CC BY
115
УДК 821.351.42: 7.031
ББК 83.3 (2=Чеч.)
Д 40
Джамбекова Т.Б.
Влияние устного народного творчества на развитие жанра чеченского романа 80-90-
х годов ХХ столетия (На примере романа Ш. Арсанукаева «Линии судьбы»
(Рецензирована)
Аннотация:
В статье на основе художественного анализа романа в стихах Шайхи Арсанукаева «Линии судьбы» рассматриваются вопросы влияния национального фольклора на становление исторической темы в 80-90-х гг. ХХ века.
Ключевые слова:
Чеченский роман, историческая правда, национальная культура, устно-поэтическое наследие
Dzhambekova T.B.
The basic tendencies of development of the Chechen prose 80-90-х of years ХХ of century
Summary:
In on the article are investigated the basic tendencies of the art analysis of products Shaihi Arsanukaeva, Musi Ahmadova and Magomeda Sulaeva of development of the Chechen prose 80-90-х of years, from which it is possible to conclude, that in this period the Chechen writers deeply comprehended and developed on a material of modernity (present) a theme of the historical truth, recreating and carefully keeping national culture, traditions, customs and rituals, reflected in national songs, legends and folklore.
Key words: chechen prose, historical truth, national culture, oral-poetic heritage.
Развитие чеченского романа 80-90-х годов прошлого века, как и жизнь всего народа, проистекало в преддверии серьёзных социальных потрясений. Несмотря на возникшие сложности, многие чеченские писатели активно продолжали своё творчество. В начале 80-х годов был напечатан роман в стихах на чеченском языке Ш. Арсанукаева «Линии судьбы» («Кхолламан сизаш»), во второй половине 80-х - роман М. Ахмадова «На заре, когда звёзды гаснут» («Сахуьлуш, седарчий довш») и в самом начале 90-х годов - М. Сулаева «Горы молчат, но помнят» («Лаьмнаша ца дицдо»). В это время также продолжали развиваться, малая проза, лирика, драматургия и публицистика.
Роман в стихах известного чеченского поэта Шайхи Арсанукаева после выхода и по сегодняшний день остаётся настоящим литературным событием. Нельзя сказать, что на сегодняшний день он достаточно исследован. К изучению жанровой специфики романа обращалась М.В. Исмаилова в диссертационном исследовании «Проблемы традиций и жанровые разновидности в чеченском романе 80-90-х годов ХХ века», однако остаётся много не поставленных и нерассмотренных вопросов, которые ждут своего исследователя. Мы обращаемся к роману Ш. Арсанукаева не только с целью воссоздания единой картины развития чеченской прозы конца ХХ-го века и выявления основных тенденций развития прозы этого времени, а для определения роли фольклора в этом произведении. Именно этими проблемами ограничен круг рассматриваемых нами вопросов в романе «Линии судьбы».
Необходимо сказать, что жанр романа в стихах в русской советской литературе не получил активного развития. После известного романа А. Пушкина «Евгений Онегин» в
ХХ веке удачной была попытка создания произведения в этом жанре у Б. Пастернака -роман «Спекторский», в советское время к роману в стихах также обращались Е. Долматовский («Добровольцы»), В. Казанский («Сквозь грозы»), А. Фатагов («Разорванные цепи»).
В романе Ш. Арсанукаева «Линии судьбы» мы знакомимся с главным героем Ризваном, который накануне Великой Отечественной войны поступает учиться в ГИТИС. Дома у него осталась любимая девушка Зарган, но теперь он нравится однокурснице Кларе. Ризван добровольцем вместе с однокурсниками идёт защищать Москву. Он теряет близких друзей, Виктора и Владимира, один из них закрыл грудью Ризвана и погиб, Клара тоже погибает на фронте, вынося тяжело раненного бойца.
Зарган очень ждала Ризвана и переживала за него, но сын председателя колхоза Дурды, Мовсар, которому Зарган отказала в женитьбе, насильно умыкнув девушку, продержал её одну в холодном доме две ночи, и она заболела, но нашла в себе силы, чтобы сбежать. В этом случае, по чеченскому обычаю, девушка считается опозоренной, потому что провела два дня в доме у постороннего мужчины. В это время раненый Ризван был в госпитале на излечении в Астрахани. Девушка написала ему письмо и всё рассказала. Встреча героев убеждает в глубине и искренности их чувств.
Ш. Арсанукаев в своём романе верен чеченским фольклорным традициям, которые успешно развивало предыдущее поколение писателей. В романе «Линии судьбы» влияние чеченских героико-исторических песен илли проявляется, прежде всего, в идеализации и романтизации героики войны - это первый выделенный нами фольклорный мотив, использованный в произведении. Приведем некоторые примеры из романа, давая подстрочные переводы:
Г1аьттира Доватор, Плиев Встали Доватор, Плиев,
Тарраш т1ехь лепадеш ткъес, Сабли сверкают молнией,
Б1аьхой Панфиловн, Встали солдаты Панфилова,
Политрук Клычков Василий Политрук Клычков Василий
Г1аьттира: юхадовла Встал: некуда отступать,
Меттиг бац, йоккха Росси мел Хоть и велика Россия,
Елахь а - т1ехьахь Москва!» За нами, - Москва!
