CC BY
37
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Ильина В. А. Акционерное Камчатское общество в хозяйственном освоении и развитии Камчатки в 1927-1941 гг. — Издательство КамГУ им. Витуса Беринга. — Петропавловск-Камчатский, 2013. — 279 с.
2. ГАКК.[Государственный архив Камчатского края]. Ф. Р-106. Акционерное Камчатское Общество.
3. ГАКК. Ф. Р-541. Камчатская комплексная экспедиция Наркомата пищевой промышленности СССР по исследованию Камчатки.
УДК 94(571.66).084
В. А. Ильина
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИМ АСПЕКТ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЛАНА ПО ХОЗЯЙСТВЕННОМУ ОСВОЕНИЮ КАМЧАТКИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1920-х ГОДОВ
В статье рассмотрено влияние внешнеполитических условий конца 1920-х гг., сложившихся в регионе на подготовку государственного плана по экономическому развитию Камчатки.
Ключевые слова: Камчатка, внешняя политика, государственный план, Япония.
V. A. Ilyina
FOREIGN POLICY IN THE STATE PLAN FOR ECONOMIC DEVELOPMENT OF KAMCHATKA IN THE SECOND HALF OF 1920S
The article envisages the impact of regional foreign policy in the end of 1920s upon the elaboration of the state plan for economic development of Kamchatka.
Key words: Kamchatka, foreign policy, State plan, Japan
Гражданская война и иностранная интервенция окончились на Дальнем Востоке на два года позже, чем в центральных районах России. Вытеснив за границу остатки белых войск, 25 октября 1922 г. во Владивосток вошли части Народно-Революционной Армии Дальневосточной республики (ДВР). В ноябре того же года ДВР была упразднена, а Дальний Восток присоединен к РСФСР. На повестку дня был вынесен вопрос о восстановлении разрушенного хозяйства. Однако ситуация, сложившаяся в регионе, была крайне сложна и противоречива. Сохранялась оккупация японскими войсками Северного Сахалина, и японская сторона настаивала на его полной передаче. В экономике региона серьезную роль продолжал играть частный и иностранный капитал, позиции которого еще более укрепилась за годы гражданской войны. К моменту освобождения Дальнего Востока и воссоединения его с Советской Россией иностранный капитал в различных областях промышленности контролиро-
вал около 57, 9 % всех предприятий региона, а на долю иностранного банка приходилось 47 % свободного баланса кредитных учреждений края [9, с. 17].
Особенностью ситуации было также и то, что здесь в период гражданской войны не был разрушен рынок, поэтому дальневосточный частник более легко адаптировался к реалиям советской жизни, так как избежал трагических событий периода «военного коммунизма» и сплошной экспроприации, имевших место в центральных губерниях России в годы революции и гражданской войны.
Помимо этого, очень сложно шло установление Советской власти на крайнем Северо-Востоке. Так, старожильческое русское население — около 8 тысяч человек — достаточно нейтрально восприняло приход и свержение советской власти на Камчатке в 1918 г. Восстановление Советской власти на Камчатке произошло в декабре 1922 г, а на Чукотке только в апреле-мае 1923 г.
Уполномоченный камчатского губревкома И. Е. Ларин по итогам обследования в 1924 г. значительной части уездов губернии сообщал: «...население губернии будучи в подавляющем большинстве, совершенно незнакомо со структурой Советской власти, проявляло известную самостийность, имело тенденцию к самоопределению. Этому способствовало обилие в губернии кулаческого элемента, а также и то, что на Камчатку за последние годы успел просочиться с остальных территорий Дальнего Востока неблагоприятный элемент» [1]. Не менее «тяжелой» была ситуация в городе: «...губернский город Петропавловск в подавляющем большинстве представляет реакционное гнездо из оставшихся царских чиновников и спекулянтов» [1, л. 3].
