CC BY
114
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 94(47).084
К. Р. Амбарцумян
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА СОВЕТСКОЙ РОССИИ В СВЯЗИ С ГЕРМАНСКИМ ВОЕННЫМ ПРИСУТСТВИЕМ НА ЮЖНОМ КАВКАЗЕ В 1918 г.1
В статье автор обращается к проблеме внешней политики РСФСР в 1918 г в связи с немецким вторжением на Южный Кавказа и военной оккупацией Грузии Германией. Впервые рассматривается тема отношений России и Германии вокруг Южного Кавказа в 1918 г именно на дипломатическом уровне. Источниковую базу исследования составили разноплановые документы: материалы периодики, нотная переписка, деловая переписка А. А. Иоффе и Г. В. Чичерина, источники личного происхождения (воспоминания Н. А. Иоффе и А. И. Хатисова). Реконструируя послереволюционную атмосферу на Южном Кавказе, автор приходит к выводу о наличии некоторого периода после октября 1917 г., в течение которого кавказские политические лидеры пытались наладить связь с другими осколками империи, в частности с Украиной, с Северным Кавказом. Уход армии Кавказского фронта и приход к власти большевиков определил дальнейшую самостоятельность Закавказского комиссариата и Закавказского сейма, которые стали искать поддержку у международного сообщества. К концу мая 1918 г. Южный Кавказ рас-
пался на три самостоятельных республики, каждая из которых имела свои внешнеполитические ориентиры. В частности, Грузия в целях защиты от турецкой агрессии призвала на помощь Германию.
Анализируя ситуацию на региональном кавказском уровне и уровне внешней политики советского правительства, автор приходит к выводу, что большевики, дав право на самоопределение народам России, имели совершенно иные геополитические и идеологические планы. Южный Кавказ они удерживать в 1918 г. в военно-политическом отношении не могли, да и это противоречило бы «Декларации прав народов России». Однако, дипломатически всячески пытались сдерживать немецкое влияние в регионе, опасаясь, что утратят Грузию навсегда. Полпредству в Берлине и Наркомату иностранных дел приходилось постоянно сохранять баланс между сохранением мирных отношений с Германией и ограничением их влияния на кавказские дела.
Ключевые слова: Г. В. Чичерин, А. А. Иоффе, В.фон Мирбах, Южный Кавказ, Грузия, германская интервенция в 1918 г., советско-германские отношения.
K. Ambartsumyan
FOREIGN POLICY OF THE SOVIET RUSSIA IN THE CONTEXT OF MILITARY PRESENCE OF GERMANY IN THE SOUTH CAUCASUS IN 1918
The author studies the problem of the Russian SFSR foreign policy in 1918 in connection with German military invasion to the South Caucasus and the occupation of Georgia. For the first time ever the issue of Soviet and German relations around the South Caucasus in 1918 is considered and the author does it at the level of diplomatic interaction. The sources for study are different historical documents: periodical materials, diplomatic correspondence, A. A. loffe's and G. V. Chicherin's business correspondence, sources of personal origin (N. A. loffe's and A. I. Hatisov's memoirs).
Reconstructing after-revolution atmosphere on the South Caucasus, the author concludes that there was some period of time when Caucasian political leaders were trying to contact with other fragments of the empire, with the Ukraine and the North-Caucasus in particular. The withdrawal of the Caucasian army and getting power by the Bolsheviks in Petrograd were reasons for independence of
the Transcaucasian Commissariat and the Transcaucasian Sejm and these ones began to seek support from the international community. By the end of May 1918 the South Caucasus was divided into three independent republics, each of which had its own foreign policy objectives. In particular, Georgia, in order to protect themselves from Turkish aggression, called on Germany to help.
Analyzing the situation at the regional Caucasian level and the level of foreign policy of the Soviet government, the author makes one more conclusion. The Bolsheviks, having given the right to self-determination to the peoples of Russia, had completely different geopolitical and ideological plans. In 1918, they could not hold the South Caucasus politically and politically, and that would contradict the Declaration of the Rights of the Peoples of Russia. However, they tried every possible way to hold off German influence in the region, as they feared to loose Georgia forever. The
1 Статья выполнена в рамках проекта «Большой Кавказ в контексте внешней политики России (1917-1922 гг.)», поддержанного РФФИ (18-09-00444).
embassy in Berlin and the People's Commissariat for Foreign Affairs had to constantly maintain the balance between maintaining peaceful relations with Germany and limiting their influence on Caucasian affairs.
Key words: G. V. Chicherin, A. A. loffe, V. fon Mirbach, South Caucasus, Georgia, German intervention in 1918, Soviet-German relations.
Основные направления изучения темы немецкого военного вторжения в Россию в период Гражданской войны в советской историографии были намечены еще Истпартом. В рамках деятельности этой комиссии вышла книга Е. Драбкиной [8], которая помещает действия Германии на Кавказе в широкий ближневосточный геополитический контекст. Автор подчеркивает интерес немецкого командования к кавказским ресурсам: бакинской нефти и чиатурскому марганцу. Краткий обзор отдельных работ, которые отражают изменения историографической тенденции при изучении избранной проблемы, помогает выяснить степень изученности заглавной темы.
