CC BY
46
на И. А., Саютина С. Б. Проблемы диагностики и лечения болезни Паркинсона в сельской местности. В кн.: Мат. X Всероссийского съезда неврологов с международным участием. Под ред. Е. И. Гусева. Н. Новгород, 2012; с. 324).
22. Razdorskaya VV, Voskresenskaya ON, Yudina GK. The diagnostic reliability of outpatient neurological care to patients with Parkinson's disease. Saratov Journal of Medical Scientific Research 2012; 8 (2): 513-517. Russian (Раздор-ская В. В., Воскресенская О. Н., Юдина Г. К. Диагностическая надежность амбулаторного звена неврологической помощи пациентам с болезнью Паркинсона. Саратовский научно-медицинский журнал 2012; 8 (2): 513-517).
23. Sapronova MR, Shnaider NA. The epidemiological, clinical, and genetic characteristics of Parkinson's disease (in case of Zheleznogorsk). Neurology, Neuropsychiatry, Psychosomatics 2014; (4): 59-64. Russian (Сапронова М. Р., Шнайдер Н. А. Эпидемиологическая и клинико-генетическая характеристика болезни Паркинсона (на примере Железно-горска). Неврология, нейропсихиатрия, психосоматика 2014; (4): 59-64).
24. Rosinskaya AV. Epidemiology of extrapyramidal disorders in Primorsky Krai. In: Clinical Challenges in Diagnosis and Treatment of Movement Disorders: Pacific Scientific Practical Conference with International Participation, Vladivostok, September 11-13, 2015. Vladivostok, 2015: 13-16. Russian (Росинская А. В. Эпидемиология экстрапирамидных заболеваний в Приморском крае. В кн.: Клинические трудности в диагностике и лечении расстройств движений: Тихоокеанская научно-практическая конференция с международным
участием, Владивосток, 11-13 сентября 2015 г. Владивосток, 2015; с. 13-16).
25. Illarioshkin SN, Ivanova-Smolenskaya IA. Shaking hyperkinesis. Moscow: Atmosphere, 2011; 360 p. Russian (Ил-лариошкин С. Н., Иванова-Смоленская И. А. Дрожательные гиперкинезы. М.: Атмосфера, 2011; 360 с.).
26. Rijk MC de, Rocca WA, Anderson DW, et al. A population perspective on diagnostic criteria for Parkinson's disease. Neurol 1997; 48 (5): 1277-1281.
27. Razdorskaya VV, Voskresenskaya ON, Yudina G. K. Incidence of Parkinson's disease in Saratov. In: Illarioshkin SN, Yahno NN, eds. Parkinson's disease and movement disorders: Guide for Physicians: Proceedings of the III National Congress of Parkinson's disease and movement disorders. Moscow: JSC "RCT Sauvero press", 2014; p. 342. Russian (Раздорская В. В., Воскресенская О. Н., Юдина Г. К. Заболеваемость болезнью Паркинсона в Саратове. В кн.: Болезнь Паркинсона и расстройства движений: руководство для врачей: материалы III Национального конгресса по болезни Паркинсона и расстройствам движений. Под ред. С. Н. Иллариошкина, О. С. Левина. М.: ЗАО «РКИ Соверо пресс», 2014; с. 342).
28. Razdorskaya VV, Yudina GK, Voskresenskaya ON. Statistics of outpatient cases of Parkinson's disease. Zh Nevrol Psikhiatr im SS Korsakova 2012; 112 (9): 72-76. Russian (Раздорская В. В., Юдина Г. К., Воскресенская О. Н. Статистика амбулаторных случаев болезни Паркинсона. Журн. неврол. и психиатрии им. С. С. Корсакова 2012; 112 (9): 72-76).
УДК [616.839-008.6-02:616.831-001.31] -07: [577.112:616.8-091.81] (045) Оригинальная статья
ВЛИЯНИЕ МОЗГОВОГО НЕЙРОТРОФИЧЕСКОГО ФАКТОРА НА ФОРМИРОВАНИЕ ПСИХОВЕГЕТАТИВНОГО СИНДРОМА ПРИ УШИБЕ ГОЛОВНОГО МОЗГА
Н. В. Селянина — ФГБОУ ВО «Пермский ГМУ им. академика Е. А. Вагнера» Минздрава России, доцент кафедры неврологии им. В. П. Первушина, доцент, доктор медицинских наук; Ю. В. Каракулова — ФГБОУ ВО «Пермский ГМУ им. академика Е. А. Вагнера» Минздрава России, профессор кафедры неврологии им. В. П. Первушина, профессор, доктор медицинских наук.
