CC BY
43
Внешняя политика спартанского царя Набиса Foreign policy of the Spartan king Nabis
Черкасов Артём Игоревич
Студент 3 курса Факультет Исторический Северо-Кавказский федеральный университет
Россия, Ставрополь e-mail: arteomcherckasov@mail.ru
Cherkasov Artem Igorevich
3rd year student Faculty of History North Caucasus Federal University Russia, Stavropol e-mail: arteomcherckasov@mail.ru
Аннотация.
Статья посвящена внешнеполитической деятельности последнего правителя независимой Спарты Набиса. Анализируются его торговая и пиратская деятельность, выявляется характер взаимоотношений Спарты и Крита. Рассматриваются внутриполитические мероприятия Набиса, такие как строительство стен, создание флота и увеличение армии в контексте его подготовки к активизации внешней политики. Прослеживается череда конфликтов с целью определить характер и цели внешнеполитической деятельности Набиса. Для этого рассматриваются: пограничное столкновение с Мегалополем в 204 г. до н.э.: причина, повод и виновники; вторжение в Мессению в 201 г. до н.э.: характер конфликта; война с Ахейским союзом в 200-197 гг. до н.э.: инициаторы и ход военных действий; войны с римской коалицией в 195 г. до н.э. и 193-192 гг. до н.э. Исследуется влияние римского фактора на эволюцию внешней политики Набиса, в рамках данного процесса рассматриваются присоединение Аргоса и переход Ахейского союза на сторону Рима как ключевые моменты, которые явились предпосылкой падения Спарты.
Annotation.
The article is devoted to the foreign policy of the last ruler of the independent Sparta Nabis. There is analysis of his trade and pirate activities, revealed to the nature of the relationship between Sparta and Crete. Nabis's internal policies events are considered, such as the construction of walls, the creation of a fleet and the increase of the army in the context of its preparation for the activation of foreign policy. A series of conflicts is traced in order to determine the nature and goals of Nabis's foreign policy. For this, the following are considered: a border clash with Megalopolis in 204 BC: reason, cause and culprits; the invasion of Messenia in 201 BC: the nature of the conflict; war with the Achaean League in 200197 BC: initiators and the course of hostilities; war with the Roman coalition in 195 BC and 193-192 BC. The influence of the Roman factor on the evolution of Nabis's foreign policy is studied, as part of this process, the accession of Argos and the transition of the Achaean Union to the side of Rome are considered as key points that were the prerequisite for the fall of Sparta.
Ключевые слова: Набис, пиратство, эллинистическая Спарта, Аргос, Мегалополь, Ахейский союз, Крит, Рим, Филопемен, Фламинин.
Keywords: Nabis, piracy, Hellenistic Sparta, Argos, Megalopolis, Achaean League, Crete, Rome, Philopoemen, Flamininus.
Внешняя политика Спарты в конце III в. до н.э. проходила в русле возрождения гегемонистских устремлений её правителей. В период правления Маханида (211-207 гг. до н.э.) главными врагами Спарты являлись Македония и Ахейский союз, которые были связаны союзными обязательствами. На пути к становлению спартанской гегемонии на Пелопоннесе основной препятствующей силой выступал Ахейский союз, борьба с которым заняла почти всё недолгое правление Маханида. В условиях существования ахейско-македонского альянса Спарте также были необходимы союзники. Наиболее благоприятным выходом из сложившейся ситуации стало решение примкнуть к коалиции Рима в ходе Первой Македонской войны. Несмотря на то, что Маханид встал на сторону Рима в данной войне, прямой союз с ним не был заключён. Военное соглашение было заключено опосредовано через Этолию, которая, в свою очередь, уже напрямую связала себя
союзническими обязательствами с Римом (Liv.XXVI.24.7-8). Война Маханида с Ахейским союзом пришла к своей кульминации в сентябре 207 г. до н.э. в битве при Мантинее, где спартанское войско потерпело сокрушительно поражение и потеряло более 4000 солдат (Polyb.XI.18.10). Потери в битве лишили Спарту главного инструмента внешнеполитической активности - армии, что поставило её следующего правителя в довольно затруднительное положение.
Война с Ахейским союзом и Македонией на стороне римской коалиции при отсутствии боеспособной армии - в таком непростом положении оказался Набис, когда пришёл к власти в сентябре 207 г. до н.э. Именно данные обстоятельства вынудили его провести первые три года правления без активных действий во внешней политике и сосредоточить всё внимание на внутренней политике: социальных реформах для усиления армии, строительстве флота, налаживании экономики и укреплении оборонительных сооружений Спарты. Отсутствие активности за пределами Спарты в первые годы правления Набиса было обусловлено не столько страхом перед повторением итогов Мантинейской битвы, как это изображает Полибий (XШ.6.1), сколько объективной необходимостью возрождения спартанской армии и создания прочной основы для внешнеполитической экспансии.
Характер источников. Сведения Полибия являются главным источником для обозначенного периода, на основе которых описывали правление Набиса все последующие античные авторы (Ливий, Плутарх, Диодор Сицилийский, Павсаний и т.д.). Именно поэтому понимание характера данных Полибия о правлении Набиса является важным ключом к объективной реконструкции событий внешней политики спартанского царя. Набис, по сведениям Полибия, предстаёт как жестокий тиран, пират, покровитель воров, убийц и разбойников, в его образе нет ни одного положительного момента (XШ.6-7). Можно обозначить несколько важных причин, которые повлияли на столь негативное отношение Полибия к Набису: во-первых, сказалась многолетняя вражда Ахейского союза и Спарты [7, с. 85], в особенности неоднократные вторжения последней на территорию Мегалополя, родом из которого был сам Полибий и являлся современником этих событий. Во-вторых, почти все сведения о спартанском царе древнегреческий историк получал из уст спартанских эмигрантов и изгнанников [19, p. 182]. И в-третьих, аристократические взгляды Полибия не могли позволить ему положительно отзываться о человеке, который проводил радикальные социальные реформы [7, с. 93]. Негативное отношение Полибия к Набису и, как следствие этого, субъективное искажение сведений о нём породило множество дискуссий в историографии по различным вопросам правления спартанского царя.
Пиратство и торговля. Наиболее неоднозначным вопросом является пиратская деятельность Набиса. В исследовательской среде по данной проблеме существуют различные версии. Одни исследователи соглашаются со сведениями Полибия, считая пиратство неотъемлемой частью правления спартанского царя [3, с. 504-505; 23, р. 192; 33, р. 608], другие настаивают на исключительно торговом характере его морской деятельности [16, р. 140; 22, р. 65; 24, р. 76; 38, р. 66]. Во многом образ Набиса как покровителя пиратов проистекает из сведений Полибия (XШ.8.2), и вторящего за ним Ливия (XXXIV.32.18-19; 36.3). С одной стороны, Набису для проведения реформ по укреплению Спарты нужны были деньги, а пиратство могло стать одним из источников дохода. Также построенный флот вполне мог использоваться для занятия пиратством. Источники неоднократно упоминают о пиратских корабля Набиса и его совместных морских разбоях с критянами (Polyb.XШ.8.2; Liv.XXXIV.32.18-19; 36.3). Кроме того, к концу III в. до н.э. использование пиратов правителями различных эллинистических государств для внешнеполитических целей становится распространённой практикой [11, с. 21]. С другой стороны, Набис вполне мог поощрять торговлю и развитие коммерческой деятельности. К 189 г. до н.э. в Лаконике уже существовали торговые гавани (Liv.XXXVШ.30.7), вероятно, Набис также имел в наличии и торговый флот [7, с. 93], а сами спартиаты начали заниматься коммерческой деятельностью [22, p. 65]. Помимо
этого, надпись из Делоса свидетельствует о даровании Набису данным полисом статуса проксена и благодетеля ^у11.3 584), что, по мнению П. Картледжа, показывает спартанского царя как покровителя торговли, а не пиратства [22, р. 65]. А. Эймар также отмечает, что едва ли пирата могли именовать «благодетелем» [16, р. 37].