Поскольку в 1918 году военные силы Германии наряду с другими регионами вторглись в Закавказье, в Грузию, ограничимся эволюцией взглядов грузинских историков с 1930-х годов по настоящее время. Следует отметить повышенный интерес советских историков к теме в годы Великой Отечественной войны, когда патриотическая тематика и ненависть к немецким захватчикам как направление исторической литературы приобретала остро пропагандистский характер. Именно тогда сформулированная в заголовке проблема обозначалась как тема «немецкой интервенции на Кавказе» и однозначно рассматривалась как установление оккупационного режима в Закавказье, главным образом, в Грузии.
Так, в Тбилиси в 1942 г был издан сборник документов и материалов под заголовком «Германские оккупанты в Грузии в 1918 г». Автор предисловия М. М. Габричидзе назвал период немецкого военного вторжения в 1918 году «одной из самых мрачных страниц в истории грузинского народа» [7]. Война с нацистской Германией требовала усиления образа врага, как художественными средствами, так и посредством обращения к российскому прошлому. Поэтому в военные годы активно развивалась тема немецкой интервенции 1918 года. В идеологическом и патриотическом ключе выдержана работа академика Г В. Хача-пуридзе [17], изданная в 1943 году. Победа советской власти трактуется в ней как освобождение, а советизация 1921 года рассматривается как завершающий этап борьбы грузинского народа за национальное освобождение. Хронологические рамки событий 1918-1921 годов стали циклом, в течение которого шло противостояние не только с англичанами, но и турецко-немецким блоком.
Даже в годы перестройки продолжили выходить работы, ставшие фактическим продолжение дискурса, характерного для времен истпарта и Великой Отечественной войны. В исследовании А. М. Ментешашвили «Октябрьская революция и национально-освободительное движение в Грузии в 1917-1921 гг.» [11] немецкие власти пред-
ставлены как оккупанты, а их союзники - грузинские меньшевики - классовые угнетатели.
Короткий историографический анализ грузинской литературы показал несколько этапов трансформации проблемы германского военного присутствия на Южном Кавказе. Однако вопросы советско-германских отношений в контексте геополитических интересов и дипломатической истории на Кавказе в советской историографии не отражались.
В 1990-е гг. ситуация стала меняться. Распад СССР и деидеологизация науки привели к появлению национальных кавказских историогра-фий, которые полностью пересматривали историю революции 1917 года и Гражданской войны, а также место своих народов в этих событиях. В большинстве случаев в современной исторической литературе Грузии германский фактор рассматривается как вынужденная уступка грузинских меньшевиков ради спасения от турецкого наступления [См. например: 5]. Надо заметить, что отношения Советской России и Германии вокруг Кавказа в 1918 году не стали предметом самостоятельного изучения и в современной российской историографии. Этот вопрос затрагивается только в контексте проблем геополитического противостояния держав вокруг региона после революции 1917 года. В военном отношении в 1918 году Советская Россия на Южном Кавказе не была представлена, поэтому ее интересы выпадают из поля зрения историков. Однако изучение дипломатических документов позволяет утверждать, что Россия была участником борьбы за Южный Кавказ в 1918 году. В рамках работы ставится цель статьи как раз и состоит в том, чтобы рассмотреть особенности советско-германских отношений под углом зрения кавказской политики большевиков. Это был, с одной стороны, период становления советской государственности и нацеленности большевистского правительства на мировую революцию. С другой стороны, тогда усилились центробежные силы на Южном Кавказе. Это было время, когда революционный кризис в России привел к отделению Закавказской республики от России, которая вскоре распалась на три самостоятельных государства.
Пришедшее только что к власти большевистское правительство в России, в 1918 г. практически не контролировало Южный Кавказ. Революционный кризис был в разгаре - советская власть только недавно установилась в центре. 1 ноября 1917 г. была издана «Декларация прав народов России», которая предоставляла народам право на самоопределение вплоть до отделения. При этом современники и участники событий на Кавказе в тот период отмечают всеобщую растерянность кавказских политических кругов. Нет
оснований утверждать, что Закавказье после декрета ринулось самоопределяться и строить собственную государственность. В воспоминаниях бывшего городского головы Тифлиса, а в 1918 году члена Закавказского правительства А. И. Хатисова, представлена наглядно ситуация когда попытки Закавказского сейма консолидировать осколки бывшей империи, для того, чтобы вести переговоры с Турцией и Германией от имени всех автономных частей, в том числе, Украины и Северного Кавказа, провалились. Направленные письма с предложением сотрудничества остались без ответа. При этом от Турции уже поступило предложение о переговорах, на него надо было реагировать. Поэтому на Трапезундскую конференцию в феврале 1918 г. выехала только закавказская делегация. Безусловно, в первую очередь всех кавказских лидеров беспокоила перспектива переговоров именно с Турцией. Но рассматривать турецкую внешнюю политику в отрыве от немецкого влияния неверно, так как в первой мировой войне они были союзниками по одному блоку. Германия сыграла большую роль в подготовке и перевооружении турецкой армии накануне войны. За спиной турецких делегатов неизбежно маячила тень Германии, а на Батум-ских переговорах уже присутствовали непосредственно ее военный представитель в лице Отто фон Лоссова.