EFFECT OF BRAIN-DERIVED NEUROTROPHIC FACTOR ON THE FORMATION OF PSYCHO-VEGETATIVE SYNDROME WITH BRAIN INJURY
N. V. Selyanina — Perm State University of Medicine n.a. Academician Ye. A. Vagner of Ministry of Health of the Russian Federation, Department of Neurology, Associate Professor, Doctor of Medical Science; Y. V. Karakulova — Perm State University of Medicine n.a. Academician Ye. A. Vagner of Ministry of Health of the Russian Federation, Department of Neurology, Professor, Doctor of Medical Science.
Дата поступления — 5.06.2016 г. Дата принятия в печать — 07.09.2016 г.
Селянина Н.В., Каракулова Ю.В. Влияние мозгового нейротрофического фактора на формирование психовегетативного синдрома при ушибе головного мозга. Саратовский научно-медицинский журнал 2016; 12 (3): 384-387.
Цель: определение роли мозгового нейротрофического фактора в процессах формирования и прогнозирования развития психовегетативного синдрома у больных ушибом головного мозга легкой и средней степени тяжести. Материал и методы. Обследовано 150 пациентов с ушибом головного мозга, изучены показатели неврологического, психовегетативного статуса, количественное содержание мозгового нейротрофического фактора (brain-derived neurotrophic factor — BDNF) и фактора роста нервов (nerve growth factor — NGF) в сыворотке крови. Результаты. У больных ушибом головного мозга выявлен психовегетативный синдром и снижение ней-ротрофических факторов. Выявлена прямопропорциональная корреляционная зависимость содержания BDNF и психовегетативных показателей. Заключение.Содержание BDNF сыворотки крови менее 300 пг/мл является прогностическим критерием развития психовегетативного синдрома спустя 18-20 месяцев после травмы.
Ключевые слова: ушиб головного мозга, мозговой нейротрофический фактор, психовегетативный синдром.
Selyanina NV, Karakulova JV. Effect of brain-derived neurotrophic factor on the formation of psycho-vegetative syndrome with brain injury. Saratov Journal of Medical Scientific Research 2016; 12 (3): 384-387.
Aim: to determine the role of brain-derived neurotrophic factor in the formation and forecasting of psycho-vegetative syndrome in patients with cerebral mild to moderate injury. Material and Methods. There have been 150 patients with contusion of the brain, examined. Indicators of neurological, psycho-vegetative status, quantitative content of brain-derived neurotrophic factor (BDNF) and nerve growth factor (NGF) in the serum were studied. Results. At patients with brain contusion neurological, psycho-vegetative disturbances and decrease neurotrophic factors are determined. It was found to depend of the content of BDNF and psycho-vegetative indicators. Conclusion. The level of brain-derived neurotrophic factor serum (less than 300 pg/ml) is a predictor of psycho-vegetative syndrome in the long term of the brain injury.
Key words: brain contusion, brain-derived neurotrophic factor, psycho-vegetative syndrome.
Введение. Психовегетативный синдром преобладает в структуре последствий черепно-мозговой травмы (ЧМТ) легкой и средней степени тяжести. Согласно современным представлениям, при ЧМТ в патогенез вовлекаются все отделы головного мозга, что приводит к нарушению интегративной деятельности. Считается, что при легкой ЧМТ в 100% случаев вовлекаются надсегментарные вегетативные образования [1]. Современная теория патогенеза черепно-мозговой травмы основана на действии первичных и вторичных повреждающих факторов [2, 3]. Наряду с каскадом патологических реакций (воспаление, оксидантный стресс, образование свободных радикалов кислорода, инфлюкс кальция в клетку и др.) в поврежденном мозге активируются процессы нейропротекции и нейрорегенерации при активном участии эндогенных нейротрофических факторов, которым отводится ключевое значение в развитии и сохранении структур центральной нервной системы
[4]. При патологии головного мозга из всех ростовых факторов наиболее значимыми являются мозговой нейротрофический фактор (brain-derived neurotrophic factor — BDNF), который участвует в развитии и сохранении нейронов, включая дофаминергические нейроны черной субстанции, холинергические нейроны переднего мозга, гиппокампа, ганглиев сетчатки и фактора роста нервов (nerve growth factor — NGF)
[5]. Несмотря на то что наибольшая концентрация BDNF приходится на перинатальный и ранний пост-натальный периоды, особенно в периоды созревания лобной коры, относительно постоянный его уровень определяется в зрелом и даже старческом возрасте
[6]. В последнее время (в силу своей ключевой роли в процессах нейропластичности) рассматривается адаптивная функция нейротрофических факторов к меняющимся условиям внешней и внутренней среды организма [7, 8].