Сторонники «торговой» версии, считая, что коммерческая деятельность могла приносить необходимый доход для внутриполитических мероприятий, упускают из виду фактор конкуренции. Новому представителю в международной торговле требовалось ещё суметь закрепиться на рынках сбыта. Наряду с этим, представляется сомнительным, что Спарта могла конкурировать с государствами, которые не один век занимаются морской торговлей. Исходя из этого, возникает вопрос - могла ли внешняя торговля обеспечить крупный приток денежных средств в спартанскую казну? Лишь одно свидетельство о финансовой сделке частного лица спартиата и предполагаемые торговые связи с Критом не способны в полной мере пролить свет на объём торговли Спарты при Набисе. Тем не менее, представляется сомнительным, что только начавшееся развитие торговли могло обеспечить спартанскому царю необходимый доход для проведения всех запланированных мероприятий (строительство флота, укрепление стен, набор и содержание наёмников). Кроме того, надпись из Делоса не является исчерпывающим аргументом в отрицании пиратства, поскольку данный полис хотя и был крупным торговым центром, но также он являлся и большим рабовладельческим рынком, «который был способен в один день принять и продать десятки тысяч рабов» (Strab.XIV.5.2). Набис вполне мог продавать Делосу большое количество рабов, захваченных во время пиратства, за что и заслужил статус благодетеля данного полиса [6, с. 317]. Либо же он мог использовать собственный флот для ограбления торговых конкурентов Делоса. Исходя из этого, невозможно полностью отбросить фактор пиратства во внешней политике Набиса, но, в то же время, нельзя отрицать и развитие спартанской торговли в обозначенный период.
Наиболее вероятным решением данной проблемы может стать «синтезная» версия об одновременном поощрении пиратства и торговли спартанским царём [6, с. 316; 11, с. 12; 28, р. 109; 41, р. 174]. Стоит согласиться с гипотезой Л.Г. Печатновой о том, что для налаживания стабильной морской торговли Спарте было необходимо сотрудничество с критскими пиратами [6, с. 316]. В то же время с уверенностью можно сказать, что пиратская деятельность Набиса не являлась частью его личной инициативы [19, p. 186], а была составным элементом внешней политики, в какой-то мере даже неизбежной. Спарте для консолидации сил в короткие сроки нужны были огромные денежные средства, чего трудно было достичь «честным» путём в таком небогатом полисе. Море как источник доходов стало новым направлением во внешней политике Спарты, которое позволило Набису накопить денежных средств больше, чем любому другому спартанскому правителю до него [35, p. 86].
Укрепление обороноспособности Спарты. Поиск денежных средств был направлен в первую очередь на подготовку Спарты к борьбе за гегемонию на Пелопоннесе, а для этого требовалось увеличить армию для наступательных операций, и укрепить защиту страны в случае оборонительных действий. После битвы при Мантинее спартанская армия была крайне ослаблена, в сложившейся ситуации Набис принял решение восполнить боевой состав двумя путями - через социальные реформы и набор наёмников. Массовое освобождение илотов, предпринятое Набисом (Polyb.XVI.13.1; Liv.XXXIV.31.H-14; 32.9), стало одной из форм пополнения численного состава спартанской армии, поскольку, получая земли изгнанников, илоты также приобретали и гражданский статус [5, с. 57]. Социальные реформы Набиса имели огромную значимость для спартанского войска, уже к 195 г. до н.э. Спарта могла выставить 10 000 боеспособных спартиатов, вероятно, большую часть которых составляли «новые» граждане, т.е. бывшие илоты (Lrv.XXXIV.27.2X Однако сложно сказать насколько эффективно в бою было это новое гражданское войско, ведь времена «Ликургового строя» давно прошли. Вероятно, потенциальную нехватку боеспособности армии Набис восполнял с помощью наёмников, которые численно составляли немалую часть войска (Ро^Ь^Ш^^; Diod.XVШ.1.1; Paus.IV.29.4X К
197 г. до н.э. в составе спартанской армии насчитывалось 4000 наёмных солдат, а в 195 г. до н.э. их число было доведено до 6000 (Liv.XXXIV.27.2; 29.14).
Изменение международной ситуации в Греции - постоянная вражда с Ахейским союзом, угроза со стороны Македонии и появление римлян - сделало устаревшим и даже несостоятельным известное спартанское изречение - граждане Спарты и есть спартанские стены (Plut.Mor.210e). К концу III в. до н.э. гражданский коллектив значительно сократился, и спартанское войско уже не было столь внушительной силой в Греции, кроме того, вражеская армия могла в любой момент вторгнуться на территорию Спарты - всё это вынуждало Набиса начать строительство оборонительных сооружений. Однако это не было единовременным мероприятием, а являлось продолжением начатого возведения стен в Спарте ещё в конце IV в. до н.э. (Just.XIV.5.6-7). В 272 г. до н.э. они были укреплены длинным рвом в связи с вторжением Пирра (Paus.VII.8.3; Plut.Pyr.27). Дальнейшие сведения о спартанских стенах появляются только на рубеже III-II вв. до н.э., когда Набис их «укрепил и довёл до полной боевой готовности» (Paus.VII.8.3), возведя «в местах открытых и ровных, а на труднодоступных и возвышенных вместо укреплений расставил караулы» (Liv.XXXIV.38.2). Сведения источников подтверждаются результатами археологических раскопок, в ходе которых было выявлено существование кирпичных и каменных стен в 180-х гг. до н.э. [13, с. 58], которые, вероятно, были построены в период правления Набиса [37, р. 452]. Помимо этого, он занимался укреплением не только столицы, но также и других территорий подконтрольных Спарте, об этом свидетельствует один из пунктов мирного договора 195 г. до н.э. с Римом и его союзниками -«ни одного поселения, ни одной крепости не станет строить Набис ни на своей земле, ни на чьей-либо» (Liv.XXXIV.35.11). Вероятно, укрепления возводились в стратегически важных городах периэков на побережье и внутри Лаконики [6, с. 322], как, например, Гитий, где находился главный военно-морской порт Спарты. К 195 г. до н.э. Гитий уже был укреплён «и с суши, и с моря» (Liv.XXXIV.29.5).
Относительно времени строительства спартанских стен при Набисе существуют различные точки зрения по данной проблеме, одни исследователи считают, что они были возведены после 195 г. до н.э. [16, р. 236, 297; 32, р. 294], другие выдвигают версию о постепенном создании укреплений в два этапа: 207-205 гг. до н.э. и 195194 гг. до н.э. [27, р. 3, 10; 40, р. 27]. Но всё же, наиболее вероятным представляется укрепление спартанских стен в период 207-205 гг. до н.э. Данное событие не может быть отнесено ко времени позднее 195 г. до н.э., поскольку в этот период Набис был ограничен условиями мирного договора 195 г. до н.э. (см. выше), и даже если бы он действительно начал возводить стены, то об этом неизбежно узнали бы римляне, и несомненно, предприняли бы превентивные меры. К тому же для такого рода предприятий требовались немалые материальные средства, которых у спартанского царя после поражения в войне с Римом в 195 г. до н.э., вероятнее всего, не было. Наконец, в источниках нет никаких свидетельств возведения укреплений в период 195-192 гг. до н.э., в то же время в пользу более раннего времени их создания говорит тот факт, что к 195 г. до н.э. Спарта уже была окружена стенами (Liv.XXXIV.38.2).
Отношения с Критом. Набис, проводя торговую и пиратскую деятельность на море, неизбежно должен был соприкоснуться с интересами критских городов. О существовании связей Набиса с Критом свидетельствует наличие критских наёмников в составе спартанской армии (Liv.XXXII.40.4; XXXIV.27.2), а также ещё одно крайне неоднозначное сведение Ливия: одним из пунктов последующего мирного договора 195 г. до н.э. стало требование - «ни один город острова Крита не сохранит Набис под своей властью, и те, которыми владеет на острове, возвратит римлянам; ни с кем из критян и ни с каким другим народом не вступит Набис в союз и не будет вести войну» (XXXIV.35.9). Исходя из этого пункта, возникает целый ряд закономерных вопросов: Владел ли Набис территорией на Крите? Какое влияние он оказывал на остров? Существовал ли союз Спарты с критскими городами?
