CC BY
58
И.В. Чертов*
Влияние Устава уголовного судопроизводства Российской империи на соотношение возможности и необходимости прекращения уголовного преследования в современном процессе**
Аннотация. В указанной статье последовательно рассматриваются институты прекращения уголовного преследования как в уголовном процессе современной России, так и на основе опыта Устава уголовного судопроизводства Российской империи. Кроме того, в тексте статьи имеется анализ тенденции развития так называемого восстановительного судопроизводства. Исходя из того, что указанное понятие находится в неразрывной связи с возможностью использования медиации в уголовном процессе, автором предпринята попытка анализа необходимости законодательного закрепления института медиации именно в уголовном процессе. В конце статьи содержиться ряд выводов, прямо вытекающих из содержания статьи. Помимо прямого практического значения выводов, автор оставляет свободным ряд векторов дальнейших исследований. Были использованы эмпирическо-теоретический метод, метод абстрагирования, метод моделирования, метод индукции, метод дедукции, метод сравнения, метод восхождения от абстрактного к конкретному, метод идеализации. Дана авторская оценка сравнительному анализу отдельных норм Устава уголовного судопроизводства и современного уголовного процесса в части механизма прекращения уголовного преследования, в частности были сделаны следующие выводы: 1. Современному законодателю необходимо учесть опыт, существовавший в Уставе уголовного судопроизводства, строгого предписания судам, следователям, дознавателям предпринимать все возможные меры по примирению сторон в тех случаях, когда это возможно. 2. Возникает необходимость в тщательном изучении проблемы возможности рассмотрения судами вопросов о прекращении уголовного дела и уголовного преследования. Кроме того, подлежит исследованию возможность введения нормы, исключающей излишне «простой» механизм возобновления производства предварительного расследования после прекращения уголовного преследования и уголовного дела.
Ключевые слова: прекращение уголовного преследования, медиация, восстановительное судопроизводство, Устав уголовного судопроизводства, судебный следователь, примирение сторон, окончание уголовного преследования, судебно-правовая реформа, примирительный акт, возможность и необходимость.
Уголовно-процессуальный закон России содержит императивную норму, обязывающую ряд субъектов государственной власти (следователя, прокурора и т.д.) осуществлять обязательное уголовное преследование при выявлении признаков преступления, в том числе в некоторых случаях и по делам частного и частно-публичного обвинения (ст. 21 УПК РФ). В то же время нельзя говорить о бесспорной императивности со стороны государства при прекращении уголовного судопроизводства, в том числе на стадии возбуждения уголовного дела, а если точнее — при принятии должностным лицом решения о возбуждении или об отказе в возбуждении уголовного дела.
Устав уголовного судопроизводства Российской империи (далее — УУС) содержал норму
(гл. 4, ст. 120): «В делах, которые могут быть прекращаемы примирением сторон, мировой судья обязан склонять их к миру и только в случае неуспеха в том приступать к постановлению приговора в пределах предоставленной ему власти»1. То же положение содержится и в ст. 165 УУС: «В делах, которые могут быть прекращены примирением, председатель съезда старается примирить обвинителя с обвиняемым».
Современный уголовный процесс утратил государственную обязанность по примирению сторон. Полагаем, что в случае наделения дознавателя, следователя, судьи именно обязанностью
1 Здесь и далее УУС цит. по: URL: http://www.gumer.info/ bibliotek_Buks/History/Article/ust_ugprav.php
© Чертов А.В., 2014
* Чертов Иван Валерьевич — адъюнкт кафедры уголовного процесса Волгоградской академии МВД России. [[email protected]]
400089, Россия, г. Волгоград, ул. Историческая, д. 130.
** Материалы международной научно-практической конференции «Уголовное судопроизводство: история и современность», посвященной 150-летию Устава уголовного судопроизводства Российской империи.
И.В. Чертов
по изысканию возможностей, направленных на примирение сторон, может возникнуть тенденция к увеличению количества примирений. Это, в свою очередь, позитивно отразится на оценке населением к справедливости при разрешении вопросов на предварительном расследовании и в судебных стадиях и будет способствовать скорейшему правосудию и восстановлению прав лица, пострадавшего от преступления.
Как мы полагаем, следует учесть в современной практике и ст. 277 УУС: «Производство следствия может быть прекращено только судом. Когда судебный следователь не найдет оснований продолжать следствие, то, приостановив производство, испрашивает на прекращение дела разрешение суда через прокурора».
