CC BY
24
скФУ
УДК 94 (470.6) «18»: 325.3
Д. К. Маркова
ВЛИЯНИЕ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ НА СЕВЕРОКАВКАЗСКУЮ ПОЛИТИКУ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В ПЕРВОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ XIX ВЕКА
В работе анализируются обстоятельства, влиявшие на формирование российской политики на Кавказе после присоединения к империи Картли-Кахетинского царства. Показаны те сложности, с которыми пришлось столкнуться царской администрации, заинтересованной в скорейшем умиротворении местных народов и их вхождении в правовое пространство государства. Рассматривается реакция на это со стороны соседних держав, являвшихся конкурентами Российской империи в регионе. На Кавказе активно действовала турецкая и персидская агентура, которая всячески старалась спровоцировать мятеж местных народов против русских. Для этого применялись самые различные средства, начиная от пропаганды и подкупа представителей местной знати и заканчивая открытым вооружённым вторжением.
В сложившейся ситуации российская администрация вынуждена была применять силовые методы борьбы со своими соперниками. Учитывая весьма ограниченные средства, которые империя могла позволить себя держать на недавно обретённых землях, приходилось идти на физическое устранение наиболее проблемных оппонентов. Выразителем такого курса был П. Д. Цици-
анов, сумевший в короткий срок обеспечить укрепление позиций российской власти в крае. Гибель князя заставила его преемника графа И. В. Гудовича действовать более осторожно и пытаться нейтрализовать враждебные шаги части горцев с помощью подкупа, что в официальной переписке называлось политикой «ласканий». Такие меры были вызваны необходимостью сосредоточиться на борьбе с внешней угрозой, оставляя решение внутренних проблем на более благоприятное время.
Ни Персия, ни Османская империя не смирились со своими неудачами в борьбе за Кавказ. В результате начавшихся войн России удалось нанести им ряд поражений и принудить к заключению мира, который не только подтвердил прежние её права на эти территории, но и ещё больше расширил их. В результате одержанных побед Петербург получил возможность сосредоточить свои усилия на «умиротворении» горских племён, которые отныне должны были поступиться частью своих привычных способов взаимодействия с соседями, а именно - отказаться от набеговой практики.
Ключевые слова: империя, горцы, набеги, дипломатия, война, внешнеполитическая конъюнктура, переговоры, вооружённая конфронтация, экспансия.
Daria Markova
THE INFLUENCE OF FOREIGN POLICY FACTORS ON THE NORTH CAUCASUS POLICY OF THE RUSSIAN EMPIRE IN THE FIRST DECADE OF THE XIX CENTURY
The paper analyzes the circumstances that influenced the formation of Russian politics in the Caucasus after the accession of the Kartli-Kakheti kingdom to the empire. The difficulties that the tsarist administration had to face, interested in the speedy pacification of local peoples and their entry into the legal space of the state.We consider the reaction to this from neighboring powers, which were competitors to the Russian Empire in the region. In the Caucasus, Turkish and Persian agents actively acted, who did their best to provoke a rebellion of local peoples against Russians. A variety of means were used for this, from propaganda and bribing representatives of the local nobility to an open armed invasion.
In this situation, the Russian administration was forced to use forceful methods of dealing with its rivals. Given the very limited means that the empire could afford to keep on newly acquired lands, it was necessary to go for the physical elimination of the most problematic opponents. The exponent of this course was P.D. Tsitsianov, who managed in a short time to ensure the strengthening of the position of the Russian authorities in the region. The death of the
prince forced him to succeed Count I.V. Gudovich to act more carefully and try to neutralize the hostile steps of part of the highlanders with the help of bribery, which in the official correspondence was called the policy of "taming". Such measures were caused by the need to focus on the fight against an external threat, leaving the solution of internal problems to a more favorable time.