В первую очередь стоит сказать, что Крит не был единым государственным объединением, на острове существовало множество независимых городов, которые проводили самостоятельную внешнюю политику и опирались на различные иностранные силы. В конце III в. до н.э. на Крите существовали две главные противоборствующие силы - Гортин, поддерживаемый Македонией, и Кносс, связанный с Родосом [43, р. 120]. Маловероятно, что Набис мог поддерживать Кносс во время Критской войны 205-200 гг. до н.э. [43, р. 120], поскольку город уже опирался на поддержку Родоса. Кроме того, военно-морские силы Спарты были слишком слабы, чтобы оказать ему какую-либо поддержку, а сам Набис был занят реформированием государства и пограничной войной с Ахейским союзом. Наряду с этим, нельзя также сказать о тесных связях Спарты с Гортином, последний придерживался сначала промакедонской, а затем проахейской ориентации во внешней политике. Это подтверждается призывом гортинцами Филопемена в качестве полководца в 200 г. до н.э. (Plut.Phil.13), а также участием критских войск под командованием Телемнаста на стороне Ахейского союза в войне с Набисом в 193-192 гг. до н.э. (Liv.XXXV.29.1-2). Можно предположить, что Телемнаст был родом из Гортина, поскольку Филопемен на протяжении нескольких лет воевал на стороне данного полиса (Plut.Phil.13). В то же время о связях Ахейского союза с другими критскими городами в данный период ничего не известно. Однако на острове также существовали города, не вовлечённые в противостояние Гортина и Кносса, прежде всего это были полисы западного Крита, наиболее вероятно, что именно с ними Набис начал налаживать дипломатические контакты. По мнению А. Карафотиаса, города Полириния, Кидония, Аптера и Лаппа могли сотрудничать со Спартой в данный период [28, р. 108-109].
Становление связей Спарты и критских городов имело в своей основе несколько причин. Набиса привлекали полисы западного Крита в силу их географической близости и стратегической значимости (Arist.Pol.Vn.2), они же, в свою очередь, находили в Спарте возможность поставлять наёмников. В то же время в условиях вмешательства Македонии и Родоса в политическое противоборство Гортина и Кносса, городам западного Крита также была необходима поддержка сильных держав.
О характере взаимоотношений Спарты с критскими городами сказать довольно сложно. Бесспорным является факт набора наёмников на Крите (Polyb.XIII.8.2; Liv.XXXIV.27.2). Также, возможно, что Набис строил военные корабли с помощью критян [4, с. 168; 40, р. 27], они, славившиеся своими «морскими разбоями» (Polyb.XIII.8.2), определённо обладали навыками кораблестроения, которых не было у Спарты. Помимо военно -технической помощи, Крит мог также выступать в качестве поставщика древесины для строительства флота [28, р. 109]. Спарта, в свою очередь, находила в критских полисах рынки сбыта товаров и продажи рабов [6, с. 316]. Пиратство также было одним из аспектов взаимоотношений Крита и Спарты, однако маловероятно, что Набис мог использовать критские гавани как пиратские базы [28, р. 110], поскольку у Спарты существовали собственные порты, в том числе и военно-морские (Liv.XXXIV.29.2; XVIII.30.7). Вследствие этого необходимость в критских гаванях полностью отпадала. Тем не менее, невозможно было не учитывать господство критских пиратов в Эгейском море, вероятно, из-за этого фактора Набису нужны были определённые соглашения с ними, гарантирующие ненападение на спартанский торговый флот [6, с. 316].
Вопрос о форме политических связей Спарты и критских городов является крайне проблемным моментом, обусловленным неоднозначными сведениями Ливия о мирном договоре 195 г. (XXXIV.35.9). Одни исследователи полностью соглашаются с данными Ливия и считают, что Набис напрямую владел определёнными территориями на Крите, либо же установил над ними протекторат [3, с. 504; 16, р. 37; 22, р. 66; 24, р. 71; 40, р. 62; 42, р. 259]. Другие ставят под сомнение сведения Ливия, предполагая, что связи Спарты с критскими городами ограничивались только союзами или какими-либо другими соглашениями [6, с. 315; 12, с. 38; 28, р. 106].
Наличие спартанских владений на Крите представляет сомнительным по ряду причин: во-первых, без значительного флота Набису было бы тяжело овладеть критскими городами, а учитывая, что они являлись потенциальными партнёрами при строительстве спартанских кораблей, вражда с ними была и вовсе не выгодна. Во-вторых, Набису для усиления армии и гарнизонов были необходимы наёмники, главным источником которых, опять же, являлся Крит [28, р. 106]. В-третьих, в первые три года правления Набиса (207-205 гг. до н.э.) Спарта была слишком слаба, чтобы проводить военные действия, в особенности на море. В последующие годы (204-195 гг. до н.э.) Набис был занят постоянными войнами на Пелопоннесе, тем более, что Ахейский союз являлся главным врагом Спарты, и все силы полиса были сосредоточены для борьбы с ним. Относительно союза с Критом также не всё однозначно, в источниках нет никаких упоминаний о спартанской военной помощи западным городам острова или наоборот. Полибий и Ливий пишут только о наёмниках в составе спартанской армии, но ни разу не упоминают критские отряды как союзнические войска или их командиров в войске Набиса (Ро1уЬ.Х111.8.2; Ыу.ХХХП.40.4; ХХХ1У.27.2). В то время как критские отряды в составе ахейской армии упоминаются как вспомогательные и имеют собственных командиров (Дидаскалонд, Телемнаст) (Ро1уЪ.ХУ1.37.3; Ыу.ХХХУ.28.8; 29.2). Полибий и Ливий достаточно чётко разграничивают понятия вспомогательные и наёмные отряды, если в отношении Ахейского союза можно говорить о военном соглашении с некоторыми критскими городами, то того же нельзя сказать относительно Спарты.
Исходя из всех этих положений, можно сделать вывод, что владение городами на Крите было невозможно при Набисе, также и наличие союза представляется сомнительным. Однако сложно отрицать, что существовал ряд определённых договорённостей с городами западного Крита, иначе бы требование разрыва связей между Спартой и Критом не стало бы отдельно упоминаться в мирном договоре 195 г. до н.э. (Ыу.ХХХ1У.35.9). Становление крито-спартанских связей, в определённой степени позволило Набису усилить своё влияние на море [12, с. 38], по крайне мере на юге Эгейского моря.
Активизация внешней политики. На Пелопоннесе в первые три года правления Набис придерживался относительно мирной позиции во внешней политике, несмотря на продолжавшуюся Первую македонскую войну. Спарта при нём формально продолжала воевать на стороне Рима против Македонии. Последующий мирный договор в Фенике летом 205 г. до н.э. между Македонией Римом показывает участие Спарты на стороне последнего (Ыу.ХХ1Х.12.14). Сохранились ли какие-либо союзнические связи между Римом и Набисом после 205 г. до н.э. однозначно сказать довольно сложно. Можно предположить, что союз продолжал существовать, поскольку разрыв отношений был невыгоден обеим сторонам. Риму было удобно иметь союзника на Пелопоннесе, который мог бы противостоять враждебному Ахейскому союзу. Спарта, в свою очередь, нуждалась в столь сильной державе как Рим, по крайне мере, соглашение с квиритами было гарантией ненападения с их стороны.
После окончания Первой Македонской войны, усиления Спарты и укрепления Набисом собственной власти, начались первые военные столкновения с Ахейским союзом. Для понимания причины, повода и виновников войны между спартанским царём и Мегалополем стоит более подробно рассмотреть описание Полибия. Осенью 204 г. до н.э. в Лакедемон явились беотийские чужестранцы, которые подговорили царского конюха похитить лучшего коня у Набиса; конюх согласился и бежал вместе с беотийцами, но люди Набиса настигли их в Мегалополе и арестовали всех участников кражи. В дело вмешались мегалопольские жители, требуя суда над преступниками в собственном городе, вследствие чего люди Набиса вынуждены были оставить заключённых и вернуться в Спарту (Ро1уЪ.ХШ.8.3-6). Полибий также пишет, что Набис давно ждал повода для нападения на Мегалополь, поэтому он воспользовался случаем и угнал стада Проагора и нескольких граждан (ХШ.8.7).
При анализе данного отрывка возникает несколько вопросов, противоречащих описанию Набиса как агрессора. Для чего беотийцы склонили конюха на кражу, зная, что это не останется незамеченным? Почему беотийцы должны были предстать перед судом мегалопольцев, а не спартиат, учитывая, что в это время никаких связей между Мегалополем и Беотией не было? [30, р. 335]. Возможно, Набис действительно искал повода для нападения на Мегалополь, однако в данном случае его спровоцировали на враждебные действия, и нельзя сказать, что он являлся виновником войны. В то же время сам Мегалополь мог быть не причастен к действиям беотийцев. Когда люди Набиса схватили преступников, граждане Мегалополя требовали отвести захваченных к начальству (Polyb.XIIL8.4-6), всё это могло происходить стихийно, ведь Спарта воспринималась как враждебный полис и, естественно, что мегалопольцы, увидев спартиатов в городе, которые схватили неизвестных людей, требовали выяснить всё на месте. В сложившейся ситуации обе стороны действовали логично, исходя из собственных сведений о происходящих событиях - Набис законно хотел вернуть кражу и судить преступников в Спарте, мегалопольцы же, не зная о хищении коня, правомерно желали разобраться в ситуации в собственном полисе.
