CC BY
274
ВЛИЯНИЕ ТОЛЕРАНТНОСТИ ■
В РЕЛИГИОЗНОИ СФЕРЕ
НА ПОЛИТИЧЕСКУЮ
СТАБИЛЬНОСТЬ
(на примере
Казахстана и России)
Ирина ЦЕПКОВА
доктор политических наук, доцент кафедры «Социально-гуманитарные дисциплины» Казахской академии транспорта и коммуникаций им. М. Тынышпаева (Алматы, Казахстан)
Введение
Религиозная толерантность, толерантное/нетолерантное поведение в религиозной сфере — не только в высшей степени деликатная проблема, но и очень сложный, комплексный феномен с плохо определенными границами. Он охватывает как нравственное и религиозное сознание, плохо поддающееся внешней регламентации, так и поведение, в том числе и регулируемое законом; субъекты такого сознания и поведения принадлежат самым разным социальным уровням: это и индивид (которого в данном случае можно рассматривать как микроуровень), и конфессиональные группы в обществе (макроуровень), и государство (мегауровень).
При такой сложной структурированности субъектов религиозной толерантно-сти/нетолерантности политика в религиозной сфере должна учитывать также различие между «внешним» (светским) и «внутренним» (внутриконфессиональным) пониманием религиозной толерантности. Ведь каждая из них ставит свои специфические вопросы: «внутренняя» — об отношении
одной религии к другой, то есть проблему межконфессиональных взаимоотношений; «внешняя» — о политике государства в сфере религии, то есть проблему государственно-конфессиональных отношений (свобода совести).
Иными словами, во «внутреннем» понимании религиозной толерантности границы ее обусловливаются догматикой, тогда как во «внешнем» — законами.
Индикаторами религиозной толерантности выступают степень лояльности к лицам иного вероисповедания, отношение к атеизму, трактовка роли и места религии в жизни общества и человека, оценка тенденций секуляризма или сакрализации, религиозного фундаментализма, понимание соотношения религии и науки, допущение религиозного плюрализма.
При существующем плюрализме религиозных конфессий, деноминаций, объединений и организаций толерантность в религиозной сфере — одна из центральных проблем сохранения социально-политической стабильности и строительства современного гражданского общества.
Правовые основы взаимоотношений государства и религиозных объединений в Казахстане и России
По официальной отчетности, в сентябре 2009 года в Казахстане было зарегистрировано 4 173 религиозных объединения (в 2007 г. — 3 855, в 2006 г. — 3 420, в 2005 г. — 3 259), представляющих 42 конфессии и деноминации, различные религиозные миссии и движения.
По данным Министерства юстиции Российской Федерации, на 1 января 2009 года было зарегистрировано 23 078 религиозных организаций (в 2008 г. — 21 963, в 2007 г. — 22 956, в 2006 г. — 22 513), представляющих свыше 70 религиозных конфессий и деноминаций (к началу 1990-х гг. конфессиональное пространство России было представлено 15—20 традиционными для нее конфессиями).
Приведенные данные нельзя считать исчерпывающе точными, поскольку в них учтены только официально зарегистрированные религиозные общины, чья деятельность известна государственным органам и постоянно освещается в СМИ. Этому имеется ряд причин.
■ Во-первых, четких юридических критериев и признаков, по которым некую группу граждан можно отнести к религиозному объединению, в законодательстве обеих стран нет. Пользуясь этим, целый ряд новых для наших новых независимых государств религиозных течений, околорелигиозных направлений и духовных школ не регистрируются в качестве религиозных, предпочитая функционировать как учебные центры, группы оздоровления, коммерческие и некоммерческие (НКО) организации и т.д. Подобная практика крайне затрудняет оценку влияния этих объединений на общую религиозную ситуацию в республиках. Так, некоторые казахстанские исследователи считают, что в Казахстане около 1 000 общин действуют без регистрации; есть и так называемые «закрытые» религиозные формирования, чья идеология и культовая практика тщательно скрываются и известны лишь узкому кругу адептов. Поэтому, как считает проф. А.И. Артемьев, правильнее говорить, что в Казахстане действуют свыше 50 конфессий и деноминаций1.
■ Во-вторых, по мнению юристов-экспертов, ряд действующих религиозных групп, число которых доходит до нескольких тысяч, не могут пройти регистрацию или перерегистрацию из-за законодательных ограничений, предвзятого отношения представителей отдельных местных органов власти.
И все же состоявшееся идеологическое многообразие является показателем толерантного отношения казахстанского и российского государства к религии и религиозным объединениям, отразившегося в их постсоветских конституциях.
Республика Казахстан и Российская Федерация объявляют себя светскими государствами (ст. 1 Конституции Республики Казахстан и ст. 14 Конституции Российской Федерации), где никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной, а религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом. Соответствующие статьи конституций — ст. 22 казахстанской Конституции (1995 г.) и ст. 28 российской Конституции (1993 г.), несмотря на различие в терминологии, зак-
1 См.: АртемьевА.И. Влияние России на религиозную ситуацию в Республике Казахстан. В кн.: Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. М., 2007. С. 515.
репляют защищаемое в международно-правовых документах право на свободу мысли, совести и религии, чем гарантируют гражданам права, связанные со свободой вероисповедания. По своему содержанию конституции Казахстана и России в достаточной степени соответствуют международным стандартам.
Толерантность обоих государств в религиозной сфере нашла отражение и на под-конституционном уровне.
Взаимоотношения российского общества с верующими, государства с религиозными объединениями в стране регулируются Федеральным законом (ФЗ) «О свободе совести и религиозных объединениях» (1997 г.) и иными законодательными и нормативными актами, в числе которых указы президента РФ, постановления правительства.
В 30 субъектах Федерации приняты свои законы о свободе совести, что создает определенные трудности для Министерства юстиции и правительства Российской Федерации, которые, по замечанию известного российского юриста в области религиозного права А.В. Пчелинцева, «принимают меры к тому, чтобы законодательство субъектов Российской Федерации не слишком отличалось от Федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях» и, во всяком случае, не нарушало Конституцию РФ, но это не всегда удается»2.
Полагаем, подобные трудности возникают в силу противоречия некоторых статей Федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях» Конституции Российской Федерации и общепризнанным нормам международного права («Всеобщей декларации прав человека», «Международному пакту о гражданских и политических правах», «Декларации ООН о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии и убеждений», «Итоговому документу Венской встречи 1989 года», «Конвенции Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека»), что подтверждается и правовой экспертизой положений данного Федерального закона3.
Уже в преамбуле ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях» закреплены конфессиональные предпочтения государства: христианство, ислам, буддизм, иудаизм признаются неотъемлемой частью исторического наследия страны, что служит предпосылкой для различной степени сотрудничества и взаимодействия государства с соответствующими религиозными организациями. Из представленного списка религиозных конфессий, внесших вклад в духовное развитие страны, приоритет отдан православию. Закон существенным образом ужесточил порядок создания религиозных организаций, ограничил деятельность «неосновных» и, особенно, иностранных религиозных организаций и др.
