CC BY
51
были отведены на 158 душ, хотя по 8-й ревизии (1833 г.) их числилось 222, и на душу вышло по 8 десятин.
С годами разница между ревизским счетом и наличным населением становилась все ощутимее. К 1845 г. число государственных крестьян, числившихся по 7-й ревизии, составляло уже менее 60 % от реального населения.
Таким образом, материалы экономических примечаний являются важным источником по истории Урала первой половины XIX в. Главное их достоинство заключается в массовости и однотипности. Определенный набор сведений имеется обо всех без исключения населенных пунктах и прилегающей к ним местности, существовавших к моменту составления примечаний. Однако использовать эти сведения следует с осторожностью, только после источниковедческого анализа статистического, а в ряде случаев и исторического материала.
Примечания
1 РГАДА. Ф. 1355. Оп.1. Д. 926-941, 1871-1888, 329-359, 1105-11370.
2 См.: Милов Л.В. Исследование об «экономических примечаниях» к Генеральному межеванию. М., 1965.
3 См.: Ремезов Н.В. Землевладение в Уфимской губернии. Краткий исторический обзор образования, дробления и распределения в ней поземельной собственности // Записки императорского Русского географического общества. По отделению статистики. СПб., 1889. Т. 6.
4 См.: Павлуцких Г.Г., Желнова А.П. Топографо-статистические материалы как источник по истории Южного Зауралья конца XVIII - первой половины XIX вв. // Историография и источниковедение истории Южного Зауралья (XVIII-XX вв.). Курган,1997.
5 См.: Герман И.Е. Материалы к истории Генерального межевания в России. М., 1911. С. 186.
6 См.: ПСЗ. Т. 28. № 21269.
7 См.: ПСЗ. Т. 37. № 2864; Т. 39. № 29772.
8 См.: Иванов П.И. Опыт исторического исследования о межевании земель в России. М., 1846. С. 106-108.
9 См.: ПСЗ. Т. 25. № 18625; Т. 29. № 21351; Т. 39. № 29772.
10 РГАДА. Ф. 1355. Оп. 1. Д. 1093. Л. 2-3.
11 РГАДА. Ф. 1324.
12 ГАРБ. Ф. 351.
13 ОГАЧО. Ф. И-46.
Надежда Сидоренко
Внепартийный монархизм в общественно-политической жизни Урала начала ХХ века
События начала ХХ в., связанные с историей Первой российской революции, неизменно привлекают внимание широких кругов исследователей, как отечественных, так и зарубежных. Каждый этап историографии отражает новый уровень осмысления проблем, поднятых ею. Свою специфику имеет и современный, связанный с отказом от жестких идеологических стереотипов. Налицо существенное расширение тематики исследований, перенесение центра тяжести на изучение не только революционного, но и правительственного лагеря, истории несоциалистических партий. В рамках данной проблемы представляется актуальным освещение внепартийных форм объединения. Поддержка этих сил была для правительства тем более важна, что оказывалась в
условиях, когда политические партии, и более всего монархической ориентации, еще только формировались, да и общество, особенно периферийное, в силу ряда причин, еще не было достаточно подготовлено к активному принятию открытой политической борьбы. В условиях революции 1905-1907 гг. и послереволюционный период явление так называемого внепартийного монархизма, то есть не оформленного определенными партийными рамками, но располагавшего рычагами воздействия на массовые слои общества, оказало существенную поддержку внутреннему курсу самодержавия.
Социальная база данного явления была достаточно широкой и разнородной. Наиболее активную ее часть составляли представители дворянства, торговопромышленного и банковского капитала, горной и промышленной администрации, часть интеллигенции (преимущественно цензовой), духовенство, казачество. Оказывая поддержку самодержавию, они стремились тем самым укрепить и свои позиции, которые в случае поражения монархии были бы менее прочны. В то же время в партийно-политическом спектре эти силы занимали различные позиции.
На правом фланге этого движения выступила «дворянская правая» -
консервативная часть данного сословия, переживавшая в условиях развития рыночных отношений разрушение традиционного института помещичьего землевладения, теснимая в земских органах и органах городского самоуправления так называемым «третьим элементом» и испытывавшая давление со стороны леворадикальных сил, стремящихся к переделу земельной собственности и ликвидации сословных привилегий.
Дворянство на Урале по сравнению с Европейской Россией было малочисленным и составляло в конце XIX в. 0,6 % населения1. Однако вес его в экономике и общественнополитической жизни края был несоизмеримо выше. Наиболее «дворянскими» были Уфимская и Оренбургская губернии. Земледельческое дворянство здесь было представлено преимущественно мелкопоместными хозяйствами. Пашни, приходившиеся на долю дворян, составляли в Уфимской губернии 16 %, в Оренбургской 10 % их общей площади2. Крупными собственниками земли были уральские дворяне-заводчики3. В конце XIX в. площадь частного горнозаводского землевладения составляла 83 % от общей величины частного землевладения, в том числе в Вятской губернии - 91 %, Пермской - 89 %, Уфимской - 76 % и Оренбургской - 44 %4. Проникновение в экономику края буржуазных отношений имело одним из следствий сокращение дворянского землевладения. На Урале оно проявилось особенно резко. Если в России за период с 1877 - 1905 гг. доля дворян в частном землевладении сократилась на 41 %, то в Оренбургской губернии - на 60 %. В Уфимской (1905-1917 гг.) сокращение дворянского землевладения составило 48 %5. Наиболее устойчивым оставалось дворянское землевладение, связанное с горнозаводской деятельностью. Правительство продолжало охранительную политику в отношении дворян-заводчиков. За ними сохранялось монопольное право на землю, недра, промышленное производство, право нераздробляемости округов при продаже. Однако и здесь под влиянием рыночных отношений происходили существенные сдвиги в сторону перехода к акционерной форме собственности. За период 1900-1910 гг. площадь земель действовавших частных округов сократилась вдвое6. К 1900 г. из 88 уральских горнозаводчиков выбыли 22 собственника; в числе 66 оставшихся 65 принадлежали коренным фамилиям уральских заводовладельцев7 Среди них были княгиня Е.Х. Абамелек-Лазарева, граф С.А. Строганов, А.В. Пашков, Д.П. Соломирский, семейные группы Демидовых, князей Шуваловых, Турчаниновых, баронов Меллер-Закомельских, Бергов7. Это было уже обуржуазившееся дворянство.
Экономические и сословные преимущества дворянства определяли их место в политической жизни страны и края. Они преобладали в органах местного самоуправления. По числу гласных от крупных землевладельцев земства Уфимской губернии даже превосходили многие земледельческие губернии Центральной России.
Вторая, высшая инстанция земских учреждений - губернские земские собрания -отличалась еще большим преобладанием дворян, чем уездные земства. Дворянское влияние усиливалось еще и тем, что председатели губернских земских управ избирались губернскими предводителями дворянства8.
Начавшаяся в 1905 г. революция вызвала серьезные опасения Уральского дворянства. На прошедших в январе 1905 г. очередных собраниях Уфимское дворянское собрание заявило о своей приверженности историческому призванию сословия быть «оплотом самодержавия Русского царя, исполнительницей его воли и законов»9. Оренбургское подчеркнуло, что всегда будет составлять «партию благонадежного консервативного направления»10. На страницах официальной губернской печати уральские дворяне приветствовали избрание на должность Московского губернского предводителя дворянства графа С.Д. Шереметева, выражая тем самым надежду на то, «чтобы дворяне-консерваторы оказались в подавляющем большинстве. Ведь нельзя же допустить мысль о возможности раскола между дворянами»11.