Цель: определить роль мозгового нейротрофиче-ского фактора в процессах формирования и прогнозирования развития психовегетативного синдрома у больных в остром и отдаленном периодах ушиба головного мозга легкой и средней степени тяжести.
Материал и методы. В работе предпринято комплексное обследование 150 пациентов (112 мужчин и 38 женщин) в возрасте от 18 до 64 (35,0 [25,0; 48,0]) лет с ЧМТ легкой и средней степени тяжести в остром периоде. Исследование проведено в соответствии с Хельсинкской декларацией Всемирной медицинской ассоциации «Этические принципы проведения научных медицинских исследований с участием человека». Форма информированного согласия и протокол исследования после экспертной оценки были одобрены локальным этическим комитетом Пермской государственной медицинской академии. Критериями включения в исследование явились: информированное согласие больных, возраст от 18 до 65 лет, наличие черепно-мозговой травмы легкой или средней степени тяжести, полученной впервые или вторично с интервалом от 5 месяцев до 8 лет. Из исследования исключались пациенты, у которых имелись тяжелые соматические и неврологические заболевания, более двух ЧМТ в анамнезе, лекарственная и наркотическая зависимость, беременность, травмы, полученные в состоянии алкогольного опьянения.
Ответственный автор — Селянина Наталия Васильевна Тел. (сот): +79082504223 E-mail: nselyanina@mail.ru
В зависимости от степени тяжести полученной травмы пострадавшие были разделены на три сопоставимые по полу и возрасту группы: 1) 40 человек с ушибом головного мозга легкой степени тяжести (УГМЛ); 2) 80 больных с ушибом головного мозга средней степени тяжести (УГМС). Группу сравнения составили 30 человек с сотрясением головного мозга (СГМ). В качестве контрольной группы выступили 17 здоровых лиц, сопоставимых по полу и возрасту.
Всем больным проводилось общеклиническое, неврологическое, инструментальное исследование, включающее рентгенографию черепа, ЭХО-ЭС, офтальмоскопию, компьютерную томографию (КТ) головного мозга, магнитно-резонансную томографию. Для оценки неврологического дефицита использованы шкала комы Глазго (ШКГ), NIHSS, где каждый неврологический синдром соответствует определенному количеству баллов. Повседневная активность больных и способность к самообслуживанию оценивались по индексу Ваг^еП. Исследование эмоционального и вегетативного статуса проводилось при помощи теста Спилбергера — Ханина для выявления реактивной и личностной тревожности, госпитальной шкалы тревоги (ГШТ) и депрессии (ГШД), шкалы Монтгомери — Асберг для объективной оценки уровня депрессии. Степень выраженности субъективных и объективных проявлений вегетативной дисфункции констатировали по вопроснику и схеме, разработанным в Республиканском центре вегетативной патологии академиком А. М. Вейном. Оценка репаративных возможностей головного мозга после травматического повреждения проводилась с помощью определения нейротрофических факторов сыворотки крови (BDNF и NGF) иммуноферментным методом (наборы для лабораторного анализа <^иап-Шпе (HumanBDNF)» и «Beta-NGFELISAKit»). Все перечисленные методы исследования применялись в остром периоде ЧМТ на 1-2-е сутки. В катамнезе (спустя 18-20 месяцев после получения ЧМТ) использовалось клинико-неврологическое исследование, эмоционально-вегетативное тестирование.
Статистическая обработка результатов проводилась при помощи пакета прикладных программ Statistica 6.0 с использованием описательной статистики (определение медианы (Ме) и квартилей Q2)), непараметрических методов (сопоставление независимых групп с использованием критерия Манна — Уитни, при сравнении парных случаев применялся критерий Вилкоксона). Анализ зависимостей осуществлялся с помощью рангового коэффициента корреляции (г) Спирмена. При р<0,05 различия считались достоверными.