Официальное признание только нескольких религиозных конфессий в многоконфессиональном и многонациональном государстве создает множество проблем.
■ Во-первых, это ведет к нарушению гражданских прав и неотъемлемых прав человека, связанных с принципом свободы совести.
■ Во-вторых, означает вмешательство государства в дела религии и косвенное признание тех или иных религий «государственными».
■ В-третьих, политизирует религию.
■ В-четвертых, резко осложняет религиозную обстановку, превращает религию из стабилизирующего фактора в обществе в фактор дестабилизирующий. Исключи-
2 ПчелинцевА.В. Свобода религии и права верующих в современной России. М.: ИД «Юриспруденция», 2007. С. 89.
3 См.: Там же. С. 72—88.
тельное положение одной из религиозных организаций в поликонфессиональном обществе может обострить межнациональные и межрелигиозные отношения.
В настоящее время с критикой ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях», ряд позиций которого нарушает принципы равенства религиозных объединений и религиозных меньшинств, выступают правозащитники, представители протестантских религиозных объединений и религиозных меньшинств России. В то же время Закон пользуется поддержкой РПЦ, мусульман, иудеев и буддистов (отметим, что в работе над окончательным вариантом закона принимали участие представители 15 конфессий), некоторых государственных структур. Более того, от них регулярно исходят требования ужесточить нормы ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях», аргументированные угрозой активизации мирового терроризма и экстремизма. Под влиянием этих настроений были разработаны параллельно кафедрой религиоведения Российской академии государственной службы (РАГС) при президенте Российской Федерации (по заданию Администрации президента Российской Федерации) и Институтом государственноконфессиональных отношений и права (под эгидой отдела внешних церковных сношений и учебного комитета РПЦ) Концепции отношений государства с религиозными объединениями. Их содержание включало согласованное партнерство «традиционных» конфессий с государством, что, по сути, является антиконституционным. В Государственную Думу для рассмотрения представлялись законопроекты «О традиционных религиозных организациях в Российской Федерации», «О социальном партнерстве государства и традиционных религиозных организаций в Российской Федерации», «О военных священниках». Они имеют как своих сторонников, так и оппонентов.
Таким образом, в российском обществе сложилась ситуация, в результате которой законодательство, направленное на реализацию прав и свобод человека в сфере свободы совести, реверсирует к тенденции ограничения свободы мировоззренческого выбора, включения религии в публичную сферу.
В Республике Казахстан деятельность религиозных организаций регламентируется Гражданским кодексом (ст. 109), законом Республики Казахстан «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях» (15 января 1992 года № 1128 — XII) и иными законодательными и нормативными актами (указы президента Республики Казахстан, положения правительства Республики Казахстан, правила, письма, подзаконные акты). Главный принцип, который был положен в основу закона от 1992 года, — равные права и обязанности всех конфессий и деноминаций, осуществляющих на территории страны свои миссии без какого бы то ни было предпочтения любой из них.
На первый взгляд ключевыми положениями всех правовых актов являются утверждение свободы совести и светского характера государства. Однако, по словам ведущего казахстанского юриста в области религиозного законодательства Р.А. Подоприго-ры, на подконституционном уровне взаимоотношений казахстанского общества с верующими, государства с религиозными объединениями «обнаруживается не такая радужная картина»4, какая вырисовывается из Конституции РК. И это при том, что, по мнению международных экспертов и отечественных аналитиков, в целом закон РК «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях» (1992 г.) — один из лучших на постсоветском пространстве. В его разработке принимали участие религиозные деятели различных конфессий и деноминаций, а потому он является наиболее либеральнодемократичным.
4 ПодопригораР.А. Государство и религиозные организации в Центральной Азии: конституционный и административно-правовой анализ. В кн.: Толерантность, веротерпимость, свободомыслие — основа культуры мира: материалы международной научно-практической конференции. Алматы: TST-company. 2006. С. 149.
Деятельность государственных структур и руководства «традиционных» конфессий в Казахстане и России сквозь призму поддержания религиозной толерантности
По прошествии нескольких лет ощутимые количественные и качественные изменения религиозной ситуации и в Казахстане, и в России выявили серьезные недостатки и несовершенства действующего законодательства о свободе вероисповеданий. Критический анализ документов, регулирующих государственно-конфессиональные отношения, приводит отечественных правоведов Р.А. Подопригору и К.К. Айтхожина к выводу, что ряд реальных жизненных ситуаций в этой сфере законодательно не урегулирован, а поэтому законодательная база требует пересмотра. С этими заявлениями они не раз выступали публично. Однако если юристы и правозащитники хотят благодаря пересмотру этих законов полнее реализовать права всех присутствующих в государстве религиозных конфессий и деноминаций, то так называемые «традиционные» конфессии хотят таким образом делегализовать положение всех остальных религиозных общин (такая же цель преследуется и в России). И даже при такой очевидности, благодаря массированному давлению на властные структуры со стороны Митрополии РПЦ и, особенно, Духовного управления мусульман Казахстана (ДУМК) последним удалось добиться соответствующего пересмотра ряда положений и статей закона РК «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях».
Высшее руководство правоохранительных органов страны поддерживает инициативы духовенства, мотивируя ужесточение закона якобы государственной целесообразностью, необходимостью предотвратить распространение в стране идей политического исламизма, религиозного экстремизма, исходящих из Афганистана, Ирана, Пакистана, Таджикистана, Узбекистана и других государств. Представители власти считают, что незарегистрированные религиозные организации представляют угрозу национальной безопасности и социальному единству, а поэтому не должны осуществлять религиозную деятельность.
По вопросу об опасности для Республики Казахстан «исламской угрозы» или так называемого «исламского экстремизма и терроризма» среди специалистов существуют противоположные точки зрения. По мнению одних, политический ислам Казахстану не грозит, что обусловлено (поликонфессиональностью и полиэтничностью страны, светским характером ее общества, символическим значением ислама в обыденной жизни, сохраняющемся, несмотря на общее усиление интереса к религии). Другие считают, что одних этих факторов для стабильности недостаточно, и требуют пересмотра Закона.
В результате Министерство культуры, информации и общественного согласия начиная с марта 1998 года несколько раз выносило на обсуждение различные варианты поправок к закону Республики Казахстан «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях». Это вызывало большой резонанс в обществе. При этом некоторые депутаты Мажилиса парламента РК, в частности К. Бурханов и С. Темирбулатов, при обсуждении поправок к Закону выступали против ограничений свободы совести.