Как уже говорилось выше, прекращение уголовного дела является одной из форм окончания предварительного расследования. В случае вынесения обвинительного акта или обвинительного заключения, суд принимает по нему решение в виде приговора. Логичным видится и возможность принятия решения судом и при прекращении уголовного дела. Полагаем, что такое судебное решение будет соответствовать требованиям законности, справедливости и обоснованности. Однако данный порядок увеличит нагрузку на судебные органы. Но вновь обратимся к УУС, в частности к ст. 528: «По заключению прокурора о прекращении дела окружной суд рассматривает следствие лишь в отношении тех лиц, которые привлечены к ответственности. При несогласии суда с мнением прокурора вопрос о прекращении дела представляется на разрешение палаты». Из текста ст. 528 видно, что объем рассмотрения судом ограничивается лишь изучением тех доказательств, которые прямо влияют на решение вопроса о прекращении уголовного преследования. Данное положение УУС позволит существенно сократить время судебного разбирательства без потери качества принятого решения.
Здесь следует вспомнить сентенции, предложенные И.Я. Фойницким: «Прекращение преследования отличается от окончания дела судебным приговором. Приговор постановляется в судебном заседании после рассмотрения дела по существу; он есть ответ на вопрос о виновности или невиновности подсудимого. Прекращение же преследования определяется до судебного следствия, в заседании распорядительном или камерой предания суду. Оно хотя и основывается на оценке существа дела, но разрешает вопрос лишь о вероятности вины или невиновности обвиняемого. Потому же определениям о прекращении преследования не предоставляется законом того значения auctoritas rei judicatae, которое усвоено судебным решениям; они не пользуются той же степенью неизменности, непоколебимости, и потому порядок возобновления преследования пре-
кращенного отличается от возобновления уголовного дела, по которому состоялся судебный приговор»2. Из данного высказывания видно, что порядок принятия решения судом в виде приговора отличается от принятия судом решения о прекращении уголовного дела, однако, если обратится к современному уголовному процессу, различие не существенно.
Прекращение уголовного преследования является одной из форм окончания предварительного расследования. Юридический механизм прекращения уголовного преследования достаточно сложен и многогранен, процесс его исследования продолжается и рождает все новые и новые научные и практические вопросы. Безусловно, рамки статьи не позволяют «вскрыть» и разрешить проблему, однако мы попытаемся заострить внимание на таком аспекте, как соотношение понятий «возможность» и «необходимость» при прекращении уголовного судопроизводства.
Остановимся на понятии «необходимость». Мы полагаем, что не будет большой семантической ошибкой, в данном конкретном исследовании, соотнести термины «необходимость» и «обязательность». Уголовно-процессуальный закон начинает главу «Основания отказа в возбуждении уголовного дела, прекращения уголовного дела, уголовного преследования» (гл. 4) с прямой обязанности, без указания круга субъектов — исполнителей: «Уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное уголовное дело подлежит прекращению по следующим основаниям».
В начале статьи мы упомянули об обязательном начале уголовного судопроизводства. Оставаясь в четких рамках требований УПК РФ, можно приравнять функции правовых механизмов: обязанность возбуждения уголовного преследования = обязанность отказа в возбуждении уголовного преследования. Других модуляций закон не позволяет.
Однако наука уголовного процесса опровергает однозначность вышеназванного равенства и ставит под сомнение императивность указания государства. Например, М.А. Чельцов-Бебутов говорит о существовании «принципа целесообразности»3. В свою очередь, Д.Е. Панкратов, опираясь на сравнительное исследование зарубежного и отечественного уголовного процесса относительно указанного принципа, отметил, что «при действии этого принципа органу, уполномоченному на возбуждение преследования, предоставляется в каждом отдельном случае решить, находит ли он удобным, уместным и целесообразным возбудить уголовное пре-
2 Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб.: Альфа, 1996. Т. 2. С. 182.
3 Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального
права. СПб.: Равена: Альфа, 1995. С. 480.