Neither Persia nor the Ottoman Empire reconciled with their failures in the struggle for the Caucasus. Because of the wars that began, Russia managed to inflict a number of defeats on them and force them to conclude peace that not only confirmed its former rights to these territories, but also expanded them even more. As a result of the victories won, Petersburg got the opportunity to focus its efforts on the "pacification" of mountain tribes, who from now on would have to sacrifice part of their usual ways of interacting with their neighbors, namely, abandon raiding practice.
Key words: Empire, highlanders, raids, diplomacy, war, foreign policy, negotiations, armed confrontation, expansion.
Особый характер горских сообществ формировался под влиянием не только внутренних, но и внешних факторов. Они имели как деструктивное, так и вполне позитивное воздействие на местные сообщества, могли размывать его локальность и, наоборот, способствовали его укреплению. Одновременно внешнеполитическая конъюнктура определяла и шаги российского правительства, которое должно было вырабатывать курс на выстраивания диалога с автохтонными народами с учётом реакции на него сопредельных (и не только!) держав. Вокруг Кавказа и на его территории сплелись интересы России, Персии, Турции, с каждым десятилетием возрастало внимание к нему британской дипломатии. Если говорить о начале XIX столетия, то нельзя не вспомнить и французские интересы, которые были связаны с экспансионистскими планами Наполеона, искавшего способы ослабить своего петербургского соперника, создавая для него в южном порубе-жье дополнительные проблемы. Эти направления, то актуализируясь, то ослабевая, оказывали воздействие на происходящие в крае процессы, провоцируя и без того склонные к вооружённой конфронтации племена к новым выступлениям.
Данные обстоятельства были ситуативными, и в дальнейшем побудительные мотивы в политике Российской империи в крае изменятся, но в обозначенный период они определялись, прежде всего, внешнеполитическими приоритетами. Представляется, что в таком контексте проблема ещё не рассматривалась, т.к. в советской историографии 1950-х гг. внешнеполитическая конъюнктура трактовалась как неизменный фактор, а между тем её значение к концу обозначенного нами периода ослабевает. В кавказоведении накоплен значительный историографический пласт, в том числе и по выделенному этапу. В научный оборот введены обширные материалы, и это даёт возможность, опираясь на труды предшественников, сформулировать собственное видение проблемы.
Присоединение Грузии в 1801 г. вызвало болезненную реакцию со стороны давних оппонентов и соперников России в лице Ирана и Турции. Петербургу этот шаг дался нелегко, т.к. его последствия предугадать было несложно. Недаром генерал К.Ф. Кнорринг получил указание рассчитать необходимое количество войск, которые были нужны для защиты новых владений [8, с. 99]. Помимо ожидаемого столкновения с персами и османами, следовало быть готовыми и к обострению ситуации на Северном Кавказе. Сюда устремлялись агенты противника, чтобы деньгами и ещё более щедрыми обещаниями не оставить единоверцев без всевозможных преференций и покровительства, втянуть местные племена в войну с «неверными».
Сами горцы были кровно заинтересованы в недопущении укрепления русского присутствия в Грузии. Они уже давно совершали сюда свои «коммерческие» набеги и достаточно успешно научились прорывать её ослабленные рубежи.
В немалой степени этому способствовали непрекращающиеся распри, раздирающие грузинскую элиту, которая не чуралась в корыстных целях прибегать к поддержке разорителей своего народа [1, с. 140, 232].
Россия в поисках надёжных границ на юге приступила к освоению этого беспокойного региона. При всех ожиданиях выгоды от экономического развития этих земель, политические задачи имели ведущее значение для империи [1, с. 121122]. Ради этого она готова была понести весомые материальные и людские потери, ожидая в перспективе обретения несомненной выгоды от таких шагов. Что касается самой Грузии, то даже весьма критично настроенный к России и русским и отражавший западные взгляды итальянский автор Луиджи Виллари, при всех его революционных симпатиях (он посетил регион в период буржуазной революции 1905-1907 гг.), вылившихся в критику шагов царской администрации, как в прошлом, так и в настоящем, должен был признать, что «освободившись от опасности мусульманских и горных набегов, люди развивались, процветала торговля, возрождалась литература и культура» [17, р. 33].