Члены Учредительного собрания от Закавказья, после его разгона большевиками, вернулись в Тифлис, в январе 1918 г. был образован Закавказский сейм. Как вспоминал А. И. Хатисов, «Россия надолго была отвлечена от нас, «что не мы ушли от России», а «Россия от нас» [6]. Речь шла о приходе к власти большевиков, к которым Закавказский сейм и Закавказский комиссариат занимали враждебную позицию. Армия Кавказского фронта отступала, солдат невозможно было удерживать на фронте, таким образом, Южный Кавказ открывался для наступления турецкой армии. Объясняя дальнейшее стремление к независимости, он пишет о вынужденном характере этого акта для закавказских народов. А. И. Хатисов писал: «...не желание политически отделения от России и выступить непременно, как независимое государство продиктовало этот шаг, а фактическое положение: Турция двигалась на Кавказские границы, Россия уходила, - надо было сговориться с турками и председатель правительства Гегечкори в речи своей 13 февраля (1918 - К.А.) в Сейме Закавказья ясно это высказал» [6].
Итоги Трапезундской, а затем и Батумской конференции привели к полному политическому распаду Закавказья и образованию самостоятельных республик - Грузии, Армении и Азербайджана. Провозгласив независимость, каждый из кавказских народов ориентировался на внешнюю силу, так как добиться признания суверенитета самостоятельно кавказские политики, не имея соответствующего международного авторитета и опыта, не могли. Азербайджан прочно был связан с Турцией, Грузия нашла опору в Германии, Арме-
ния смотрела то Антанту, то на Добровольческую армию, то на большевиков. Следует отметить, что, окончательный и бесповоротный уход России с территории Южного Кавказа был большой иллюзией кавказских политиков. Вплотную заняться установлением советской власти здесь, как это было в 1920-21 гг. большевики в 1918 г. не могли, но уступать регион своим геополитическим соперникам или же мириться с созданием здесь независимых государств тоже не собирались. Практически сразу после того, как Азербайджан, Грузия и Армения в конце мая 1918 года заявили о ликвидации Закавказской республики, провозгласив национальную независимость, началось активное вовлечение региона в систему геополитического противостояния ведущих игроков мировой политики. К ним надо отнести и большевистскую, и антибольшевистскую Россию.
Изучение высказываний и заявлений большевистских лидеров того периода позволяет сделать вывод об активной позиции советского правительства в отношении Кавказа. В письме И. В. Сталина С. Г. Шаумяну от 8 июля 1918 г. мы находим этому подтверждение: «Общая наша политика в вопросе о Закавказье состоит в том, чтобы заставить немцев официально признать грузинский, армянский и азербайджанский вопросы вопросами внутренними для России, в разрешении которых немцы не должны участвовать» [Цит. по: 11]. Учитывая внутреннее и внешнеполитическое положение советской России, Сталин допускал уступку немцам по Грузии, если будут гарантии не вмешиваться в дела Армении и Азербайджана. Надежду на сговорчивость Германии в данном комплексе вопросов давала договоренность о том, что Баку останется за большевиками в обмен на нефть [11].
В конце мая 1918 г. в «Правде» было опубликовано заверение И. В. Сталина, который занимал пост наркома по делам национальностей, что «весь Восток Закавказья охраняется советскими войсками, готовыми по первому зову сразиться с внешней силой, в какую бы форму она не облекалась». Что касается наступления турецкого контингента по южному Закавказью, то нарком расценил это как продвижение к Тавризу для борьбы с англичанами в северной Персии [10], что не соответствовало действительности. Такие заявления советского руководства носили скорее пропагандистский характер, нежели отражали реальное положение дел. Действительность была такова, что под давлением германской стороны согласно «волеизъявлению населения» региона на Брестских переговорах Ардаганский, Карсский и Батумский округ были переданы Турции, т.к. большевики любой ценой хотели закончить войну.
А. И. Хатисов приводил в мемуарах телеграмму, перехваченную 31 марта 1918 г., посланную советским правительством немецкому руководству вскоре после подписания Брестского мирного договора. Приведем ее полностью: «Турецкая армия продвигается к Батуму, Карсу, Ардагану, разоряя страну и уничтожая крестьянское насе-
ление. Ответственность за дальнейшую судьбу армян ложится на Германию, ибо, по её настоянию, и были выведены русские войска из армянских областей, и ныне от неё зависит сдержать турецкие войска от обычных эксцессов на почве мести и озлобления. Трудно мириться с мыслью, чтобы культурные государства, как Германия имеющие возможность воздействовать на свою союзницу - Турцию, позволила, чтобы Брестский мирный договор послужил для армянского народа, втянутого помимо воли в эту мировую войну, -источником неисчислимых бедствий. Поэтому только от вас зависящие меры к воздействию на турецкие власти, с целью предотвращения уничтожения мирного населения, так, как это имело место в Ардагане» [6, л. 105 об. - 106]. Данный текст свидетельствует о стремлении большевиков именно через немцев воздействовать на Турцию в решении кавказских проблем большевистским правительством.
