CC BY
44
УДК 37.017.925
ВЛИЯНИЕ ТРУДОВ КЛИМЕНТА АЛЕКСАНДРИЙСКОГО НА ТРАДИЦИИ РУССКОЙ НАРОДНОЙ
ПЕДАГОГИКИ
О.Ю.Тимонина
INFLUENCE OF CLEMENT OF ALEXANDRIA' S WORKS ON THE TRADITIONS OF RUSSIAN FOLK
EDUCATION
O.Yu.Timonina
Институт непрерывного педагогического образования НовГУ, [email protected]
Показан воспитательный потенциал письменного наследия одного из христианских мыслителей II в. н.э. Климента Александрийского. Раскрывается влияние его творчества на становление русской народной педагогики и народного искусства. Продемонстрирована связь основных положений педагогики Климента Александрийского и многовековых народных педагогических традиций в использовании украшенных предметов интерьера, быта и народной одежды как важных составляющих воспитательной среды Древней Руси, а также некоторых фольклорных жанров как средства воспитания подрастающих поколений. Рассмотрены нерешенные до сих пор научные противоречия между реконструкцией и адаптацией в новых российских условиях идей и опыта народной педагогики, приводятся новые сведения о раннем периоде ее становления и ее христианских истоках.
Ключевые слова: духовность, духовно-нравственное воспитание, воспитательная среда, народное искусство, история педагогики России, нравственность, русская народная педагогика, Климент Александрийский
The article addresses educational potential of the written heritage by Clement of Alexandria, the Christian theologian of the II century AD. Influence of his works on the formation of the Russian folk education and folk art is shown. Connections between Clement's conceptual issues and old folk educational traditions of home decor and folk clothing as important components of the educational environment of Ancient Russia, as well as some folklore genres as a means of educating younger generations are shown. Unsolved until now scientific controversies between reconstruction and adaptation to the new conditions of Russian ideas and experience of the folk art are studied. New data on the early period of its formation and its Christian origin is presented.
Keywords: spirituality, spiritual and moral education, educational environment, folk art, history of education in Russia, morality, Russian folk education, Clement of Alexandria
«Педагогика» — греческое слово, означающее в первые века нашей эры детоводительство ко Христу как Учителю народов. Оно вошло в живой великорусский язык вместе с другими византийскими понятиями. Согласно изустному народному преданию, определяющему национальное самосознание русского народа, произошло это во времена огласительной проповеди святого апостола Андрея. Так как мы исследуем свойства исторической народной памяти и феномен русской народной педагогики, то мы не будем вдаваться в историографические споры об истинности этого предания и рассматривать весь свод свидетельств о жизни и деятельности апостола Андрея среди словенских племен.
Для нас особый интерес представляет свидетельство иерусалимского иеромонаха Епифания, автора жития Апостола Андрея (нач. IX в.) [1]. Этот исследователь прошел по следам апостола Андрея все побережье Черного моря и везде, от Синопа до Феодосии и Херсонеса, собирал устное народное слово — местные сказания о педагогической миссии первозванного апостола Андрея среди языческих народов. Епифаний засвидетельствовал следы широкого почитания в русском народе апостола Андрея, бережно хранимые местными жителями, описал поставленные в честь апостола Андрея древние храмы, кресты, иконы. Можно сказать, что Епифаний выступил в ро-
ли первого этнографа, который занимался исследованием изначальных христианских истоков русской народной педагогики. Сведения о проповеди святого апостола Андрея на Черноморском побережье есть и в летописном своде «Повесть временных лет» (XII век) [2].
В первом веке по Рождестве Христовом был еще один проповедник, от которого славянские народы почерпнули свои христианские педагогические воззрения. Апостол Павел (I в.), проповедуя веру Христову в Иллирии, также обращался к славянским племенам. А затем святой апостол от семидесяти Андроник (I в.), родственник и ученик Апостола Павла, был поставлен епископом в Паннонию, где также обитали славянские племена. Предание об апостольских трудах святого Павла и святого Андроника на Руси сохранялись в народной памяти многие века и вошли в современные учебники истории Русской Церкви.