На начало 1923 г. Камчатская партийная организация состояла всего из 12 коммунистов, из которых, по мнению Дальревкома, только «5-8 человек могли быть поставлены на ответственную работу» [12, с. 94]. Создаваемому в 1923-1924 гг. в губернии аппарату управления — ревкомам, приходилось разворачивать свою работу при полном отсутствии средств. На 24 декабря 1922 г. в кассе губревкома имелось в наличии всего 540 иен. В Камчатской губернии господствовала иностранная валюта: в Петропавловском уезде — японская (иены), а в Анадыре и на Чукотке — американская (доллары). В Охотске расчеты со всеми учреждениями и частными лицами производились сырым золотом с местных приисков. Исключительно тяжелым было продовольственное положение территории: начиная с 1916 г. фактически был прекращен завоз продовольственных и промышленных товаров в Камчатскую губернию [5, с. 63]. Этим воспользовались японские рыбопромышленники, американские коммерсанты, китобои, английские и китайские торговые фирмы. Товары обменивались ими только на пушнину и по баснословно высоким ценам. Подобный подход, а также меняющаяся политическая и международная обстановка были основными причинами голода в северных уездах губернии в 1918, 1921 гг. Продовольственный отдел Камчатского губревкома на 1 января 1923 г. установил «полное отсутствие каких либо товарных запасов в продовольственных складах и кооперативах» [6, с. 41]. Но Дальгосторг еще не мог организовать планомерное и регулярное снабжение населения Камчатки. Учитывая срочную потребность в завозе продовольствия и товаров первой необходимости, Советское правительство разрешило Дальвнешторгу в марте 1923 г. заключить
договор с английской фирмой «Гудсон-Бей» на поставку в Камчатскую губернию нужного количества и ассортимента товаров и реализацию его по ценам с 20 % накидкой в пользу компании. Подобные договоры были заключены также с американской фирмой «Свенсон и К°» и другими.
Нерешенной и открытой оставалась проблема японского промышленного рыболовства в камчатских водах. Только после воссоединения Дальнего Востока и СССР начинаются переговоры между правительствами двух государств по вопросам японского рыболовства на советской территории, длившиеся с 1923 по 1928 гг. Итогом первого раунда переговоров стало признание японской стороной задолженности за «свободный лов» 1921-1922 гг., и определение порядка ее погашения. Столкнувшись со сложностью совмещения функций организатора общественной жизни и производства в условиях аграрной страны, использовавшей ранее производственно-экономический потенциал иностранных инвесторов, приняв во внимание этот опыт и испытав необходимость политических, экономических связей с окружающим миром, Советское государство решилось на привлечение в экономику дальневосточного региона прежних хозяйствующих субъектов. К тому же советскому руководству приходилось учитывать то, что Япония выступила в гражданской войне на стороне противников советской власти и основу сил интервентов на Дальнем Востоке составляли именно японские войска.
С 1923 г. СССР возвращается к существовавшей ранее практике сдачи рыбных промыслов в аренду. В 1923 г. японской стороне были предоставлены рыболовные участки на один сезон, а на торгах в 1924 г. срок аренды был определен уже в три года. Всего в аренде 1924 г. у японцев находилось 234 морских рыболовных участков, из них 215 в водах западного и восточного камчатского побережий [7, с. 179]. К 1924 г. японские рыбопромышленники полностью восстановили свои позиции в камчатских водах. Возобновившийся с 1923 г. регулярный рыбопромысловый надзор с сопутствующим сбором отчетов подтверждает безраздельное господство японцев в водах Камчатки. Согласно отчету за 1923 г., Западно-Камчатском районе крупнейший монополист фирма «Ничиро» возвела более 250 строений промыслового характера. При этом постоянно расширялась ее деятельность: в 1923-1924 гг. «Ничиро» в этом районе содержала флот в составе 29 моторных катеров, зафрахтовала более 50
пароходов, из них четыре тоннажем более 3000 т. На промысловых участках компании в Западно-Камчатском районе в среднем ежегодно работали более 10 000 чел. [3, оп. 1, д. 3, л. 282]. Ни один частный арендатор или рыбопромысловая компания не могли тягаться с «Ничиро». На участке самого крупного государственного арендатора «Дальморепродукта» работали по данным того же отчета 730 чел., из которых 718 были японскими подданными. По данным Дальрыбо-хоты в 1923 г. на рыбалках в пределах Камчатской губернии работало 22 477 японца. Побережья Камчатки посещало большое количество японских судов. За 6 мес. 1923 г. в Петропавловском порту побывало 24 японских судна. По неполным данным, в 1924 г. в Петропавловск, Усть-Камчатск и Большерецк зашло 216 иностранных пароходов [12, с. 136]. Формирующийся советский морской контроль и рыбопромысловый надзор был недостаточен. В 1923 г. к берегам Камчатки для наблюдения за японскими промыслами было отправлено одно судно «Красный вымпел». В распоряжении советского промыслового надзора в Западно-Камчатском районе имелся только один катер со скоростью хода пять узлов. Старший промыслового надзора указывал, что в случае если катеру приходилось двигаться против течения, его мог спокойно обогнать человек, идущий по берегу [3, оп. 1, д. 3, л. 9]. Невелик был и количественный состав рыбопромыслового надзора. Так, в 1924 г. весь Восточно-Камчатский район с суши должны были проверять всего 12 обходчиков [3, оп. 1, д. 3, л. 10].