Г. В. Чичерин, в ноте немецкому министру иностранных дел ставил в упрек Германии ситуацию на Кавказе, так как считал, что Россия в отличим от немцев шла на уступки Германии, имея при этом перевес на турецком фронте. Этот источник свидетельствует, что, отдавая Карс, Батум и Ардаган Турции, советское руководство шло на компромисс не с Турцией, а с ее фактической покровительницей - Германией [14, с. 240-241].
Справедливости ради стоит отметить, что турецкий военный триумф на Южном Кавказе не входил в планы Германии, которые турки стратегически нарушали. В июне 1918 года фон Лоссов и немецкий посол в Турции Бернсторф предпринимали все меры для того, что военную активность Турции направить именно против англичан в Персии, как это планировалось изначально. Немецкий Генеральный штаб требовал от военного министра Энвера-паши вывести турецкие войска с территорий, которые не оговорены в Брест-Литовском договоре, и двигаться на Багдад [6, л. 109]. Надо заметить, что вся военная кампания турецкой армии весной-летом 1918 года шла вопреки немецким ожиданиям, поэтому германские войска стали усиливаться в Тифлисе для решения ряда задач. Во-первых, Германия ограждала Грузию от турецкого вторжения. Во-вторых, получала доступ к кавказским ресурсам, в том числе к Чиатурскому месторождению марганца в Грузии. До 1913 года эти рудники обеспечивали больше трети мировой добычи марганца, необходимого в металлургической промышленности. В-третьих, военное присутствие Германии на Кавказе было формой сдерживания турецкой военной агрессии.
Возвращаясь к Батумским переговорам в мае 1918 года, следует отметить, что советская Россия не проигнорировала их и не была от них устранена, как казалось всем кавказским делегатам. Дело в том, что Наркомат иностранных дел советской республики никак не мог занять четкую позицию в отношении Закавказья. Дело в том, что, полное пренебрежение предстоящей встре-
чей в Батуме было чревато утратой даже слабой связи с регионом. Поэтому советское правительство попыталось опереться на немцев, как на посредников для начала общения с закавказской делегацией.
Дипломатический представитель Германии в России - Вильгельм фон Мирбах - предлагал свои посреднические услуги, и Нарком иностранных дел Г. В. Чичерин в официальной ноте дал согласие, понимая важность роли Турции и Германии в политических событиях в регионе [15]. Однако, на Батумскую конференцию от российского правительства никто не прибыл. Чтобы понять причины отсутствия советского представителя, целесообразно проанализировать нотную переписку В. фон Мирбаха и Г. В. Чичерина.
Дав согласие на отправку делегата «Русского правительства», через короткое время Г. В. Чичерин снова обратился к Мирбаху с нотой, в которой детально пояснил свою позицию и уточнил, что само кавказское население активно протестует против отделения от России. Настаивая на участии делегатов «Русского правительства» в Батумской конференции, нарком добавил, что «закавказского правительства» советская Россия не признает [12]. Г В. Чичерин 25 мая 1928 г. телеграфировал немецкому правительству, что правительство РСФСР согласно на ведение переговоров с представителем закавказского правительства А. Чхенкели. Однако вопрос об обсуждении независимости Закавказья был обойден молчанием [6, л. 115]. Более того, в ноте, адресованной Мирбаху, советский нарком снова заявил о непризнании правительства в Тифлисе и назвал их «кучкой людей без серьезной поддержки народными массами» [13, с. 285]. О независимости Чичерин высказался отрицательно, опять подчеркнув, что «Русское Советское правительство» не признает случившегося отделения [13, с. 285].
В итоге, НКИД РСФСР в Батум никого не отправил. Причины этого можно свести к двум обстоятельствам. Во-первых, уже был подписан Брест-Литовский мирный договор, в котором территориальные изменения на Кавказе нашли свое отражение, и Германия и Турция их признали. Во-вторых, вступая в переговоры с закавказскими представителями, НКИД РСФСР признал бы, если не их легитимность, то некоторую субъект-ность в ведении международной деятельности.