Верно, что в интересах государственной безопасности нужны профилактические меры. Но не за счет ограничения свободы совести. Вопросы профилактики «религиозно-
го экстремизма» должны решаться мерами, свойственными правовому государству. Как отмечает А.И. Артемьев, «с бандитами надо говорить языком Уголовного кодекса, а не Законом о свободе совести... Если и нужно вносить какие-то поправки, то, видимо, в Уголовный кодекс, который, к сожалению, сегодня не защищает наши права в полном объеме, не направлен против любых проявлений национализма, национал-радикализма, шовинизма, религиозного экстремизма»5.
Напротив, антидемократические меры, затрагивающие религиозные права граждан, создадут дополнительные проблемы. Во-первых, возможны протесты верующих или всей общественности, следствием чего явится осложнение религиозной обстановки в целом. Во-вторых, возрастет вероятность изменения конституционного строя в Казахстане. В-третьих, возможна массовая миграция населения, в том числе и молодежи, за пределы Казахстана. В-четвертых, значительная часть общества будет противопоставлена государству и так называемым «традиционным» религиям. В-пятых, дипломатические представительства ряда зарубежных государств, в которых живут единоверцы дискриминируемых подобными мерами граждан, могут расценить это как недружественный акт. Соответственно, ухудшатся отношения с данными странами. В-шестых, пострадает демократический имидж Казахстана.
Не случайно предлагаемые друг за другом изменения и дополнения в закон о вероисповедании привлекали внимание религиозных объединений, некоторых ученых, представителей Алматинской Хельсинкской группы (АХГ) и экспертов ОБСЕ. Они единодушно отмечали, что все поправки к закону концептуально не соответствовали конституционному принципу равенства граждан и религиозных объединений перед законом, и выражали дискриминационный подход к конфессиональной преемственности.
Тем не менее поправки, мотивированные требованиями национальной безопасности, которые были введены в действие в июле 2005 года, установили обязательность регистрации для миссионеров и религиозных объединений. Наряду с аргументом профилактики религиозного экстремизма был выдвинут и второй благородный аргумент — необходимость дать возможность религиозными группам совершать законные сделки. Несмотря на эти доводы, конституционные гарантии защиты свободы вероисповедания все же стали ограниченными.
Предлагаемые антиконституционные варианты закона о религии сложились под влиянием следующих взаимозависимых и взаимовлияющих факторов:
— отсутствие научной базы по данной проблематике;
— желание использовать религию в политических интересах власти;
— экономические интересы так называемых «традиционных» религиозных конфессий.
На наш взгляд, сегодня обществу нужна научная разработка эффективных механизмов реализации декларируемого конституционного права на свободу совести для каждого человека. В связи с этим группой ученых, представленной А.И. Артемьевым, Р.А. По-допригорой и автором этих строк, была разработана Концепция государственной политики Республики Казахстан в сфере религии и деятельности религиозных организаций6. Концепция была представлена Алматинской Хельсинкской группой на «круглом столе», проведенном в Астане АХГ совместно с Центром ОБСЕ в Алматы. Концепция вызвала
5 См.: Артемьев А.И. Еще раз к вопросу о свободе совести и веротерпимости, или С чем мы входим в XXI век // Саясат-POLICY, 2001, № 3. С. 46.
6 См.: АртемьевА.И., Подопригора Р.А., Цепкова И.Б. Концепция государственной политики Республики Казахстан в сфере религии и деятельности религиозных организаций // Права человека в Казахстане: информационно-аналитический бюллетень, 2005, № 11 (спец. вып.).
живую дискуссию, но реакция со стороны государственных органов была крайне негативной.
Тенденции к антиконституционным процессам — ограничению свободы совести, политизации религии, клерикализации, инициируемые правительством и руководством так называемых «традиционных» конфессий в Казахстане и России, обусловлены политикой обеих стран. Ее характерной чертой на современном этапе является религиозная интолерантность, приводящая к резонансным явлениям в обществе.
Как в Казахстане, так и в России имеются случаи вмешательства местных властей во внутренние дела религиозных объединений, факты необоснованных отказов в регистрации таким религиозным организациям, как Свидетели Иеговы, Церковь Саентологии, Церковь Объединения, Армия Спасения, Церковь Иисуса Христа Святых Последних Дней, пятидесятнические религиозные братства и Евангельский Христианский Миссионерский Союз, что регулярно отмечается в докладах Госдепартамента США о ситуации с соблюдением свободы совести в Казахстане и России.
Недовольство властей вызывают и официально зарегистрированные религиозные объединения. Получил широкую известность и вызвал общественный резонанс снос 21 ноября 2006 года и 15 июня 2007 года близ Алматы 25 жилых домов, принадлежащих юридически зарегистрированному Обществу Сознания Кришны, в результате кампании, проводимой руководством Карасайского района по лишению права собственности на землю якобы за нарушение законов о частной собственности на землю. Многие обозреватели считают, что действия властей Карасайского района были в основном обусловлены финансовой заинтересованностью в земле, а в телевизионном интервью 25 апреля 2006 года представитель акимата Карасайского района заявил, что кришнаиты опасны для страны и «неприемлемы как религия».
15 сентября 2006 года заместитель начальника штаба антитеррористического центра Комитета национальной безопасности (КНБ) Казахстана заявил в интервью прессе, что КНБ разрабатывает законопроекты, направленные против так называемых деструктивных сект и организаций. Он назвал Церковь Грейс, Церковь Саентологии и Свидетелей Иеговы как организации, чья деятельность должна быть запрещена. А Министерство юстиции Республики Казахстан распространило брошюру, созданную с целью помочь гражданам «избежать влияния» религиозных сект, предостерегая особенно против Свидетелей Иеговы, баптистов, последователей «Ахмади» и «Хизб ут-Тахрир».
Справедливости ради отметим, что «Хизб ут-Тахрир» является исламистским политическим движением, не порицает террористические акты, совершенные другими группами, и поэтому находится под запретом согласно закону об экстремизме, вследствие чего действия властей по ограничению деятельности «Хизб ут-Тахрир» и судебному преследованию ее членов, по существу, не являются ограничением свободы вероисповедания.
В целом, негативное отношение к «новым религиозным движениям» приобрело политическую окраску, что обнаруживается в серии поддерживающих действий со стороны правительственных органов Казахстана и России только в отношении «традиционных» конфессий. В Казахстане высокие государственные чиновники, начиная с президента, регулярно посещают церкви и мечети и крайне редко или вовсе никогда не посещают молитвенные дома других конфессий. В свою очередь, главный муфтий и православный митрополит, в отличие от представителей иных конфессий, приглашаются практически на все государственные церемонии. Праздники православного Рождества (7 января) и Курбан байрам (согласно исламскому календарю) объявлены нерабочими днями.