Угроза основным устоям российской государственности и принципу
неприкосновенности частной собственности вызвала активизацию обращений
уральского дворянства с верноподданническими записками в правительственные
инстанции и непосредственно к императору с выражением своего мнения по текущим 12
вопросам . Красной нитью проходила в них идея о непригодности для России избирательного закона от 11 ноября 1905 г. и необходимости принятия нового, который позволил бы образованию Государственной Думы - «честной и трудоспособной»13. Серьезной критике подвергалась внутренняя политика либерального Комитета министров «под председательством живого воплощения пороков бюрократического строя» - С.Ю. Витте. Дворяне-консерваторы обращали внимание на отмену прежних законов, которые сдерживали проявление «диких инстинктов толпы и безумных
14
порывов нашей интеллигенции и непростительное запаздывание с принятием новых» . В этой связи они констатировали факт ослабления власти на местах, появление опасного заигрывания ее с либералами, усиление роли прессы как грозного оружия и настаивали на необходимости принятия решительных мер для предотвращения дальнейшего роста революционной стихии15.
Открыто осуждая действия революционных сил, уфимское дворянство развернуло на страницах губернских ведомостей серию публикаций под рубрикой «Голос дворянина». В них разъяснялась пагубность для России и простого народа насильственного пути борьбы за улучшение своего положения. «Нет, не земская говорильня нам нужна, а твердые, разумные, последовательные меры правительственной Власти, которые водворили бы мир и порядок в России, раскрыли бы всю сеть революционного заговора, взбаламутившего наше общество... и подвергли бы их примерной каре. Русский народ должен ясно различать врагов царя и временно сбитых с толку.. ,»16
Уже с января 1905 г. в уральских губерниях получают практику периодические совещания представителей губернской власти с предводителями дворянских обществ с целью «сообща вырабатывать наиболее действенные меры для успокоения умов
17
населения» . С началом 1906 г. они становятся постоянными. Распоряжением министра внутренних дел в январе-феврале 1906 г. во всех губернских и ряде уездных городов создаются Особые комитеты, призванные оказать содействие правительству в водворении мира и спокойствия в стране и в противодействии разрушительным стремлениям «врагов Отечества». Из сохранившегося списочного состава Уфимского губернского комитета следует, что возглавлял его начальник губернии, его заместителем являлся губернский предводитель дворянства. В число членов входили предводители уездных дворянских обществ, православный епископ, мусульманские муфтии и ахуны, начальники правительственных учреждений и наиболее авторитетные представители
земства, всего 20 человек18. Анализ персонального состава комитета свидетельствует об объединении в нем лиц, принадлежавших как правомонархическим организациям, беспартийным правым, так и представителям либерально-монархического направления и даже его левого крыла. Комитеты, в свою очередь, проводили совещания с приглашением более широкого круга представителей правительственных и учебных заведений, общественных организаций и частных учреждений19.
В центре внимания губернских комитетов были вопросы организации устной и печатной пропаганды и агитации промонархического, антиреволюционного направления. Уездные комитеты были призваны реализовывать эти планы. Например, Златоустовский особый комитет был создан 3 февраля 1906 г. Возглавлял его председатель уездного съезда С. Мацнев (известный сторонник правых взглядов). В комитет входило 25 человек, из которых девять назначались самим председателем. Комитет занимался распространением полученных из губернского комитета брошюр и листовок, привлекал духовенство к проведению разъяснительной работы о сущности царских манифестов, содействию в деле умиротворения населения20.
Существенное значение для усиления влияния дворян в общественнополитической жизни страны и края имело создание Всероссийской сословной организации - «Объединенного дворянства» (май 1906 г.), занявшей вскоре ведущую роль в деле всего правомонархического движения страны. Представители уральского дворянства участвовали в работе его съездов, начиная с ноябрьского 1906 г.21. На съездах в острых дискуссиях и спорах вырабатывалась программа решения коренных вопросов политической и экономической жизни общества, намечался тот путь, по которому вскоре предстояло двинуться и правительству, и обществу в целом. Стенографические отчеты заседаний дворянских съездов зафиксировали
немногочисленные и краткие выступления дворян Урала, свидетельствующие об их
22
полном согласии с основными резолюциями, принимаемыми съездами .
«Объединенное дворянство» с самого начала своей деятельности поставило в качестве основной задачи сдерживание реформ в политической сфере и проведение умеренных экономических преобразований23. Для этого оно использовало свое привилегированное право непосредственного обращения к правительству, а в случаях особо важных - к верховной власти. Губернские дворянские собрания выступали в роли «переходящей инстанции» между съездами и призваны были «тем или иным способом содействовать» реализации намеченных съездами решений. Сословные вопросы рассматривались ими на дворянских собраниях, а экономические - в земской организации, где дворянам принадлежала весомая роль. «Объединенное дворянство» пыталось использовать сельскохозяйственный союз (Всероссийский союз земельных собственников), но вынуждено было констатировать неудачу. Превратить его в массовую организацию не удалось. Из 130 тыс. землевладельцев откликнулось не более 1 тыс.24 Уральский регион не был исключением в этом отношении. Источники свидетельствуют о наличии единственного отдела этой организации в Стерлитамакском уезде Уфимской губернии25. Однако и эти имеющиеся возможности были использованы ими сполна для реализации намеченных целей. Так, будучи недовольны уфимским губернатором Б.П. Цехановецким, который, по их мнению, «явным бездействием допустил» в губернии высокий размах революционного движения, «либеральствовал» в октябрьские дни 1905 г., они добились отстранения его от должности, доведя эту информацию до сведения съезда землевладельцев и влиятельных правительственных кругов26. Октябрьские события 1905 г. поставили точку и в карьере пермского губернатора А.П. Наумова. Его трудно упрекнуть в либерализме. Принимая на себя обязанности начальника губернии в 1903 г., он изложил свое кредо так: «Становясь хозяином в этой обширной области, я являюсь здесь блюстителем царской воли, царских приказов и, в силу этого, радетелем о нуждах и пользе губернии. Злобы и
зложелательства во мне нет, но в Государственном деле, в деле служения родине, в деле общественности я признаю благожелательную строгость»27. В условиях начавшейся революции он не останавливался перед применением непопулярных мер административного, а в ряде случаев и вооруженного давления. Однако в сложном переплетении октябрьских (1905 г.) событий, связанных с провозглашением царского Манифеста, он отошел от этих принципов. Стремясь избежать обострения конфликта, он пошел на такие уступки возбужденной толпы, которые заставили его вскоре подать прошение об отставке28. Назначенный на его место в декабре 1905 г. А.В. Болотов с первых дней службы занимался, в основном, наведением порядка, вводя чрезвычайное положение на заводах губернии, ужесточая цензуру и принимая ряд других мер29. В
1906 г. вятского губернатора А.Г. Левченко сменил С.Д. Горчаков, человек твердых монархических убеждений, сторонник решительной борьбы с революционным движением30. Кадровые изменения затронули и Оренбургскую губернию. В 1906 г. в ней трижды происходила смена губернатора31.
Важное значение придавало дворянство укреплению своих позиций в земской организации. Уже на выборах 1905-1906 гг. они сумели потеснить представителей «третьего элемента», так или иначе причастного к «либеральной фронде» 1902-1904 гг. Тех, кто проявил «сочувствие» революционным событиям, просто снимали с должностей. Например, из Стерлитамакского уезда сообщали в Совет Всероссийского союза землевладельцев об отставке бывшего председателя управы, «который до того запутался среди своих земских агитаторов... что сам ходил под красным флагом и должен был оставить свою должность»32. На земских собраниях конца 1906 - начала
1907 г. позиция «дворянской правой» была уже доминирующей, что отражало
тенденцию, характерную для страны в целом33. Освобождение либерально настроенных от выборных должностей происходило и в самих сословных организациях края34. Выборы 1909, 1912 гг. в целом сохранили расстановку сил в уральских земствах, хотя и привели кое-где к сдвигу от правого большинства к октябристскому или в некоторых случаях октябристско-кадетскому35. 1909-1912 гг. явились периодом наивысшего
политического влияния дворянского объединения в стране и на местах. В отечественной литературе это явление связывают с понятием «реконкиста», отмечая тяготение аппарата управления на всех уровнях и во всех областях к восстановлению прежнего modus vivendi36. Далее всего она зашла в провинции: «... провинция, отданная во власть губернаторам, при оставшемся непоколебленном дворянском засилье давала всем тянущим назад наибольший простор, была для них обретенной точкой наименьшего
37
сопротивления» .