Выше говорилось, о заблуждении кавказских элит относительно полного устранения России от Южного Кавказа. В 1918 году большевики не имели возможностей военно-политического контроля над регионом. В этом вопросе отсутствовал также подходящий международный контекст, который сложился в 1920-1921 годах, когда Южный Кавказ был советизирован. В России шла гражданская война, и у советского правительства пока еще не было надежды на международное признание. Поэтому в тот момент использование фактора военной силы для возвращения региона было невозможно. Актуальность Кавказского вопроса в большей степени сохранялась в дипло-
матической работе. Если рассматривать дипломатические методы внешней политики России в указанный период, то можно увидеть, что Южный Кавказ продолжал оставаться сферой геополитического, экономического и идеологического интереса РСФСР. В идеологическом смысле идея мировой революции требовала противостоять агрессии империалистического государства, коим была Германия, сдерживать распространение его влияния дальше не Восток.
С апреля по декабрь 1918 г. должность полпреда РСФСР в Германии занимал А. А. Иоффе. Выбор кандидатуры, скорее всего, был связан с тем, что в молодости Адольф Абрамович учился в Берлинском университете. Более того, будучи выходцем и семьи богатого купца, в 1906 г. он держал в Берлине явочную квартиру, правда, потом за революционную деятельность его из страны выслали [9, с. 11-12]. Ценным историческим источником по исследуемой теме является его переписка с Г. В. Чичериным, хранящаяся в Архиве внешней политики РФ. В своих воспоминаниях дочь А. А. Иоффе, Надежда отмечала дружеские отношения Иоффе с Л. Б. Красиным, а взаимоотношения между ее отцом и наркомом иностранных дел характеризовала как напряженные, что очень мешало работе. Расходясь в образе жизни, они часто не находили согласия в принципиальных вопросах [9, с. 20]. Сделанное отступление принципиально важно, так как показывает, что посольство в Германии действовало как самостоятельная структура, по причине независимости взглядов и самостоятельности личности полпреда. Об этом писала и Надежда Иоффе: «Как тогда говорили, «перенес Наркоминдел в Берлин»» [9, с. 20].
С того момента, как немецкие войска вошли в Тифлис, А. А. Иоффе стал выражать обеспокоенность по поводу перспектив их дальнейшей политики и поведения Турции. На последнюю пытались воздействовать и на уровне дипломатического представительства в Германии, отсюда посылались протесты по поводу продвижения турецкой армии по направлению в Баку [4, л. 39]. Безусловно, практического действия эти попытки не имели. Турция выработала универсальную формулу ответа на подобные обвинения -защита мусульманского населения на русской территории. Однако А. А. Иоффе утверждал, что согласно огромному количеству свидетельств с Кавказа, насилие в регионе творилось именно там, где советской власти нет [4, л. 39]. В посольстве, судя по переписке, аккумулировалось много документов, идущих с Северного и Южного Кавказа. Опираясь на них, советский представитель делал вывод о том, что Германия заинтересована в огромном многообразии кавказских правительств, опираясь на которые она продвигается вглубь Азии [4, л. 39], используя их как заслон.
В письме от 10 июня 1918 года А. А. Иоффе подчеркивает важность грузинского вопроса в советско-немецких отношениях. Вращаясь в немецком политическом обществе, советский дипломат пришел к выводу, что для Германии Грузия - это
прочный плацдарм для дальнейшего проникновения в Персию, чего нельзя было допускать. Если Баку были надежды отстоять, то о Грузии речи не шло. Представители грузинских буржуазно-национальных партий уже в январе 1918 года обменялись нотами с грузинским правительством по вопросу поддержки самостоятельности Грузии [1, л. 70].
О высоком статусе советского представительства в Германии свидетельствует тот факт, что грузинские меньшевики, бывшие у власти -А. И. Чхенкели и И. Г Церетели - обращались к А. А. Иоффе с просьбой если не признать независимость Грузии, то хотя бы повлиять на этот процесс. В противном случае у них нет выхода, как отдать себя в распоряжение Германии, дабы не быть уничтоженными Турцией [1, л. 70 об].
Любопытен отрывок из беседы, который дипломат приводит дословно: «Вы можете ждать, говорил Чхенкели, пока Ваша политика увенчается успехом, мы также глубоко убеждены, что, в конце концов, Вы победите и что, в конце концов, Россия будет единой. Самостоятельность Грузии, которая вообще утопия, ибо Грузия может быть вообще либо Российской, либо Германской, конечно будет очень краткосрочно, но мы ждать не можем. У нас дело идет о физическом существовании народа. Турки уже стоят под Тифлисом. Вы далеко, Вы бессильны помочь...» [1, л. 70 об]. С одной стороны, подобная позиция грузинских политиков давала надежду на налаживание отношений с Россией. С другой, демонстрировалась решимость принять германский протекторат, который грозил полной утратой позиций России в Грузии. Признание грузинской независимости создавало опасный прецедент, т.к. вслед за этим нужно было идти на признание самостоятельности всех остальных кавказцев, в том числе и горцев. А. Чхенкели это понимал, поэтому предлагал сделать упор на исторически договорной характер1 отношений между Россией и Грузией, что отличало от отношений с другими кавказскими народами, которые были завоеваны Российской империей [1, л. 7о об].