В Мажилисе парламента некоторые депутаты предлагают законодательно признать ислам и православие в качестве «традиционных религий», а приверженцев всех остальных конфессий считать «сектантами». Также вносятся предложения взять служителей ислама и православия на государственное содержание, строить за счет государства мечети и
православные храмы. На практике местные органы власти активно участвуют в строительстве мечетей, а две кафедральные — в Астане и Алматы — взяты на государственный бюджет. Это, безусловно, осложняет отношения между «традиционными» и «нетрадиционными» для Казахстана деноминациями.
Большего внимания со стороны государства удостоен ислам. Духовное управление мусульман Казахстана тесно связано с правительством. Вовлечение этой религии в политический процесс становится одним из распространенных явлений на постсоветском казахстанском пространстве. Но ситуация ограничивается пока лишь предложениями ужесточить законодательство с целью создания благоприятных условий только для двух конфессий — суннитского ислама и православия. Все это не укладывается в светский характер государства и не соответствует официальной Программе «Казахстан-2030», где утверждается: «Не может быть речи о том, чтобы какие-либо этнические или религиозные группы получали приоритеты по сравнению с другими. Наша стратегическая задача — единство многочисленных групп населения, разумное сочетание личностных и общественных начал, что дополняет консенсусно-иерархические традиции нашего общества»7. Это означает, что должно существовать равенство прав и ответственности религиозных организаций перед законом.
В России политическая элита также стремится инкорпорировать в конструируемые ею идеологии те религиозные ценности и символы, которых ее представители придерживаются лично. В.В. Путин, Д.А. Медведев постоянно демонстрируют свою конфессиональную принадлежность, М.Ш. Шаймиев содействовал проведению I Курултая мусульман Республики Татарстан.
В современных российских политических реалиях совершенно отчетливо прослеживается тенденция к лоббированию интересов РПЦ и ее «огосударствлению». У РПЦ имеются особые договоренности с государственными ведомствами о проведении религиозного просвещения и духовного наставничества.
Праздник православного Рождества (7 января), как и в Казахстане, объявлен нерабочим днем (решение Верховного Совета РСФСР от 27 декабря 1990), Белый дом освящен православными священниками, в приложении к утвержденным Президентом 27 июля 1992 «Основным положениям государственной протокольной практики Российской Федерации (Государственного протокола Российской Федерации)», где юридически закреплено протокольное старшинство при проведении в Российской Федерации официальных мероприятий, Патриарх Московский и всея Руси назван официальным лицом, занимающим 18 место в «табели о рангах» современной России, а руководители других религиозных объединений стоят на последнем, 38 месте. Государство укрепляет позиции руководства Московской патриархии, оказывая ему не только политическую, но и финансовую поддержку, способствует возврату имущества (РПЦ были возвращены книги, иконы дониконианского периода), в то время как другие конфессии (например, старообрядцы) не пользуются благосклонностью государства. Многим не удалось вернуть имущество, конфискованное в годы советской власти, и приобрести новое. По данным информационно-аналитического центра «СОВА», чаще всего с проблемой собственности сталкиваются мусульманские и протестантские религиозные объединения. Кроме этого, многие религиозные объединения испытывают трудности в приобретении земли под строительство культовых зданий.
Как справедливо отметил А.И. Артемьев, «процесс фактического слияния церкви и государства в России, по нашим оценкам, уже перешел из сферы дискуссии в политику: на высших уровнях светское государство объявляется православным и все более настойчиво муссируется идея внесения соответствующих изменений в Конституцию; высшие руко-
7 Назарбаев H.A. Казахстан-2030. Процветание, безопасность и улучшение благосостояния всех казах-станцев: Послание Президента страны народу Казахстана // Казахстанская правда, 11 октября 1997. С. 16.
водители страны и лидеры партий, вплоть до главного коммуниста Г.А. Зюганова, постоянно участвуют в православных богослужениях и т.д.»8
Со стороны религиозных деятелей РПЦ также наблюдаются случаи прямого вмешательства в политическую жизнь страны. В октябре 1998 года в Тронном зале патриаршей резиденции в Свято-Даниловом монастыре РПЦ впервые в новейшей истории организовала диалог лидеров и представителей политических движений различной идеологической ориентации в целях выхода из политического и экономического кризиса.
Но больше всего религиозные лидеры РПЦ обеспокоены духовным кризисом общества, ввиду чего с 2000 года во многих российских общеобразовательных школах был введен учебный предмет «Основы православной культуры» на основании Информационного письма Министерства образования РФ №° 14-53-281 от 4 июня 1999 «О предоставлении религиозным организациям возможности обучать детей религии вне рамок образовательных программ в помещениях государственных и муниципальных образовательных учреждений» и Рекомендации «О порядке организации обучения Православию учащихся государственных и муниципальных образовательных учреждений». Одновременно было направлено письмо от 9 декабря 1999 года №° 5925, адресованное Московской патриархией епархиальным преосвященным, в котором поручалось наладить контроль за преподаванием православного вероучения в государственных (муниципальных) образовательных учреждениях. А.В. Пчелинцев, проведя анализ содержания учебного курса «Православная культура», пришел к выводу, что «предлагается не православная культура, а Закон Божий, правда с элементами культурологии. Министерство образования РФ в одночасье превратило Россию в клерикальное государство. Иными словами, отбросило нас на столетие назад»9.
Введение учебной дисциплины «Православная культура» вызвало резкое осуждение не только у правозащитников России, но и у представителей неправославных конфессий и деноминаций. Так, глава Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин, выступая на совещании «Этническое и религиозное многообразие как основа стабильности и развития российского общества», высказался категорически против введения в школах «Основ православной культуры». «Нас не могут не беспокоить попытки придать новые оценки российской истории, связанные с возвеличиванием одного народа и принижением роли других. В нарушение принципа Конституции нашего государства уже в 74 субъектах введен в школах предмет «Основы православной культуры»! Преподавание только этого предмета ставит мусульман, иудеев и буддистов в положение младших братьев»10.
Введение нового учебного курса в российские школы сразу апплицировалось в Казахстане, причем на более высоком учебном уровне. Вопреки светскости общеобразовательного процесса, в Казахском национальном университете им. аль-Фараби с 2007 открыто отделение теологии. В одной из своих статей А.И. Артемьев отметил: «.наши деятели от образования решили «переплюнуть» и Московскую область. .Когда я спросил, какую теологию предполагается преподавать, мне ответили: «Светскую». .А как заявил недавно по телевидению высокопоставленный чиновник из Министерства образования, сейчас рассматривается вопрос о включении предмета «теология» в программы всех школ и вузов. Что называется, приехали! .Даже сами религиозные деятели откровенно смеются над некомпетентностью таких решений»11.
Союзнические отношения российского государства с православием и казахстанского государства, в основном, с исламом провоцируют или обостряют раздор в межконфес-сиональных и даже внутриконфессиональных отношениях. Так, после 1990 года возник
8 АртемьевА.И. Влияние России на религиозную ситуацию в Республике Казахстан. С. 515.
9 Пчелинцев А.В. Указ. соч. С. 253.
