CC BY
32
УДК 130.2
Камынин В.Д.
ВЛИЯНИЕ ПАРАДИГМЫ МНОГОКОНЦЕПТУАЛЬНОСТИ НА УРАЛЬСКИХ УЧЕНЫХ НА РУБЕЖЕ ХХ - XXI ВВ
В статье дается анализ влияния парадигмы многоконцептуальности, разработанной в первой половине 1990-х гг. профессором Б.В. Личманом, на реформирование преподавания отечественной истории в школах и вузах Урала и проведение научных исследований. Показан дискурс, существующий в современной науке, по отношению к парадигме многоконцептуальности. Статья приурочена к 70-летию ученого.
Ключевые слова: парадигма, многоконцептуальность, многотеоретическое, история, интерпретации, учебник, методология, мировоззрение, метод, подходы, точки зрения, толерантность.
Kamynin V.D.
THE INFLUENCE OF THE PARADIGM OF MNOGOCONCEPTUALITY URAL SCIENTISTS AT THE TURN OF XX - XXI CENTURIES
The article provides an analysis of the impact of the paradigm of mnogoconceptuality developed in the first half of the 1990s, Professor B. V. Lichman, to reform the teaching of national history in schools and higher education institutions of the Urals and research.Shows the discourse that exists in modern science, in relation to the paradigm of mnogoconceptuality. The article is timed to the 70th anniversary of the scientist
Keywords: paradigm, multiconceptuality, multitheoretical, history, interpretation, textbook, methodology, world outlook, method, approaches, points of view, tolerance.
«Многотеоретическое изучение истории» как метод изложения исторического материала в школах и вузах при изучении истории России впервые в стране было предложено в начале 1990-х гг. заведующим кафедрой истории России, доктором исторических наук, профессором Уральского политехнического института - Уральского государственного технического университета им. СМ. Кирова (УГТУ - УПИ) Б.В. Лич-маном.
В условиях быстро развивающейся в России «методологической революции», сметавшей универсальные методологические системы и заменявшей их на не менее универсальные, претендовавшие на звание
«единственно правильных», коллектив единомышленников, под руководством Б.В. Личмана, предложил вариант отказа от единой методологии и выступил за преподавание отечественной истории в вузах методом равноуважительности в интерпретации фактов[См.: 1, с. 2]. По словам Б.В. Личмана, «учебники с одной логикой основываются преимущественно на запоминании и повторении знаний в изложении одной теории. В многотеоретическом изучении истории основой является самостоятельное познание на основе осмысления исторических фактов, изложенных в русле нескольких тео-рий»[2, с. 5].
Руководитель коллектива суть предложенной им методики изложил в интервью, данном корреспонденту областной газеты «Курган и курганцы». Б.В. Личман заявил, что в основе его учебника «лежит не факт, а концепция, исходящая из мировоззрения. Зачастую они прямо противоположны друг другу Одна считает, что прогресс - это счастье человека, другая - гармоничное общество, третья берет за основу развитие техники. Есть теории, которые видят идеал в приближении человека к Богу, а есть такие, что исходят из гармонии человека и природы, приоритета семейных ценностей» [3].
Учебники по «Истории России» под редакцией Б.В. Личмана быстро разошлись по всей стране. Преподаватели откликнулись на появление новых учебников, написанных с позиций многоконцептуальности, по-разному. В откликах на учебники по отечественной истории под редакцией Б.В. Лич-мана звучали взаимоисключающие оценки от восторженных до негативных [См.: 4, с. 43-48]. Тем не менее результатом плодотворной, продолжающейся уже четверть века деятельности по созданию все новых поколений своего учебника можно считать то, что Б.В. Личману удалось приучить вузовских преподавателей и школьных учителей считаться с возможностью именно такого метода изложения исторического материала.
Приоритет Б.В. Личмана в разработке и распространении новой методики преподавания отечественной истории признан многими историками. В новейшем историографическом труде, изданном в 2015 г. в издательстве «Юрайт», указывается, что учебники, созданные в Екатеринбурге коллективом авторов под редакцией Б.В. Личма-на, «заложили основу многоконцептуального изучения истории, получившего широкое распространение во второй половине 1990-х гг. - начале XXI в.» [5, с. 461]. С нашей точки зрения, именно в процессе преподавания отечественной истории парадигма многоконцептуальности в том виде, в
которой ее предложил Б.В. Личман, оказалась наиболее востребованной и эффективной. Недостатком такого подхода к преподаванию мы считаем формирование у школьников и студентов относительности научного знания.