[1: 376]
В чеченских героико-исторических песнях илли воспевались героизм, мужество, преданность родной земле - все это мы находим в романе Ш. Арсанукаева, поэтому вполне оправданным является использование патетики и некоторой пафосности при создании картин героических будней Великой Отечественной войны.
Второй фольклорный мотив, развиваемый писателем в романе, - обращение к образу матери. «Обращение к образу матери, - пишет в своём исследовании М.В. Исмаилова, -ещё одна черта, сближающая произведение с илли. В эпосе мать или сестра провожает героя, о матери он вспоминает в самые тяжелые минуты, материнская забота излечивает героя от ран. Однако в романе Ш. Арсанукаева образ матери героя дан фоном, гораздо больше он уделяет внимания обобщенной материнской фигуре, матери всех солдат, матери, которая переживает за своего сына, независимо от того, на чьей стороне он воюет. Автор показывает ситуацию со стороны матерей, которые любят своих сыновей и которые неизбежно страдают» [2: 94].
Третий мотив героико-исторических песен, реализуемый в романе Ш. Арсанукаева, -мотив братства, преданности, взаимовыручки. Герои илли всегда приходят на помощь, защищают друг друга, жертвуют собой ради других. Ризван воюет вместе с Виктором и Володей, с которыми учился и жил в общежитии. Писатель так об этом говорит в романе: Делахь а, кхолламна шен и Но нет, не сетует он
Вац леткъаш - муьлххачу вонехь На судьбу свою - в любой беде Володий, Викторий - ший а Володя и Виктор -
Цуьнца ву... Всегда с ним...
[1: 74]
Однако не суждено им было дойти до победы всем вместе: Виктор погибает, заслонив собой Ризвана, под Сталинградом не станет Володи. Идея братства, единства, интернационализма является основополагающей в решении основных вопросов современности в романе.
Четвёртый фольклорный мотив, культивируемый писателем в романе «Линии судьбы», не так распространён в илли, как героический, - это мотив любви. По этому поводу известный чеченский ученый Х.В. Туркаев справедливо отмечает: «Чеченская поэзия за время становления и развития не накопила сколько-нибудь значительных традиций любовной лирики (если не считать лирику А. Мамакаева и некоторых стихов Ш. Арсанукаева). Устная народная поэзия не располагает богатыми традициями интимных посланий мужчин женщинам, кроме немногих скупых слов, с которыми молодцы героических песен обращаются к ветру, птицам с просьбой рассказать их любимым девушкам о том, как они умирали» [3: 224].
Можно сказать, что мотив любви в романе Ш. Арсанукаева лишь пунктирно намечен автором, как в чеченском фольклоре. Писатель так определяет любовные линии, не разворачивая их сюжетно: Эльдар и Яха, Мовсар и Зарган, Ризван и Клара, Ризван и Зарган.
Наиболее важное значение в романе имеет не мотив любви, а мотив борьбы за невесту, имеющий особое значение в чеченском фольклоре. Чеченская девушка или сразу отвечала взаимностью, или убегала, дожидаясь помощи от любимого. «Борьба за женщину - борьба за продолжение рода, за будущую жизнь, и совсем не безразлично, какая женщина даст жизнь новым представителям рода. Невеста также не может выбрать слабого и недостойного. Борьба за невесту... имеет двойной смысл. Это и проявление личного выбора, интимных межличностных отношений, борьба за чувство, и одновременно, символическая борьба за землю, за право жить на родной земле и возделывать её» [2: 98].
В чеченском народном эпосе образ женщины, как говорилось выше, играет исключительно важную роль. Женщина для чеченцев - хранительница духовных и нравственных ценностей. Я. Чеснов, на основе собранных этнографических материалов утверждает: «.Чеченцы и ингуши требовательны к брачному и вообще социальному поведению женщины. Отклонения в поведении воспринимаются ими как катастрофа, нарушающая основу существования этноса, и, более того, - всего мироустройства» [4: 157]. В качестве доказательства выдвинутого тезиса учёный приводит известную чеченскую поговорку: «Портится мужчина - портится семья. Если это случилось с женщиной, то портится народ». Вполне оправданно, что к чеченской женщине предъявляются высокие требования.
Ян Чеснов в своей работе подчеркивает важность роли матери в воспитании детей: «.бытующее выражение «материнский язык» означает наличие у человека хорошего этического воспитания, полученного от матери. В то же время иногда старики, обсуждая неблаговидный поступок какого-то человека, обвиняют линию матери» [4: 154].