10 Латышев А. Общественная палата потеряла терпимость // Известия, 31 января 2007. С. 4.
11 Артемьев А.И. Влияние России на религиозную ситуацию в Республике Казахстан. С. 520.
ряд проблем и во внутреннем развитии многих российских церквей. Внутриконфессио-нальные противоречия имели место в РПЦ (борьба украинской православной церкви за самостоятельность, появление современной волны обновленчества). Организационный раскол в исламе привел к созданию нескольких самостоятельных ДУМов. Дезинтеграци-онные процессы имели место в церкви адвентистов, пятидесятников и т.д.
Духовное управление мусульман Казахстана является авторитетным центром мусульманской общины Казахстана. Однако ряд исламских организаций (например, суфийская община и ахмадия) не признают права ДУМК возглавлять и контролировать их деятельность. Это обстоятельство провоцирует латентный внутриконфессиональный конфликт. Он вызван также и другими объективными обстоятельствами, сохраняющими разногласия среди мусульман РК (наличие значительного числа мечетей, не консолидированного ДУМК, деятельность мусульманских фондов, слабо поддающихся контролю, неофициальное разделение мусульман по «национальным мечетям» и т.д.). Кроме того, ДУМК проявляет недовольство активностью иностранных миссионеров и резко отрицательно относится к деятельности нелегитимных, по их мнению, общин как исламских (суфиев, ахмадиев), так и неохристианских, движений гностического типа. Деятельность религиозных меньшинств сводят к неоколониалистской политике ряда мощных зарубежных религиозных организаций.
В России в последнее время появились сообщения Славянского правового Центра и ряда руководителей новых религиозных объединений о том, что правительство и Православная Церковь используют средства массовой информации, общественные собрания и конференции с целью возбуждения неприязни к «нетрадиционным» религиозным группам.
Неприязненное отношение руководства «основных» конфессий, особенно РПЦ в России и ДУМК в Казахстане, к религиозным меньшинствам, нарушение принципов свободы совести не согласуются с содержанием современных документов религиозных организаций, провозглашающих толерантное отношение к положению светскости государства и правового принципа свободы совести: определения Архиерейского Собора Русской Православной Церкви «О взаимоотношениях церкви с государством и светским обществом на канонической территории Московского патриархата в настоящее время» (1994 г.), аналогичного определения Архиерейского Собора Русской Православной Церкви «О взаимодействиях с государством и светским обществом» (1997 г.), таких программных документов, как «Основы социальной концепции РПЦ» (2000 г.), «Основные положения социальной программы российских мусульман» (2001 г.), «Основы социальной концепции иудаизма в России» (2002 г.), Декларация «О религиозной свободе» и «Основы социальной концепции в пастырской конституции о Церкви в современном мире «Радость и надежда», принятых II Ватиканским Собором, которыми руководствуется и католическая церковь России, и др.
Анализ этих документов свидетельствует о том, что свобода вероисповедания является приоритетным правом религиозных объединений, реализацию которого должно гарантировать государство. Однако в «Основах социальной концепции РПЦ» встречается довольно критичное отношение к принципу свободы совести, хотя вместе с тем признается, что «религиозно-мировоззренческий нейтралитет государства не противоречит христианскому представлению о призвании Церкви в обществе»12.
В целом, в содержании программ остальных конфессий и деноминаций наблюдаются не только концептуальное утверждение принципа отделения религии от государства, но и призывы своим последователям к внутриконфессиональной и, более того, к межконфесси-ональной толерантности. Отметим, что эти программы и концепции подготовлены за рубежом (в России, в Ватикане), но тем не менее носят всеобщий характер, то есть обязательны для всех верующих соответствующих конфессий, в том числе и для верующих в Казахстане.
12 Основы социальной концепции Русской Православной Церкви / Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви. Москва, 13—16 августа 2000 года. М., 2001. С. 26—27.
Видимо, в силу этих декларируемых положений в Российской Федерации все же наблюдаются некоторые действия по улучшению межконфессиональных отношений. Правда, они касаются лишь незначительной части всех существующих религиозных организаций. По инициативе Отдела внешних церковных связей Московской патриархии был создан Межрелигиозный совет России. Однако в нем представлены пока только четыре религиозные организации. А в июле 2006 года РПЦ организовала проведение Всемирного саммита религиозных лидеров, в котором приняли участие 200 руководителей религиозных общин из 40 стран. В ходе этой конференции, рассматривавшей вопросы политического и социального характера, прозвучали призывы к межрелигиозной толерантности.
Стоит отметить, что и Духовное управление мусульман Казахстана во главе с Верховным муфтием Абсаттаром хаджи Дербисали прилагает усилия к единению уммы Казахстана (акцент на ханафитском мазхабе, аттестация имамов, укрепление организационной работы, упорядочение в образовательной и воспитательной сфере, оптимизация структуры ДУМК, совершенствование работы с дипломатическими миссиями, разрешение проблем с хаджем и т.п.).
На уровне глав государств, несмотря на лоббирование государством так называемых «традиционных» конфессий, также проводится немалая работа по обеспечению и укреплению межконфессиональной толерантности, консолидации религиозных конфессий и деноминаций.
В Казахстане (февраль 2003 г., Алматы) была организована первая Международная конференция мира и согласия, в работе которой приняли участие лидеры крупнейших религиозных конфессий.
Более серьезным шагом в укреплении межконфессионального взаимопонимания стал Первый съезд лидеров мировых и национально-традиционных религий, состоявшийся 23—24 сентября 2003 года в Астане. В работе съезда участвовали более 150 делегатов (17 делегаций) и почетные гости из 21 страны мира. Мероприятия съезда освещали 80 зарубежных и 275 казахстанских представителей средств массовой информации.
12—14 сентября 2006 года в Астане во Дворце Мира и Согласия состоялся Второй съезд. В его работе принимали участие 43 делегации из более чем 20 стран, 450 журналистов отечественных и зарубежных СМИ. Съездом был принят документ «Принципы меж-религиозного диалога», который основан на таких понятиях, как честность, толерантность, взаимоуважение и равноправие. Еще одним важнейшим итогом форума стало решение о проведении третьего съезда лидеров мировых и традиционных религий в 2009 году в г. Астане и инициатива о создании на базе Дворца Мира и Согласия Международного центра культуры и религии.
В июле 2009 года в Астане состоялся Третий съезд лидеров мировых и национальнотрадиционных религий. В отличие от прошедших съездов, в работе данного форума приняли участие уже 77 делегаций из 35 стран мира, которые представили все мировые и традиционные религии и конфессии мира.
Значимым событием был первый визит ныне покойного Папы Римского Иоанна Павла II в Астану в 2001 году и учреждение в Казахстане католической епархии. Этот визит первого лица Римско-католической иерархии в Центрально-Азиатский регион подтвердил высокий статус католической церкви, упрочил меж- и внутриконфессиональное согласие в республике. А после посещения 13 марта 2007 года В.В. Путиным Ватикана, где он обсуждал с Папой Бенедиктом XVI пути улучшения отношений между РПЦ и РКЦ, ослабла напряженность между Ватиканом и РПЦ.