Именно в это время, время апостолов от семидесяти, жил и трудился Тит Флавий Климент Александрийский, священник, родившийся около 150 г., греческий Учитель Церкви. Родился он в языческой семье, вероятно, в Афинах. О времени и обстоятельствах его обращения ничего неизвестно. Климент много путешествовал (побывал в Италии, Сирии и Палестине). В Египте он познакомился с Пантеном,
руководителем Александрийской катехизической школы, в задачи которой входила подготовка проповедников среди языческих народов. Любопытно, что когда Пантен отправился миссионером в Индию, Климент стал его преемником. Случилось это около 200 г. от Р.Х. То есть, по сути, обращение в веру индоевропейских народов осуществлялось на очень высоком уровне — посредством учителей Александрийского огласительного училища. Вслед за Климентом, Александрийское училище возглавил Ориген, которому приписывают первое свидетельство о проповеди апостола Андрея в Скифии (на территории Руси). Любопытно, что народы индоевропейской семьи по сей день имеют единую систему прообразова-тельных знаков и символов народного искусства, но толкуют их теперь по-разному — в силу своих духовных верований. Из трудов Климента Александрийского до наших дней сохранилась удивительная по своей педагогической цельности трилогия «Увещание к эллинам», «Педагог», «Строматы» — опыт апологии христианства, обращенной к образованным язычникам. Неслучайно современную Антологию педагогической мысли христианского Средневековья (период в истории педагогики, ознаменованный крушением Западной Римской империи в 476 году и длящийся вплоть до XV в.) начинают, как правило, труды Тита Флавия Климента Александрийского.
Прямая связь с русской народной педагогикой усматривается уже в одном последнем названии его педагогического произведения «Строматы». Слово это переводится как «Лоскутные ковры». Удивительный по силе художественный образ. В нем автор показывает, что собрал пригодные, не ветхие еще лоскутки фольклорной мудрости и добродетели различных известных ему народов земли, среди которых довелось ему путешествовать, и подбил их на единое четырехугольное основание сотканной Самим Богом Премудрости.
Судя по всему, именно этим и объясняется обрядовое использование в русской крестьянской народной педагогике лоскутного шитья. Во-первых, по сей день в старообрядческой среде принято совершать молитву на лоскутных коврах, которые хранят под иконами, молитву дети усваивали с первых лет своей жизни. Во-вторых, этнографы зафиксировали существующий древний обычай пеленать младенцев поверх белых покровов длинными прямоугольными многоцветными лоскутными лентами, подбитыми на красное льняное полотно, а под головку класть жесткий, шитый с наружной стороны золотом, жемчугом и даже драгоценными камнями подголовник. В трудах Климента Александрийского дается разъяснение этому обычаю и особому почитанию новокрещаемых младенцев: «Называет нас Педагог и Учитель "младенцами", потому что они расположеннее к спасению, чем мудрецы этого мира, которые, вообразив себя мудрецами, обезумели (Рим. 1, 22). ...что скрыто от мудрых и разумных этого мира, открыто младенцам... И младенец этот как вскормленник Божий чист от беспутств и злодеяний» и далее автор восклицает, воспевая крещенное дитя: «Оно рождено Господом среди телесных скорбей; сам Он обвил его пе-
ленами, оросил Своей драгоценной кровью О, рождение святое! О, пелены священные!» Вещицы эти (и лоскутные пелены, и шитые золотом и жемчугом подголовники), указывают на принадлежность ребенка новому народу, посвятившему себя Богу. Дается и подробное разъяснение наличию золотых нитей в подголовнике новорожденных младенцев: «Особенно золотом означается тот же неизменяемый бессмертный Логос, ибо золото действию ржавчины не поддается. Оттого золото же поднесли Ему в качестве символа вечного Его царства и волхвы» [3].
На подголовниках, хранящихся в русских этнографических музеях, золотным шитьем, бисером и жемчугом изображаются, как правило, Древо Премудрости и добродетели, Древо Жизни с птицами или орел как знак чистого богословия [4]. Лоскутные коврики собраны из узорчатых тканей и также несут в себе древнюю прообразовательную христианскую символику числовых соотношений.
Интересно, что и само таинство зачатия младенца отцом и матерью совершалось на Руси за лоскутным пологом, и кровати супругов в первую брачную ночь крыты были лоскутным ковром. И этому обычаю тоже есть объяснение. Климент Александрийский уточняет, что один Отец у вселенной, один и Логос у вселенной, един и Дух Святой вездесущий; едина и мать — Церковь, она есть вместе и мать, и дева; чиста она и свята как дева, любовь ей свойственна материнская, зовет она чад своих к себе и питает их молоком священным (вечно юным Логосом). Автор призывает придерживаться этих высоких идеалов любви и верности.
То же самое видим и в живом великорусском языке. Слово «мать» применяется в нем в равной степени к кровной матери, и к крестной, и к родной земле, что тоже имеет библейские корни (в Новом Завете Хлеб Небесный — Господь, а в текстах молитв Пресвятая Богородица именуется Землей непаханной). И Церковь Христова также именуется в фольклорных текстах не иначе, как Матушка Церковь, а среди символов русского народного искусства до наших дней бытует антропоморфный знак, именуемый Дева-Мать (это современное народное название знака), который иные этнографы толкуют как знак богини земли, иные как таинственную мокошь. В этих высказываниях Климента — начала русской семейной народной педагогики, педагогики Любви, с ее почтительным отношением к отцу и матери и христианской любовью к зачатому младенцу.