Армянский вопрос в советско-германских отношениях так остро не стоял, так как эта часть региона была сферой интересов союзницы Германии -Турции, которая не допускала самостоятельности Армении. Соответственно, решать вопрос о судьбе Армении советское правительство должно было именно с турецкими властями. Представитель Германии фон Лоссов, следуя полученным от своего руководства инструкциям, устранился от этого сложного вопроса еще во время Батумской конференции, на которой армянские представители, как и грузинские, пытались получить помощь и защиту от турецкой агрессии.
Перед советским дипломатическим представительством в Германии возникала дилемма. С одной стороны, были опасения, что, не признавая независимость и не оказывая помощь, со-
1 Вероятнее всего грузинские представители апеллировали к Георгиевскому трактату 1783 г
ветская власть настроит против себя грузинский народ. С другой - уступка требованиям Чхенкели означала отдать Грузию немцам. Иоффе занял позицию «против» признания. В качестве рекомендации он написал Г. В. Чичерину о необходимости обращаться именно к грузинскому народу и подчеркивать уважение к его волеизъявлению, но предупредить о перспективе в будущем стать грузинской колонией. В нотах Г. В. Чичерина упор делался на нарушение воли грузинского народа, который не хочет независимости и не признает новое правительство.
К отказу от признания грузинской государственной самостоятельности большевиками толкала и общая международная обстановка. Были очевидны трения между Турцией и Германией, Турцией и Болгарией - с другой стороны [1, л. 72]. По мнению А. А. Иоффе, это означало снижение интереса к Кавказу, то есть вплотную заниматься им Германия не сможет. Дело в том, что страна находилась не в самом лучшем экономическом положении, она ничего не получала от Украины, доходило до того, что на хлебе, который шел из Польши, писали «Украина». Все это позволяло надеяться на большую сговорчивость, в частности, налаживании торговых отношений [1, л. 72]. Признавая, что все-таки потеря Грузии неизбежна, ставка делалась именно на разложение Четвертного союза, что существенно ослабляло Германию и подавало надежды на ее уход с Кавказа.
В августе 1918 года был подписан добавочный русско-германский договор [16], в нем Кавказу была посвящена небольшая шестая глава. Содержание ее отличается неоднозначностью, т.к. подписавший его А. А. Иоффе оставлял в международном праве лазейку для дальнейшего возвращения России на Южный Кавказ. Безусловно, статья 13, в которой Россия соглашается на признание Германией независимости Грузии, не обязывает большевиков также признавать грузинскую самостоятельность [16, с. 443]. В обмен Германия обязывалась не поддерживать военные операции третьих держав вне пределов Грузии, а Россия обещала предоставлять немецкой стороне четвертую часть добытой бакинской нефти. Из-за последующих событий, связанных с поражением германо-турецкого блока в мировой войне, ничего реализовано не было. А. А. Иоффе не уловил политических изменений внутри Германии, которые привели страну в ноябре 1918 года к революции. В октябрьском письме он призывал В. И. Ленина и Г. В. Чичерина не льстить себя надеждой на близкую революцию [2, л. 47].
Переписка передает, что разлад между А. А. Иоффе и Г. В. Чичериным со временем только усиливался: «В Вашем письме №12 от 18 сентября я долго искал, по каким именно важнейшим вопросам у нас не было принято решения и Вам не было дано ответа. Я открыл, что мы не дали ответа относительно Великого князя Георгия1 и
относительно князя Бориса Васильчикова2. Раз вы считаете этот вопрос более важным3, чем пре-небрегаемые Вами захваты нашей территории немцами у демаркационной линии....» [3, л. 18]. Сюжет, не имеющий отношения к кавказским делам, приводится с целью показать отсутствие единства в советском руководстве. Отсутствие опыта государственного управления и участия в международных делах выдавало как раз неумение отделить стратегически значимое от второстепенного. Это мешало принятию решений и проведению конструктивной политики, в том числе в отношении Кавказа.
Чем ближе было поражение Германии в первой мировой войне и ее внутренний кризис, тем острее дебатировался вопрос о ее присутствии на Кавказе и вообще политической ситуации в регионе, тем больше это отвлекало Иоффе от основной дипломатической работы. Г. В. Чичерин обвинял А. А. Иоффе в том, что полпредство недостаточно осведомляет НКИД о своих взглядах по кавказскому вопросу. На что А. А. Иоффе довольно резко призвал не ждать инструкций в реализации «политиканствования» с теми или другими народами. Залог успеха на Кавказе он видел в сосредоточении и проведении последовательной революционной политики: «Ни с какими южными Красновыми или Южными радами мы не будем кокетничать» [3, л. 18]. Безусловно, это были собирательные образы всех самопровозглашенных правительств, в том числе и кавказских. Кавказский вопрос А. А. Иоффе свел к двум генеральным направлениям: получение нефти и северокавказского хлеба. Все остальное он требовал отбросить, не вмешиваться в разборки европейских дипломатий, пытающихся влиять на правительства самопровозглашенных республик [3, л. 18 об].