Отдаленность, слабая контролируемость севера Дальнего Востока привели к созданию в мае 1923 г. «Комиссии по делам Камчатки» при Дальревкоме. Комиссия рассматривала вопросы создания государственного аппарата в губернии, организации снабжения населения, пушного и рыбного промыслов. В мае 1924 г. комиссия была реорганизована в секцию по Камчатским делам при Дальневосточном плановом комитете. В 19231924 гг. комиссией, а затем секцией было проведено 31 заседание, на которых было рассмотрено 127 вопросов [12, с. 122]. Но все же ситуация на Камчатке была достаточно сложной. С одной стороны, активно развернулась деятельность американских снабженческих агентов, с другой — восстановился и расширился японский промышленный лов. Председатель Главного концессионного комитета Г. Л. Пятаков в докладе Совету Народных Комиссаров сообщал: «этот богатейший край либо вообще не используется, либо
частично расхищается, либо станет объектом эксплуатации и наживы. А в то же время Камчатка может и должна эксплуатироваться в интересах всей нашей республики» [12, с. 165]. Учитывая это, было выдвинуто предложение о необходимости создания специальной организации, обязанной комплексно решать все проблемы, возникающие в создавшейся на Камчатке обстановке, и оказывать «экономическое противодействие проникновению иностранного капитала и всякого рода хищников» [12, с. 165].
На основании решения Совнаркома, Дальбю-ро ЦК РКП (б) и Дальревкома в мае 1924 г. было создано Охотско-Камчатское акционерное рыбопромышленное общество (ОКАРО), которому поручалось снабжение Камчатки и развертывание государственной рыбной промышленности. Созданное Охотско-Камчатское рыбопромышленное общество было первой, хотя и не во всем удачной попыткой советского государства подойти к проблеме хозяйственного освоения региона. Общество просуществовало недолго и было ликвидировано в 1926 г. Но при этом его деятельность позволила советскому руководству получить определенный организационный, производственный и внешнеэкономический опыт, востребованный в последующие годы при освоении края.
Второй подход к выбору варианта хозяйственного освоения региона пришелся на конец 1920-х гг.
В это время перед страной, как и в начале ХХ в., стояла задача всесторонней модернизации народного хозяйства. СССР должен был принять необходимые меры по укреплению экономической независимости и обороноспособности, защите своих региональных и глобальных интересов. Поэтому, несмотря на специфические особенности северных и северо-восточных территорий (удаленность, труднодоступность, неосвоенность), они были подключены к реализации программы форсированной индустриализации. Основными задачами государственной политики по освоению являлись следующие: всемерное развитие производительных сил региона, включение их в общую систему экономических отношений страны, а также политическое закрепление самых удаленных окраин в составе СССР. Как отмечает историк А. И. Широков, «Дальнему Востоку предстояло пережить вторую волну колонизации, призванной решить задачи, не разрешенные во время ее первой волны (XVII — начало ХХ вв.)» [13, с. 19].