следование или полагает более удобным от него воздержаться. Принцип целесообразности не менее "законен", чем принцип законности, так как при системе целесообразности компетентное лицо просто имеет право по своему усмотрению оценивать наличие или отсутствие публичного интереса в возбуждении уголовного преследования, действуя при этом в рамках полномочий, предоставленных ему законом (то есть отнюдь не произвольно). Кроме того, принцип законности уголовного преследования как частный принцип построения одной из стадий уголовного судопроизводства имеет в данном контексте мало общего с общеправовым принципом законности, который понимается как "неуклонное соблюдение и исполнение предписаний Конституции РФ, законов и соответствующих им иных нормативных актов всеми государственными и негосударственными учреждениями и организациями, должностными лицами, гражданами"»4.
Мы позволим себе согласиться с указанным мнением. В подтверждение этого мы приведем практически значимое высказывание, часто появляющееся в средствах массовой информации: «дело имеет большой общественный резонанс». Полагаю, ни для кого не секрет, что данная формулировка (кстати, прижившаяся и в правоохранительных органах) имеет серьезное влияние на целесообразность, а в некоторых случаях и законность принятия решения о возбуждении или отказе в возбуждении уголовного дела. Соответственно, если есть хоть одна возможность избежать императивности государственной воли, то сразу появляется возможность появления принципа целесообразности.
Интересен в этом отношении взгляд со стороны УУС, в частности ст. 24: «Обвиняемый, о котором дело было прекращено в установленном порядке, но без постановления судебного приговора, может быть привлечен к ответственности по особому о том определению суда, когда прежде истечения срока давности будут обнаружены к его изобличению новые обстоятельства». Принимая во внимание современный уголовный процесс, когда возобновление прекращенного дела возможно по решению самого следователя или дознавателя, полагаем, что, к сожалению, современная процессуальная норма проигрывает УУС в части соответствия духу закона и логике уголовно-процессуального акта. Кроме того, данное положение следует учесть и в рамках тенденции усиления судебной власти в Российской Федерации.
Итак, мы видим, что понятие «обязательности» не является столь необходимым в уголовном процессе применительно как к возбуждению, так и к отказу в возбуждении уголовного дела.
Отсутствие необходимости, обязательности перерастает в появление «возможности» при прекращении уголовного преследования.
УПК РФ на сегодняшний день предлагает возможность субъектам уголовного преследования прекратить его в отдельных случаях. Содержание норм закона, регламентирующих данные случаи, известно и не нуждается в дополнительном повторении. Отметим лишь то, что все эти случаи следует отнести к частным случаям, то есть не характерным для стандартного течения уголовного процесса.
В юридической литературе в настоящее время уделяется большое внимание расширению диспо-зитивных начал в уголовном процессе, и в частности, применению медиативных приемов. Подчеркнем в связи с этим, что медиативные приемы могут инициироваться как самим потерпевшим, так и лицом, совершившим преступление, по согласованию с лицом или органом, в производстве которого находится дело. Медиация — это процесс по урегулированию определенного спора или правового конфликта с целью применения примирительных процедур исключительно без вмешательства соответствующих правоохранительных органов. Эту примиренческую миссию должно организовывать и проводить специально подготовленное для этого лицо — медиатор. Медиатором может выступать независимое лицо, профессионально подготовленное для выполнения этих действий5.
В целом, функции медиатора сейчас распределены между следователем, адвокатом, судом и в некоторой степени между потерпевшим и подозреваемым/обвиняемым.
В сущности, получается ситуация, когда отвечают все и не отвечает никто. Отсутствие четкого законодательного императива, как в рассмотренных выше статьях УУС, может привести к правовому хаосу в таком сложном и неоднозначном институте как медиация при прекращении уголовного преследования.
Нам не импонирует мнение некоторых авторов, вставших на путь отказа от формализации медиации в уголовном процессе.
В частности И.Г. Смирнова высказала такую точку зрения: «отказ от придания медиации уголовно-процессуального характера представляется нам наиболее оптимальным и обоснованным на данный момент»6.
Ее вывод опирается на мнение профессора Гамбургского университета К. Сесар: «если восстановительная юстиция все же будет учреждена, ее не следует включать в систему уголовной юсти-
4 Панкратов Д.Е. Начальные стадии уголовного судопроизводства зарубежных стран и российский уголовный процесс // Вестник Томского государственного университета, 2008. № 317. С. 146.
5 См.: Смолькова И.В., Пахолкин Н.С. Понятие восстановительного правосудия в уголовном судопроизводстве // Известия иркутской государственной экономической академии. 2012. № 3. С. С. 133.