Итак, уйдя в военно-политическом смысле из южнокавказского региона России, не отказывалась от перспектив возвращения Закавказья под влияние России. Для большевиков регион в геополитическом, экономическом и идеологическом отношениях оставался сферой внешнеполитического интереса. Борьба за Южный Кавказ из военной плоскости переместилась на дипломатический уровень. Институционально во взаимодействии с германской стороной вокруг кавказских проблем в целом, и Грузии, в частности, ситуация выглядела следующим образом. С одной стороны, действовал Наркомат иностранных дел, с другой - представительство РСФСР в Германии, которые действовали как равнозначные друг другу структуры, часто споря друг с другом. В целом РСФСР пришлось постоянно балансировать между сохранением отношений с Германий, в том числе и потому, что через нее большевики пытались как-то влиять и сдерживать турецкую активность на Южном Кавказе. Одновременно, на уровне высокой дипломатии предпринима-
1 Очевидно, речь идет о Георгии Романове, третьем сыне великого князя Михаила Николаевича.
2 Русский общественный и политический деятель.
3 Речь шла об обмене Романова и Васильчикова на К. Либкнехта, Я. Тышку, Р. Люксембург у немецких властей.
лись попытки ограничить расширение немецкого влияния как на Кавказе, а также препятствовать его распространению на Персию. В конечном итоге, уход германо-турецкого блока с Южного Кавказа не дал возможности большевикам вернуться в Закавказье, в том числе из-за прибытия
английской военной миссии и активно разгоревшейся внутри России гражданской войны. Соответственно, германо-советское противостояние вокруг Кавказа в 1918 году фактически свелось к тому, что Германия ушла из региона, а Советская Россия пока не вернулась.
Источники и литература
1. Архив внешней политики Российской федерации (далее - АВП РФ) Ф. 04. Оп. 13. Папка 70. Д. 987.
2. АВП РФ. Ф.04. Оп.13. Папка 70. Д. 990.
3. АВП РФ. Ф.04. Оп.13. Папка 70. Д. 993.
4. АВП РФ. Ф.04. Оп.13. Папка 70. Д. 992.
5. Варшаломидзе А. Л., Диасамидзе Р. Д. Восстановление независимости Грузии и геополитические интересы Турции в Закавказье (1918) // Legalandpoliticalscience. 2018. Vol. 3. 7(25). P. 27-30. DOI: https://doi.org/10.31435/rsglobal_ wos/12072018/5990
6. Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р5881. Оп. 1. Д. 524.
7. Германские оккупанты в Грузии в 1918 г. Сборник документов и материалов / сост. М. М. Габричиадзе. Тбилиси: Госиздат СССР, 1942. 168 с.
8. Драбкина Е. Грузинская контреволюция. Ленинград: Прибой, 1930. 177 с.
9. Иоффе Н. А. Время назад: Моя жизнь, моя судьба, моя эпоха. М.: ТОО «Биологические науки», 1992. 238 с.
10. К положению на Кавказе. От Народного комиссара по делам национальностей // Правда. 1918. №104.
11. Ментешашвили А. М. Октябрьская революция и национально-освободительное движение в Грузии в 19171921 гг. Тбилиси: Ганатлеба, 1987. 207 с.
12. Нота Временного Заместителя Народного Комиссара Иностранных дел Дипломатическому Представителю Германии Мирбаху от 15 мая 1918 г. // Документы внешней политики СССР / под. ред. А. А. Громыко. М.: Госполитиздат, 1959. С. 302-303.
13. Нота Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел Дипломатическому представителю Германии Мирбаху // Документы внешней политики СССР / под. ред. А. А. Громыко. М.: Госполитиздат, 1959. С. 285.
14. Нота Народного Комиссариата Иностранных дел Министерству Иностранных дел Германии от 12 апреля 1918 г. // Документы внешней политики СССР / под. ред. А.А. Громыко. М.: Госполитиздат, 1959. С. 240-241.
15. Нота Народного Комиссариата Иностранных дел Министерству Иностранных дел Германии от 13 мая 1918 г. // Документы внешней политики СССР / под. ред. А. А. Громыко. М.: Госполитиздат, 1959. С. 294-296.
16. Русско-германский добавочный договор к Мирному договору между Россией, с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией с другой от 27 августа 1918 г. // Документы внешней политики СССР / под. ред. А. А. Громыко. М.: Госполитиздат, 1959. С. 437-445.
17. Хачапуридзе Г. В. Грузинский народ в борьбе за свою свободу и независимость. Тбилиси: Госиздат ГССР, 1943. 176 с.