Однако политика «выдавливания» из своей среды представителей либерально настроенных довольно скоро обернулась обострением разногласий внутри сословия. Они углублялись по мере отступления революции и перехода к реализации правительственной программы реформ. Правооктябристские земства, для того чтобы воплощать ее в жизнь, вынуждены были вступать в пререкания с властью практически на всех ее уровнях и нередко прибегать к таким способам давления, каким действовала либеральная фронда 1902-1904 гг.38.
Укрепление политической роли «объединенного дворянства» как правого крыла данного сословия, усиление его влияния на внутриполитический курс правительства и действия местной власти вызывало нараставшее сопротивление представителей торговопромышленного и банковского капитала края. Социальный и персональный состав его существенно изменился в рассматриваемый период времени в сторону увеличения представительства буржуазии. В связи с дальнейшим развитием рыночных отношений капиталы уральских дворян-предпринимателей вытеснялись или объединялись с капиталами уральских и российских буржуа и обуржуазившихся дворян из числа придворной бюрократии (А.Ф. Поклевского-Козелла, В.Н. Ратькова-Рожнова, барона
Штиглица и др.), а также с капиталами иностранных компаний (владельцев банкирских и торговых домов Гинцбургов, Мейер и др). В годы депрессии и нового экономического подъема значительно возросла роль банковского капитала в процессе акционирования уральской горнозаводской промышленности. В 1900-1907 гг. Государственный банк финансировал целый ряд уральских предприятий, ежегодно увеличивал кредитование под непроданный металл39. В 1912-1913 гг. при участии банков были созданы Лысьвенское, Омутинское, Сысертское, Южно-Уральское горнопромышленное и Симское акционерные общества. В итоге в 1913 г. из 24 действовавших горнозаводских хозяйств на Урале акционерную форму имели 1740. 23 % акционерного капитала этих обществ приходилось на долю иностранного капитала41. Однако ведущая роль в финансировании уральских предприятий оставалась за русскими коммерческими банками, главным образом петербургскими, установившими в годы нового экономического подъема контроль над большинством уральских предприятий42.
Сложное экономическое положение, переживаемое традиционными отраслями промышленности региона в связи с разрушительными тенденциями экономического кризиса, давлением рыночной стихии, в том числе международной, усиливали взаимозависимость этих сил и государства43. Эти обстоятельства определяли и политические ориентиры уральских промышленников - от консервативных до умеренно либеральных. В условиях Первой российской революции они поддержали преимущественно силовую линию борьбы правительства и местных властей с забастовочным и аграрным движением. Более того, когда летом-осенью 1905 г. волна забастовочного движения на Урале поднялась на новый, более высокий уровень по сравнению с началом 1905 г., Совет съездов горнопромышленников Урала обращался в Министерство внутренних дел с просьбой о привлечении войск для подавления стачек вооруженной силой44. Вместе с тем они не считали репрессии единственной действенной мерой в борьбе с революцией и высказывались за необходимость изменения правительственной политики по рабочему вопросу, увязки ее с созданием основ правового государства в целом, где будет открыта возможность и для рабочих и для предпринимателей на законной почве самостоятельно отстаивать свои интересы. Позицию владельцев заводов разделял и ведущий технический персонал: инженеры, техники, представители горной и заводской администрации, выразившие ее в целом ряде
45
верноподданнических записок .
Свои экономические интересы уральские промышленники отстаивали в рамках Съезда уральских горнозаводчиков. Деятельность этой узкокорпоративной организации проходила под контролем правительства. Предложения, принятые съездом, оформлялись как ходатайства перед ним. Однако в организационном отношении уральские заводчики значительно отставали от горнопромышленников Юга, чья активность была значительно выше46. В период нового экономического подъема Совет съездов - представительный орган уральских горнозаводчиков - предпринял ряд мер по активизации их деятельности. В 1909 г. им был поставлен вопрос об участии промышленников на выборах в земства и органы городского самоуправления. В качестве основной задачи выдвигалась необходимость увеличения представительства в них для сдерживания наступления земств на интересы промышленности. С этой целью была создана специальная комиссия, закрепившая персональную ответственность
47
отдельных лиц по уездам . Одновременно съезд принял решение направить в Сенат рапорт с изложением насущных проблем48. В рапорте акцентировалось внимание на столкновении интересов промышленности в связи с проведением земствами налогового обложения и деятельностью крестьянских институтов. Правительством была создана специальная комиссия для урегулирования земельного вопроса в уральских округах. Преимущественная защита интересов заводчиков лежала в основе ее деятельности. Однако разрешение проблемы растянулось на долгие годы вплоть до 1917 г.49
Под воздействием революционных событий начала ХХ в. уральские промышленники вовлекаются в общероссийский процесс консолидации усилий для защиты групповых интересов через Съезды представителей промышленности и торговли. С началом работы Государственной Думы эта организация и ее постоянный орган - Съезд Советов - становятся органами влияния на Думу и правительство50. Уральские депутаты Государственной Думы, представлявшие интересы промышленности и торговли края, активно отстаивали линию на укрепление конституционно-монархического строя в рамках Манифеста 17 октября 1905 г. и проведение курса правительственных реформ в экономической сфере, акцентируя внимание на проблемах Уральского региона51.
Надежной основой монархического строя оставалось в рассматриваемый период казачество. Правительство и местные власти не без основания считали их более надежными в борьбе с революционным движением. В связи с этим в 1905-1907 гг. был мобилизован весь личный состав Оренбургского казачьего войска. Наряду с охраной важнейших в стратегическом и экономическом отношении объектов (железных дорог, промышленных предприятий, шахт и т.д.) казаки использовались и в целях подавления революционных выступлений рабочих52. Практически во всех крупных городах Урала, в ряде заводских поселков в различные периоды революции находились казачьи части, переданные в ведение губернаторов для поддержания порядка и пресечения революционных выступлений. Как правило, они представляли наиболее надежную опору местных властей. Так, в напряженные декабрьские дни 1905 г. в одной из телеграмм в Санкт-Петербург пермский губернатор сообщал: «Полицейская власть бессильна; из военной силы не могу тронуть ни одного человека из Перми, где также беспокойно, революционеры ждут только выхода отсюда сотни казаков, чтобы открыть вооруженное восстание. Положение в высшей степени серьезное. Необходимо усиление военного состава. Одновременно прошу командующего о высылке спешно хотя сотни
53
казаков» .
В годы революции казачьи части широко использовались для борьбы с аграрным движением. О преимуществе их перед другими воинскими частями писал в своих воспоминаниях бывший в 1905 г. уфимский губернатор Б.П. Цехановецкий: «Когда крупные земельные беспорядки разыгрались в двух соседних губерниях (Казанской и Самарской) и докатились до. Уфимской губернии. уличная полиция была в состоянии ограничить беспорядки и подавить их при содействии горсточки солдат без пролития крови.», но нужна была конница, чтобы быстро перебрасывать в каждую угрожающую местность и вовремя парализовать всякое поползновение к грабежу. По мнению губернатора и предводителей дворянства, с которыми он периодически совещался, наиболее пригодным для поддержания порядка в деревнях выступало соседнее с Уфимской губернией Оренбургское казачье войско. «Я отправлял телеграмму за телеграммой Министрам - военному и внутренних дел, - писал он, - настаивая на безусловной необходимости присылки трех казачьих эскадронов в Уфимскую губернию, чтобы быть в состоянии везде поддержать порядок. Получив уведомление о присылке этих трех эскадронов в Уфу, я принял надлежащие меры, чтобы они могли благополучно прибыть в Уфу даже в случае новой железнодорожной забастовки.»54
Казачьи части использовали и в подавлении волнений в армии. Последнее, правда, давало и «сбой»55. Следует отметить, что вообще многие казаки тяготились полицейскими функциями, навязанными им правительством, порой и открыто выражали свое недовольство. Протест казаков против использования их в качестве «палачей народа» прозвучал и с трибуны Государственной Думы56. Под давлением общественного мнения правительство вынуждено было принять распоряжение о роспуске казачьих третьеочередных полков и перейти на призыв комплектования из казаков за определенную плату специальных частей для борьбы с революцией. Широко
практиковало оно и меры поощрения казачества за добросовестное выполнение служебных обязанностей. Осенью 1905 г. было произведено пожалование грамот о закреплении казачьих привилегий и земель; с января по ноябрь 1906 г. военные министры отпустили 72 тыс. р. для выплаты военным чинам Оренбургского казачьего войска вознаграждений за «усмирение врагов внутренних». В отношении же казаков, участвовавших в революции или сочувствовавших ей, принимались жесткие репрессивные меры. Так, летом 1906 г. были расформированы 14-й и 17-й полки,
57
проявившие неподчинение высшему командованию .