Похищение царского коня беотийцами можно воспринимать как провокацию, а отказ выдавать преступников как осознанную эскалацию конфликта со стороны Мегалополя [40, р. 37]. Однако наиболее вероятной причиной начала военных столкновений представляется непонимание гражданами Мегалополя происходящей ситуации. «Беотийский инцидент» выступил поводом для набега Набиса на территорию Мегалополя, но нельзя утверждать, что это было началом полномасштабной войны с Ахейским союзом. Вероятно, началась необъявленная пограничная война [22, р. 66; 30, р. 324], в которую были вовлечены только ограниченные военные силы Набиса и войска Мегалополя. Практика пограничных набегов была обычным явлением, например, Плутарх пишет, что Филопемен участвовал «в походах граждан в Лаконику, куда они вторгались для захвата добычи» (Р1и!РЫ1.4).
Вторжение в Мессению в 201 г. до н.э. В период с осени 204 г. до н.э. до лета 201 г. до н.э. в источниках нет никаких сведений о том, как протекала пограничная война между Спартой и Мегалополем. Вероятно, к лету 201 г. до н.э. взаимные набеги стали менее активными, поскольку в это время Набис вторгается на территорию Мессении ^0^^X^.13.3; Plut.Phil.12; Раш.^.29.4; УШ.50.5). Внезапным ночным нападением спартанские войска захватывают город Мессена, кроме акрополя (Paus.VIII.50.5). В это время Филопемен пытается склонить ахейского стратега Лисиппа помочь мессенцам, однако ему это не удаётся (Plut.Phil.12). Филопемен, получив отказ, в рамках частной инициативы самостоятельно отправляется вместе с мегалопольцами на помощь мессенцам (Paus.IV.29.4X Набис же, узнав о приближении его войска, сразу покинул территорию Мессении^МРЫ^ 12).
Столь стремительный захват Мессены и не менее скорый уход из города при одном только известии о приближении вражеских войск может пролить свет на причины и характер данной войны. В этот период в Мессении существовала политическая и социальная нестабильность, обусловленная борьбой демоса и олигархии (Plut.Arat.49). Основываясь на этом факте, ряд исследователей выдвинули предположение, что появление Набиса в Мессении летом 201 г. до н.э. стало не агрессивным вторжением, а стремлением спартанского царя поддержать демос в борьбе с олигархией [8, с. 257; 16, р. 41; 27, р. 5; 31, р. 43; 40, р. 38]. Ж.-Ж. Тексье даже идёт дальше и предполагает, что Набис начал летнюю кампанию 201 г. до н.э. не только по личной инициативе, но также и по призыву о помощи со стороны мессенского демоса [40, с. 38]. В противовес этой версии Н.Ю. Сивкина считает, что Набис преследовал цель вернуть давно утраченный спартанский контроль над Мессенией [10, с. 198].
Сложно согласиться с какой-либо из этих версий. Во-первых, спартанский отряд в Мессении был крайне малочисленным для полного захвата данной территории. Об этом свидетельствует тот факт, что город был захвачен во время внезапного ночного нападения (?аш.'УТП.50.5), и если бы Набис пришёл с крупной армией, то
о его приближении несомненно бы узнали мессенцы. Кроме того, спартанский царь даже не пытался сразиться с войсками Филопемена, которые и сами были немногочисленны. Во-вторых, предположение о призыве мессенским демосом спартанского царя не находит никакого подтверждения в источниках. В-третьих, после этого краткосрочного вторжения на территорию Мессении нет никаких свидетельств о дальнейших попытках Набиса действовать в этом регионе, вследствие чего видно, что данное направление не являлось приоритетным во внешней политике спартанского царя. И наконец, если бы Набис действительно стремился поддержать демос, то стал бы он грабить Мессену и брать в плен её жителей? (Ыу.ХХХ1У.35.6).
Исходя из всего этого, можно согласиться с версией И. Кралли, что вторжение в Мессению в 201 г. до н.э. было лишь грабительским набегом [30, с. 335]. Косвенно это может подтвердить один из пунктов мирного договора 195 г. до н.э.: «всем упомянутым союзникам римского народа Набис возвратит пленных и перебежчиков, а мессенцам к тому же и имущество, какое отыщется и узнано будет владельцами» (Ыу.ХХХ1У.35.6). Тот факт, что возвращение имущества мессенцам выносится в отдельное требование, при этом ничего не говорится об освобождении их территории подтверждает грабительский характер военной кампании 201 г. до н.э.
Странным представляется участие Филопемена в военных действиях в Мессении, ведь данный полис не был связан никакими соглашениями с Ахейским союзом. Ни один источник не упоминает просьбу о помощи со стороны мессенцев, вероятно, Филопемен, не зная о целях Набиса, пытался помешать ему закрепиться в Мессении, чтобы не позволить Спарте усилиться на Пелопоннесе [30, р. 336]. Другой неоднозначный момент связан с нейтралитетом Рима во время обозначенных событий. Ещё в 205 г. до н.э., помимо Спарты в союзе с ним была также и Мессения (Ыу.ХХХ1Х.12.14; ХХХ1У32.16), а учитывая нападение Набиса на последнюю, представляется неясным, почему Рим не поддержал своего союзника. Наиболее вероятным объясняем может являться то, что военные действия были слишком краткосрочными и с неудачным исходом для спартанского царя, вследствие чего Риму не потребовалось предпринимать какое-либо вмешательство в происходящие события.
Война с Ахейским союзом в 200-197 гг. до н.э. После успешных самоотверженных действий Филопемена в Мессении он вновь был избран стратегом Ахейского союза. Филопемен явно был настроен агрессивно по отношению к Спарте, поскольку его родной город Мегалополь неоднократно подвергался нападению со стороны спартанских войск, и сам он провёл немалую часть жизни в противостоянии со Спартой. Также агрессивный настрой Филопемена по отношению к Набису был виден на примере его частной военной помощи мессенцам в 201 г. до н.э. Именно личная ненависть Филопемена по отношению к Спарте, подкреплённая возможностями должности стратега, стала главной причиной перерастания пограничных стычек в полномасштабную войну. Хотя и стоит также отметить, что одной из причин могла стать спартанская угроза ахейской гегемонии на Пелопоннесе, а вторжение в Мессению 201 г. до н.э. только усилило эти опасения.
Весной/летом 200 г. до н.э. Филопемен начал мобилизацию всей армии Ахейского союза, пока войска прибывали на место сбора в Тегею, он отправил отряд отборных воинов под командованием критянина Дидаскалонда вторгнуться в Лаконику с целью заманить спартанские силы в засаду около Скотите. В обозначенном месте засады основные ахейские силы разбили отряд спартанских наёмников (Ро1уЪ.ХУ1.37.2-7). Таково было начало военных действий в 200 г. до н.э., однако, несмотря на ряд исследовательский мнений о Набисе как главном инициаторе войны [10, с. 198; 26, р. 281; 29, р. 276], можно с уверенностью сказать, что Ахейский союз в данном случае выступил агрессором. Об этом свидетельствует полная секретность мобилизации ахейских сил: «никто не знал, к какому предприятию делаются приготовления и для какой цели, потом никто не знал даже, куда он идёт, разве что в ближайший город» (Ро1уЬ.ХУ1.36.6). Если бы Набис первым объявил войну,
то для чего ахейскому стратегу потребовалось бы скрывать от солдат против кого они идут воевать. Полибий оправдывает это тем, что «Филопемен придумал и применил эту хитрую меру потому, что тиран имел множество доносчиков и соглядатаев» ^'УТ^Л). Однако это наоборот свидетельствует в пользу ахейской агрессии, поскольку Филопемен опасался не столько внезапного удара спартанских войск по разрозненным силам, сколько того, что Набис узнает о самом факте подготовки нападения на Спарту. Единственным объяснением всей этой секретной мобилизации может быть только то, что Филопемен стремился внезапно напасть на Набиса, а начавшиеся военные действия именно на территории Спарты, а не Ахейского союза тому подтверждение (Polyb.XVI.37.2-7).