Как типичный представитель Александрийской школы, Климент Александрийский не ограничивался разъяснением библейских антропоморфизмов, а настаивал на отыскании в прообразах священных книг и притчах Господа иносказательного смысла и учил применять этот смысл в обращении языческих народов и в воспитании детей. С этой целью он даже прибегал к пифагорейской числовой символике, сопоставлял ее с символикой чисел библейских книг, рассматривал подходы построения и прочтения символического культового и религиозного искусства народов Египта и других древних стран, которое изучил во времена своего путешествия. При этом Климент
Александрийский доказывал, что толкование Библии требует как чистоты Духа, так и просвещенного разума, усвоившего философию, диалектику и естественные науки. «Смысл многих пророческих и учительных книг Духом, в них действовавшим, — пишет он, — выражен прикровенно, потому что не у всех слух одинаково развит для понимания смысла тех речений. Истолкование таких мест Писания без помощи светских наук невозможно» [5]. Это объясняет заложенное в народной педагогике ценностное отношение к учению и наукам, выразившееся в широко известных пословицах и поговорках, которые использует и современная школа, далекая от проблем воцер-ковления.
В «Строматах», в книге четвертой, Климент говорит об отношении совершенного человека к вещам этого мира, и в этом описании даже неискушенный исследователь обнаружит сходство с простым русским крестьянским бытом. В пятой книге подробнейшим образом разбирает вопросы символизма в рисунках египтян и пифагорейского символизма, рассуждает о символизме различных языческих народов, а также эллинов. И все это в сравнении с символизмом христиан, чтобы язычник сам мог сделать выводы и совершить нравственный выбор.
Климент подчеркивает, что иносказание, символ, загадка, притча, метафора, пословица или поговорка; знамение-символ, изображенный на дереве, металле, керамике или ином другом материале, по мере воцерковления в этой педагогической системе занимают свое достойное место и не спеша, постепенно раскрывают свой смысл перед сопричастником Христовых Тайн. Разгадывание этого иносказания на основе глубокого знания библейских текстов и устного церковного предания возводит, детоводительствуя, человеческие души до самостоятельного понимания изложенных в Библии сложнейших философско-богословских идей и истин и до нравственного осмысления языческого прошлого своего народа. Нетрудно заметить, что все эти приемы воспитания можно найти и в русской народной педагогике и в русском фольклоре. Эти искусные и занимательные методы знакомят ребенка с языческим духовным опытом словенского этноса, ничего не скрывая, не умалчивая из его прошлого, но знакомят с ним с позиций христианина — являя нравственную оценку прошлого и настоящего. Знамения христианского народного искусства еще и пророчествуют о будущем, о конце времен, о будущей окончательной победе Добра над злом и торжестве Православия. Выражая эту пасхальную победоносную радость и в устном слове и в буйстве красок, насыщенности цветов, радостном сочетании звуков, танцевальных движениях и в музыкальных ритмах, передавая чувства то неудержимого веселья, то тихой радости или светлой печали, произведения народного творчества порождают ощущение жизнерадостности, вечного праздника. Шедевры мастеров монастырских промыслов и крестьянских народных ремесел через прообразова-тельный язык символов несут в себе единый ценно -стно-значимый и строго определенный смысл, особое христианское мировоззрение. Истолкованию этого
иносказательного языка русского фольклора и прикладного искусства средних веков служат не только произведения Климента Александрийского, но и книги Дионисия Ареопагита, учителей Церкви святителя Иоанна Златоуста, Василия Великого, Кирилла Александрийского, Епифания Кипрского и других, знаменитые «Физиологи», «Бестиарии», книги вроде «Толковой Палеи». Все эти книги были любимы народом, имели широкое хождение в средние века во всех слоях общества и должны занять достойное место и новое осмысление в антологии педагогической мысли.
Более того, нетрудно заметить, что народное искусство и русский фольклор, в первую очередь паремии, заключает в себе типологический или прооб-разовательный метод толкования Библейских текстов, используемый в Евангелии и у апостола Павла (Гал. 4: 22-23). Согласно летописным сводам, как мы указывали в самом начале, он был одним из просветителей словен, когда они еще были единым народом. Прикладное народное ремесло, которое из-за сложности символического языка в силу богоугодной простоты материалов менее искусства изустного слова оказалось подвержено влиянию различных ересей и исторических катаклизмов, а потому сохранилось среди разорительных набегов иноплеменных. Оно также является свидетельством того, что именно этот метод православной экзегезы и христианской педагогики использовался при оглашении языческих племен, населявших территорию древней Руси.