Добавим к этому, что в чеченских героико-исторических песнях илли всегда отводилась исключительно важная роль матери. К ней обращались всегда и дочери, и сыновья, когда хотели получить совет, узнать, правильный ли выбор сделан. Мать всегда оставалась главной морально-нравственной опорой. Примером могут служить «Илли об Альбике и Жаммирзе», «Илли о Темирко, сыне Ахи», «Илли об Автархане, сыне Дибы» и т.д.
В илли иногда говорится и о недостойном поведении женщин. Осуждается легкомысленность, корысть, нечестность. Так, в «Илли о сыне старой вдовы» юноша замечает, что любимая им девушка оказывает знаки внимания не только ему, но и тому, «.кто в походах удал, кто славы много достал» [5: 85]. Кант расценивает такое поведение девушки как упрёк себе. Мать, к которой обращается сын, осуждает девушку,
обвиняя её в недостойном поведении: «Нет, как видно она из тех, Кто любовных ищет утех, Кто, придя на аульский сход, Всем, кого ни встретит, мигнёт!» [5: 91].
Наряду с фольклорными мотивами илли в литературный контекст романа «Линии судьбы» включена чеченская предание, которое рассказывает Ризван в ответ на шутки друзей после исполнения в ГИТИСе роли Отелло из пьесы Шекспира. В предании рассказывается о юноше, который полюбил девушку, но она выбрала себе другого жениха, кровного врага юноши. Молодой человек не только отказывается от убийства кровника, но и совершает поистине героический поступок. В те далекие суровые времена существовал обычай: того, кто прибывал последним на сбор, казнили. И когда был объявлен сбор, предпоследним пришёл соперник юноши, молодой муж его любимой девушки, а последним - юноша. Он сознательно это сделал ради счастья любимой, оберегая её от страданий.
Рассказанный фольклорный сюжет придаёт всему произведению глубокий философский смысл, передаёт национальный колорит, позволяет автору глубже раскрыть характеры героев, соотнести их действия и поступки с высокими идеями.
Несомненным является то, что в романе «Линии судьбы» Ш. Арсанукаева широкое использование фольклорных традиций чеченских героико-исторических песен илли усиливает героику романа, делает образ Ризвана мужественным, сильным, достойным во все отношениях, вносит национальную специфику. Наряду с ними в произведении развиваются литературно-художественные традиции, которые нашли отражение в жанровом решении, в осмыслении темы войны и человека, в реализации лирических элементов.
Развитие аналогичных мотивов илли мы находим в романе Мусы Ахмадова «На заре, когда гаснут звёзды» (1986), в котором писатель указывает на то, что нарушение традиций, которые веками создавались предками и закрепились в непревзойденном по глубинному нравственному содержанию устном народном творчестве чеченцев, ведёт к утрате морально-нравственного потенциала общества.
Для создания единой картины эволюции чеченской прозы 80-90-х годов ХХ века следует назвать роман М. Сулаева «Горы молчат, но помнят», (1992), в котором также показано к чему приводит разрушение национальных традиций, которую нанесла власть, тем самым, возвращая нас к национальным истокам, к возрождению и сохранению традиций и обычаев чеченского народа.
Можно заключить, что в конце 80-90-х годов ХХ века чеченские писатели глубоко осмысливали и разрабатывали на материале современности тему исторической правды, воссоздавая и бережно сохраняя национальную культуру, традиции, обычаи и обряды, отраженные в народных песнях, преданиях, легендах, составляющих важнейшую и неотъемлемую часть идейно-художественного пространства произведений и определяющих их национальную специфику.
Примечания:
1. Арсанукаев Ш.А. Кхолламан сизаш. Грозный, 1987. 391 с.
2. Исмаилова М.В. Проблемы традиций и жанровые разновидности в чеченском романе 80-90-х годов: дис. ... канд. филол. наук. Майкоп, 2007.
3. Туркаев Х.В. Исторические судьбы литератур чеченцев и ингушей. Грозный: Чечено-Ингушское кн. изд-во, 1978. 348 с.
4. Чеснов Я.В. Генетические представления в менталитете чеченцев (на материале полевых этнографических материалов, собранных в Чечне и Грузии 1980-1990 годов) // Культура Чечни. История и современные проблемы. М., 2002. С. 154-163.
5. Илли. Героико-эпические песни чеченцев и ингушей. Грозный, 1979. 238 с.
References
1. Arsanukaev Sh. KxonnaMaH CH3am =Kollaman sizash. Grozny, 1987. 391 with.
2. Ismailova M.V. Problems of traditions and genre versions in the Chechen novel 80-90-O of years. Sciences. Maicop, 2007.
3. Turkaev H. Of historical destiny of the literatures chechenia and ingushea. Grozny, 1978. 348 with.
4. Chesnov B.V. Genetic representations in mentality chechen (on a material of field ethnographic materials assembled in Chechen and Georgia 1980 - of 1990) // Culture Chechen. A history and modern problems. I., 2002. 381 with.
5. Illy. Heroism-epos songs of chechens and ingush’s. Grozny, 1979. With 238.