Вряд ли императоры Павел I и Александр I предполагали, насколько огромной окажется цена их решения. Империи предстояло подвергнуть переформатированию образ жизни весьма воинственных обществ, которые оказались невероятно иммунными к любым попыткам разрушить их устоявшийся и доказавший свою жизнеспособность образ существования. Торопливость, в которой нередко обвиняли русские власти, вмешивавшиеся в дела местных народов, была зачастую вынужденной реакцией на существующую угрозу внешнего вторжения, заставлявшую ускорять процесс интеграции этих племён в политическое и правовое пространство России.
Пытаясь выстраивать диалог с кавказскими народами, империя долгое время рассчитывала свести своё воздействие на их образ жизни к минимуму. В этой связи может послужить иллюстрацией обращение Павла I к генералу Кноррингу: «...советую вам как можно меньше вмешиваться в дела горских народов, покудова не касаться будут до границы нашей, ибо сии народы находятся более в васальстве нашем, нежели в подданстве» [2, с. 581]. Казалось достаточным ограничиться гарантией сохранения добрососедских отношений, лояльности со стороны местной правящей верхушки. Будучи централизованным государством, Россия могла со своей стороны гарантировать соблюдение взятых на себя обязательств и рассчитывала на такое же соблюдение договорённостей и от кавказских правителей. В рамках этих надежд следует расценивать усилия по созданию федеративного союза, в который должны были войти владения Северного Азербайджана и Дагестана. Он мог стать буфером, с помощью которого Петербург рассчитывал отгородиться от ирано-турецкого противодействия, чреватого крупномасштабной войной.
Предполагалось, что созданный под протекторатом России федеративный союз, помимо решения внешнеполитических задач, будет способствовать ещё и разрешению внутрикавказских противоречий, снимет те взаимные претензии, которые накопились у местных сообществ друг к другу. Это был инструмент, с помощью которого можно было подготовить население края к более серьёзной интеграции с империй. Не следует, как представляется, приписывать российскому императору абсолютное непонимание тех проблем, с которыми ему пришлось столкнуться на вновь обретённых землях. Имеющиеся политические иллюзии были вызваны нехваткой информации о регионе, а успешная экспансия на юг его предшественников, прежде всего Екатерины Великой, вселяла надежду, что и с горцами удастся добиться скорых позитивных результатов [8, с.102].
Подписанный 26 декабря 1802 г. в Георгиевске договор о союзе показал тщетность надежд правительства на решение поставленной цели, опираясь на местные центры силы [4, с. 250-251]. Он оказался не в состоянии снять те противоречия и взаимные претензии, которые существовали на Кавказе. Да и реальная власть владельцев над своими подданными была далеко не всеобъемлющей. Новые подданные императора были не прочь устроить набег на таких же присягнувших Александру I соседей. Интриги и попытки самостоятельно вступать в контакты с представителями сопредельных государств, предпринимаемые кавказскими феодальными владельцами, внушали не беспочвенные опасения, что в случае войны они могут ударить в тыл русской армии.
Между тем международная ситуация стремительно накалялась. На Ближнем Востоке усиливалась экспансия Британской империи, представители которой энергично занимались распространением своего влияния в Иране. В частности, чрезвычайное посольство, возглавляемое капитаном Д. Малькольмом, сумело найти подходы к шаху и заключить с ним военно-политический союз.
Одновременно шаги по закреплению в Персии и Турции предприняла и Франция [6, с. 70-71]. Конкурируя с англичанами, французы одновременно своей первоочередной задачей видели и создание для России проблемной зоны в её южном пограничье. Посол Франции Жобер сумел убедить шаха в готовности его страны поддержать его усилия по присоединению к Ирану кавказских земель. Имея за плечами столь могущественных европейских «благожелателей», персы активно готовились к боевым действиям, тем более что для самой России ситуация складывалась весьма непросто.
