CC BY
435
2. Васьковский Е. В. Руководство к толкованию и применению законов (для начинающих юристов). М., 1913.
3. Муромцев С. А. Творческая роль юриспруденции // Юридические вести. 1887. №9 9.
4. Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. Т. 2: Всемирно-исторические перспективы / пер. с нем. С. Э. Борич. Минск, 2009.
5. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права / сост., автор вступ. статьи А. Н. Медушев-ский. М., 2010.
6. Новгородцев П. И. Право и нравственность:
сборник по общественно-юридическим наукам / под ред. Ю. С. Гамбарова. СПб., 1899. Вып. 1.
7. Зиммель Г. Избранное. Т. 1: Философия культуры. М., 1996.
8. Чичерин Б. Н. Собственность и государство / вступ. статья и комм. И. И. Евлампиева. СПб., 2005
9. Шершеневич Г. Ф. Определение понятия о праве. Казань, 1896.
10. Гредескул Н. А. К учению об осуществлении права. Интеллектуальный процесс, требующийся для осуществления права. Харьков, 1900.
11. Муромцев С. А. Определение и основное разделение права. М., 1879.
Е. В. Кравченко
ВЛИЯНИЕ ВИЗАНТИЙСКИХ ПРАВОВЫХ НОРМ НА ЮРИДИЧЕСКИЕ ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕЙ РУСИ
В статье исследуется влияние византийских правовых норм на формирование древнерусских юридических памятников - Устава князя Владимира и Русской Правды. Автор отмечает, что при наличии прямых и опосредованных рецепций византийских правовых норм в древнерусское законодательство византизм не являлся господствующим в местном правотворчестве.
Ключевые слова: право, юридический памятник, рецепция, Русская Правда, Эклога, Номоканон, византизм.
Наличие законодательных актов - это признак государственности. И не имеет значения, где эти акты будут увековечены - высечены на скалах, вытиснены на глиняных плитках или нацарапаны на бересте. Важен сам факт их существования. Поэтому любые исторические упоминания о наказаниях за совершенные преступления и проступки очень важны для характеристики нации.
Влияние Византии на государственно-правовое, духовно-нравственное, экономическое и геополитическое развитие Древней Руси является объектом многих исследований. На самых разных уровнях обсуждается вопрос об открывавшихся альтернативах и «упущенных» путях развития Русского государства и права.
Знакомство славян с византийским законодательством и государственным устройством произошло в VI веке. В течение почти трех столетий геополитического и экономического взаимодействия между славянами и Византийской империей были установлены достаточно прочные экономические и политические связи. Отражением такого взаимодействия можно считать русско-
византийские договоры 911, 945, 971 годов. Несмотря на то, что письменность у наших предков возникла задолго до официального Крещения Руси и, несомненно, связана с общим культурным наследием всех славянских народов, письменностью древнеславянской, кирилловской [ 1], однако письменные источники юридического характера этого времени не сохранились. Русско-византийские договоры известны нам как составная часть сложного исторического памятника - «Начальной летописи», или «Повести временных лет», созданного в Киеве в конце XI -начале XII века. В силу специфики международного правового регулирования, исходя из целей, задач и субъектов правового регулирования, данные договоры нельзя полностью относить к источникам и юридическим памятникам древнерусской юриспруденции.
Принятие христианства произвело фактически революцию в правовой жизни Древнерусского государства. Возникла необходимость правовой регламентации совершенно новых сфер общественных отношений, перераспределения власти с существенными изменениями в социаль-
ном, политическом и правовом статусе как основных, так и новых социальных групп (христианское духовенство), формирования новой государственной идеологии на основе христианской нормативно-этической системы и ее «силового встраивания» в существующую раннефеодальную идеологическую систему. В связи с появлением новых правовых норм, не имеющих опыта многократного использования, искусственно созданных княжеской властью, возникла необходимость в письменной фиксации правовых установлений.
К первым юридическим памятникам Древней Руси Х-Х1 веков относится Устав святого князя Владимира, крестившего Русскую землю, о церковных судех, или Устав святого Владимира, до-тттедтттий до нас в составе одной кормчей XIII века, хранящейся в настоящее время в Московской синодальной библиотеке. Собственно, источниковедению известны пять редакций этого Устава.