Результаты. Среди жалоб пациентов наиболее часто встречались: головная боль (97%), нарушения координации (92%), снижение памяти (84%), вестибулярные расстройства (64%), потеря сознания (68%), тошнота (53%). Реже беспокоили слабость в конечностях (34%), чувствительные нарушения (23%), речевые дисфункции (15%), диплопия (11%). При осмотре среднее значение по ШКГ составило 15 [15,0; 15,0] баллов. При сравнении групп пострадавших при СГМ и с легким ушибом данный показатель оказался 15 [15,0; 15,0] баллов без значимого различия между этими группами, у пациентов УГМС установлен показатель 15 [14,0; 15,0] баллов, что оказалось достоверно ниже по сравнению с другими исследуемыми группами (р=0,03 и р=0,01 по отношению соответственно к СГМ и УГМЛ). Анализ NIHSS выявил наивысшую балльную оценку неврологиче-
ского статуса у пострадавших с УГМС: 5,0 [4,0; 6,0] баллов, р=0,00001 по отношению к контролю (0,0 [0,0; 0,0]), р=0,00001 по отношению к СГМ (1,0 [0,0; 2,0] балл) и р=0,0001 по отношению к УГМЛ (3,0 [2,0; 4,0] балла). По шкале Ва|1е11 результаты оказались аналогичными при сравнении ЧмТ различной степени тяжести: СГМ — 100,0 [100,0; 100,0] баллов (как в контроле); УГМЛ — 100,0 [95,0; 100,0] и УГМС — 90,0 [70,0; 100,0] баллов с достоверными различиями с контролем (соответственно р=0,002 и р=0,00002). Рентгенографическое исследование черепа у 78 обследованных с УГМ констатировало переломы свода и основания черепа различной локализации: затылочной (п=30), височной (п=14), лобной (п=8), теменной (п=11), основания (п=2); у четырех пострадавших имелось сочетание переломов височной и теменной костей, у двух — теменной и лобной. Переломы костей свода черепа с переходом на основание отмечены у семи пациентов. Контузионные очаги, выявленные при помощи КТ головного мозга у пострадавших с УГМС, имели размеры от 2 до 50 мм (средний диаметр составил 9,0 [2,0; 16,0] мм). Очаги в большинстве своем находились в лобной (п=35), височной (п=17) долях, лобно-височная локализация отмечена у 12 пациентов, теменная у 7 больных с УГМС. У всех больных с ушибом средней степени тяжести, помимо наличия контузионных очагов, имелось субарахнои-дальное кровоизлияние.
Независимо от тяжести полученной травмы, в остром периоде ЗЧМТ пациенты предъявляли жалобы на подавленность настроения (74%, п=111), повышенную утомляемость (68%, п=109), раздражительность (54%, п=81), сонливость (66%, п=99), чувство тревоги за состояние собственного здоровья (45,3%, п=68), что характерно для психовегетативного синдрома. Средний балл по тесту Спилбергера — Хани-на констатировал высокий уровень реактивной (46,0 [40,0; 54,0] (р=0,0001 при сравнении с контролем)) и средний уровень личностной (38,0 [33,0; 44,0]) тревожности, не отличающийся при этом от здоровых (р=0,06). При сравнении медиан, отражающих тревогу по ГШТ, выявлена разница лишь с контролем (2,0 [1,0; 4,0] балла, р=0,0004). Между пострадавшими, получившими травму различной степени тяжести, показатели тревожности по данной шкале были достоверно неотличимы, составив в среднем 5,0 [3,0; 9,0] баллов. Вместе с тем показатель выраженности депрессии, который был оценен по ГШД и оказался равным 5,0 [3,0; 7,0] баллов, был достоверно выше у больных с ушибом, чем у пациентов с сотрясением головного мозга (р=0,01 при сравнении СГМ и УГМС и р=0,002 при сравнении СГМ и УГМЛ). Выраженность депрессии по тесту Монтгомери — Ас-берг (средние значения у всех пострадавших 9,0 [6,0; 14,0] баллов) также не имела статистических отличий между группами с ЧМТ различной степени тяжести. Несмотря на то что среднее значение по Монтгомери — Асберг не соответствовало критериям выраженной депрессии, разница со здоровыми лицами имела место (3,0 [2,0; 5,0] балла, р=0,0001). Средний балл по вопроснику (18,0 [10,0; 27,0]) и схеме (23 [13,0; 29,0]) продемонстрировал наличие синдрома вегетативной дистонии лишь по субъективным признакам. При этом изучаемые параметры не имели различий со здоровыми: 19,0 [16,0; 34,0] баллов по вопроснику (р=1,0) и 15,0 [11,0; 24,0] баллов по схеме (р=0,6). Корреляционный анализ баллирован-ных параметров, констатирующих эмоциональные и вегетативные нарушения, определил прямопропор-
циональную зависимость уровня реактивной тревожности и депрессии по шкале Монтгомери — Асберг (r=0,54, р=0,005), а также уровня реактивной тревожности и тревоги по ГШТ (r=0,67, р=0,001). Реактивная тревога также оказывала влияние на выраженность объективных проявлений вегетативной дисфункции по схеме (r=0,28, р=0,01), что может указывать на формирование психовегетативного синдрома у обследованных нами пациентов в остром периоде ЧМТ.