Бесспорно, полной изоляции церкви от политики не может быть. Но эти взаимоотношения не должны противоречить принятым положениям и законам. Тем более, по мнению практически всех граждан, клерикальная модель государства не приемлема.
Общественное мнение в Казахстане и России о межконфессиональных отношениях и развитии религиозной толерантности
Согласно социологическим данным Исследовательского центра «Религия в современном обществе» (вначале он функционировал в рамках Российского независимого института социальных и национальных проблем, затем стал академической структурой при Институте комплексных социальных исследований — ныне Институт социологии РАН), как верующие, так и неверующие отрицают религиозную модель социально-политической жизни государства. Клерикальную модель в православном варианте поддерживают только 5% православных россиян, а «инославные, иноверцы и неверующие» вообще отрицают эту модель13.
В 2006 году Центром гуманитарных исследований (ЦГИ) при Институте философии и политологии Министерства науки и образования РК были проведены социологические исследования в рамках проекта «Взаимодействие религий в Республике Казахстан», выполняемого по программе ЮНЕСКО. По результатам ответов респондентов выяснилось, что большинство казахстанцев (63,4% мусульман, 66,9% православных, 56,6% представителей иных вероисповеданий) хотели бы видеть Казахстан в будущем светской демократической республикой, в которой религия отделена от государства. В то же время каждый пятый респондент-мусульманин и православный и каждый четвертый респондент из других конфессий хотели бы, чтобы религия участвовала в государственном строительстве. Модель исламского государства поддержали 7,7% мусульман, 0,8% православных и 1,9% иноверцев14. В 2003 году, согласно социологическому исследованию, проведенному ЦГИ, светскую форму государственного устройства Казахстана считали единственно верной более 95% респондентов, что более чем на 30% выше, чем в 2006 году15.
Население Казахстана, в том числе верующие всех конфессий, выступает против усиления влияния религии на политику, считая, что ее роль должна увеличиваться в культурной, социальной и духовно-нравственной сфере. Поэтому большинство респондентов (73,6% — суммарные ответы «не одобряю» и «скорее не одобряю») негативно относятся к созданию партий на религиозной основе; наибольшее число респондентов, одобряющих это, — мусульмане (15,4% — суммарные ответы «одобряю» и «скорее одобряю»)16.
Аналогично и мнение россиян о месте и роли религии в политике: 44,7% опрошенных ИЦ «Религия в современном обществе» выразили желание, чтобы церковь и религиозные организации четко определили свое место в общественной жизни и не вмешивались в сферы, лежащие вне их компетенции. На вопрос: «Как вы относитесь к созданию религиозных партий?» положительно ответили лишь 18,7%, отрицательно — 43,6%; 37,8% — затруднились ответить. В декабре 1995 года на выборах в парламент политические конфессиональные объединения (Христианско-демократический союз — христиане России, общероссийское мусульманское движение «Нур» и др.) набрали менее 1% голосов электо-
13 См.: МчедловМ.П. Религиоведческие очерки. Религия в духовной и общественно-политической жизни современной России. М.: Научная книга, 2005. С. 84.
14 См.: Косиченко А.Г., Курганская В.Д., Нысанбаев А.Н., Бегалиев Н.К. Взаимодействие религий в Республике Казахстан. Алматы: Центр гуманитарных исследований, изд-во «Искандер», 2006. С. 83, 112.
15 См.: Ныгсанбаев А.Н., Косиченко А.Г., Иванов В.А., Фидирко В.А. Межконфессиональные отношения в Республике Казахстан: отчет о НИР. Алматы: МОиН РК, Институт философии и политологии, 2004. С. 25.
16 Косиченко А.Г., Курганская В.Д., Ныгсанбаев А.Н., Бегалиев Н.К. Указ. соч. С. 80, 109.
рата, а общественно-политическое движение «Союз мусульман России» не смогло набрать необходимое количество подписей для участия в выборах17.
В целом религиозные организации не стремятся удовлетворять свои политические амбиции. В условиях политического плюрализма появление организаций и движений, в том числе политических партий, на конфессиональной основе возможно. Однако в Казахстане и России в настоящее время,
■ во-первых, действует законодательно введенный запрет на создание партий на конфессиональной основе;
■ во-вторых, перенесенные на казахстанскую и российскую почву идеи зарубежных идеологов-исламистов не получили поддержки сколько-нибудь значительной части местного населения.
Из этого следует, что граждане не желают жить в клерикальном обществе, хотя некоторые из них идентифицируют себя с верующими.
Уровень и глубина религиозности населения Казахстана и России в целом официальной статистикой не определены. Вместе с тем не стоит забывать, что отсутствие объективных данных о количестве верующих и их распределении по конфессиям может привести к ошибкам в планировании и осуществлении политики государства в области государственно-конфессиональных отношений, что, в свою очередь, может нарушить стабильность в сфере религии.
Еще один конфликтогенный фактор — жесткая связь между этнической принадлежностью и конфессиональной идентификацией, существующая в сознании граждан. Около 20% российских респондентов отнесли себя к приверженцам «основных» религий, воспринимаемых ими не только как религиозные системы, а как культурные среды («русский, поэтому православный», «татарин, поэтому мусульманин», «калмык и бурят — буддисты» и т.п.)18. Это свидетельствует о совпадении национальной и конфессиональной самоидентификации в самосознании россиян.
По данным социологического «Исследования аспектов формирования гражданской идентичности этносов Казахстана», проведенного при поддержке Республиканского государственного предприятия «Дом Дружбы — Центр исследования проблем межэтнических отношений» летом 2009 года группой ученых, в которую входил и автор этих строк, 100% чеченцев и азербайджанцев, 95,2% уйгуров, 79,6% узбеков, 96,9% казахов выбрали принадлежность к исламу. Среди русских 83,4% придерживаются христианства (в т.ч. православия и католицизма), 7,2% — ислама.
Проведенное нами исследование показывает, что порог отождествления этнической и религиозной идентификации в сознании верующих достаточно высок. В основном группа славянских этносов представлена христианством. Во всех остальных этносах большинство представителей принадлежат исламу.
Поликонфессиональность наиболее характерна для татар (различные христианские конфессии, в том числе и Свидетели Иеговы, ислам), русских (православие, ислам, католицизм, другие деноминации христианства), немцев (православие, католицизм, протестантизм). Видимо, у этих этносов больше развита этноконфессиональная толерантность, слабее установка на обязательное совмещение этнической самоидентификации с религиозной.