Пристальное внимание руководства страны к вопросу хозяйственного освоения Охотско-Кам-чатского края определялось рядом геополитических и внешнеполитических обстоятельств. Территория края была географически близка к Японии, но слабо контролировалась центром. К тому же в 1920-е гг. японские рыбопромышленники при активной поддержке своего государства стали лидерами по эксплуатации рыбных богатств северных морей Тихого океана. К 1920-м гг. японские рыбопромышленники укрепились и распространили свое влияние далее — на корейские и китайские воды. Дошли до южных вод Калифорнии и морских побережий Австралии. В 1930-е гг. Япония выходит на первое место в мире по добыче морских богатств, опережая США, Англию, Норвегию, СССР. [7, с. 136, 138].
С 1923 г. японцы вернулись и продолжили к промысел в советских водах. Разрешительная политика советского государства во многом обусловливалась необходимостью поддерживать и развивать взаимоприемлемые отношения с Японией, и в тоже время противостоять ее усиливавшемуся влиянию в этом регионе. Неурегулированным оставался вопрос об оккупации японскими войсками территории Северного Сахалина и использовании его ресурсов.
Только в январе 1925 г. между СССР и Японией была достигнута договоренность. Северный Сахалин был возвращен СССР. Но японцы добились предоставления на нем нефтяных и угольных концессий, а также пересмотра рыболовной конвенции 1907 г. С декабря 1925 г. между правительствами СССР и Японии были продолжены переговоры по вопросам японского рыболовства на советской территории и условиям деятельности японских концессионеров на побережьях Камчатки. А в январе 1928 г. состоялось подписание новой рыболовной конвенции. Столь длительный процесс согласований объясняется разницей в подходах к процедуре получения рыболовных участков. Японская сторона отстаивала положения старой конвенции, пытаясь сохранить за собой уже имеющиеся участки, советская сторона настаивала на более выгодных для себя условиях.
По новой конвенции советское правительство предоставило право японской стороне вести рыбную ловлю в пределах советских дальневосточных вод, за исключением речных бассейнов и бухт (статья 1). Аренда рыболовных участков должна была полностью осуществляться через
торги, причем между японцами и советскими гражданами не делалось различий (статья 2). Японские подданные получили право свободно использовать сушу в пределах рыболовных участков (статья 3) [11, с. 3-4]. Таким образом, по содержанию текст новой конвенции был близок к тексту предыдущей. Однако во второй статье и дополнениях отмечалось, что «в качестве исключения . обе стороны признают право советского государства на аренду рыболовных участков минуя торги» [11, с. 4]. Именно это положение конвенции позволит укрепить и расширить государственный сектор в рыбной промышленности Дальнего Востока. Первый концессионный договор был заключен 3 ноября 1928 г. с японской фирмой «Ничиро Гио Гио Кабусики Кайся», которая заарендовала 88,9 % рыболовных и краболовных концессионных участков в Камчатском районе. Таким образом, в 1928 г. японцы возвращаются к стабильному рыбному промыслу на камчатских побережьях, т. к. срок действия заключенной конвенции определялся в 8 лет.
Одновременно с подготовкой и подписанием конвенции продолжал прорабатываться вопрос о приемах и методах ограничения и контроля японских предпринимателей из советских вод путем ускоренного развития советской государственной рыбной промышленности в регионе. Так, на заседании комиссии Политбюро ЦК ВКП (б) от 26. 06. 1926 г. обсуждали проект основных положений по организации Государственного Акционерного Камчатского Общества (АКО) для эксплуатации природных богатств Камчатского округа [4, с. 8-9]. А постановление СТО СССР от 13. 05. 1927 г. признало необходимым «немедленно приступить к организации Камчатского общества с отпуском указанному Обществу до 2,5 млн. рублей из средств Госбанка за счет бюджета Союза и Республики на 1927-1928 гг.». А уже 21. 07. 1927 г. рабочей комиссией при СНК СССР был составлен и утвержден Договор об образовании Акционерного Камчатского Общества [4, с. 10]. Вся подготовительная работа по созданию АКО проводилась в секретном порядке. В марте 1928 г. Наркомторг СССР возбудил перед СНК СССР ходатайство о снятии грифа секретности с основных документов Общества, т. к. это «осложняет в значительной степени работу АКО» [4, с. 17-18]. Но заместитель Народного Комиссара СССР по иностранным делам Л. М. Карахан отклонил ходатайство, полагая, что «рассекречивание упомянутых постановле-
ний надлежит отложить до ратификации японским правительством рыболовной конвенции» [4, с. 18]. Секретность с уставных документов АКО была снята в июле 1928 г. только через год после его организации.