Грузинская княжеская фронда, недовольная потерянным влиянием, стала активно агитировать своих сторонников поддержать иранцев в войне против русских. По сведениям, полученным русским командованием, «.царевич Александр с свитою до 150 человек прибыл в Ганджу и принят ганджинским ханом весьма хорошо.
На третий день своего туда прибытия отправил якобы несколько чиновников свиты своей в Джа-ры и Белаканы для собрания войск лезгинских, а между тем и для приглашения к стороне своей князей Кахетинских; - он получил будто бы фирман Баба-хана, в коем сей приглашает лезгин вспомоществовать царевичу и за кампанию, кою предпринимает царевич противу нас сделать, обещает в фирмане том каждому из лезгин по 100 руб. серебром. Говорят, также, что царевич имеет фирман и султана турецкого.» [2, с. 288]. Столь щедрая оплата не могла не заинтересовать дагестанских удальцов, которые, к тому же могли рассчитывать и на захват трофеев, подобных тем, которые приносили их предки, участвовавшие в нападениях на Грузию. То, что от таких нападений больше всего страдали грузинские крестьяне, царевича, видимо, не волновало. Как показывал опыт, желающих заработать на крови Багратиды без труда находили и в других частях Кавказа [2, с. 582]. Связано это будет не столько с желанием помочь персам или грузинским царским изгнанникам, сколько со стремлением заработать привычным набеговым ремеслом, изжить которое Российской империи не удастся на протяжении многих десятилетий, в том числе из-за иностранного вмешательства.
Почти сразу возникли проблемы с бесперебойным функционированием дороги по Дарьяль-скому ущелью [15, с. 39]. Она не раз выходила из строя из-за природных катаклизмов, но иранцам удалось склонить к антироссийским акциям ещё и местную феодальную верхушку. Движение было парализовано, что несло серьёзную угрозу русским войскам в Закавказье. Командование вынуждено было спешно наводить порядок на магистрали и силой принуждать «набежчиков» прекратить диверсии в своём тылу. Оказавшись в затруднительной ситуации, российская власть должна была пойти на жёсткие силовые методы воздействия на горцев. Выразителем этого курса был П. Д. Цицианов, назначенный главнокомандующим на Кавказ [9, с. 177]. Он стал инициатором проекта строительства Военно-Грузинской дороги, который был одобрен императором. Благодаря решительным действиям генерала удалось нейтрализовать наиболее беспокойных недоброжелателей среди северокавказских владельцев.
Стали возводиться новые укрепления, армировавшие российское пограничье и ставшие базой для предполагаемых наступательных действий [7, с. 51]. Естественно, что появление в близости от своих жилищ военных объектов встретило далеко не однозначную реакцию кавказских племён. Для одних это была гарантия безопасности, а другие видели в крепостях угрозу привычной жизни и готовы были с оружием в руках бороться с ней. Поднявший мятеж на Военно-Грузинской дороге алдар А. Дударов рассчитывал сохранить эту трассу как источник своих доходов [12, л. 174175]. Но такие действия решительно пресекались П. Д. Цициановым, который, не вступая в переговоры, жёстко подавил недовольство, заявив:
«не стану я с вами договоры делать; у кого есть штыки, тому денег платить не следует» [3, с. 555].
В Дагестане у персов тоже были свои сторонники. Ших-Али-хан дербентский и Сурхай-хан казикумухский призывали поддержать шаха, но этим лишь спровоцировали конфликт с собственными общинниками.
Если персидская агентура действовала на Центральном и Северо-Восточном Кавказе, то Турция искала потенциальных союзников на северо-западе. Действуя через анапского пашу, османские эмиссары призывали своих сторонников поддержать султана в случае начала боевых действий, обещая скорую присылку своих отрядов в Закубанье [13, л. 9-10]. Рвение поддерживали и раздачей денег, прекрасно понимая, что только религиозные лозунги не способны привлечь большое число приверженцев пойти на немалый риск и выступить против России. Естественно, что все эти шаги не могли не создавать проблем для российской администрации, а командование должно было учитывать возможность получить удар в спину во время борьбы с внешним неприятелем.