Гораздо менее освещен в литературе вопрос о влиянии этой парадигмы на научное сообщество, изучающее отечественную историю.
А.Т. Тертышный и А.В. Трофимов считают возможным использование ее в научном творчестве и полагают, что «многоконцептуальное, политеоретическое измерение истории России является сегодня не данью политической моде или очередной идеологической конъюнктурой, а средством для постижения такой сложной и не поддающейся одномерному определению реальности, каковой является история нашей страны» [6, с. 5] . Сам Б.В. Личман скептически настроен в отношении использования парадигмы многоконцептуальности в научных исследованиях. По его словам, «исторический процесс очень богат фактами. Каждая теория в соответствии со своими потребностями проводит отбор нужных ей фактов или интерпретирует один и тот же факт со своей точки зрения. Как правило, эти теории находятся в разных идеологических плоскостях, и совместить их невозможно. Дискуссия между ними ни к чему не приводит» [Цит. по 3].
Между тем в уральской историографии во второй половине 1990-х гг. - начале XXI в. использование в науке парадигмы много-концептуальности превратилось в модное увлечение. Можно выделить несколько вариантов ее внедрения в научные исследования. Объединяет сторонников данной парадигмы то, что все они апеллируют к творчеству Б.В. Личмана как наиболее авторитетного специалиста в ее разработке. В учебнике по русской историографии суть подхода Б.В. Личмана сформулирована следующим образом. Автор утверждает, что «в современной исторической науке имеют
место следующие основные интерпретации (концепции) истории России ХХ в.: религиозная, всемирно-историческая, локально-историческая» [7, с. 414].
Отталкиваясь от этих трех мировоззренческих интерпретаций (концепций), сформулированных Б.В. Личманым, А.Т. Тер-тышный и А.В. Трофимов выводят из них четыре историко-объяснительные модели, выделяя из всемирно-исторической интерпретации формационную (универсально-стадиальную), либеральную (западно-центристскую), модернизационную. Выделяется также цивилизационная (локально-историческая) модель [8, с. 16]. Такой вывод в целом соответствует подходу Б.В. Личма-на, который не отрицает идеологического и даже политического подтекста в этих моделях. Причину этого он видит в том, что «мировоззрение человека находится под воздействием многих факторов, которые даже учесть невозможно. Одни люди по своим взглядам и характеру, психофизическому типу изменчивы, другие нет» [Цит. по 3]. При этом исследователь призывает, чтобы «изучение истории с разных концептуальных точек зрения было направлено на воспитание толерантности мировоззренческих взглядов на прошлое» [9, с. 19].
Первый вариант использования парадигмы многоконцептуальности в научных исследованиях проявился в обобщающих работах по отечественной истории, авторы которых, А.Т. Тертышный и А.В. Трофимов, попытались применить к объяснению исторического пути России, хода, смысла и направленности российской истории одновременно все четыре выделенные ими объяснительные модели [См.: 8; 10]. Методологические позиции данных уральских исследователей заключаются в признании ущербности как и одномерного видения особенностей развития российской истории, так постулирования тезиса о том, что «историй столько же, сколько историков». Выходом из этой коллизии они считают применение мультиконцептуального подхо-
да, «но лишь при условии, что следует осуществить своего рода глубокое погружение внутрь каждой из рассматриваемых концепций, стать (хотя бы на время) их приверженцем и защитником» [8, с. 28].
Результатом применения мультиконцептуального подхода к изучению истории России авторы считают то, что он «позволяет раскрыть основные характеристики российской цивилизации, углубить, систематизировать познание российского социума, устойчивых особенностей его истории, механизмов преемственности и модернизации вне зависимости от общественного строя». По словам А.Т. Тертышного и А.В. Трофимова, «такой взгляд помогает понять российские стратегические (неидеологизиро-ванные) национальные интересы, условия оптимальной реализации колоссальных природных, людских, научно-технических возможностей, условия восстановления достойного места нашей страны в мировом сообществе» [8, с. 571].
Недостатками трудов А.Т. Тертышного и А.В. Трофимова следует считать то, что, во-первых, проделав колоссальную работу по историческому анализу (осуществив «своего рода глубокое погружение внутрь каждой из рассматриваемых концепций»), они не подняли свои исследования до уровня исторического синтеза, не попытались выявить «сухой остаток» российской истории, в оценке которого все четыре выделенные ими объяснительные модели сходятся.