Консервативная часть уральского общества высказывала одобрение казачеству «за поддержку Престола, Отечества и Веры»; либерально настроенные круги, прежде всего в лице интеллигенции, выступали против использования казачества в качестве полицейской силы, выдвигали требования об удалении их частей из городов, предотвращая возможность вооруженных столкновений58. Революционные партии, учитывая значительную социальную дифференциацию казачества, тяжелое экономическое положение определенной его части, стремились развернуть в этой среде агитацию с целью привлечения на сторону революции. Исходя из специфики казачьего сословия, эта работа велась как в рамках борьбы за войска, так и в ходе вовлечения крестьянских масс в революционное движение. Однако следует сказать, что широкого размаха она не приобрела. Печатная литература попала лишь в пятую часть уральских станиц, а устное слово и того меньше59. Несмотря ни на что большинство казаков в 1905-1907 гг. осталось верным правительству, выполняя его приказы по охране общественного порядка и пресечения революционных выступлений. Этот факт подтверждает и Благодарность императора Наказному атаману Оренбургского казачьего войска генерал-лейтенанту Я.Ф. Барабашу за отличные результаты при вызове на службу полков 2-й и 3-й очереди Оренбургского казачьего войска60.
Активной силой монархического движения выступило в рассматриваемый период православное уральское духовенство. Его позиция определялась тем особым положением, которое занимала церковь в политической системе самодержавия, а также наличием достаточно солидной материальной базы и хорошо отлаженной организации. Союз церкви и государства имел и определенную экономическую основу. Высшее и
*
часть приходского духовенства получали прямое государственное жалование . Среди приходского духовенства существовала довольно значительная зажиточная прослойка. В ее число входило, прежде всего, городское духовенство. По уровню доходов оно фактически смыкалось с буржуазной цензовой интеллигенцией. Сельское духовенство было менее обеспеченным и по своему имущественному положению приближалось к зажиточной части деревни. Осознание зависимости своего экономического и социального положения от принадлежности к церковной организации определяли и действия всех разрядов духовенства.
Православие являлось наиболее массовым религиозным исповеданием в крае. Численность приверженцев этой религии составляла 75,7 % населения61. В начале ХХ в. на Урале действовало пять епархий: Вятская, Екатеринбургская, Оренбургская, Пермская и Уфимская. В 1905 г. в них насчитывалось более трех тысяч церквей и двух с половиной часовен и молитвенных домов62. В отдельных городах, преимущественно губернских, было более десятка церквей. Так, в Оренбурге - 36, в Вятке и Перми - по 20, в Екатеринбурге - 12 церквей. Церкви имелись и в каждом горнозаводском поселке, а в некоторых по две и более. Число священнослужителей в 1905 г. составляло 8028 чел.63. В 59 монастырях и общинах было около 8,5 тыс. черного духовенства64.
В систему ведомства православного исповедания входила целая сеть учебных заведений. В 1905 г. она включала на Урале 13 мужских и 7 женских духовных училищ,
На Урале служащие 44,7 % причтов получали государственное жалованье.
а также 2742 учебных заведения, что составляло 41,4 % учебных заведений всех типов и видов. Только в приходских школах обучалось около трети всех учащихся65.
Церковь располагала собственной издательской базой. В каждой епархии выходили местные «Епархиальные ведомости», имевшие официальный и неофициальный разделы. Во все приходы распространялся печатный орган Синода -«Церковные ведомости».
Подъем революционного движения в стране и крае в начале ХХ в. потребовал внутренней мобилизации духовенства, совершенствования средств и методов воздействия на паству. Высшее церковное руководство стремилось скоординировать действия духовенства, выработать общую программу действий. Основными положениями социально-политической концепции, разработанной высшими иерархами, были: признание извечным деления общества на богатых и бедных, призыв к бедным трудиться «в поте лица своего», а богатым - заниматься благотворительностью; освящение и поддержка традиционного уклада жизни как основы благополучия общества; осуждение незаконных, насильственных методов борьбы, проповедь благотворительности и нравственного усовершенствования как средства разрешения социальных противоречий; защита монархического начала государственности России66. Основные направления и тактические приемы в деятельности церкви определились осенью 1905 г. одновременно с реорганизацией высшего церковного руководства67.
В русле принятой линии действовало и уральское духовенство. Епархиальное руководство мобилизовало на защиту самодержавия весь отлаженный аппарат своих организаций, проводя через печать и в устной агитации мысль о том, что изменение одной лишь «внешней формы государственного правления мало принесет пользы» как «простое переливание вина из одной посуды в другую не улучшит самого вина». Осуждая революционное движение как «крамолу» и «внутреннюю смуту», оно
призывало обратить свои взгляды на нравственное обновление общества, на укрепление
68
в нем религиозных начал .
Следуя центральным установкам, епархиальные власти приняли меры к расширению церковных и внецерковных богослужений, усилили контроль над содержанием проповеди. На первом этапе революции в центре ее внимания было резкое осуждение «непризванных радетелей народного блага», прямое обращение к русским людям «отвращать лица наши от крамолы» и «крепко стоять в святой вере Царю и отечеству»69. Однако простое расширение традиционных средств воздействия без обновления идейного арсенала не принесло существенных результатов. В 1906 - 1907 гг. центр внимания переместился на идеологическое обоснование несостоятельности революционной борьбы и социалистической идеологии, утверждение нравственности на началах христианской любви и поддержание государственного порядка70.
Вместе с тем следует отметить, что священнослужители в своей массе оказались не готовы к открытой полемической борьбе и в ряде случаев обнаруживали свою несостоятельность публично71. В этой связи стали интенсивно использоваться и другие каналы идеологического воздействия на народ: издание дешевой народной литературы, листков и брошюр, расширение церковной прессы, устройство публичных чтений и т. д. Особенно широкие размеры приняла эта деятельность в 1906-1907 гг. и заключалась в стремлении действовать таким же способом, каким действовали в противном лагере, и в таком количестве, в каком распространяются прокламации. Так, пермский экстренный съезд духовенства (январь 1906 г.) принял решение «снабдить приходские церкви необходимыми пособиями по части проповедничества и для внебогослужебных собеседований, обязав состоятельные церкви выписывать книги и журналы на сумму от 25 до 30 руб., а для беднейших церквей ассигновать на этот же предмет из средств Братства Св. Стефана до 500 руб.»72. В этой связи духовенством был поднят вопрос о расширении существовавших и создании новых библиотек при приходских храмах,
особенно в городах. По данным отчета обер-прокурора Св. Синода в уральских епархиях в 70 % общего числа церквей имелись приходские библиотеки. За период с 1905—
1907 гг. было открыто еще 120, что составило в 1906 г. - 13,7 %, в 1907 г. - 16 % от общего числа вновь открытых библиотек всех российских церквей73.