После того как ахейские войска разбили один отряд наёмников Набиса, вероятно, Филопемен потерпел поражение от основных спартанских сил, т.к. он не был переизбран на новый срок стратегом, и уже осенью 200 г. до н.э. отправился на Крит (Plut.Phil.13). В то же время Плутарх при описании жизни Филопемена ничего не упоминает о его военных действиях против Набиса в качестве стратега, что может являться попыткой древнегреческого историка скрыть неудачи ахейского полководца [30, р. 336]. Кроме того, на чрезвычайном собрании Ахейского союза в Аргосе осенью 200 г. до н.э., уже после отбытия Филопемена на Крит, сообщается, что «союзные войска пришли в расстройство», а Набис вторгся на пограничные территории Ахейского союза (Liv.XXXI.25.3). Всё это свидетельствует о том, что уже к осени 200 г. до н.э. спартанский царь сумел мобилизовать основные силы, разбить войска Ахейского союза и вторгнуться на территорию Мегалополя. В это время в Аргос прибыл македонский царь Филипп и попытался склонить Ахейский союз вступить в войну с Римом взамен на помощь с Набисом, Киклиад категорически отказался от этого предложения (Liv.XXXI.25). Источники не освещают военные действия в период с октября 200 г. до н.э. по октябрь 198 г. до н.э., известно лишь то, что Набис в это время занимался «разбоем и грабежами» (Liv.XXXII.21.11).
В октябре 198 г. до н.э. ахейский стратег Аристен, так и не сумев остановить вторжение Набиса, созывает собрание в Сикионе, на котором решает заключить союз с Римом, и тем самым разорвать соглашение с Македонией (Polyb.XVIII.13.8; Liv.XXXII.23.1-2; App.Mac.VII). Изменение дипломатической обстановки на Пелопоннесе, вероятно, вынудило Набиса приостановить активные действия против ахейцев, которые отныне были в союзе с Римом. Косвенным подтверждением ослабления натиска может быть то, что после совета в Сикионе всё ахейское войско было направлено на осаду Коринфа (Liv.XXXII.23.3), а не на освобождение собственной территории от спартиатов. Смена внешнеполитического курса Ахейского союза вызвала одобрение не у всех его участников, против высказались жители Дим, мегалопольцы и некоторые из аргосцев (Liv.XXXII.22.9). Аргос даже отделился от Ахейского союза в результате переворота городской аристократии, поддержанной народом, и военной помощи со стороны Филиппа в октябре 198 г. до н.э. (Liv.XXXII.25).
Передача Аргоса в 197 г. до н.э. Через несколько месяцев после неудавшихся мирных переговоров с Римом Филипп посчитал невозможным более удерживать Аргос под своим контролем, вследствие чего, принял решение передать его Набису. Сделка состоялась в феврале/марте 197 г. до н.э. на условиях возвращения города Македонии в случае её победы в войне с Римом. Дополнительным пунктом соглашения стало предложение Филиппа заключить брак между его дочерью и сыном Набиса (Liv.XXXII.38.1-4). Вероятно, династический брак состоялся, поскольку в последующей обвинительной речи Фламинина в 195 г. до н.э. упоминается о родстве между Набисом и Филиппом (Liv.XXXIV.32.17). Передача Аргоса именно Спарте стала следствием желания Филиппа не допустить перехода города к врагам, в точности к Ахейскому союзу и Риму [25, р. 215; 39, р. 396]. Аргос стал важным приобретением для Набиса, по численности населения он являлся одним из крупнейших городов на Пелопоннесе [30, р. 336], что определяло его немалый мобилизационный потенциал. Наряду с этим,
город мог предоставить дополнительные денежные средства, которые были крайне необходимы спартанскому царю.
Договорённости Спарты и Македонии долго не просуществовали, уже весной 197 г. до н.э. Набис отправил послов к Фламинину и Атталу с целью заключить с ними союз (Ыу.ХХХП.39.1-2). Переговоры состоялись в Микенах, главными итогами которых стало заключение союзного договора, перемирие между спартанским царём и ахейцами до окончания войны Рима с Македонией, а также отправка Набисом 600 критян в качестве вспомогательных частей против Филиппа (Ыу.ХХХП.40.4). А.Г. Кошеленко также предполагает, что Спарта вступила в войну против Македонии и заключила союз с ахейцами [4, с. 169]. Если с точкой зрения о вступлении Спарты в войну ещё можно согласиться, хотя и номинально, поскольку Набис напрямую не участвовал в военных действиях, то заключение союза между заклятыми врагами представляется крайне маловероятным.
Настолько радикальная перемена внешнеполитического курса Спарты могла стать следствием усиления роли римского фактора в международных отношениях в Греции. Исходя из данного обстоятельства, Набис стремился расположить к себе римлян из-за опасения по поводу их могущества [14, с. 228], вследствие чего он и «продал Филиппа за цену политического признания Рима и права на сохранение Аргоса» [39, р. 397]. Также причинами, повлиявшими на решение Набиса отказаться от союза с Филиппом, явились неудачные военные действия Македонии против Рима, ослабление её могущества в Греции к 197 г. до н.э. и условие передачи Аргоса, которое делало поражение македонского царя выгодным Спарте.
Нахождение Аргоса в составе Спарты вызывало недовольство среди эллинов, в особенности ахейцев, наряду с этим, римский Сенат опасался усиления влияния Набиса на Пелопоннесе вплоть до того, что считал возможным установление его господства над всей Греции, если ему не воспрепятствовать (Ыу.ХХХШ.44.8-9). Представления Рима о спартанской угрозе всей Греции были явным преувеличением, однако с этого момента Набис оказался в уязвимом положении. С одной стороны, дальнейшее расширение территории оказалось невозможным ввиду поддержки Сенатом почти всех эллинских полисов. С другой стороны, долго сохранять территориальную целостность государства Набис более не мог, поскольку объявление войны со стороны Рима было лишь вопросом времени.
Первая война с римской коалицией в 195 г. до н.э. Помимо опасений Сената в отношении усиления Спарты, Рим имел и другие причины начать против неё войну. После объявления «свободы эллинов» Фламинин стремился сохранить легионы в Греции, а война с Набисом явилась удобным предлогом для этого [15, с. 337; 22, р. 68]. Также Сенат опасался потенциального союза Набиса с селевкидским царём Антиохом, главным врагом Рима на Востоке после разгрома Филиппа (,Тш1.ХХХ1.1.5-6). Наряду с этим, П. Бартон также отмечает, что широкое недовольство большинства греческих полисов в отношении Набиса вызывало беспокойство у Рима по поводу сохранения своего статуса освободителя Греции и у Фламинина в отношении собственной репутации честного посредника римской политики на Востоке [20, р. 232]. Хотя и стоит отметить, что статус Рима и репутация Фламинина всё же являлись второстепенными факторами. Между тем кажется маловероятным, что пиратская деятельность Набиса могла стать причиной войны [22, р. 68; 28, р. 109; 45, р. 581]. Во время заключения договора 197 г. до н.э. римлян не особо тревожил данный вопрос. В то же время критяне занимались пиратством в гораздо больших масштабах, чем Набис, и если бы Рим действительно волновали морские разбои на юге Эгейского моря, то он бы направил своё оружие в первую очередь на Крит, а не на Спарту. Исходя из этого, видно, что Сенат не обращал никакого внимания ни на потребности купечества, ни на морское пиратство, мешавшее торговле [1, с. 57], а потому это не могло являться причиной войны. Наряду с этим, представляется сомнительной версия о реорганизации государства и радикальной политике Набиса как о причине войны [9, с.
12]. Рим никогда не придерживался политики идеологической поддержки аристократических или демократических сил, прежде всего он всегда исходил из прагматичных соображений [18, р. 19], вследствие чего социальные реформы спартанского царя никак не могли спровоцировать Сенат на «контрреволюционную» войну.
