глав тюркских республик, состоявшегося в 1992 году в Анкаре; с тех пор подобные встречи более или менее регулярно организовывались на протяжении 18 лет.
В сентябре 2010 года в Стамбуле состоялся 10-й саммит глав тюркоязычных государств. На саммите был учрежден Совет сотрудничества тюркоязычных государств со штаб-квартирой в Стамбуле. Было решено, что Генеральный секретарь Совета будет избираться на трехлетний срок, а сам Совет будет иметь пять отделений: Совет президентов, Совет министров иностранных дел, Комитет руководителей администраций, Комитет экспертов и Секретариат5. В Совет вошли все тюркские государства, кроме Туркменистана и Узбекистана.
В 2011 году в Астане прошел первый саммит государств — участников Совета по сотрудничеству тюркоязычных стран. Второй саммит состоялся в августе 2012 года в Бишкеке. В нем приняли участие четыре из шести тюркоязычных стран: Туркменистан и Узбекистан все еще не проявляют желания присоединиться к организации.
На последнем саммите решались вопросы внутреннего характера. Кроме того, было принято решение о создании Тюркской академии (в Астане) и Фонда тюркского культурного наследия (в Баку).
В целом до решения важных политических и экономических вопросов дело все-таки не дошло, и реального результата деятельности тюркских организаций за пределами сферы культуры пока не видно. Возможно, деятельность Совета будет иметь какие-либо перспективы, если будет расширен круг решаемых им вопросов, но пока говорить о нем как об организации уровня Лиги арабских государств или ЕС не приходится.
Ахиллесова пята подобных организаций заключается в том, что их деятельность ограничивается сферой культуры; как показывает международная практика, деятельность подобных объединений не приносит сколько-нибудь значительных результатов.
5 Cm.: Turkey Set to Head New Secretariat to Develop Ties with Central Asia // Hurriyet Daily News, 9 June 2010.
Более того, даже в культурной сфере существует ряд проблем. Так, нерешенным остается весьма острый вопрос о создании общего алфавита тюркоязычных стран. Он поднимается на каждом саммите, однако пока безрезультатно.
Процессы тюркской интеграции осложняются и межгосударственными трениями. На данный момент интерес к интеграции отсутствует у Туркменистана и Узбекистана. Известно, что, к примеру, между Азербайджаном и Туркменистаном существуют разногласия по поводу спорных участков Каспийского моря. Кроме того, как мы уже писали выше, между Турцией и Узбекистаном существуют проблемы религиозного характера.
Все эти факторы усложняют тюркскую интеграцию. Пока вся история деятельности Совета по сотрудничеству тюркоязычных стран представляет собой не более чем череду громких деклараций. На третьей Ассамблее генеральный секретарь организации Х. Акынжы заявил, что в перспективе планируется проводить единую внешнюю политику тюркоязычных стран; на фоне амбиций стран и очевидного несовпадения их интересов на международной арене это высказывание выглядит достаточно спорным.
Вопросы экономики — приоритет развития двухсторонних отношений
Сложности на пути политической интеграции тюркских государств заставили Турцию уделять больше внимания вопросам экономического характера и разрешению наиболее насущных проблем. Так, для укрепления контактов между странами Анкара в одностороннем порядке отменила визовый режим для граждан всех тюркоязычных государств. Кроме того, Турция начала распространять на тюркские республики новый формат взаимодействия, предусматривающий создание Советов стратегического сотрудничества высокого уровня.
В октябре 2011 года состоялось первое заседание Совета стратегического сотрудничества высокого уровня с Азербайджаном. В мае 2012 года во время официального визита Р. Эрдогана в Казахстан было подписано совместное заявление о создании Совета стратегического сотрудничества высшего уровня между Республикой Казахстан и Турецкой Республикой. Первое заседание нового Совета было проведено в октябре 2012 года в Анкаре.
Наиболее успешно развиваются отношения Турции с ее стратегическим партнером — Азербайджаном. Тесная культурная и экономическая близость этих государств в свое время позволила тогдашнему президенту Азербайджана Г. Алиеву выдвинуть лозунг «Одна нация — два государства»6.
Турция является крупнейшим торговым партнером и инвестором Азербайджана в неэнергетических областях. На сегодняшний день уже реализованы такие стратегические объекты, как газопровод Баку — Тбилиси — Эрзерум и нефтепровод Баку — Тбилиси — Джейхан; ведутся работы по соединению железнодорожных систем обеих стран. В конце декабря 2011 года Азербайджан и Турция подписали меморандум о реализации нового проекта Трансанатолийского газопровода (TANAP), который вызвал большой резонанс в мире. Планируется, что ресурсной базой TANAP станет вторая очередь азербайджанского газового месторождения Шах-Дениз.
В сентябре 2012 года на втором заседании Совета стратегического сотрудничества высокого уровня премьер-министр Турции Р. Эрдоган, подытоживая успехи развития
6 Aydin M. Turkey's Caucasus Policy // UNISCI Discussion Papers, May 2010, No. 23. P. 189.
двусторонних отношений, заявил, что если 10 лет назад объем внешней торговли между двумя странами составлял 1 млрд долл., то сегодня он равняется 3,5 млрд долл. За последние семь месяцев товарооборот между Азербайджаном и Турцией составил 2,7 млрд долл.