6 Смирнова И.Г. Медиация: Тернистый путь в уголовном
судопроизводстве // Вестник Томского государственного университета. 2011. № 350. С. 133.
И.В. Чертов
ции. Опасность заключается в том, что инструментарий восстановительной юстиции не будет применяться или будет применяться главным образом в декоративных целях; либо же механизмы восстановительной юстиции будут превращены в карательные (что произошло со многими процедурами общественной службы). Лучшим выходом, несомненно, является учреждение автономной системы восстановительной юстиции»7.
Полагаем, что данная позиция на сегодняшний момент спорная. В качестве обоснования следует учесть, что в настоящее время уголовный процесс жестко формализован. Без соблюдения процедуры достичь конечного результата, имеющего статус юридического факта, невозможно. Дополнительный довод, который следует привести для опровержения вышеприведенных мнений — это наличие принципа состязательности сторон. Процедура медиации затрагивает интересы как стороны защиты, так и стороны обвинения и требует законодательного закрепления объема прав и обязанностей. В свою очередь, суд, выступая независимым арбитром, должен быть наделен обязанностями по проверке акта медиации. Более того, полагаем необходимым предусмотреть возможность привлечения к ответственности медиатора в случае установления судом его преднамеренных или непрофессиональных действий, результатом которых явилось серьезное ущемление прав одной из сторон.
Данная ответственность поможет сохранить коэффициент полезного действия механизма медиации и избежать участия в нем неподготовленных псевдоспециалистов.
Подобная точка зрения родилась достаточно давно. Например, И.Л. Петрухин высказывался следующим образом: «В следственных органах и судах должны существовать списки лиц, которым могут быть поручены посреднические переговоры между обвиняемым (подозреваемым) и потерпевшим. Из такого списка методом случайной выборки следует определить человека, выступающего посредником в конкретном деле. Посредником может стать психолог, педагог, другой подходящий для этой миссии человек, коммуникабельный и умеющий расположить к себе спорящие стороны, вызвать доверие, симпатию, уважение. Проблемным в данном случае является вопрос об оплате деятельности посредника, поскольку он становится ключевым для определения категории лиц, способных выступить в роли посредника... Выяснив предварительные намерения сторон, посредник обдумывает тактику ведения переговоров со сторонами, планирует возможные встречи как с обвиняемым и потерпевшим, так и с их родственниками для выяснения необходимой информации. Смоделировав
процесс ведения переговоров, посредник приступает к проведению второго этапа примирительного производства. В ходе примирительного производства могут устраняться ранее возникшие сомнения и возникать новые вопросы. Участники примирительного производства не ограничиваются во времени обсуждения конфликтных моментов (за исключением общего периода времени, отведенного на осуществление примирительного производства), они имеют право на постоянное высказывание собственного мнения. Однако посредник обязан пресекать отклонения от существа дела, оскорбления в адрес другой стороны, вторжение в интимные стороны ее жизни. На третьем этапе посреднику следует уделить особое внимание точности отражения достигнутых договоренностей при составлении примирительного соглашения»8.
Приведенная цитата указывает еще на один признак, согласно которому необходимо участие профессионального медиатора. Этот признак мы назовем «процесс в процессе». Медиатор как полноправный участник уголовного процесса должен быть наделен правами и обязанностями по осуществлению примирительного производства, конечным итогом которого будет являться примирительный акт. В содержании обвинительного акта должны найти свое отображение ход примирительного производства и установленные обстоятельства, имеющие значение для примирения.
Медиация как возможность прекращения уголовного преследования начинает активную фазу становления в уголовном процессе России.
В настоящее время начинает свою работу Центр «Судебно-правовая реформа». Деятельность указанного Центра не только вывела на новый уровень восстановительное правосудие в нашей стране, но и в какой-то мере дала жизнь процедуре примирения сторон с участием посредника. Так, в нескольких городах ведется проект «Партнерство за формирование восстановительной юстиции в России», одна из целей которого — создание условий проведения программ примирения жертвы и правонарушителя. Конечно, в большей степени данный и иные подобные проекты Центра направлены на работу с несовершеннолетними, но положительный опыт может повлиять на переход примирения сторон с участием профессионального посредника в России на новый этап своего развития, то есть законодательное закрепление процедуры в рамках уголовного процесса9.
В заключение настоящей статьи хочется сделать следующие выводы:
7 Сесар К. Карательное отношение общества: реальность и миф // Известия вузов. Правоведение. 1998. № 4. С. 162-171.