Первая найдена митрополитом Евгением в одной новгородской кормчей. Вторая редакция находится в степенной книге. Третья напечатана в шестом томе Древней российской вивлиофи-ки. Четвертая редакция дошла до нас в списке кормчей XIII века. Пятую находим в одной кормчей 1499 года. Эта редакция очень близка к четвертой, но имеет важное предисловие, в котором упоминаются имена греческих императоров, при которых Владимир принял крещение.
Устав Владимира делится на четыре раздела [2, с. 149]. В первом разделе установлено, вероятно, заимствованное из католических правовых источников правило о сборе десятины для церкви (согласно которому десятая часть практически всех доходов, как государственных, собираемых в виде торговых, судебных пошлин, так и личных доходов самого князя и из доходов каждого дома (единицы налогообложения). Поскольку данное правило было установлено княжеским волеизъявлением, то в последующем времени отдельные аспекты этого правила претерпевали различные изменения. Чаще всего княжеская власть меняла количество, перечень доходов, на которые распространялось это правило, что было связано, как правило, с взаимоотношениями между светской и духовной властью, между князем и духовенством, а также с конкретными внешнеполитическими задачами, стоящими перед князем.
Второй раздел содержит правила, регулирующие деятельность церковных судов, и составлен он по образцу византийского Номоканона. В этом разделе определены пределы юрисдикции церковных судов, а также его взаимодействие с княжеским судом. Однако, в отличие от норм Но-
моканона, в Уставе Владимира содержится прямое указание на обязательное присутствие в княжеском суде митрополита либо его наместника, которые были обязаны разбирать дела в соответствии с духом христианского учения. По мнению И. Д. Беляева, данное указание было сделано с целью наиболее резкого отделения своих подданных-христиан от подданных-язычников [3, с. 168]. Однако, на наш взгляд, такая мера была предпринята с целью распространения христианского мировоззрения в обществе и практической подготовки судебных кадров в духе православных ценностей, так как светское законодательство (княжеское) и ссылалось на византийские законы, но в основной массе опиралось на местное, обычное право, а православная церковь была наиболее последовательным проводником римско-византийского права.
Третий раздел Устава содержит правила о надзоре церкви за торговыми мерами и весами и прямо заимствован из византийского законодательства. Церковные суды, напрямую руководствовавшиеся нормами римско-византийского права, имели довольно обширную юрисдикцию, распространявшуюся и на лиц, не принадлежавших церкви, активно участвуя таким образом в гражданском судопроизводстве. Под юрисдикцией церкви отчасти было и торговое право, по крайней мере именно в церквях и под надзором священников хранились торговые меры весов, длины и т. п. Римско-византийское право через посредничество Русской православной церкви оказывало огромное влияние не только на само церковное, но и на светское судопроизводство [4].
Четвертый раздел Устава посвящен людям церковным, к которым Владимир относил духовенство с семьями, паломников и рабов, отпущенных на волю, престарелых, вдов, сирот, инвалидов, лекарей и т. п. Также к юрисдикции церкви были отнесены гостиницы, странноприимные дома, больницы. Все дела, касавшиеся веры и нравственности, а также лиц, находившихся в церковном ведомстве, рассматривались церковным судом, но если в деле был замешан нецерковный человек, то оно передавалось общим смешанным судам.
Устав князя Владимира неоднократно подвергался существенным изменениям, но при этом долгое время оставался в силе. Определив отношение Русской православной церкви к обществу, в основных своих положениях он считался образцом для уставов более позднего времени, что подтверждается ссылками на него Московского Собора 1556 года и патриарха Адриана. Этот юридический памятник обозначил основные на-
правления развития самостоятельной древнерусской юриспруденции и духовного развития общества, а в отдаленной перспективе и формирования православной идеологии как объединяющего фактора духовной целостности Русского государства. Между греческим Номоканоном и Уставом Владимира существует значительная разница, поскольку заимствованы были только чисто церковные правовые нормы, а законодательные нормы, регулирующие гражданские отношения церкви, издавались князьями самостоятельно.