Распространение религиозно-монархической литературы осуществлялось частично путем продажи через книжные магазины, которыми располагали епархиальные братства, а также бесплатной раздачей населению в храмах после богослужения, во время крестных ходов, внеслужебных бесед и иными способами. О масштабах этой деятельности могут говорить следующие данные: Екатеринбургское братство с 1905 по 1911 г. распространило бесплатно более 650 тыс. брошюр и листков74. Торговая прибыль книжного магазина Оренбургского епархиального братства в 1905-1906 гг. составила 6 тыс. р.75 Только во время одного крестного хода, организованного Пермским епархиальным братством в мае-июле 1906 г. и охватившего 28 населенных пунктов, было роздано печатных изданий на сумму до 100 р.76 Подавляющее большинство этой литературы уральское духовенство получало из центральных религиозно-монархических издательств, от крупных монастырей и духовных академий. В то же время предпринимались меры к выпуску и собственных листков, воззваний и брошюр. В 1906 г. Пермский экстренный епархиальный съезд духовенства, обеспокоенный новым подъемом аграрного движения, постановил издать для распространения по епархии «воззвания успокоительного характера, а также листки по аграрному вопросу, употребив для этого дела до 100 руб.»77. Издание религиозно-монархических воззваний имело место на подворье Белогорского монастыря Пермской губернии78.
Особое внимание уделялось уральским духовенством организации религиознонравственной пропаганды в рабочей среде как наиболее подверженной влиянию революционной идеологии. С этой целью духовенство использовало созданные ранее и вновь возникающие братства, союзы, общества, объединявшие не только представителей духовенства, но и светские и военные власти, общественность. Во всех губернских, в ряде уездных городов, в заводских поселках ими были налажены курсы чтения лекций на религиозно-нравственные и общественно-политические темы. Публичные чтения проводились, как правило, по воскресным и праздничным дням с использованием церковного пения и были популярны среди простого народа79. Активно обращалось духовенство и к возможностям «обществ трезвости», созданных во всех губерниях Урала на рубеже ХХ в. Только в Пермской губернии в 1911-1914 гг. действовало 346 таких обществ80. Общества имели свои читальные залы и библиотеки. Например, «общество трезвости» на Воткинском заводе располагало библиотекой, насчитывавшей до двух с половиной тысяч томов религиозно-нравственной, исторической и другой литературы. В просторной аудитории общества по воскресным и праздничным дням устраивались религиозно-нравственные беседы с сопровождением «световых картин». Лекторская группа состояла из 10 человек, в том числе нескольких священников и представителей заводской администрации81. В рамках этих обществ проводилась фактически та же религиозно-нравственная пропаганда монархического содержания.
Пропагандистскую деятельность церкви в рабочей среде дополняли попытки организации церковных братств и союзов, развитие приходских благотворительных учреждений. Основной функцией этих организаций являлось смягчение социальных противоречий в обществе и стремление к достижению консолидации православного населения на почве христианской любви и взаимопомощи. Только за годы Первой российской революции число церковно-приходских попечительств выросло почти вдвое. Они существовали более чем в половине приходов и составляли 10 % от их общего числа по стране82. В последующие годы рост продолжился. Только в Пермской губернии за 1905-1915 гг. их число возросло на 30 %83. Активно развернуло свою работу братство
при Троицком соборе в г. Златоусте84. Несмотря на незначительные абсолютные цифры церковной благотворительности, Н.Ф. Платонов (бывший митрополит Петербургский) отмечал в своих воспоминаниях: «Как ни мала была церковная благотворительность, но при общей нищете рабочего класса царской России она оказала некоторое влияние на ... непролетарские по своему происхождению прослойки рабочего класса»85.
Стремясь ослабить размах революционного движения, уральское духовенство не ограничивалось только пропагандой и агитацией, но пыталось выступать с примирительной миссией в революционных событиях. На рабочих собраниях, сельских сходах, на демонстрациях и митингах они пытались своим авторитетом заставить рабочих прекратить насильственную борьбу против существующего строя и искать мирных путей разрешения конфликтов. Часть священнослужителей прямо призывали требовать предания «смутьянов» правосудию, высылки их из заводов86. Другая часть действовала более гибко. Она пыталась убедить бастующих в «безрассудности» насильственных форм борьбы. При этом нередко такие священнослужители попадали по чьему-либо доносу в разряд «революционно настроенных», подвергались наказанию Синода, вплоть до лишения сана. Так, священник Мотовилихинского завода С. Баженов был обвинен в призыве населения к насилию, тогда как он стремился остановить рабочих, предостеречь вооруженное столкновение с полицией в декабре 1905 г.87 Такие случаи не были единичными88. В ряде заводов, где священнослужители имели достаточно сильное влияние, они нередко использовались в качестве посредников на переговорах владельцев заводов с забастовавшими рабочими89.
Важное значение придавалось также сорганизованности самого приходского духовенства. Подъем революционного движения вызвал расхождение в его рядах и, в первую очередь, в высшей иерархии. Об этом свидетельствовало появление так называемого обновленческого движения, добивавшегося реформирования церковной организации на основе выборного начала и выработки новых методов и приемов деятельности, более адекватно отвечающих запросам времени. Новые начала стали проникать и на периферию. С начала 1906 г. на Урале постоянными стали епархиальные собрания духовенства, на которых вырабатывалась позиция по наиболее важным вопросам общественно-политической жизни страны и края, предпринимались меры по организации церковных братств и союзов, определялась специфика работы с различными категориями прихожан: рабочими, крестьянами, в интеллигентной среде. В политическом отношении позиция уральских обновленцев не выходила за рамки правого либерализма. Отличало их стремление к поиску таких методов воздействия на массы, которые бы предотвратили прямое столкновение враждующих сторон, внесли бы успокоение надеждой на возможность их разрешения законными средствами. Для координации усилий в этом направлении обновленцы стали объединяться в Союзы пастырей. Такие союзы были созданы в конце 1905 г. во всех уральских епархиях. Численность их была невелика, например, Оренбургский союз пастырей в начале 1907 г. насчитывал 72 чел., но деятельность его была заметной90. Сторонники обновленческого движения были и среди сельских священников, но в незначительном числе. Основная масса духовенства оставалась на позициях традиционализма. В значительной степени подобная ситуация объяснялась той осторожностью, которую проявляло руководство местными епархиями. Так, Екатеринбургский епископ после прошедших двух многолюдных съездов в г. Ирбите (до 150 священнослужителей) с участием общественности не разрешил проведение третьего и последующих съездов подведомственному ему духовенству. Причиной являлось опасение втягивания духовенства в политическую борьбу. Следствием жалобы на действия епископа со стороны представителей съезда Ирбитского уездного духовенства стала ссылка в декабре 1907 г. в монастырь на покаяние 8 священников91. Такой поворот событий стал отражением усилившихся позиций консерваторов в синодальном руководстве.
Консервативная часть высшей иерархии, опираясь на местных епископов, сумела довольно быстро пресечь попытку сближения обновленческого движения с социальным либерализмом. Политический консерватизм обновленцев, раздробленность и «кружковщина» стали главной причиной подобного явления. В условиях отступления революции обновленцы перешли на позицию, граничившую с правым лагерем.
В период после революции 1905-1907 гг. развитие организационных структур религиозно-монархической направленности получило новый импульс. Духовенство стремилось упрочить пошатнувшиеся позиции, в том числе и в связи с введением закона о веротерпимости. Последствия его реализации особенно явно давали себя знать в окраинных регионах страны. Так, только за 1905-1907 гг. в восточных губерниях: Вятской, Казанской, Оренбургской, Уфимской и других - в результате возвращения в ислам крещеных башкир и татар от православия отошли около 36 тыс. человек. Участились случаи перехода в старообрядчество и сектантство92. В этой связи оно предприняло усилия к созданию разветвленной сети различного рода союзов, максимально приближенных к различным категориям населения. В 1907-1908 гг. появляются общества Хоругвеносцев, Ревнителей православия и другие, ставившие своей целью поддержание в народных массах верности православию и его основным заповедям, осуществление миссионерской деятельности. К 1914 г. только в Пермской
93
епархии насчитывалось 25 отделов Ревнителей православия, 32 миссионерских кружка . В период с 1911-1914 гг. было открыто 30 кружков любителей духовного пения и чтения, 1 кружок милосердия, 19 церковно-приходских братств и «сестричеств»94.