Во-вторых, сделанный авторами вывод об итогах применения мультиконцепту-ального подхода к изучению истории России соответствует лишь параметрам одной из заявленной ими объяснительной модели - цивилизационной (локально-исторической).
В-третьих, претензии авторов на получение каких-либо «неидеологизированных» выводов противоречит самой сущности исторического исследования, которое обречено отвечать на назревшие запросы общества. Неопровержимым постулатом существова-
ния исторической науки в любом обществе является то, что «исторические знания являются важной составной частью духовной жизни, которая обусловлена развитием общества. Оно требует от историков создания исторических представлений, соответствующих социальным ожиданиям социума» [8].
Подобный вариант использования парадигмы многоконцептуальности в научных исследованиях адаптировал в своих работах начала XXI столетия А.В. Сперанский. Анализ ситуации, сложившейся в российской исторической науке на рубеже XX - XXI вв. в области методологии, привел ученого к выводу, что «на современном этапе развития историческая наука России находится в состоянии мучительного сложного перехода к новому качеству Его вектор направлен от тоталитарной методологии к подлинному научному плюрализму мнений» [11, с. 613]. В то же время он констатировал, что «новой универсальной теории, способной сгладить "шероховатости" марксизма и более аргументированно объяснить закономерности и тенденции в истории человечества, в последние 20 лет не сложилось» [12, с. 55].
А.В. Сперанский, отдав дань парадигме многоконцептуальности [См.: 13], вслед за Б.В. Личманом высказался за необходимость «равно уважительного отношения к различным концептуально-методологическим интерпретациям русской истории (при условии, если они зиждутся на солидных, подкрепленных широкой источниковой базой аргументах, а не на сиюминутных псевдоисторических инсинуациях, базирующихся на идейно-политической или коммерческой конъюнктуре» [12, с. 55].
В своей научной деятельности А.В. Сперанский апробировал несколько методологических подходов к изучению отечественной истории. В отличие от А.Т. Тертышно-го и А.В. Трофимова, этот ученый из всех походов к истории отдает приоритет модер-низационному подходу, который, по его мнению, все же наилучшим образом позво-
ляет объяснить процессы, происходившие в советской истории. По нашему мнению, серьезное влияние на выбор теории модернизации в качестве основной объясняющей теории оказала научная школа по изучению особенностей российской модернизации, которая сложилась в Институте истории и археологии УрО РАН во главе с академиком РАН ВВ. Алексеевым. По словам А.В. Сперанского, выбор модернизационной версии эволюции человеческого общества в качестве методологической основы его исследований объясняется тем, что она «довольно удачно включает в себя лучшие наработки» двух предшествующих ей интерпретаций, претендовавших на универсальность в объяснении русской истории - формационной и циви-лизационной.
Применив модернизационный подход в своих последних исследованиях, А.В. Сперанский утверждает, что «социально-политический вектор советской мобилизационной модели модернизации не полностью совпадал с общемировым направлением». По словам ученого, основная причина несовпадения вектора развития советской модели модернизации с общемировым направлением объясняется тем, что «российский социум в силу ряда объективных и субъективных причин оказался под сильнейшим влиянием тоталитарных структур управления, поэтому в условиях всеобъемлющей политизации и идеологизации жизни, тотального огосударствления собственности невозможно было полноценно решать задачи разделения функциональных ролей индивидов в производстве и политике, дифференциации властей, культурных систем и ценностных ориентаций». По нашему мнению, эта трактовка гораздо ближе к классическому пониманию теории модернизации в рамках либеральной интерпретации [15, с. 14].
Внимательный читатель заметит, что такая трактовка модернизационного подхода к истории значительно отличается от понимания сути теории модернизации, кото-
рая разделяется В.В. Алексеевым и большинством его последователей в уральской историографии. По словам академика, и в советский период «страна шла по пути модернизации в русле мирового прогресса, и нет никаких оснований отлучать ее от этого, как делают некоторые политологи в сегодняшней России и за рубежом. Другое дело, что модернизация насаждалась сверху железной диктатурой, ее темпы форсировались в ущерб качеству процесса и здоровья нации. Она носила догоняющий и очевидный военно-политический характер, не решала многих задач классической модернизации, таких как создание полноценного рынка товаров, капиталов и труда, не обеспечивала свободу личности, являющуюся главным залогом успехов и необратимости процессов модернизации» [16, с. 100, 103].