Персия 10 июня 1804 г. объявляет войну России, и почти сразу становится очевидным, что шахские войска уступают своим соперникам в боевой подготовке и мотивации. Отдельные неудачи, как, например, под Ереванской крепостью, общей картины не меняли. Даже гибель П. Д. Ци-цианова, вызвавшая короткое замешательство в рядах русского командования, не смогла изменить ситуации. Назначенный главнокомандующим граф И. В. Гудович, будучи человеком зрелого возраста (ему было 70 лет), действовал осторожно, но при этом не позволял неприятелю захватить инициативу и нанести своим войскам непоправимый урон. Генерал теснил персов и тем зарабатывал авторитет в глазах горцев Северного Кавказа, по отношению к которым он проводил политику «ласканий». Он был сторонником активизации миссионерской деятельности в крае, т.к. справедливо отмечал, что вопрос в выборе веры в этой исторической ситуации был вопросом и политической ориентации. Он подкупал местную элиту, причём не только подарками, но и различными экономическими преференциями. Последние охотно пользовались сложившейся политической конъюнктурой, но их присяги на верность не отличались надёжностью, а были следствием ситуативной выгоды.
Положение резко осложнилось после вступления в декабре 1806 г в войну Турции. Османы сумели выбрать наиболее благоприятный для себя момент, что справедливо увязывается с влиянием французской дипломатии, сумевшей подтолкнуть султана к решительным действиям [8, с. 114]. Фактически Россия вынуждена была противостоять сразу трём противникам. Но даже в таких условиях она продолжала громить армии восточных государств, которые не смогли использовать преимущества европейских поражений своего северного соседа [5, с. 42].
После Тильзитского мира 1807 г. начались переговоры о мире с османами, но они так и не за-
вершились подписанием необходимого договора. Турки и иранцы нашли себе нового спонсора в лице Англии, и военный действия вновь активизировались [5, с. 44]. Одновременно на Северный Кавказ устремились эмиссары этих стран, пытаясь дестабилизировать тыловые районы в южном пограничье России [10, л. 9об., 21об. - 24об.; 11, л. 17].
Империи было что противопоставить таким шагам старинных недругов. Судя по многочисленным присягам на верность, позиции «про-российской» партии среди местных сообществ по-прежнему были сильны [14, л. 68-69]. Кавказская администрация умело пользовалась традиционной для этих мест практикой наёмничества, переориентируя воинственный потенциал горцев на борьбу со своими геополитическими соперниками. Отряды горской милиции участвовали в войне против персов и османов, а наиболее отличившиеся всадники получили награды правительства за проявленную доблесть. На фоне военных побед участились случаи подтверждения присяг на верность со стороны горских обществ. Российской командование могло не опасаться масштабных выступлений у себя в тылу, хотя отдельные нападения всё же случались. Это приводило к организации силовых операций по пресечению враждебных акций, как, например, поход в Кабар-ду в 1810 г
Можно сказать, что войны с Ираном и Турцией стали катализатором тех политических процессов, которые проходили в крае и были связаны с выбором политической ориентации среди местного населения. Отмечалось, что «часть феодальной знати, преследовавшая узкоклассовые цели, стремилась к отторжению от России, с тем, чтобы нажить в глазах своих турецких и иранских покровителей политический престиж и таким образом сохранить свои феодальные привилегии. Другая часть феодалов спешила принять новые присяги на верность России, надеясь усилить феодальный гнёт над эксплуатируемыми массами» [8, с. 120]. Таким образом, внешнеполитические обстоятельства находили отражение во внутренних социальных процессах, которые меняли облик ещё вчера казавшегося «застывшим» края.