Не было заинтересовано в ослаблении позиций русской православной церкви в восточных районах империи и царское правительство, которое опиралось на нее в своей национальной политике в этом регионе. Приобщение различных народов к православию рассматривалось в качестве одного из путей приобщения к русской культуре и, главное, к русской государственности. Циркуляр министра внутренних дел нацеливал местные власти на осуществление посреднической роли в деле реализации указа о
95
веротерпимости .
В политической жизни общества уральское духовенство в условиях революции, следуя установкам Синода, стремилось оставаться на почве внепартийности. В устной речи и на страницах епархиальной печати руководство разъясняло существо вопроса. Так, епископ Уфимский и Мензелинский Христофор утверждал: «Нам не пристойно по званию нашему вступать в союзы, вызываемые не столько стремлением к устройству государственной жизни, сколько корпоративными, партийными и личными интересами, и направляемые, если не явно, то тайно почти всегда в пользу одних и в ущерб интересов других; вступая в союз с одними, хотя бы и благонамеренными, мы невольно вызываем вражду со стороны других, как бы объявляя себя их врагами, и таким образом, против воли и желания становясь участниками партийной борьбы, и как бы освящая эту борьбу, а нам нет нужды и не полезно вмешиваться в беспорядочную и часто безнравственную борьбу партий, стремящихся на словах к свободе, равенству и братству, а на деле преследующих свои личные и корпоративные цели и повсюду вносящих раздоры, братоубийственную ненависть и вражду, сопровождающиеся насилием людей грубых, бессовестных над людьми честными и добросовестными, трудящимися к благу народа и благоустройству государства»96. Вместе с тем оно выступило в поддержку создания монархических союзов и объединений. На страницах епархиальных ведомостей публиковались программные обращения как центральных, так
97
и местных монархических союзов, призывавшие к поддержке и вступлению в их ряды . Острой критике подвергались программы и действия всех левых партий, включая кадетов, всех тех, кто «с какой-то необъяснимой страстностью» занимался «вопросом о переустройстве Русского государства», приписывая «все нестроения, бедствия и смуты
98
исключительно устарелому, как они называют, самодержавно-полицейскому строю» .
Освящая своим благословением создание монархических союзов, духовенство содействовало привлечению в их ряды возможно большего числа членов, а также и само принимало деятельное участие в их работе, предоставляя, особенно на первых порах, помещения (чаще церковно-приходских школ) для проведения собраний, церковные храмы для хранения союзных знамен, участвуя в крестных ходах и т.д. В ряде случаев, особенно в сельской местности, священнослужители выступали сами в качестве организаторов и председателей местных отделов Союза русского народа99. В декабре 1905 г. по инициативе ректора Оренбургской духовной семинарии был создан комитет партии Правового порядка, большинство членов которого составили преподаватели этого учебного заведения100. Активное участие в созданном в Перми отделе Русской народно-монархической партии приняло пермское духовенство, которое вскоре было отозвано пермским епископом. Церковь, особенно в начале революции, стремилась отделить себя от политических партий, претендуя на гегемонию в монархическом движении в целом101. Официально Синод только в 1908 г. своим определением от 15 марта разрешил духовенству участвовать в деятельности Союза русского народа102. Однако Синод не препятствовал духовенству, особенно периферийному, оставаться почетными членами, быть в качестве приглашенных на собраниях монархистов или сообща участвовать в каких-либо акциях103.
Монархические настроения разделяли и представители инославного духовенства, и значительная часть рядовых верующих, представленные на Урале компактно проживавшими большими группами преимущественно нерусских народов. Их доля в составе населения губерний была: в Вятской - 23 %, в Оренбургской - 30 %, в Пермской - 10 %, в Уфимской - 62 %104. Значительную их часть составляли мусульмане. Однако и среди русского населения было немало приверженцев религиозных течений, не соответствовавших началам православия, прежде всего - старообрядцев. Только в Оренбургской епархии в 1905-1906 гг. их насчитывалось около 96,5 тыс.105 В определенной степени лояльность, которую они проявляли к самодержавию, объяснялась проводимой им политикой ослабления ограничений для инославных исповеданий. Особое значение это имело в отношении старообрядцев, которые в октябре 1906 г. получили право свободного исповедания веры и отправления религиозных обрядов106. Среди значительной части мусульманского населения широкое распространение получили либерально-монархические настроения. Последнее нашло отражение в создании и поддержке действий всемусульманского союза «Иттифак-эль-муслимин».
Характерным явлением для периода революции 1905-1907 г. было возникновение различных внепартийных монархических союзов на профессиональной, экономической и иной основах. Наибольшее распространение на Урале получили различные по названию, но близкие по сути общества: кружки семейных вечеров, семейнопедагогические кружки, общества самообразования «Светоч» и другие107. В числе активно действовавших следует назвать пермское «Общество взаимопомощи законоучителей, господ учительниц и учителей народных школ». Ввиду сложно произносимого названия общество получило в кадетской печати этикетку «Союза истинно русских учителей». Своей основной целью оно поставило противодействие либеральному Всероссийскому союзу учителей и деятелей по народному образованию, его сторонникам и местным отделам, имевшим место и на Урале108. В программе Общества законоучителей основной задачей было определено «возможное содействие через народные школы Правительству в осуществлении начал Высочайшего Манифеста 17 октября 1905 г. и путем мирного обновления России способствовать благоденствию ее»109. Важное значение придавали его участники сохранению в программах народных школ Закона Божия и прежнего статуса церковно-приходских школ. Сохранению и усилению воздействия церкви на школу и воспитанию подрастающего поколения
придавали первостепенное значение сторонники консервативных политических объединений края . Деятельность пермских законоучителей нашла преемников и в других губерниях Урала и пользовалась поддержкой высших структур государственного управления110. Совместно с монархическими союзами и консервативной частью общества они развернули настоящую борьбу за «водворение порядка в школе», которая приняла характер освобождения их не только от революционно, но даже и либерально настроенных учителей и учащихся, замеченных в революционных выступлениях111. В ряде случаев решение об освобождении учителей, причастных в той или иной степени к революционному движению, принимали непосредственно жители селений путем вынесения приговоров, не желая, чтобы «учащие, проникнутые
противоправительственными взглядами, могли привить и их детям такие взгляды»112. Под давлением консервативно настроенной общественности г. Уфы весной 1906 г. была закрыта мастерская при меринговой бригаде на ст. Уфа, так называемое ими «гнездо крамолы». Репрессивные меры коснулись и ряда других учебных заведений края, причастных в той или иной степени к революционному движению. Вслед за временным закрытием некоторых из них последовали административные наказания в отношении наиболее активных участников. Летом 1907 г. Кунгурское отделение Русской народномонархической партии потребовало от директора технического училища его закрытия. Директор сообщал пермскому губернатору о принятых мерах: 22 чел. исключены, 12 -оставлены на второй год, 29 - на переэкзаменовку и т.д.113 «Рабочий листок» - орган Красноуфимского комитета РСДРП сообщал в декабре 1907 г. о высылке из губернии 8 реалистов за академическую забастовку, вызванную назначением на пост директора училища человека консервативных взглядов114.
Не разделяя крайностей в действиях консервативного крыла, представители умеренного и либерального крыла монархического движения выступили с осуждением забастовок учащихся. На страницах губернских изданий они доказывали молодежи, что «забастовки ведут только к развитию в учениках духа праздности, гораздо более ядовитого, чем какая бы то ни была атмосфера школы»115. Своей задачей они выдвинули развертывание широкой и разносторонней культурно-просветительной деятельности и вовлечение в нее подрастающего поколения, вселение в «колеблющиеся умы убеждения, что не новых приношений на кровавый жертвенник революции, а незаметного подвига культурной, упорной работы требует от них родина»116.