Всё же главной причиной войны со стороны Рима можно обозначить усиление Спарты, которое угрожало нарушить баланс сил, если не во всей Греции, то как минимум на Пелопоннесе. Тем не менее, нельзя назвать Набиса виновником войны. Рим использовал лозунг освобождения Аргоса как повод для войны, однако в период 197-196 гг. до н.э. он фактический признал законность владения городом со стороны Спарты. Об этом свидетельствует заключение союза Рима с Набисом в 197 г. до н.э., во время которого со стороны Фламинина не было никаких возражений по поводу контроля Аргоса Спартой [22, р. 68; 25, р. 216; 44, р. 146]. Кроме того, во время Истмийских игр в июле/июне 196 г. до н.э. Фламинин, объявляя об «свободе эллинов», ничего не упоминал о необходимости освобождения Аргоса из под власти Набиса [25, р. 215]. Исходя из этого, видно, что Рим на протяжении двух лет признавал Аргос владением Спарты, но как только Набис стал не угоден Сенату, данный город сразу же превратился в незаконно захваченную территорию. Спарта оказалась очередной жертвой «двойной дипломатии» Рима [2, с. 76], союз с ним был гарантией ненападения только до тех пор, пока это было выгодно самим римлянам. С одной стороны, спартанское территориальное расширение на Пелопоннесе было более невозможно ввиду союзнических отношений большинства греческих полисов с Римом. С другой стороны, бездействие Набиса было также выгодно римлянам, поскольку позволяло им выбрать благоприятный момент для объявления войны Спарте. Набис оказался в безвыходной ситуации, когда любое его действие или бездействие привело бы к войне с Римом.
Зимой 196/195 гг. до н.э. римский сенат принял решение оставить все дела, связанные с Набисом, на усмотрение Фламинина, посчитав угрозу со стороны Антиоха более неотложной и первостепенной (Liv.XXXIII.45.2-4). Однако можно возразить точке зрения, что Фламинин самостоятельно принял решение начать войну со Спартой [10, с. 199; 15, с. 337; 30, р. 323; 45, р. 581]. Право Фламинина единолично решать дела в Греции являлось лишь временным распоряжением Сената, поскольку уже весной 195 г. до н.э. он постановил объявить войну Набису, и только после этого римский полководец собрал греческих союзников в Коринфе для «совещания» (Liv.XXXIV.22.5-6). На собрании все высказались за начало войны, кроме этолийцев. Силы были крайне неравны. На стороне Рима выступили Ахейский союз, Родос, Пергам, Македония и Афины, на стороне Спарты же не было ни одного союзника (Liv.XXXIV.23-24). Относительно военных сил Набиса накануне войны оценки исследователей расходятся. В. Тарн пишет о 15 000 солдат [12, с. 42], И. Кралли о 17 000 [30, р. 316], а Дж.Б. Бьюри о 18 000 воинах [21, р. 139-140], наиболее вероятной численностью войск Спарты может являться оценка в 17 000 солдат до объявления войны, и увеличении этого числа до 18 000 после (Liv.XXXIV.27.2; 29.14). Но самое главное, что не вызывает сомнений, так это колоссальное военное превосходство римской коалиции, численность армии которой доходила до 50 000 солдат, а количество военно-морских сил было не менее 98 боевых кораблей разной величины (Liv.XXXIV. 25.3; 26.10-11; 38.3). Вопреки мнению Л.Г. Печатновой о Набисе как серьёзном противнике для Рима [6, с. 318], соотношение сил показывает обратное. Даже если бы римляне выступили без союзников, то всё равно существенно бы превосходили спартанские силы - в распоряжении Фламинина находилось до 37 000 солдат и 40 кораблей [30, р. 316].
Военные действия проходили в русле полной стратегической инициативы Рима и его союзников, за несколько месяцев войны спартанские войска не одержали ни одной даже малой победы. В то время как силы римской коалиции оккупировали приморские лаконские города, в том числе Гитий, где находился главный военно-морской порт, сама же столица Спарты была осаждена войсками Фламинина (Liv.XXXIV.29; 38).
Падение Гития, восстание в Аргосе, в результате которого был потерян контроль над городом, поражения спартанских войск и осада столицы Спарты - всё это в конечном итоге вынудило Набиса пойти на мир с Римом и его союзниками летом 195 г. до н.э. (Ро1уЬ.ХХ1.11.10; Ыу.ХХХ1У.40.4; Р1и!Р1ат.13; 1ш1.ХХХ1.3.1). По мирному договору: 1) Спарта теряла приморские территории Лаконики; 2) Флот ограничивался двумя лёгкими судами, а остальные корабли передавались приморским городам; 3) Аргос переходил под контроль Рима (позднее включён в состав Ахейского союза); 4) Спартанский царь обязывался возвратить пленных и перебежчиков союзникам Рима и имущество мессенцам, «какое отыщется и узнано будет владельцами»; 5) Набису запрещалось где-либо строить укрепления; 6) Спарта обязывалась разорвать все отношения с Критом, не вступать ни с кем в союз и не вести никаких войн; 7) Набис передавал в заложники римлянам собственного сына и обязывался выплатить 100 талантов единовременно и 50 талантов ежегодно на протяжении 8 лет (Ыу.ХХХ1У.35; 41.4). Перечислены только наиболее важные пункты в контексте внешней политики.
Главным противоречием данного мирного договора являлось то, что Набис частично сохранял флот, но в то же время лишался всех приморских территорий, вследствие чего, возникает вопрос - где же базировались остатки спартанского флота? Ряд исследователей считает, что Набис всё же сохранил определённые прибрежные территории [16, р. 234; 31, р. 68; 34, р. 33; 40, р. 85], Г. Шипли напротив настаивает на отсутствии выход к морю, но не объясняет, где в таком случае располагался спартанский флот [36, р. 388-389]. Наиболее обоснованной представляется первая версия, поскольку в период 195-193 гг. до н.э. Набис создал новый небольшой флот, в том числе «три крупных корабля» (Ыу.ХХХУ.26.1), а для этого требовалось наличие верфи и выхода к морю.
Ещё один момент, который не был оговорён в мирном договоре, касался статуса потерянных территорий Набисом. В источниках нет прямых подтверждений о присоединении их к Ахейскому союзу, известно лишь то, что Фламинин «вверил всю прибрежную Лаконику попечению ахейцев» (Ыу.ХХХУ.13.2), что по всей видимости означало фактическое установление протектората. Наряду с этим, приморские города, потерянные Набисом, вероятно, получили независимость [36, р. 368; 39, р. 398], и «оставались свободными, не платя никакой дани, кроме добровольных повинностей» (81гаЪ.УШ.5.5). Д. Стьюрт и П. Картледж даже предполагают, что свободные лаконцы образовали федеративный союз во главе с Гитием, направленный на защиту от потенциальной агрессии Спарты [22, р. 70; 39, р. 398]. Безусловно, можно согласиться с независимостью лаконцев в 195 г. до н.э. и установлением протектората над ними со стороны Ахейского союза, но версия об их политическом объединении в данный период не находит какого-либо подтверждения в источниках и представляется маловероятной.
Условия мирного договора никак нельзя назвать «умеренными» [6, с. 318], хотя Спарта и не была уничтожена как государство, однако она стала фактически нежизнеспособной, поскольку лишилась большей части территорий, возможности проводить самостоятельную внешнюю политику и значительного источника дохода - гаваней и морской торговли. Рим, сохранив независимость Спарты, в первую очередь преследовал цель поддерживать баланс сил в Греции, стремясь оставить противовес Ахейскому союзу на Пелопоннесе [1, с. 103; 6, с. 318; 39, р. 398;]. Однако данная мера вызвала крайнее недовольство среди эллинов (Ыу.ХХХ1У.48.5-6). Связано это было не столько с опасениями Ахейского союза относительно «экспорта революции» [18, р. 10], сколько с неприятием самого спартанского государства. Ахейский союз не одно десятилетие враждовавший со Спартой, одержав полную победу в войне совместно римлянами, вполне очевидно стремился окончательно решить «спартанскую проблему».
Мирный договор был ратифицирован римским сенатом зимой 195/194 г. до н.э. (Ыу.ХХХ1У.43.1-2; Вю^ХХУШ.13.1). После сокрушительного поражения в войне с Римом вполне очевидно, что Набис стремился если не восстановить своё влияние на Пелопоннесе, то по крайне мере вернуть приморские города Лаконики, ведь «он и вправду стал чрезвычайно богат благородя морю» (Ыу.ХХХ1У.36.3). Самостоятельные действия
Набиса в попытке восстановить контроль над лаконскими городами являлись невозможными, поскольку любая внешнеполитическая акция неизбежно бы привела к нарушению мирного договора 195 г. до н.э. В то же время одних только военных сил Спарты было явно недостаточно для очередной войны с Римом и его союзниками. Открытые попытки спартанского царя искать союзников были также невозможны, поскольку, опять же, накладывались ограничения мирного договора. Набис полностью потерял контроль над судьбой Спарты, единственное, что ему оставалось, так это ожидать выступления против Рима более сильных держав и примкнуть к ним.