В X веке появился новый свод законов Древнерусского раннефеодального государства - Русская Правда. Это официальный документ древнерусской законодательной власти, который систематизировал и оформил документально русский князь Ярослав Мудрый. Он включает в себя отдельные нормы «Русского закона», а также Правду Ярослава Мудрого и Ярославичей и Устав Владимира Мономаха. Русская Правда вобрала в себя русское обычное право, частично рецепирован-ное право византийских источников, а также законотворческую деятельность русских князей Х-ХП веков и дошла до нас в более чем ста списках ХГУ-ХУ! веков, которые сильно отличаются друг от друга по составу, объему, структуре. О происхождении этого законодательного памятника в литературе не выработано единого мнения, как, собственно, и о толковании его содержания. Ученые спорят об этом на протяжении 250 лет, с того времени, когда в 1738 году В. Н. Татищевым был обнаружен и подготовлен к печати первый список Русской Правды [5, с. 213].
Со времени принятия христианства Русской церкви была предоставлена двоякая юрисдикция. Во-первых, она судила всех христиан, как духовных лиц, так и мирян, по некоторым делам духовно-нравственного характера. Такой суд должен был осуществляться на основе Номоканона, привезенного из Византии, и на основании церковных уставов, изданных князьями. Второй же функцией церковных судов было право суда над христианами (духовными и мирянами) по всем делам: церковным и нецерковным, гражданским и уголовным. Церковный суд по нецерковным гражданским и уголовным делам распространялся только на церковных людей, должен был производиться по местному праву и вызывал потребность в письменном своде местных законов, каким и явилась Русская Правда. На наш взгляд, основными катализаторами древнерусского законотворческого процесса стали: борьба между представителями местной хозяйственно-юридической власти и крупнейшими землевладельцами в лице митрополита и нового духовенства,
использующего близкие им византийские юридические нормы; необходимость практического обеспечения судебного процесса судьями, не имеющими четкого и полного знания русского обычного права, поскольку судейский корпус того времени обеспечивался священнослужителями, выходцами из южнославянских племен, чаще из Болгарии, и греками; коллизия норм русского обычного права с новой христианской моралью. Русская Правда как юридический памятник является отражением общественно-юридического быта, судопроизводства и правосознания в нашей стране.
Все найденные списки Русской Правды принято относить к трем редакциям, отражающим поступательное развитие русского права с начала XI до конца ХШ века. В первой редакции (Древнейшая Правда, Правда Ярослава) трудно увидеть какую-то систему правовых норм. По мнению М. Б. Свердлова, поводом для создания этого юридического документа стал конкретный исторический факт - конфликт между новгородцами и варягами и правовое урегулирование их отношений Ярославом Святославичем в 10151016 годы. При составлении так называемой Правды Ярослава, или Древнейшей Правды (ст. 1-17 КП), из уже существовавшей правовой системы были взяты только те необходимые нормы (об убийстве, ударах, увечьях, нарушении права собственности, бегстве зависимых людей), призванные регулировать общественные отношения, которые чаще всего нарушались. Отсюда ограниченный нормативный состав статей Правды Ярослава, их частичное редактирование в применении к варягам и колбягам [6].
Известнейшие исследователи историко-юри-дической литературы П. С. Калачов, М. Ф. Вла-димирский-Буданов и В. О. Ключевский высказали мысль, что важным источником при составлении Правды являлась судебная практика, то есть излюбленный путь правового творчества молодого народа [7, с. 128; 8; 9]. Самобытный процесс правотворчества при неразвитых формах судоустройства и правосознания способствовал развитию норм права, вытекающих из правового обычая и необходимости, и представлял собой симбиоз племенных обычаев и элементарной защиты владения.
Однако, несмотря на это, Русская Правда ощутила на себе влияние Византии. Из византийских источников, а точнее, из Эклоги, были рецепиро-ваны статьи об ответственности хозяина (господина) за преступления его холопа (ст. 17 Академического списка Русской Правды), а непопулярные на Руси телесные наказания заменялись штра-
фом в три гривны в пользу князя (ст. 7, 11, 13, 15). Были заимствованы также статьи об обеспечении иска, о поручительстве и о судебных сроках [10, с. 27]. Следует также признать, что, несмотря на наличие некоторых черт сходства между отдельными статьями Древнейшей Правды и Эклоги, заимствование светского византийского права было свободным и адаптационным.