Определяя приоритетные направления деятельности новой организации, правительственное решение указывало, прежде всего, на то, что Общество должно было содействовать «развитию экономической жизни и рациональному использованию естественных богатств Камчатского округа, Охотского и Ольского районов ДВК». Для достижения этой цели Обществу предоставлялось право «эксплуатировать рыбные, пушные, горные и др. естественные богатства вышеуказанных районов». На новую организацию возлагалось создание предприятий рыбной промышленности, проведение исследовательских геологических работ, организация золотопромышленности, угледобычи, лесозаготовок, пушного звероводческого хозяйства, массовых плановых переселений, строительство промышленных комбинатов, прокладка путей сообщения и связи,
снабжение населения, переустройство хозяйства и быта малочисленных народов Камчатки и Анадырского края [2, оп. 1, д. 482, л. 1]. АКО имело право содержать собственный флот, речные и сухопутные средства передвижения. Предполагалось также «открытие отделений, контор, складов и представительств; аренда, приобретение и отчуждение имущества, застройка, заключение всякого рода договоров, которые потребуются для осуществления Обществом своих целей» [2, оп. 1, д. 482, л. 2]. Деятельность АКО проходила вне рамок административных границ Камчатской области, охватив огромную площадь Охотско-Камчатского края в 1 278 900 кв. км, где проживало всего 40 482 чел., или 2,2 % населения Дальневосточного края.
Как видно, цель и задачи АКО носили комплексный характер, отражая попытку связать начинающееся хозяйственное освоение Камчатки не только с решением социально-экономических проблем территории, но и с реализацией внешнеполитических планов государства.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. ГАКК [Государственный архив Камчатского края]. — Ф. Р-29. — Оп. 1 — Д. 1а. — Л. 2.
2. ГАКК — Ф. Р-106. — Оп. 1 — Д. 482. — Л. 1.
3. ГАКК — Ф. Р-210. — Оп. 1 — Д. 3. — Л. 9, 282.
4. Документы об организации и деятельности Акционерного Камчатского Общества // Вопросы истории рыбной промышленности Камчатки. / Под ред. С. В. Гаврилова. Сб. трудов. Вып. 6. — Петропавловск-Камчатский: Изд-во КамчатГТУ, 2003. — С. 8-18.
5. Исаков А. Н. История торговли на Северо-Востоке России XVII-XX вв. — Магадан: Книжное изд-во, 1994 — 260 с.
6. Камчатка в 1923 г. (Обзор Камчатской губернии по данным Камчатского губревкома) — Чита: Дальэ-косо, 1924. — 79 с.
7. Мандрик А. Т. История рыбной промышленности российского Дальнего Востока (50-е гг. XVII в.-20-е гг. ХХ в.). — Владивосток: Дальнаука, 1994. — 192 с.
8. Мандрик А. Т. История рыбной промышленности российского Дальнего Востока (1927-1940 гг.). — Владивосток: Дальнаука, 2000. — 158 с.
9. Марьясова Н. В. Иностранный капитал на Дальнем Востоке России в 20-30-е гг. (концессии и концессионная политика советского государства). — Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 2000. — 168 с.
10. Петропавловск-Камчатский. 1740-1990. История города в документах и воспоминаниях. — Петропавловск-Камчатский: Пресс, 1994. — 435 с.
11. Рыболовная конвенция между Союзом Советских Социалистических республик и Японией со всеми относящимися к ней материалами. — М.: Издание литиздата НКИД, 1928. — 48 с.
12. Флеров В. С. Строительство советской власти и борьба с иностранной экспансией на Камчатке 19221926 гг. — Томск: издательство Томского университета, 1964. — 288 с.
13.Широков А. И. Северо-Восток системе общественных отношений СССР в 30-50-е гг. ХХ столетия (теоретический и практический аспекты) // Колымский гуманитарный альманах. Вып. 1. — Магадан: Кордис, 2006. — С. 6-36.