Вторая война с римской коалицией в 193-192 гг. Данная возможность появилась в 193 г. до н.э., когда Этолия начала организовывать антиримскую коалицию и стремилась привлечь на свою сторону Селевкидское царство, Спарту и Македонию (Liv.XXXIV. 12). Набис сразу же воспользовался представившейся возможностью, примкнув к формирующейся антиримской коалиции. Это стал первый шаг спартанского царя на пути к сбрасыванию «оков» мирного договора 195 г., уже осень 193 г. он перешёл к более решительным действиям, начав восстанавливать контроль над лаконскими территориями, по сведениям Ливия, посредством подкупа и убийства «старейшин» городов (Liv.XXXIV.13.1). Относительно данных событий Ж.-Ж. Тексье считает, что приморские города добровольно вернулись в состав Спарты, за исключением Гития [40, р. 95]. В числе аргументов он приводит, во-первых, отсутствие денежных средств у Набиса для подкупа городов после тяжёлой войны 195 г. до н.э.; во-вторых, недовольство лаконцев ахейским протекторатом и его последствиями для внутренней жизни полисов [40, р. 96]. Стоит согласиться с версией Ж.-Ж. Тексье и ко всему прочему добавить, что между Спартой и приморскими городами существовали давно устоявшиеся экономические и политические связи, к тому же лаконцы, вероятно, были лояльными Набису вследствие его социальных реформ. Также возможно, что после установления ахейского протектората, в лаконских полисах утвердилось господство олигархических режимов, которые были стихийно свергнуты демосом, вследствие чего многие города вернулись в состав Спарты. На исконно спартанских территория у Набиса существовала широкая народная поддержка, в частности это можно увидеть на примере Спарты после убийства Набиса - лакедемоняне отомстили этолийцам в городе за его смерть (Liv.XXXV.36.7-10). Можно предположить, что и в других спартанских территориях население было лояльно Набису, в частности демос лаконских городов. Единственным приморским полисом, который не примкнул к Спарте, являлся Гитий, что представляется наиболее неясным, ведь именно он получил не только социальные выгоды, но также военные и экономические от правления Набиса (строительство военного порта и торговой гавани). Вероятно, именно это сыграло свою роль. Усиление военно-экономического потенциала и, как следствие этого, возможность самостоятельно существовать без финансовых дотаций и военной защиты со стороны Набиса привели Гитий к отказу возвращаться в состав Спарты.
Зимой 193/192 г. до н.э. Набис, восстановив контроль над большей частью лаконских городов, перешёл к завершающему этапу - военному присоединению Гития к территориям Спарты. Город был осаждён спартанскими силами как с суши, так и с моря. В ответ на это ахейцы отправили ограниченные военные силы на помощь блокированному городу (Liv.XXXV.13.3; 25.2). В феврале 192 г. до н.э. Ахейский союз объявил войну Набису (Liv.XXXV.25.10; Just.XXXI.3.3). На начальном этапе спартанский флот разгромил ахейские морские сил, и то только ввиду того, что во время сражения старый флагманский корабль Филопемена, «пропускавший по всем швам воду, тотчас же развалился» (Liv.XXXV.26.8). В дальнейшем война для Набиса проходила крайне тяжело, даже взятие Гития спартанскими силами мало, что изменило. В это время Филопемен разбил спартанский отряд при Плеий, а уже в апреле/мае 192 г. до н.э. потерпели поражение и основные силы Набиса, что вынудило его отступить к столице (Liv.XXXV.27-30). Данная ситуация осложнялось также тем, что римские военные силы численностью 23 000 солдат и 30 кораблей в скором времени должны были прибыть в Грецию против Набиса
(Ыу.ХХХУ.20), кроме того, с подкреплением к ахейцам присоединился пергамский царь Эвмен (Яу11.3 605). Спартанский царь мог только рассчитывать на скорое появление Антиоха в Греции и военную помощь этолийцев, которые, в свою очередь, не спешили предпринимать какие-либо действия до прибытия селевкидского царя (Ыу.ХХХУ.34.1). В конечном итоге Этолия отправила отряд к Набису, но не с намерением помочь в войне, а с целью убить его, что и произошло летом 192 г. до н.э. (Ыу.ХХХУ.35). Сомнительно, что настолько неординарные действия этолийцев могли быть вызваны стремлением захватить Спарту, как это описывает Ливий (Ыу.ХХХУ.34.4), поскольку их отряд был слишком малочисленным для такого рода предприятия. Наиболее вероятным объяснением мотивов этолийцев может быть версия Н.Ю. Сивкиной, что они в сговоре со спартанской оппозицией убили Набиса с целью расширить своё влияние и сделать новое проэтолийское правительство Спарты фактической марионеткой [10, с. 205]. Однако Этолия явно не могла рассчитывать на то, что исход её действий обернётся на пользу ахейцам. После убийства Набиса с этолийским отрядом расправились спартиаты. Узнав о произошедших событиях, Филопемен с ахейским войском сразу же занял спартанскую столицу (Ыу.ХХХУ.37.1-2). Спарта была присоединена к Ахейскому союзу, что ознаменовало конец её многовековой независимости.
Цели и итоги внешней политики Набиса. На протяжении 15 лет Набис проводил активную внешнюю политику, главной целью которой являлось возрождение могущества Спарты посредством установления гегемонии на Пелопоннесе. Большинство исследователей соглашаются с данной позицией [4, с. 171; 10, с. 198; 32, р. 274; 35, р. 97; 41, р. 173], однако множество дискуссионных событий во внешней политике Набиса в совокупности с его кардинальными социальными реформами породили в историографии различные видения того, в какой форме спартанский царь стремился установить гегемонию на Пелопоннесе. Одни исследователи считают, что Набис стремился создать дуалистическую лакедемоно-аргосскую монархию [40, р. 55], другие отстаивают позицию, что спартанский царь пытался возродить Пелопоннесский союз [5, с. 64; 17, р. 148], наконец, третьи придерживаются мнения о территориальной монархии эллинистического типа [4, с. 174; 35, р. 96]. Сложно согласиться с версией о дуалистической монархии, поскольку отношения между Спартой и Аргосом строились не на равноправии, а на принципе «господства-подчинения». Аргос не имел никаких возможностей влиять не только на политику Спарты, но и на свою собственную, в частности это можно видеть на примере игнорирования воли народного собрания со стороны Набиса во время передачи города в 197 г. до н.э. (Ыу.ХХХП.38.5-6). Также представляется маловероятной версия о возрождении Пелопоннесского союза, поскольку нет никаких свидетельств, подтверждавших бы стремление Набиса создать коалицию государств. Аргос был единственным приобретением спартанского царя за весь период правления, и он является показателем только того, что Набис стремился создать единое территориальное государство, а не союзное объединение. В конечном итоге стоит согласиться с версией о территориальном государстве эллинистического типа. Как уже было сказано, Аргос был показателем стремления Набиса создать территориальное государство, в то же время в этот период формировались атрибуты эллинистического государства - строительство царского дворца (Ыу.ХХХУ.36.1,6; Раш.УШЛЛ), установление единоличного правления, «процесс превращения гражданина в подданного» [4, с. 179].
В заключение стоит сказать, что Набис являлся последним правителем Спарты, который сумел восстановить её мощь и во многом имел возможность претендовать на гегемонию в Пелопоннесе. Однако несмотря на это, нельзя сказать, что он всегда выступал «инициатором внешнеполитических конфликтов» [4, с. 171-172; 10, с. 201]. Вторжение в Мессению 201 г. до н.э. и война 193-192 гг. до н.э. действительно были начаты по инициативе Набиса, однако в других конфликтах он либо не являлся виновником войны, как это было во время
пограничного столкновения с Мегалополем в 2О4 г. до н.э., либо же и вовсе был объектом агрессии, как, например, со стороны Ахейского союза в 2ОО г. до н.э. или Рима в 195 г. до н.э.