Исследование нейротрофических факторов выявило снижение BDNF в группе УГМс, составив 396,0 [272,5;98,0] пг/мл (р=0,03 по отношению к группе здоровых — 730,0 [360,0; 954,1] пг/мл, р=0,04 по отношению к УГМЛ — 723,8 [435,5;997,7]). Уровень NGF отличался от контрольных цифр (1200,0 [900; 1800,0] пг/мл) уже при легком контузионном повреждении (700,0 [570,0; 00,0] пг/мл, р=0,01) и был независим от степени тяжести ЧМТ (при УГМС 800,0 [670,0; 1230,0] пг/мл, р=0,6 по отношению к УГМЛ и р=0,01 по отношению к контролю). Уровень же BDNF был взаимосвязан с психовегетативными показателями (r=-0,46, p=0,001 по отношению к ГШТ, r=-0,33, p=0,01 по отношению к вегетативному вопроснику) и выраженностью неврологического статуса (r=0,29; p=0,02 при сопоставлении с ШКГ; r=-0,26, p=0,04 при сопоставлении с NIHSS; r=0,26, p=0,04 при оценке шкалы Barthell).
В катамнезе у пациентов, несмотря на регресс очаговой неврологической симптоматики (0,0 [0,0; 1,0] баллов по шкале NIHSS, 100,0 [100,0; 100,0] баллов по Bartell во всех группах), сохранялись вегетативные и эмоциональные нарушения. Более того, статистически значимо повысилась выраженность депрессии по шкале Монтгомери — Асберг до 11,0 [6,0; 15,0] баллов, а также объективных признаков вегетативной дисфункции по схеме до 28,5 [17,0; 31,0] баллов.
Нами прослежена зависимость влияния исследуемых нейротрофических факторов острого периода на степень выраженности последствий УГМ. Несмотря на то что в остром периоде нами не получено корреляции между уровнем BDNF и выраженностью депрессии, в катамнестическом исследовании определена их взаимосвязь. Статистический анализ позволил определить, что содержание сывороточного BDNF 300 пг/мл и менее в первые дни ЧМТ являлось неблагоприятным прогнозом в последующем для развития психовегетативного синдрома, выражающегося в наличии депрессии, сопряженной с повышенной субъективной оценкой вегетативной дисфункции по вопроснику (патент на изобретение № 2570385 «Способ прогнозирования депрессии у пациентов с ушибом головного мозга в отдаленном периоде») (рис. 1, 2).
Обсуждение. В остром периоде ушиба головного мозга, независимо от вида полученной травмы, формируется психовегетативный синдром, проявляющийся в основном субъективной симптоматикой, который может рассматриваться в качестве неспецифической реакции на повреждение. Однако S. W. Zhu с соавторами [11] полагают, что возникновение либо преимущественно эмоциональных, либо когнитивных нарушений при поражении глубинных структур мозга у экспериментальных животных связано с различным распределением нейротрофи-нов в дорзальном и вентральном отделах гиппокам-па. По мнению авторов, дорзальный гиппокамп значим для пространственной памяти, а вентральный для эмоционального поведения. По полученным в
Рис. 1. Сравнительный анализ уровня депрессии в катам-незе в зависимости от содержания сывороточного BDNF (выше или ниже 300 пг/мл) острого периода (р=0,01)
настоящем исследовании данным, количественное содержание мозгового нейротрофического фактора сыворотки крови зависит от степени тяжести конту-зионного повреждения и участвует в формировании психовегетативного синдрома. При более тяжелых формах ушиба головного мозга отмечается снижение BDNF, а количественное содержание NGF уменьшается при любом виде ЧМТ. Полученные результаты согласуются с данными Г. С. Голосной и соавторов [12], где доказана отрицательная корреляция между уровнем BDNF и вероятностью формирования пост-гипоксических изменений у новорожденных детей. Кроме того, в проводимом нами исследовании определено, что чем ниже показатели BDNF, тем более ярко проявляются субъективные вегетативные симптомы и тревога (по ГШТ) у пациентов с ЧМТ как в остром, так и в отдаленном периоде. Сопоставимые данные получены в исследовании F. Karege у пациентов с депрессией. Автор продемонстрировал, что снижение количественного содержания BDNF в сыворотке крови может рассматриваться в качестве маркера депрессии, а терапия антидепрессантами способствовала нормализации уровня изучаемого фактора [13].