По мере становления российской государственности развивалось и законодательство: от краткой Правды до Правды Пространной. За это время православная церковь укрепила свои позиции в русском обществе, христианские идеи глубже проникли в правосознание, а центробежные силы ослабили княжескую власть, что в конечном итоге способствовало усилению византийского влияния во всех сферах деятельности, в том числе и законодательной.
Дальнейшее поступательное развитие уголовного и гражданского процесса фиксируется в правовых нормах Пространной редакции Русской Правды. Обращаясь к обязательственному праву, можно констатировать, что имеют место два вида обязательств - договорные и деликтные. При рассмотрении долговых обязательств хотелось бы обратить внимание на ст. 119 Пространной редакции, в которой говорится: «Аже холоп бегая бу-деть добудеть товара, то господину долг, господину же и товар, а не лишатися его» [11, с. 208], что является практически рецепцией из Юстиниано-ва права. Однако если рассмотреть его в контексте всего памятника, то оно больше напоминает удобную форму изменившегося местного правосознания [10, с. 34].
Данная редакция содержит отдельные законодательные нормы, ставшие впоследствии основой семейного права, а также практически разработанную систему наследственного права. Согласно последней, наследство - родовое имущество, принадлежащее нисходящим, порядок перехода которого регулируется обычаем, а размер владения в его частях каждого отдельного лица -договором. Разрабатывая новые нормы, древнерусские законотворцы зачастую опирались на тексты византийской Эклоги, о чем наиболее ярко могут свидетельствовать статьи Русской Правды, которые регулировали имущественные права вдов и сирот, а также выдел части наследства «по души». Для того времени была актуальной и проблема «задницы», то есть имущества, не обеспеченного завещанием (ст. 94), и на формулировании данной нормы заметное влияние оказал § 7 II титула Эклоги, где речь ведется о втором браке отца и правах детей от первого брака на материнское имущество.
Существенно отличается положение женщины в древнерусском и византийском обществах. В Византии жена-мать занимала почетное место, а оставшись вдовой, обладала всей полнотой имущественных прав. Анализ ст. 93, 101, 102, 103 Пространной Правды показывает, что полнота прав вдовы на Руси зависела от воли умирающего мужа, вдовья часть наследства охранялась от посягательства детей (она имела право делить свое имущество среди детей), а при вторичном замужестве имущество переходило к детям. Эти нововведения, на наш взгляд, являются прямыми заимствованиями из § 6 II титула Эклоги [12, с. 46] и имеют своей целью укрепление статуса малой семьи [13, с. 340] как новой основы для формирования национальной элиты.
И по Эклоге, и по Пространной Правде муж не имеет права передавать второй жене имущество своей покойной супруги, причем в русском законодательстве данная норма сформулирована гораздо четче. Кроме того, древнерусские юристы поместили в Пространной Правде статью, не имеющую параллели в Эклоге, о судьбе имущества матери-вдовы, умершей без завещания (ст. 103: «...Без языка ли оумереть, то оу кого будеть на дворе была и кто ю кормил, то тому и взятии» [10, с. 38]. В древнерусском законодательстве сделаны акценты на круг материнских прав по сохранению и приращению имущества ее детей, унаследованного от отца, и на правовую основу опеки над отцовским наследством, а при юридических санкциях, обоюдно сформулированных в отношении прав и обязанностей обоих родителей, на первый план ставятся интересы матери-вдовы, например, при возможности произвольного выбора наследников. Последовательное отстаивание законодателями имущественных прав вдов и сирот свидетельствует о формировании нового типа семейных отношений. Кроме того, в отличие от византийских правопо-рядков в Правде из лиц, пользующихся правами наследования, выделяются сыновья, так как являются субъектами всей наследственной массы, поскольку дочери только до замужества могут получить долю от братьев (на приданое).