Тем не менее, во внешней политике Набис не мог не учитывать изменений, происходивших на Балканском полуострове. На рубеже III-II вв. до н.э. международная ситуация в Греции начала кардинально меняться, главной причиной изменений стало вмешательство Рима в межполисные отношения. Если в первой половине правления Набиса римский фактор не играл большой роли на Пелопоннесе, то после перехода Ахейского союза на сторону Рима в 198 г. до н.э. традиционная ахейско-спартанская борьба стала более невозможной. С этого момента гегемонистские устремления Набиса обернулись крахом, в период 197-195 гг. до н.э. он начал терять контроль над происходящей ситуацией на Пелопоннесе. После победы Фламинина во Второй Македонской войне в 197 г. до н.э. в Греции более не оставалось сильных государств, способных противостоять Риму, вследствие чего у Набиса не было никакой другой возможности, кроме как ориентироваться на его благосклонность. Именно в этот момент Спарта фактически потеряла возможность проведения независимой внешней политики, а в 195 г. до н.э. после войны с Римом это было только юридически закреплено и ужесточено в мирном договоре. Последовавшая очередная война с Римом и его союзниками в 193-192 гг. до н.э. являлась агонической попыткой Набиса вернуть утраченные позиции Спарте, что в итоге привело к её окончательному краху как независимого государства.
Список используемой литературы:
1. Беликов А.П. Рим и эллинизм: проблемы политических, экономических и культурных контактов. -Ставрополь: Ставроп. гос. ун-т, 2GG3. - 4О2 с.
2. Беликов А.П. Становление методов «двойной дипломатии» Рима в конце III в. до н.э. // Вестник Удмуртского университета. Серия «История и филология». - 2G14. - № 3. - С. 76-8G.
3. Берве Г. Тираны Греции / Пер. с нем. О.Е. Рывкиной. - Ростов н/Д: Феникс, 1997. - 64О с.
4. Кошеленко А.Г. Греция в эллинистическую эпоху // Эллинизм: экономика, политика, культура. - М.: Наука, 199О. - С. 141-185.
5. Печатнова Л.Г. Набис - наследник царей-реформаторов? Сходства и различия // Новый Гермес. -2G18. - № 1О. - С. 45-68.
6. Печатнова Л.Г. Набис как создатель новой модели спартанской экономики. // Мнемон: Исследования и публикации по истории Античного мира. - 2G18. - № 18(1) - С. 311-324.
7. Печатнова Л.Г. Оценка правления Набиса в трудах Полибия и Ливия // Новый Гермес. - 2G17. - № 9. - С. 83-96.
8. Ранович А.Б. Эллинизм и его историческая роль. - М.: Академия наук СССР, 195О. - 382 с.
9. Сивкина Н.Ю. Спарта после Клеомена: два варианта развития событий // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2G1G. - № 1(13). - С. 3-15.
1G. Сивкина Н.Ю. Убийство Набиса Спартанского // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. - 2G12. - № 1(1). - С. 198-2G6.
11. Сивкина Н.Ю. Финансовая политика Набиса спартанского и вопрос об объективности оценки его правления // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. - 2G13. - № 4(3). - С. 9-14.
12. Тарн В. Эллинистическая цивилизация / Пер. с. англ. С.А. Лясковского. - М.: Иностранная литература, 1949. - 373 с.
13. Ханиотис А. Война в эллинистическом мире: Социальная и культурная история / Пер. с англ. А.В. Махлаюка. - СПб.: Нестор-История, 2О13. - 432 с.
14. Шофман А.С. История античной Македонии. Ч.2. - Казань: Казанский ун-т, 1963. - 434 с.
15. Эррингтон Р. -М. Рим против Филиппа и Антиоха // Кембриджская история Древнего мира. Т. VIII: Рим и Средиземноморье до 133 года до н.э. - 2-е изд. - М.: Ладомир, 2О18. - С. 3О1-352.
16. Aymard A. Les premiers rapports de Rome et de la Confédération Achéenne (198-189 av. J.C.). -Bordeaux: Feret et fils, 1938. - 438 p.
17. Birgalias N. Nabis: un prince hellénistique? // Gerion Anejos. - 2GG5. - Vol. IX. - P. 139-151.
18. Briscoe J. Rome and the Class Struggle in the Greek States 2GG-146 В.С // Past and Present. - 1967. -Vol. 36, № 1. - P. 3-2G.
19. Brulé P. Polybe et Nabis. Piraterie et relations internationales ou violence et profit privés dans l'Égée à la fin du IIIè siècle // Le Péloponnèse. Archéologie et Histoire. - Rennes: Presses universitaires de Rennes, 1999. - P. 177-193.
2G. Burton P. Nabis, Flamininus, and the Amicitia between Rome and Sparta // Foreign clientelae in the Roman Empire. A Reconsideration. - Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 2G15. - P. 225-237.
21. Bury J.B. The Hellenistic Age. - Cambridge: University Press, 1923. - 151 p.
22. Cartledge P., Spawforth A. Hellenistic and Roman Sparta: A Tale of Two Cities. - 2nd ed. - L.; N.-Y.: Routledge, 2002. - 303 p.
23. Cary M. A History of the Greek World from 323 to 146 B.C. - L.: Methuen & Co. Ltd, 1932. - 447 p.
24. Doran T. Nabis of Sparta: Heir to Agis IV and Kleomenes III? // The Ancient History Bulletin. - 2017. -Vol. 31, № 3-4. - P. 70-91.
25. Eckstein A.M. Nabis and Flamininus on the Argive Revolutions of 198 and 197 B.C. // Greek, Roman, and Byzantine Studies. - 1987. - Vol. 28, № 2. - P. 213-233.
26. Eckstein A.M. Rome enters the Greek East: From anarchy to hierarchy in the Hellenistic Mediterranean, 230-170 B.C. - Oxford: Wiley-Blackwell, 2008. - 439 p.
27. Fornis C. La basileía «revolucionaria» de Nabis // Sociedades Precapitalistas. - 2016. - Vol. 5, № 2. - P. 119.
28. Karafotias A. Crete in search of a new protector: Nabis of Sparta and his relations with the island // Post-Minoan Crete. Proceedings of the First Colloquium on Post-Minoan Crete held by the British School at Athens and the Institute of Archaeology, 10-11 November 1995. - L.: British School at Athens, 1998. - P. 105-111.
29. Kennell N.M. Spartans: A New History. - Oxford; Chichester: Wiley-Blackwell, 2010. - 391 p.
30. Kralli I. The Hellenistic Peloponnese: Interstate Relations. A Narrative and Analytic History, from the Fourth Century to 146 B.C. - L.: Classical Press of Wales, 2017. - 550 p.
31. Mundt J. Nabis, König von Sparta, 206-192 v. Chr. - Munster: Druck von J.P. Bachem, 1903. - 83 p.
32. Oliva P. Sparta and her Social Problems / Tr. by Iris Urwin-Lewitováj. - Prague: Academia, 1971. - 347 p.
33. Rostovtzeff M.I. The Social and Economic History of the Hellenistic World. Vol.2. - Oxford: University Press, 1941. - 785 p.
34. Ruhl F. Der letste Kampf des Achetés gegen Nabis // Neue Jahrbiicher fur Philologie und Paedagogik. -1883. - Vol. CXXVII. - P. 33-46.
35. Shimron B. Late Sparta: the Spartan Revolution 243-146 B.C. - Buffalo, N.Y.: Department of Classics, State University of New York, 1972. - 167 p.
36. Shipley G. The extent of Spartan territory in the late Classical and Hellenistic periods // The Annual of the British School at Athens. - 2000. - Vol. 95. - P. 367-390.
37. Shipley G. The Greek World After Alexander 323-30 BC. - L.; N.-Y.: Routledge, 2014. - 701 p.
38. Souza Ph. de. Piracy in the Graeco-Roman World. - Cambridge: University Press, 1999. - 340 p.
39. Stewart D. From Leuktra to Nabis, 371-192 // A Companion to Sparta. - Hoboken, NJ: Wiley-Blackwell, 2018. - P. 374-402.
40. Texier J.-G. Nabis. - Paris: Les Belles Lettres, 1975. - 111 p.
41. Thommen L. Sparta. Verfassungs- und Sozialgeschichte einer griechischen Polis. - Stuttgart: J.B. Metzler, 2017. - 233 p.
42. Van Effenterre H. La Grete et le monde grec de Platon a Polybe. - Paris: E. de Boccard, 1948. - 340 p.
43. Walbank F.W. Polybius, Rome and the Hellenistic World. - Cambridge: University Press, 2002. - 353 p.
44. Walthall A. Becoming Kings: Spartan Basileia in the Hellenistic Period // Splendors and Miseries of Ruling Alone. Encounters with Monarchy from Archaic Greece to the Hellenistic Mediterranean. - Stuttgart, 2013. - P. 123-159.
45. Will E. Histoire politique du monde hellénistique (323-30 av. J.-C.). T. 1-2. - Paris: Seuil, 2003. - 1058 p.