Заключение. Количественное содержание мозгового нейротрофического фактора сыворотки крови менее 300 пг/мл является прогностическим критерием развития психовегетативного синдрома, который проявляется повышенным уровнем депрессии в сочетании с субъективными вегетативными симптомами спустя 18-20 месяцев после травмы.
Конфликт интересов отсутствует.
Авторский вклад: концепция и дизайн исследования, анализ и интерпретация результатов, написание статьи — Ю. В. Каракулова, Н. В. Селянина; получение данных и обработка — Н. В. Селянина; утверждение рукописи к публикации — Ю. В. Караку-лова.
Рис. 2. Сравнительный анализ выраженности субъективных признаков вегетативной дисфункции в катамнезе в зависимости от содержания сывороточного BDNF (выше или ниже 300 пг/мл) острого периода (р=0,01)
References (Литература)
1. Lihterman LB. Brain concussion: treatment and outcomes. Moscow: IP «T. M. Andreeva», 2008; 158 p. Russian (Лихтер-ман Л. Б. Сотрясение головного мозга: тактика лечения и исходы. М.: ИП «Т. М. Андреева», 2008; 158 с.).
2. Krylov VV, Talypov AJe, Puras JuV, et al. Secondary factors of brain damage in a traumatic brain injury. Medical Journal of the Russian Federation 2009; (3): 23-28. Russian (Крылов В. В., Та-лыпов А. Э., Пурас Ю. В. и др. Вторичные факторы повреждений головного мозга при черепно-мозговой травме. Российский медицинский журнал 2009; (3): 23-28).
3. Reed AR, Welsh DG. Secondary injury in traumatic brain injury patients — a prospective study. S Afr Med J 2012; 92: 221-224.
4. Taupin P. Adult neurogenesis, neuroinflammation and therapeutic potential of adult neural stem cells. Int J Med Sci 2008; (53): 127-132.
5. Holder S. Cognitive impairment in traumatic brain injury cases. Head and brain injuries 2008; (2): 34-36.
6. Waterhouse EG, Xu B. New insights into the role of brain-derived neurotrophic factor in synaptic plasticity. Moll Cell Neurosci 2009; (42): 81-89.
7. Gomez-Pinilla FA, Vaynman S. "Deficient environment" in prenatal life may compromise systems important for cognitive function by affecting BDNF in the hippocampus. Exp Neurol 2005; 2 (192): 235-243.
8. Massa F, Koehl M, Wiesner T, et al. Conditional reduction of adult neurogenesis impairs bidirectional hippocampal synaptic plasticity. Proc Natl Acad Sci USA 2011; 108 (16): 6644-6649.
9. Zhu SW, Yee BK, Nyffeler M, et al. Influence of differential housing on emotional behaviour and neurotrophic levels in mice. Behav Brain Res 2006; (1): 1-6.
10. Karege F, Bondolfi G, Gervasoni N, et al. Low brain-derived neurotrophic factor (BDNF) levels in serum of depressed patients probably results from lowered platelet BDNF release unrelated to platelet reactivity. Biol Psychiatry 2005; (9):1068-1072.
11. Golosnaja GS, Petruhin AS, Krasil'shhikova TM, et al. Interaction of proapoptotic and neurotrophic factors in the pathogenesis of hypoxic brain damage in newborns Pediatrics 2010; (1): 20-25. Russian (Голосная Г. С., Петрухин А. С., Кра-сильщикова Т. М. и др. Взаимодействие нейротрофических и проапоптотических факторов в патогенезе гипоксического поражения головного мозга у новорожденных. Педиатрия 2010; (1): 20-25).