Война с Турцией имела два очага, один из которых был связан с Балканами, другой - с Кавказом. Везде османы терпели поражения, и только поддержка внешних покровителей заставляла султана продолжать несчастливое для него противоборство. Утрачивая свои форпосты на черноморском побережье, турки одновременно теряли и центры влияния на черкесские племена, фео-дализирующаяся верхушка которых находилась под значительным культурным влиянием Стамбула. Блестящая военная кампания, проведённая М. И. Кутузовым, дала возможность своевременно заключить в 1812 г. мир в Бухаресте и развязать руки для отражения наполеоновской агрессии. В глазах населения Северного Кавказа русская власть продемонстрировала свою мощь и доказала, что способна действовать в самых неблагоприятных обстоятельствах [6, с. 184-192].
Столь же значимая победа в войне с Ираном и подписание в 1813 г. Гюлистанского мира завершила процесс вхождения народов Дагестана в состав империи. По крайней мере, с точки зрения международного права, Россия получала возможность приступить к распространению на северо-востоке региона своих законов и модели управления [16, с. 212-218].
Сложились предпосылки для освоения новых территорий, которые хотя формально и были
подчинены Петербургу, но фактически оставались вне правового поля империи. Местные народы своеобразно воспринимали подданство, желая максимально использовать те блага, которые принесла им Россия, но отказываясь выполнять обязательства перед ней. Имея мирную передышку, российская администрация попыталась максимально эффективно воспользоваться ею и форсировать процесс адаптации северокавказских сообществ к новым историческим реалиям.
Источники и литература
1. Авалов З. Д. Присоединение Грузии к России. Комментарии Г А. Анакидзе и Б. П. Миловидова. СПб.: ЗАО «Журнал "Звезда"», 2009. 264 с.
2. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. T.I. Тифлис: Тип. гл. упр. Наместника Кавк.,1866. 816 с.
3. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. T.II. Тифлис: Тип. гл. упр. Наместника Кавк., 1868. 1238 с.
4. Виноградов Б. В. Специфика российской политики на Северном Кавказе в 1783-1816 гг. Славянск-на-Кубани: Издательский центр СГПИ, 2005.384 с.
5. Гулиа Д. Г. К истории Восточного вопроса. Русско-турецкая война 1806-1812 гг. и Англия. Сухуми: Издательство «Алашара», 1978. 111 с.
6. Дегоев В. В., Стамова И. И. Приз для победителя. Международное соперничество на Кавказе в первой трети XIX века. М.: МГИМО-Университет, 2013. 455 с.
7. Исторический очерк распространения и устройства русского владычества под Кавказом и в Закавказье // Кавказ. 1850. №13.
8. Киняпина Н. С., Блиев М. М., Дегоев В. В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России (вторая половина XVIII - 80-е годы XIX в.). М.: Изд-во Московского ун-та, 1984. 328 с.
9. Лапин В. В. Цицианов. М.: Молодая гвардия, 2011. 542 с.
10. Российский государственный военно-исторический архив (далее - РГВИА). Ф.482. Оп.1. Д.17.
11. РГВИА. Ф. 482. Оп. 1. Д. 39.
12. РГВИА. Ф. 846. Оп. 1. Д. 6164. Ч. 33.
13. РГВИА. Ф. 846. Оп. 1. Д. 6164. Ч. 49.
14. РГВИА. Ф. 846. Оп. 1. Д. 6164. Ч. 64.
15. Рябиков А. Н. Военно-дипломатический аспект деятельности России на Кавказе в контексте международных отношений в первой трети XIX века. Славянск-на-Кубани: Издательский центр СГПИ, 2008. 156 с.
16. Юзефович Т. Договоры России с Востоком политические и торговые. М.: Государственная публичная историческая библиотека России, 2005. 292 с.