Таким образом, у первых проповедников Евангелия стояла сложная задача — объединить разрозненные роды и племена в единый народ, именующий себя христиане (крестьяне), изменив всю их систему воззрений на мир, насадить новые ценностные отношения и смыслы, изменить нравы, поменять весь их образ жизни и привычки, подвести к новым педагогическим идеалам, где Идеал вел бы к полному совершенству. При этом цель была — воспитать в народах добровольную потребность сохранения вероучения из века в век до конца времен так, чтобы христианская педагогика стала достоянием всенародным, а апостольское служение продолжалось из поколения в поколение в Духе и Истине. Для этих целей в Александрии была выстроена универсальная модель духовно-нравственного воспитания и обучения. Эта модель позволяла создавать на ее основе устойчивые системы духовно-нравственного воспитания с конкретным содержанием для различных языческих народов. С этой целью проповедниками тщательно изучались язык, этнопсихологические характеристики родов и племен, их обычаи и традиции, символический язык дохристианского искусства, бытующие пантеистические верования и способы их передачи от поколения к поколению. Система предполагала бережное сохранение и уважительное отношение к этому культурному и историческому дохристианскому наследию, но с его христианским переосмыслением. Модель выстроена с учетом возможных гонений на веру так, чтобы по мере необходимости вероучение можно было скрывать от непосвященных. Еще одной ее уникальной особенностью было то, что она может использоваться в равной степени для воспитания и
обучения детей и взрослых и при этом не требует сложной материальной базы. В истории человечества такая проблема решалась впервые и была с успехом решена.
1. Макарий (Булгаков), Митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 19941996 [Электр. ресурс] // Седмица.ру — Библиотека-Церковно-научный центр «Православная энциклопедия». URL: http://www.sedmitza.ru/lib/text/435735/ (дата обращения: 29.12.2016).
2. Повесть временных лет. Библиотека Древней Руси [Электр. ресурс] // Электронные публикации Института русской литературы (Пушкинского дома) РАН. URL: http://lib2.pushkinskijdom.ru/tabid-4869 (дата обращения: 29.12.2016).
3. Пресвитер Климент Александрийский. Педагог [Электр, ресурс] // Азбука веры. Православная библиотека. URL: http://azbyka.ru/otechnik/Kliment_Aleksandrijskij/pedagog (дата обращения: 29.12.2016).
4. Голейзовский Н.К. Семантика новгородского тератологического орнамента // Древний Новгород. История, искусство, археология. Новые исследования. М., 1983. С. 197-247.
5. Пресвитер Климент Александрийский Строматы 1.9 [Электр. ресурс] // Азбука веры Православная библиоте-
ка. URL: http://azbyka.ru/otechnik/Kliment_Aleksandrijskij/ stromaty/ (дата обращения: 29.12.2016).
References
1. Makariy (Bulgakov), Mitropolit Moskovskiy i Kolomenskiy. Istoriya Russkoy Tserkvi. Moscow, 1994-1996 [Macarius Bulgacov, Metropolitan of Moscow and Kolomna. The history of the Russian Church]. Sedmitsa.ru — Biblioteka-Tserkovno-nauchnyy tsentr "Pravoslavnaya entsiklopediya". Available at: http://www.sedmitza.ru/lib/text/435735/ (accessed: 29.12.2016).
2. Povest' vremennykh let. Biblioteka Drevney Rusi [The Tale of Bygone Years]. Elektronnye publikatsii Instituta russkoy literatury (Pushkinskogo doma) RAN. Available at: http://lib2.pushkinskijdom.ru/tabid-4869 (accessed: 29.12.2016).
3. Presviter Kliment Aleksandriyskiy. Pedagog [The Pedagog]. Azbuka very. Pravoslavnaya biblioteka. Available at: http://azbyka.ru/otechnik/Kliment_Aleksandrijskij/pedagog (accessed: 29.12.2016).
4. Goleyzovskiy N.K. Semantika novgorodskogo teratologicheskogo ornamenta [The Semantics of Novgorod Teratological Ornament]. Drevniy Novgorod. Istoriya, iskusstvo, arkheologiya. Novye issledovaniya. Moscow, 1983, pp. 197-247.
5. Presviter Kliment Aleksandriyskiy Stromaty 1.9 [Stromata]. Azbuka very Pravoslavnaya biblioteka. Available at: http://azbyka.ru/otechnik/Kliment_Aleksandrijskij/stromaty/ (accessed: 29.12.2016).