Р. Эрдоган также сказал: «Если мы приложим немного усилий, то выйдем к концу года к отметке в 5 млрд долл., запланированной на 2015 год. После 2020 года мы поднимем товарооборот до отметки 20 млрд долл.»7
Таким образом, есть все основания говорить о положительных тенденциях в развитии отношений этих двух стран, и периодически возникающие между ними разногласия вряд ли смогут стать серьезным препятствием к взаимопониманию.
По другую сторону Каспия самым важным торгово-экономическим партнером Турции является Казахстан; в 2011 году объем взаимной торговли между этими странами превысил отметку в 3,3 млрд долл. Общий объем турецких вложений в Казахстане составляет около 2 млрд долл.; они инвестируются в нефтяную, продовольственную и химико-фармацевтическую сферы, а также в гостиничное хозяйство, банковское дело и строительство. Общая стоимость строительных проектов, осуществленных турецкими подрядчиками, составила 15 млрд долл.8
Во время официального визита премьер-министра Турции Р. Эрдогана в Казахстан в мае 2012 года было подписано совместное заявление о создании казахстанско-турецкого Совета стратегического сотрудничества высокого уровня. На бизнес-форуме в рамках этого визита было подписано 13 соглашений на сумму свыше 1 млрд долл.
После долгого периода вражды и разногласий началась оттепель и в отношениях Турции с Туркменистаном. В 2012 году состоялись два официальных визита президента Туркменистана в Турцию (в феврале — марте и августе 2012 г.). Между двумя странами наметился рост взаимного товарооборота, который за 2011 год вырос на 25%.
Сегодня в Туркменистане действуют более 600 турецких компаний, которые уже осуществили и продолжают реализовывать ряд проектов в текстильной промышленности и строительстве (жилье, медицинские и культурные центры). Турецкие предприятия осваивают в Туркменистане более 1 270 инвестиционных проектов; на 1 200 из них было потрачено свыше 15 млрд долл., 26 обошлись почти в 2 млрд евро, а еще 26 — в сумму, превышающую 56 млрд манатов.
Нормативно-правовую основу туркмено-турецкого партнерства составляют более 100 различных соглашений, заключенных на межгосударственном, межправительственном и межведомственном уровнях. Рассматривается также возможность участия Турции в модернизации морского порта в Туркменбаши, развитии туристической зоны «Аваза» на побережье Каспия, а также в различных энергетических проектах.
Турция развивает торгово-экономические отношения и с Кыргызстаном (хотя и не столь интенсивно, как с вышеупомянутыми странами). На сегодня заключено более 50 экономических соглашений. Турция, являющаяся вторым по величине инвестором Кыргызстана, вложила в него 450 млн долл., выделила материальную помощь в виде грантов и займов под низкие проценты (20 млн долл. в 2011 г. и 106 млн долл. в 2012 г.), а также списала долг страны Эксимбанку.
В стране активно работает турецкое агентство по международному сотрудничеству (ТКА). Общий объем ресурсов, выделенных Кыргызстану Т1КА с момента создания агентства, составляет более 30 млн долл.9
7 Trend, 12 September 2012.
8 См.: Экспресс К., 14 декабря 2011, № 232 (17347).
9 См.: Pazarci A. Turkey, Kyrgyzstan Set Common Goal to Further Regional Peace, Stability // Todays Za-man, 22 August 2012.
Что касается Узбекистана, то проводимая им политика, направленная на обострение отношений с Турцией, в перспективе может нанести ущерб экономике страны. Турецкие компании занимают значительное место в различных отраслях промышленности Узбекистана, включая текстильную, пищевую, фармацевтическую, а также производство пластмасс, строительство и гостиничные услуги. Общий товарооборот между странами, который демонстрировал рост с 1 млрд долл. в 2010 году до 1,3 млрд долл. в 2011 году, в 2012 году начал падать. Так, за первые 8 месяцев 2012 года он составил 846 млрд долл. против 867 млрд долл. в 2011 году10.
Выводы
Несмотря ни на что, Турция не хочет терять ЦА и Кавказ. Однако добиться влияния на этот геостратегически важный регион оказалось значительно труднее, чем это представлялось турецким властям в 1990-х годах. Усилия Турции, направленные на создание в регионе интеграционных структур, аналогичных ЛАГ или ЕС, пока не увенчались сколько-нибудь значительным успехом. Сегодня сотрудничество налажено лишь в культурной сфере и распространяется не на все тюркские республики региона: Узбекистан и Туркменистан все еще остаются «за бортом».
В последние годы Турция значительно усилила экономическое присутствие в Казахстане и Туркменистане; успешно развиваются и отношения с Азербайджаном. Однако Анкара уже столкнулась с усиливающимся влиянием на регион Китая и России, которые, несмотря на рост экономики Турции и ее большой инвестиционный потенциал, обладают большими возможностями.
События «арабской весны», представившие Турцию в образе защитника политического ислама, могут негативно сказаться на ее и без того непростых отношениях с Узбекистаном, а в перспективе — и с другими странами региона (в случае поддержки Турцией местной оппозиции). Однако турецкие власти, проводящие прагматичный внешнеполитический курс, вряд ли на это пойдут.
Если Турция хочет стать сильной страной, способной доминировать в ЦА, то ей следует более четко определиться с выбором методов своей внешней политики; для того чтобы стать устойчивым центром силы, она должна усовершенствовать инструменты и рычаги влияния на страны региона.
10 См.: Foreign Trade Statistics // TurkStat [http://www.tarkstat.gov.tr/VeriBilgi.do?alt_id=12].