17. Villari L. Fire and Sword in the Caucasus. London: T.F. Unwin, 1906. 348 р.
References
1. Avalov Z. D. Prisoedinenie Gruzii k Rossii (Georgia joining Russia). Comments: G. A. Anakidze, B. P. Milovidov. St.Petersburg: ZHurnal "Zvezda" publ., 2009. 264 p.
2. Akty, sobrannye Kavkazskoj arheograficheskoj komissiej (Acts collected by the Caucasus Archaeographic Commission). Vol. I. Tiflis: Printing house of the head Viceroy of the Caucasus,1866. 816 p.
3. Akty, sobrannye Kavkazskoj arheograficheskoj komissiej (Acts collected by the Caucasus Archaeographic Commission). Vol.II. Tiflis: Printing house of the head Viceroy of the Caucasus, 1868. 1238 p.
4. Vinogradov B. V. Specifika rossijskoj politiki na Severnom Kavkaze v 1783-1816 gg. (The specifics of Russian politics in the North Caucasus in 1783-1816). Slavyansk-on-Kuban: SSPI publ., 2005. 384 p.
5. Gulia D. G. K istorii Vostochnogo voprosa. Russko-tureckaya vojna 1806-1812 gg. i Angliya (On the history of the Eastern Question. Russian-Turkish war of 1806-1812 and England). Suhumi: Alashara publ., 1978. 111 p.
6. Degoev V. V., Stamova I. I. Priz dlya pobeditelya. Mezhdunarodnoe sopernichestvo na Kavkaze v pervoj treti XIX veka (Prize for the winner. International rivalry in the Caucasus in the first third of the 19th century). Moscow: MSIIR-University publ., 2013. 455 p.
7. Istoricheskij ocherk rasprostraneniya i ustrojstva russkogo vladychestva pod Kavkazom i v Zakavkaz'e (The historical outline of the spread and structure of Russian rule under the Caucasus and Transcaucasia) // Kavkaz. 1850. No. 13.
8. Kinyapina N. S., Bliev M. M., Degoev V. V. Kavkaz i Srednyaya Aziya vo vneshnej politike Rossii (vtoraya polovina XVIII -80-e gody XIX v.) (The Caucasus and Central Asia in the foreign policy of Russia (second half of the 18th - 80s of the 19th century). Moscow: MSU publ., 1984. 328 p.
9. Lapin V. V. Cicianov (Tsitsianov). Moscow: Molodaya gvardiya publ., 2011. 542 p.
10. Russian State Military Historical Archive (RGVIA). F. 482. Inv. 1. D.17.
11. RGVIA. F. 482. Inv. 1. D. 39.
12. RGVIA. F. 846. Inv.1. D. 6164. Part. 33.
13. RGVIA. F. 846. Inv. 1. D. 6164. Part. 49.
14. RGVIA. F. 846. Inv. 1. D. 6164. Part. 64.
15. Ryabikov A. N. Voenno-diplomaticheskij aspekt deyatel'nosti Rossii na Kavkaze v kontekste mezhdunarodnyh otnoshenij v pervoj treti XIX veka (The military-diplomatic aspect of Russia's activities in the Caucasus in the context of international relations in the first third of the XIX century). Slavyansk-on-Kuban: SSPI publ., 2008. 156 p.
16. Yuzefovich T. Dogovory Rossii s Vostokom politicheskie i torgovye (Political and trade treaties between Russia and the East). Moscow: State Public Historical Library publ., 2005. 292 p.
17. Villari L. Fire and Sword in the Caucasus. London: T.F. Unwin, 1906. 348 p.
Сведение об авторе
Маркова Дарья Константиновна - аспирант кафедры исторических и социально философских дисциплин, востоковедения и теологии Пятигорского государственного университета (Пятигорск) / aspirantura@pgu.ru
Information about the author
Markova Daria - post-graduate student, Chair of the Historical and Socio-Philosophical Subjects, Oriental Studies and Theology, Pyatigorsk State University (Pyatigorsk) / aspirantura@pgu.ru