В.В. Алексеев признает, что его понимание теории модернизации отличается от классического варианта, ибо в российских реалиях 1990-х гг. она рассматривалась как компромисс между формационным и ци-вилизационным подходами к истории. Он пишет: «Ученые осознавали отмирание формационного подхода, но не решались перейти к цивилизационному. Компромисс был достигнут на пути перехода к теории модернизации. Постепенно с моей точкой зрения согласились большинство сотрудников [Института истории и археологии -В.К.], и эта теория стала основой их исследования» [17, с. 118].
На своеобразие российского варианта понимания теории модернизации автор данной статьи указывал давно, подчеркивая, что модернизационный подход к истории в российской историографии «применяют те исследователи, которые стремятся избежать крайностей неомарксистской и либеральной историографии» [18, с. 414].
Необычайно востребованной парадигма многоконцептуальности является в современных историографических исследованиях.
Уже в работе В.С. Прядеина была отмечена заслуга Б.В. Личмана в том, что он дал «изложение различных интерпретаций логики исторического развития» [19, с. 24]. «Уральская историографическая научная школа», возникшая в 1980-е гг. в условиях господства марксистской методологии, с середины 1990-х гг. начала рассматривать многоконцептуальность как основной метод раскрытия особенностей развития современного этапа исторической науки в России [См.: 20]. По мнению ведущих представителей этой школы, многоконцептуаль-ность в современной российской исторической науке реально существует, но ее наличие проявляется далеко не однолинейно, как это было характерно для исторической науки периода модерна на протяжении XVIII - ХХ вв. Далеко не все авторы эпохи постмодерна позиционируют свои истинные методологические позиции. Особенно это относится к представителям крайних течений, которые действительно оппонируют друг другу в научных исследованиях. Современные неомарксистские и либеральные авторы предпочитают либо прикрывать свои взгляды, как им кажется, «нейтральными» с точки зрения идеологии теориями, либо вообще не заявлять о своих теоретических позициях. Однако, как справедливо отмечал английский исследователь К. Поппер, «эти теории неявно содержатся в ... терминологии» [21, с. 167]. Особенностью проявления парадигмы многоконцептуальности в современной российской историографии является также то, что она существует в условиях отсутствия толерантного отношения к чужому мнению. Это приводит к тому, что оппоненты не пытаются воспринять аргументы другой стороны, а традиционно пытаются навесить на нее ярлыки, ничего общего с наукой не имеющие.
Для изучения востребованности парадигмы многоконцептуальности современной наукой в 2011 г. в Екатеринбурге была проведена научная конференция под названием «Многоконцептуальность в науке».
Анализ выступлений на конференции показывает, что в современной науке существует различное понимание многоконцеп-туальности и самое главное - различное отношение к этому феномену. Представители точных и естественных наук воспринимают многоконцептуальность как естественное состояние научного знания. Математик А.И. Смирнов полагает, что «математика по своей сути является много концептуальной», ибо существуют различные подходы к "философии" математики, и эти подходы, реализующие различное понимание математики, достаточно хорошо разработаны формально» [22, с. 84].
Совершенно иное отношение к много-концептуальности высказывают представители гуманитарных наук.
В современной исторической науке в целом доминирует положительное отношение к многоконцептуальности. А.Т. Тертышный и А.В. Трофимов пишут: «В силу сложности и неоднозначности цивилизационных и социокультурных процессов, происходящих в России, следует признать безусловной заслугой современных исследователей создание такой историографической ситуации, когда наличие плюралистичности подходов, оценок, различных интерпретаций исторического прошлого и настоящего России является нормой, отвечающей потребностям времени» [8, с. 13]. А.В. Сперанский констатирует: «Анализ имеющихся интерпретаций однозначно показал, что марксизм полностью утратил роль системообразующего начала теоретического осмысления мировой
истории, и в ее методологическом поле доминирующим фактором стал концептуальный плюрализм, полностью подавивший монистическое восприятие исторического процесса» [13, с. 88].
Некоторые авторы видят в многоконцептуальности больше негативного, чем положительного. По словам юриста А.С. Смы-калина, плюрализм мнений в методологии изучения истории права «лишает ее прочной основы и разработки, и ставит вопрос о создании частных юридических методик изучения истории права» [23, с. 84].