Сравнительно-правовой анализ текстов юридических памятников показывает, что, несмотря на наличие прямой и опосредованной рецепции византийских правовых норм в древнерусском законодательстве, последнее является результатом развития русского общества, русского правосознания. Одни отделы Правды достаточно развиты для обслуживания нужд населения, иные еще грубы и переход к тонкостям греко-римского права был для них неестественным скачком [10,
с. 42] «сверху». Конечно, после Крещения Руси 3. Беляев И. Д. Лекции по истории русского
появилась греческая и духовная литература, кото- законодательства. Изд. 2-е. М., 1879. рая использовалась в основном для просвещения, 4. URL // http://studopedia.ru/1_100049_ret-
для формирования правосознания местного насе- septsiya-rimskogo-prava-v-zapadnoy-evrope.html ления, воздействуя, таким образом, на местное 5. Памятники русского права / под ред. Л. В. Че-
право. Отдельные граждане киево-новгородской репнина. М., 1956. Т. 1.
Руси, знавшие греческую письменность, не мог- 6. URL // http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.
ли выступать законотворцами и навязывать это aspx?tabid=4946
право народу, так как не было общественных от- 7. Калачов П. С. Исследования о Русской
ношений, социальных потребностей и убеждений, Правде. М., 1846.
для регулирования которых более приемлемыми 8. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор исто-
и эффективными стали бы византийские право- рии русского права. Киев, 1886. вые нормы. Поэтому вполне закономерно говорить 9. Ключевский В. О. Сочинения: в 8 т. Т. 1:
об опосредованном влиянии византизма на рус- Курс русской истории. М., 1956. скую правовую систему в это время. Примерно 10. Чемеринская В. В. Влияние византийско-
через 300 лет начнется господство византизма в го права на древнерусское и российское законо-
русском праве, когда процесс правотворчества дательство в X-XVII веках (опыт сравнительно-
будет регулироваться «сверху». Однако это будет го анализа): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. происходить уже в другом государстве и в дру- 11. Русская Правда в четырех редакциях. По
гую эпоху. спискам археографическому, Троицкому и князя
Оболенского с дополнениями и вариантами из
Литер атур а других списков. Изд. 2-е. СПб., 1911.
12. Эклога. Византийский законодательный
1. Мешчерский Е. История русского литера- свод VIII века / вступ. ст., пер., коммент. Е. Э. Лип-турного языка. URL // http://www.gumer.info/ шиц. М., 1965.
bibliotek_Buks/Linguist/meshch/02.php 13. Никольский В. О. О началах исследова-
2. Сергеевич В. И. Русские юридические ния по древнерусскому праву. М., 1859. древности. СПб., 1900.
Ж. В. Макарова
СОЦИАЛЬНЫЙ АКТОР КАК НОСИТЕЛЬ КРЕАТИВНОГО СОЗНАНИЯ
Статья посвящена поиску оснований эффективного социального поведения в условиях постиндустриального общества. Автором исследуется содержание и сущностные характеристики креативного сознания, рассматриваются модели креативного социального действия в различных жизненных ситуациях.
Ключевые слова: социокультурный креатив, социальный актор, поведенческая модель, социальная мобильность, инновации, модернизация, креативная личность, жизненная стратегия.
Наиболее заметным знаковым отличием постиндустриального общества следует считать преодоление дуализма культуры и прагматики, экономической эффективности и ценностного корпуса, личного и общественного. На наш взгляд, можно говорить о смене достаточно длительного цивилизационного тренда, связанного с противопоставлением материальной и духовной сфер жизнедеятельности общества и постулированием их дуальности.
Действительно начиная с новоевропейской
эпохи социум как бы предлагал человеку некую альтернативу: концентрацию на приземленных, прагматических интересах в ущерб его духовного развития или отрыв от конкретики социальной эмпирии, компенсирующийся освоением культурного богатства. Иными словами, речь шла о реализации одной из двух моделей социализации, одна из которых формировала экономически эффективную, но духовно неразвитую личность, а вторая вводила таковую в пространство духовности, но снижала потенциал ее социаль-