Явление «наивного монархизма» имело широкое распространение среди уральского крестьянства. Об этом свидетельствуют опубликованные данные социологических исследований, проведенные современными методами математического и контент-анализа на основе широкого круга источников: приговоров и наказов в Государственную Думу, прошений, жалоб, корреспонденций в газетах, жандармских и судебных материалов, отложившихся в центральных и местных архивах и в периодической печати. Авторы отмечают, что более чем в 70 % документов нашли отражение монархические настроения крестьян, их вера в то, что «высшим гарантом справедливости» является царь, но чиновники в корыстных целях препятствуют единению царя с народом. Для улучшения положения в стране царь должен ограничить произвол чиновников. Советом же ему могут помочь «народные представители», лучше других знающие народную нужду. Все выступающие против царя характеризовались ими как бунтовщики и изменники117. Монархические настроения разделяла и определенная часть крестьян, примкнувших к Всероссийскому крестьянскому союзу. Например, крестьяне деревни Волковской Нолинского уезда Вятской губернии свой приговор о присоединении к союзу заканчивали наказом своему уполномоченному для передачи в вышестоящие организации: «. выяснить наши нужды, какие мы переносим в настоящее время и каких нам порядков хочется, о чем совместно с союзом просить его Императорское Величество нашего Царя-батюшку»118. Крестьяне Шестаковской волости
Слободского уезда отмечали: «Ничем присяги не нарушаем, а были и остаемся верными слугами Государя - Императора и преданными сыновьями православной церкви»119.
Монархические настроения крестьянства нашли отражение в попытках морального противодействия растущему революционному движению. Не редким явлением было принятие сельскими сходами решений о высылке из своей среды наиболее активных участников революционных выступлений, стремление силой авторитета общества заставить их отказаться от антицаристских воззрений и высказываний и использования насильственных действий120. Крестьяне Космодемьянского сельского общества Соликамского уезда Пермской губернии организовали в своей среде «общество честности», подчеркивая свое несогласие с насильственными действиями по захвату и порубке владельческих лесов121. Подобные объединения имели место и в других селениях. В своем стремлении противодействовать революционному движению монархически настроенная часть крестьянства пыталась организоваться, чаще всего, вокруг местных храмов. Например, в одной из корреспонденций в газету сообщалось о решении прихожан села Кишертского Кунгурского уезда Пермской губернии о решении прихожан, подписавших такой приговор: «Мы, нижеподписавшиеся, прихожане
кишертской Воскресенской церкви, постановили: объединиться около своей
православной церкви, поддерживать друг друга, с мятежниками не сообщаться, не давать свои подписи этим мятежникам и всем крамольникам и изменникам, бояться
Господа и Царя и не восставать против установленной Богом Царской власти и
122
закона»
Таким образом, явление «внепартийного монархизма», имевшее на Урале достаточно широкую социальную базу и выступившее в самых разнообразных формах, в целом было ориентировано на поддержку действий правительства по пресечению революционного движения, защите принципа частной собственности и ориентировалось на мирное реформирование общества в рамках Манифеста 17 октября 1905 г.
Примечания
1 См.: История Урала в период капитализма. М., 1998. С. 104.
2 См.: Уральская историческая энциклопедия. Екатеринбург, 1998. С. 174.
3 В 1860 г. из 88 горнозаводчиков Урала 75 были дворянами. См.: Сидоренко Н.С. Дворянство // Уральская историческая энциклопедия. Екатеринбург, 1998. С. 197.
4 Там же. С. 156.
5 См.: История Урала в период капитализма. С. 250.
6 См.: Уральская историческая энциклопедия. С. 156.
7 См.: История Урала в период капитализма. С. 116.
8 См.: История Урала в период капитализма. С. 63.
9 Уфимские епархиальные ведомости. 1905. № 3. С. 166-167.
10 Оренбургская газета. 1905 12 янв.
11 Уфимские губернские ведомости. 1905. 22 янв.
12 ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1065. Л. 1-39; РГИА. Ф. 931. Оп. 1. Д. 54. Л. 1-10.
13 РГИА. Ф. 931. Оп. 1. Д. 54. Л. 10.
14 ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1065. Л. 1 об.; РГИА. Ф. 931. Оп. 1. Д. 54. Л. 1.
15 РГИА. Ф. 472. Оп. 40. Д. 69. Л. 365-370; Уфимские губернские ведомости. 1905. 18 февр.
16 Уфимские губернские ведомости. 1905. 8 февр.
17 ЦГИАООРБ. Ф. 1832. Оп. 3. Д. 385. Л. 46.
18 Там же. Оп. 4. Д. 7. Л. 6.
19 ОГАЧО. Ф. И-143. Оп.1 .Д. 108. Л. 76; Уфимские губернские ведомости.1906. 12 янв.
20 См.: Уфимский край. 1906. 14, 17, 21 нояб.; 1907. 23 янв.
21 См.: Объединенное дворянство. Съезды уполномоченных губернских дворянских обществ. 1906-1916. М., 2001. Т. 1. С. 915; Т. 3. С. 247, 249, 409, 583, 584.
22 Там же. Т. 1. С. 205, 215-216.
23 См.: Объединенное дворянство, Т. 2. С. 139.
24 Там же. С. 227.
25 См.: Журнал заседаний съезда Всероссийского союза землевладельцев. 12-16 февр. 1906 г. М., 1906. С. 20; Уфимские губернские ведомости. 1906. 15 марта.
26 РГИА. Ф. 472. Оп. 40. Д. 69. Л. 365-370; Государственная измена. СПб., 1906. С. 83.
27 Пермские губернаторы: Из фондов архива. Пермь, 1996. С. 139-140.
28 Там же. С. 144.
29 Там же. С. 145-146.
30 РГИА. Ф. 1284. Оп. 47. Д. 63. Л. 8-10.
31 См.: Уральская историческая энциклопедия. С. 169.
32 Журнал заседаний съезда учредителей Всероссийского союза землевладельцев 17 ноября 1905 г. М.,
1906. С. 20.
33 См.: Черменский Е.Д. Буржуазия и царизм в первой русской революции. М., 1970. С. 354.
34 См.: Уфимские губернские ведомости. 1905. 26 янв.
35 См.: Сидоренко Н.С. Монархическое движение на Урале (1905 - февр. 1917 гг.). Челябинск, 2000. С. 109.
36 См.: Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в 1907-1914 гг. Л., 1990. С. 140; Зырянов П.Н. Социальная структура местного управления капиталистической России 1861-1914 гг. // Ист. зап. М., 1982. Т. 107. С. 294.
37 Соловьев Ю.Б. Указ. соч. С. 141.
38 См.: Дякин В.С. Буржуазия, дворянство и царизм в 1911-1914 гг. Л., 1988. С. 24-25.
39 См.: История Урала в период капитализма. С. 243.
40 Там же. С. 321.
41 Там же. С. 322.
42 Там же.
43 См.: Дж. Маккей. Развитие экономики и региональное предпринимательство в последний период Российской империи // Реформы или революция? Россия, 1861-1917: Материалы междунар. коллоквиума историков. СПб., 1992. С. 221-222.
44 См.: Революционное движение в России весной и летом 1905 г. М., 1961. Ч. 2, кн. 1. С. 20-21.
45 См.: Материалы к истории русской контрреволюции. СПб., 1908. Т. 1. С. 1Х-Х1.
46 См.: История Урала в период капитализма. С. 118.
47 РГИА. Ф. 37. Оп. 73. Д. 478. Л. 26-26 об.
48 Там же. Л. 31 об-32.
49 См.: Алеврас Н.Н. Горнозаводское землевладение // Уральская историческая энциклопедия. С. 156.
50 См.: Шепелев Л.Е. Проблемы развития промышленности и рабочий вопрос в России в 1904-1914 гг. //
Реформы или революция?... С. 224.
51 См.: Сидоренко Н.С. Взгляды уральских депутатов-либералов III и IV Государственных Дум на вопросы реформирования российского общества // Россия в истории мировой цивилизации: Тез. докл. 2-й Всерос. науч. конф. Челябинск, 1997. Ч. III. С. 67-71.