Вывод из данной статьи заключается в том, что споры в научном сообществе, тем более на междисциплинарном уровне, могут происходить только вокруг стоящих вещей, вызывающих неподдельный интерес. Нельзя согласиться с мнением о признании «ситуации многоконцептуальности как временной, преходящей, с точки зрения поиска некоей объединяющей макротеории, выявляющей основные тенденции и определяющие факторы исторического пути, пройденного Россией» [8, с. 24]. Истинная суть парадигмы много-концептуальности не в этом, а (используя слова академика А.С. Лаппо-Данилевского) в «признании чужой одушевленности», то есть в признании того, что может быть иное мнение, отличное от твоего, и это нужно воспринимать как данность, уважать его, и самое главное - попытаться понять его (не путать с термином «принять»). Существование феномена многоконцептуальности в научных исследованиях и есть свидетельство нормального развития науки.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Курс лекций по истории России с древнейших времен до наших дней / Под ред. Б.В. Личмана. Екатеринбург, 1992.
2. Введение // Многоконцептуальная история России: Учебное пособие / Под ред. Б.В. Личмана. Екатеринбург, 2000. Кн. I. С древнейших времен до конца XIX в.
3. Кузьмин А. Кого спасет новый «единорог»? // Курган и курганцы. 2011. 7 сентября.
4. Камынин В.Д. К вопросу о роли учебника в процессе модернизации преподавания истории // Многоконцептуальность в науке: Мат. междунар. науч. конф., посв. 65-летию проф. Б.В. Личмана. Екатеринбург, 2011.
5. Историография истории России: Учеб. пособие для бакалавров / Под ред. А.А. Чер-нобаева. 2-е изд. М., 2015.
6. Тертышный А.Т., Трофимов А.В. Российская история: модели измерения и объяснения. Екатеринбург, 2005.
7. Камынин В.Д., Рогожин Н.М., Чернобаев А.А., Шикло А.Е. Русская историография XI - начала XXI века. М., 2010.
8. История России 1861-1938 гг. / Под ред. А.Т. Тертышного, А.В.Трофимова. Российская история: модели измерения и объяснения. Екатеринбург, 1995.
9. Личман Б.В. Толерантная история России: Многоконцептуальность. Екатеринбург, 2008.
10. Тертышный А.Т., Трофимов А.В. Россия: образы прошлого и смыслы настоящего. Екатеринбург, 2012.
11. Сперанский А.В. Россия и исторический процесс: концептуально-методологические интерпретации // Россия между прошлым и будущим: исторический опыт национального развития. Екатеринбург, 2008.
12. Сперанский А.В. История России в контексте концептуального осмысления // Актуальные проблемы юридической и исторической науки. Екатеринбург, 2012.
13. Сперанский А.В. Многоконцептуальная история и марксизм: проблемы теоретического осмысления // Многоконцептуальность в науке. Екатеринбург, 2012.
14. Сперанский А.В. История России в контексте концептуального осмысления // Многоконцептуальность в науке. Екатеринбург, 2012.
15. Сперанский А.В. На войне, как на войне... Свердловская область в 1941 - 1945 гг. - Екатеринбург, 2012.
16. Алексеев В.В. Модернизация и революция в России: синонимы или антиподы? // Урал. ист. вестник. Екатеринбург. 2000. № 5-6.
17. Алексеев В.В. На перепутье эпох: Воспоминания современника и размышления историка. Екатеринбург, 2013.
18. Камынин В.Д., Рогожин Н.М., Чернобаев А.А., Шикло А.Е. Русская историография XI - начала XXI века.
19. Прядеин В.С. Историческая наука в условиях обновления: философские основы, принципы познания, методы исследования (историографический анализ). Екатеринбург, 1995.
20. Камынин В.Д. Уральская и Омская историографическая школы на рубеже XX -XXI столетий // Источниковедческие и историографические аспекты сибирской истории: Коллективная монография. Нижневартовск, 2014. Ч. 9.
21. Поппер К. Нищета историцизма / Пер. с англ. М., 1993.
22. Смирнов А.И. О Многоконцептуальности в математике // Многоконцептуальность в науке. Екатеринбург, 2012.
23. Смыкалин А.С. Новые концептуальные подходы в изучении права в современной историко-правовой науке // Многоконцептуальность в науке. Екатеринбург, 2012.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
КАМЫНИН Владимир Дмитриевич, доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры теории и истории международных отношений, Уральский Федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина, г. Екатеринбург.
Е-mail: [email protected]