References
1. Archive of Foreign Policy of Russian Federation (AVP RF) F.04. Inv.13. Folder 70. D. 987. (In Russian).
2. AVP RF. F. 04. Inv. 13. Folder 70. D. 990. (In Russian).
3. AVP RF. F. 04. Inv. 13. Folder 70. D. 993. (In Russian).
4. AVP RF. F. 04. Inv. 13. Folder 70. D. 992. (In Russian).
5. Varshalomidze A. L., Diasamidze R. D. Vosstanovlenie nezavisimosti Gruzii i geopoliticheskie interesy Turtsii v Zakavkaz'e (1918) (Restoration of Georgia's independence and Turkey's geopolitical interests in the Caucasus (1918) // Legalandpoliticalscience. 2018. Vol. 3. 7(25). P. 27-30. DOI: https://doi.org/10.31435/rsglobal_wos/12072018/5990 (In Russian).
6. State Archive of Russian Federation. F. R5881. Inv. 1. D. 524. (In Russian).
7. Germanskie okkupanty v Gruzii v 1918 g. Sbornik dokumentov i materialov (German occupiers in Georgia in 1918. The collection of documents and materials) / red. M. M. Gabrichiadze. Tbilisi: Gosizdat publ., 1942. 168 p. (In Russian).
8. Drabkina E. Gruzinskaya kontrevolyutsiya (Georgian counter-revolution). Leningrad: Priboi publ., 1930. 177 p. (In Russian).
9. Ioffe N. A. Vremya nazad: Moya zhizn', moya sud'ba, moya epokha (Time ago: My life, my destiny, my era). Moscow: TOO «Biologicheskie nauki», 1992. 238 p. (In Russian).
10. K polozheniyu na Kavkaze. Ot Narodnogo komissara po delam natsional'nostei (On the situation in the Caucasus. From the National Commissioner for Nationalities) // Pravda. 1918. No.104. (In Russian).
11. Menteshashvili A. M. Oktyabr'skaya revolyutsiya i natsional'no-osvoboditel'noe dvizhenie v Gruzii v 1917-1921 gg. (The October Revolution and the national liberation movement in Georgia in 1917-1921). Tbilisi: Ganatleba publ., 1987. 207 p. (In Russian).
12. Nota Vremennogo Zamestitelya Narodnogo Komissara Inostrannykh del Diplomaticheskomu Predstavitelyu Germanii Mirbakhu ot 15 maya 1918 g. (Note by the Interim Deputy People's Commissar of Foreign Affairs to the Diplomatic Representative of Germany Mirbach of May 15, 1918) // Dokumenty vneshnei politiki SSSR / ed by A. A. Gromyko. Moscow: Gospolitizdat publ., 1959. P. 302-303. (In Russian).
13. Nota Zamestitelya Narodnogo Komissara Inostrannykh Del Diplomaticheskomu predstavitelyu Germanii Mirbakhu (Note by the Deputy People's Commissar of Foreign Affairs to the Diplomatic Representative of Germany Mirbach) // Dokumenty vneshnei politiki SSSR / ed by A. A. Gromyko. Moscow: Gospolitizdat publ., 1959. P.285. (In Russian).
14. Nota Narodnogo Komissariata Inostrannykh del Ministerstvu Inostrannykh del Germanii ot 12 aprelya 1918 g. (Note of the People's Commissariat of Foreign Affairs to the German Ministry of Foreign Affairs of April 12, 1918) // Dokumenty vneshnei politiki SSSR / ed by A. A. Gromyko. Moscow: Gospolitizdat publ., 1959. P. 240-241. (In Russian).
15. Nota Narodnogo Komissariata Inostrannykh del Ministerstvu Inostrannykh del Germanii ot 13 maya 1918 g. (Note of the People's Commissariat of Foreign Affairs to the German Ministry of Foreign Affairs of May 13, 1918) // Dokumenty vneshnei politiki SSSR / ed by A. A. Gromyko. Moscow: Gospolitizdat publ., 1959. P. 294-296. (In Russian).
16. Russko-germanskii dobavochnyi dogovor k Mirnomu dogovoru mezhdu Rossiei, s odnoi storony, i Germaniei, Avstro-Vengriei, Bolgariei i Turtsiei s drugoi ot 27 avgusta 1918 g. (The Russian-German Supplementary Treaty to the Peace Treaty between Russia, on the one hand, and Germany, Austria-Hungary, Bulgaria and Turkey on the other of August 27, 1918) // Dokumenty vneshnei politiki SSSR / ed by A. A. Gromyko. Moscow: Gospolitizdat publ., 1959. P. 437-445. (In Russian).
17. Khachapuridze G. V. Gruzinskii narod v bor'be za svoyu svobodu i nezavisimost' (Georgian people in the struggle for their freedom and independence). Tbilisi: Gosizdat publ., 1943. 176 p. (In Russian).
Сведения об авторе
Амбарцумян Каринэ Размиковна - кандидат исторических наук, доцент кафедры зарубежной истории, политологии и международных отношений гуманитарного института Северо-Кавказского федерального университета (Ставрополь) / karina-best21@mail.ru
Information about the author
Ambartsumyan Karine - PhD in History, Associate Professor, Chair of Foreign History, Political Science and International Relations, North-Caucasus Federal University (Stavropol) / karina-best21@mail.ru