52 См.: История казачества азиатской России. Екатеринбург, 1995. Т. 2. С. 87-89.
53 Революция 1905-1907 гг. в Прикамье. Пермь, 1955. С. 180.
54 ЦГИАООРБ. Ф. 1832. Оп. 3. Д. 385. Л. 50.
55 История казачества Урала. Оренбург; Челябинск, 1992. С. 169.
56 См.: Второй период революции. М., 1961. Ч. 2, кн. 2. С. 478-479.
57 См.: История казачества азиатской России. Т. 2. С. 92-93.
58 См.: ГАРФ. Ф. 102. Оп. 235. Д. 4. Ч. 6. Л. 156; Пермские губернские ведомости. 1906. 8, 17 февр.
59 См.: История казачества азиатской России. С. 97.
60 См.: Оренбургская газета. 1906. 21 февр.
61 См.: Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. СПб., 1892. Т. 14. С. 735; Т. 45. С. 331; Т. 69. С. 221.
62 См.: Всеподданнейший отчет обер-прокурора Св. Синода по ведомству православного вероисповедания за 1905-1907 гг. СПб., 1910. С. 8-9.
63 Там же. С. 26-27.
64 Там же. С. 4-7.
65 Там же. С. 208-211, 224-227; Конев Л.М. Становление и развитие женской средней
общеобразовательной школы на Урале (1861 - февр. 1917 гг.): Дис. ... канд. ист. наук. Челябинск, 1995.
Прил. 1.
66 См. подробнее: Зырянов П.Н. Православная церковь в борьбе с революцией. 1905-1907 гг. М., 1984. С. 116-145.
67 Там же. С. 85-95.
68 См.: Оренбургские епархиальные ведомости. 1907. № 5. С. 66-67.
69 Там же. 1905. № 9-10. С. 233.
70 См.: Оренбургские епархиальные ведомости. Неофициальный отдел. 1906. 1 нояб. С. 597-604; Там же. 1907. 1 февр., 11 окт; Уфимские епархиальные ведомости. 1907. Официальная часть. № 2. 15 янв. и др.
71 См.: Пермские епархиальные ведомости. Неофициальный отдел. 1906. С. 551.
72 Пермские епархиальные ведомости. 1906. № 14. С. 263, 618.
73 Там же (подсчет наш. - Н.С.).
74 См.: Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1912. № 3. С. 19-21.
75 См.: Оренбургские епархиальные ведомости. 1907. № 45-46. С. 664.
76 См.: Пермские епархиальные ведомости. Неофициальный отдел. 1906. С. 556.
77 Прибавления к Церковным ведомостям. 1906. 2 дек. С. 3057; Пермские епархиальные ведомости. Неофициальная часть. 1906. С. 618-619.
78 См.: Пермские губернские ведомости. 1906. 8 апр.
79 См.: Оренбургские епархиальные ведомости. 1905. № 1. С. 24; № 2. С. 92; № 5. С. 194; 1906. № 1. С. 22;
1907. № 1. С. 16; № 17. С. 265; Пермские епархиальные ведомости. Неофициальный отдел. 1906. С. 75, 152, 556-559.
80 См.: Оренбургские епархиальные ведомости. 1905. № 8. С. 296; Памятная книжка Вятской губернии и календарь на 1907 г. С. 164; Там же. на 1908 г. С. 169; Князева О.Р. Миссионерская деятельность Русской православной церкви в Пермской губернии в условиях вероисповедной свободы 1905-1917 гг. // Исторические чтения: Материалы науч. конф. Центра ист.-культ. наследия г. Челябинска. Челябинск, 2004. Вып. 7-8. С. 62.
81 См.: Вятские епархиальные ведомости. 1906. № 25. С. 903-906.
82 См.: Сидоренко Н.С. Церковь и государство: православное духовенство Урала в монархическом
движении начала ХХ в. // Вестн. Челяб. ин-та экономики и права. Челябинск, 2002. С. 100.
83 См.: Князева О.Р. Указ. соч. С. 62.
84 См.: Прибавления к церковным ведомостям. 1906. 7 окт. С. 2691.
85 Платонов Н.Ф. Православная церковь в борьбе с революционным движением в России (1900-1917 гг.) // Ежегодник музея Истории религии и атеизма. Л., 1960. Вып. IV. С. 118.
86 ЦХНДСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 2144. Л. 17-18.
87 См.: Металлисты Урала накануне и в период революции 1905 г. Свердловск, 1926. С. 157.
88 РГИА. Ф. 796. Оп. 787. Д. 6296. Л. 23; СОЦ ДОО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 2226. Л. 55.
89 РГИА. Ф. 796. Оп. 787. 1906 г. Д. 6296. Л. 23; Платонов Н.Ф. Православная церковь в борьбе с
революционным движением в России (1900-1917) // Ежегодник МИРА. М.; Л.: АН СССР, 1990. Вып. 4. С. 133; СОЦ ДОО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 2226. Л. 55.
90 См.: Церковный вестник. 1906. 12 янв. С. 53; Оренбургские епархиальные ведомости. 1905. № 21.
С. 700-704; 1906. № 2. С. 76; 1907. № 1. С. 62; Пермские епархиальные ведомости. 1907. № 10. С. 179181; Памятная книжка Вятской губернии и календарь на 1907 г. Вятка, 1907. С. 118.
91 РГИА. Ф. 797. Оп. 78. III. отд. 5 стол. 1908. Д. 2. Л. 46.
92 См.: Сидоренко Н.С. Указ о введении начал веротерпимости и общественно-политическое движение на Урале (1905-1907 гг.) // Россия и Восток: проблемы взаимодействия: Тез. докл. III междунар. науч. конф., Челябинск, 29 мая - 4 июня 1995 г. Челябинск, 1995. С. 166.
93 См.: Князева О.Р. Указ. соч. С. 62.
94 Там же. С. 62.
95 См.: Сидоренко Н.С. Указ о введении начал... С. 166.
96 Уфимские епархиальные ведомости. Официальный отдел. 1907. № 2. 15 окт. С. 101-102.
97 См.: Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1905. № 11. С. 343; Пермские епархиальные
ведомости. 1905. № 32. С. 419-422; Там же. 1906. № 4. С. 61; Там же. Неофициальная часть. С. 41-43;
Там же. 1907. С. 509-545; Оренбургские епархиальные ведомости. 1905. № 23. С. 785-791; Там же. 1906. № 1. С. 35-38.
98 Оренбургские епархиальные ведомости. 1907. № 5. С. 66-67.
" См.: Белорыбкина Е.В., Державин В.А. Образование и деятельность черносотенных организаций в Пермской губернии (1905-1907 гг.) // Страницы истории Урала: Сб. ст. Пермь, 1993. С. 7.
100 Оренбургские епархиальные ведомости. 1906. № 1. С. 34.
101 См.: Зырянов П.Н. Православная церковь в борьбе с революцией 1905-1907 гг. С. 144.
102 См.: Церковные ведомости. 1908. № 12. С. 59.
103 См.: Пермский вестник. 1907. 26 янв.; Пермские епархиальные ведомости. 1907. № 17. 11 июня.
104 См.: История Урала в период капитализма. С. 103.
105 См.: Сидоренко Н.С. Указ о введении начал... С. 165.
106 См.: Пермские губернские ведомости. 1905. 19 мая.
107 ГАРФ. Ф. 117. Оп. 1. Д. 632. Л. 8-8 об; ОГАЧО. Ф. И.-134. Оп. 1. Д. 6. Л. 1-2; Памятная книжка Вятской губернии и календарь на 1908 г. С. 169; Там же на 1909 г. С. 141.
108 РГАСПИ. Ф. 279. Оп. 2. Д. 233. Л. 31-35; ЦГИАРБ. Ф. И-11. Оп. 2. Д. 105. Л. 10 об.-11, 19-22, 23-24 об.
109 Пермские епархиальные ведомости. 1907. № 30. С. 511.