Тем не менее и соответствующим государственным структурам, и лидерам традиционных конфессий трудно судить о количестве последователей тех или иных конфессий. Поэтому они определяют количество верующих по количеству проживающих в стране граждан той или иной национальности и используют стереотипы этнорелигиозной идентичности
17 См.: Мчедлов М.П. Указ. соч. С. 112—113, 351.
18 Там же. С. 80.
для удовлетворения своих политических и идеологических амбиций, что приводит к обострению социальных отношений. Однако даже при совпадении этнической и конфессиональной принадлежности многие казахстанцы придерживаются гражданской позиции необязательности жесткого совпадения религиозной идентичности с этнической. За свободный выбор религиозной веры в современных условиях высказались 81,3% респондентов-мусульман, 69,7% — православных и 67,8% — респондентов других конфессий. Каждый пятый респондент-мусульманин и православный, каждый десятый представитель других конфессий не согласны с таким мнением19. В этих данных, во-первых, просматривается процесс раздробления этноса, который, вероятно, будет усиливаться с усилением глобализации; во-вторых, приверженность демократической норме свободы совести, что, по нашему мнению, гипотетически нивелирует конфликтный потенциал.
Однако существует и противоположная точка зрения. Президент общественного фонда «Центр этнополитических и гуманитарных исследований» проф. Г.Т. Телебаев предлагает общественности насторожиться: «В то же время необходимо констатировать недостаточную степень религиозной толерантности со стороны казахов и уйгур. Более половины представителей этих этносов полагают, что человек обязательно должен придерживаться религии предков и на этот вопрос свобода совести не распространяется. Городским властям необходимо обратить внимание на то обстоятельство, что религиозная нетерпимость проявляется со стороны этносов, более 90% представителей которых придерживаются ислама»20.
Стремление возродить традиционные ценности и нравственные устои общества через религию не должно вызывать осуждения. Однако нельзя при этом смешивать этническую и религиозную характеристику общества. Отождествление национального и религиозного способствует обособлению народов, издревле исповедующих различные религии, а не помогает их сближению, тем более что всякая религия стоит на позиции своей веро-исключительности. Кроме того, идея религиозного однообразия в нации трудно сочетается с демократическим строительством многонационального и поликонфессионального государства. Тем более в современных условиях, когда возрастает доверительное отношение россиян и казахстанцев к религии.
Ежегодные опросы показывают, что более 65% российских респондентов (т.е. в том числе и неверующие, и колеблющиеся, и равнодушные) признают авторитет церкви в социальных и моральных вопросах, верят в миротворческие потенции религиозных объединений и придерживаются мнения о том, что церковь может способствовать установлению добрых отношений между представителями разных народов. В опросе 2000 года религиозные организации заняли по степени доверия населения третье место после президента Российской Федерации и армии, а в апреле 2001 года церковь разделила третье-чет-вертое место с правительством. В опросе 2001 и 2003 годов получены аналогичные данные. Такое же место занимает религия и в казахстанском обществе.
Наибольшим доверием религиозные объединения пользуются внутри своих общин, а вот порог доверия другим конфессиям и деноминациям невысок, хотя у приверженцев «новых» деноминаций порог доверия последователям так называемых «традиционных» религий выше, чем у последних к «новым». Отсюда следует, что религии доверяют, но, несмотря на реально существующую и декларируемую толерантность, уровень доверия другим конфессиям и деноминациям на микроуровне остается низким.
На межличностном уровне ситуация складывается иначе.
В 2009 году по результатам ответов респондентов на вопрос: «Как Вы относитесь к убеждениям представителей других религиозных направлений?», заданный в рамках со-
19 См.: Косиченко А.Г., Курганская В.Д., Ныгсанбаев А.Н., Бегалиев Н.К. Указ. соч. С. 79—80.
20 Телебаев Г.Т. Этнорелигиозная идентификация населения г. Алматы: методическое пособие. Алматы, 2006. С. 49.
циологического «Исследования аспектов формирования гражданской идентичности этносов Казахстана» (лето 2009 г.), были выявлены весьма толерантные тенденции граждан (см. диагр. 1).
Диаграмма 1
Как Вы относитесь к убеждениям представителей других религиозных направлений?
Но обращает на себя внимание наличие интолерантности у 10% граждан (сумма ответов «крайне негативно» и «негативно»). Из них 14,2% — это лица 50—59 лет. Менее всего религиозной ксенофобии подвержена младшая группа молодежи (15—20 лет) — 7,7%.
Из-за отсутствия системного мониторинга трудно объективно показать динамику толерантного и интолерантного настроения в обществе. Но если обратиться к опросу, проведенному Институтом развития Казахстана (ИРК) в 1996 году, то в ответах на вопрос «Как Вы относитесь к представителям других религиозных течений?» толерантная группа («с дружелюбием», «нейтрально», «с терпимостью») составила 89,3%; откровенно нетерпимы («плохо», «конфликтно») 2,4%21. Исходя из приведенных данных, в динамике за 13 лет религиозная толерантность на микроуровне снизилась на 7,6%. Как правило, наименьшей благосклонностью со стороны всех граждан Республики Казахстан пользуются протестантские, неопротестантские и новые религиозные общины и группы22. А именно: Общество сознания Кришны, Свидетели Иеговы, Церковь Саентологии23. 60,8% верующих «протестантской группы» чувствуют себя комфортно среди инаковерующих24. Хотя сами представители именно этих религиозных групп оказались наиболее толерантными. На вопрос об их отношении к убеждениям представителей других религиозных направлений толерантных ответов оказалось 72,3%25.
21 См.: Так кто же мы, казахстанцы? (от составителей). В кн.: Пресса Казахстана о свободе совести / Под общ. ред. Н. Фокиной. Алматы: Алматинский Хельсинкский комитет, 1999. С. 141.
22 См.: АртемьевА.И., ЦепковаИ.Б. Исследование аспектов формирования гражданской идентичности этносов Казахстана. Алматы, 2009.
23 См.: ЦепковаИ.Б., АртемьевА.И. Иерархия идентичной структуры граждан Казахстана (этническая, религиозная и гражданская). Алматы, 2009.
24 См.: Артемьев А.И., Цепкова И.Б. ^аза^стан этностарына дши уйымдарды эсерi (Влияние религиозных организаций на этносы Казахстана). 2-ое издание. Алматы: Министерство культуры и информации РК, Дом Дружбы — Центр по исследованию проблем межэтнических отношений, 2008. С. 189.
25 См.: Там же. С. 186.