8 Петрухин И.Л. Восстановительные процедуры: процессуальные аспекты // Восстановительное правосудие / под ред. И.Л. Петрухина М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 2003. С. 82-86.
9 См.: Русман Г.С. Развитие медиации в уголовном судопроизводстве // Вестник Южно-уральского государственного университета. Серия: Право. 2012. № 20 (279). С. 67.
Уголовно-процессуальный институт прекращения уголовного судопроизводства находится на этапе развития и непрерывного процесса совершенствования.
Современному законодателю необходимо учесть опыт УУС о строгом предписании судам, следователям, дознавателям предпринимать все возможные меры по примирению сторон в тех случаях, когда это возможно.
Существует как «возможность», так и «необходимость» возникновения ситуации прекращения уголовного судопроизводства посредством прекращения уголовного преследования.
Возникает необходимость в тщательном изучении возможности рассмотрения судами вопро-
сов о прекращении уголовного дела и уголовного преследования. Кроме того, подлежит исследованию возможность введения нормы, исключающей излишне «простой» механизм возобновления производства предварительного расследования после прекращения уголовного преследования и прекращения уголовного дела.
Возможность прекращения уголовного преследования может и должна проходить с участием медиатора с законодательным закреплением его прав и обязанностей.
Необходима тщательная апробация института медиации в уголовном судопроизводстве с привлечением научных сообществ и общественных организаций.
Библиография:
1. Панкратов Д.Е. Начальные стадии уголовного судопроизводства зарубежных стран и российский уголовный процесс // Вестник Томского государственного университета, 2008 . № 317. С. 144—146.
2. Петрухин И.Л. Восстановительные процедуры: процессуальные аспекты // Восстановительное правосудие / под ред. И.Л. Петрухина М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 2003. С. 82—86.
3. Русман Г.С. Развитие медиации в уголовном судопроизводстве // Вестник Южно-уральского государственного университета. Серия: Право. 2012. № 20 (279). С. 66—69.
4. Сесар К. Карательное отношение общества: реальность и миф // Известия вузов. Правоведение. 1998. № 4. С. 162-171.
5. Смирнова И.Г. Медиация: Тернистый путь в уголовном судопроизводстве // Вестник Томского государственного университета.2011. № 350. С. 132-136.
6. Смолькова И.В., Пахолкин Н.С. Понятие восстановительного правосудия в уголовном судопроизводстве // Известия иркутской государственной экономической академии. 2012. № 3. С. 131-135.
7. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб.: Альфа, 1996. Т. 2. 606 с.
8. Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб.: Равена: Альфа, 1995. 846 с.
References (transliteration):
1. Pankratov D.E. Nachal'nye stadii ugolovnogo sudoproizvodstva zarubezhnykh stran i rossiiskii ugolovnyi protsess // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2008. № 317. S. 144-146.
2. Petrukhin I.L. Vosstanovitel'nye protsedury: protsessual'nye aspekty // Vosstanovitel'noe pravosudie / pod red. I.L. Pe-trukhina M.: MOO Zentr «Sudebno-pravovaja reforma», 2003. S. 82-86.
3. Rusman G.S. Razvitie mediatsii v ugolovnom sudoproizvodstve // Vestnik Yuzhno-ural'skogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Pravo. 2012. № 20 (279). S. 66-69.
4. Sesar K. Karatel'noe otnoshenie obshchestva: real'nost' i mif // Izvestiya vuzov. Pravovedenie. 1998. № 4. S. 162-171.
5. Smirnova I.G. Mediatsiya: Ternistyi put' v ugolovnom sudoproizvodstve // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2011. № 350. S. 132-136.
6. Smol'kova I.V., Pakholkin N.S. Ponyatie vosstanovitel'nogo pravosudiya v ugolovnom sudoproizvodstve // Izvestiya irkutskoi gosudarstvennoi ekonomicheskoi akademii.2012. № 3. S. 131-135.
7. Foinitskii I.Ya. Kurs ugolovnogo sudoproizvodstva. SPb.: Alfa, 1996. T. 2. 606 s.
8. Chel'tsov-Bebutov M.A. Kurs ugolovno-protsessual'nogo prava. SPb.: Ravena: Al'fa, 1995. 846 s.
Материал поступил в редакцию 1 марта 2014 г.