В Казахстане внешне сохраняется довольно высокий уровень толерантности по отношению к инакомыслящим. Менталитет простого народа в большей степени отличается открытостью и толерантностью. Официальных сообщений о том, что недоверие к религиозным меньшинствам привело к насилию, мы не встречали. Лишь при социологическом опросе респонденты отмечали факты проявления конфликтов на религиозной почве (представители ислама — 6,7%, православия — 15,7%, других конфессий — 15,2%), произошедших в основном в общественных местах: на транспорте, в очереди или на улице. В качестве причины ссоры были указаны как имеющие отношение к вере действия: «каждый считал свою веру наиболее значимой и доказывал свою правоту», «проявляли религиоведческую необразованность», так и бытовые обстоятельства — «оскорбление по национальности», «ссора из-за места в маршрутном такси», «плохо говорили о верующих людях» и пр.26
Российские респонденты также достаточно доброжелательно относятся к религиозному плюрализму в своей стране и готовы к толерантности и сотрудничеству между сторонниками разных мировоззрений. Опрос 1991 года в различных регионах РФ показал, что на вопрос: «Как Вы относитесь к убеждениям верующих людей?» — 34,7% ответили, что полностью их одобряют; 48,7% уважают их убеждения, но не разделяют; лишь у 2,5% вызывают неприязнь те, кто упорствует в своей вере, а для 13,7% они безразличны27. Рост симпатий россиян к верующим был зафиксирован в последующих опросах, проведенных Центром общечеловеческих ценностей. В 1996 году уважали убеждения верующих 54,5% опрошенных, а в 2000 году — 59,4%28.
Общий позитивный толерантный настрой во взаимоотношениях представителей различных российских религиозных общностей находит подтверждение и в мониторинге 2001 года, проведенном Исследовательским центром. 3,6% опрошенных посчитали, что иное вероисповедание оказывает негативное влияние на его отношение к другому человеку. Почти столько же (3,2%) сочло, что данное обстоятельство оказывает позитивное влияние, а основная масса исходит из того, что на отношение к другому человеку иное вероисповедание никакого влияния не оказывает (73,7%)29. Такое массовое безразличие не является негативным моментом во взаимоотношениях на микроуровне. Наоборот, это свидетельствует об отсутствии мировоззренческих помех для нормальных межличностных взаимоотношений.
В отличие от некоторых религиозных руководителей, большинство населения (более 70%) не соглашается с идеей исключительности, единственной истинности той или иной религии, тем более с выступлениями против других религий30.
Однако молодежь (16—17 лет) относится к людям иных верований и убеждений с меньшим расположением, чем люди старшего возраста. Доля самых молодых, отрицательно относящихся к иным религиям, в 1,5—2,5 раза выше, чем в старших возрастных груп-пах31. Центром общечеловеческих ценностей приводятся следующие данные: в 2000 году среди 20-летних симпатизировали верующим чуть больше половины (50,3%), в то время как среди 50-летних — 65,1%, а среди респондентов в возрасте старше 60 лет — 71,6%32.
Хоть и редко, но в России все же встречаются факты религиозной интолерантности. Согласно информации Центра «СОВА», в 2006 году на почве религиозной нетерпимости
26 Косиченко А.Г., Курганская В.Д., Ныгсанбаев А.Н., Бегалиев Н.К. Указ. соч. С. 95.
27 См.: Мчедлов М.П. Указ. соч. С. 88.
28 См.: ДенисовскийГ.М., КозыгреваП.М. Политическая толерантность в реформируемом российском обществе второй половины 90-х годов. М.: Центр общечеловеческих ценностей, 2002. С. 98.
29 См.: Мчедлов М.П. Указ. соч. С. 383.
30 См.: Там же. С. 385.
31 См.: Там же. С. 383.
32 См.: Денисовский Г.М., Козыгрева П.М. Указ. соч. С. 98.
было совершено 25 актов вандализма в отношении храмов и других культовых зданий, в том числе 11 нападений на мусульманские религиозные здания, и зарегистрировано 24 случая вандализма на православных, мусульманских и еврейских кладбищах. В целом, дух терпимости заложен в народе исторически. Иначе не сложился бы в рассматриваемых государствах этнический и конфессиональный плюрализм. Мнение об отсутствии якобы религиозной толерантности у населения не имеет под собой никаких оснований. Более того, сама интолерантность зачастую искусственно привносится в общество.
1) СМИ регулярно оскорбляют верующих в своих публикациях и передачах. К примеру, пресса оскорбительно называет Свидетелей Иеговы «религиозной сектой», хотя их организационная деятельность насчитывает уже около 100 лет.
2) Отдельные представители властных структур допускают недоброжелательнооскорбительные выпады по отношению к представителям многих религиозных объединений. Так, группа представителей «патриотической общественности», включая 19 депутатов Государственной Думы, направила обращение в генеральную прокуратуру с требованием возбудить дело о запрете всех религиозных и национальных еврейских объединений, основанных на морали Шулхан Арух, как экстремистских. Газета «Русь православная» 11 января 2005 года на своем веб-сайте опубликовала это обращение под заголовком «Еврейское счастье, русские слезы». «Обращение» вызвало скандал и было отозвано, высшие органы власти России осудили призывы к запрету еврейских общественных объединений. Во время предвыборной кампании в Москве в ноябре 2005 года в агитационной листовке, изданной ЛДПР тиражом 1 млн экземпляров, предлагалось «запретить религиозные секты».
3) Некоторые ученые, в силу своих субъективных оценок, относятся к интолерант-ной группе.
Беспристрастное аналитическое истолкование религиозных феноменов постоянно наталкивается на множество предубеждений, духовных трафаретов, стереотипов. Типично-стандартное обвинение в «зомбировании», «кодировании», «промывании мозгов» выдвигается в адрес современных культовых групп. Вопрос об использовании жесткого давления на психику адептов со стороны религиозных лидеров является дискуссионным и обсуждается учеными и журналистами. Многие социологи, психиатры, теологи и другие уважаемые и заслуживающие доверия специалисты, в том числе и в России, неоднократно разоблачали злоумышленность и никчемность разговоров о «промывании мозгов».
Заключение
В Республике Казахстан и Российской Федерации с обретением суверенитета были утверждены конституционно-правовые гарантии защиты от нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений, что подтверждает толерантное отношение государства к религиозному плюрализму (при этом действующий закон Республики Казахстан «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях» от 1992 г. значительно либеральнее, чем ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях» от 1997 г.). Однако в последнее время в отношениях между государством и религиозными организациями растут интолерантные настроения вследствие намерений ужесточить свои законы по вопросам религии.
Среди официально действующих религиозных конфессий и деноминаций наиболее толерантными являются протестантские, неопротестантские и новые деноминации. Русская православная церковь и исламские общины и организации, находящиеся в подчинении Духовного управления мусульман Казахстана, поддерживая межконфессиональное согласие между собой, интолерантны ко всей миссионерской деятельности так называемых «нетрадиционных» для Республики Казахстан религиозных групп, что способствует замедлению темпов развития в Казахстане демократических процессов. Заметных противоречий, конфликтов между конфессиями и деноминациями нет.
На микроуровне, в отличие от мега- и макроуровня, наблюдается значительно большая религиозная толерантность. Вместе с тем в Российской Федерации проявляются ин-толерантные настроения в молодежной среде.
